Моя любовь — морская соль.
В ней —
ветром сжатое пространство
и мягких дюн непостоянство,
перебирающих песок,
кричащее о чем-то море,
пустые столики кафе,
вкус незатейливых конфет,
на сдачу купленных...
И горечь.
* * *
Я жду, когда в тебе
проснется женщина,
когда ты станешь чувствовать
и ждать
обычного весеннего дождя,
искать огня,
чтоб о него обжечься.
Когда ты станешь чувствовать
и ждать,
когда ты станешь
шить себе наряды,
я так боюсь
не оказаться рядом
и вовремя тебя
не поддержать...
Я жду, когда в тебе
проснется женщина,
когда ты станешь чувствовать
и ждать
обычного весеннего дождя...
И так боюсь
об этот дождь
обжечься...
* * *
Поворот совершился,
и ночь уменьшается вновь.
Все непрочнее лед,
но я знаю:
теряя основу,
он весною не тает,
а просто ложится на дно
и потом к ноябрю
он со дна поднимается снова...
Ты черту провела.
Переступишь — морозом дохнет.
И когда хоть на миг
я черту заступаю немного,
в глубине твоих глаз
каждый раз поднимается лед,
и обломанный край —
как неровно обкусанный ноготь...
Даже если во сне
я пытаюсь черту затереть,
прерываются сны
вереницей унылых бессонниц.
И опять —
для того,
чтобы сердце твое отогреть, —
не хватает тепла
моему обгоревшему
солнцу.
* * *
День отошел
кругами на воде,
но лгу себе,
что завтрашний в запасе...
Ты снова окружением людей
себя от слов моих
обезопасишь.
И будет вновь
на теплом костровище
золою припорошено смолье...
Еще ты
независимости ищешь.
А я уже испробовал ее.
* * *
Я все жду от тебя ответа,
но мне надо тебя увидеть,
потому что, пусть незаметно,
но меня от тебя
уводят...
* * *
И вздрогнешь,
как от грянувшего света,
от чистого и честного письма.
И всю работу, спешную весьма,
объявит мелкой адрес на конверте.
Из памяти взойдет ее лицо
и слезы, что самой неощутимы,
прощанья торопливая рутина,
к ступеньке шаг
и рук полукольцо,
и злое ощущенье пустоты,
когда автобус обрывает нити...
И понимаешь:
в словаре событий
вновь пропустил
свою страницу ты.
* * *
А Женщина мудрее нас
предощущением рожденья
и своего предназначенья
она вовеки не предаст.
И нас вовек не изменить —
ни потакая, ни противясь,
и нам в привязанности —
привязь,
а не спасительная нить.
И мы, ее печальной негой
тотчас пресытившись,
бежим...
А черный коршун недвижим —
как прорезь
в занавеси неба...
* * *
Заставь часами ожидать,
явись растрепанной, изменчивой —
развенчивай себя, развенчивай,
из облаков высвобождай.
Не Муза — ведьма.
Черт с тобою!
Хоть клочьями из дыр ватин,
хоть в горностаях...
Но с собою —
любою —
крылья захвати.
И ночью зимней
в час колючий
расправь упругое крыло
и — в небо!
...Взяв на всякий случай
для маскировки
помело.
* * *
Ненормальная любовь —
маемся:
вместо ласковых слов
лаемся,
а расходимся и вновь
каемся...
У других, как у людей —
завидно.
А у нас, что ни день —
заново.
Но подкатится дурман —
вкось иди...
Чтоб тебе такой роман,
Господи!
* * *
На Ивана Купала
сойду, обнаженный, в реку
и тебя за собою
сведу босиком по суглинку,
и заклятное слово
над вязкой водою реку,
и лицо окуну
в отражение лунного лика...
Я по крови — язычник.
Мне ведом заветный язык.
Я его не таю,
но никто его слова не слышит —
только ветер колышет
зеленые плети камышин,
да железный архангел
под звездами пробует зык,
точно реку за полосу принял
и просит посадки...
Только нам не до труб его —
мы этих струй не покинем...
Но стихает камыш,
настороженно смолкли русалки,
и тревожны глаза
у печальной моей берегини.
* * *
Не надо тонких черт —
вытешите ее
лезвием топора
из красного дерева,
из красной меди
вычеканьте!
Лишь бы не гулом,
не стуком глухим
отзывалась на слово мое...
* * *
Весною сердце требует — твори!
И свежий мир бескраен и бездонен,
когда листва похожа на твои
еще не огрубевшие ладони.
Пишу наутро набело — не то!
Ты листья неокрепшие срываешь,
ладони неоткрытые скрывая
карманами осеннего пальто...
* * *
Ниспадают дневные сети,
и — ни лестницы,
ни соседей.
Поворот ключа,
шторы скоком.
Наша комната —
кокон.
Свет уткнулся в порог
под дверью...
Пальцы робкие
от доверья...
Сберегает ночь
тайну окон.
В каждом доме — свой
кокон.
В нем сплетаются
без изъятья
и проклятия,
и заклятья.
Но из этого перекрута
подымается чистым
утро.
Весна
...Еще морозы колкие близки,
но миновал уже
их час урочный,
и в почках разгибаются листки,
свои оковы пробуя на прочность.
И санный путь подтаял в первый раз
на спуске у приречного откоса...
А впереди —
привязчивая грязь,
хватающая ноги и колеса...
Но до нее пока что далеко,
и, сбросив одуряющую сонность,
отфыркивает пену облаков
от патины отчищенное
солнце!