Леха Мурзаев, решил уйти в запой утром в четверг. Он шел по недавно отремонтированной дороге к райповскому магазину и мучительно размышлял на тему - что взять. С одной стороны лучше было начать день с портвейна "Кавказ" за тридцать семь рублей. С другой, не мучиться и сразу купить четвертиночку белого за двадцать пять.
Леха не подозревал, что все его размышления были абсолютно напрасны. Зоя Ивановна, продавщица, еще на первом автобусе уехала на крестины в соседнюю деревню, о чем и сообщила Мурзаеву через записку, вывешенную на дверях сельмага.
Леха для чего-то подергал закрытую дверь и крепко выругался. Желание выпить резко усилилось. Обычно Мурзаев уходил в запой по пятницам. Но на эту пятницу выпал день космонавтики и Леха решил начать праздновать заранее.
Пнув несколько раз ни в чем не повинную дверь, Мурзаев решил обратиться за помощью к недавно купившему дом под дачу новому соседу - Виктору Викторовичу Сырохватову, журналисту из областной газеты "За светлую жизнь".
Виктор Викторович был дома, о чем известила на всю деревню его супруга, пославшая Леху прямо с порога, даже не поинтересовавшись причинами столь раннего визита.
"Вот, дура невежливая", - подумал Мурзаев, обошел дом огородами, прыгнул через забор и сразу же увидел соседа, подрезавшего секатором кусты малины.
- Здорово, Викторович. Труд на пользу.
Сосед недовольно посмотрел на Леху, но врожденная интеллигентность не позволила ему послать, подобно жене, Мурзаева.
- Доброе утро. Рад вас видеть. Как дела?
- Хреново, - Леха высморкался на землю и вытер пальцы о фуфайку, на что сосед брезгливо поморщился. - Виктор Викторович, одолжи поллитру до получки. Трубы горят, а Зойка, продавщица наша, дезертировала с трудового фронта.
- Нет, Алексей, не дам. Наукой доказано, что с утра пить, только водку переводить.
- Да я же не просто так прошу, - обиделся Леха. - Помнишь, ты хотел узнать место, где сом на лягушку идет. Бери удочки, бутылку и выходи через полчаса на реку. Я Степана, соседа позову с лодкой. Только супруге не болтай, а то поклевки не будет.
Рыбалка прошла на "Ура". Сома, правда, не поймали. "Спит, сволочь под корягой", - объяснил Леха. Но десяток щук и язей вытащили.
Вечером собрались на уху в доме у Степана, холостого мужика двадцати пяти лет, жившего вместе с матерью, уехавшей в тот день к родственникам в райцентр. Виктор Викторович принес бутылку французского коньяка "Наполеон", на что Леха иронично заметил, что пить коньяк под юшку типичное издевательство городской интеллигенции над трудовым народом. Но когда журналист попытался убрать коньяк
со словами, что всю водку кто-то вылакал на реке, Леха сдался и согласился отравиться иностранной самогонкой.
Виктор Викторович обиделся.
- Вот живете вы здесь, мужики, как в берлоге. Только о водке паленой и думаете. А ведь вокруг вас целый мир. Люди в космос на МКС летают, Интернет, связь такую по компьютерам придумали, телефон сотовый изобрели. А в нашей деревне что? Церковь, да магазин неработающий. Ладно, наливайте, что с вас взять.
- Это ты сосед зря, - в свою очередь обиделся Степан. - Во-первых, я сам-то не пью. Так что, ты уж с Лехой своего "Наполеона" приканчивай. Во-вторых, у меня вещица одна есть, обалдеешь. Ты такую никогда в своем мире-то и не видывал. С этими словами, Степан встал и вышел в другую комнату.
- Чего это он, - настороженно спросил Сырохватов.
- Обиделся, - пояснил Леха.
Пришел Степан, в руке держал завязанный в узелок носовой платок.
- Вот, смотрите, - развязав узелок, Степан достал из платка кольцо. - Старинное. От бабки досталось. А ей своя бабка передала.
Леха взял кольцо, повертел.
- Похоже, золото. И надпись есть какая-то не по-нашему. Глянь-ка, Викторович.
