Рэйн Ирина Александровна : другие произведения.

Конкурсные работы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Здесь я буду выкладывать те работы, которые были написаны для конкурсов. 1) Трамвай (конкурс ""Нулевой километр") 2) Пустяк ("Жажда скорости") 3) Fly ("Жажда скорости") 4) Шкодная ("Жажда скорости") 5) Маленькая победа (Лети, голубка мира, бронза) 6) Жить заново (Лети, голубка мира, серебро) 7) Рингтон ("Музыка души") 8) Дождь ("Музыка души") 9) Коснуться неба (Игра-ассоциация) 10)Неожиданная история совместно с Танюшкой (бронза) http://lady.webnice.ru/blogs/?v=11834 11) Лес за деревьями 12) Пять стадий принятия 13) Перевод 14) Прятки (4 место)
  
  Ирина Рэйн
  Трамвай.
  Звери - Трамвай
  Глава 1. Едем не спеша, катимся в хромом трамвае.
  - Алина!
  Девушка обернулась. По голосу она узнала свою лучшую подругу. Инга подбежала к ней и чмокнула в щечку в знак приветствия.
  - Привет, идем на лекцию? - спросила Аля.
  - Ага, чуть не опоздала сегодня. Так вставать не хотелось, - ответила Инга, поправляя съехавшую из-за бега шапку, из-под которой торчали темные волосы.
  - И кто тебе спать не давал? Неужели Никита? - улыбнувшись, спросила Аля.
  - До трех с ним по аське переписывались. Мне кажется, я в него влюбляюсь. Он такой, такой! - вздохнула Инга и закатила свои карие глаза.
  - Поздравляю. Ник - отличный парень! - серые глаза озарились радостным блеском за подругу.
  - Ты так говоришь, как будто у тебя самой нет Артура, - возмутилась подруга.
  - Я у него точно есть, а вот он у меня - это большой вопрос. Он все меньше уделяет мне внимания, - ответила, погрустнев, Алина.
  Девушки дошли до нужной аудитории и уселись на последние ряды.
  - Ты что? Хочешь его бросить? - шепотом спросила Инга, так как лекция уже началась.
  - Нет! Что ты? Он - моя первая и единственная любовь. Никто другой мне не нужен.
  - Тогда не страдай ерундой. У всех пар бывают периоды охлаждения чувств. Видимо, это на вас морозы так действуют, - сказала Инга, еще больше укутываясь в свой теплый худи.
  - Ты сегодня на тренировку пойдешь? - после лекций спросила Алина, откидывая светлую прядь, упавшую на лоб.
  - Нет, пропущу. Никита на первое свидание пригласил - смущенно ответила Инга.
  - Ого! И ты молчишь? Удачи вам, подруга!
  Девушки распрощались, и Алина поспешила к трамвайной остановке. Ехать предстояло долго, она жила около трамвайного парка. Девушка села на свое привычное место у окна перед последней дверью, засунула капельки наушников в уши и погрузилась в музыку и конспект. Она не замечала на себе пристального взгляда одного из пассажиров.
  Студентка доехала до конечной остановки и поспешила домой. Большую часть времени она жила только с мамой и братиком, так как ее отец был моряком и надолго уходил в плавание.
  - Мама, я пришла! - крикнула она из коридора.
  - Проходи, дочь, я как раз обед сварила, - ответила из кухни мама.
  К Алине подбежал маленький братик Артемка.
  - Алина, поиграй со мной! - попросил малыш.
  - Обязательно, Тём, только поем, - пообещала девушка.
  Уже на кухне мама спросила у Али поедет ли она на тренировку.
  - Конечно, мам. Я не люблю пропускать. Скоро соревнования. Да и Артура хочу увидеть.
  - Ты только оденься теплее, ладно? На улице сильные морозы. Давно таких не было.
  - Обещаю, мамочка. - Алина поцеловала маму, поблагодарив за обед, и пошла в комнату брата.
  - Привет, чемпион. Во что хочешь поиграть? - спросила она, усаживаясь на пол.
  - Давай в пожарную станцию, как в прошлый раз? - улыбнулся довольный Артемка.
  - Давай - согласно кивнула Аля.
  Когда они поиграли, Алина собрала свой рюкзак и пошла на трамвайную остановку. Ее секция находилась недалеко от университета, но занятия начинались только в 8 вечера. И тем не менее, девушка не поменяла бы капоэйру ни на один другой вид спорта. Ей нравилось, что капоэйра - это не только боевое искусство, очень красивое и необычное, но еще ритм и танец.
  Когда девушка, переодевшись в белую майку и широкие штаны, зашла в зал, то сразу увидела Артура. Он показывал один из приемов новенькой Кате.
  - Привет, Артур. Привет, Катя, - поздоровалась Алина.
  - Привет, - одновременно ответили парень с девушкой, при этом Катя выразительно посмотрела на Артура. Молодой человек опустил голубые глаза в пол. Алина хотела было взять его за руку и спросить что с ним, но началась тренировка. Аля полностью погрузилась в ритм и движения. Когда все закончилось, Артур подошел к ней сам.
  - Алина, нам надо поговорить, - быстро проговорил он.
  - Хорошо. Сейчас переоденусь, и можем поговорить.
  - Давай завтра после универа в кафе,- предложил Артур.
  - Ладно, - согласилась Алина. Она была бы рада не затягивать с разговором, так как чувствовала, что он будет неприятным для нее, но решила согласиться на условия молодого человека.
  Она снова переоделась и пошла на трамвайную остановку. Красно-белый трамвай приехал быстро, громыхая и отстукивая только ему понятный ритм.
  Глава 2. Лучше не мешай. Я сегодня умираю.
  - Так о чем ты хотел со мной поговорить, Артур? - спросила Алина, садясь за столик в кафе и поправляя складки на сером свитере.
  - Садись. Закажешь что-нибудь? - Артур пил кофе и задумчиво смотрел на девушку
  - Горячий чай сейчас бы не помешал, - ответила Лина. Не смотря на то, что в кафе было довольно тепло, ее знобило.
  Когда Артур принес ей чашку чая, он начал говорить.
  - Алин, понимаешь. Я давно хотел тебе кое-что сказать, - молодой человек запустил руку в свои русые волосы, опустил глаза и задумчиво стал разглядывать чашку.
  - Ну, так говори - не выдержала Алина. Сердце в груди забилось.
  - Алины, ты - замечательная девушка. У меня была сильная симпатия к тебе, но нам надо расстаться. Я полюбил другую. Прости.
  Сердце пропустило несколько ударов. Алина ошарашенно посмотрела на Артура. Серые глаза защипало, но она сдержала слезы.
  - Это Катя? - только спросила она.
  - Да, - ответил он.
  Алина поднялась, оделась и молча вышла из кафе. Она не стала закатывать сцен, понимая, что этим она не сможет вернуть Артура. Она не стала оборачиваться, ведь его глаза манили назад, но возврата уже не было. В груди сдавило, хотелось выть от боли. Аля не понимала, почему это произошло, кто в этом виноват, ведь все было хорошо. Они встречались уже год, и девушка не представляла, что может быть как-то по-другому.
  Лина брела к трамвайной остановке и не замечала, как мороз хватает ее за щеки и руки. Она вообще ничего не чувствовала. Почва ушла из-под ног. Это была смерть для ее надежд, ее любви и души.
  Аля села на свое привычное место. Ей не хотелось слушать музыку, ей не хотелось читать. Она просто уставилась в окно, глядя на морозный узор, и приложила руку к стеклу, согревая его и оставляя свой отпечаток ладони. Алина отдавала стеклу свое тепло, которое уже не нужно было Артуру. А стекло отдавало ей лед, покрывая им ее разбитое сердце.
  Глава 3. Спи, закрой глаза, до свиданья, моя радость.
  'Я должна быть сильной' с такой мыслью проснулась Алина на следующий день. Голова ужасно болела, лицо выглядело опухшим, а глаза красными. Мама заметила состояние дочери, но ничего не спросила и стала ждать, когда дочка сможет рассказать все сама.
  Девушка села в трамвай на свое обычное место. Увидев отпечаток руки на стекле, она снова приложила руку к отпечатку, но с удивлением поняла, что это не ее след. Этот след был больше, его явно оставил кто-то мужского пола. Алина поспешно убрала руку, ей стало не по себе. Алина постаралась успокоиться и стала настраивать себя на встречу с Артуром, ведь они учились на параллельных потоках и вполне могли столкнуться где-нибудь в коридоре.
  Так и произошло. Уже выходя из университета, Аля увидела своего бывшего молодого человека с Катей. На девушку вновь нахлынули воспоминания о том, как ей было хорошо и мысли о том, что все потеряно. Она сцепила руки и быстро пошла на трамвайную остановку. Сев в вагон, Алина необдуманно стала выводить на стекле вопросительный знак. Почему это произошло с ней? Как ей себя вести теперь? Как ей дальше жить, если жить не хочется? Эти вопросы мучали ее, но ответа она не находила.
  На следующее утро Алина снова села в трамвай и с удивлением посмотрела в окно. Ее вопросительный знак кто-то мастерски переделал в сердце. Рисунок как будто говорил: слушай сердце, это еще не конец. Алина мысленно поблагодарила соавтора рисунка, потому что благодаря ему ее настроение улучшилось.
  Глава 4. Еду до конца, еду до конца...
  На следующий день на стекле трамвая красовалась цифра '8'. Алина не придала этому значения. Кто угодно мог сидеть в трамвае, думать и при этом водить пальцем по стеклу перевернутый знак бесконечности. Но когда после восьмерки, ее ждала цифра '9', Алина удивилась. Она достала одну из своих тетрадей с конспектами и на обороте записала '89'. В следующие два дня на окне красовались '2' и '1'. Записав их, Алина поняла, что это номер телефона, так как код совпадал с одним из местных операторов.
  Теперь каждый день Алина с нетерпением списывала цифры, которые ей кто-то оставлял. Про разрыв с Артуром она не переставала думать, но ее мысли также все чаще посещал незнакомец, оставляющий для нее номер своего телефона на заледенелом стекле трамвая.
  Когда до завершения игры с цифрами оставалось совсем немного, заболел брат Алины Артем. Их мама в этот день не могла пропустить работу, и она попросила старшую дочь пропустить лекции и посидеть с братиком. Аля, конечно, согласилась. Она переживала, что пропустит одну цифру на стекле трамвая, но отказать маме не могла.
  На следующий день, садясь в трамвай, Лина увидела одну из последних цифр. Она записала ее, поставив перед ней знак вопроса. Девушке оставалось гадать, что будет дальше. Будет ли еще одна цифра или на этом все. А если все, то хватит ли у нее смелости набрать этот номер, подставляя по очереди цифры от '0' до '9'.
  Садясь в трамвай спустя еще один день, Алина волновалась. Подойдя к своему месту, она увидела '0'. Значит, ее таинственный незнакомец знал, что она пропустила один день. Девушка записала нолик в тетрадь и уставилась на полученный номер. В контактах своего телефона она его не нашла, но набрать его не решилась.
  Утром на стекле ничего нарисовано или написано не было. Алина расстроилась. Весь день она мучилась и не знала, как ей поступить. Вечером была тренировка. Она демонстративно не обращала внимания на Артура и Катю, которые уже не скрывали ни от кого своих отношений. После секции девушка поспешила в трамвай, к своему месту и увидела знак - полукруглую стрелку.
  - Что это значит? - тихо спросила Алина, недоумевая. Неожиданно зазвонил ее телефон. С удивлением она обнаружила, что ее вызывает хозяин номера на стекле. Девушка нажала на значок 'Ответить'.
  - Это значит обернись - услышала она в телефонной трубке и позади себя мужской голос.
  Девушка медленно повернулась и увидела молодого человека в пуховике и серой шапке, из-под которой торчали черные как ночь волосы.
  - Глеб?! ТЫ?
  - Прости, я без цветов, побоялся, что замерзнут. Можно присесть с тобой?
  Алина была в шоке от того, что ее таинственным незнакомцем оказался друг Артура. А еще Глеб тоже занимался кароэйрой.
  - Садись. Это ты мне оставлял сообщения на стекле?
  - Я. - ответил Глеб. - Почему ты не позвонила?
  - Я побоялась, - честно призналась Алина.
