Аннотация: Зачем-то когда-то стёр. Хай висит. Очень ранняя, почти детская вещь. Не редактировал
ПОДВАЛ
Пятница, семнадцать ноль-ноль. Уже целый час идёт тренировка. Сегодня схватки. Боевые схватки.
Холодно, но никто этого не замечает. Тела всех раскалены от горячих схваток; умы захватывает адреналин, словно наркотик; покусанные губы шепчут названия приёмов, из груди вырываются подбадривающие крики. Словно наэлектризован воздух, словно пылает мат; боевой пыл рвётся наружу. Крики тренера и хрипы борющихся.
Вольная борьба. Сила и ловкость, упорство и воля, смекалка и быстрота, - всё это должен иметь борец. Всё это пытаются показать борющиеся.
Боевые схватки. Вот где ученик должен применять выученные приёмы и уметь парировать их, вот где ученик должен изумить учителя. Вот где все борцы стараются стать профессионалами, "профи", мастерами своего дела. Вот то, чего боятся трусы и чего ждут с нетерпением истинные борцы.
Все борются до конца, выматываются до последнего, все силы тратя на громадные усилия на попытки одолеть не менее сильного противника. Но не только из-за этого. Тренер строг, он не терпит саботажа. Смухлюешь - пеняй не себя. Будешь бороться с самим тренером. А это испытание выдерживают немногие. Лишь Андрюха "Профи", Миха "Киллер", Серёга "Протез", и ещё два-три борца могут выдержать словно стальных тисков захваты маленького, но необычайно-сильного тренера. Они испытали это - и теперь больше других стараются изо всех сил побороть друг друга.
В секции новичок. Саня-"Лоб". Лбом его назвали потому, что слишком много читает, и, видать, "башковитый", "лобастый", то есть умный. Саня в одном классе и с Андрюхой - "Профи", и с Серёгой - "Протезом", и с Михой - "Киллером". Да, немного опоздал он в секцию вступить. Андрюха в ней уже пять лет, оттого и "Профи". Серёга уже полтора года и уже успел здесь ногу сломать, оттого и "Протез". Нога зажила, а Серёга, вопреки запретам матери, вновь пошёл на борьбу. Затянула она его, закрутила, не может он без неё. Миха в секции уже год. А кличка его никакого отношения к спорту не имеет. Миха - любитель-профессионал по убийству надоедавших ос и мух. Оттого его и назвали "Киллер", "Убийца". Не успел Саня в секцию вступить, не интересовался. Но увидел он, что у щупленьких было Серёги и Михи выросли мускулы, что в дружеских шаловливых баловствах они борют теперь его, что щенка.
Захотел "Лоб" тоже в секцию. Замолвили за него друзья словечко - и вот он на первом занятии. И как же ему не повезло, что это оказалась пятница, схватки. На ковёр выставил его тренер, необученного, неумелого. Но достойного в подобной ситуации по силам, казалось, противника выставил - щупленького, невысокого паренька из средней группы.
Схватка длится пять минут. Так мало! Но, Боже мой, как же ты ждёшь конца схватки! Пять минут выливаются в пять лет,. И нет им конца и краю. Пять минут бился Саня с щупленьким Володькой( так подбадривали того со скамейки), но ни разу не уложил на ковёр. А вот Володька в самом конце схватки свалил лба на лопатки.
Боролись Профи и Киллер, Киллер и Протез, Профи и тренер, "середняки" с "вышкой", "молодняк" с "середняками". Силы у многих были на исходе, но тренер назначал схватку за схваткой. Красные, разгорячённые тела, усталые лица; вялые, на первый взгляд, движения, но всё такая же внезапная сила и скорость; притуплённые выражения глаз, но всё прежняя целеустремлённость.
Лоб, незаметно от себя, следя за схватками, слушая наставления друзей и уже появившихся товарищей, набирался опыта. И уже в следующей своей схватке с "середняком" хоть и не положил своего соперника на лопатки, но, озверело защищаясь и применяя, хоть и не в нужном месте и не в тему все свои силы при атаках, довольно измотал противника и не дал ему, несмотря на все его уловки и немалый опыт, свалить себя на ковёр.
И следующую, третью свою схватку, Лоб боролся с "середняком". Саня отнюдь не чувствовал себя униженным в том, что он, "вышка" по возрасту, боролся с "середняками". Гораздо более унизительным зрелищем были бы его сокрушительные поражения, борись он с "вышками".
А так он в своей третьей схватке уже не только успешно защищался, но даже свалил соперника на лопатки! На четвёртую схватку сил у него не осталось.
Четыре схватки отборолся каждый! Пять!! Всё!!!
Тренер дал "отбой". Схватки закончились. Тренер доволен. Ещё бы - борцы выкладывались в полную! Это как раз перед соревнованиями. Завтра районные соревнования. Самые отборные поедут в районный центр. Поедут и Андрюха, и Миха, и Серёга, и ещё трое "вышек", пятеро "середняков" и пятеро "молодняка". Лоб никуда ни с кем не поедет. Неопытен он ещё, новичок.
Лоб, Киллер, Протез и Профи вяло занимались на растяжку в одном из углов большого мата. Разговаривали.
--
А тренер мужичок вообще неплохой, - выдавил покряхтывающий от напряжения Лоб.
--
Ага, особенно в пятницу, - многозначительно добавил Протез.
--
Не, чё, нормальный мужик, - вставил Миха. - если, правда, не мухлевать, а чисто заниматься нормально - тогда ещё ничего.
--
А знаешь, какие тут правила? - спросил Андрюха у Лба, и, увидев в ответ удивление в глазах Сани, продолжил. - Значит так. Я тебя не пугаю, но прими всё то, что я говорю, к сведению... Когда ты там, - Профи указал наверх, - ты просто пацан. Ты его, - он указал куда-то за спину, - не интересуешь. Но если ты к нему пришёл и не сбежал после первой же недели тренировок - ты становишься только начинающим борцом. Если, конечно, выдержишь. Если ты сбежал - ты слабак. Но если ты сюда пришёл, - ты становишься никем, ты во власти тренера, - Профи, увидев непонимание и почти страх в глазах Сани, добавил. - В пределах разумного, конечно. Никто здесь полувоенную террористическую организацию не замышляет и лица бандитской наружности нами, слава Богу, не интересуются, хотя и захаживают - к тренеру... не выдержишь - слабак, падаль, слизь. Здесь действуют строгие правила. Строгие и, можно сказать, жестокие. Выживает сильнейший. Мы - выжили. Многие - нет, - сейчас по выражению лиц друзей можно было подумать, что они только что выдержали многодневную схватку. Хотя, может так оно и было. - Очень многие приходили, но немногие выстояли. Так что думай сам. Если хочешь быть с нами - придерживайся правил здешнего поведения. А главное - выдержать.
Тут вдруг ни с того ни с сего погасли все лампочки в секции. Кто-то обесточил те подвальные помещения, в которых занимались борцы.
--
О-о-о-у-у-у-ы-ы-ыххх! - вырвалось одновременно из сорока глоток.
--
Эй, там, наверху! Оу! Эй, мы ещё здесь! Врубите свет! Какого?! - сразу же раздались крики.
Лампочки вновь вспыхнули, затопив всё светом. Сорок радостных голосов приветствовали вновь вспыхнувшие маленькие солнца.
--
А, это техничка вечно думает, что мы уже ушли, - объяснил удивлённому Лбу Протез. - так всегда, каждую тренировку ей "кажется", что нас нет. "Заходит" иногда у неё.