- По-французски, вроде, - журналист надел очки и, запинаясь, перевел. - Лизе с любовью. Н.Б. 1812. - Сырохватов задумался. Взгляд его переходил с кольца на бутылку и обратно.
- Мать честная! Н.Б. знаете кто это? Это же сам Наполеон Бонапарт. И год на него указывает.
- За это надо выпить, - решил Леха.
- Да, погоди ты. Это же сенсация мирового масштаба. В заброшенной деревне Боталово найдено кольцо императора. Роман Наполеона и крепостной девки - тут взгляд журналиста упал на Степана. - И живой потомок императора!
- Слушайте, я не пойму. Кто потомок-то, - занервничал сосед.
- Судя по всему, потомок - это ты, Степа, - философски сказал Леха и выпил в три глотка стакан коньяка.
Через несколько дней в своей статье на первой странице газеты "За светлую жизнь" журналист Виктор Сырохватов написал буквально следующее:
"... Теперь становится ясно, почему Наполеон начал отступать из Москвы по старой смоленской дороге. В ста километрах от столицы, в деревушке Боталово, его ждала русская красавица Лиза. Любовь к этой скромной девушке погубила императора Франции и спасла Россию".
Мария - Луиза де Сегюр появилась в Боталово в конце лета. Из рейсового автобуса на остановке возле сельмага вышла высокая, красивая девушка лет двадцати в шикарной шляпке, кружевном с большим декольте платье и в босоножках. Обойдя лежащую в луже и довольно похрюкивающую свинью, она подошла к магазину. Сидевшая на крылечке в ожидании покупателей продавщица Зоя Ивановна, щелкая семечки, подозрительно посмотрела на незнакомку. Что, мол, еще за мадам привез рейсовый, таких в деревне отродясь не бывало.
Девушка, подойдя к продавщице, громко спросила:
--
Парле ву франсе?
--
Найн, - ответила Зоя Ивановна и подумала: "вроде иностранка".
--
Я ищу Степан, - на ломаном русском языке сказала девушка и достала из сумочки журнал "Пари матч".
На обложке журнала красовалось очень знакомое Зое Ивановне лицо. Причем, настолько знакомое, что продавщица никак не могла вспомнить, кто это. Сделав определенное умственное усилие, Зоя Ивановна осознала, что обладатель этого лица не далее как полчаса назад покупал в ее магазине пачку "Примы" и буханку ржаного.
--
Это же Степа Трофимов!
--
Уи! Степан! Я хочу его, как это по-русски, искать.
Зоя Ивановна икнула.
--
Степа - мужик завидный, работящий и не пьющий. Его многие наши бабы хотят. Тебе-то он к чему?
--
Ну, надо, так надо, - вздохнула продавщица. - Иди, родимая, по этой улице. Последний дом, возле тополя его и будет.
Степан около сарая колол дрова. Колол не так, как городские - со всего размаха. Колун, не подымаясь выше плеча, резко падал на чурбан и, казалось, без всяких усилий со стороны человека, разваливал его на две части. Работа спорилась, и Степан был вполне доволен собой. Внезапно у калитки послышался заливистый лай Шарика и девичий визг.
- Я тебе, пустобрех, - Степан, хлыстнув собаку хворостиной, увидел девушку в непривычном для деревни наряде, запрыгнувшую на скамейку возле забора и, судя по ее лицу, готовую немедленно зареветь. - Ты откуда, дуреха.
Девушка немедленно успокоилась и улыбнулась.
- Ты есть Степан Трофимов? У меня есть к тебе важное дело. Я лететь из Париж.
- Дело, так дело. Только пойдем в избу, а то скоро вся деревня на представление соберется. Скучно тут у нас. Из Парижа говоришь. Ну, ну.
Лехи Мурзаева в этот знаменательный для всего Боталово день в деревне не было. Леха еще на первой электричке уехал в Москву на Птичий рынок с целью продать щенков от своей суки Греты. Грета по всем деревенским канонам считалась немецкой овчаркой. По крайней мере, уши у нее стояли, как и положено породистым "немцам". Папа щенков был неизвестен. Скорее всего, это был соседский Шарик, но Леха сам себя убедил, что щенков его суке заделал Герхард фон Шреттер - породистый кобель с паспортом, из дачного поселка. Леха перед поездкой в Москву даже фотографию кобеля со всеми медалями выпросил у хозяев.