  - А теперь не боишься? - спросил молодой человек.
  - Нет. Тебя ведь я давно знаю.
  Глеб хмыкнул на это заявление.
  - Ты совсем меня не знаешь, Алин. Если бы ты хоть раз сказала мне что-то кроме 'Привет' и 'Пока', то знала бы, что я уже почти год схожу по тебе с ума. Но Артур опередил меня, а ты кроме него никого вокруг не видела. А потом этот идиот, прости, но бросив такую девушку, как ты, он стал для меня полным придурком, в общем, когда Артур бросил тебя ради Кати, я решил, что пришло мое время. Но я видел твое подавленное состояние и ждал, когда ты немножко придешь в себя. Когда ты грела рукой стекло трамвая и после рисовала на нем вопросительный знак, я решил общаться с тобой таким способом. Я всегда сидел на последнем ряду кресел и наблюдал за тобой. Прости, что следил.
  Алина была в шоке. Она и не предполагала, что может нравиться такому парню, как Глеб.
  - А как ты оставлял цифры? - спросила девушка.
  - После тренировок и университета, я бегал на предыдущую трамвайную остановку и рисовал, поэтому ты садилась и уже видела их. А утром я приходил в трамвайный парк. Там работает мой знакомый, он и разрешал мне проходить в несколько трамваев и оставлять там число. Я же знал, к какой паре ты едешь и подгадывал время.
  - Глеб, зачем тебе это надо? - вдруг спросила Алина. - Я ведь бывшая девушка твоего друга.
  - Артур больше мне не друг, а ты - его бывшая девушка. И я очень хочу, чтобы стала моей.
  Алина смутилась и замолчала. Она вдруг четко почувствовала, что лед вокруг ее сердца начал таять. А ее душа снова начинает оживать.
  Когда трамвай подъехал к конечной остановке, Глеб спросил:
  - Ну, так что, Алин? Попробуем быть вместе?
  И Алина ответила тихое 'Да'. Глеб счастливо улыбнулся и дотронулся губами до ее губ в легком поцелуе.
  Молодые люди встали, не сговариваясь, взялись за руки и одновременно вышли из трамвая, ступая на закованную холодом землю.
  
  Ирина Рэйн
  Пустяк.
  Пустяк, если мы никак не сможем быть вместе.
  Пусть так, надеюсь к лучшему, ведь есть эта песня.
  Каплями и остальным моя любовь будет вечна.
  И я надеюсь и верю в то, что она будет встречна.
   (Рожден Ануси - Пустяк)
  Отходя от Центрального вокзала, международный поезд 'Аллегро' набирал скорость. В переводе с итальянского 'Аллегро' означает 'быстрый', и серебристый состав вполне оправдывал свое название. Его максимальная скорость достигала 220 километров в час, преодолевал расстояние между Хельсинки и Санкт-Петербургом за три с половиной часа. Поезд уже несколько лет пользовался большой популярностью у русских и финнов, даже не смотря на довольно дорогие билеты. Среди его постоянных пассажиров был финский бизнесмен Олави Ярвинен, довольно часто он ездил в Санкт-Петербург для встреч с русскими партнерами.
  Вот и сейчас Олави взял билет на девятнадцатичасовой поезд ? 788 в первый класс. Расположившись в удобном кресле кофейного цвета, он достал ноутбук, подключил его к розетке и принялся отвечать на электронные письма.
  - Добрый вечер, не хотите ли чего-нибудь выпить или перекусить? - на финском языке практически без акцента обратилась к нему девушка.
  Олави поднял глаза и увидел перед собой стройную миловидную блондинку в униформе.
  - Ассорти из испанских закусок 'тапас' и черный кофе, пожалуйста.
  Девушка с вежливой улыбкой кивнула и ушла.
  'Уже два года езжу на этом поезде, и почти каждый раз ее вижу. Интересно, как ее зовут', - подумал Олави.
  Официантка принесла заказ, нагнулась над столом, стараясь аккуратно поставить его на столик рядом с ноутбуком.
  - А как вас зовут? - спросил бизнесмен, протянув руку к ее плечу. Девушка не ожидала вопроса от этого русоволосого мужчины. Она уже несколько лет работала на этом поезде, но он никогда не обращал на нее внимания. Официантка вздрогнула, и чашка с кофе опрокинулась на ноутбук, горячий напиток разлился по клавиатуре.
  - Ох! Простите! - перешла на русский девушка, схватила стопку салфеток и стала стирать с клавиш темную жидкость.
  Олави вытащил вилку из розетки, выключил ноутбук, и перевернул его над подносом. Оттуда полились небольшие струйки.
  - Простите меня, пожалуйста. Это вышло случайно, я не ожидала вашего вопроса, - бормотала официантка снова на финском.
  - Ксения, что у вас произошло? - спросила ее начальница, подходя к расстроенной официантке.
  - Я разлила кофе на ноутбук этого мужчины. Это получилось случайно.
  Олави не очень понимал, о чем говорят официантка и эта женщина. Он только понял, что девушка оправдывается.
  - Это я виноват в случившемся. Претензий к девушке я не имею, - сказал он на английском, чтобы его точно все поняли.
  Начальница облегченно вздохнула, ей только не хватало возмещать убытки и извиняться перед этим пассажиром. А Ксюша удивленно посмотрела на мужчину.
  - Убери тут все, - сказала начальница и ушла.
  Пока девушка убирала залитый стол, она боялась поднять глаза на мужчину.
  - Почему вы на меня не смотрите? - спросил Олави.
  - Мне стыдно за то, что я испортила ваш компьютер.
  - Я сам виноват, - возразил бизнесмен, - Кстати, я так и не понял, вас зовут Сени?
  - Ксения, - поправила его девушка.
  - А меня зовут Олави. Вы хорошо говорите по-фински.
  Девушка кивнула.
  - Мой папа был финном.
  - Был? - спросил мужчина.
  - Он умер несколько лет назад.
  - Мне жаль.
  Официантка кивнула, и собралась было уходить, но Олави ее остановил.
  - Так вы покормите меня? Я с утра ничего не ел, - сказал пассажир, при этом голубые глаза его улыбались.
  - Да, сейчас принесу.
  Ксения вернулась с новым подносом, руки ее немножко дрожали.
  Поезд приближался к границе между странами. Во время прохождения паспортного контроля, закуски не подавались, поэтому у Оксаны была возможность сесть и подумать над ситуацией. 'Почему именно сейчас он меня заметил, я ведь уже давно старалась привлечь его внимание, но ответной реакции не было. А когда я решила, что мне не суждено его заинтересовать, он спросил о моем имени. Забавно'.
  А поезд 'Аллегро', сделав остановку только в Выборге, привез своих пассажиров на Финляндский вокзал.
  Олави вышел из вагона и сделал глоток холодного влажного воздуха. Он уже хотел было пойти идти ловить такси и ехать в гостиницу, но увидел идущую по платформе Ксению.
  - Торопитесь? - с улыбкой спросил он.
  - Да, хочу успеть в метро до его закрытия, - ответила Ксения.
  - Позвольте вас проводить. Молодой девушке опасно ездить в метро так поздно.
  - Не более опасно, чем иностранцу, - улыбнулась девушка.
  Они вышли на Политехнической. Дойдя до ее дома, Ксения прикусила губу и рискнула спросить своего попутчика.
  - Зайдешь на кофе?
  - А ты точно его больше на мой ноутбук не выльешь? - улыбнувшись, спросил мужчина.
  - Нет, - рассмеялась Ксюша.
  С этого момента началась история Ксении и Олави Ярвинен. Теперь они вдвоем ездили на 'Аллегро' и всегда в пути заказывали кофе.
  20.02.2015
  
  
  
  Ирина Рэйн.
  Fly.
  
  Far East Movement and One Republic - Fly
  Щелкнул затвор замка на двери, переключив положение на 'занято'. Маленькое пространство уборной стало еще более тесным. Обстановка накалилась до предела. Он обернулся, она уже ждала.
  Крепкие мужские руки потянулись к лицу, погладили по розовой от смущения щеке. Его синие как ночь глаза вопросительно посмотрели в ее серо-зеленые.
  - Уверена? - спросил он, давая возможность отказаться.
  Она с вызовом посмотрела на собеседника.
  - А ты сомневаешься?
  - Нет, - улыбнулся мужчина, блеснув белыми ровными зубами.
  Он подошел еще ближе и притянул девушку к себе. Запах мужчины вперемежку с ароматом дорогого парфюма и легким отголоском сигарет вскружил голову. На пол упал козырек. Длинные волосы, скрепленные шпильками, заструились по спине. Как будто сами собой упал пиджак и с шеи снялся галстук. Как будто сами собой расстегнулись пуговицы на голубых рубашках, его мужской и ее женской. Расстегнулся ремень на мужских брюках, поползла вниз молния. Как будто сама собой задралась узкая юбка-карандаш, оголив стройные ножки в чулках.
  Мужская ладонь погладила нежную кожу бедра снизу вверх, потянулась к трусикам. Ткань на ощупь оказалась мягкой и уже влажной.
  - Тебя легко завести.
  - Ты виноват, - хрипло выдохнула девушка.
  Легкое прикосновение губ к губам моментально переросло в страстный танец языков. Ее руки опустились на широкие плечи, его - на талию и ниже.
  Она отстранилась, опустилась на колени и, спустив боксеры, легко пробежалась пальчиками по стволу, затем крепко обхватила его, несильно сжала. Видя ответную реакцию партнера, лизнула кончиком языка капельку смазки и взяла головку в рот. Он застонал, прислонившись спиной к двери, бедра двигались по направлению к ее рту, руки легли на ее голову и зарылись в мягкие светлые пряди волос.
  - Я так долго не выдержу.
  Он поднял ее, и теперь партнерша оказалась прижатой спиной к двери. Пальцы отодвинули края кружевного бюстгальтера, оголив розовые соски. Рот накрыл один из них, захватил в плен влажных губ и языка. Девушка выгнулась навстречу ласке. Мужчина продолжал посасывать, кусать и лизать, затем стал делать то же самое с другим соском. Из груди девушки вырывались тихие стоны. Глаза затуманились дымкой, голова опрокинулась назад.
  Он не стал больше себя сдерживать, достав из кошелька презерватив, натянул его на себя и резко вошел в партнершу. Она обхватила его бедра своими ногами, прижимаясь еще теснее.
  Тесно? Да. Горячо? Нет, жарко. Влажно. Скользко.
  Он удерживал ее на весу, обоих трясло, то ли от движения снаружи, то ли от движений внутри. Губы целовали, кусали, терзали, мучали, начали кровоточить, но это никого не останавливало. Дыхание стало прерывистым и тяжелым. Движения становились все быстрее. Девушка взлетела первая, за ней последовал мужчина.
  Самолет британских авиалиний А320 совершал посадку в аэропорту Пулково. Для стюардессы и одного из пассажиров бизнес- класса полет прошел более чем приятно.
  
  'Шкодная'.
  Ночь. Дождь. Кольцевая автодорога, крайний левый ряд. Свет от фонарей превращается в сплошную линию. Стрелка спидометра стремиться вправо. Колеса вращаются. Работают дворники. Машину немножко потряхивает. Я крепко держу руль тонкими длинными пальцами и плавно давлю на педаль газа. Обожаю звук работающего двигателя. Обожаю скорость. Обожаю питерские ночи. Это время - для меня, это место - мое, эта музыка - моя. Подпеваю и наслаждаюсь знакомыми до последней ноты и любимыми песнями. И нет больше ничего. Едущие рядом редкие машины - не в счет. Меня ни для кого нет, никого нет для меня.
  В зеркало заднего вида вижу, что меня догоняет лексус. Уступаю ему дорогу. Да, моя маленькая Шкода Рапид - не самая быстрая машинка, но я все равно ее люблю. Целый год я копила на ее покупку и еще ни разу не пожалела об этом. И пусть я никогда не выжму из нее 200 км/ч, но мне пока что этого и не надо.
  Я проезжаю Вантовый мост. В свете фонарей он прекрасен. Он завораживает. Мельком смотрю на Неву. Где-то там далеко внизу, на темной глади воды белеют суда.