--
Не иногда, а периодически, - вставил Профи.
--
Араз!!! - пронеслось громким шёпотом по "матному". Все борцы тут же закончили свою возню, разговорчики и молча стали работать на растяжку.
--
Атас, тренер, - шепнул Киллер. - растягивайся!
* * * * * * * * * * * *
Лоб понял всё с полуслова. "Араз" - так называли Александра Сергеевича, - тренера секции вольной борьбы, потому что он всегда отбивал такт на тренировках словами: "А раз, а раз, а раз, два, три..."
Тренер, словно сморщенный - с первого взгляда, но сильный, упорный, иногда даже жестокий и беспощадный, но всегда справедливый, с плохо скрываемой добротой, появился на пороге. Оценивающим взглядом он медленно окинул зал, увидел Лба, пошёл, пробираясь между растягивающимися и отрабатывающими в партере приёмы, борцами, раздавая кое-кому щелчки и затрещины, если те не старались, к их группке.
--
Значит, тебя Саней зовут, да? - сказал он, подойдя к ним, обращаясь ко Лбу.
--
Да Лбом его кличут, Александр Сергеевич, Лоб он, - игриво-задористо, смеясь, сказал Протез.
--
Лоб - это хорошо. Если Лоб - значит, есть чем думать. Думаешь - значит мозговитый. А в борьбе без этого нельзя, - не утихомиривая веселящихся друзей, сказал Араз.
Тренер в хорошем настроении. Он доволен, значит, довольны его подчинённые.
--
Значит, как тебя называть: Саня или... Мозг?
--
Да Лоб он! - взорвались смехом друзья.
--
Ага... Лоб. Значит так, Саня. Лоб - это кличка хорошая. Это не то, что вот - Киллер, - тренер кивнул головой на Миху. - Убийца. Вот прозвище-то, а? Его противники как слышат его кличку, так сразу в штаны делают. Да, Миха?
--
А как же!
--
Ну ты, Киллер, как завтра бороться будешь? - тренер накинулся на Миху, подмял. Недолгая схватка, как всегда, закончилась победой тренера, который в очередной раз скрутил отчаянно сопротивляющегося Миху в бараний рог. Тренер остался доволен, как и все другие, со смехом и советами следящие за развернувшейся схваткой. Миха не поддавался. Отдышавшись, тренер продолжил. - пока я тебя Саней звать буду. Кличку свою доказать надо. Докажешь - буду звать Лбом... Ну так вот, Санёк, я вижу, ты парень - ничего особенного, но, видать, соображаешь, что к чему. Завтра мы едем на соревнования в центр. Тут завтра никого не будет. Хочешь - можешь прийти, потренироваться. Только сам.
Для Сани это было то, что надо. Завтра - суббота, он свободен. Так ведь тут есть и атлетический зал. Можно подкачать мышцы и потренироваться.
--
Очень был бы признателен, - сдержанно сказал он.
--
Ну так ключи я тебе дам.
Через десять минут закончилась тренировка.
* * * * * * * * * * * *
Четвёрка друзей шла по плохо освещённым улицам. Под ногами хрустел снег - январь был в самом разгаре. Весёлые, уставшие после выматывающей силы и нервы, однако подкачивающей опытом и подготовляющей к более трудным испытаниям, тренировки друзья шли домой, на ходу кидаясь снежками, приколами и шуточками, разговаривая на профессиональные и просто мальчишечьи темы.
--
Видать, Лоб, ты Аразу понравился, что он тебя расхваливает с первой же тренировки.
--
Посвятим его в борцы?
--
Посвятим!!!
--
Го - го, - закричали трое борцов, подхватив пробовавшего было улизнуть Лба под руки и ноги и, не замечая его слабого сопротивления, подняли в воздух и с размаху ткнули его головой прямо в громадный сугроб. - Га-га-га! У-у-у-у! Да здравствует! Чтоб тебе! Как мене! Чтоб у тебя! А-а-а! - разносилось по пустынным улицам и одинокие прохожие испуганно обходили стороной веселящуюся не в меру компанию.
Лба уже полностью зарыли в сугроб, образовав над ним кучу-малу, потом отрыли его, смеющегося и проклинающего их, потрусили. Незаметно возникла перестрелка; каждый был сам за себя. Снежки летали, словно пули, причём максимальное их количество приходилось опять-таки на Саню.
Уже минут через десять, удовлетворив свою весёлость и остаточную агрессивность, они пошли дальше.
--
Так значит, ты завтра один у нас в секции будешь? В подвале в нашем? - спросил Протез.
--
Ну да, - ответил Саня.
--
А не страшно тебе будет? - это уже Профи.
--
Тьфу! С чего бы это? Ни капли! Не городите чепухи!
Трое борцов вдруг встали как вкопанные. Многозначительно обменялись взглядами. Лбу даже будто показалось, что в их глазах промелькнула искорка то ли весёлости и азарта, то ли какого-то заговора, то ли какой-то скрываемой тайны. А может, ему это только показалось?
--
Да-а-а, - протянул Киллер, - встрял ты, парнишка, - Лбу показалось, что Миха за его спиной подаёт какие-то знаки Профи и Протезу.
--
А ты что, не слышал, что там было с Васькой Милюковым два года тому назад? - то ли продолжая начавшуюся игру, то ли говоря правду, продолжил Протез.
--
Не-а. А что?
--
Ну ты вообще пень! Что, в натуре не знаешь? Его в "психушку" положили после того, как он переночевал в нашем подвале, когда он с дому сбежал. Утром вывалился оттуда с криками "Не тронь меня, уйди, ВЕДЬМА!" - рассказывал Профи. Киллер и Протез иногда поддакивали и добавляли подробностей. - Потом он как угорелый носился по всему городу, кричал, точно его пытает кто-то, звал кого-то. В общем только к вечеру его поймали и увезли его в места не столь отдалённые. Мы потом перерыли весь подвал, все закоулки обшарили, но ничего, кроме дохлой кошки не нашли.
--
А говорят, лет восемнадцать или двадцать назад там кого-то убили. Бабу какую-то, - перебил его Киллер.
"Ну вот, пошло-поехало. Скоро сплетни пойдут, потом страшилки, начнутся всякие истории, случаи - и я вообще сегодня спать не лягу," - подумал Лоб.
--
Так, ну всё, баста! - крикнул он друзьям, но было поздно - те уже развеселились и теперь, имитируя вурдалаков, наскакивали друг на друга и на Лба с шипением и хриплыми криками "хочу мяса, хочу крови!", пытаясь достать друг другу до шеи. Началась очередная шутливая потасовка, очередное валяние в снегу.
Так продолжалось до тез пор, пока они все не разошлись по домам.
* * * * * * * * * * * *
Суббота, одиннадцать ноль-ноль. Лоб стоял у входной двери и что было силы тарабанил в неё кулаком. Ему говорили, что техничка, дежурящая в утреннюю смену, чуть глуховата, - так что ему изрядно придётся изрядно потрудиться, чтобы его стуки в дверь дошли до её ушей. Да где же эта вредная старушенция, зовущая себя "техничкой"? И глухой уже услышал бы!
--
Какой там чёрт шарахает? Никого нету! Сегодня школа не работает! Чево ты стучишь, ирод окаянный?! - послышался, наконец, визгливый крик технички.
--
Я не в школу, я в подвал, - крикнул Лоб.
