"Станция Агадырь" - прокричали проводники. Двум женщинам (моим Маме и Бабушке) со мной, шестимесячной, соседи помогли вынести вещи. Поезд свистнул - и удалился. И не осталось ни одного огонька. Мартовская ночь 1946 года была буранной. Пронизывающий ветер швырял в лицо колкий снег, в трех шагах ничего не было видно. Мама пошла на вокзал, узнать, куда идти. Бабушка держала меня, спящую, на руках, и было ей холодно и страшно. В Агадырь нас позвал мой Дед, Василий Дормидонтович Разумков. После освобождения из КарЛага возвращаться ему было некуда: на Украине у семьи отобрали ведомственный дом, а в Казани, где мы ютились у родственников, было тесно и без него.
1. Станция Агадырь. Вокзал. 1965 год. 2. Сопки в окрестностях Агадыря.
Потом узнали, что в центре "города" еще совсем недавно бегали волки и, как дети, кричали, заманивая добычу, шакалы...
Агадырь - узловая станция Карагандинской (в то время, теперь - Казахской) железной дороги между Карагандой и Балхашом. Ехать на поезде до Балхаша столько же, сколько до Караганды. Здесь много лет менялись бригады машинистов.
Степь - до самого горизонта. Изредка - сопки, усеянные мелкими камешками.
Иногда летом в жаркую погоду сильный ветер, забыв, куда ему надо дуть, вертится волчком. В небо взвивается воронка. Нарастая в высоту, она движется по своим непонятным законам, вовлекая в себя всё, что встречается на пути: жёлто-серую дорожную пыль, серо-сивые колобки перекати-поля, бумажки, камешки, мелкие предметы. Когда ветер стихает, воронка опадает и мусор падает куда попало, зачастую в сотнях метров от того места, где был подхвачен. Старожилы вспоминали, что однажды такой пыльный вихрь унёс наседку с цыплятами. А через много лет все мы узнаем, что в такую необычайной силы вихрушку попала как-то болгарская девочка Вангелия, которая впоследствии стала всемирно известной прорицательницей Вангой.
На сопках растет мелкая пастушья сумка, заячья капуста, колючий кустарник - караганник, с мелкими желтыми цветочками. Колючее перекати-поле. Серая полынь, запах которой ни с чем невозможно спутать. Мягкий, пушистый ковыль так и просится в букет. Но нельзя - плохая примета: тогда счастья в дом не жди.
А подснежники какие расцветают весной! Небольшой нежно-белый цветок с вытянутыми лепестками, внутри - с голубовато-фиолетовым отливом. Серединка жёлтая. Запах - непередаваемо нежный и свежий.
1. Лютики. 2,3. Подснежники. Фото Анны Ковалевич. Агадырь, апрель 2013 года.
В степи мы видели сусликов. Они столбиками стояли вдали и прятались при нашем приближении.
Огромные птицы летали высоко в чистом голубом небе, а потом камнем падали на добычу.
Доносились слухи, что местные охотники устраивали мотогонки за сайгаками, не в меру расплодившимися, у которых "нос, как холодец". Эти слухи были подтверждены и появлением в нашем рационе дешёвого мяса - очень красных тушек тех самых сайгаков.
О существовании змей мы тоже знали. Однажды с сенокоса Мама привезла мне шуршащие шкурки, из которых змеи, оказывается, благополучно выползли сами.
Одно время у нас в доме жила сова. "Совка!" - звала я её. И она немыслимым образом поворачивала ко мне свою голову в аккуратно "уложенных" коричневых с оранжевым и белым пёрышках и смотрела на меня круглыми, немигающими глазами. Весной лапка у неё зажила, и мы с Мамой выпустили её на волю.
Центральный Казахстан богат полезными ископаемыми: у соседнего разъезда Нельды (Успенский рудник), например, задолго до революции были найдены месторождения барита, в окрестностях Агадыря - залежи молибдена и вольфрама. Мама мне рассказывала, что Нельды названа так англичанином, до революции владевшим Успенским рудником, в честь рано умершей дочери Нельды. Это было так таинственно: Казахстан - и вдруг англичанин. Я представляла его непременно в цилиндре песочного цвета, в элегантном костюме в тон цилиндру и обязательно с тросточкой. Дочь его была, конечно же, юной красавицей, и я с грустью о ней думала и жалела ее, как и ее безутешного отца.
Нельды была первой остановкой на северном направлении. Когда мы куда-нибудь уезжали, голова была ещё занята домом, провожающими, надеждами на радость от новых впечатлений. И часто мы её просто не замечали. Совсем другое дело, когда, соскучившись по дому, мы возвращались. Дорога, как правило, была длинной, скорость поездов - небольшой. А мы так хотели поскорее вернуться. И когда проводники объявляли "Нельды!", сердце сладко замирало: вот мы и дома!
Александр Анатольевич Бугаев вспоминает: "Работая в геологоразведочных экспедициях в 1965 - 1966 годах я видел и другие старые рудники, где ещё сохранились рельсы и вагонетки".
Всем железнодорожникам раз в год можно было выписать бесплатный "разовый билет" в любую точку СССР - туда и обратно! И ребёнка можно с собой взять! И мы каждый год ездили к родным на Урал. Александр Анатольевич Бугаев уточнил, что, оказывается, можно было выписать и второй билет, но действовал он только в пределах Казахской Железной дороги.
Ездили мы и дальше - в Москву и в Ленинград. Мама водила меня по театрам, выставкам и музеям. Родни у нас там не было. В Ленинграде повезло: нашлись места в "Доме колхозника". Гостиница располагалась в одном из тех зданий, где прежде жили воспитанницы Смольного Института благородных девиц. Это было совсем рядом с легендарным "Смольным". В Москве мест в гостиницах не было, а потому ночи мы проводили на полу Казанского вокзала. Подстелив под бока плотную карту Москвы, подложив под голову сумки, мы моментально засыпали, уставшие от московской суеты. Служащие вокзала, "в наших же интересах", то и дело будили Маму. Мой покой она берегла, а сама уставала неимоверно. А потому долгим наш туристический вояж быть не мог.
И была у нас на пути к дому одна станция, на которой мы всегда выходили погулять по перрону: станция Петропавловск. Там была сказка. На перроне росло множество деревьев. Все они были интересно пострижены: одни в виде геометрических фигур, другие напоминали птиц и зверей. Помню, как интересно выглядели на столбе часы, обрамлённые зеленью. Говорили, что в Петропавловске поселился бывший заключённый КарЛага, в прошлом садовник. Потом он умер, и сказки не стало.
Когда мы впервые засобирались в Россию, знакомые советовали не пропустить станцию Таинча: там прямо в вагоны приносят отличное масло. Сливочное масло на станции Таинча действительно оказалось великолепным: красивый ароматный диск цвета чайной розы толщиной в 2 сантиметра, для пущей привлекательности украшенный щербинками-насечками. Однако попробовать нам его так и не удалось: стоило масло недёшево... Когда мы ехали ТУДА - берегли деньги на отпуск, а на обратном пути кошелёк был настолько тощ, что подобных радостей уже не предполагалось. Зато большие, как лепёшки, тонко раскатанные, ещё тёплые, пирожки с толчёной картошкой и пассерованным луком были вполне доступны и казались необыкновенно вкусными. Помню ещё горячую картошку в комплекте с хрустящим малосольным огурцом в газетных кульках. А когда за окном мелькал сказочный лес, на остановках к поезду приносили солёные грузди, землянику и клубнику! Вот где была настоящая радость!
Количество путей на станции увеличивалось год от года. Все пути мы называли одним словом - "Линия".
Мне приходилось бывать на вокзале и наблюдать за поездами. Особенно нравились поезда пассажирские. Стояли они долго, и уставшие от дороги пассажиры выходили гулять по перрону. Одеты они были по-домашнему, но городских было видно сразу. За их манерами угадывалась далёкая, неведомая жизнь. Когда наступало время отправления, проводницы на вытянутой руке держали скрученные флажки жёлтого цвета, - значит, можно ехать. Эти флажки видел дежурный по станции, который дёргал за верёвочку язычка колокола, что висел на стене у входа в вокзал. И поезд отправлялся.