Торговля шла вяло. За три часа Мурзаеву удалось пристроить только одного кобелька. Народ активно шел на фотографию фон Шреттера, но, рассмотрев щенков поближе, отказывался верить Лехе.
- Вот олухи городские, - Мурзаев подумал и решил сменить породу продаваемых щенков. Он спрятал фотографию кобеля из дачного поселка и стал громко кричать на весь рынок, - хит сезона - щенки французского бульдога!
Стоящая в соседнем ряду женщина подозрительно посмотрела на Леху.
- Молодой человек, вы когда-нибудь видели, как выглядит французский бульдог. Нет? Пойдемте, покажу.
Увидев в соседнем вольере маленьких, мордатых и абсолютно голых собачек, Леха было приуныл, но в этот момент его хлопнул по плечу невесть откуда взявшийся Сырохватов.
- Алексей Владимирович, я уже два часа по всему рынку бегаю. У нас в деревне такие дела творятся, а вы тут всякой ерундой занимаетесь.
- Какая же это ерунда, - обиделся Леха. - Во-первых, я уже сто рублей заработал, а, во-вторых, куда же их девать-то. Топить жалко, божьи твари все-таки.
- Ладно, отойдите в сторонку. Ваш внешний вид явно отталкивает покупателей. - Виктор Викторович взял корзинку в руки и (раньше он работал певчим в церкви) забасил. - Предлагаю щенков в хорошие руки. Рубль штука. Порода - боталовская гончая. Все зайцы будут ваши.
Через полчаса помет был распродан. Сырохватов, погрузив Мурзаева в свою "девятку", выехал на кольцевую. Леха достал кисет и скрутил "козью ножку".
- Че там у нас случилось?
Сырохватов, лихо вырулив в левый ряд, пристроился в хвост идущей с сиреной машине "ГАИ".
- К Степану, соседу нашему, француженка из Парижа приехала. Он позвонил мне на сотовый с ее телефона, просил тебя найти и в Боталово срочно приехать.
- Зачем Степе француженка, - удивился Леха и закурил. Дым от самокрутки мгновенно заполнил салон и, вырвавшись наружу из открытого окна, распугал все рядом идущие машины.
- Помнишь историю про кольцо. Мою статью в газете перепечатал один французский журнал. Там форменный переполох случился. Еще бы - потомок Наполеона в России!
- Это-то ясно, только не пойму, зачем француженка приехала.
- Замуж она за Степана хочет выйти, - сказал Сырохватов и прибавил газу.
В Боталово приехали ближе к вечеру. Магазин уже не работал, но Мурзаев решил, что идти в гости пустыми как-то не удобно. Он попросил Сырохватова тормознуть возле дома продавщицы. Вышел из машины и постучал в окно.
Зоя Ивановна хотела послать Мурзаева, но он ее опередил.
- Не себе прошу, Степана пропивать едем. Невеста к нему прилетела из Парижа.
- Вот, трепло, - выругался Виктор Викторович, но было уже поздно. Раздираемая острым любопытством, продавщица выскочила из дома и, направляясь к магазину, начала выпытывать у Лехи подробности. Тот важно надул щеки.
- Не сейчас, Зоя. Придет время, и ты первая все узнаешь.
- Эксклюзив ваш, Зоя Ивановна, - пришлось пообещать Сырохватову. - Леха, давай быстрей.
- Спешка нужна только в нашей колхозной бане, - Мурзаев начал внимательно рассматривать прилавок, хотя наизусть знал весь нехитрый ассортимент магазина. - Намылишь, бывало, голову, а Кузьмич, кочегар местный, воду выключит и на боковую. Он у нас молодец. Выпьет и прежде, чем отрубиться, обязательно все повыключает. Очень ответственный товарищ, его за это председатель уважает шибко. Вот в такой момент и бежишь через деревню домой весь в мыле. Добавь-ка, Виктор Викторович, лучше полтинничек.
- На, только все равно поторапливайся. Степан ждет.
- Ладно, не помрет. Мне, Зоя, три бутылки водки и, - тут Леха вспомнил про утренний наказ жены, - и два рулона туалетной бумаги.
Зоя Ивановна сползла под прилавок.