--
Хай його чёрт заберёт вместе с вашим подвалом! - запричитала ещё больше старушка. - Усю неделю себе - бах! бах! - калечат себе там. Хай у вашего у того тренера мозги набекрень вывернутся! - проклиная всё, что она ассоциировала с борьбой, она открыла все же дверь. Заспанные глаза уткнулись в Лба. - Ну, чего пришёл? Тебе что, недели было мало? Да и кто ты такой? Я тебя не помню!
Сане уже сверх меры надоели эти наскоки.
--
Бабушка, я только вчера поступил в секцию. Мне тренер ключи дал. Вот! - Лоб показал ключи от двери в подвал и от комнат, в которых была секция.
Техничка сразу остыла, но всё так же, проклиная всё и всех, заперла входную дверь.
--
Значится так, - сказала она возящемуся с замком Лбу, - в час я ухожу. И чтоб духу твоего тогда здесь не было, ясно? Без десяти час я выключаю свет и запираю двери.
--
Ладно, - Лоб и намеревался час-полтора позаниматься, покачать мышцы. Он знал, что грозность бабуси лишь показная, знал, что в полвторого на смену этой технички-сторожа придёт другая. Знал, что непосредственно в подвале свет выключить она не может, он сможет лишь обесточить его, но вместе с тем она обесточит весь первый этаж - а этого ей меньше всего хочется. Всё это ему рассказали его друзья.
Оставив входные двери открытыми, чтобы было видно, куда спускаешься, он спустился вниз и включил все большие и малые рубильники, что были в панели. Зажглись все лампочки, что были в подвале: и в коридорах, и в комнатах секций, и у входа. Лоб закрыл входную дверь на ключ.
Вдалеке слышались шаркающие шаги технички и чуть слышное бормотание. Саня чуть поразвлекался, покрутив ей вслед дули и факи и спустился вниз, в подвал, к тем двум дверям, ведущих в секцию борьбы.
* * * * * * * * * * * *
Упрямая дверь никак не хотела открываться - замок замёрз. На улице как-никак было двадцать градусов мороза. А подвальные помещения школы только и носили название "подвальных" - ветер свистел здесь не хуже, чем на улице.
Здесь, под школой, в бывшем бомбоубежище, теперь мирно сосуществовали несколько секций, а остальные незанятые территории сочетали из себя свалку, проходной двор и отхожее место одновременно. Туда никто не наведывался, разве что "по малому".
Незанятые комнаты пугали своей непроглядной чернотой, неясными звуками, непонятным, неизъяснимым шёпотом, вонью и сыростью. Случайно входящий туда вдруг чувствовал тупое давление, неслышные угрозы, страх - и тут же искал дорогу назад, туда, откуда пришёл.
Наконец, после того, как Лоб нагрел замок, сжигая свои спички внутри него, ключ с хриплым скрежетом, пару раз дёрнувшись, провернулся, - и дверь открылась.
Внутри горел включенный свет, освещая скудную обстановку атлетического помещения секции. Лоб неспешно огляделся, запоминая все детали - ведь здесь ему придётся частенько работать, если он сумеет вписаться в этот слаженный коллектив, если он выдержит. А он должен выдержать! Должен!!!
Сама атлетическая комната была небольшая - четыре на пять метров. Из неё можно было попасть в тренировочный зал - помещение, полностью застланное громадным матом. Здесь проходили тренировки, разминка, схватки. В атлетическом же зале "качали мышцы" - наращивали мускулатуру.
Над низким потолком под всеми стенами проходили всевозможные трубы - тонкие и толстые, замотанные в стекловату и брезент, ржавые и протекающие и, наоборот, недавно проложенные. Да, здесь, под школой, как и должно быть, проходили коммуникационные узлы, трубопроводы и другая дребедень. Зимой по ним прогоняли также горячую воду, так что подвал относительно отоплялся. Но у этих труб была дурная привычка - они часто прорывались и всегда эти прорывы приходились почему-то на позднюю осень и зиму.
Членам секции приходилось посреди зимы возиться в ледяной воде, леденея на ходу, греясь у разведённых здесь же костров, спасая от полного расползания драгоценный мат, покрывало, интерьер, тащить всё это по морозу на кочегарку, сушить, ждать, пока высохнет или заледенеет подвал, вычёрпывать воду, греть покрывающиеся льдом принесёнными из дому обогревателями покрывающиеся льдом помещения, пока не справят трубы, заново стелить мат, приводить всё в порядок. Нередко на всё это уходило двадцать дней, месяц. Месяц битвы с ледяной водой, безумным холодом, сыростью. Битвы не на жизнь, а насмерть за секцию. Многие не выдерживали, но кто выдерживал, был в почёте у тренера и всех членов секции. Такие случаи так сплачивали борцов, что они становились лучшими друзьями, "корешками". Лоб завидовал Протезу, Киллеру, Профи - у них было столько друзей и знакомых, что у него не улаживалось в голове. Саня большинство из них просто не знал. Но он надеялся, что случится такой же случай, и тогда у него появятся новые друзья, много друзей.
Бетонный пол быт покрыт лентами толстой резины. У входа стояла длинная деревянная вешалка, куда переодевающиеся борцы вешали одежду. Пара лампочек в защитных футлярах своим тусклым светом освещали комнату, чертя на бетонных стенах длинные кривые мерехтящие тени. В атлетическом зале у дальней, противоположной стены стояло несколько самодельных тренажёров, еле вмещаясь в тесноте комнаты. Чуть ближе висели две толстые боксёрские груши, лежали гантели, штанги, тоже самодельные, перчатки, блины, бинты. Всё было аккуратно разложено по своим местам - тренер не терпел беспорядка.
Лоб переоделся. Теперь он был в спортивных тренировочных штанах, футболке и борцовках. Повеяло холодом - в подвале сейчас была температура что-то около пятнадцати-десяти градусов выше нуля. Странно, а ведь вчера было так жарко! Да, но ты вчера прошёл тяжелейшую, на первый взгляд, разминку, а потом о холоде и думать было нечего - ты боролся. А там и холода, если и захочешь, не заметишь. Жарко!
Если тебе, парень, холодно, есть выход - разминка. Как вчера. Конечно, не такая уж тяжёлая, но ведь надо приучать себя к этому.
Саня прошёл в разминочный зал. "Матный", как называли его сами борцы. Чтобы включить здесь свет, нужно пройти через всю комнату к противоположному углу, где был выключатель. Мат, покрывающий пол во всей комнате, состоял из нескольких больших мягкокаучуковых и мягкорезиновых, покрытых очень натянутым покрывалом, матов. Они под ногами, мягко шурша, чуть пружинили.
Лишь Лоб включил свет, как что-то чёрное и бесформенное метнулось в углу и в мгновение ока исчезло.
Саню передёрнуло. Что это было? Такое оконеуловимое, тёмное, маленькое, исчезло куда-то, хоть и исчезать-то некуда - никаких дырок, норок, трещин, лазеек там, в углу, нет. А бегать со скоростью света никто не может. Тогда что это может быть? Оптический обман? Галлюцинация? Зрительный эффект? Или, может, и вправду... да нет, такого быть не может. Саня всё ещё с замирающим сердцем заглянул в атлетический зал, посмотрел под тренажёрами. С такими взглядами маленькие дети шарят под кроватями, ища "бабаев" и домовых. Ничего необычного. Дверь входная закрыта. Всё спокойно. Никто не входил и не выходил. Значит, "то" было ничем иным, как простым "глюком". Лоб незаметно от себя затаил дыхание - нигде не шуршит бесформенная тень, сосущая жизнь из неосторожных путников, забрёдших в подвал, чтобы потом... Тьфу ты! Брось! О чём ты думаешь? Это же смешно! - и Саня рассмеялся над своими глупыми фантазиями. И пошёл обратно в "матный". С чего вчера началась разминка? С пробежки. Двести кругов по периметру мата.