В зале ожидания висела табличка, на которой слева было написано крупными буквами слово "НЕ", а справа, в две строки, слова "курить!" и "сорить!". Потом эту табличку сменил плакат. Вверху была надпись: "Просят не курить!". В центре плаката сидела, положив ногу на ногу, свинья и курила. Внизу была надпись: "А я курю!".
Удивительно, до чего избирательна человеческая память! Огромную картину с изображением Чапаева в здании вокзала я вспомнила только после того, как прочла о ней в "Темах" группы "Агадырь" "Одноклассников" фразу Владимира Фри: "...висела, да и сейчас там висит".
Станция Агадырь нужна была для доставки товаров коренному населению и для обслуживания КарЛага. Да и геологоразведочные экспедиции без перевозок не обходились. В Агадыре в то время было несколько геологоразведочных партий. Две мы знали по номерам - 6-я и 21-я. А ещё была база Акчатау и Московская экспедиция. И большая автобаза за Линией. Там осваивал профессию автомеханика мой двоюродный брат Миша в дни практики, когда учился Целиноградском техникуме автомобильного транспорта.
У каждой организации был свой посёлок с клубом и магазином.
С Линией мы сроднились. Мои одноклассники, которые жили в посёлке Базы Акчатау, за Линией, каждый день вынуждены были дважды через неё переходить: переходный мост построили много позже. Часто пути были заняты множеством составов, центр которых приходился как раз на здание вокзала. Ребятам ничего не оставалось, как, сильно наклоняясь и замирая от страха, лезть под вагоны. В лучшем случае кондукторы открывали площадки товарных и пассажирских поездов, чтобы пропустить школьников.
Наш путь в Северный (Деповской) посёлок пролегал как раз вдоль Линии. Когда мы подросли, в распутицу шли прямо по путям, устраивая соревнования, кто дольше пройдёт по рельсу.
Севернее перрона располагался восстановительный поезд. Рабочие жили в старых, грубо сколоченных вагонах, рядом бегали босоногие полуодетые дети, женщины стирали бельё и сушили его тут же, на верёвках, натянутых между столбами. Здесь же дымились металлические печурки. Не обращая внимания на многочисленных прохожих, женщины готовили еду.
На путях часто останавливались поезда, к которым было прицеплено несколько вагонов с зарешеченными окнами. Хмурые люди жадно смотрели из окон сквозь решётки. Рядом с вагонами прохаживались военные. На мои вопросы взрослые от ответа уклонялись.
Александр Анатольевич Бугаев добавил: "Заключённых высаживали из вагонов в районе контейнерной. Их сопровождали военные с собаками. Официально считалось, что там просто выпускают собак на прогулку. Но по "беспроволочному телефону" мы всё равно знали, что в это время выводят заключённых. Старшие нас предупреждали: "Не подходите близко: они нарочно спустят собак!".
Вокруг станции сформировался посёлок городского типа. Его построили по типовому проекту. Было тут всё, что надо. Вокзал с необходимыми служебными помещениями, деревянные двухэтажные жилые дома, пожарная каланча, пилорама. А ещё - пекарня, столовая, "большой" магазин, баня, почта, больница, поликлиника, книжный магазин. Была и парикмахерская с фотоателье. Друг на друга через улицу смотрели две школы - казахская и русская.
1. Вид из окна школы на "большой" магазин. Слева - фрагмент здания интерната. 2. Другой ракурс (из архива Ю.Аугуста). Правее - здания железнодорожной поликлиники и казахской школы.
Южнее русской школы, через дорогу - двухэтажные деревянные дома. За ними - молодой ещё парк.
В одном из этих домов, на втором этаже, жила семья моего Дяди - Юрия Васильевича Разумкова. У них с Надеждой Александровной двое детей: Ирина и Миша.
1.Работники ОРС - НОД. 2. Надежда Александровна Разумкова. 3. Надежда Александровна с детьми.
Их друзьями и соседями в этом доме много лет была семья Чубенко. У Петра Романовича и Марии Ефимовны трое детей: Рита, Катя и Слава.
Подробнее об этой семье - в сборнике "Воспоминания моих земляков-агадырцев".
Внизу жили Галагановы. Одна из их пятерых детей, Людмила, нашла меня в Интернете, желая узнать об Ирине. Семья Галагановых в 1961 году переехала в Алма-Ату.
За парком располагался стадион, на котором 1 Мая и 7 Ноября устраивалась трибуна. На неё поднимались уважаемые люди посёлка. Их возглавлял товарищ Туяков, самый главный человек Агадыря. Он обладал огромнейшим животом и хриплым голосом. Переваливаясь через барьер трибуны, он громко кричал "Славу" - товарищам Ленину, Сталину, партии, труду, железнодорожникам, автомобилистам...
Демонстранты, по восемь человек в ряду, с флагами, портретами вождей, с бумажными цветами и воздушными шариками, несколько раз обходили стадион, у трибуны громко кричали "Урра!" в ответ на воззвания. Настроение у всех было праздничное, дома ждали накрытые столы.
1. Галя Дробнова, Нина Сергеева, Саша Клочков. 2. Работники энергоучастка на ноябрьской демонстрации 1983 г. Впереди А.А.Девятко, со знаменем - Ф.Нутц. Мать В.Н. Колесникова, Аграфена Павловна, - в третьем ряду, крайняя.
За магазином - рынок. Рядом - эра холодильников ещё не наступила - большой ледник, укрытый опилками. Там стояли бутылки с "газводой". У "большого" магазина продавали мороженое: на белый листик бумаги широким шприцем продавщица выдавливала искрящееся, восхитительно сладкое, голубовато-белое мороженое и подавала, накрыв сверху таким же листком бумаги.
В "большом" магазине под стеклом витрины-прилавка наклонно стояли большие белые эмалированные овальные лотки. Они были доверху наполнены прекрасной янтарной икрой - все икринки чистенькие, полупрозрачные. Очень хотелось её попробовать. Килограмм такой икры стоил, кажется, 120 рублей! Работников всех предприятий, в частности паровозного депо, обязывали подписываться на бездонный Государственный Заём, часто на всю зарплату, так что свободных денег ни у кого не было. Мы думали: подождём ещё немножко, появятся деньги, и мы сможем позволить себе немного этой икры. И когда мы пришли наконец в магазин за икрой, с удивлением увидели опустевшие лотки.
Александр Анатольевич Бугаев: "Самый богатый ассортимент продовольственных товаров я видел в 1954 -1960 годах только в Елисеевском магазине. А в это время на Кавказе сахар был по карточкам".
Украшением Агадыря был Клуб Железнодорожников ("Большой клуб"). Заведовал им "Партизан" - весёлый человек на деревянной ноге, которую он и не пытался маскировать. Потом он куда-то исчез, как исчезли и другие инвалиды. Много позже мы узнали - куда. Привожу цитату Н.Никонорова из публикации "Неперспективные люди с острова Валаам":
"После войны советские города были наводнены людьми, которым посчастливилось выжить на фронте, но потерявшим в боях за Родину руки и ноги. Самодельные тележки, на которых юркали между ногами прохожих человеческие обрубки, костыли и протезы героев войны портили благообразие светлого социалистического сегодня. И вот однажды советские граждане проснулись и не услышали привычного грохота тележек и скрипа протезов. Инвалиды в одночасье были удалены из городов. Одним из мест их ссылки и стал остров Валаам. Собственно говоря, события эти известны, записаны в анналы истории, а значит, "что было - то прошло". Между тем изгнанные инвалиды на острове прижились, занялись хозяйством, создавали семьи, рожали детей, которые уже сами выросли и сами родили детей - настоящих коренных островитян."
В этом Клубе были вокальный, хореографический кружки, кружок художественного чтения. Даже спектакли ставили. Помню, что взрослые упоминали "Без вины виноватые" А.Н. Островского.
Был в клубе Железнодорожников духовой оркестр, которым руководил Дядя Юра, младший брат моей Мамы. Помню и великолепного аккордеониста Сергея Стасюкевича.
1. Сергей Стасюкевич с женой. 2. Дуся Стасюкевич.
И, конечно, во всех клубах бывали танцы. Нас забавляла универсальность афиш, которые извещали: "Сегодня танцы".
Александр Анатольевич Бугаев: "Когда я демобилизовался, помню, какие жестокие драки были в это время на танцах".