В доме у Степана царила полная растерянность. Мать бегала с ухватами от печки к столу, принося все новые и новые угощения. Степан, красный как рак, сидел в углу под иконами и слушал щебетание француженки. Та, похоже, уже освоилась в крестьянском доме. Кушала блины со сметаной и гладила кота Василия, мурлыкающего на лавке. Увидев мужиков, Степан просветлел.
- Братцы, спасайте. Я уже ничего не понимаю. Викторович, ты же по-французски кумекаешь. Поговори с ней.
- Хороша девка, - одобрительно цокнул языком Леха и выставил водку на стол. - Не боись, Степа, сейчас все разрулим. Виктор Викторович, начинай допрос с пристрастием.
Сырохватов, с трудом вспоминая университетские знания, стал расспрашивать француженку. Потом улыбнулся и начал переводить.
- Значит, так мужики. Девушка эта непростая. Зовут ее Мария-Луиза де Сегюр.
- Маша, по нашему, - вставил Леха.
- Да, погоди ты, рассердился Степан, - продолжайте, Виктор Викторович.
- Так вот, Маша эта - из старинного рода, пра-пра-правнучка австрийского императора Франца - первого. В современном мире это ничего не значит. Однако, если наш Степан оказывается прямым потомком императора Наполеона, то возникает весьма любопытная коллизия. Я не очень понял ее объяснения, но, кажется, если соединить два рода вместе, то наследники этого брака могут претендовать на престолы Франции, Австрии и..., - Сырохватов опять обратился к Марии - Луизе, - и России!
Француженка что-то быстро защебетала. Виктор Викторович внимательно выслушал и снова начал переводить.
- Конечно, при условии изменения конституций этих стран. Маша очень глубоко вникла в эту проблему. Она сейчас учится в университете, в Сорбонне, на пятом курсе. Ее родители весьма богатые и знатные во Франции люди, которые пообещали Степану при заключении династического брака очень приличный годовой доход. К тому же по законам Франции мсье Трофимову будет присвоен титул графа Сент-Жерменского.
Леха икнул.
- Маша перед поездкой очень тщательно изучила русскую литературу, прочитала всего Толстого и Достоевского. Она прекрасно понимает, что русские люди женятся только по любви, поэтому не торопит с ответом и надеется, что Степан сможет ее со временем полюбить. К тому же наш Степан Иванович ей очень нравится - настоящий мачо. Таких во Франции уже нет.
- Викторович, переведи ей, - Леха черпанул из ведра ковшик воды и жадно сделал несколько глотков, - переведи. Не хрен ждать, мы согласны.
- Да пошел ты, сосед, знаешь куда. Ша, мужики, всем спасибо, но собрание закрыто. Сам разберусь. - Степан поднялся из-за стола. - Мама постели Маше в горнице, а я на сеновал пойду.
Сырохватов и Леха попрощались и вышли на крыльцо.
- Только одного я не могу понять, - сказал Виктор Викторович, - Наполеон был толстый и маленького роста, а Степан - под два метра, кулаки с твою голову и рыжий к тому же.
- Какой рязанский не татарин, какой смоленский не француз, - вспомнил поговорку Леха.
- Эх, зря водку не взяли. Я бы сейчас с удовольствием выпил, - вздохнул Сырохватов.
- Обижаешь, начальник, - Леха вытащил из-под полы бутылку. - Пойдем, долбанем за будущего графа Сент-Жерменского.
Устроились на лавочке возле калитки. Мурзаев откуда-то из карманов достал открытую банку рижских шпрот, два куска хлеба и стакан.
- Слушай, Алексей, а ты о Франции что знаешь, - устраивая кильку на хлеб, поинтересовался Сырохватов.
- Ну, летчики их в войну тут на аэродроме стояли. Из эскадрильи, как ее там...
- Нормандия-Неман.
- Вот, точно. Мне бабка рассказывала. И гимн их знаю. Марсельезу.
- Не может быть, - удивился Виктор Викторович. - На французском?
- Нет, по нашему. Сейчас покажу. - Леха встал и, держа в одной руке стакан с водкой, а в другой бутерброд запел немного дрожащим от волнения сиплым голосом.
"Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем.
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем, тот станет всем".
