Аннотация: О жизни за кадром, так сказать. О том, куда приводят мечты.
Глава 20.
Здесь, пожалуй, придется обратиться к прочим событиям, имеющим какое-никакое отношение к истории, которую мне приходится излагать по причинам, совершенно для меня неясным. Неясными остаются и многие другие события моей жизни, судьбы Евгения Кузьмича и судеб прочих граждан. Да что там граждане! Это бы еще ничего! Неясность, пожалуй, относится и к самому существованию различных держав и государств, да и вообще разумной жизни на этой планете. А потому в силу определенных свойств человеческой натуры мы не склонны задумываться надолго о всяком подобном и предпочитаем, согласитесь, вещи попроще. Что-нибудь менее туманное, без особых загадок. Хотя, с другой стороны, всякий из нас и из простого события или явления способен раздуть невероятно огромный мыльный пузырь бессмысленной чепухи, так что пузырь этот накроет и самого своего создателя, поглотит его с головой, а когда лопнет, еще и забрызгает удивленного господина миллиардами капель того же эфемерного свойства. Даже жалко порой становится подобных увлекающихся граждан. И времени, ими потраченного на пустую затею.
Что люди вытворяют иногда - тема для отдельной беседы. А уж отчего вытворяют... на этот вопрос можно найти бесконечное число ответов, и все будут замечательными, подробными и вполне логичными. Несмотря на то, что противоречат друг дружке, как и сами люди противоречат себе чуть ли ни на каждом шагу. И оценивая все версии вместе, в совокупности, так сказать, не придем ли мы к выводу, что для всего, решительно для всего в нашей жизни существует одна-единственная причина?
Так. К делу. Несколько слов о гражданине Короткове. Он старик. Не то, чтоб очень старый, вовсе нет, но на первый взгляд все-таки выглядит пожилым и вообще потертым. И носит один и тот же серый костюм, тоже, впрочем, потертый сильно и безнадежно. Под пиджаком - выцветшая футболка. Зимой, конечно, в таком параде далеко не уйдешь, потому в это время года на указанном гражданине имеются древнее пальто и вязаная шапочка.
Чем занимается господин Коротков? Да шут его знает чем! Сидит на скамейке детской площадки или на скамейке в скверике, или, например, на металлической какой-нибудь перекладине, каковые нередки во дворах и призваны служить границами все тех же площадок или каких-нибудь зон с условными зелеными насаждениями.
Я даже немного завидую этому Короткову. Не во всем, а только по вопросу проведения досуга, который составляет большую часть времени в его жизни. Пожалуй, в чем-то он прав. Пожалуй, интереснее и полезнее наблюдать течение и ход событий вокруг, чем быть непосредственным их участником и невольным организатором. В этом смысле время для гражданина Короткова остановилось несколько лет назад, и с тех пор он просто доживает отведенные ему зачем-то годы.
Гражданин Коротков почти не разговаривает. Даже когда кормит воробьев хлебными крошками. Предполагаю, что и внутреннего диалога не ведет он в своей седой голове. Такое впечатление, что ему давно и все понятно. Но возникает вопрос: если он такой понятливый, отчего существование Короткова многие назвали бы жалким?
Ладно, это неважно! Пустое! И не в этом дело! Возможно, интерес представляет то обстоятельство, что господин Коротков является обладателем ловушки для звезд. Или, как ее еще называют, астролябии. Вот это уже важная подробность.
Название, конечно, у упомянутого предмета нелепое. Зато само изделие - заглядение. Качественная работа! Импортная вещь, в общем. Это многое объясняет.
И что, - можете спросить Вы, - действительно эта астролябия способна наловить десяток-другой звезд? Гм... Как Вам сказать... Вот, бывает, говорят о человеке: "звезд с неба не хватает". В смысле тот, о ком идет речь, - гражданин хоть и приземленный, но хорошо знающий, что ему нужно. А как, позвольте поинтересоваться, быть тем, кто как раз не так хорошо представляет себе, что нужно отдельно взятой человеческой единице в бурлящей и волнующейся жизни? Понятное дело, остается таким людям именно звезды с небес и хватать! А как иначе?! И здесь астролябия - предмет самый, извините, необходимый. Главное с этим не заигрываться. Как и со всем прочим. Всему есть мера, предельная концентрация, черта, за которой ждет разочарование и фиаско. Не советую переступать эту черту! Ничего там нет ни путного, ни хорошего, ни просто полезного. Пустота в худшем звучании и понимании слова!
И господин Коротков с некоторого времени следует указанному правилу неукоснительно: не доводит проблему ни до ума, ни до маразма. Оно и верно. Всякий знает: лучшее - враг хорошего. И когда что-нибудь непонятно Короткову, он берет в руки астролябию, сдувает осевшую на приборе пыль, подносит к свету, и все становится на свои места, все проясняется. И можно жить дальше. В конце концов, в долгом путешествии необязательно ориентироваться исключительно по звездам во всем их многообразии и бесконечном количестве. Кто их разберет, эти звезды! Достаточно знать, что есть что-то, что позволяет сориентироваться хотя бы в двух-трех небесных маячках, заботливо оставленных кем-то специально для Вас на черном небе. Есть у Вас такие маячки?
Ладно, проехали! Дальше идем! А дальше - совсем просто. В любой глупости легко начать, а продолжать нелегко, но и деваться некуда: играй по чужим правилам, пока можешь. А в прочих мероприятиях обычно наоборот получается: начинать сложно и боязно, но если уж начал... Как говорится, глаза боятся, а руки делают.
И вот господин Коротков, изменивший когда-то свою судьбу радикально и бесповоротно, живет теперь в тумане сгущающейся протяженной реальности, для которой неважно, что будет через минуту и неясно, что ждет тебя через пять шагов. И потому важным указанному гражданину представляется происходящее непосредственно здесь на расстоянии вытянутой руки. И самое это разворачивающееся кажется ему чудесным. Вы скажете: листья осыпаются с деревьев, ясное дело - осень. А седой гражданин Коротков видит в этом случайном сюжете не смену декораций для стремящегося к завоеванию и обогащению человечества, впрочем, день ото дня нищающего и слабеющего. Он наблюдает не отдельное явление, а видит связь нераздельных событий и с высокой точностью мог бы сообщить любопытствующему субъекту, что судя по полету вон той белой бабочки, электричка в Мытищи отправится с опозданием на десять минут. И окажется прав. И по поведению вбегающих в метро граждан он легко судит о предстоящей зиме. Мол, будет зима, не зима, а так себе сезон. Сырой, в общем, и неприглядный.
Кстати, нет в этом никакой мистики в привычном понимании слова. И психушка по указанному господину вовсе не плачет. Понимаете, случается так, что не совсем обыкновенное какое-нибудь явление не обязательно выбивается из стройного и нахмуренного ряда, из привычного хода вещей. Всякое может случиться. И такое тоже случается.