Роза Блейле, с которой мы в 2009 году встретились в Интернете, вспоминает, как была одной из самых активных участниц в работе Клуба. И пела она, и плясала. Но самую большую радость доставил ей драматический кружок.
Где-то между 1960 и 1962 годами в Клубе Железнодорожников появился молодой директор по фамилии Маголо (имени Роза не помнит). Говорили, что его перевели из Караганды и послали к нам. В Агадыре он возродил драматический кружок - поставил спектакль украинского драматурга Карпенко-Карого "Беcталанная".
В 19 веке в одном украинском селе две женщины любят одного мужчину. Всё кончается трагически: "бесталанная" София погибает. И Роза была как раз той несчастной Софией. Даже плакала по-настоящему. Всё у них было как надо: и костюмы им сшили, и задний фоновый занавес расписали, и декорации сделали.
Сцены из спектакля "Бесталанная":
1. София (Р.Блейле) и Гнат (Маголо) 2. София с подружкой.
1. Варька (Тамара Минакова) и София 2. София, убитая Гнатом, "умирает"
Безутешный Отец оплакивает Софию.
Спектакль показывали несколько раз. И всегда при аншлаге. Наверное, весь Агадырь его посмотрел. Даже на гастроли ездили в Басагу, в какой-то совхоз.
Потом говорили, что Маголо опять куда-то перевели. Да и Роза в это время вышла замуж - какая уж тут самодеятельность?
Родилась Роза в Одесской области. Во время войны там были немецкие оккупанты. В 1944 году, когда отступали, вывезли с собой многих жителей. И Розу тоже. В Германии они жили в семье фермера.
После Победы русские вернули их в СССР. Только уже в Новосибирскую область, на спецпоселение, с пометкой в документах: "Поселить навечно". Жили под надзором Комендатуры, выезжать не имели права никуда. Пятилетняя Роза не знала ни слова по-русски, но, как все дети, быстро научилась. В школе была отличницей и уже с младших классов участвовала в самодеятельности.
После смерти Сталина советским немцам разрешили передвигаться. В Казахстане, в Агадыре, жила сестра Розиной мамы. Вот туда-то Блейле и поехали в 1956 году.
В Агадыре Роза прожила всего девять лет. А сколько было пережито!
Окончание школы. Первая любовь. Разочарование. Снова любовь. Замужество. И шесть лет трудового стажа.
С 1965 по 2001 год она жила в Ташкенте. Там окончила Финансовый институт и работала экономистом. Теперь живёт в Германии. Говорит, что последние девять лет прошли как один день. Вот что значит возраст.
Роза Блейле в Германии.
С Розой Блейле у меня связаны воспоминания о моей работе в школе. На втором этаже рядышком располагались два кабинета - химический и физический. Роза работала в химическом кабинете. Мы познакомились с ней на почве увлечения фотоделом. И как раз в это время уволилась лаборантка физического кабинета. Роза замолвила за меня словечко - и с 16 декабря 1961 года я стала там работать. Нашей задачей было готовить и приносить в класс на урок наглядные пособия. Розе - химреактивы, мне - приборы. Их надо было содержать в порядке: стирать пыль и при необходимости ремонтировать. Я училась, как обычно, на дневном отделении, но целый день была в школе: приборы требовались и во вторую смену. А Роза была уже взрослой - на целых четыре года старше меня. За радость обладания физическим кабинетом, где я охотно учила уроки, мне ещё и деньги платили: два раза в месяц по 17 рублей 50 копеек!
У нас с Розой были простые фотоаппараты. У меня - "Смена-2". Роза учила меня фотографировать - выбирать плёнку, определять расстояние до объекта съёмки, выставлять выдержку и диафрагму. На плёнке было 36 кадров. Плёнки мы проявляли вместе. Для этого требовался фотобачок. Бачки бывали двух видов: одно- и многоходовые. Многоходовой мне показался неудобным, и я остановилась на одноходовом.
Для зарядки плёнки в бачок использовалось пальто: руки просовывались в рукава, из пальто делалась светонепроницаемая камера, в которой плёнка на ощупь крепилась к барабану. Потом её надо было намотать на "улитку", проверяя пальцем по кромке - нет ли где смыкания.
Наконец всё это вставлялось в бачок и закрывалось крышкой. Теперь свет не страшен - пальто долой.
Заранее растворяли проявитель и закрепитель. Роза как химик обращала моё внимание на то, что раствор проявителя тёплый, а закрепителя - холодный. То есть имеют место экзотермическая и эндотермическая реакции.
В бачок заливался проявитель. Чтобы плёнка проявлялась равномерно, мы крутили барабан. После прохождения положенных минут проявитель сливался. Вместо него заливалась вода. Бачок с промытой плёнкой наполняли закрепителем. После закрепителя - снова вода, чем больше, тем лучше. Если воды маловато, на плёнке, а значит, и на фотографии, появлялись незапланированные облака.
Завершающим этапом проявления плёнки артистичная Роза считала эмоции при её просмотре, ещё мокрой: "Ой, мы не вышли!", "Ой, а здесь как хорошо получились!". В волнении ждали, когда высохнет плёнка и когда наступит темнота: занавесить большое окно крошечного Розиного кабинета было нечем.
Роза научила меня и печатать фотографии. Зажигали красный фонарь: он не засвечивает фотобумагу, но при нём видно, что там на ней получается. Освещали фотобумагу специальным фотоувеличителем, считая со ста: сто один, сто два, сто три... Методом проб и ошибок определяли длительность счёта. Факторов было много: плотность изображения на плёнке, степень увеличения, чувствительность фотобумаги, качество проявителя.
Даже глянцевать фотографии меня научила Роза. К счастью, у неё в кабинете нашлась отдельная застеклённая оконная рама. Готовые фотографии, вылежавшие своё время в воде, уже при свете дня мы помещали в раствор соды. Потом глянцевой стороной лепили их на промытое стекло. Прикатывали фотографии бутылкой, обёрнутой полотенцем, чтобы не оставалось ни одного пузырька. Если всё было сделано без погрешностей, высохшие фотографии, плотные и блестящие, с желанным треском отваливались от стекла.
Позже я всё себе купила: и фотоувеличитель, и ванночки, и красный фонарь. Всю свою жизнь много и охотно занималась фотографией. И всегда с благодарностью вспоминаю ТЕ уроки фотографии с их ощущением радости бытия.
1. Роза Блейле и Тома Купчинская, школьный библиотекарь 2. Тома Купчинская, Роза Блейле и Лиля Обухова.
Александр Анатольевич Бугаев напомнил: " А весенние олимпиады школ?"
В самом деле, как я могла о них забыть: ведь и сама активно в них участвовала.
Ежегодные весенние смотры школьной самодеятельности - олимпиады - оживляли культурную жизнь Агадыря. Дети пели, плясали, читали стихи и прозу, разыгрывали сценки. Зная, что будет жюри, участники отрабатывали номера с особым усердием. Большой зал Клуба ЖД был полон. Тут были и сами участники, и их родители, и просто зрители. Аплодисментов не жалели. Ближе к сцене сидело авторитетное жюри. Лучшие выступления позже отмечались грамотами и ценными подарками.
Аня Юн танцует арабский танец.
А однажды весной нас послали даже в районный центр. Не помню, какой город был у нас тогда районным: минуя его, нас доставили сразу к месту народного гуляния.
В широкой степи стояли белые юрты. Рядом дымились костерки. Казахские девушки в классических национальных костюмах водили хороводы. Зрелище было красочным: у девушек - длинные белые платья с широкими рукавами, с многослойными пышными оборками по подолу. Поверх надеты ярко-синие жилеты с вышивкой. На головах - шапочки с плюмажем из пушистых перьев. И всё это на фоне яркой зелени. Звучали домбра и кобыз. Из-за ближней сопки доносилось эмоциональное пение. Там проходил айтыс - состязание певцов-импровизаторов.
Мы быстренько выступили, и нас поспешили до темноты доставить домой.
И хорошо: говорили, вот-вот начнётся "козлодран" - варварское игрище: всадники отбирают друг у друга козлёнка (или барашка) и, желая победить, разрывают несчастного малыша.
Главный праздник Агадыря, День Железнодорожника, приходился на первое воскресенье августа. В этот день в Агадыре устраивались массовые гуляния. В парке появлялись матерчатые палатки со всякой снедью, играл духовой оркестр.