Поехали!
Разминка началась...
* * * * * * * * * * * *
Пробежка по матам началась энергично. Лоб, то наращивая темп, то замедляясь, то внезапно ускоряясь, то останавливаясь, как вкопанный на секунду, как это делали на тренировке вчера, пробежал кругов шестьдесят. Всё внимание перешло на ноги.
Семь шагов в беге прямо, поворот, воображаемая преграда, прыжок. Круг бега. Упасть. Десять отжиманий, два круга бега. Догоняют! Ускорить темп. Перейти на быстрый шаг. Кувырок. Два круга обычного бега. Новые препятствия.
Круги наматывались один за другим. Восемьдесят. Отсеялись отжимания, кувырки. Сто. Сил нет больше делать ускорения. Сто двадцать. Ох как устал! Лоб теперь, еле переставляя ноги, бежал, тяжело дыша, не добегая до углов мата. Теперь он жалел, что заказал себе такое количество кругов. Нельзя же так сразу. Надо постепенно. Десяток за десятком. А сейчас что? Какой уже круг? Сто двадцать шестой?.. Седьмой? А, к чёрту!
Мысли его витали в облаках. Я выдержу, выстою! Ох уж эти Протез, Киллер, Профи! Они уже мастера в своём деле. Они уже без особого уставания выдерживают эти дьявольские тренировки. Подумать только! Из всей тренировки - половина времени - разминка... Ох, устал. А как там сейчас сламщики мои? Борются, небось. Ну, пусть победят... Как мы вчера побесились! Эти перестрелки, посвящение в борцы... Эти глупые россказни... А ведь Ваську Милюкова точно в психушку упекли... И родители знают... Что ж с ним тут произошло? Странно, странно... Вурдалаки, девушки, кошки...Бр-р-р-р.
Бум! Бум! Бум - слышалось в натянутом воздухе - шаги Сани о мат. А что, если действительно что-то с Васькой здесь... "Уйди, отстань от меня, ведьма"? "Изнасиловали и убили девушку"? Да брось ты, это же ясно - дружки шутили. Ты же видел их заговорничьи рожи... А если правда? И бродят тут везде духи девушек и мстят за своё поругание. Ха-ха-ха, это смешно.
Но Лоб вне зависимости от своих мыслей вдруг осознал, что обострил свой слух и затаил дыхание, пытаясь уловить движение. Кого? Чего? Он не знал. Зачем? Инстинкт.
Вдруг ему что-то послышалось. Что? Что-то знакомое, едва уловимое. Что это? У Лба похолодело в горле, он судорожно сглотнул.
Бум! Бум!! Бум!!! - шаги Лба теперь звучали, как удары тонного бревна о сталь. Шурх! Шурх!! Шурх!!! - звучало в то же время в матовом. Шурх! - что это? Лоб остановился. Шуршание прекратилось. Но что это? Ну не думаешь ли ты, что... Да вернись ты из своей фантазии! Здесь никого, кроме тебя, нет! Шурх! Шурх!! Шурх!!! Однако что же это? Кто - то бежит за тобой сзади. Лоб быстро оглянулся - никого! Тогда что же это? Что это? Именно "что"? Оно прямо за ним. Лоб остановился и кинулся назад, пытаясь нащупать того, кто был сзади. Бессмысленно!
Попытайся не обращать внимания... Нет! Не могу. Этот шум... Он лезет в уши, он проникает в голову, он завладевает мозгом. Прочь, прочь от меня! Свят! Свят!
Хлоп! Что произошло? Шум исчез. Что это было? Что стало? И вдруг Лоб вошёл во что-то настолько холодное и вязко-кисельное, что у него захватило дух. В одно мгновение весь разгорячённый пыл его тела исчез, а ему стало так страшно, что волосы на его голове враз зашевелились. Но миг - и это "что-то" исчезло. Лёгкий смешок - и снова вокруг та же комната, та же прохлада, тот же свет, та же белая стена перед глазами.
Внутри Лба что-то оборвалось. Шорохи, вязкая первородная мерзлота, смешок - что это было? Саня боялся думать об этом. Нет, этого не может быть... А почему не может? Сколько неизвестного в этом мире вокруг тебя?! Сколько неизвестного. Но ведь это фантастика - фантомы, призраки! Это ДОЛЖНО быть фантастикой. Ага, должно, - и эта "фантастика" тебя сейчас сожрёт. Из-за этого и сошёл с ума Васёк - от шорохов, неясных шумов, собственных фантазий - от ничего! Ничего здесь нет! Не зря тебя предупреждали... Чушь.
Нет, одному здесь делать нечего, я лучше пошёл отсюда.
Лоб быстро пошёл к выходу, из "матового", смотря горящими страхом глазами назад. Но что это?
Ох-х-х-х, - Саня облегчённо без сил опустился на мат там, где стоял. Загадка с шорохом решилась сама собой на его глазах. Он нажал с силой на мат - бум! Потом убрал руку - шурх! - восстановил форму мягкий каучуковый мат. И так он восстанавливался шаг за шагом, а ты думал, что кто-то бежит за тобой. Саня, у тебя слишком богатая фантазия.
Лоб, облегчённо смеясь над собой, вышел из матового.
* * * * * * * * * * * *
Он снова был в атлетическом зале. Его ждали тренажёры, гантели, штанги, груши. Он сюда за этим и пришёл - накачивать мускулы перед будущими схватками. Борец должен быть сильным, иначе как он поднимет в воздух изо всех сил упирающегося противника да ещё бросит на пол и удержит его там в "туше"? а всевозможные силовые захваты, а выкручивания, когда ты в партере, а твой противник ломает тебя, как куклу; а броски и сверхусилия при "продавливании" обороны соперника? Это всё требует не то что больших - громадных усилий!
А как у тебя с мышцами, Лоб? Н-да, я так и знал. Плоховато.
Ну, вперёд! Саня подошёл к одному из тренажёров, представляющего из себя хорошо отполированную доску с зажимами для ног, наклонённую под углом к полу, широкую, подпирающуюся на две подставки. Подставки можно было регулировать, меняя угол наклона доски. Этот тренажёр использовался для качания мышц живота - пресса.
Лоб влез на доску, причём ноги оказались выше головы, с трудом, съезжая с гладкой доски, закрепил лодыжки.
Ну что, начнём? Он, кряхтя, начал отжиматься, приближая и удаляя голову от колен. Трудно... Что же, всё-таки было там, в "матовом"? ничего подобного с ним ещё не происходило. Только раз, когда он выносил тёмным летним вечером ведро на мусорник и вдруг из-под его ног с диким воем и шипением выскочил беспризорный кот, он так испугался, что ему чуть не стало плохо. Вот и теперь та же история. Ну, друзья, вы мне ответите за все ваши россказни!
Тусклый свет от лампочек передвигал тени на стенах. Тихо скрипела доска под напором кряхтящего Лба.
Тишина и звон в ушах.
И вот после очередного своего трудного "пресного" пути, когда голова Сани приближалась к ногам, он взглянул перед собой. И увидел такое, что из груди его невольно вырвался дикий пронзительный вопль ужаса.