  Решаю, что пора домой. Мама будет волноваться, если я снова приеду поздно, да и на работу завтра рано вставать. Но отказать себе в удовольствии покататься ночью я не смогла, только так я расслабляюсь, только так из моей головы уходят тяжелые мысли, только так я забываю о том, что часто вижу смерть и ничего не могу с этим поделать.
  Многие считают, что район Купчино - один из самых опасных в Санкт-Петербурге. Возможно, но я все равно не хочу жить где-то еще. Здесь росли мои родители, я с сестрой, и, надеюсь, здесь будут жить мои дети. Проезжая по до боли знакомым улицам, замечаю движение на автобусной остановке. Приглядываюсь.
  - Вот черт!
  Какие-то подростки обступили парня в пальто и, похоже, драка, а точнее избиение одиночки, набирает обороты. Я не думаю, действую как во сне.
  Торможу на другой стороне, отстегиваю ремень, открываю дверь и, вложив пальцы в рот, издаю громкий свист. Машу телефоном.
  - А ну-ка отвалили! Полиция уже едет! - нагло вру я, но шантрапа меня замечает и верит моим словам. Убегают. Молодой человек в пальто остается лежать на земле.
  Резко разворачиваю машину и останавливаюсь у него. Выбегаю. Вижу на асфальте лужу крови. Мужчина лежит с закрытыми глазами и держится рукой за живот.
  - Эй, сможешь встать? Надо дойти до машины. Сама я тебя не дотащу.
  Он смотрит на меня невидящими серыми глазами, но пытается подняться. Аккуратно помогаю ему. Кое-как заталкиваю его на сидение, и он вырубается. Успели. Замечаю оставленную на асфальте красную дорожку. Сажусь за руль, пристегиваюсь, хватаю телефон и набираю номер Стаса.
  - Срочно готовь операционную. Ножевое ранение в живот. Большая кровопотеря. Да не у меня, идиот! Иначе бы я с тобой не разговаривала сейчас. Я буду через пять минут. Встречай с каталкой.
  Кровь впитывается в обшивку сидения. Выжимаю из машины все, что могу. Мигающие желтым цветом светофоры - не помеха, мы быстро доезжаем.
  Переносим тело на каталку. Бежим по коридорам городской больницы. Тихо. Только колесики крутятся и немножко свистят.
  - Ника, кто это? - спрашивает меня Стас.
  - Не задавай глупых вопросов. Все готово?
  - Да. Ты будешь оперировать?
  - Ты начинай, а я подойду. Мне еще надо переодеться, - оглядываю свои залитые кровью куртку и джинсы.
  В операционной стерильная чистота. Захожу, каштановые волосы спрятаны под шапочку, лицо скрывает маска, и только мои карие глаза внимательно осматривают новоиспеченного пациента.
  - Как он?
  - Жить будет. Помогай.
  Вместе со Стасом мы проводим операцию. Когда сделан последний шов, устало закрываю глаза, а потом открываю и вглядываюсь в бледное лицо молодого человека. Симпатичный, черные волосы, прямой нос, резкие черты лица.
  - При нем были документы?
  - Да. Был паспорт. Светлана Георгиевна уже занимается поиском родных. Ты домой?
  - Нет. Посплю в подсобке. Все равно через несколько часов моя смена начинается.
  Я звоню маме, объясняю ситуацию, ложусь, закрываю глаза и моментально засыпаю.
  Спустя неделю.
  - Здравствуйте, больной. Как вы себя чувствуете? - мой утренний осмотр проходит как обычно, но я все чаще ловлю себя на мысли, что ищу повод, чтобы зайти в седьмую палату.
  - Доброе утро, моя шкодная спасительница. Все хорошо.
  - Почему шкодная? - удивленно спрашиваю я.
  - Ну, вы же на Шкоде меня сюда привезли, - улыбается Дмитрий.
  Не могу сдержать улыбки в ответ.
  - Мне еще кто-то химчистку салона обещал, - вредничаю я.
  - Будет, - твердо обещает молодой человек, - И ресторан будет, и цветы. Только выпишусь, и все будет.
  - В знак благодарности? Это слишком много. Не нужно, но спасибо.
  - Не только благодарности, - глядя в мои глаза, отвечает пациент.- Это будет свидание.
  Я смущаюсь и молча выхожу из палаты. Он вскакивает и догоняет меня. Хватает в охапку и целует в губы. Я отвечаю.
  - Тебе нужен покой, - это единственное, что я могу сказать после поцелуя. Ноги не держат, голова кружится.
  - Я потерял свой покой, когда увидел тебя.
  Аннотация: Артём Соколов - восходящая звезда игры по водному поло. Несчастный случай сделал его инвалидом. Эта история о том, как он боролся со своей болезнью, как победил ее и свои страхи, как нашел любовь и стал жить заново.
  Жить заново
  Пролог
  Я всегда старался жить на полную катушку. Помню, в детстве мама с угрозами затаскивала меня домой, когда хотелось играть с друзьями на улице. Не зная, куда деть мою неуемную энергию, родители отдали меня в бассейн. И закалка, и спортивная нагрузка.
  Я больше не смог жить без этого. Вода - моя стихия. Настолько погрузился в нее с головой во всех смыслах, что, научившись плавать, стал заниматься прыжками в воду, пока один из тренеров в спортивном комплексе, где я тренировался, не подошел ко мне и не предложил играть в водное поло. Согласился. И пропал. У нас была отличная команда. Почему я говорю 'была'? Она есть. Только уже без меня.
  Забыл представиться. Меня зовут Артём Соколов. Мне двадцать лет. И я не могу ходить.
  Глава 1
  Мне снова приснился мой самый страшный сон. Обычно, когда человек просыпается после кошмара, то понимает, что это был всего лишь сон и что на самом деле все в порядке. И снова засыпает. Я же, когда вижу кошмар, просыпаюсь и понимаю, что это не просто сон: все, что мне приснилось, было со мной в реальности. Этот сон - мое наказание.
  Еду домой в маршрутке. Громко орет радио 'Шансон'. Водитель давит на газ и подрезает машины. Мы с другими пассажирами обеспокоенно смотрим по сторонам.
  - Мужчина, вы можете ехать чуть осторожнее? - спрашиваю я. Сидя около него, отчетливо вижу, что если так дальше будет продолжаться, ни к чему хорошему это не приведет.
  Он что-то бубнит себе под нос по поводу того, что спешит на обед. А потом происходит то, чего мы все так боялись. Маршрутка скользит по льду, покрывающему асфальт тонким слоем, и вылетает на встречную полосу. Водитель ударяет по тормозам, но уже поздно. Раздается скрежет металла, и газель от удара подбрасывает в воздух. Чувствую резкую боль. Темнота окружает меня, и я впадаю в забытье.
  На этом месте обычно мой кошмар прерывается.
  - Сынок, опять страшный сон? - в комнату вошла мама. Видимо, снова разбудил ее своим криком.
  - Да. - Меня всего колотило. Она обняла меня и погладила по голове, как в детстве.
  - Тёмочка, все хорошо, ты живой...
  Живой... Иногда я думаю о том, что лучше бы умер там, в той маршрутке.
  Глава 2
  Кое-как заснув к утру, я заставил себя подняться с кровати. Точнее проснулся-то я сам, а вот подняться и сесть в коляску мне помогала мама. Она теперь от меня ни на шаг. Иногда это напрягает, и все же я безмерно благодарен ей за ее помощь. Из-за меня ей пришлось оставить работу. Отец теперь обеспечивал нас троих. Сделав утренние упражнения, поехал на кухню.
  - Что хочешь делать сегодня? - спросила меня мама за завтраком.
  Пожал плечами.
  - Все то же самое, что и каждый день.
  - Погулять хочешь?
  - Да. Погода вроде позволяет.
  Весеннее солнце светило в окно. Я был рад ему. И в то же время понимал, что не могу в полной мере насладиться прогулкой. Не могу пробежать по аллее в парке, не могу прыгнуть и достать до ветки клена. Но самое больное для меня было то, что я не могу больше плавать.
  Маме нужно было зайти в магазин, поэтому она оставила меня одного в парке. Увидел, что навстречу мне едет несколько таких же колясочников. Рядом с ними шел высокий немолодой мужчина. Они о чем-то весело болтали и смеялись. Отъехал в сторону, чтобы пропустить их. Когда группа приблизилась, то все с интересом уставились на меня. Мне не понравился этот взгляд, и я отвернулся.
  - Привет. Меня Сергей Викторович зовут, - протянул мне руку мужчина. Было невежливо отказываться, и я протянул в ответ свою.
  - Артём.
  - Давно? - спросил он, кивая на мое средство передвижения.
  - Три месяца.
  - Причина?
  - Авария, - коротко ответил я.
  Молодые люди переглянулись между собой. 'Мне не нужна ваша жалость!' - так и хотелось бросить им.
  - Спортом занимался? - продолжал допрашивать меня Сергей Викторович, окидывая взглядом мою фигуру.
  - Водным поло.
  - Погоди, - вдруг сказал один из парней в коляске, - ты случайно не тот самый Артём Соколов? Восходящая звезда...
  - Был. Я был звездой, пока со мной не приключилось это. Теперь я - инвалид. - Произнося эти слова, почувствовал боль в груди.
  Ребята снова обменялись взглядами. Сергей Викторович подошел ко мне ближе и сел на корточки напротив.
  - Артём, а ты не хочешь играть в нашей команде?
  С недоумением посмотрел на него.
  - Какой команде?
  - По баскетболу, - ответил он. - Эти ребята - баскетболисты, а я - их тренер. Ну что, попробуешь?
  Я согласился, и с того самого момента моя жизнь снова сделала поворот на сто восемьдесят градусов.
  Глава 3
  - Да куда ты едешь!? Пасуй! - кричал мне Сергей Викторович. Я сделал пас Андрею и, развернув коляску, поехал вперед. Остановился, развернулся и снова принял мяч. Бросил его в кольцо. Попал.
  Тут же подъехали ребята и стали хлопать меня по плечам, жать руки.
  - Молодцы! Завтра нас ждет очень важная игра. Всем как следует выспаться и отдохнуть, - наставлял нас тренер.
  Мы с командой были в предвкушении. Очень хотелось поскорее ввязаться в бой.
  Вообще-то игра давалась мне тяжело, особенно первое время. Руки привыкали крутить колеса и ловить мяч. Да и сам мяч был не такой, как в водном поло. Мне очень помогла моя новая команда и тренер. Мы сдружились.
  Следующее утро, как обычно, началось с зарядки. Мама не могла на меня наглядеться и нарадоваться.
  - Ты стал почти таким же, как прежде.
  Я повернулся к ней и сказал, глядя в глаза:
  - Как прежде мне уже не быть никогда. Но зато я могу стать кем-то другим, а не просто человеком в инвалидном кресле.
  Когда игра началась, я будто снова начал жить полноценной жизнью. В такие минуты для меня существуют только мяч, кольцо, соперники и друзья по команде. Мы отчаянно боролись за каждую попытку забросить мяч. Но наши конкуренты оказались сильнее, и мы проиграли, хоть и с небольшим разрывом.
  Недовольные и уставшие мы собрались в раздевалке. Тренер указал на наши ошибки и пообещал, что если мы будем трудиться еще усерднее, то обязательно выиграем. Мы ему поверили.
  Выезжая, я увидел, как к Андрею, одному из моих напарников, подбежала хорошенькая девушка. Обняла его, поцеловала в щеку, а потом что-то стала увлеченно рассказывать, отчаянно жестикулируя и улыбаясь. Я был рад за друга, но при этом почувствовал зависть. До аварии у меня было много девушек, многие меня знали и восхищались, поклонницы вешались мне на шею. После аварии все изменилось. Все старые знакомые пропали, а новых - не появилось. Никто в здравом уме не захочет встречаться с человеком в инвалидной коляске.
  Глава 4
  Когда случилась авария, я взял академический отпуск, а затем перевелся на заочное отделение. Преподаватели в институте пошли мне навстречу и присылали задание на электронную почту. Моя будущая специальность - программист и веб-дизайнер, потому что помимо спорта меня всегда привлекали умные машины, которые наводнили нашу жизнь.