1. Юрий Васильевич и Надежда Александровна Разумковы с сыном Мишей (в коляске) - в парке в день Железнодорожника. Слева - человек по фамилии Рукавица. 1955 год. 2. На танцплощадке в День Железнодорожника, 1960 год.
Изредка приезжали гастролёры. Как правило, это была "сборная солянка". Мне запомнились вокалистки - толстые тётеньки средних лет, в тёмных бархатных платьях. Что и как они пели - не запомнилось. Бодрые конферансье веселили невзыскательную публику. Были и танцевальные номера. Но самым большим успехом пользовались номера цирковые: с акробатами, "резиновыми", кажущимися совсем без косточек, девушками, с настоящими медведями, которых научили приёмам бокса.
А ещё вспоминаются дни выборов. Выбирали, как правило, из одного кандидата - одного, из двоих - двоих, из троих - троих. От народа требовалось только прийти и "отдать свой голос". За неделю до выборов по домам ходили агитаторы. Они говорили, куда и когда приходить голосовать, оставляли пригласительные билеты. Чтобы как-то заинтересовать избирателей, на избирательных участках играла музыка, самодеятельные коллективы показывали всё, что они могут. Но главное - в шесть часов утра, когда открывались избирательные участки (как правило, в клубах), туда привозили разные дефицитные продукты: колбасы, сладости, хорошую выпечку. Все это знали и торопились занять очередь. И атмосфера на выборах получалась праздничной. Избиратели приводили своих детей, чтобы они посмотрели концерт. Желая их порадовать, прямо в зрительном зале родители кормили их чем-нибудь вкусным.
Однажды ранней весной в Агадыре произошло историческое событие: мы увидели Хрущёва. Он следовал в Москву из поездки по Индии, Бирме и Афганистану. Целую неделю путейцы приводили в порядок наш участок пути, драили перрон и вокзал: вдруг захочет посмотреть?
1. Эта фотография нашлась в альбоме Юрия Васильевича Разумкова. Автор пока неизвестен. 2. Фотография размещена на сайте "Одноклассники" Т. Миненко, послана мне М.А.Бахрамовой.
За несколько часов любопытствующие агадырцы собрались на перроне. Мы пришли всей семьёй. Поезд остановился. Никита Сергеевич вышел на площадку не сразу. Но вот наконец открылась дверь вагона, и мы его увидели! На перрон Хрущёв не спускался. Но был он от нас так близко, что, казалось, мы просто пришли его проводить, как своего родственника. Он громко спрашивал обступившую вагон толпу: "Мясо есть?" - все кричали: "Есть!". "Молоко есть?" - опять все кричали: "Есть!". Громче всех кричала мама моей одноклассницы Таи Высочинской. Потом она с гордостью говорила соседкам: "Я с самим Хрущёвым разговаривала".
В мае 2011 года Антонина Гринюк (в девичестве Катулько), уточнила, что Н.С. Хрущёв проезжал через Агадырь 16 марта 1961 года в 5 часов вечера, за месяц до полёта в космос Юрия Алексеевича Гагарина. Она считает, что оба этих события связаны между собой. Дату она запомнила благодаря тому, что в этот день родился её племянник. Страничка об Антонине Ильиничне - в сборнике "Воспоминания моих земляков-агадырцев"..
Была в этот день и трагедия: паренёк, во что бы то ни стало решивший сфотографировать Хрущёва, влез на крышу северного крыла вокзала, и, фотографируя, с неё свалился. И разбился.
Александр Анатольевич Бугаев: "Тепловоз проверяли 15 человек. Из Депо его выпустили на пять минут позже. Потом, как назло, произошёл сбой стрелки. В итоге - опоздание на 15 минут. Поэтому взгрели всех. Отец тоже был на крыше. Потом его долго таскали: якобы свистел и выражался. Всё выясняли: парня толкнули во время съемки, или он упал сам. Так и не поняли. Решили: сам".
В марте 2013 года от Николая Силенко, который занимается проектом "Правительственный вагон - музей на колесах" я получила ссылку на видеофильм. Думаю, всем будет интересно, в каком именно вагоне приезжал к нам в Агадырь Никита Сергеевич Хрущёв. Только тогда, в 1961 году, вагон этот был ещё зелёного цвета.
http://www.guberniatv.ru/node/398
Севернее центра находится железнодорожный мост. Под мостом прорыта Канава, чтобы вешние воды не размывали насыпь Линии. Весной в канаве бушует вода. Не один из нас, младшеклассников, живущих в Северном посёлке, сиживал на льдине, дожидаясь, когда взрослые его вытащат: по малости лет родители запрещали нам ходить по Линии. А где идти? Дорогу размыло, грязь по колено, может и засосать. А под мостом лёд ещё крепкий. Бывает, проскочишь, а бывает, и воды зачерпнёшь в сапожки, и страху натерпишься. Однажды меня спас какой-то незнакомый человек: он шёл в Центр, а я - из школы. Он вытащил меня и не то отвёл, не то отнёс в квартиру к моей учительнице, Клавдии Александровне Логвиненко. Когда стемнело, за мной пришла Мама.
"Под мостом застревали машины, а о мотоциклах и говорить нечего. Чтобы проехать за Линию, мотоциклы приходилось перетаскивать на переходе в районе контейнерной", - говорит Александр Анатольевич Бугаев.
Недалеко от этого моста жила семья Мещеряковых. О моём ровеснике, Юрие, - подглавка "Мещеряковы - Юрий Николаевич Мищеряков" в сборнике "Воспоминания моих земляков-агадырцев".
1. Такыр. 2. Солончак. Фото из Интернета.
В наш посёлок ведёт и дорога, которая проходит между школами. Канава, прорезая её, тянется к Казахскому Посёлку. В тёплое время она пересыхает. По обе стороны пустырь: кому охота строить дом на солончаке? Жарким днём ярко-белая соль слепит на солнце глаза. Жидкая травка приобретает здесь пурпурные тона - так действует на неё солончак. Говорили, что под Агадырём - целое солёное море. Однажды, в сентябре, когда я только начала учиться в первом классе, возвращалась по этой дороге из школы. У канавы меня ни за что ни про что отколотили какие-то большие девчонки. Я этого не ожидала. Может, им не понравилась моя полевая сумка, которую мне купили вместо портфеля? Девчонки открыли её и пустили по ветру все мои тетрадки. Я ревела, бегала и ловила, а ветер легко уносил их всё дальше в разные стороны. Сзади шёл Ваня Люлько. Он немного старше меня. Ваня собрал мои тетрадки, уложил в сумку, сказал мне что-то хорошее, и мы пошли рядом. Потом, когда поравнялись с водоколонкой, Ваня сказал: "А теперь я пойду впереди, а ты иди сзади, а то будут дразнить "тили-тили-тесто, жених и невеста".
Фото из архива семьи Янц. 2010 (?) год. Улица Ленина. Слева дом Шаля, дальше видна наша, 149-я школа. Казахской школы, что была справа, через дорогу, уже нет, остались только столбики ограды. Я долго не могла понять, куда могло исчезнуть целое здание. Маргарита Ефимовна Тёткина объяснила мне - куда. Оказалось, какой-то очень влиятельный человек велел очень аккуратно разобрать это здание и перевёзти эти, экологически чистые, строительные материалы к себе в Астану. Там из них он построил себе дом. А казахской школой стала наша, 149-я.
Этот снимок Агадыря мне послал Юрий Аугуст. Может кому-нибудь удастся найти свой бывший дом.
За пустырём к северу начинается посёлок. В нём жил Витя Трестер, который учил дочь друзей Мамы - Таю Сушкову - игре на баяне. Потом он женился на моей однокласснице, аккуратистке и скромнице Любочке Марченко. Теперь Виктор и Люба живут в Бийске. У них две дочери - Ирина и Лариса. Это я узнала по Интернету от сестры Виктора - Валентины. Она училась во втором классе, когда я заканчивала школу.
Об этом посёлке мы говорили: "тот, что за колонкой".
За нашим Северным посёлком, к западу от него, на самой высокой сопке, была водонапорная башня - водокачка. Вода в Агадыре - из артезианской скважины - самая вкусная на свете! Её не касалось хлорирование. Потом все скучали по вкусу этой прекрасной воды.