Интересно, как обычный человек, каких немыслимо много, дошел до подобного странного существования?
А это уже хороший вопрос. Его я ждал.
Глава 21.
Дело было так. Когда Евгений Кузьмич Коротков прибыл в свою квартиру лет десять назад, то оглядевшись и поразмыслив, пришел к выводу, что структура жизни и связь явлений, которые плохо ли, хорошо ли выстроились в его голове за всю продолжительность прожитой жизни, потерпели самое что ни наесть крушение. Конечно, нельзя сравнивать какого-то Евгения Кузьмича с легендарным "Титаником", тут подойдут граждане повесомее. Однако на айсберг какой-никакой он точно налетел на всем паровом ходу, и затрещало судно по стальным швам, полетели заклепки в холодную воду.
И ведь если задуматься, ничего особенного не произошло. Не переживал в это время господин Коротков внутреннего жестокого кризиса, не началась какая-нибудь война или эпидемия. Вообще все в мире и конкретно вокруг Евгения Кузьмича не предвещало резких перемен. Все было до известной степени спокойно и даже, извините, благородно. В определенном смысле. И вот на тебе! Картина мира возьми да перевернись с ног на голову, если позволите выразиться. Ну что ты будешь делать!
И главное, его предупреждали. И даже пытались от непредвиденного фиаско уберечь. Но где уж там! Пошло все не по задуманному, посыпалось в тартарары!
Петр Иваныч ему советовал, помочь хотел. Хороший человек Петр Иваныч! Ну, человек, не человек, а все-таки субъект замечательный по-своему. Душевный. Понимающий такой. И что? Помогли советы? Да не в жизнь! Никакого проку!
Впрочем, что мы всё вокруг да около? Будем конкретизировать! Не ботва же мы картофельная, есть в нас пытливый разум и любопытство какое-нибудь?
Ну, значит, вернулся Коротков в свою малогабаритку на окраине, где не жил давно и где пришло в запустение все, что могло. Какие-то ремонты затеял, уборку и всякое такое. Ну, Вы знаете. Опять же обживаться надо, вспомнить как самому себе продукты в магазине покупать и что из них можно приготовить. Да еще жить на довольно небольшие сбережения, чудом сохранившиеся на забытом банковском счету. Прочие активы сгорели так же быстро, как и появились. А не надо лезть, куда не следует! Не надо с начальством пререкаться! И на указания плевать не надо с высокой колокольни! Такое поведение до добра не доводит. Да-с! Хотя, если спросят лично меня, то позволю заметить, что придерживаюсь другого мнения. И по вопросу доведет ли это или то до добра тоже могу поспорить. Но это неважно. В данном случае.
В общем, примерно неделю господина Короткова никто посещениями не донимал и никто просто жить не мешал. Затишье получилось. И, несмотря на непривычные заботы, сложилась сама по себе возможность глубоко задуматься над сумбуром действительности. И вывести из нее ряд несложных формул. Извлечь некие равенства и прочее подобное. Вы, кстати, ничем подобным не занимались на досуге? Нет, Вам, должно быть, некогда. Нет времени даже поставить вопрос, не то что на него ответить. Так жизнь устроена, не правда ли? Позвольте поинтересоваться, кем устроена? Вот Вам и первый вопрос.
Через несколько дней в дверь раздался звонок, и гражданин Коротков машинально и даже как-то механически переместился в коридор и распахнул перед гостем дверь.
Дмитрий Терентич, одетый с иголочки, впрочем, как всегда, с приятнейшей улыбкой мягко пожал руку бывшему коллеге, проскользнул в апартаменты и огляделся.
- Н-да... Так себе жилище... Мало лоску...
- Бывают и похуже, Вы должны знать. Не так ли?
- Всякие видел, само собой... Или речь не о том? О жилищах, так сказать, не ветшающих?
- О них.
- Гм... Впечатлительные Вы, дорогой коллега Евгений Кузьмич! Один раз побывали в этих, с позволения сказать, тусклых местах и сразу - рассупонились. Ну, хорошее ли дело? Ну, не глупость ли? Ну-ка, дорогой мой, выше нос! Осаночку прямее! Глядите, как надо! - и Дмитрий Терентич показательно вытянулся, задрал подбородок, насколько позволяла человеческая физиология. И если бы сейчас зазвучал барабан, то он, наверное, тут же принялся бы маршировать, так Дмитрий Терентич стал похож на нелепое и даже гротескное существо, обезличенное дисциплиной и довольное этим обстоятельством!
- Впрочем, мой пример, я вижу, не сильно Вас вдохновил. Жаль! Искренне! - гость изобразил на лице милое такое сожаление, этакое понимание и сочувствие. Каким актером может стать человек, когда совершенно уверен в своей непогрешимости! Или хотя бы в том, что публика не имеет права, а главное - возможности его осудить!
- И мне жаль... Вы так старались!..
- ... Язвите, я правильно понял? Ну да ладно! Это Ваше личное дело... Всякий может распорядиться своим будущим и так, и этак... До известной степени...
- Хотелось бы надеяться...
- Подозреваю, разговор у нас не складывается... И, кажется, Вы не слишком рады моему визиту?
- Что Вы! Напротив! Я уже начал скучать. Все ждал, когда кто-нибудь подъедет для серьезного диалога и вообще.
- Понятно, нас тут недолюбливают. Напрасно, честное слово! Я Вас повсюду защищаю, на должности держу, хотя толку от Вас, извините, как олимпийских рекордов от жужелицы...
- Не обижайтесь, Дмитрий Терентич! Безумие - обижать того, кто сильнее, так что не держите на меня зла. Вовсе я не хотел неприятностей. Нервы подводят. Устал.
- А-аа, то-то и оно: нервы! Другой коленкор! Но все же, мой совет: держите себя в руках! Так будет лучше! Да, я, собственно, по делу. Вам письмо, - гость бросил конверт на стол, - Ну-с, мне пора! Надо и службу править! Не всё по друзьям расхаживать! Прощайте!
Проводив неприятного господина, Евгений Кузьмич поспешил вскрыть письмо, а попутно раздумывал: "Что это вдруг Дмитрий Терентич принялся письма разносить? И кому? Пешке, нулю, пустому и бесперспективному человечишке! Отчего курьера не прислал? Или просто не позвонил? К себе не вызвал? Непонятно..."
Из послания следовало, что теперь господин Коротков переведен на другую должность. И подпись стояла Петра Иваныча. Занятно, отчего это все-таки Петр Иваныч велел Дергунову доставлять депеши?
Да, а работенка досталась Евгению Кузьмичу самая неказистая, грязная такая работенка. Не престижная. Нелепо было бы ожидать большего. Но, с другой стороны, счастье, что все обернулось хотя бы таким образом. Могло выйти совсем иначе. Как говорят, могло выйти боком, то есть и вовсе худо. Так-то!