  Я хотел принести пользу своей спортивной школе и в итоге сделал для нее сайт. Здесь можно было познакомиться с тренерами, спортсменами, пообщаться с ними на форуме и посмотреть фото с тренировок и соревнований. Сайт довольно быстро стал популярным, что очень меня радовало. Поддержка для спортсмена - это одна из главных составляющих успеха, а возможность пообщаться хотя бы виртуально - хорошая мотивация, она не позволяет человеку закрываться, терять навыки общения. Лично меня всегда радовали комментарии фанатов, особенно среди них выделялась особа под ником 'Сестрица Алёнушка': эта девушка поражала меня своим знанием игры, позитивом и всегда отличным настроением. Даже когда мы проигрывали, она не переставала дарить свои улыбающиеся смайлы и поддержку. Я часто болтал с ней в чате - не только о спорте, но и вообще о жизни, о музыке, кино, мире. Через некоторое время мне стало понятно, что уже не могу без этих разговоров.
  Новая игра с очередным противником далась тяжело, но закончилась победой. Несмотря на усталость и стертые в кровь руки, спортсмены решили отметить победу в одном из кафе. Здесь нас уже знали и убирали лишние стулья, когда мы приезжали. Сделав заказ, мы громко обсуждали игру и привлекали внимание остальных посетителей. Я достал ноутбук и стал зачитывать ребятам комментарии, которые, как обычно после матча, сыпались на нашей страничке. Восторженные слова от болельщиков - это бальзам на душу спортсменов, особенно таких, как мы.
  У Андрея зазвонил телефон, он с кем-то пообщался минуту, потом прервал звонок.
  - Ребят, за мной сейчас сестра должна приехать, меня дома ждут, чтобы отметить победу. Не возражаете?
  Никто, конечно, не возражал.
  Когда в кафе открылась дверь, я увидел ту самую девушку, которая подходила к Андрею на прошлой игре. Вблизи она была еще более красива, она шла к нашей компании, искренне улыбаясь и приветливо махая рукой.
  - Всем привет. Поздравляю вас с победой!
  Все, кто сидел за столом, не смогли удержать улыбки в ответ. Кто-то придвинул стул и предложил немного посидеть с нами еще. Она, вопросительно посмотрев на брата и увидев его одобрение, кивнула.
  - Я сестра Андрея, Александра, для друзей Аля.
  Девушке налили яблочный сок и, подняв стаканы, выпили еще раз за победу и за знакомство. Веселье продолжалось, а я же словно выпал из реальности. Сидя напротив нее, пытался прятать глаза в мониторе, но они волей-неволей все равно поднимались и смотрели на Алю. Она же, заметив мой интерес, поднялась и подошла ко мне. Сев около меня на корточки, она стала смотреть, чем я занимаюсь, а я в это время писал статью об игре, пока помнил ее в деталях.
  - Вот здесь ошибка, точнее, опечатка. - Аля ткнула пальцем в монитор.
  Я посмотрел на нее и утонул в зеленых глазах. 'Лучше бы ты не была так близко ко мне'.
  - Ты посещаешь наш сайт? - мой голос почему-то был хриплым.
  - Да, - улыбнулась она. - Я там под ником 'Сестрица Алёнушка'.
  'Не может быть!'
  - Почему Алёнушка? Ты ведь Александра...
  Она звонко рассмеялась.
  - Да и Андрей - не Иванушка. Зато сестра. А ты 'Сокол', да?
  - Да, Артём Соколов, - представился я.
  - Мне нравится, как ты играешь, еще, может быть, не очень умело, но борешься до последнего.
  - Спасибо. - Ее похвала была мне очень приятна.
  Она поднялась и пошла к брату. Я еле сдержался, чтобы не схватить ее за руку и не попросить побыть со мной еще немного. Вскоре они ушли, и мы все стали собираться домой.
  Весь вечер я думал о зеленоглазой. Только все мои мысли сводились лишь к одному вопросу: зачем ей еще один калека в семье?
  Глава 5
  Я был не прав. Зачем-то оказался ей нужен. Александра стала еще активнее общаться со мной в чате, а потом и вовсе попросила номер телефона и назначила встречу в парке. Сказать, что я был рад, - ничего не сказать. Появление в моей жизни Александры наполнило дни яркими красками. Понимая, что не могу рассчитывать на долгие отношения, ловил каждый миг нашего общения.
  Мы вместе гуляли, проводили время в кафе и кино. Я стал приглашать ее к себе домой. Мы запирали комнату и предавались любви и ласке. Видя, как она тает от моих прикосновений, мне хотелось снова стать полноценным мужчиной, мне хотелось, чтобы мы по-настоящему стали одним целым.
  - Артём, что тебе говорят врачи? У тебя есть шанс? - спросила Аля однажды.
  Вот и все. Мое сердце полетело куда-то вниз. Я так боялся этого момента, и он наступил. Ее слова означали для меня: я нужен ей здоровый, а больной - не нужен.
  - Врачи дают пятьдесят процентов. Но надо проходить курсы реабилитации, постоянно делать гимнастику, - кое-как выдавил из себя.
  Мои слова обрадовали ее. Значит, я все правильно понял.
  - У Андрея вообще нет шансов, а у тебя есть. Это так здорово!
  Не смог разделить ее радости, ведь для меня это был один из самых горьких моментов.
  - Аля... - начав свою давно приготовленную речь, понял, что слова даются мне очень тяжело, - прости, но нам надо расстаться.
  Она с недоумением посмотрела на меня.
  - Это такая злая шутка? - тихо спросила она. Ее ресницы задрожали, и слезы были готовы скатиться вниз.
  - Нет. - Я не мог этого видеть. Отвернулся. - Уходи.
  Она поднялась и молча вышла из моей комнаты. Без вопросов, без ругательств. Я подъехал к стене и ударил ее. Разбил костяшки до крови. Больно. Душе. Но так лучше, потом было бы еще больнее.
  На следующее утро Андрей всю тренировку сверлил меня взглядом, а после подъехал и ударил в лицо. Я стер кровь рукавом, промолчал и выехал из раздевалки. Заслужил.
  Глава 6
  Мы понимаем, как дороги нам окружающие люди, только когда теряем их. Ехал по парку и смотрел на небольшой пруд, по которому плавали утки. Даже вода перестала меня радовать. Жизнь снова превратилась в серое и унылое существование. Мои друзья-спортсмены продолжали меня игнорировать, и поэтому игра перестала клеиться. Думал о том, чтобы уйти из команды. И все это сделал я сам, собственными руками.
  Я решил вернуться домой, но увидел, как знакомая женская фигура пытается перейти дорогу. Для Александры загорелся зеленый свет, и она шагнула на проезжую часть, но неожиданно показалась машина, она мчалась с огромной скоростью на мою любимую.
  - Аля, назад! - заорал я изо всех сил.
  Она отступила назад, и машина проехала перед ней, не задев. Снова посмотрев на дорогу, она побежала ко мне.
  - Артём, Тёмочка, хороший мой, ты стоишь!
  Я только сейчас понял, что встал, когда увидел Алю в опасности. Я так боялся ее потерять! Навсегда. По моим и ее щекам катились слезы, а мы их не замечали. Мы обнимались и шептали друг другу как любим, как верим, как надеемся на то, что у нас все будет хорошо.
  Эпилог
  - Артём, ты только посмотри на него. У него такой же носик, как у тебя.
  Я держал на руках своего сына и не мог поверить счастью. Еще несколько лет назад мне казалось, что такое невозможно, а теперь это происходит на самом деле. С нежностью посмотрел на Алю. Она столько для меня сделала... Я всю жизнь буду в неоценимом долгу перед ней.
  После того случая мои занятия стали проходить еще усерднее, и вскоре я смог ходить на костылях, а потом с палочкой. Смог вернуться к занятиям в бассейне. А еще стал помогать Сергею Викторовичу и продолжал заниматься сайтом спортивного центра. С Андреем у нас состоялся мужской разговор. И он меня понял, понял мои сомнения в тот момент и простил. После окончания института через знакомых мне удалось устроиться в фирму, и теперь занимаюсь тем, что делаю сайты для различных компаний и проектов. По большей части дома. Александра работала менеджером по персоналу, а потом ушла в декрет. Мы планируем еще одного ребенка в ближайшее время.
  Не знаю, каким бы я стал, как бы сложилась моя жизнь, если бы со мной не произошел тот несчастный случай в маршрутке. Наверно, не будь всего этого, я бы никогда не ценил жизнь, как ценю ее сейчас. Я живу заново.
  17/03/2015
  
  Маленькая победа
  Глава 1
  Торжественная красота Дворца бракосочетаний на Английской набережной притягивает взгляды. И только жених и невеста не любуются люстрами и лепниной на стенах и потолке, а смотрят друг на друга.
  - Согласны ли вы взять в законные мужья Брайченко Максима Анатольевича? Прошу ответить невесту.
  - Да. - Женский голос звучит тихо, но твердо.
  - Согласны ли вы взять в законные жены Морозову Елену Витальевну? Прошу ответить жениха.
  - Да. - Ответ мужчины громкий и четкий.
  - Объявляю вас мужем и женой!
  Молодые люди целуются, и аплодисменты собравшихся разносятся по всему залу.
  - Это не конец, это только начало, - прошептала она своему уже мужу на ушко.
  - Начало, - согласился он. - И, надеюсь, что продолжение тоже не заставит себя долго ждать.
  Лена с улыбкой кивнула, и молодожены стали принимать поздравления от родных и друзей.
  ***
  Ночь - это время для двоих. Для тех, кто любит, кто дарит свое тепло и ласку.
  - Быстрее! - Ее шепот звучит в темной комнате как крик о помощи. Пружина внутри готова распрямиться, энергия требует выхода.
  - Я хочу так. - Он переворачивает ее спиной к себе и входит сзади.
  - Нет! - кричит Лена и снова ложится на спину. - Я читала, что так будет лучше.
  Максиму ничего не остается, кроме как подчиниться желанию жены. Оргазм накрывает их одновременно. Слишком сильно было желание, слишком долго они ждали того момента, когда смогут уединиться и отдохнуть от свадебной суеты.
  - Ты иди в ванну, а я буду лежать ногами вверх.
  - И долго? - нахмурив брови, спросил Максим.
  - В журнале было написано, не менее пятнадцати минут.
  Мужчина нехотя поплелся в ванну, бросив на ходу: 'Глупости пишут в твоем журнале'.
  Но спорить с девушкой, которая мечтает стать мамой, не стал.
  ***
  Первый месяц не принес результата. Елена лежала на диване в позе эмбриона и проклинала 'красные дни календаря'. Но-шпа не действовала. Но боль внизу живота не была такой же сильной, как страх, поселившийся внутри.
  - Макс, как думаешь, мы все правильно делаем?
  Муж оторвался от ноутбука и посмотрел на жену.
  - А что там может быть неправильно? Процесс-то не сложный, веками отработанный.
  Неловкая пауза возникла между супругами.
  - Ты не обижаешься? - спросила она и тут же прикусила себе язык. 'Надо было молчать'.
  Максим поднялся и сел рядом с Леной. Погладил ее по голове и успокаивающе произнес:
  - Глупенькая, на что обижаться? У всех по-разному получается. У кого-то с одного раза, а у кого-то через несколько лет.
  Она приподнялась и положила голову ему на ключицу.
  - А если мы не сможем? - задала свой самый страшный вопрос.
  - Сможем. Не паникуй, - ответил Макс.
  Глава 2
  Год 'делания' ребенка не привел к результату. Елена настояла на том, что им нужно обратиться к специалистам. Максим был согласен на все, лишь бы успокоить жену, которая в последнее время очень изменилась - стала нервной и замкнутой.
  Анализы, разговоры с врачом, обследования - неприятные процедуры, но необходимые. На итоговой консультации они сидели, держась за руку.
  - Какой вердикт, доктор? - Две пары глаз с нетерпением смотрят на врача.
  - Максим, у вас все анализы в норме. Вы - здоровый мужчина.
  Он облегченно вздохнул, посмотрел на жену, а потом снова на доктора.
  - А Лена?
  - Елена, у вас бесплодие первой степени.
  Диагноз, прозвучавший в кабинете, был равен смертному приговору. Несостоявшаяся мама закрыла глаза. Слезы сдержала. Но ком в горле продолжал стоять.
  - И что нам делать? - с дрожью в голосе спросил Максим.
  - Лечиться, обследоваться время от времени и продолжать делать то, что делали.