Южной границей Северного посёлка мы негласно считали водоразборную колонку - источник воды и жизни. К ней ходят и ездят отовсюду. У колонки, что, как королева, стоит на земляном валу, утепляющем водопроводные трубы, постоянно обретались казахские мальчишки с лошадьми. От колонки спускался металлический жёлоб, через который наполнялось водой торчащее из земли большое корыто. Летом голопузые ребята, сидя на лошадях без сёдел, лихо подъезжали к пригорку. Лошади фыркали и жадно пили из корыта. Зимой мы катались с этой ледяной горки. Кто на чем: кто на саночках, кто на фанерке, кто на обледенелой картонке, а кто и просто на портфеле.
Во всех палисадниках растёт жёлтая акация. Летом, когда она отцветает, из её стручков мальчишки делают "пикульки". И всюду, то там, то здесь, слышен этот характерный пищащий звук.
Справа от колонки, если идти от Вокзала - Линия и Переезд.
Справа - казахский посёлок.
Вид слева и справа на водоколонку. Рядом - дом и сарай Чекмарёвых .
Сначала рядом с переездом был механический семафор. Узнав о приближении поезда, стрелочница выходила из будки и вручную переводила тяжеленные стрелки, давала команду на поднятие "руки" семафора.
Потом место семафора занял светофор. Рядом с вокзалом выстроили специальное трёхэтажное здание для электрического управления стрелками, светофорами и вообще для автоматизации всего, что можно, на нашем участке железной дороги.
Вспоминает Тома Фоменко : "Когда я ещё не училась в школе, помню ежевечерний ритуал: мама наливала керосин в лампу, поправляла и чистила фитиль, протирала стекло и зажигала лампу."
Я никогда не забуду, как в нашей землянке впервые зажглась электрическая лампочка. Вечером все мы занимались своими делами. Я играла под столом - у меня там был "дом". И вдруг стало так светло, что я тут же вылезла наружу. Все предметы вокруг стали иначе выглядеть. Исчезли длинные тени. Наверное, не только у нас в этот вечер раздавались восторженные возгласы.
С этого дня электромонтеры стали самыми уважаемыми людьми. Ребятишки, задрав головы, смотрели, как они лихо передвигаются вверх по столбам при помощи "кошек". Электромонтёры предлагали установить в домах розетки. Но поскольку электросчётчики до нас ещё не дошли, за каждую розетку в месяц надо было выложить немалую сумму. А потому все ограничивались только лампочками.
Как водится, появились умельцы. На рынке стали предлагать "жулики" - лампочные патроны со встроенной розеткой. Тут же были и первые самодельные нагревательные приборы из огнеупорной глины с открытой спиралью - электроплитки и "козлы"-обогреватели.
Электромонтёрам вменили в обязанность ходить по домам, собирать деньги за свет и отбирать выявленные "жулики", за которые полагался штраф.
Народ быстро оценил преимущества электричества. Бывало, один из домочадцев что-то варит на электроплитке, а другой зорко смотрит в окно - не приближается ли кто-нибудь к дому. Все прятались не только от электромонтёров, но и друг от друга. Время было такое...
Везде - в больнице, в бане, в Школе, в Депо - висели привычные портреты вождей. Их же носили на демонстрации. Все члены Политбюро и Правительства были чем-то похожи друг на друга. Я не воспринимала их как живых людей. Они были где-то далеко, как бы в другом измерении. Их фамилии по радио перечислялись в строгом порядке, как стихотворение. Это были люди без недостатков, без особенностей, без лиц...
Не выделялся для меня из этого ряда и Берия. В бане, там, где привычно сидела очередь, напротив входа висел его портрет. После ареста Берия вся длинная очередь могла видеть, что на портрете, поверх его круглых очков, синими чернилами были пририсованы еще и квадратные, зарешеченные. Воздали как смогли...
Западнее Северного (Деповского) посёлка как-то незаметно появилось и начало разрастаться русское кладбище. И подошло оно к посёлку так близко, что похороны были нам не только слышны, но и видны. Услышав плач и скорбные звуки Дяди Юриного оркестра, кто-нибудь говорил: "Опять кого-то хоронят..." И, хоть случалось это довольно часто, привыкнуть было невозможно: звуки всегда выворачивали душу...
Александр Анатольевич Бугаев добавил: "На этом кладбище похоронены мой младший брат и мамин дядя. Знаю, что по дороге на аммональный склад есть большое чеченское кладбище. Оно в отличном состоянии. Кто его содержал - не знаю, но говорили, что на его содержание каждый год приходят деньги".
Севернее переезда, за Линией, со своими градирнями, трубами и баками, высилось Депо.
Локомотивное Депо ст. Агадырь. 1958 год.
О Депо сейчас бы сказали: "градообразующее предприятие". Всё взрослое население Северного посёлка работало в Депо.
Сначала Депо было паровозным - мимо бегали "Кукушки", "Эмки", "Элки" и прекрасные "Лебедянки". Потом Депо переоснастили на тепловозы.
"Оборотное; быв. ТЧ-18 ЦЛН. Депо считалось самым мощным и лучшим на только что построенной ж/д линии Караганда-Балхаш и могло производить подъемочный ремонт паровозов. В марте 1957 года оно перешло на тепловозную тягу". Энциклопедия "Железные дороги СССР".
Вся жизнь Северного посёлка, да и не только его, была связана с Депо. Моя Мама начала там работать токарем с 25 марта 1946 года. Меня и многих моих сверстников родители брали с собой, когда шли туда не на работу, а по краткосрочным делам. Коллеги, как могли, старались развлечь маленьких гостей, превращая измерительный инструмент в нехитрые игрушки. Вспоминаю сказочную бронзовую стружку - золотую, широкую. И стальную - синюю, с переливом. Этими стружками в первые годы жизни в Агадыре Мама украшала и новогоднюю ёлку. Неповторимый, родной запах механического цеха напомнил о детстве, когда я была на студенческой практике.
Работники мехцеха паровозного Депо ст. Агадырь, 1947 год. Справа - Алла Васильевна Разумкова. На этой фотографии никого кроме Мамы я не знала до мая 2017. И вдруг получила весточку от человека по имени Войков Камен. В первом справа мужчине он узнал Николая Васильевича Гниппа (год рождения 1926), своего тестя, и написал, что Николай Васильевич всю жизнь проработал машинистом - сначала на паровозах, потом - на тепловозах. Трудовую деятельность он закончил на дизелях.
Работники бухгалтерии паровозного депо ст. Агадырь.
Второй слева - Никольский, далее - В.Д.Разумков и его младший сын Юрий, приехавший в отпуск к родителям. Он служил тогда в Образцовом оркестре советских оккупационных войск в Германии (первый тромбонист). Внизу, в мундире с погонами, Михаил Афанасьев. 1947 год.
Мама работала в Депо до переезда в Караганду в 1969 году, сменив в 1956 году должность токаря на должность машиниста компрессорных установок - по состоянию здоровья.
Дед с ноября 1946 до апреля 1958 года работал в Депо старшим бухгалтером.
Весь посёлок "кормился" несгоревшим углём в шлаковых отвалах, который, горячим, вывозили в вагонетках. Позже охотились за отслужившими срок, пропитанными соляркой, тепловозными фильтрами, которые так жарко и шумно горели, что бабушка боялась, что разнесёт всю печку. Уголь, конечно, выписывали всем: Караганда была рядом. Но качество его часто оставляло желать лучшего: вместе с углём привозили и несгораемую каменную "породу".
Когда для рабочих депо установили душевые кабины, весь посёлок стал ходить со своими родными - помыться. Как ни странно, зто не пресекалось, но ходили обычно вечером, когда "начальство уже ушло".
А ещё в механическом цехе установили автомат с газированной водой, конечно, без сиропа. В жаркие дни к нему нескончаемым потоком шли жаждущие со всего посёлка.
В конце 50-х годов в стране в ходу был лозунг "Связь школы с жизнью". В нашем частном случае это выразилось появлением в расписании уроков у старшеклассников дня практики. Дети геологов пошли в "камералки" учениками чертёжников, дети работников Депо - в Депо. Нам с Галей Чухно (в замужестве - Груздевой) дали возможность освоить специальность химиков-лаборантов при Депо. Даже свидетельства выдали.