Зачем Вам знать, что именно предлагалось нашему герою? Поверьте, это ни к чему, это просто лишнее! И к дальнейшему повествованию отношения не имеет. Потому что Евгений Кузьмич ни на какую такую работу больше ходить не желал. И вообще ничем подобным заниматься более не планировал. То есть он мог и даже был бы вынужден где-нибудь исполнять должность, где-нибудь состоять, как-то функционировать на процветание и развитие страны и общества в целом, каким бы оно ни было. В основном, конечно, не на благо какое-то, а просто чтобы кушать. Да-с... Но трудиться под руководством Дергунова или Петра Иваныча, или, наконец, еще под чьим-то руководством того же качества - это дудки, это, увы, ни за что! Ни за какие коврижки!
И вот после всего, что Вы знаете о Петре Иваныче, а точнее - о просто Петрушке, будь он неладен, как считаете, были хоть маломальские шансы у гражданина Короткова?
Да нет, не было у него никаких приличных и более-менее приемлемых шансов! Под списание должен был попасть указанный господин! Под вечное забвение без права восстановления. В том смысле, что пропасть ему надлежало, сгинуть совершенно, пропасть, как многие, чрезвычайно многие до него пропадали, а имен их никто и не помнит и не вспомнит никогда. Напрасно эти люди проделали долгий по человеческим меркам путь от рождения до... Впрочем, не станем рассуждать о том, что не вызывает у нас веселья или хотя бы кривой ухмылки! Смеха, радости и безумий хочется, господа! А не унылых каких-то рассуждений о материях, доподлинно нудной наукой не изученных! Не правда ли? К чему всякие раздумья? Долой тоску, долой понимание! Выше нос! Тем более не мы первые, были и до нас многие, ох как многие, кто прошли этой незатейливой дорогой от рождения до... Ну вот опять! Что ты будешь делать?
Итак, в назначенное место в указанное время Евгений Кузьмич не прибыл, а письмо с указанием и инструкциями запросто разместил в мусорном ведре вместе с прочими списанными остатками штатного жизненного цикла. И что, хочется спросить, так легко сошло с рук Короткову это мероприятие? Да ничуть не бывало! Как может прийти подобное в голову! Даже на неказистой какой-нибудь должностишке никак нельзя оставлять без внимания указаний вышестоящего начальства, тем более игнорировать их беззастенчиво! Желаете попробовать? Рискнуть, так сказать? Нет? И я не желаю... Этак без работы легко остаться, а со временем и без штанов. В смысле, без средств к существованию. А ведь существование наше с Вами сильно зависит от всяких там средств, не так ли? По крайней мере, на первый взгляд. Что касается нашего героя, то речь тут вообще идет не о существовании в привычном понимании слова, а, простите, о самой жизни. И даже кое о чем еще более серьезном. Да-с!
И всем известно, что если Вы не идете к горе, то рано или поздно гора сама придет к Вам, каким бы странным это обстоятельство ни казалось. Несмотря на все возражения господ географов и топографов. Наука в данном случае ничто, а факт, напротив, как известно, - вещь упрямая! Упрямее самых упрямых особ, настойчиво реализующих в жизни свои в общем-то нехитрые планы.
И Петр Иваныч лично прибыл к господину Короткову для обсуждения отдельных формальных вопросов.
Глава 22.
- Значит, вот как... Я время трачу, от дел отрываюсь, важных, между прочим... И, как выясняется, напрасно... Вы - странный субъект, Евгений Кузьмич! Обычно экскурсии в мир, так сказать, иной, в области малодоступные и плохо представляемые имеют на людей другое действие. Все как-то становится на свои места, организуется правильным образом. Приходит понимание, что лучше как раз с нами сотрудничать и не артачиться по пустякам. Да-аа, теряю квалификацию, плохим я стал экскурсоводом... Не следует ли найти кого-нибудь помоложе?.. Сами, кстати, не желаете ли этим заняться? Нет? Жаль... И что я, в самом деле, с Вами волындаюсь? Давно бы списать Вас уже и забыть, как опечатку в газете... Ладно, я подумаю, как дальше поступить, а Вы сильно не шалите. Скоро увидимся!
С тем Петр Иваныч и отбыл. Откуда однако у нашего героя столько решительности, откуда такая смелость и, не побоюсь этого слова, самоотверженность, позволяющая возражать и в некотором роде противостоять безмерно крупной и влиятельной организации? Весьма влиятельной и зачастую чрезвычайно жестокой. Да нет в нем ничего такого, между нами! Просто часто так бывает, что из двух зол люди выбирают третье, когда руки совершенно опускаются, и надежды нет уже практически никакой. А может быть, и не в этом причина, а в недавнем случае, происшедшем с нашим героем.
Дело было так.
Понимая всю бесперспективность своей позиции и недавно усугубленную сложность ситуации, Евгений Кузьмич стал сам для себя перечислять, что есть такого в его жизни, на что он мог бы хоть немного опереться. Что есть такого, что, несмотря на все трудности, остается неизменным? И выяснил, перебирая одно за другим, что ничего такого у него нет. Всё подлежит утрате или отъему, всё оказывается как бы взятым в залог, временным... И вопрос времени засел отчего-то у него в голове и постепенно оказалось, что к этому вопросу имеет отношение старая астролябия, которая явно старше и самого господина Короткова, и дома, в котором он сейчас проживает, да и самого города, где этот дом расположен. И, понятное дело, сам по себе предмет значит очень мало, если не сообразуется данный объект с каким-нибудь субъектом, ну, скажем, с нашим Евгением Кузьмичом. Так телевизор, например, - просто тумбочка, набитая ерундой коробка, если нет зрителя, щелкающего пультом в поисках более-менее терпимой передачи. Или автомобиль - в сущности, железный хлам, пусть и блестящий, если за его руль не пожелает сесть какой-нибудь гражданин.
Всякому предмету есть свое назначение, как и всякий человек имеет и приобретает постепенно характерные особенности, и в конце концов на что-нибудь вполне может сгодиться. В широком смысле, я имею в виду. Но для такой, с позволения сказать, самореализации требуется, согласитесь, и некое третье лицо, кто-то или что-то, кому означенная единица сослужит службу. Или кто просто готов принять в свой мир затерянное в хаосе случайностей существо и предоставить ему возможность... Ну да ладно! Сейчас не об этом! Какая разница, что там за возможность? Ну, в самом деле, какая разница?