Слова улетали в черное, усыпанное звездами небо, пронзали пространство и время и уносились в вечность. Подошедший к мужикам Шарик боязливо прижался к ноге Мурзаева и стал тихо подвывать. Так дуэтом они исполнили гимн от начала до конца, ибо Леха знал его наизусть с раннего детства. Его дед по субботам после бани, выпив рюмку, ставил пластинку с этим гимном на проигрыватель, и слушал его, вытянувшись по стойке "смирно", от начала до конца. Потом почему-то плакал, гонялся по избе за бабкой и, в конце концов, мирно засыпал на сундуке за печкой.
- Да, дела, - ухмыльнулся журналист после окончания концерта, - только Алексей, это не "Марсельеза", а "Интернационал". Гимн коммунистической партии.
- Да? Ну, все равно песня душевная. - Леха выпил. - А ты как к коммунистам относишься.
- Я никак, - дипломатично ушел от ответа Сырохватов. - А ты?
- Плохо, - подумав, ответил Мурзаев, - но жили мы при них нормально.
На том и разошлись.
На следующий день все Боталово, оповещенное Зоей Ивановной, собралось на проводы француженки. Маша, немного растерянная, стояла на остановке в ожидании автобуса. Возле нее возвышалась большая клетчатая сумка а-ля "челнок из Турции". Сумка была полностью забита банками с маринованными рыжиками и лисичками, брусникой, вареньем, шанежками и тремя килограммами экологически чистой картошки. Все это собрала рано утром мать Степана Матрена Евдокимовна и со словами, - Милая, в своем Париже тебе этого не сыскать, - вручила немного ошеломленной Марии - Луизе.
Степан стоял рядом и чему-то тихо улыбался. Урча и скрипя старой резиной подошел рейсовый автобус. Степан закинул сумку в салон и помог Маше подняться на подножку. Матрена Степановна заплакала и достала из рукав платочек. Вслед за ней стали вытирать покрасневшие глаза и другие женщины.
- Стойте, куда без меня, - наперерез автобусу мчался проспавший все Мурзаев. Он вскочил на подножку и вручил Маше висевшую на кукане огромную щуку. - На, родителей угостишь, - и сделал то, на что Степан никак не мог решиться, чмокнул девушку в щечку. Та сразу зарделась.
- Оревуар, мальчики. Всем пока, - Маша помахала рукой, и автобус тронулся.
История с кольцом императора завершилась полным фиаско. В Боталово через месяц приехала большая комиссия из Москвы с целью проверить правдивость газетных публикаций. Был даже сделан сравнительный анализ ДНК Степана Трофимова и его предположительного предка. Анализ показал полную несовместимость, на что комиссия сделала вывод, что ее развели и престолам трех европейских государств ничто не угрожает. Степану сделали внушение, и история эта постепенно забылась.
Виктор Сырохватов, закончив летний сезон, закрыл дачу и увез семью в город. Леха Мурзаев после отъезда Марии - Луизы почему-то резко бросил пить и купил при очередной поездке в столицу франко-русский словарь. Зоя Ивановна ушла в отпуск.
Жизнь потихоньку вошла в свою колею. Ударили морозы, дороги занесло снегом, жители попрятались по домам и стали смотреть сериалы по телевизорам. Что еще зимой делать.
Рождество Виктор Викторович Сырохватов решил встретить в Боталово. Он приехал на машине рано утром и сразу же нарвался на Мурзаева.
- Привет, сосед. С наступающим.
- И тебя, Викторович. Как жизнь?
- Потихоньку. Правда, чуть с работы не сняли за ту статью. Помнишь.
- Еще бы.
- Да жаль, что ничего тогда не вышло.
- Как так не вышло, - улыбнулся Леха. - Еще как вышло. Пойдем покажу.
Они направились к дому Степана.
- Вот, гляди. - Мурзаев постучал в окно. На крылечко вышла молодая женщина в ватнике и в валенках. Кобель Шарик, довольно повизгивая, бросился к ней. Женщина погладила собаку.
- Чего тебе, Леха?
Мурзаев сильно стукнул по спине открывшего от изумления рот Сырохватова.
- Маша, твой-то дома?
- Нет, в магазин за продуктами пошел. Праздник же скоро, - женщина посмотрела на мужиков и звонко рассмеялась. - Бонжур, мальчики.