1. Галя Чухно (Груздева). 2. В лаборатории. 3. После отбора проб.
Ходили мы в лабораторию с осени 1962 по весну 1963 года. Нас научили брать пробы и делать анализы охлаждающей воды "с тепловозов и баков". Определяли жёсткость, щёлочность, содержание нитритов, хлоридов и фосфатов в этой воде. Определяли кислотное число дизельного масла, делали анализ электролита. Чтобы вода не была агрессивной, всё, чего не доставало, мы вносили в виде присадок. Особенно трудно было рубить оранжевый, норовящий попасть в глаза, красивый хромпик.
Нина Сергеева.
Работа лаборанта казалась интересной только вначале, пока мы ещё осваивали технологию проведения анализов и учились титровать. Когда мы всему научились, перспектива остаться работать в лаборатории уже не радовала. Это была рутинная, однообразная работа. Зимой и летом надо было заходить в тепловозы, "нырять" в баки, пачкая одежду. И знать, что нового в этих анализах уже ничего не будет.
Руководство Депо для своих работников выделяло землю для посадки картофеля. Это было в шести километрах севернее Агадыря, у небольшой речушки Талды-Эспэ, про которую говорили, что в ней "воробью по колено". Это был, скорее, ручей, где однако можно было умыться после пыльной работы.
В назначенное время товарный поезд останавливался у речки, а с площадок снимали лопаты и мешки с семенами. Во второй раз поезд останавливался там уже осенью. Тогда на площадки грузили мешки с урожаем.
А вот на окучивание картошки ходили своим ходом. Однажды Мама и Дед взяли туда и меня, совсем ещё маленькую. Вспоминается изумрудного цвета трава, ярко-синее небо и непомерная усталость - всё-таки далеко была эта речка. Потом постепенно все стали обзаводиться собственными огородами. И в Талды-Эспэ картошку сажать перестали.
Типы тепловозов менялись, пока мы росли: ТЭ-1, ТЭ-2, ТЭ-3. Мы с восторгом отмечали, что на Линии появился тепловоз новой марки. У них менялись и голоса, которыми они привычно сообщали о своём прибытии. Вот только сизый обильный едкий дым не менялся. Он щедро оседал на наш посёлок.
Теперь мимо Агадыря ходят электровозы, но нас они уже не застали. В 1985 году изготовили памятную табличку к 50-летию Депо, а через 10 лет установили и торжественно открыли памятник паровозу.
Фото из Интернета предоставили мне Майя Анатольевна Бахрамова и Станислав Петрович Чубенко.
Северный (Деповской) посёлок и его обитатели
С детства я слышала фамилии Кузиных, Жевнировых, Костычевых, Желобановых, Кучиных, Конотоповых, Шевчук, Коротких, Кох, Люлько, Дану, Доля, Лоленко, Щербаковых, Сушковых, Шац, Сенник, Ерошенко , Фуртаевых, Иманбековых, Калашниковых, Довбуш, Тунаковых, Буниных , Фоменко , Шпаченко, Легуша, Афанасьевых, Чекмарёвых , Сухомлиновых, Комоло, Вист, Быдановых, Шевченко, Жилиных, Анохиных, Шариповых, Курято - все они жили в нашем посёлке.
Не знаю, когда здесь появились эти пять "финских" домов: до или после нашего приезда в Агадырь. Скорее всего, после. Надо сказать, что смотрелись они очень хорошо, особенно на фоне наших землянок и прочих кривобоких избушек. Потом я узнала, что это не первые финские дома в Агадыре: в одном из них жила моя одноклассница, Галя Чухно, и я бывала у неё в гостях. Их дом был в первом переулке от школы, если идти к Депо. И все дома в этом переулке были "финскими".
Валя Ерошенко на фоне "финских" домов.
Люди, освободившиеся из КарЛага, не имея практически никаких средств, с помощью старожилов строили себе избушки-насыпушки: в Депо выписывали старые брёвна, доски, шпалы. Строительство домика сводилось к следующему: ставили угловые столбы, укрепляли на них с двух сторон по две доски параллельно друг другу - получались границы стены. Потом насыпали между ними землю и всякий мусор или шлак, прибивали новую пару досок и так до желаемой высоты дома. Домик перекрывали, застилали толем, утепляли шлаком. А сверху накладывали толстый слой глины с навозом. Стены внутри и снаружи обмазывали глиной (за посёлком было месторождение белой глины) и белили карбидом - отходами сварочного производства, опять же из Депо. Естественно, ни красотой, ни большими размерами, ни теплом такие избушки не отличались. Засыпка с годами осаживалась, а потому надо было подсыпать между стен новую. Надо сказать, что эти избушки строили "всем миром". Когда узнавали о новом земляке, освободившемся из КарЛага, которому было негде жить, Мама и Дед всегда ходили помогать.
А тут стояли такие добротные дома с настоящими двускатными крышами, одинаковыми заборами из штакетника. У каждого дома было крылечко, большой огород и палисадник. Калитки выходили на восток, смотрели на Депо. "Финские" дома построили целевым назначением, чтобы привлечь особо ценных специалистов для работы в Депо и в подвижном составе - машинистов и помощников машинистов.
В каждом из пяти "финских" домов были дети примерно нашего возраста, а потому в любой из них можно было зайти без особого приглашения.
Мимо этих пяти домов пролегала, параллельно Линии, широкая дорога до самого вокзала. В сухую погоду мы ходили по ней в Центр - в Школу, в магазин, в клуб, в Парк.
По другую сторону дороги тоже были дома.
Перед нашим домом на свободной большой площадке летом молодняк играл в разные подвижные игры.
Мальчики играли здесь в футбол.
Мария Тимофеевна Фуртаева на фоне нашего дома и площадки для игр.
Запомнилась игра с мячом в "штандар": водящий бросает вверх мяч, называя имя одного из игроков. Названный должен поймать мяч, не уронив на землю, и бросить его в любого игрока. Если игрок ловил мяч - становился ведущим, а если мяч его только касался - выбывал из игры, водящим же становился тот, кто этот мяч в него бросил.
Играли мы и в волейбол, и в "кругового", и в жмурки, и в прятки, и в "ручеёк", и в "третьего лишнего", и в "кОндалы".
Выбирали "матку", к которой парами шли со словами: "матка-матка, чей допрос, кому в рыло, кому в нос?". Заранее пара договаривалась, кто кем будет. Спрашивали у "матки", например: "Муха или бабочка?". В зависимости от выбора "матки" формировались две команды.
При игре в "кОндалы" команды расходились метров на десять, цепью брались за руки. Одна команда кричала: "кОндалы!". Другая в ответ орала: "закованы!". Первая: "Раскуйте нас!". Другая: "Кем из нас?". Первая называла имя игрока, силы которого были поменьше: игрок резво бежал к самому слабому звену первой команды и старался эту цепь разорвать. Если это ему удавалось, он брал одного из двух игроков с собой в свою команду. Если нет, оставался в первой команде.
Жили мы всё время на одном месте, тем не менее, адрес наш несколько раз менялся. Не менялся только номер дома. Сначала на газетах и журналах, приходивших по почте, было: "Северный посёлок, дом 22". Потом - "Деповской посёлок, 22", потом - "Ул. Деповская, 22". Меняющийся адрес я послушно писала на школьных тетрадках. Так же, впрочем, менялся и номер нашей Школы: был "180", потом "46", а стал "149". Район, к которому относилась наша станция Агадырь, тоже менялся: то был Жана-Аркинский, то - Акчатаусский, то - Шетский. Да и Железная дорога называлась сначала "Карагандинская", а потом - "Казахская".
Широкая улица, идущая мимо нас и "финских" домов к вокзалу, стала называться Тепловозной.
По другую сторону улицы в то время дома были редки, потом их количество увеличилось. Но их обитатели меня не интересовали - там не было моих сверстников.
На той же стороне улицы, ближе к Депо, были ещё два дома с плоскими крышами. В них жили Бунины и Фоменко. Отцы семейств работали вместе десятилетиями: Фоменко мастером, Бунин - бригадиром. И дома рядом построили.
В них жили дети, с которыми мы играли.