В общем, на этот раз астролябия развернула перед Евгением Кузьмичом картину следующего содержания. Будто мелькают перед его устающими глазами будни, день за днем, день за днем. Люди суетятся, многие трудятся, некоторые даже что-то производят. Короче, обычная жизнь, только в ускоренной перемотке. А над всем этим бурлением - небо. Ну, московское тусклое небо, пыльное такое. И, значит, небо постепенно затягивают тучи. Мрачные, темно-фиолетовые и совсем черные. Все понимают, что такое случается, и потому привычных дел не оставляют. Ясно же, проблему следует решать при непосредственном с ней столкновении. А тут, вроде, и проблемы нет, и существуют прочие, более важные задачи и поставленные судьбой вопросы. Ну, тучи, естественно, растут, весь видимый зенит, да и горизонты собой затягивая. Вы, кстати, оказывались когда-нибудь в эпицентре грозы? Нет, не в облаках прямо, а просто на земле? Но в самом центре? Так, чтобы молнии били совсем недалеко от Вас, чтобы все ревело и грохало, чтобы вода лилась сверху сплошным потоком, и вы не могли даже вдохнуть нормально, не рискуя захлебнуться? Чтобы деревья ломало и бросало безжизненными обрубками на черную траву? Если Вы не бывали в таких переделках, поделюсь впечатлениями: внушительно! Хорошо еще, что грозы имеют устойчивую тенденцию оканчиваться довольно быстро! Это обнадеживает. Как сказал один поэт, "слава Богу, гроза прошла стороной, не задев ни меня, ни вас!"
Но только не в этот раз, позвольте заметить! Тут как-то сразу стало понятно, что стихия закругляться не собирается. По крайней мере, в ближайшей перспективе. Жуть, иными словами! Может, и не конец света, но репетиция - это точно! И как бывает в подобных случаях, не без жертв и разрушений. Пощажу свои нервы и не стану сыпать подробностями. Сами свою фантазию подключите, если хотите. А я пока проследую дальше. А дальше - несложно: когда стало ясно, что от беды не уйти, и сама беда никуда уходить не намерена, самообладание потеряли и самые безнадежно самоуверенные. Да-с! Известно, что не тот умнее, у кого голова больше, и не тот храбрее, кто всякие глупости без оглядки творит. Есть возможность - вот и проявляет человек свои наклонности, а если совесть в его арсенале отсутствует, то и проявления приобретают неглубокий и предсказуемо-драматический характер. Так что в итоге досталось всем, независимо от... От разных там мечтаний и намеченных сомнительных побед. Евгений Кузьмич видит это всё как бы со стороны, так что ни вмешаться не может (куда там вмешаться! быть бы живу!), ни на себе не испытывает грустных обстоятельств. И вот, видит - люди сверху спускаются, идут по воздуху, как по лестницам! Ну, нормальные такие люди, обычного роста, только не паникующие, как прочие, а спокойные. Вот очень важно отметить: спокойные, а не безразличные. Есть разница. А то в современном языке и понятиях всё перемешалось. Имеют в виду одно, а говорят о другом. Совсем запутались!
И, значит, эти люди по воздуху сходят на землю, где кому требуется, и собирают нервничающих граждан в небольшие сообщества по признакам, о которых Евгений Кузьмич не имеет понятия. А может быть, и вовсе без всякого признака, а случайно. Ну, то есть, одна группа складывается из тех, кто предпочел укрыться от происходящего в уцелевшем подвале бывшего дома, другая - из таких, кому показалось, что надежней автомобиля и убегающей вдаль дороги нет ничего, и оттого подобные граждане смогли доехать до первого завала на одном из подмосковных шоссе, а там уже сгрудиться и консолидироваться из-за невозможности продолжать бегство и неразрешимости ситуации. Ну, и далее примерно в таком же роде.
И Евгений Кузьмич, будучи под сильным впечатлением и желая несколько его смягчить, сужает диапазон наблюдения за редким явлением и как бы оказывается среди мужчин и женщин, нашедших сомнительный приют и временную защиту от катастрофы в старом троллейбусе на окраине города. Отчего-то салон транспортного средства не сильно пострадал от бушующей стихии. И даже стекла оставались невредимыми. А когда высокие деревья вдоль дороги повалились, то легли возле троллейбуса довольно аккуратно, а сверху легли еще деревья, так что в итоге и дождь перестал колотить в потолок с безумной ожесточенностью, и внутри стало до некоторой степени тише. И люди, оказавшиеся внутри, смогли слышать друг друга, а следовательно, потянулись к общению.
Мужчина на заднем сидении сильно ругался, впрочем, негромко, только для себя самого. Его можно понять: нужно же как-то справляться с потрясением! Кто как может, тот так и справляется. И он вот так сидел и ругался. Ругал себя, называя дураком, за то, что остался в этом городе, когда мог уехать. Ругал окружающих, называя тряпками и идиотами. Ругал правительство, троллейбусный завод, и почему-то пограничников. Обзывал природу стервой, а ее проявления... ну, разными прочими словами.
Другой господин сидел на кресле, сжавшись в комок, обхватив голову руками и немного раскачиваясь взад-вперед.
Кто-то обсуждал с прочими товарищами по несчастью последние ужасающие события. Были высказаны мнения, что все будет хорошо, что как-нибудь переживем. Были и противоположные мнения, касающиеся того, что всем на нас наплевать и никто никого спасать не будет. И что неясно, где в этот момент наши близкие, и живы ли они вообще.
Присутствующая женщина высказалась примерно так: если и всякие службы и спасатели забудут о них, то есть силы высшего порядка, и уж они никого не забудут. И если всем суждено погибнуть, то и на это высшая воля, не надо унывать, а следует надеяться.
И в диалог вступил респектабельный и ухоженный джентльмен, довольно приятный и внушающий доверие. Не скажешь, что он только что спасался от явной и никого не щадящей угрозы. И в этом джентльмене Евгений Кузьмич узнал кого бы Вы думали? Петра Иваныча! Да-да, того самого Петрушку! Собственной его персоной!
- Ну нет! - возражал Петрушка, - посмотрите на себя! Вы же - пушечное мясо, расходный материал, разменная монета! На вас опыты ставят, издеваются, а вы как дети радуетесь, что все еще живы! Если есть какие-то разумные высшие силы, то отчего они так к вам беспощадны? Где обещанная забота? Где всепрощение? Где мудрость упомянутых высших сил, наконец?
В этот момент в троллейбус вошел еще один гражданин, мокрый до нитки от дождя. И всем показалось, что потолок как будто растаял, деревья, накрывшие транспорт, исчезли, и там, в чернеющей глубине грозного неба тысячи точно таких же господ, как Петрушка, респектабельных и ухоженных, внушающих доверие и вообще по-своему приятных, высекают молнии и указывают, в каком направлении им ударить, льют бесконечные, тяжелые потоки воды на хрупкий город, вызывают жуткий гром, от грохота которого сердце готово разорваться.
А после случайные наблюдатели увидели, что тучи местами тают, и солнце пробивается сквозь эти прорехи, а в них сходят откуда-то сверху другие люди, и черные облака бегут от них, а с ними вместе - и Петрушки. И грома больше не слышно, и молнии все слабее и дальше, а небо все светлее.
