Что сходит с рук коллективу, всегда зачтется      
одиночке. Петр Наумович Хренович любил выпить. Да и не 
только выпить любил Петр Наумович! Про такого как он 
можно смело говорить: Этот человек
соткан, только для того, чтобы воплощать собой все 
имеющиеся у человечества пороки, в тот вечер Хренович 
вернулся домой немного раньше обычного, то есть, около 
полуночи. По привычке почти вусмерть пьяный. Еле еле 
натыркал ключом замочную скважину, а открывши дверь и 
вовсе, как свинья в грязь, плюхнулся на кушетку, 
стоящую в коридоре - даже не раздеваясь. И через 
каких-нибудь пару секунд спал как  убитый, жена и дочь 
конечно все это слышали, а теща так та наблюдала 
воочию. Но никто ему не стал помогать, такое добро, 
если кому и нужно, то и то только в день зарплаты. Да 
и вообще, чем его меньше трогаешь, тем от него 
соответственно и вреда меньше!
Но на всякий случай Марфа Ивановна/ так звали его 
тещу/, все-таки обшарила его карманы, а заодно и 
авоську /в неё он складывал подобранные пустые 
бутылки, которых надо отдать ему должное находил 
много/.В карманах, как обычно не было не хрена 
путного. Все заначки, без сомненья не малые/Хренович 
работал сантехником в жеке/, давно уже были пропиты. 
Зато в авоське теща нашла вкупе с пустыми, аж две еще 
не початых бутылки барматухи, что обрадовало её 
чрезвычайно. Ибо в их семействе добровольно от 
спиртного не отказывался никто Схватив бутылки, и тут 
же побежав с ними на кухню, чтобы успеть оприходовать 
хоть что-то, пока дочь и внучка не отобрали 
Остальное, Марфа Ивановна впопыхах случайно задела 
одной из них о дверь, так не сильно та даже не 
треснула, но и одного звука было достаточно, чтобы 
внучка и дочь поняли в чем дело, и гуськом ввалились
в кухню. Пришлось удовольствоваться малым. А Хренович, 
в это время ни о чем не подозревал, потому что спал на 
своей кушетке в аккурат без задних ног. И только, уже 
ближе к рассвету Хренович, наконец-то пришел в 
относительное чувство. Во всяком случае в горле у него 
пересохло настолько, что он понял, если он сейчас же 
не промочит его, ему действительно может быть очень 
плохо. Хренович стал рыться в   авоське в поисках 
бутылок. Но как не старался, его ждало полнейшее 
разочарование, там их, увы, не было. Петр Наумович стал 
лихорадочно почесываться особенно в нижней части тела, 
так ему   думалось явно легче. Усиленно размышляя куда 
же он все-таки дел бутылки, ведь он ясно помнил, что 
они у него были. Не мог же он приговорить их ещё в 
дороге. Тогда он точно уже не добрался бы до дома. А в 
том, что он находиться именно там можно было не 
сомневаться, так как Хренович с первого взгляда узнал 
фотографию Инки секретарши в бикини присобаченную им  
на потолок в аккурат над кушеткой. Ведь больше такой 
жопы он не встречал ни у кого. А повесил он её именно 
там не столько для конспирации, а так чтобы в глаза 
поменьше бросалась. Она его сильно смущала эта Инка. 
Итак, значит они все-таки были, рассуждал Хренович, но 
сейчас их со мной уже нет! Стало быть, это сделали 
домашние. Петр Наумович не любил размышлять, от подобных 
усилий в мозгу его быстро закипало и, чтобы там 
окончательно все не выкипело Хренович решил действовать. 
Раз забрать свое назад нет никакой воможности /Хренович 
не сомневался, что все давным-давно было выпито/ надо 
попытаться изъять ихнее. 0н знал, что и родные любят 
иногда заначить, а особенно теща и дочь. И Петр Наумович 
принялся искатъ. Но найти оказалось делом сложным. Лишь 
перед самым подъемом он обнаружил в ванной, в куче 
дочкиного белья бутылку шампанского. Только он хотел ею 
попользоваться, как прозвенел будильник и все стало быть 
проснулись. Эти сволочи и вставали то в одно время. 
Теперь точно не удастся обозлился Хренович, "Чтобы вы 
все передохли рявкнул он" и сунул бутылку обратно. Когда 
в квартире стало совсем тесно, Хренович заперся в 
туалете. Он не любил путаться под ногами.
Но его оттуда вскоре выперли, тогда он пролез в кухню, 
чтобы успеть перехватить то, что ещё осталось. Но и 
там ему увы уже ничего не светило Раздосадованный 
Хренович попробовал драться, но втроем они быстро ему 
накостыляли. От обиды Петр Наумович пошел в комнату 
поплакать наедине, но и там его снова достали. Тогда 
он не помня себя с горя   бросился в ванную и, с 
криком: "Я вам этого не забуду!", заперся на 
шпингалет. И как его не уговаривали, (теща оказывается 
еще не умывалась - это после завтрака то)!- открывать 
не хотел ни в какую. Более того, он вспомнил о бутылке 
шампанского. Надо же, он чуть было напрочь не забыл о 
ней, такого с ним прежде не бывало! Не мудрствуя, со 
словами: "Все равно    живым не дамся!" -Хренович 
откупорил бутылку .Звук вылетевшей пробки был похож на 
звук выстрела. Жена и теща невольно перекрестились, а 
дочь та аж взвизгнула, и со словами: "Папа, родненький, 
не надо! - попыталась было проникнуть внутрь. Но 
шпингалет держал крепко! Тогда она так и повалилась у 
двери держась рукой за сердце. Видя это, жена и теща 
неожиданно, даже для самих себя, расхлюпались, как 
никак, родное ведь чадо! Но Хренович не погиб, пробка 
от шампанского просвистела всего в каком-нибудь 
сантиметре от его виска. И когда это стало ясно 
окончательно/такое сочное бульканье спутать было 
невозможно/, мозги родных мгновенно наполнились только 
одной мыслью: - "Когда же, наконец, он все же оттуда 
выйдет?! Снова попасть домой Хренович  смог лишь через 
две недели и, не потому, что не хотел, нет! Просто 
родные, в сердцах малость перестарались! 
апрель 2001 г.