Бунины
Их дом был дальше от нас. Отец, бригадир путейцев, в любую погоду выводил свою бригаду в оранжевых жилетах на Линию. Они чистили её от снега и грязи, проверяли сохранность.
Тома Фоменко, с которой мы нашлись в 2009 году в Интернете, вспоминает:
"У путевых рабочих - путейцев, как их называли, была ещё тяжелейшая плановая работа по замене шпал и рельсов. И не только мужчины там работали, но и женщины. Труд был ручной, из инструментов - лопата, лом, кирка да кувалда. Правда, были ещё домкраты для поднятия рельсов.
И ещё была проблема: шпалы, чтобы не гнили, пропитывали креозотом. Он разъедал кожу рук. Не спасали и рабочие брезентовые рукавицы. Кожа шелушилась, покрывалась ранками".
Вот тебе и труд на свежем воздухе...
"На такую работу шли неохотно, поэтому основной контингент составляли бывшие заключённые из КарЛага".
Томе Фоменко запомнился весёлый человек по прозвищу "Голубой Дунай". Он в разговоре всегда добавлял: "Эх, Голубой Дунай!". Надолго он не задержался. Как только заработал на билет и одежду - сразу уехал.
Говорили, что прежде Бунины жили в Тамбовской области. В Агадыре они прекрасно вели своё подсобное хозяйство. Вся живность у них хорошо росла, в огороде был идеальный порядок. И много чего они выращивали на своём участке. В семье были четыре дочери - Клава, Рая, Аня и Зина - и сыновья: Шура, Иван и Слава. Они играли с нами на площадке.
1. Зина Бунина в нашей беседке. 2. У нас на ёлке. В первом ряду третий слева - Шура Бунин.
Общались мы с Зиной. Она постарше меня. Мама, тётя Нюра, поддерживала везде образцовый порядок. У них в доме всегда пряно пахло укропом.
Однажды в их доме на модной тогда книжной этажерке я заметила томик Ивана Бунина. По лицу Зины я поняла, что книгой этой она очень дорожит и считает себя причастной к её автору. В 50-е годы я ещё ничего не знала о судьбе этого замечательного писателя.
Когда моей Бабушке, смертельно больной, потребовалось молоко, тётя Нюра стала регулярно его приносить. Очень помогла она и во время похорон.
Золотая свадьба родителей Буниных. Комментирует Тома Фоменко (она и послала мне эту фотографию в феврале 2016): "Слева направо: Слава, Рая, Саша, дядя Миша, тетя Нюра, Клава, Аня. Блондинка - или жена Славы, Валя, или - неузнаваемая Зина. Скорее всего, Валя". А мне показалось, что это - Зина в лучшей своей поре: у неё - улыбка тёти Нюры, да и логично предположить, что на снимке - только родители и дети. Хорошо бы уточнить...
Рая, Клава и Шура остались в Агадыре. Иван вторым браком женился на Неле Сергеевой, старшей сестре нашей Нины, и уехал с ней и её сыном в Верхнюю Сысерть Свердловской области. Там он и похоронен в 2005 году. Аня переехала в Караганду. Слава со своей семьей и старшим сыном живет в Тамбове. Рая умерла в феврале 2010 года - угорели с мужем от печки. Мужа удалось спасти, её - нет. Рае было 74 года. Света Фоменко (Клочкова) была на похоронах Раи Буниной. С палочкой приходила Клава Бунина, ей было тогда 83 года. ДомА Светы и Раи Буниной рядом, как и много лет назад, но уже в другом районе Агадыря. Надя Фоменко, которой сообщили о Раиной кончине, очень горевала - ведь много-много лет они были хорошими подругами.
Зина Бунина-Мищенко похоронена в Агадыре 22 мая 2011 года. Об этом в начале июня мне сообщила Зельма Альтенгоф - её родственница: сын Зины женат на кузине Зельмы. Сергей Бунин, сын Славы, из Тамбова ехал к тёте Зине в гости, а попал на похороны.
28 июня 2015 года Тома Фоменко (Тамара Васильевна Никитина) сообщила мне о кончине Анны, последней из сестёр Буниных. Печальную весть она узнала от жены Славы Бунина. Последней волей Нюси (так называли её дома) было желание быть похороненной в Агадыре, волю её исполнили.
А 4 апреля 2017 года от агадырцев я узнала, что возрасте 70 лет умер Шура Бунин. После развода с женой он один воспитывал детей, потом, когда дети уехали в Караганду, жил один. По отзывам тех, кто его хорошо знал, был Александр Михайлович добрым, душевным человеком. Из Караганды приехали дети - Аня и Миша, названные в честь его родителей, пришла его бывшая жена, они всё и организовали. Из совхоза, что неподалеку от Агадыря, приехал сын Ивана Бунина, родной. Это из той семьи, которую Иван оставил, женившись на Неле Сергеевой. Зовут племянника Сергей, он принес огромный букет роз. Сказал: "Дядя Шура был и остается моим самым любимым дядей." А Аня очень хорошо читала стихи.
Уходят, уходят.... Очень жаль. Светлая им память....
Теперь из семерых детей Буниных в живых остался один Слава.
На сайте "Одноклассники" я нашла несколько фотографий Сергея Вячеславовича Бунина, которые он сделал во время поездки в Агадырь в мае 2011 года, и не смогла отказать себе в удовольствии разместить их здесь...
1. Остановка "Деповская" и дом Александра Бунина. Вдали - водокачка. 2. Дом Ивана Бунина.
1. Двор Буниных. 2. Улица Тепловозная.
Депо. 1. У паровоза-памятника. 2. Мехцех. Токарный станок, на котором прежде работал С.В.Бунин.
Депо, мехцех: 1.С.В. Бунин с бывшими одноклассниками - Валерой Петровым и Дауром Есингалиевым. 2. Мотористы главные - Женя Борзых и Петр Бахарев.
1. Железнодорожная больница. 2. 21-я геологоразведочная экспедиция.
Родная степь.
Дом Фоменко был ближе к нам, а их огород примыкал почти к самой Линии.
1. Александра Васильевна с внуками. 2. Дом Фоменко в Северном (Деповском) посёлке.
1. Василий Иванович Фоменко. 2. Тома Фоменко: "студенческая фотография: на уборке хлопка. Три девицы привязались к бедному ослику. Я - в серединке."
Василий Иванович Фоменко привёз семью в Агадырь после окончания железнодорожного училища. В семье воспитывалось восемь детей.
1. Надя Фоменко, 1958 год. 2,3. Тома Фоменко в парке Агадыря. 1958 год. 3. С подругой-одноклассницей Галей Высочинской. 4. Студентка Тома Фоменко на хлопке.
Старшая, Надя, родилась в 1938 году. Она умела и любила танцевать и всегда выступала в Большом клубе. Теперь живёт в городе Катайске Курганской области.
Вторая - Тома. Она дружила со своей одноклассницей, Таей Сушковой, дочерью друзей нашей семьи. Тома старше меня на четыре года. У нас была одна и та же учительница начальных классов - К.А.Логвиненко. Пройдя четыре года обучения с Томой, она прошла их и со мной. Так что, основополагающие школьные задатки у нас общие. Тома хорошо училась и любила стихи. Она прекрасно читала их со сцены. Интерес к истории, оставшийся на всю жизнь, появился у неё от преподавателя Вадима Михайловича Юшенко - выпускника МГУ, невесть каким ветром занесённого в Агадырь. Но в школе он работал только год или два. Тома вспоминает: "Вадим Михайлович меня выделял - за хорошую учебу, конечно. Он уговорил меня вступить в комсомол, сам дал рекомендацию, дал литературу для подготовки. Присутствовал в райкоме, когда нас принимали. Торжественно пожал руку и сказал: "Вот, Тома, ты теперь комсомолка, старайся поступать всегда принципиально - так, как подсказывает тебе твоя совесть." И я эти слова всегда помнила и руководствовалась ими. Никогда не заискивала перед начальством, могла возразить, и со мной считались. Вадим Михайлович организовал школьную радиогазету, писал тексты, а содиктором выбрал меня. И я шла одна в темноте по пустырю за полчаса до того, как все пойдут в школу - со страхом, но с восторгом. По очереди с Вадимом Михайловичем мы читали новости в эфир. Потом его выбрали освобождённым секретарём комсомольской организации всего Агадыря".