Когда граждане в троллейбусе наконец опускают глаза и переглядываются, оказывается, что Петра Иваныча нет на его сиденье, и вообще в салоне его нет. Возможно, он уже ушел. И граждане тоже начинают потихоньку расходиться.
А Евгений Кузьмич снова оказывается в своей квартире. И всё как раньше. И никакого стихийного бедствия! Красота!
Кстати, интересная подробность. Через пару дней господин Коротков вышел на прогулку и забрел на территорию какой-то городской больницы. Присел там на скамеечку, и так случилось, что он разговорился с юношей, пристроившем костыли возле скамейки. Слово за слово, разговор принял неожиданный оборот для людей, совершенно незнакомых. Молодой человек легко делился некоторыми своими соображениями на несколько отвлеченные темы. Посудите сами:
- Я тут сон один видел... Не подумайте, я человек не особенно впечатлительный. И в сны не верю. Но этот... не идет из головы. Приснилась такая, знаете, буря: деревья валит, жуткая гроза, гром... Здания рушатся, молнии всякие... Ну, люди гибнут, кто мог - спрятался куда попало. И вроде всем этим разрушением руководят явно злые силы... там в виде неприятных мужиков каких-то. Грохают всех подряд и дико этому радуются. А сами, значит, в тучах чернющих таких сидят.
- Угу.
- А потом, вроде, с неба, ну, с большей высоты, приходят другие мужики, но нормальные, не такие, как эти гады... И первые, ну те, злые, в общем, сворачиваются и быстренько так уматывают...
- Ну?
- И вот, естественно, напрашивается вопрос: если есть Бог, ну, или там какая-нибудь высшая и добрая сила, то почему допускает действие сил явно злых? Почему человек должен от них страдать? Что это за нелепая игра людьми, как пешками на доске?
- А позвольте поинтересоваться, как Вы, собственно, в больницу попали?
- Как... Удачно перешел дорогу на красный свет!..
- Вот Вам и ответ на вопрос.
- В смысле, я сам дурак? И в смысле, надо придерживаться каких-то общих правил?
- Не в этом дело. Соблюдение правил уличного движения и прочего подобного хотя и сводит к минимуму вероятность несчастного случая, но не гарантирует его ненаступление вообще. Но мы ведь не эту тему обсуждаем, не так ли? Речь идет не о человеческих выдумках и постановлениях, а о материях другого порядка. Однако в любом случае всякий из нас сам выбирает условия, в которых будет развиваться наше ближайшее будущее. Вы, например, почему решили идти на красный свет?
- Бесят эти водители!.. Накупили крутых тачек, друг перед другом выкобениваются: я вот чего достиг, я вот что могу!.. Пешеходов не пропускают, носятся как сумасшедшие! Ну, и я, собственно, к ним давно отношусь так же, как они ко мне: хожу через дороги, где вздумается, пускай привыкают оттормаживаться! Пусть уважают людей! Ну, и на красный перехожу, естественно...
- Ну и поглядите: Ваше задетое самолюбие привело Вас в больницу, а они как ездили, так и ездят. И ни к чему этот Ваш протест не привел. И, позвольте заметить, не приведет. Только Вы и пострадали. По собственной инициативе. Вот Вам и пример Вашего выбора и его результатов. А Вы говорите: почему если есть Бог, то допускает всякие неприятности!
- А-ааа, Вы в смысле преступления и наказания? Типа, если не делаешь там чего нужно, заповедей каких-нибудь не соблюдаешь, то сам виноват и сам себя подставил?
- Нет, ты не понял. Итак ясно: много есть людей, которые всю жизнь творят всякие пакости, по головам идут, и - ничего. Потому и кажется, что добро - штука довольно относительная, а жестокость или равнодушие - вполне себе оправданы. Так что речь не об этом. Просто если ты, условно говоря, держишься какого-то принципа в жизни и стараешься от него не отходить, то как бы становишься его последователем или заложником. И в чем-то он тебе помогает, а в чем-то, возможно, мешает, правильно? Ну, отрицает, например, поведение, противоположное этому принципу. Таким образом, определяясь в жизни, ты определяешься и с теми потерями, которые тебя ждут. Равно и с какими-то удачами. И если случается неприятность, то надо понимать, что не случиться она не могла, что это часть выбранного тобой пути, понимаешь?
- Ну...
- Вот тебе и "ну"! Выбор за тобой! А не за какими-то там силами! Но что бы ты ни выбрал, все равно выбираешь или одну сторону, или другую.
- Или добро или зло?
- Гм... вот он юношеский максимализм!.. Да, пожалуй, в общем виде, - или добро, или зло...
- И что дальше?
- Дальше - ясно: проблемы будут в любом случае в определенных обстоятельствах, а результат - разный. Скажем, если есть у тебя хорошие друзья, то помогут чем могут при случае. А если ты один или приятели так себе, от случая к случаю, по выгоде или на время, - то помогай себе сам, никуда не денешься!
- Короче, чтобы у меня все было в норме, я Богу молиться должен что ли?
- Ё! Я разве об этом что-нибудь сказал? Наоборот, я утверждал, что и при не особенно щепетильном отношении к людям и к жизни вообще всё может быть вполне нормально в смысле обычных человеческих представлений о комфорте, деньгах и прочем. Но в смысле надежды и помощи в трудной ситуации человек может опереться только на то, на что надеется, на что привык надеяться, если хотите. Ну, на добро или зло, как Вы изволили выразиться. На тьму или свет, на высокое или низменное... И так далее. И в ответ на свою надежду может получить соответствующий ей итог - высокий или низменный, вполне утешительный или жестокий. Вот о чем речь. Впрочем, мы увлеклись. Начинали, если помните, с того, по какому праву человеку допускаются разные неприятности. Я думаю, что высказался достаточно определенно по этому вопросу. По какому праву или за что?.. У сил, больших, чем те, к которым мы привыкли, прав на это достаточно. Как у какого-нибудь садовода есть все права на свой сад. И если в нем появились вредители, ну, какие-нибудь жучки, уничтожающие растения, то среди растений есть те, кто стойко борется с ними и те, кто сдается сразу. Такие насаждения, извините, и вид портят, и сами являются рассадниками заразы. Им в саду не место. Хотя, конечно, хороший садовод выжить им помогает, и всякую дрянь с них гонит, и способен терпеливо ждать: может быть, они смогут все-таки подняться и зеленеть, и делать сад лучше и красивее. А что касается этих паразитов, жучков всяких... могу добавить, что они значительно старше нашего условного сада... И для них мы - просто еда, обычный обед, и ничего больше. Их не интересует ни наше цветение, ни то, как красиво блестит на наших листьях солнце. Им важна только биомасса. Такие вот дела!