* * * * * * * * * * * *
Перед ним... Прямо перед ним стояло... Чёрное большое чудовище с большущими прозрачными ушами. И оно было так близко, что казалось, сейчас схватит.
Волна ледяного ужаса захлестнула Лба с пяток до корней волос. Но не успела она прийти до глубин души, как замершее сердце отлегло и вновь наполнилось кровью - Саня видел перед глазами свою тень, отпечатанную на стене. Простую искажённую вытянутую тень, которая под взором воспалённого ума превратилось в кошмарное чудовище. Громадные прозрачные уши - это его руки, которые он держал за головой.
Саня трясущимися руками нервно быстро отцепил ноги, слез с тренажёра, вышел на середину зала. Что же так страшит тебя здесь? Ведь клаустрофобией ты не страдаешь. В привидений не веришь... пока не веришь. Ну, любишь там страшные книжки читать, ну, смотришь ужастики. Но не может же тебя так это затянуть?! Не может же это место так на тебя влиять! Или ты поверил пустой болтовне этих шутников! Ты себя так здесь до сумасшествия довести можешь! Хватит!!!
Ну что опять? Что это за шум там? Бум! А это что ещё такое? "Бум!" - отчётливо слышится что-то рядом. Не хватало ещё... чего? Что это? Звук такой, что... такой, что... что, кажется, что кто-то приближается, стуча о резину подошвами. Бум! О Господи! Помоги мне, укрепи смелостью и разгони духов злых. Бум!! Даже молитва не помогает! Что же это такое? Бу-у-ум!!! - рядом. Бабах!!! - ещё ближе. Кто бы это ни был, он не вошёл через входную дверь - она заперта. А других входов и выходов здесь нет. И никто не живёт здесь. Уж не думаешь ли ты, что... Бабах!!! Лоб, трясясь в лихорадке страха, попятился назад. Глаза его бессмысленно шарили перед собой, пытаясь нащупать движение, перемещение невидимого "что-то". Спина упёрлась в преграду сзади, рука нащупала гладкую поверхность металла - ручка гантели удобно легла в ладонь. Ба-бах-х!!! Лоб поднял своё единственное оружие. "Не подходи-и-и-и!!!" - пронзительно воскликнул он.
Наверху разомлевшая у батареи техничка вдруг проснулась от неясного шума, от какого-то крика. Пробормотав на этот счёт что-то не слишком приятное - какие страхи только не приснятся - она посмотрела на часы. Батюшки святы! - да её дежурство вот уже десять минут как закончилось. Кряхтя и бормоча, старушка пошла проверять свои владения.
Глаза Лба лихорадочно метались по стенам, выискивая среди качающихся теней фигуру незримого всепоглощающего ужаса, приближающегося к нему. Саня, казалось, уже чувствовал Его дыхание. Гантель, звякнув, выпала из онемевших пальцев застывшего Лба. Он обречено опустил руки, ожидая скорейшей развязки, которая положит конец всем его страхам и мучениям.
И тут взгляд его упал на маленькую капельку, падающую с трубы. переливающийся всеми цветами радуги, меняющий форму шарик влаги медленно, очень медленно летел вниз, влекомый притяжением. Летел, летел, пока - бум! - не падал на резиновую ленту.
Бум! Бум!! Бу-у-ум!!! - падали капли вниз.
Саня, не сдержавшись, рассмеялся. И это был уже не смех - это был нервный истерический хохот, хохот человека, почти сошедшего с ума.
* * * * * * * * * * * *
Саня схватился за голову, с силой сжал виски, помотал головой из стороны в сторону, отгоняя того, кто завладел его умом, кто всё время своими ужасами доводит его до сумасшествия, до истерики.
Нет, не помогает. Кто-то или что-то уже поселилось в нём, там, внутри сокровенного - и всё больше и больше подчиняет его волю, его разум чему-то холодному и страшному.
Нет, надо убираться отсюда.
... Старушка-техничка подошла к входной двери. Рядом с входной напротив неё была дверь в подвал. "Баба Галя", как называли её борьбисты, дёрнула подвальную дверь. Заперто. Значит, тот сумасшедший паренёк, прискакавший сюда два часа назад, уже смотал удочки. Ну и ладненько.
Саня, стянув борцовки и лихорадочно напялив зимние ботинки, вдруг вспомнил, что не выключил свет в "матовом". "А, чёрт!" - рявкнул он и помчался в "матовый".
Старушка открыла входную дверь - скоро ведь должна появиться сменяющая её другая бабушка - Агрипина Андреевна. Так что не будет ломиться в дверь, как всегда. Грохот такой, что уши закладывает, когда она начинает "стучаться" в дверь. Кстати, почему свет в подвале до сих пор включен? Наверное, уходя, мальчонка забыл выключить. Вот пострелёныш! Ну ничего - мы сейчас обесточим подвал - и ладушки. Правда, выключится свет и здесь, в прихожей и по всем коридорам первого этажа. Ну да ладно, это будет забота уже Агрипины Андреевны, а я свою работу сделала.
Саня вбежал в "матный", пробежал по всему мату, достал выключатель, щёлкнул.
Техничка открыла распределительную панель, нашла нужный переключатель и переключила тумблер.
По всем помещениям подвала, коридорам первого этажа погас свет.
Саня недоумённо оглянулся вокруг. "Какого чёрта? Что это такое? Я же хотел выключить только в "матном" свет. Что же он везде погас? Лоб пощёлкал выключателем, но тщетно - вокруг оставалась гробовая темнота. Гробовая. Лоб посмаковал это слово. Гробовая. Такая, видать, темнота в самых глухих подземельях, где водятся только призраки, подвалах. Гробах. Склепах. "Похороненный заживо... Фу!" - Саню передёрнуло. Он поднёс руки к самому лицу. Ничего. И ничего не увидишь - сюда ни лучика света не проникает.
А как же я выберусь отсюда? Как добраться до своих вещей? Переодеться? А где я оставил ключи? А в какую сторону выход? А как там входная дверь? Да кто тут свет выключил, вать машу? Да что это тут происходит? Что это там такое? Свет откуда-то пробивается? Откуда? Почему там светлеет? Мне что, мерещиться?
Саня потрусил головой, протёр глаза - но нет, белое марево в противоположном углу не исчезло, а наоборот, стало более явственней. Что это за явление природы? Фосфоренция? Но что здесь может фосфорировать? Здесь нет солнечного света, тускл свет лампочек. Да и вчера, когда погас свет лампочек, я такого не видел. Снег, иней? Откуда? Температура здесь ещё выше нуля. Газ какой-то? Не чувствуется.
Пока он строил свои догадки, клубы белого марева концентрировались и вдруг начали быстро перемещаться, организуя какую-то фигуру. За какую-то секунду в углу стояла девушка, сияющая, словно изнутри и полупрозрачная.
* * * * * * * * * * * *
У Лба отпала челюсть. Он зажмурил глаза, сильно сжал руками виски, помотал головой, потом снова взглянул в угол - призрак не исчез. Мировоззрение в голове Сани перевернулось с ног на голову. Значит, привидения всё-таки существуют! Но каким образом? Как? Почему? Интересно, из чего они состоят?
Девушка в противоположном углу, смотрящая на него своими сияющими глазами, улыбнулась.
Саня вдруг почувствовал, что внутри у него что-то оборвалось. Господи! Какая же она красивая! Неужели существуют такие красивые, такие милые и удивительно-потрясающе-прекрасные девушки?!
