Кузеньке двенадцатый год. Возраст почтенный, к таким годам нормальные коты обретают обычно темперамент диванных подушек, но кто сказал, что Кузенька нормальный? Под его мохнатым хвостом вовсю играет детство с его неотъемлемым желанием переворачивать мир вверх дном.
Вот сегодня сижу на кухне, пью кофе, а из комнаты - "бумс!". Что такое? А Чехов Антон Палыч. Восьмой том (из того, знаете, серенького двенадцатитомника 1962 года издания). Лежал себе на диване, ждал, когда я вернусь перечитывать "Даму с собачкой", но вместо меня дождался Кузеньки. И Кузенька крепкими своими лапищами столкнул Антон Палыча с дивана. И ведь тот не с краю лежал, что характерно! Влад неубедительно выругал Кузеньку и вернул Антон Палыча на диван. А через некоторое время Кузенька явился опять, и опять Доктор полетел на пол.
- Наверное, у Кузьки какие-то личные счёты с Чеховым, - предположил Влад.
- Известное дело, - говорю я. - Не столько личные счёты, сколько идейная оппозиция.
Восьмой том - это вам не "осколковый" второй, где "Злой мальчик", "Хамелеон" и прочие "Невидимые миру слёзы". Восьмой том - это полтыщи страниц кромешного депрессняка, от "Супруги" до "Невесты", сермяжная хтонь и кровохаркающая мизантропия. А Кузенька - это пять килограммов жизнелюбия и оптимизма. Инстинктивно понимает, что к чему.
![[]](/img/r/razumkowa_tatxjana_petrowna/96kusa/kuzxka.jpg)