Конечно, можно периодически травить заразу химией или выращивать кусты и деревья в стерильных условиях, но, согласитесь, это уже не то... Стоит чуть-чуть отвлечься, уйти передохнуть, как растения снова подвергнутся очередному нашествию. Можно вывести сорта, устойчивые к насекомым, но и насекомые тоже начнут адаптироваться к этому обстоятельству. Можно вообще перебить и уничтожить всяких вредителей, но если мы говорим об уважении к свободной воле каждого живого существа, то лучше будет отказаться от подобных действий: пусть будет свобода и у жуков, и у растений, не так ли?
- Возможно... Только если Бог так всемогущ и сострадателен, зачем он сделал этих жуков? Или не всемогущ? И паразиты - сами по себе?
- А если, скажем, сделать предположение не о том, что Вы перечислили, а о том, что сначала эти "вредители" вовсе не были вредителями? А наоборот, числились среди довольно полезных созданий и гармонично сосуществовали с прочими, с позволения сказать, организмами? А спустя время отчего-то вознамерились именно вредить, а не сосуществовать?
Прервем этот разговор. И так слишком долго мы его подслушиваем. Нехорошо! Это всё чужие слова и чужие мнения. К нам ведь никто не обращается с подобными вопросами? И мы, кажется, ни к кому не пристаем со своими сомнениями, верно? Так что лучше двинемся дальше в предложенном повествовании, не задерживаясь на частностях! К делу!
Глава 23.
Петр Иваныч, между прочим, вскоре снова появился. Как обещал! Принципиальный человек! Дал слово - надо держать! Хочешь, не хочешь, а надо!
- А вот и я, а вот и я! - весело начал гость, - Ах, как я соскучился по нашим беседам! Вроде виделись совсем недавно, а - здрасьте пожалуйста! - соскучился! Как поживаете, любезный друг?
- Неплохо, спасибо. Бывало и лучше, но и теперь неплохо.
- Молодец, Евгений Кузьмич, замечательный Вы мой человек! Не сдаетесь нипочем! Мне бы так!
- Да и мне бы так... Не пойму, о чем Вы...
- Ну как же-с! Не скромничайте! Ни денежек нет у Вас в достойном количестве, ни возможностей, какими Вы недавно обладали... Проявить себя негде, нечем блеснуть, развернуться, так сказать! И все равно Вы стойко так переносите непредвиденный коллизии!
- А... Я как-то и не замечаю... Забыл, что было как-то по-другому...
- Быстро! Знаю, что к хорошему быстро привыкаешь, но чтобы так скоро привыкнуть к худшему... впервые вижу! Чудеса! Просто "век живи - век учись"!
- Да, знаете, сколько я ни учился, ничего так и не понял... Так что бесполезное это занятие, если Вам мое мнение интересно, конечно.
- Очень, очень интересно! Уникальный вывод! Нобелевская премия! Однако к делу! Может, припоминаете, мы как-то раз беседовали о старенькой вещице, обладателем которой Вы являетесь?
- Не помню, к сожалению.
- Ну, не лукавьте, Евгений Кузьмич! Всё Вы прекрасно помните! Уж я-то Вас знаю! Жалко Вам этой старины - воля Ваша, никто не посягает на чужую собственность! Кому это нужно? Только и Вы поразмыслите, к чему она Вам? Не вещь, а рухлядь, простите меня за колкое слово! И ничего она не стоит, поверьте! Так, сущие гроши! А я Вам дам за нее хорошую цену. Даже любую, какую попросите! И не бойтесь прогадать! Не обману! Мне не для перепродажи, а, скажем, для коллекции. Не хватает чего-то подобного. Вот всё есть: и такое, и этакое, имеются и чрезвычайно редкие и дорогие экземпляры, но для полной картины недостает чего-то не слишком ценного. Поймите страсть коллекционера и любителя своего дела! А?
- Петр Иваныч, отчего бы Вам не обратиться к прочим обладателям такой же рухляди? Сами же говорите, вещь не слишком ценная, не редкая...
- Да что Вы ко мне всё по имени-отчеству? Давно ведь друг дружку знаем! По-простому давайте! Я - Петрушка, Вы - ...
- Евгешка? - подхватил Коротков.
- Зачем Евгешка? А, впрочем, как пожелаете...
- Как раз не желаю... Не имя выходит, а кличка крепостного крестьянина. Извините, но пусть уж всё остается как есть. Не возражаете?
- Гм... Официоза избежать хотелось. Но будь по-Вашему! Так что насчет астролябии? Продаете?
- Нет.
- Как так? Ни за какие деньги?
- Причем тут деньги? Сейчас у меня денег нет, а астролябия есть. Продам, значит, я ее, появятся деньги, потом утекут, иссякнут, и что? Будет то же, что и теперь, только астролябии у меня не будет. И какой же смысл в этой сделке?
- Занятная логика! Вас послушать, так вся экономика обречена! Смешно, право!
- Смешно, не смешно, а насчет экономики Вы верно заметили: обречена. И в основном благодаря таким, как Вы. Не обижайтесь!
- Что Вы! Какие между нами счеты? А относительно финансов, так ведь я предложил Вам назвать любую цифру! Ну, можете же Вы назвать такую сумму, которая не иссякнет за всю Вашу жизнь при самом расточительном образе существования? Давайте, сколько Вам нужно? Ну?
- Нисколько.
- Почему?
- Просто не нужно. Были у меня деньги... Ну, Вы знаете. И что? Были, не были - все равно: тот же город, та же квартира, та же ситуация, только время потеряно. Суета одна!
- Да милый друг, ну поменяйте вы город, страну, всё, что хотите! Купите себе остров! Будет собственное Ваше государство! Делайте, что в голову придет! Были бы средства! А я Вас ими обеспечу!
- Мне это не поможет. Возможно, кому другому, но не мне... Ничего не хочу.
- Один раз упустили хлипкую возможность - и сдались? Не ожидал, ой не ожидал! Думал: Евгений Кузьмич - мужик, крепкий орешек! Сильная личность! А что оказалось?..
- Вот именно. Оказалось, что Вы ошиблись на мой счет.
- Так, постойте! Вернемся к теме! Не желаете денег, новой жизни - дело Ваше! Вам решать! Давайте тогда поменяемся? Вы мне - эту несчастную астролябию, я Вам - другой артефакт. Кровать какого-нибудь Людовига, трон любого Карла, очки любой Виктории! Идёт?
- Для чего мне ее очки? И кровати эти? Ну их, обойдусь! Я их ценности не понимаю, делать с ними мне нечего!
- Трудный Вы человек стали, Евгений Кузьмич... Или меня недолюбливаете, не знаю... Право, неясно, за что!.. В чем я перед Вами провинился?
- Ни в чем. А если бы и было что... Не моя работа Вас судить, Петр Иваныч!