Её лицо. Ох, как я мечтал увидеть где-нибудь, когда-нибудь лицо, подобное этому. Откуда она? Со сказки, с легенды, с мыслей моих появилась? Я же всегда, всегда мечтал увидеть такую красавицу! Хотя бы только увидеть. Ох, Господи, да она же совсем обнажена! Ой-ой-ой-ой! Лоб почувствовал, что здесь вдруг стало так жарко, что он весь вспотел.
Девушка моргнула. Лоб вдруг осознал, что он нисколько не боится. Ну нисколечко! Значит, призраки не все такие ужасные, какими их изображают в фильмах. Она - это сотворение чего-то - не была ни страшной, ни уродливой, ни пугающей. Она была прекрасна.
Лоб и сам не заметил, как подошёл к ней, к этому прекрасному привидению. Ноги не слушались его, они действовали самостоятельно. Пока заглушённый сладостными мечтами встревоженный мозг шептал отрешённому от всего сознанию об опасности, Саня, окунувшись в голубовато-золотистое сияние, исходившее от девушки, уже очутился в двух шагах от красавицы.
--
Кто ты? - спросил он. Саня вдруг на мгновение почувствовал, насколько смешно он выглядит со стороны - психопат с галлюцинациями спрашивает у пустой стены, кто она. Но это мгновенное отображение, простой намёк или отображение действительности так же внезапно исчезли, как только в голове своей он услышал ответ.
--
Я та, кого ты видишь, - да-да, это прозвучало в голове Лба, хотя девушка и не открывала та, а всё так же улыбалась и смотрела ему в глаза и не пробовала говорить.
--
Тебя так и зовут?
--
Какое значение имеет то, как тебя зовут, когда ты влюблён, пусть даже в простое отражение, в призрак. Иди ко мне, - она протянула к нему руки, и он вдруг почувствовал ту силу, с которой его влекло к ней. Она, эта сила, словно струилась сквозь него, словно магнит, притягивала его к девушке. Он, окончательно отбросив все сомненья, кинулся к ней, раскрыв руки для объятья. Но... натолкнулся на что-то твёрдое и тёмное. Девушка, словно испарившись, исчезла.
--
Эй, я здесь. Но не торопись. Я жду, - она была уже в противоположном углу.
Сане понравилась её игра в прятки-догонялки. Но теперь он был осторожней. Он подошёл к ней, но остановился в шаге. Она, всё ещё улыбаясь, сама прильнула к нему и ... поцеловала! Он ощутил её! Он ощутил руки, охватывающие его плечи, ощутил жаркие губы, прильнувшие к его губам, он ощутил каждый изгиб её тела, когда она прильнула к нему. Он видел перед своими глазами её светло-голубые очи и лунного цвета волосы, он обнял её - и это ему удалось. Он ощутил её тело, её молодое гибкое красивое гладкое желанное тело, что, казалось, так и звало, так и манило к себе. У него закружилась голова, он почувствовал необузданное желание, возникающее в нём, ту страсть, годами копившуюся в нём и не находящую выхода и сейчас просившуюся наружу. Его руки гуляли по её телу, лаская и гладя необычно-мягкую, словно из воздуха сотканную кожу, он закрыл глаза, пытаясь ощутить все свои внутренние чувства. Он вдыхал аромат её волос, он целовал мягкие и влажные губы, он гладил талию, плечи, бёдра девушки. Он забыл обо всём, он наконец любил и его любили.
Золотисто-голубое сияние, обволокшее Лба и девушку, меняло свой свет, превращаясь из светлого в какой-то бледно-бурое, озаряясь алыми и жёлтыми вспышками.
В хоровод мыслей Лба - его пьяных мыслей - ворвалось тревожное ощущение. Ему показалось, что это уже не поцелуй, что вместе с языком девушки к нему в рот проникли какие-то щупальца, неощутимые, прохладные, которые копошатся у него внутри, замораживая и гадя. Да и руки и тело у девушки уже совсем не комнатной температуры. Они странно вдруг похолодели. сане даже показалось, что он целует ледышку, а не губы очаровательной девушки.
Он открыл глаза и ... о Боже! Он попытался оттолкнуть от себя то чудовище, что опутало его своими щупальцами. Но руки прошли сквозь изъеденную плесенью тушу. За какое-то мгновенье на место райского блаженства пришёл животный страх.
Не было больше прекрасной девушки. Было омерзительно-ужасно-уродливое чудовище, опутавшее Саню толстыми щупальцами. Лоб что есть силы рванулся из пут - и, пролетев несколько метров, шмякнулся головой о стену. Не имея больше сил для борьбы с темнотой, закутывающей его в свои объятья, он беспомощно смотрел на приближающееся к нему чудище.
В уродливом лице, покрытом прыщами, язвами и гнойниками, зияли словно две дырки, в которых в черноте сияли словно два угля, два красных глаза; ужасно искривлённый рот представлял подобие улыбки из ада; с жёлтых клыков капала не то красная слизь, не то кровь; изъеденное червяками, покрытое слизь и пятнами старушечье сморщенное тело заканчивалось десятком толстых щупалец с присосками; руки, странно удлиняясь, тянулись к нему; крючковатые пальцы с длинными когтями угрожающе сжимались и разжимались
В голове теряющего сознание Лба пронеслось:
--
Тебе понравился мой поцелуйчик? Ха-ха-ха, - ведьма засмеялась таким ужасающе-загробным хохотом, что у него зацепенело всё внутри. - Теперь ты мой! Ха-ха-ха!
Саня почувствовал, как холодные пальцы касаются его шеи и потерял сознание.
* * * * * * * * * * * *
Агрипина Андреевна, сбивая снег со старенькой шубчонки, вошла в здание школы.
--
Ох уж эта непогода! - ворчала она, прижав обмороженные руки к горячей батарее. - Ох, какая ж там вьюга почалась, чёрт бы её побрал. Не было ничего, не было - на тебе, намело! Когда же всё это кончится?.. Чего это тут темно-то? Ах, эта Галина Валерьяновна, всё хочет меня со свету сжить. Вишь, выключатели не работают - значит, в распределительном щитке выключила. От стерва! Ну ничего, я тебе когда-нибудь такую пакость устрою!
Агрипина Андреевна подошла к распределительному щитку, отсчитала нужный переключатель и переключила. В прихожей загорелся свет.
--
Вот так. Сов сем другое дело. Галина Валерьяновна! - крикнула она что было сил. - Где ты дорогая моя? Я пришла... - и сменщица -техничка пошла по коридору.
... Саня открыл глаза. Над его головой белел потолок, в уголке глаза качалась груша. Он в атлетическом зале? Да, там. Но почему он здесь, почему лежит, почему у него так болит голова? Вдруг нахлынули воспоминания. Девушка-призрак, страсть. Обуявшая их, ведьма, её пальцы на его шее. Лоб быстро потрогал шею. Ничего. Не болит. Но почему-то влажная. Как-то вода попала на неё. Как?
А может, это всё была лишь игра его воображения? Девушка его мечты, воссозданная им же; страсть, которую он всегда хотел испытать; страх, который воплотился здесь? А прикосновения? Пусть холодные пальцы - это всего лишь капли, упавшие с потолка ему на шею и поползшие вниз. Но девушка? Это не могло быть его воображением. У него ведь не настолько богатая фантазия! Или настолько?
Но почему тогда у него так болит голова? И как он очутился здесь, в атлетическом, если он был в "матном"? может, он пробирался в темноте, упал, ударился и это всё ему приснилось? Или же всё было так, как было? А потом он сам, убегая от рук, теряя сознание, приполз сюда и тут силы оставили его? Да, кстати, и почему он всё ещё лежит?
