Нежно-жёлтая. Жёлтая стоит вода в полыньях Ледовитого Океана - далеко на юге от вас. Блеклое солнце растеклось по водной глади - сделало ещё один "птичий скок" над розовым да жёлтым кругами горизонта. И за бортом "Рузвельта" тоже ляжет сегодня жёлтая заря.
У меня нынче два Роба, два товарища. Жилистый, ловкий и бодрый капитан шхуны "Рузвельт" - Роберт Бартлетт - он теперь начальник продовольственных подотрядов. И ты, Роб. Предводитель первопроходцев. Мужчина огромного роста. Не принимающий упрёков в несправедливости. Собирающийся с силами для итогового недельного рывка к цели. Покалеченный в своих прежних попытках достичь полюса. Перепроверяющий сейчас, заново обдумывающий каждую мелочь, каждую деталь принятого плана. Я любуюсь тобою, мой великан с огромными заиндевевшими усами, со снежистой бородой. Люди, в чьих глазах я привыкла отражаться за минувшие тысячелетия, чаще коренасты и узкоглазы, как вон те эскимосы, правящие собачьими упряжками. Даже поморы, выстроившие дома на Груманте, не были так велики ростом, как ты.
Стылая Бездна над головой. Стылая Бездна под метрами льда. Зреющая в снежном блеске слепота. Марево безмолвной пустыни. Только бойкий юноша-эскимос Укеа различит сорок цветов снега. И только твой верный спутник - негр Мэтью различит сорок цветов меня, Стылой Бездны.
Ты усвоил, Роб, что Арктика не простит ошибок, и, собираясь в последнюю экспедицию, просчитал каждый шаг, каждый грамм продовольствия, одежды и оборудования. Первым от мыса Колумбия, где вы оставили "Рузвельта", стартовал с помощниками твой товарищ - Роб Бартлетт. Вышел, чтобы заготовить на пути основного отряда стоянки с запасами продовольствия. Была полярная ночь и, оттеснив зелёный виток северного сияния, я гляделась в огоньки керосиновых фонарей, с которыми шёл авангард. Продовольственные подотряды уходили вперёд а потом, уставшие, выложившиеся на обеспечении маршрута, отсылались тобой обратно вместе с их собачьими упряжками и помощниками-эскимосами. Таково условие участия в вашей команде первопроходцев: никто не знает, насколько приблизится к полюсу, ты сам в любой момент отошлёшь любого назад или выберешь достойным продолжить путь.
Сегодня, в день сосредоточения перед последним, недельным рывком из всего продовольственного авангарда с тобою остались только капитан Роб да верный Мэтью с их эскимосами. Торят в торосах дорогу. Мореход Роб полон надежд. Он уже вычислил оптимальное направление к полюсу с учётом дрейфа льдин. Мэтью доволен тем, что ты улучаешь возможности прилечь в сани - ноги после ампутаций отмороженных пальцев, сделанных тебе в гренландском походе, уже не те. Самый последний шанс дойти до полюса - пятьдесят три. Вслушиваясь в токи твоей крови, я чую, что изуродованным ногам уже никогда не отогреться.
Что не сумел ты, суровый Роб, разделить с товарищем Робом? Почёт Арктического клуба? Риск встретить на вершине земного шара что-то нежданное? Голод в пути? Несколько потерянных часов, умаляющих торжество просчитанной тобою системы скоростного продвижения к полюсу? Видел? Я вместе с тобою смотрела в глаза Роберту Бартлетту, когда ты подошёл, чтобы отослать его назад.
Когда ты обратился к нему: "Мне бесконечно жаль..."
Стылая Бездна над головой. Стылая Бездна под метрами льда...
Капитан Роберт Бартлетт благополучно дойдёт со своими эскимосами до "Рузвельта", и я дождусь его в новых арктических экспедициях. Вы с негром Мэтью останетесь торить дорогу по очереди. К полюсу, а после того, как ты проведёшь там все измерения, доказывающие достижение цели, обратно - к мысу Колумбия. В день твоей славы Мэтью с его эскимосами будет идти первым. Он проложит в торосах последние километры пути и усядется поджидать тебя, Роберт Пири, на вершине земного шара.