- И на том спасибо! В общем, продавать, обменивать не собираетесь?
- Не собираюсь.
- Последнее слово?
- Последнее.
- Ну, как знаете! Зря. Напрасно. Несправедливо... Не боитесь, что я ее украду? Возьму вот и украду! А что?
- Крадите. Это вполне может у Вас получиться.
- И не пожалеете о потере?
- Не пожалею.
- Да как же? Продать не хотите, менять - брезгуете, и - на тебе! - не жалко Вам вещь! Врете, небось! Подвираете, признайтесь!
- Зачем?
- Действительно - зачем? Вот это я и хочу выяснить! И, поверьте, выясню! И тогда уж держитесь! Не пощажу!
- Да представляю себе!
- Не представляете! Однако пора! Разрешите откланяться! Счастливо оставаться, если получится!
- Что получится?
- Оставаться счастливо...
- Что было - видели, что будет - узнаем...
- Узнаете, не сомневайтесь!
Да ну его, этого Петрушку! Или - Петра Иваныча, как Вам будет угодно! Вообще непонятно, что он всё хлопочет, суетится... С его возможностями и связями многие из нас отдыхали бы в довольстве и роскоши, наслаждениями себя изматывая. Прожигали бы жизнь, иными словами! Но, с другой стороны, большинство наших собратьев, да и мы, пожалуй, тоже вкалываем не за совесть, а за страх побольше всякого Петрушки, и не только несколько полениться времени не имеем, но и подумать о лени нам порой некогда. И жизнь как раз пробегает мимо, сгорает, как спичка, меньше, чем за минуту. Как написано в одном известном издании, всех дней нашей жизни - семьдесят-восемьдесят, и лучшие из них проходят в трудах и болезнях. И сразу становится ясно, отчего далее описывается желание обычного человека научиться так относиться к отпущенному ему сроку, чтобы приобрести мудрость. Прошу заметить: не денег накопить, не капиталы умножить, не властью облечься и обложиться, а просто понять, отчего всё дело обстоит именно так, а не иначе. И отчего, и для чего. Причины ведь всегда обнаруживают цели, а цели легко демонстрируют и самые причины, не так ли?
Кстати, к вопросу о предмете, утратившем в современном обществе всякое свое значение: о мудрости. Как Вы себе ее представляете? Как практичность? Возможно, мудрость имеет некоторое отношение к практичности, но, согласитесь, ею не является. Может быть, это понятие ассоциируется у кого-нибудь с чем-то отвлеченным, с какими-то общими рассуждениями, с пустословием, в общем? Опять не то: для пустословия ни мудрости, ни даже сколько-нибудь развитого интеллекта не требуется, достаточно простой практики. Поупражняйтесь и станете пустословами не хуже иных политиков. Еще можно предположить, что обсуждаемое явление - просто накопленный опыт. Но снова напрашивается возражение: у всякого человека со временем достаточно накапливается опыта, однако не всякого, далеко не всякого можно уверенно назвать мудрым. Так что же такое мудрость? Вот и еще один вопрос. Повод, так сказать, провести досуг с пользой, выясняя значение этого предмета.
А вот никогда у Вас не возникало желания полюбопытствовать, куда утекает время? Это не задачка на внимание или сообразительность! Не с нулевыми коэффициентами, когда вразумительный ответ элементарно невозможен. Наоборот, этот вопрос, как и прочие здесь уже поставленные, - прямой и требующий прямого же ответа. Итак, не увлекались ли Вы подобными исследованиями? А между тем, выяснение означенных обстоятельств приоткрывает, так сказать, завесу тайны, раздвигает, как говорится, границы сознания! Важная тема, иными словами! Многое проясняющая!
И дальнейшее повествование отчасти посвящено именно этому предмету. Так что обратим свое внимание на господина Дергунова Дмитрия Терентича.
Глава 24.
С некоторых пор Дмитрия Терентича перестала радовать должность. И собственное отражение в зеркале. И дорогие костюмы. И вообще жизнь, из чего бы она ни состояла. Грустная какая-то выходила картинка, черно-белая, блеклая. Недавно ему казалось, что он самым своим появлением где бы то ни было прямо освещал пространство, и все радовались этому свечению, этому отблеску великого и таинственного огня, недоступного для большинства обычных граждан и оттого еще более завораживающего и притягательного. Люди улыбались ему, восхищались им, прямо наглядеться не могли! И господин Дергунов ощущал себя где-то даже благодетелем, примером для подражания, меценатом серых душ...
Ах, какой улыбкой обладал Дмитрий Терентич! Такой, скажу я Вам! Просто уникальной! Лучезарной такой! Всё может совершить человек, имеющий такую улыбку! Любые дела можно состряпать с нею! Горы своротить можно! Но Евгения Кузьмича она не брала, не трогала. Холоден оставался Евгений Кузьмич к этой обворожительной и обезоруживающей улыбке! И Дергунов усомнился в своем абсолютном перед людьми превосходстве. А сомнения, как известно, порождают неверие. И уж вслед за неверием начинается шут знает что! Бедлам начинается! Крушение надежд и внутренняя междоусобная война в одном отдельно взятом представителе человеческого населения! Вот что начинается! И врагу не пожелаешь такого!
Нервным стал Дмитрий Терентич. И раздражительным, как какая-нибудь крупная гражданка в очереди за дефицитным продуктом. Помните Вы эти времена, когда слово "дефицит" было ключевым в жизни каждого разумного гражданина? Когда оно открывало всякую дверь, надежно хранимую от назойливых посетителей? Что там двери! Самые сердца распахивались перед этим всемогущим словом! Как сейчас перед крупным каким-нибудь значением, перед суммой, подкрепляемой множеством нулей, желательно свободно конвертируемых!
И вот что, скажите на милость, делать господину Дергунову в такой неприятной ситуации? Чувствует он себя обманутым, обведенным вокруг пальца... И кем? - Собою же самим! И от этого становится только горше и... Просто хуже некуда! Всё вокруг представляется бездарным, лишенным смысла. Сам смотришь на себя и думаешь: фигляр, кукла тряпичная, марионетка и больше ничего!
Дмитрий Терентич уж и в работу погружался, чтобы отвлечься, почувствовать себя значимым и нужным. Не идет работа! Ни значения, ни нужности не сообщает истосковавшемуся господину! Тогда Дмитрий Терентич решил развлекаться, дышать полной грудью, как говорится! Но грудь не желала вдыхать угар веселья, а напротив, желала покоя и отстраненности от суетных событий. Так что увеселения оставляли одни нечеткие воспоминания и жуткую усталость.