Саня, почесав ноющий лоб, с кряхтением приподнялся на локте, взглянул перед собой. И, вскрикнув о ужаса, отпрянул назад. На него смотрело искажённое страхом, бледное, огромоглазное, перекошенноротое, чудовищно искажённое лицо. Лоб открыл рот, чтобы вскрикнуть от страха, но крик застрял у него в горле. Он узнал это лицо. Это был он сам. Он смотрел на себя в зеркало.
Да-да, это был он сам. С изумлением и жалостью он смотрел теперь на себя в зеркало. Боже, что же они с тобой сделали? Что за ужас поселился у тебя в глазах? Почему чёрные как смоль волосы теперь стали кое-где серебряными? Ты поседел! Что с тобой, Сашка?
Человек в зеркале, не тот бывший Лоб, а кто-то другой, совершенно другой Лоб, заплакал. С ним случилось то, что не случалось вот уже несколько лет. Размазывая грязными руками слёзы по щекам, Саня вдоволь выплакался. Весь нервный стресс, который он пережил здесь, нашёл выход в этих слезах. Постепенно он успокоился.
И заметил, что страх его куда-то исчез, а на место страха пришла злость. Гнев в считанные секунды заполнил всё его человеческое естество. Он с рыком вскочил на ноги, схватил попавшийся под руку гриф штанги, подхватил его, словно тот был какой пушинкой, а не куском железа в двадцать килограмм весу, кинулся в "матный". Там его ждала пустота. Саня выскочил на середину зала.
--
Ну где ты, ведьма проклятая? Где ты, слизь поганая, падаль изъеденная, где ты? Выходи! Вот он я! Здесь! Выходи, сучара! - в припадке почти бешенства орал Лоб.
Но лишь тишина была ему ответом. Тишина и звон в ушах. Лоб с размахом всадил гриф в стену. Грохот и звон, посыпавшаяся штукатурка и кирпичная крошка - и всё. Никакого эффекта. Лоб всадил гриф штанги в другую стенку, потом в следующую. Хриплый крик и грохот ударов разнеслись по всему подвалу.
Очень скоро Саня выбился из сил. Гнев так же быстро исчез, как быстро пришли усталость и отчаянье. Он, бросив гриф, еле двигаясь, с трудом доплёлся до вешалки, стал переодеваться.
Сзади опять стали казаться какие-то шорохи, перешептывания, мягкий топот. Но Саня не оглядывался. Он не желал знать, что там или кто там. Но спинным мозгом он чувствовал опасность и всё лихорадочнее и лихорадочнее стал переодеваться. Страх заползал в его сердце, обволакивал, словно куклу, шептал своим ледяным голосом: "Обернись. Она за тобой. Она рядом. Она тянет к тебе свои руки, свои щупальца. Она сейчас схватит тебя. Сейчас... Сейчас".
Не выдержав этой пытки, Лоб оглянулся. Никого. Ничего. Только словно шепчутся в углах тени.
"Где ключи? Где я их оставил?" - Лоб стал вокруг шарить с неестественной скоростью, не замечая их, висевших на вешалке прямо перед глазами - руку протяни.
И тут, жалобно всхлипнув, лопнула лампочка.
* * * * * * * * * * * *
Опять комната погрузилась в непроглядную темноту.
Лоб отлично понимал, что эта тьма - его смерть. Второго такого нервного стресса, который он пережил несколько минут назад, ему не перенести. Поэтому руки его шарили по полу под вешалкой, пытаясь нащупать может быть упавшие ключи с лихорадочной быстротой. В его голове билась единственная мысль, и он, подстрекаемый ею, действовал всё энергичней и энергичней: "Быстрей, быстрей, она идёт. Она близко. Я её чувствую".
И предчувствия не обманули его - в подвале вновь началось твориться что-то неописуемое.
Теперь не угол засветился дымкой призрака - теперь холодным светом запульсировали все стены; они сверкали, словно электрические разряды, и свет от них озарял всю комнату. В воздухе летали рваные клубы дыма, закручиваясь под потолком в правильные спирали, а в них, как в грозовых тучах, сверкали молнии, гремел гром. Дыма становилось всё больше, появился невесть откуда взявшийся ветер - и вскоре посреди комнаты появился небольшой сверкающий ураган. Это было так необычно и страшно и в то же время красиво, что Саня даже на некоторое время позабыл о ключах и, сидя на корточках на полу, уставился на разворачивающуюся перед глазами картину. Посмотреть действительно было на что - в непроглядной темноте (лампочки в "матном" взорвались сразу же за лампочками в атлетическом), озаряемой редкой пульсацией стен, выхватывающей из тьмы очертания предметов в комнате, посреди атлетического бушевал красивый и ужасный смерч. Ураганчик разросся, и теперь клубы голубого дыма, озаряемые внутренними молниями, проплывали всего в полутора метрах от Лба. Приоткрытая входная в секцию дверь с грохотом захлопнулась. Саня, вскрикнув от ужаса и неожиданности, начал действовать так же, как действовал бы каждый на его месте - стал ломиться в запертую чарами дверь.
В наэлектризованном воздухе раздался словно раскаты грома, голос:
--
Бесполезно. Оставь. Повернись и смотри - я открою тебе истину.
Саня, с полминуты ещё побившись о дверь, оставил это бесполезное занятие и. Затравленно оглядываясь по сторонам, медленно обернулся. Словно подождавшие его клубы дыма, вращающиеся ураганом, враз исчезли. В белом мареве, словно выплывая из глубины чего-то непроглядного, появилась картинка. Смутная, нечёткая и расплывчатая, она всё же давала понятие о событиях. Разворачивающихся там.
Двое молодых мужчин насиловали девушку. Она, беззвучно крича, пыталась вырваться. Один из мужчин держал её руки, пока второй насиловал. По видению пробежала дрожь, в воздухе раздался злой голос.
--
Восемнадцать лет назад здесь, в этой комнате, изнасиловали и убили девушку. Девушка верила парням, она думала, что идёт в музыкальный клуб... Они убили её, но, умирая, она поклялась отомстить. Об убийстве никто не узнал - школа в тот вечер внезапно загорелась и сгорела дотла со всеми пристройками и подвалами. Почему в подвале оказалась девушка - для всех осталось загадкой. Но отягощённый клятвой мести, дух девушки не смог покинуть этого проклятого места... один из тех парней был Сергей Милюков, в будущем - отец своего сына Васи. Другой...
У Лба всё похолодело внутри. Он понял, во что вляпался, ещё даже не будучи рождён.
--
... был твой отец. Твой будущий отец, Саша Маринчек. Долго я тебя ждала. Только тогда, когда души обеих убийц или души плоть от плоти убийц будут у меня, я свершу свою месть. И снова стану свободной. Ха-ха-ха.
Экран лопнул, разлетевшись на тысячи сверкающих пылинок - и снова в атлетическом стало темно. И только посреди комнаты стояла красивая светящаяся изнутри обнажённая девушка.
* * * * * * * * * * * *
Животный первобытный страх перед этим воплощением ходячей смерти наконец-то посетил Саню. Наконец-то он понял, что его привлекло сюда, что направило тренера дать ему ключи, техничку - пропустить совершенно незнакомого парня в подвал, что заставило его самого принять предложение тренера; наконец, он понял, что эти долгие восемнадцать лет она ждала его, и теперь никуда не выпустит. Постой-постой... Но ведь Васька Милюков... И она его тоже... Но тот вырвался - значит, и он сможет!