  ***
  - Лена, я не хочу сейчас, я устал, как собака.
  - Максим, ну сегодня самый лучший день, пожалуйста, я прошу тебя.
  Напряжение между супругами росло, секс превратился из приятного времяпрепровождения в обязанность, рассчитанную чуть ли не по часам.
  Муж все чаще задерживался на работе, жена все больше уходила в себя. Она не понимала, почему это происходит с ними. За что? Она по-прежнему очень любила мужа, но видела холодность в отношении к ней. Надо было что-то менять. Иначе она потеряет не только ребенка, которого еще нет, но и мужа.
  Сев за компьютер, она загрузила интернет-браузер и ввела в поисковике три буквы: ЭКО.
  ***
  - Максим, нам надо поговорить.
  Мужчина уже не знал, чего от нее ожидать. Постоянные разговоры о все еще желанном ребенке утомляли его. Напряжение, которое хотелось сбросить, но не получалось, заставляло Брайченко уходить с головой в работу, что, впрочем, имело свои плюсы, так как начальство заметило рвение своего сотрудника, которого в ближайшее время ждало повышение.
  - Я слушаю тебя.
  - Я хочу сделать ЭКО.
  Макс внимательно посмотрел на жену.
  - Сколько?
  Названная сумма была большой, но с учетом ближайшего повышения реальной.
  - Хорошо.
  Елена чуть не запрыгала по комнате от радости. Решение мужа оживило надежду. Ту, которая почти умерла.
  Глава 3
  И снова полное медицинское обследование. Для нее и для него.
  Первый этап - стимуляция суперовуляции, когда при помощи специальных препаратов созревает несколько яйцеклеток, -прошел хорошо. Несколько УЗИ, проведенных за две недели показали это.
  Второй этап - извлечение созревших яйцеклеток. Елена была под наркозом во время этой процедуры. Через пару часов они с Максимом уже ехали домой. Молча.
  Третий этап - оплодотворение спермой мужа - проходил без них. Выращивание в специальном инкубаторе длилось несколько дней. Максим с Леной извелись и не могли дождаться того момента, когда можно будет пересадить эмбрион. И вот это случилось. Процедура была безболезненна и заняла всего несколько минут. Теперь снова наступил период ожидания.
  Через две недели пара приехала в центр, чтобы Елена смогла сдать кровь на анализ. Именно он должен был показать, получилось ли забеременеть или нет.
  - Если это будет девочка, то мы назовем ее Викторией, а мальчика - Виктором. В знак нашей победы над болезнью.
  Максим недовольно поморщил нос.
  - Нет, Витя мне не нравится.
  - Все равно будет, как я сказала.
  - Тогда второго ребенка называю я, - не уступал Максим.
  - Договорились.
  Разговор вскоре был забыт и спрятан в самые тайные уголки памяти. Результат анализа крови был неутешительным. Беременность не наступила.
  ***
  Она сидела на скамейке у дома и смотрела на детскую площадку. Слез больше не было. Закончились. Смех, детские крики, игры - все это было недоступно для нее. Для них.
  Максим, чтобы пережить неудачу, еще больше погрузился в работу. А Елена просто не могла себя заставить что-то делать. Все валилось из рук. Успокаивающие слова мужа, друзей, родителей слышались словно через вату. Разум принимал их, а сердце - нет. Хотелось выть от боли и крушить все вокруг. Но она знала: не поможет.
  Нехотя поднявшись, она пошла домой. Стены давили, но было уже поздно. Скоро должен был приехать муж.
  - Лен...
  Она не отреагировала.
  - Лена, поговори со мной.
  - Не хочу. Не могу.
  Макс притянул ее к себе и крепко обнял.
  - Солнышко, это только первое ЭКО. Оно не всегда бывает успешным.
  Она спряталась у него на груди и тихо заплакала.
  - Я не знаю, что нам делать.
  - Я знаю. Займем денег и поедем на море. Ты хочешь на море?
  Лена подняла на него глаза.
  - Море? А ребенок?
  - Давай пока не будем об этом думать. Мы слишком долгое время пробыли в напряжении. Давай устроим медовый месяц, которого у нас не было.
  Глава 4
  Ласковые волны накатывали на пятки и поднимались дальше по икрам.
  - Тебе нравится здесь?
  - Это рай, - улыбнувшись, отвечает Елена и кладет голову на плечо мужу.
  - Я люблю тебя, Лен.
  - Я тоже тебя люблю, Максим.
  Две недели на море пролетели, как один день. Пара наслаждалась обществом друг друга и наконец-то расслабилась. Захотелось снова дышать полной грудью, жить в полной мере и любить. Так же сильно, как это было раньше. Ведь чувства не ушли. Они продолжали жить внутри, но их подавляла невозможность зачать.
  ***
  Елена плохо себя чувствовала. То, что она сначала принимала за акклиматизацию по возвращении в Петербург, теперь не имело особых обоснований. Взглянув ради успокоения на календарь в телефоне, она стала считать дни.
  - Не может этого быть....
  Схватив сумку, девушка выбежала из дома и направилась к ближайшей аптеке.
  - Тест на беременность, пожалуйста.
  - Вам какой? - спросила продавец.
  - Самый надежный.
  - Один или два?
  - Зачем два? - удивилась Елена.
  - Обычно покупают два, чтобы удостовериться, - пожала плечами женщина за прилавком.
  - Давайте два. Нет, лучше три.
  Придя домой и войдя в ванну, девушка открыла упаковку и проделала написанное в инструкции. В бумажке, которая лежала в коробочке, было сказано, что тест лучше проводить утром, но ждать она не могла.
  Положив полоску на ровную поверхность стиральной машинки, она нервно отсчитывала три минуты. Искусанные в кровь губы выдавали ее напряжение.
  Время закончилось, и она трясущимися руками взяла полоску, на которой виднелось две линии - одна ярко-бордовая, а другая - светлая, розовая.
  Закрыв рот одной рукой, чтобы не напугать соседей, она зарыдала, опустилась на корточки, так как ноги уже не держали, и уткнулась носом себе в колени. То, чего они с Максимом не могли достичь за два года, получилось за две недели на море.
  - Максим...
  Лена поднялась и стала искать свой телефон.
  - Алло, Лен, я сейчас несколько занят, если ничего серьезного, то я перезвоню.
  - Я беременна.
  Молчание.
  - Повтори.
  - Макс! Я беременна! - заорала Лена и засмеялась.
  - Я сейчас приеду, - бросил мужчина и отключился.
  Тот вечер стал для них одним из самых счастливых. Сделав утром еще один тест, они поехали в клинику, где анализ крови подтвердил факт беременности.
  Глава 5
  - Посмотри на нее, она же вылитая ты! - Новоиспеченный папа держал маленький розовый сверточек в своих больших руках и улыбался. Сердце в груди готово было выскочить от радости.
  - Как мы ее назовем?
  Девять месяцев ожидания прошли у Елены под знаком страха. Несколько раз ей ставили угрозу выкидыша, и она ложилась в больницу на сохранение.
  - Как ты и хотела - Виктория. Вика. Ей идет это имя.
  Лена выдохнула. Это была победа. Их победа - долгожданная, бесценная, выстраданная в неудачных попытках и родовых муках.
  - Хорошо, дай ее мне, я тоже хочу подержать.
  Максим отдал жене дочку, поцеловал своих девочек и ушел в коридор, чтобы позвонить родным и друзьям и поделиться с ними радостной новостью.
  ***
  Маленькие ножки делают крохотные шажки по мокрому песку. Шум воды, крики чаек и яркое солнце, которому всегда радуешься, живя в таком городе, как Санкт-Петербург.
  - Максим, она пошла, смотри!
  Мужчина поднял глаза и протянул руки к дочке.
  - Ну иди сюда скорее, иди к папочке.
  Вика несмело и неуклюже шла к Максиму. Дойдя до папы, девочка была подхвачена на руки и подброшена в воздух. Отец поймал ее, и они вместе засмеялись. Затем он опустил ее, и Виктория стала играть в песке.
  - Быстро же год прошел. - Максим подошел к жене и обнял ее сзади.
  - Это точно. - Она уже по привычке положила голову ему на плечо и, взяв его руки, положила их к себе на живот. - Скоро ты во второй раз станешь папой. - Она замерла, ожидая реакции мужа. Он остолбенел, а потом развернул ее к себе и прижался губами к ее губам.
  - Спасибо. Спасибо тебе за них.
  На глазах обоих появились слезы радости. Маленькой Вике надоело ковыряться в песке, и она встала и пошла к своим родителям и еще не родившемуся братику. Медленно, но верно. Маленькими шажками.
  
  Дождь
  Без твоей любви, пойми,
  Только пустота внутри.
  И запутались чувства в узелки.
  Ничего не говори.
  Реальна только музыка.
  Гости из будущего, 'Реальна только музыка'
  Конец лета наступил слишком быстро. Инна знает, что уже последние дни августа, недаром ее календарь 'похудел' более чем наполовину, но она не хочет верить в то, что наступает смена сезонов. Однако испортившаяся в последние дни погода и то, как рано стало темнеть на улице, не дают ей усомниться в том, что наступает осень. Время дождей и отъезда в город, время разлуки с напоминающим о детстве месте и прекрасными людьми.
  Она любит деревню, любит приезжать к бабушке и гостить у нее все три месяца. Не только потому, что здесь удивительно свежий воздух, широкие луга, лес и речка с чистейшей водой, но еще и потому, что здесь она впервые полюбила. Его зовут Максим, он живет в соседней деревне, куда каждые выходные Инна с подругой Таней приходит на дискотеку.
  Предвкушая вечер, Инна готовится к танцам. Сегодня в последний раз она сможет насладиться общением со своим любимым, а потом будут долгие месяцы холодной зимы и ожидания новой встречи, звонки по ночам и переписка. Думать об этом категорически не хочется, они пронесут свои чувства через разлуку и расстояние. С надеждой и светлым грустным чувством девушка выходит из дома.
  ***
  С громким стуком закрывается дверь. Инна вбегает в дом, мокрая и замерзшая.
  - Ты рано! Что-то случилось? - Бабушка выглядывает из кухни.
  - Нет. Я к себе. - Отворачиваясь.
   'Хорошо, что идет дождь'.
  Девушка поднимается по лестнице в свою комнату под самой крышей. Плотно закрывает дверь, подходит к окну. Лето близится к концу, а потому уже довольно темно. Серые тучи затянули небо. Тяжелые капли падают на землю, стучат по железной крыше, исполняя только им понятную мелодию.
  Инна проводит пальцем по стеклу, проследив за одной из капелек по ту сторону. Майка, расшитая блестками, неприятно липнет к телу, отчего кожа покрывается мурашками. С успевших выгореть за лето длинных волос стекает дождевая вода, впитываясь в ткань уже мокрой майки, а иногда скатываясь по рукам, чертя дорожки, схожие с теми, что сейчас бегут по оконному стеклу.
  Последняя дискотека перед возвращением в город обернулась провалом. Перед глазами снова встала та картина, Максим и Таня. Целуются, прижимаясь друг к другу в танце. Горько. Больно. Обидно. Зачем? За что? Почему он так поступает с ней?
  Инна утыкается лбом в стекло, выдох оставляет на его поверхности белесое пятно. Хочется тихо стонать.
  Кап... Кап... Кап... Капельки бьются о подоконник, разлетаясь от удара в разные стороны.
  Кап... Кап... Кап... Вода врезается в листву деревьев, уже потерявших свой насыщенный зеленый цвет, отчего та шелестит, создавая фон для мелодии, которая начала набирать темп и силу.
  Кап... Кап... Кап... Дождь бьет о крышку колодца во дворе, собирается в небольшие лужицы, бежит маленькими ручейками. Музыка растворяет в себе внутреннюю боль и напряжение.
  Инна плачет. Смотрит на дождь и в унисон с ним роняет капли соленой влаги, они падают на пол, включаются в мелодию, издаваемую дождем. И эта песня, которая создается здесь и сейчас, очищает и смывает грязь и боль. Становится немного легче.
  Девушка вздрагивает, когда открывается дверь в ее комнату.
  - Бабушка, я не буду ужинать, - произносит девушка, не оборачиваясь.
  Ей не отвечают. Она слышит звук приближающихся шагов, который выбивается из мелодии.
  - Это я.