Младше Томы было ещё шестеро: Виктор, Валерий, Владимир, с которым я училась в четвёртом классе, Людмила, Светлана и Юрий. Тома всех их вынянчила. Она стирала на всю эту гвардию, возила воду из колонки. Когда мы бегали на нашей площадке, у Томы, как она сама говорила, поперёк спины всегда кто-нибудь болтался.
В центральной комнате мама, Александра Васильевна, повесила репродукцию с картины швейцарского художника XVIII века Ж. Э. Лиотара "Шоколадница": очаровательная служанка с подносом шоколада.
В другой комнате, на видном месте, висел портрет Сталина во весь рост в
форме Генералиссимуса.
1. Владимир Фоменко, 1967 год.Умер в 2001 году от сердечной болезни в Красноярске. 2. Женя с сыном, 2007 год. 3. Валерий Фоменко, выпускник военного училища 1975 года. 4. Ж.Э. Лиотар. Шоколадница.
Осенью 2009 года, ровно через 50 лет после Тамариного отъезда из Агадыря, мы встретились с ней в Интернете. По мужу Тома - Никитина. Оказалось, что живём мы в 100 километрах друг от друга. Более того, мы даже однажды встречались с ней по работе в Магнитогорске, но друг друга не узнали! Представили нас по должностям и именам-отчествам. Конечно, с 1958 года мы существенно изменились...
Тамара Васильевна Никитина (Фоменко). П.Карагайский, сентябрь 2009 года.
Тома очень помогла мне в написании главы "Северный посёлок". Я узнала, что после окончания энергетического факультета Ташкентского Политехнического института в 1965 году Тома была направлена в Душанбе и прожила там 30 лет, последние пять лет - при гражданской войне. В Душанбе вышла замуж, в браке прожила восемь лет, потом муж умер, и больше замуж Тамара не выходила. От этого брака в 1972 году родился её единственный сын Евгений. Он окончил Душанбинский политехнический институт (программирование).
В 1995 году Тома с Женей переехали в Магнитогорск, к брату Виктору. В 2000 году у Жени родился сын Александр. Тома в этом же году оставила работу, чтобы помочь Жене воспитывать внука. Она проработала начальником технического отдела 22 года: 17 лет в Душанбе и пять лет в Магнитогорске. Тома и теперь, будучи на пенсии, много читает, знает и любит поэзию, интересуется театром и, по возможности, не пропускает премьеры спектаклей в Магнитогорском Драматическом театре им. Пушкина.
Её поэтические строки об Агадыре я поместила на страничку "Ностальгические строфы" в рубрике "Творчество моих земляков-агадырцев".
У Вити рано умерла жена, оставив ему двух девочек, Наташу и Олю. Витя умер в возрасте 47 лет в 2002 году в Магнитогорске, проработав на Магнитогорском металлургическом комбинате 23 года.
Валера в школе учился хорошо. Окончил высшее Военно-морское училище в Баку, служил на Амуре, на границе с Китаем, дослужился до командира сторожевого пограничного корабля. Потом работал на Севере, на буровых. Сейчас живет в городе Пыть-Ях Тюменской области.
1. Валера - студент военного училища. 2. Тренировка почетного караула. 3. Валера - военный моряк.
Валерий Васильевич: 1. На фоне сторожевого пограничного корабля. 2. В Магнитогорске, в гостях у сестры Тамары.
Слева направо: Таня Шевчук, Люда Фоменко (Пугачева), Неля Васькова (Соболева), Валя Фуртаева (Брунер), Наташа Авдеева (Марченко). Агадырь, 1967 год.
Слева направо: сидят: Света, Юра, Ира (старшая дочь Нади), мама - Александра Васильевна; стоят: Люда и Витя. 1968 год.
Люда (1951 года рождения), окончила Ташкентский Институт Текстильной и Легкой Промышленности. Долгие годы она была начальником цеха и главным инженером текстильной фабрики в Джезказгане, Астане и наконец в Кургане. Там и жила, будучи на пенсии.
Самый младший из всех - Юрий - живет в городе Сатпаев (бывший Никольский) Джезказганской области.
1. Света с мужем, Александром Клочковым, и с внучкой Ульянкой. Агадырь,1997 год. 2. Юрий Фоменко с внуком Данилой.
Сашу Клочкова я прекрасно помню по детству: родители наши были хорошо знакомы, и Саша с мамой, отцом и братом Серёжей бывали у нас дома. С глубокой печалью узнала я от Томы Фоменко, что 29 сентября 2017 года Саши не стало.
Светлане Васильевне - мои искренние соболезнования. Александру Ивановичу - светлая память...
Света (1948 года рождения) преподавала русский язык и литературу в родной Агадырской школе до лета 2009 года. Теперь на пенсии.
Женя, Света, Валера, Надя, Тома, Люда (стоит), 1998 год.
На момент написания этой главы, в январе 2010 года, живут и здравствуют 33 потомка Василия Ивановича и Александры Васильевны Фоменко:
Надя с дочерью, сыном, семью внуками и правнучкой.
Тома с сыном и внуком.
Вовины дочь и внук.
Света с дочерью и двумя внучками.
Люда с дочерью и сыном.
Валера с двумя дочерьми и внучкой.
Витины две дочери и внучка.
Юра с дочерью и внуком.
Вся большая семья Фоменко очень дружна. Они постоянно общаются, любят и поддерживают друг друга.
70-летний юбилей Томы Фоменко. Сидит - сын Женя. 1 ряд, справа налево: Тома, внук Саша, сестра Люда, племянница Таня, родственница Зина. 2 ряд, слева направо: зять Дима, племянницы Наташа и Оля. Магнитогорск, февраль 2011.
Магнитогорск, февраль 2011 года: 1. Томе Фоменко - 70! 2. Люда Фоменко (Пугачёва) в гостях у сестры Томы.
3. Сёстры: Тамара Васильевна Никитина и Людмила Васильевна Пугачева на площади у драмтеатра им. Пушкина. Скульптурная композиция "Вешалка".
Агадырь, школа имени Гагарина, 2012 год. Встреча с выпускниками, которые окончили школу 25 лет назад. В центре, в зелёном, Светлана Васильевна Клочкова (Фоменко), справа от неё - Маргарита Ефимовна Тёткина.
В этом классе училась Саша, единственная дочь Светланы Васильевны, но она, к сожалению, из России приехать не смогла. Праздник очень хорошо отметили в кафе, а на следующий день выпускники, уже без учителей, ездили отдыхать "на природу".
1. Валерий Васильевич Фоменко. 2. Надежда Васильевна с внучкой Юлей.
От Томы пришли скорбные вести: "19 февраля 2014 года скончалась наша старшая сестра, 75-летняя Надежда Васильевна, а 27 мая этого же года умер от рака легкого любимый наш брат Валера - поздно обратился к врачу. 29-го отпели его и похоронили. Нет слов описать нашу скорбь. Очень его все любили и он тоже любил всех".
8 марта 2016 года Тома написала мне, что сегодня не стало Людмилы Васильевны Пугачёвой. В последние полтора месяца она жила в Тюмени. Дети, Лена и Дима, всё это время были рядом, сделали всё возможное. Увы, не помогли ни тюменские медики, ни известный на всю Тюмень травник...
Мир праху их...
В августе 2016 Юрий Васильевич Фоменко навестил в Агадыре сестру, Светлану Васильевну.
1. Светлана Васильевна. 2, 3. Брат и сестра. 3. С соседкой.
Когда я, увидев эти фотографии, отметила, что Юрий Васильевич похож на своего отца, Тома сказала:
"Все наши ребята похожи на отца - ростом, выправкой, даже формой лица. Но у Юры голубые глаза, как у нашей мамы, и улыбка её. Поэтому сестра Людочка видела в нем маму, а мои племянницы, Наташа и Оля, увидели в нем этим летом своего отца-Виктора. У Виктора тоже были голубые глаза".
14 февраля 2021 года исполнилось Томе 80 лет. С юбилеем её тепло поздравили близкие и знакомые, а сын Женя организовал праздник в ресторане.
Магнитогорск, 14 февраля 2021 года. В грузинском ресторане. Празднование 80-летнего юбилея Тамары Васильевны Никитиной.