Снова в мозгу Лба раздался голос:
--
Теперь ты здесь. Твоя душа в моих руках. Теперь очень скоро я стану свободна!
--
Саня встал с корточек и случайно положил руку на один из крючков вешалки. Пальцы его наткнулись на что-то маленькое и железное. Ключи! Он нашёл потерянные ключи и теперь сможет открыть запертую входную дверь. Но как? Как он отсюда смоется, если дверь из атлетического в коридор контролируется ведьмой? А та тем временем продолжала говорить - торопиться теперь ей было уже некуда.
--
Ты знаешь, что случилось с Васей Милюковым? Он был здесь два года назад... Я забрала его душу.
Ведьма, превратившись к тому времени в старую уродливую осьминогочеловеческую субстанцию, сделала какие-то пассы в воздухе - и перед ней возник ещё один призрак - призрак мальчика тринадцати-четырнадцати лет, обнажённый по пояс. В отрешённых погасших глазах его ничего не было - никаких чувств, ощущений, ничего. Он казался стариком, измождённым непомерной тягчайшей каждодневной работой долгие годы. Но, увидев Лба, призрак заметно оживился. Он увидел в Сане своё спасение. Спасение от мук, которые причиняла ему ведьма каждый день. Вернее, каждую ночь.
--
Да, это его душа, - продолжала ведьма. - Вернее, то, что от неё осталось. Я казню её каждую ночь. Два года подряд.
"Боже мой! - Лба пробил холодный пот. - Неужели и мне придётся пройти такой терновый путь? Нет! Не хочу!! Надо сматываться отсюда. Думай!!"
Ведьма щёлкнула пальцами - и призрак Васи с жалостным стоном, рассыпавшись на светящиеся песчинки, исчез. Ведьма медленно повернулась к Сане.
"Сейчас или никогда, - подумал Саня и что есть силы швырнул попавшийся под руку стул, со скоростью молнии выхватил из кармана спички, поджёг коробок и швырнул его вслед за стулом. Тяжёлый самодельный чугунный стул, весивший не менее десяти килограмм, на мгновение завис в воздухе и стал падать на голову ведьме. Та, испуганно вскрикнув, мгновенно сотворила в воздухе какое-то заклятье - и стул, разорвавшись (!) в полёте, разлетелся по всей комнате. Пока ведьма отвлеклась на устранение неожиданной опасности, внимание на окружающие её предметы ослабло - заметно поблекли стены, пол, потолок. Саня этого только и ждал - он, навалившись телом на дверь, превозмогая ещё довольно сильное сопротивление, стал протискиваться в коридор. Тем временем, избавившись от стула, ведьма уже собиралась испепелить дерзнувшего сопротивлением Лба, как вдруг заметила летевший в неё маленький огненный смерч - коробок, разгораясь в воздухе, нёсся прямо в её уродливую пасть. Мгновенно в памяти её возник подвал восемнадцатилетней давности, когда она, умирающая, лежала на горящем полу, а вокруг бушевал всепожирающий огонь. Она вспомнила ту несравненную ни с чем боль, боль, съедающую её тело, пожирающую её душу. И маленький, летящий в неё огонёк превратился для неё в жуткий, все съедающий, причиняющий страшную боль, сгусток противоположной ей энергии. Она, страшно вскрикнув, исчезла - и тут же исчезло всё её влияние на окружающие предметы. Лоб, пролетев в дверь, ударился в противоположную стену, вскочил и что было сил, шаря перед собой руками и посекундно спотыкаясь, побежал по тёмному коридору.
В атлетическом заклубился пол и из него возникла жуткая фигура ведьмы. Она, громко выругавшись, пробормотала:
--
Сколько лет уже призрак, а всё ещё думаю, что человек... Где мальчик? Сбежал? Сбежал!! А-а-а-а!!!
Сзади Лба дверь в атлетический зал, вырванная с корнем из стены, пролетев коридор, шмякнувшись о противоположную стену, упала. Из образованного проёма, словно вода, потёк голубой туман. Одна за другой двери автоматной очередью вылетали из своих гнёзд, словно взрывом вырванные из стен. Одна из них, чуть не задев Саню, вылетела прямо перед его носом. Справа от Лба вдруг треснула стена, трещина проползла откуда-то снизу куда-то вверх. Под ногами пол заходил ходуном, резиновая лента, разрываясь, скручивалась кольцами, дёргалась, словно ища кого-то. Лоб знал, что всё это - гнев ведьмы - и он, стараясь не обращать на это внимание, бежал вперёд, всё больше спотыкаясь о вылетавшие из стен обломки кирпичей и камней, но бежал, не оглядываясь, бежал изо всех сил. Он знал, что если остановиться хоть на секунду - он погиб. Вокруг него творилось что-то ужасное - лопались стены, с потолка сыпалась штукатурка, в полу неожиданно появлялись дырки. В коридоре царила непроглядная тьма, нарушаемая лишь взблесками взрывов.
Наконец, Лоб добрался до лестницы, ведущей на свободу. Он устал бежать по чёрному коридору, в котором видно было что-нибудь только тогда, когда очередная лампочка, вспыхнув на мгновение, лопалась в фейерверке электрических разрядов. Саня, вытирая кровь с рассечённого обломком кирпича лба, оглянулся. И замер. По коридору, обшаривая попадающиеся по пути препятствия, ползли две голубоватые старушечьи ведьмины руки, растягиваясь на ходу с атлетического, а за ними, затопляя всё, лился холодный сиреневый туман. Кривые пальцы с обломанными когтями приближались с пугающей быстротой.
* * * * * * * * * * * *
Саня, собрав оставшиеся силы в кулак, цепляясь о ступеньки руками, полез по лестнице наверх. Быстрей. Быстрей! Пол-лестницы, трескающейся, ломающейся и обваливающейся, преодолено, но ведьмины руки! Они, словно собаки-ищейки, обшаривали уже то место, где Лоб был всего пять секунд назад.
Саня прибавил в быстроте. Такая маленькая лестница казалась теперь такой огромной! Он и за полминуты её не преодолел, хотя раньше пробегал за пару секунд. Но вот остаётся каких-то пару ступенек, и...
И Лба остановил громкий шип и фырканье, доносящиеся сверху. Саня, на ходу подбирающий ключ, взглянул вверх и отпрянул, чуть не свалился вниз от неожиданности. На верхней ступеньке, излучая зелёное холодное сияние, выгнув крутую спину, сидел громадный красноглазый кот. Прижав уши, открыв усеянный клыками рот, выпустив когти, держа хвост трубой, кот-призрак, словно сторожевая собака, стоял у двери и не пускал к ней Лба.
Ну всё! Саню переполнила злость. Он устал бояться, он устал бегать от каких-то призраков, он устал зарабатывать себе старость и портить нервы.
Прочь с дороги! - что было сил крикнул Саня и со всего размаху ударил сумкой кота по голове. Кот со звуком, словно кинули мешок костей, исчез. Путь снова был свободен. Саня трясущимися руками, на грани нервного припадка, каждой клеточкой тела чувствуя приближающуюся смерть, тыкал ключом в замочную скважину, откуда пробивался спасительный свет. Ключ не хотел попадать вовнутрь. Но наконец, негромко щёлкнув, он встал на своё место. Саня с быстротой молнии открыл дверь, распахнул её и собрался уже с радостью в сердце прыгнуть к свету, как что-то необычно-холодное коснулось его груди - и он снова провалился в безымянную черноту.