Было и еще кое-что, способное взбодрить Дергунова, придать ему энергичности и озарить его существование каким-никаким смыслом. А именно любил он прихвастнуть. Этак, знаете ли, между прочим, ненавязчиво, без грубой бравады. Главное - вызвать еле скрываемую зависть, и желательно - в человеке успешном и в себе беспрецедентно уверенном. И когда это удается, то и сам начинаешь понимать вслед за пригорюнившимся слушателем, что жизнь прошла не зря, что многого ты достиг и добился. И явно большего, чем прочие, подобные тебе любители исключительных благ.
Но и это утешение не возымело ожидаемого действия, сколько Дмитрий Терентич ни пробовал. Наказание прямо! Провал, какофония случайных переживаний! Как быть?
И правда - как?
Много есть рецептов на всякие случаи. Даже на любые. И все по-своему хороши, бери да пользуйся! Но не так примитивно устроен человек, чтобы доверять чужому опыту, пусть и проверенному. Не так люди организованы, чтобы совет, пусть и дельный, оседал в наших головах и давал свои разумные всходы! Человек - великий скептик, уникальное создание, само себе противоречащее. Способное не только себе подобных измучить, но и самую свою суть извести совершенно, извратить, унизить и после списать в расход, как негодный производственный материал. И - жить с этим! Бывает, конечно, и еще хуже: некоторые до того доходят, что и жизнь прекращают самостоятельно! До чего же иные граждане падки на нелепые выходки, до чего же любят пути, не выводящие из темноты к свету, а напротив, ведущие никуда... Туда, откуда выхода не то что нет, а где и понятия такого существовать не может! А виной этому - эмоции, впечатлительность. Показали иному господину, а лучше - даме, вещицу привлекательную, покрутили перед глазами в удачном освещении, и - здрастье нате! - пожалуйста! клиент созрел! Что хочешь можно с ним делать! К любым действиям подтолкнуть с заранее спланированным результатом!
Не понимаю радикально настроенных господ и радикальные организации, делающие ставку на насилие, на террор и прочее в том же роде. Чего можно добиться этими методами? Ничего, кроме того, что им позволят. Кто позволит? - Те, кто уяснили всю ценность описанного выше метода создания привлекательного продукта, привлекательной политики, привлекательной истории, привлекательного образа жизни... Именно образа, а не самой жизни, заметьте! Образ, туманное представление, пустое мечтание заменили реальную картину, подобно тому, как еще недавно моральные принципы заменялись лозунгами и воззваниями, а фрески и иконы замазывались тусклыми красками. И если раньше образом называли изображение, служащее наглядным примером, то теперь наглядные примеры уступили место наглядным пособиям. Души почти не стало, бездушность тихонько сделала карьеру, заняла ведущие позиции и, согласитесь, уже практически воцарилась в мире. А с нею вместе - практические люди, вроде Дмитрия Терентича, надеющиеся на поддержку со стороны практичности, которую сами и поддерживают. И когда их поддержка чуть-чуть ослабевает, то слабеет и их надежда. А с нею вместе и самый образ жизни, еще недавно привлекательный, сотканный из фантазий и недостижимых перспектив, тускнеет и заметно дешевеет.
А ведь Дмитрий Терентич - человек неглупый, и всё это прекрасно понимает. Будь он несколько проще, приземленней, может быть, и не задело бы его случайное недоразумение: чего в жизни не бывает! Но, с другой стороны, едва ли он тогда добился бы того, чего добился, едва ли стал бы тем, кем стал. Само собой, Дергунов - не семи пядей во лбу и склонен игнорировать то, что не отвечает его представлениям о собственной персоне, но уж если что-то коснулось как раз его персоны, то - держись! В конце концов, для большинства граждан реноме, или персона, или называйте как хотите - единственное, что у них есть! Посудите сами: рождается человек сам по себе, ничего и никого у него нет, кроме себя самого, никто его не понимает: ни акушер, ни собственная мать. У него зубки резаться начинают, а окружающие думают, что он кушать хочет, оттого и орет как резаный. Его на улицу весна зовет, а он сидит в классе и обязан делать вид, что внимательно слушает старенькую учительницу. И так далее. Одинок человек, в сущности! Нет у него поддержки, неоткуда ждать помощи, всё пугает и настораживает. Его бросили в агрессивную окружающую среду, и он барахтается как может. Прибивается к стае, сам сколачивает стаю, стремится занять сколько-нибудь доминирующее положение... Словом, опускается до уровня животного. И потом справедливо утверждает, что человек - действительно животное. И в данном конкретном случае оказывается прав.
Конечно, есть отдельные индивидуумы, поведение которых, по-видимому, отличается от поведения "братьев меньших", от зверей, птиц, всяких пресмыкающихся и насекомых. Существуют такие парадоксальные личности. И как им это удается - непонятно! И Дмитрий Терентич хорошо знает об их существовании. И когда-то сам чуть было не вошел в их число. Но чего-то ему не хватило... Дрогнуло что-то внутри. Отозвалось на привлекательный призыв, соблазнилось ярким холодным блеском...
Был такой случай. Еще когда студент Дергунов оканчивал престижное учебное заведение, развязно и весело общался с сокурсниками, то среди прочих знал одну девушку, милую троечницу, легкомысленно проводящую свои дни и уверенную в бездонности открывающихся заманчивых далей. Так получилось, что у нее обнаружился рак, болезнь по нынешним временам нередкая. Начались больницы, процедуры и прочее подобное. Евгений Кузьмич, как хороший друг и отзывчивый человек, посещал девушку и поддерживал, как мог. Ясное дело, это не сильно повлияло на развитие недуга, и сокурсница умерла очень скоро. Однако незадолго до смерти изменила свое представление о жизни. Перешла на другую работу, оставила привычные затеи и стала... как у нас говорят, верующей. Получила диплом ВУЗа и - умерла.
Той ночью Женя спал плохо, даже не спал, а находился в каком-то забытьи. И ему показалось, что кто-то зовет его по имени. Потом он почувствовал, что в темноте его комнаты он не один, и ясно увидел, как девушка подошла к его постели, побыла рядом, огляделась, потом улыбнулась, подняла руку и помахала на прощание, как это всегда бывало, сказав: "Пока, Женя!" А утром его, не выспавшегося, разбудил телефонный звонок, и прозвучало сообщение, что сокурсница, милая троечница, умерла.
Отчего-то этот давно забытый эпизод припомнился Евгению Кузьмичу сейчас и никак не желал покидать его голову. Впрочем, это нормально. Чего только не приходит на ум каждому из нас! Иные с этими мыслями потом всю жизнь носятся, как с писаной торбой, и ничего! Главное - Дергунову в этом напоминании почудилось что-то важное, имеющее непосредственное отношение к его жизни. Он припомнил, каким был в то время: нет уже того Жени, его место занимает другой человек. Расчетливый и злобный. Деловой, в общем. Состоятельный, успешный, внешне уверенный, но - не тот. И если разобраться - несвободный, жалкий и неестественный. Денатурат какой-то, аббревиатура, а не гражданин!