  Взволнованный голос Максима кажется ей слишком громким и контрастирующим со звуками дождя, что она слушает. Он стоит в паре метров от нее и не двигается дальше.
  - Зачем пришел?
  - Прости...
  Инна наконец-то оборачивается и смотрит в глаза своему бывшему любимому человеку.
  - Не забуду твоего 'прости'. Никогда не смогу простить.
  Максим обреченно опускает голову, молчит. Разворачивается и выходит. Инна снова оборачивается к окну, прикладывает руку к холодному стеклу.
  Мелодии моей души
  Играют здесь, они - внутри,
  Со мной останутся дожди.
  А ты... Иди.
  Спасенье в музыке моей,
  Я в ней укроюсь, хлопнет дверь,
  Дождь капает, срываясь с крыш,
  Прощай... услышь...
  Эти слова становятся последним аккордом в ее песне, сыгранной вместе с дождем. Девушка отходит от окна и ложится на кровать. Закрывает глаза и засыпает. Завтра она уедет домой, начнет посещать институт и постарается забыть о том, что с ней случилось в один из последних дней августа.
  Меняется время суток и время года. Вечер переходит в ночь, лето уступает место осени. За серыми облаками, бугрящимися и продолжающими лить воду, солнце плавно скрывается за горизонтом, а с другой стороны уже показывается месяц.
  Ночь скрывает боль, дождь омывает раны, умирает одна любовь, чтобы в пустом сердце смогла родиться новая.
  
  Рингтон
  Закрыв шторами окна, молодая женщина заснула. Вечерний ритуал был необходим, металлические решетки напоминали Наде о детском дом, где она выросла и захотела помогать детям.
  Ее разбудил звонок мобильного телефона. Стандартная мелодия известила о звонке с незнакомого номера. Открыв глаза, невидящим взглядом девушка уставилась на светящийся экран. Три часа ночи. Кто мог звонить, не знала, надеялась только, что ничего не случилось с одним из ее подопечных. Соломина Надежда Вячеславовна работала штатным психологом в детском развивающем центре. Свой собственный диагноз поставлен уже давно, от простого 'интроверсия' до сложного 'невроз'.
  - Алло, - ее сонный голос с хрипотцой прозвучал в тишине пустой однокомнатной квартиры.
  - А где папа? - детский голосок сорвался на рыдания.
  - Детка, здесь нет твоего папы, но есть я. Меня Надя зовут, а тебя?
  - Милана, - ответила девочка, продолжая плакать.
  - У тебя очень красивое имя. А сколько тебе лет? - женщина говорила тихо и размеренно, тем самым пытаясь звуком своего голоса успокоить позвонившую. Выяснив, что малышке семь и ей приснился кошмар, психолог закусила губу в раздумьях, чем она может помочь незнакомому ребенку.
  - Ты одна дома?
  - Да, папа на работе. Он в метро работает. - С ноткой гордости известила собеседницу Милана.
  Про маму Надя спрашивать не стала, раз ребенок один и звонит отцу, значит, ее нет, а по какой причине - не столь важно. Выяснилось, что девочка ошиблась на одну цифру номера телефона. Последнюю. Которую забыла.
  - Ладно, раз до папы тебе не дозвониться, я расскажу тебе сказку, а ты постарайся заснуть. - Спустя десять минут Надя поняла, что девочка спит, и положила трубку.
  Следующее утро для Соломиной началось с тяжелого пробуждения. Проверив на телефоне, был ли входящий звонок, она задумалась, стоит ли перезванивать девочке и выяснять, все ли с ней в порядке. Поддавшись чувству профессионального долга, она набрала семизначный номер.
  - Да, слушаю. - Ответил мужской голос спустя три долгих гудка.
  - Здравствуйте. Вы отец Миланы?
  - Да. А вы кто? - услышала она в трубке.
  - Собственно, мы не знакомы. Мне ваша дочь по ошибке позвонила сегодня ночью.
  - Извините, что потревожили вас. Милка уже давно привыкла спать одна, пока я на работе, но ей часто снятся кошмары.
  - Ничего страшного. Она просто ошиблась в последней цифре, набирая ваш номер. Они у нас похожи, только мой заканчивается на шесть.
  - А мой на девять. - Пробормотал собеседник, задумавшись. - Еще раз извините за доставленное беспокойство.
  - Ничего страшного. До свидания... - Надя хотела назвать имя того, с кем разговаривала, но поняла, что так и не узнала, как зовут мужчину, а в трубке уже раздавались короткие гудки.
  ***
  Рабочие дни психолога текли своим чередом. Мысли о маленькой девочке, позвонившей среди ночи, не выходили из головы. Стандартная мелодия мобильного телефона, звучащая время от времени, заставляла хватать аппарат и вглядываться в экран. Но незнакомые номера не были похожими на ее собственный, звонили по работе.
  Однажды Надежда, груженная пакетами с продуктами, шла поздно вечером домой. В темном дворе неожиданно ей на встречу вышли двое молодых людей в черных джинсах и кожаных куртках. Поняв их намерения, женщина опустила пакеты на асфальт. Отдав кошелек, Надя принялась снимать золотые серьги и крестик на цепочке.
  -Эй, вы! А ну, пошли отсюда! - Раздался громкий свист и окрик.
  Молодые люди, прихватив все, кроме пакетов с продуктами и сумки с телефоном, оставшейся почему-то в руках Нади, убежали. К ней же подошел высокий темноволосый мужчина примерно тридцати лет.
  - С вами все в порядке? - обеспокоенный взгляд карих глаз встретился с ее зелеными глазами, влажными от уже готовых упасть слезинок.
  Выяснив, что с девушкой все в порядке и подняв пакеты, спаситель, проводил ее до дома и оставил визитку. На всякий случай. Оставшись одна, Надя рассматривала прямоугольник, на котором красовалась буква 'М' - неизменный символ метро, должность, имя и телефон, удивительно похожий на ее собственный только с девяткой на конце. 'Таких совпадений не бывает' - подумала она. Слезы высохли.
  ***
  После нападения прошла неделя. Карточка Назарова Ивана Дмитриевича потеряла первоначальный вид, слишком часто Надя доставала ее, держала в руках и убирала обратно. Телефон время от времени наигрывал стандартную мелодию, она каждый раз волновалась, беря его в руки, и каждый раз вздыхала, видя на экране номер, не похожий на свой. И вздох от этого выходил рваным и каким- то нервным. 'Так нельзя', - говорила она себе, но мелодию звонка не меняла.
  Ночной холодный воздух пробирался через форточку. Надежду разбудил знакомый рингтон. Повторение истории. Эффект дежа вю, только теперь она знала, кто ей звонит.
  - Привет, Милана, опять страшный сон?
  Девочка облегченно выдохнула:
  - Да, опять. Ты мне расскажешь сказку? Папа сказал, чтобы я спала, а мне - никак.
  Малышка уснула через пятнадцать минут, а Надя решила, что завтра позвонит Ивану и предложит свою помощь как специалиста. Но Ваня следующим утром позвонил сам. Стандартный рингтон и знакомые до боли цифры заставили сердце забиться. Принятый вызов и ее 'Алло' стало началом разговора, которого она ждала и в то же время боялась.
  - Простите, что моя дочь снова потревожила вас. - Неуклюже извинялся мужчина.
  А она тут же перебила его: 'Надежда'. Он не понял, переспросил: 'Что?'
  - Меня зовут Надежда. Я работаю психологом в детском центре. Вы не хотели бы привести Милану ко мне?
  Мужчина напрягся и молчал какое-то время.
  - Вы думаете, это серьезно? Эти кошмары сами не пройдут? Они у нее появились после смерти моей жены в автокатастрофе.
  - Приведите ее, я постараюсь помочь, - пообещала психолог.
  Удивление Ивана при встрече не знало границ. Некоторое время он приводил дочку в центр, кошмары стали отступать, ночные звонки Миланы становились все реже, а дневные Вани, наоборот, звучали чаще. Он звонил под предлогом психологического здоровья дочери, а потом осмелел и пригласил Надю на ужин втроем. Она согласилась.
  Стандартный рингтон, стоящий на звонках мужа и дочери, стал любимым и никогда не надоедал Надежде.
  
  
  
  Коснуться неба (Литературная игра в ассоциации к картинке)
  Серая гладь воды бунтует, вспенивается и поднимается, будто пытаясь слиться с более темным, но точно таким же хмурым небом. 'Символично', - думает мужчина. Ему хочется поскорее достичь пункта назначения - одинокого маяка. Хочется наконец-то пришвартоваться и взобраться под самую его крышу. Протянуть руку и попытаться коснуться неба. Они всегда раньше так делали, когда приезжали сюда. Теперь уже нет 'их', и то время не вернуть. Моторная лодка набирает скорость.
  Лодка наконец-то касается стены. Мужчина смотрит вверх, проводит по белой поверхности взглядом, цепляясь за облупившуюся краску, гладит бок маяка широкой ладонью. Шероховатый, неровный кусочек виднеющихся кирпичей, как обнажение сущности под слоем напускного и ненастоящего. Откуда столько философии? Он не знает. Артур до недавнего времени не задумывался о своей жизни. Все шло своим чередом. Как ему казалось, правильно шло, как надо. Как положено у людей. Только неправильно казалось.
  Артур привязывает лодку и начинает восхождение по ступенькам, намочив ботинки и края джинсов. Ключ от двери находится во внутреннем кармане куртки. Ржавый замок какое-то время не хочет открываться, но в итоге поддается. Маяк впускает его в свои недра.
  Чтобы осуществить задуманное и пройти по винтовой лестнице, не упав и не сломав при этом себе шею, необходим карманный фонарик. Его яркий луч бьет по бурым ступенькам, ржавым от времени и влажного воздуха. Внутренняя обстановка маяка заставляет посетителя окунуться в одно из воспоминаний, больно врезающееся в его сознание.
  - Твои щеки сейчас примерно такого же цвета, как эта лестница. - Артур смеется над Машей, такой красивой и стесняющейся. Ее щеки краснеют от поцелуев, а может быть от азарта, ведь не каждому предоставляется возможность побывать на маяке и увидеть с высоты, как море сливается с небом.
  - Не ври. Просто немного порозовели. Это от ветра.
  - Я никогда не вру. - Слова срываются с языка, прежде чем он понимает, что уже говорит неправду.
  - Вот и хорошо. Я не потерплю лжи. Пошли уже наверх. Мне не терпится коснуться небес.
  Артур вспоминает, как двенадцать лет назад включил фонарик и так же поднялся по лестнице. Другой свет, желтый и не такой яркий как сейчас. Другая ситуация. Он не один. Он - другой.
  Белый холодный луч качается при каждом шаге. Артур пытается держать фонарь прямо, но руки почему-то не слушаются. Может быть, уже тогда все пошло не так? Ведь он соврал, сказал первую неправду Маше... А тем временем они уже сплелись, обросли путами, веревками и нитями, притянулись друг к другу. Общие друзья, знакомые, походы по магазинам, кафе и кинотеатрам.
  Несколько ступенек кажутся длиной в марафонскую дистанцию. Артур останавливается и смотрит назад, на открытую дверь. Но видит не ее, а себя, входящего с уже женой на руках.
  - И какой черт тебя дернул приезжать сюда? Тебе надо беречь себя и малыша.
  - Любимый, ну я же не больная, а просто немножко беременная. - Небольшой округлый живот виден под тканью сарафана. Маша кажется Артуру такой красивой и желанной, что хочется взять ее здесь, но он помнит, что врачи ставят угрозу выкидыша и сдерживает себя. С каждым днем это удается все хуже. Они поднимаются под крышу и протягивают руки к небу, обнимаясь и улыбаясь. Артур вспоминает, что именно тогда думал о том, что ради ребенка он сможет перетерпеть очень многое.
  Несколько ступеней вверх. Сколько их здесь? Они с Машей когда-то считали, но он уже не помнит. Каждая ступенька - как новый этап жизни, новое событие.
  Артур приехал на маяк в абсолютной прострации и алкогольном опьянении. Они не смогли спасти ребенка. Мальчик. Это должен был быть их сын. Но не стал. Умер в утробе матери, просто замерев, перестав дышать, когда до предполагаемых родов оставалась всего неделя. Артур не любил, когда его жалеют, а в эти дни он только и делал, что ловил на себе сочувствующие взгляды и заливал свое горе спиртным. Пока Маша не выдержала и не попросила съездить на маяк, коснуться неба, нового дома для их нерожденного мальчика. Как будто что-то оборвалось. Канат лопнул, так и не успев скрепить их еще сильнее.
  Винтовая лестница похожа на цепочку ДНК. Сколько он по ней поднимается? Артур уже потерял счет времени, потому что то и дело проваливается в воспоминания и пытается найти причину того, что сейчас, более чем через десять лет, он остался один. Совсем.
  Шаги кажутся слишком громкими в этом месте, разбавляют шум моря и начавшийся дождь. Еще несколько движений - и можно считать путь наполовину пройденным.
  - Я беременна.
  Эта новость тогда стала Артуру громом среди ясного неба. Тогда, после глубокой депрессии жены, нескольких лет неудачных попыток снова завести ребенка, выполнения своих супружеских обязанностей в строго определенное время и частого отсутствия дома из-за работы, ему казалось, что этого уже никогда не произойдет. Случилось. Маша была счастлива, а он лихорадочно думал о том, что ей никак нельзя узнать о его любовницах, чтобы она не нервничала, не спровоцировать новый выкидыш. Когда он стал изменять ей? Что подвигло его на такой шаг? Он уже не помнил, в голове лишь обрывки воспоминаний меняющихся женских лиц и тел. Даже имена не все сохранились в памяти.
  Он не знал, хочет ли уже ребенка, но, видя, как счастлива жена, невольно загорался этой идеей. В тот период она не рискнула приезжать на маяк, стала суеверной, да и Артуру было не до поездок сюда. Новый статус отца семейства не оставлял времени для глупостей. Небо, которое ждало их здесь, не обиделось. Наоборот. Оно подарило им дочь Надежду.
  Всплеск воды воспринимается как через вату. Слишком сильны воспоминания, они накатывают словно волны. Удивительная вещь - память. Он как сейчас помнит первые шаги с Машей, но напрочь забыл женщин, с которыми встречался еще недавно. Почему даже с рождением дочери он не перестал изменять жене? Когда любовь превратилась в привычку? Или она никуда не исчезала? Ведь он всегда возвращался домой, иногда под утро, иногда в неприглядном состоянии. А Маша терпела. Надеялась, наверно, что это пройдет.
  Артур с трудом поднимался по крутым ступеням и с не меньшим трудом вспоминал последние несколько лет. Круговерть дел, событий, людей и решений. Бизнес, которого коснулся кризис, требовал все больших усилий, чтобы оставаться на плаву. Любовницы, которые с каждым годом становились все моложе и наглее, требуя дорогостоящих подарков и развода. Жена, встречающая его дома, постепенно умирающая рядом с ним. Дочка, которую он вначале даже боялся взять на руки, а потом свыкся и пытался задобрить кучей игрушек. Жизнь, если не как у всех, то у многих. Как положено. Как у людей.
  Последние ступеньки даются особенно тяжело. Вот он и добирается до места. Небо кажется здесь удивительно близким. Артур приезжает сегодня сюда, чтобы осознать новый виток своей жизни. Уход Маши и Нади. Она больше не может терпеть, устала, сама так сказала. А еще ей очень жаль, что она не смогла стать для него всем, как он был для нее. Она была женой. Она была замужем. За мужем. Она прожила двенадцать лет за ним, как за стеной, только если в начале их совместной жизни стена казалась крепкой, то постепенно она рушилась, кирпичики откалывались с каждой новой изменой. А кем был он?
  Говорят, что в разрыве всегда виноваты двое. И Артур понимает, в чем именно виноват он, но не знает, в чем виновата она. Идеальная жена, замечательная мама. Ведь он не переставал ее хотеть, а другие были лишь потому, что так живут все. Имеют жену и детей, заводят связи на стороне. Не потому что любят и желают другого человека, а потому что такое поведение почти навязано обществом. Если у тебя нет любовницы, то ты не мужчина. Сразу возникают подозрения в недееспособности. Общество. Ему нет сейчас дела до остальных людей, когда двое самых близких покинули его. А может быть, все дело в его слабости? Он не стал защитником своей семье, из-за него в доме лились слезы.
  Артуру придется учиться жить заново, гладить свои рубашки и готовить. Он ничего не умеет. За него все делали сначала умершая два года назад мама, а потом Маша. Одергивает себя. Нельзя говорить о жене в прошедшем времени. Она не умерла, а значит, еще можно что-то сделать, чтобы все вернуть.
  Широкая мужская ладонь тянется вверх. Приезд на маяк становится необходимым условием. Только здесь можно коснуться неба, попросить прощения и попробовать начать все не заново, так как это невозможно, но по-другому.
  Необычная история совместно с Танюшкой. Третье место
  - Куда, руками! - сухой старческой ладонью дед шлёпнул Николая по пальцам и торжественно вручил один из лежащих на столе пинцетов. Словно наградное оружие выдал. - Запомни, Колюшка, марки руками берут только идиоты. Ну, или дилетанты, но мы-то с тобой люди опытные и знающие.
  Старик внимательно смотрел, как его внук, высунув от старания язык, сосредоточенно вкладывает пестрые квадратики в прозрачные кармашки кляссера, стараясь не помять зубчики и одобрительно покачал головой. Будет толк из пацана.
  - Марки, Колюшка, это не просто интересное увлечение или, говоря по-современному, хобби. Это ещё и школа жизни. Они тебя научат ценить настоящую красоту.
  - Дед, а почему ты так странно их раскладываешь? - мальчишка ткнул пинцетом сначала в серию с яркими экзотическими растениями, а потом и в блёклую, словно выцветшую марку со схематичным изображением чего-то похожего на чертополох, - Вот эти, такие яркие, лежат все вместе, рядами, а вот эта, такая старая и некрасивая, одна на странице? Лучше бы наоборот! Сложи всё старое вместе в кучу, а красоту разложи так, чтобы её хорошо видно было.
  - А потому, внучек, раскладываю так, что эта одна, как ты говоришь, некрасивая, на самом деле гораздо ценнее, чем все вот эти, яркие и красочные. - Старик пододвинул к себе один из кляссеров и покачал головой. - Красивые, щегольские, дорогие, но их, вот таких, много, у каждого коллекционера есть целый запас, на продажу или на обмен, с массовкой расстаёшься без душевных мук. А вот эта, посмотри, или же вот на эти, - он перевернул пару страниц, на каждой из которых было всего по одной марке, - они уникальны, и поэтому прекрасны. Таких во всём мире остались единицы. Ну и что, что краски тут не столь ярки. Не в них ценность, Колюшка. Именно марки научат тебя не гнаться за внешней красотой, а ценить истинную, глубинную суть вещей. И с людьми всё обстоит точно так же.
  Дед задумался и добавил вполголоса, скорее уже для себя, чем для внука.
  - Хотя, нет, с людьми всё же сложнее. Если не можешь сам определить цену марки, её можно уточнить в каталоге. А для людей каталогов ещё не составили.
  Подёрнутые дымкой воспоминаний глаза остановились на висящем на стене портрете, где хохотала обнимаясь молодая пара, неуловимо взаимно похожая на старательно разбиравшего марки, а сейчас озадаченного непонятными словами мальчишку. Дед грустно улыбнулся и потрепал внука за вихрастый затылок.
  - Когда подрастёшь, мой мальчик, ты сам всё поймёшь.
  * * *
  После смерти деда, Николаю не один раз предлагали продать коллекцию. Сулили огромные деньги, но он отказался. Друзья удивлялись и не понимали, ведь он, хоть и отлично разбирался в марках, но настоящим коллекционером, каким был его дед, так и не стал, найдя своё призвание в другом и став более чем успешным деловым человеком. Наконец, решили, что он просто считает коллекцию выгодным вложением капитала на чёрный день. Они ошибались. Николай вообще не собирался ничего продавать. Ни единой марки. Он хранил их, как семейную реликвию, в память о деде, суеверно считая, что в них осталась навечно жить душа старика.
  Сидя в старом дедовом кресле около раскрытого сейфа, Николай медленно перелистывал страницы старых кляссеров, прислушиваясь к шелесту папиросной бумаги, перестилающей страницы и словно слышал в этом шелесте тихий, надтреснутый голос деда, как бы между прочим изрекающего мысли, всю глубину которых он, ещё зелёный пацан, тогда, двадцать лет назад не осознавал, но запомнил, как оказалось, на всю жизнь.
  Звонок в дверь раздался внезапно, прокатившись переливом по пустой квартире. Тихий голос домработницы, невнятный разговор в дверях и в коридоре раздались тяжёлые приближающиеся шаги. Николай сложил кляссеры обратно в сейф, уложив туда же старые дедовы каталоги с карандашными пометками на полях. И Гиббонс, и Цумштайн уже давно устарели, но выбросить их у Николая не поднималась рука. Когда-то по ним, как по азбуке, он начинал постигать премудрости и тайны филателии. Они стали такой же неотъемлемой частью дедового наследства, как и марки. Повернув ключ в замке, набрал код сигнализации и опустил фальшивую панель, скрывая сейф. Предосторожность далеко не лишняя, ибо коллекция притягивала воров словно магнит и система безопасности в его доме с недавних пор не уступала банковской.
  Вошедший в комнату друг и компаньон со скептической усмешкой следил за его действиями. Человек глубоко приземлённый и практичный, Пётр считал оперной глупостью сентиментальную привязанность Николая к прошлому. По его мнению, коллекцию давным-давно следовало продать, а деньги вложить в бизнес. Шутка ли, такие безумные деньги, а лежат мёртвым грузом. Один Леваневский с надпечаткой стоит сейчас почти две сотни штук зелени. Не говоря уже о других. А этот сентиментальный идиот упёрся... да ещё хранит дома, нет бы в банке запереть.
  - Всё же решился? - Пётр оттолкнулся плечом от дверного косяка и прошёл в комнату, обходя стоящий на пути чемодан. - Едешь? Григорьев, подумай головой, ну зачем оно тебе надо? Ладно бы Никита Гаврилыч ещё жив был, это его идея-фикс была, но ведь нету его уже давно.
  - Замолчи, - Николай раздражённо передёрнул плечами. - Так надо. Дед хотел иметь в коллекции пару с 'Картонки', значит, так и будет.
  * * *
  Да, это была заветная мечта его деда. Две парные марки, внешне не особо примечательные, тридцать второго года выпуска, синяя и чёрная. Выпущенные небольшим тиражом по отдельности, а также блоком, приуроченные к первому всесоюзному съезду филателистов. Блок сразу получил в филателистическом обществе прозвище 'Картонка', и моментально разошёлся по именитым коллекционерам с персональными надпечатками. Правда, в скором времени прошёл слух, что 'Картонка' приносит несчастье. Практически все владельцы именных блоков, а их было двадцать пять человек, по какому-то совпадению, оказались репрессированы в течение пары лет и сгинули где-то во глубине сибирских руд. Одиночные же марки разошлись по менее известным коллекциям, впрочем, очень малый тираж и трагическая легенда, сразу сделали их бесценными.
  То, что в коллекции деда есть раритетные экземпляры, Николай знал с детства, но то, что дед ищет чёрную марку из легендарной 'Картонки', он узнал, только когда уже закончил университет и понемногу начинал собственное дело. Тогда же узнал, что синяя марка из этой пары у деда уже есть, и довольно давно. Откуда старик её взял, купил или же выменял раритет у кого-то, не знающего его ценности, он так и не сказал. Но желание собрать пару стало у него походить на навязчивую идею. Николай по мере сил помогал деду в его поисках, но в первые годы собственный бизнес отнимал у него всё внимание, время, силы и средства. Учиться приходилось в прямом смысле слова на собственных ошибках. Когда же компания, наконец, крепко встала на ноги, дед заболел. Где-то простудился и свалился с воспалением лёгких. Вроде бы, при уровне современной медицины, ничего особо опасного. Но дед был уже слишком стар, а диагноз ему поставили с опозданием. Николай просиживал у постели больного целыми сутками, слушая его горячечный бред, в котором постоянно присутствовала его вожделенная чёрная марка и обещая, что как только дед поправится, они обязательно её найдут. Но не смотря на все усилия врачей, деда не стало.
  Отказываться от обещания, данного умирающему, Николай даже не думал. Но отыскать чёрную марку оказалось не просто. Это, конечно, была не Британская Гвиана и не синий двухпенсовик, но как и любые раритеты, осевшие в частных коллекциях, её появления надо было просто ждать. И вот, спустя уже четыре года после смерти деда, на электронную почту Николая пришло неожиданное письмо из Питера, от одного из посредников, к которым он когда-то обращался в поисках. Тот сообщал, что недавно скончался один из коллекционеров-любителей, и его наследники, не заинтересованные в сохранении коллекции, люди, совершенно далёкие от филателии, сначала хотели вообще выбросить марки. Но потом обратились к нему, желая попробовать их распродать, за сколько смогут. Сама коллекция, честно говоря, не слишком ценная, в основном массовка тематическими сериями, так что наследники вряд ли с неё сильно обогатятся, но в ней есть одна старая чёрная пятнадцатикопеечная марка, которую ранее искал господин Григорьев. Если, конечно, он до сих пор в ней заинтересован.
  Получив это письмо, Николай не раздумывая вылетел из Москвы в Питер.
  Северная столица встретила его кратковременными дождями и серым хмурым небом. Можно было бы принять это за плохую примету, но Коля уже бывал здесь и знал, что такая погода не является редкой для этого города. Петербуржцы редко выходят из дома без зонта, разве только в жару и сильные морозы, которые иногда делают разнообразными метеорологические условия.
  Аэропорт 'Пулково' остался позади. Разместившись в гостинице, Григорьев первым делом позвонил посреднику. Никогда не откладывал в долгий ящик дела, которые требовали безотлагательного вмешательства. Этим ценился работниками и был уважаем среди конкурентов и партнеров.
  - Артемий Степанович, здравствуйте. Я в Питере, как и обещал. Где мы можем встретиться?
  Записав название и адрес ресторана, будущий владелец черной марки засобирался. Даже не верилось, что скоро произойдет встреча с человеком, который поможет осуществить мечту его дедушки.
  В ресторане было довольно уютно: белоснежные скатерти, накрахмаленные салфетки и сверкающая посуда. Николай бывал и в заведениях поинтереснее, только ни в одном другом не было такого вида - на Казанский собор. Разглядывая колонны и золотые купола, он и не заметил, как к столику подошел пожилой мужчина.
  - Господин Григорьев?
  - Да, это я. Прошу, присаживайтесь.
  Когда филателист сел, расправил на коленях салфетку и заказал подошедшему официанту кофе, Коля, чуть поерзав на стуле от нетерпения, все-таки спросил:
  - Марка у вас?
  Уголки губ Артемия Степановича чуть приподнялись.
  - Пока нет. Семья Самойловых хранит коллекцию у себя дома. Я предупредил их о том, что есть один заинтересованный человек, но они настаивают, чтобы провести интернет-аукцион. Думают, что таким образом смогут заработать больше.
  - Я заплачу, сколько нужно. Не говорите мне, что я зря приехал.
  Принесли кофе, и диалог прервался. Отпив горячий напиток, посредник серьезно посмотрел на Григорьева.
  - Скажите, для чего она вам?
  - Мой дед мечтал найти пару своей синей 'Картонки'.
  - Мечтал? В прошедшем времени?
  - Да. Его не стало четыре года назад, а я пытаюсь лишь выполнить его последнюю волю.
  Артемий Степанович задумчиво потер подбородок.
  - Я сделаю все возможное, чтобы уговорить Самойловых не проводить аукцион, поскольку он непредсказуем. Но мне нужна ваша помощь.
  - Все, что угодно, - произнес Коля, даже не предполагая, что попросит посредник.
  - Вы поедете со мной к продавцам и поведаете свою историю. Одно дело, если ее расскажу я, и совсем другое, если это сделаете вы. Возможно, она повлияет на их решение.
  Николай кивнул.
  - Готов ехать хоть сейчас.
  Артемий достал телефон и, порывшись в контактах, набрал номер Татьяны Андреевны Самойловой - племянницы филателиста, собравшего довольно посредственную среди ценителей, но почти бесценную и такую нужную Коле коллекцию. Договорившись о том, что они сейчас приедут, мужчины заплатили по счету и вышли из ресторана.
  По дороге Николай думал о том, что дедушка был прав в том, что так ценил марки. Маленькие бумажки, используемые для пересылки писем, служили связующей нитью между людьми. Несмотря на расстояния, они давали возможность не терять близких и просто знакомых. Легендарная черная марка была навязчивой идеей его деда, а теперь стала смыслом жизни самого Коли, его стремлением помнить и не забывать. Сделать так, чтобы дед гордился им даже после смерти и, может быть, улыбнулся ему с небес.
  Спальный район, типичные девятиэтажные желто-серые дома - 'корабли' и заполненные старыми предметами балконы. Несколько лет назад губернатор Санкт-Петербурга даже попыталась повлиять на эту ситуацию, но все тщетно. Петербуржцы не хотят забывать, ценят историю и хранят вещи, как напоминания о прошлом.
  Парадная. Домофон. Расписанная надписями лестница на третий этаж. Железная дверь.
  - Здравствуйте. Проходите, - Татьяна Андреевна - полноватая женщина примерно шестидесяти лет, попятилась назад, пропуская визитеров в небольшой коридор, - не понимаю, к чему такая срочность, но раз вы настаиваете на том, чтобы сделать все, как можно быстрее...
  - Да-да. Господин Григорьев приехал из Москвы ненадолго, специально ради вашей коллекции...
  - Моего дяди. Это коллекция моего покойного дядюшки. Я никогда не понимала этого его увлечения, надеялась, что после его смерти получу в наследство что-то толковое, а не несколько альбомов с разноцветными картинками... Но он написал в завещании, что отдает свои марки моей дочери. Считал, что таким способом сделает ее... Впрочем, неважно. Проходите.
  Артемий Степанович чуть заметно поморщился от слов о картинках, но не стал спорить с хозяйкой альбомов.
  - Мы можем увидеть их?
  - Да, прошу в комнату.
  Татьяна Андреевна махнула в сторону зала, когда из другой маленькой комнаты вышла женщина около тридцати. Николай обратил внимание на то, что она прихрамывает, и отвел глаза. Некрасиво так разглядывать незнакомку. Увидев вошедшую, Татьяна Андреевна поспешила представить ее как свою дочь Наталью и попросить принести марки.
  Наташа внесла несколько альбомов и, прежде чем подать мужчинам первый, раскрыла его. Николай поддался порыву и остановил ее словами, которые когда-то сказал ему дед:
  - Запомните, марки руками берут только идиоты. Ну, или дилетанты, но мы-то с вами люди опытные и знающие.
  Наталья смутилась и подождала, когда Артемий Степанович достанет из портфеля резиновые перчатки и пинцет.
  Николай увидел ее первым. Черная. Глаза загорелись. Пальцы, держащие пинцет сами потянулись к марке, чтобы вытащить ее и рассмотреть со всех сторон. Идеальная. Именно такая, какой он ее себе представлял.
  - Сколько вы хотите? - вопрос вырвался сам собой.
  Мать и дочь смутились. Никто из них не знал ее подлинной ценности. В разговор вмешался посредник, назвал среднюю стоимость на рынке и сказал, что Григорьев готов заплатить деньги сегодня же. Татьяна Андреевна засомневалась, а ее дочка спросила, обратившись к потенциальному покупателю:
  - Зачем вам эти марки? Вы не похожи на человека, собирающего их.
  Николай не смог сдержать улыбки.
  - Вы правы. Их собирал мой покойный дед, которому я пообещал перед смертью, что найду пару для такой же синей.
  Несколько мгновений никто не произнес ни слова.
  - Мама, отдай ему марки, - голос Натальи прозвучал негромко, но твердо.
  - Но... Мы же можем заработать и купить...
  - Мам! По завещанию это марки мои, и я могу делать с ними, что пожелаю. Я хочу, чтобы они попали к Николаю. Уверена, что он будет дорожить ими.
  Артемий Степанович достал из кармана платок и вытер взмокший лоб. Еще никогда он не волновался так при совершении сделок.
  - Спасибо вам. Обещаю, что буду хранить их и вспоминать о вашей доброте, - Коля не ожидал такого щедрого предложения, но отказываться не стал. - Если я могу как-то отблагодарить вас...
  Татьяна Андреевна не постеснялась попросить оплатить услуги посредника, что было совсем необременительно для Григорьева, и он пообещал это сделать.
  - А для вас? - Николай обратился к Наталье, уже внимательно ее рассматривая. Ничего особо примечательного: русые волосы, собранные в хвост, карие глаза и чуть подрагивающие кончики пальцев, которые выдавали ее волнение.
  - Если позволите, то я хотела бы увидеть синюю марку. Это возможно?
  Просьба была неожиданной, но Коля не почувствовал никакого подвоха. Если ей так хочется, то почему бы и нет?
  - Хорошо, приезжайте в Москву, я оплачу проезд и проживание в гостинице. Марки находятся в сейфе у меня дома. Вы сможете их увидеть.
  Наталья чуть заметно улыбнулась, принимая визитку, и ушла в свою комнату, оставляя альбомы на коленях у Николая.
  * * *
  Григорьев пребывал в состоянии эйфории - поездка в Питер была более чем удачной. Не верилось даже, что все прошло так легко. Он был готов бороться, но делать этого не пришлось. В голове то и дело возникал образ молодой женщины, сделавшей такой царский подарок.
  Приехав домой, Коля первым делом достал дедушкины альбомы и поместил черную марку на одну страницу с синей.
  - Надеюсь, ты теперь счастлив, дед. Я выполнил твою просьбу, - прошептал он в тишине комнаты.
  Долго поностальгировать не удалось. Дела компании не могли больше ждать. Николай привел себя в порядок и поехал в офис, где попытался включиться в работу, но то и дело мысленно возвращался к альбомам, хранящимся в сейфе. Стук в дверь прервал очередной поток воспоминаний. Пришел Петр, которому не терпелось узнать новости и историю кусочка бумаги, ради которого друг забросил все дела и рванул в Петербург.
  Николай нехотя рассказал о поездке, о том, что цена марки оказалась совсем не такой, какую он ожидал, о том, что через несколько дней прилетит Наталья, которой надо будет показать Москву и коллекцию.
  - Она хочет заполучить тебя в мужья, - нахмурился Петр.
  - Что ты такое говоришь? Ты ведь ее совсем не знаешь! - Наташа совсем не была похожа на тех женщин, что окружали его всю жизнь - ярких, старающихся привлечь его внимание, стремящихся получить его в свою собственность.
  - О, да ты уже защищаешь ее! Поверь мне на слово. Она отдала тебе марки, потому что почувствовала в тебе потенциального жениха - богатого и успешного.
  В душе Коли что-то запротестовало. Не такая она. Какая, и сам не знал, но почему-то был уверен в том, что друг не прав.
  * * *
  Нельзя сказать, что несколько дней, проведенных с Натальей, были идеальными. Слишком разными они были и в то же время похожими - как синяя и черная марка, как города, в которых жили. Несколько раз ему приходилось оставлять ее одну и срываться в офис. Несколько раз между ними возникало неловкое молчание. Но все это компенсировало удовольствие от неспешных прогулок. Никогда Николай не служил гидом, но это занятие ему понравилось. Было здорово показывать значимые места Москвы, а потом находить их на марках. Каждый день они заканчивали в квартире Григорьева, где с трепетом разглядывали коллекции ушедших родственников. Наталья была приятной собеседницей и внимательной слушательницей, когда расслаблялась и переставала прятаться в своем маленьком мире.
  - Я никогда не думала, что собирать и разглядывать марки - так интересно.
  - Это больше, чем хобби. Дедушка болел этим всю жизнь. Хочешь, чтобы я вернул тебе альбомы? Только не проси меня вернуть 'Картонку'. Я уже не смогу этого сделать.
  Коля ждал ответа, сцепив руки. Только не сейчас, когда обретенное 'счастье' лежит в кляссере.
  - Нет. Я понимаю, насколько она тебе дорога, поэтому никогда не попрошу ее назад. А вот альбомы, если они тебе правда не нужны, я бы хотела увезти обратно. Знаешь, после всего, что ты мне рассказал, похоже, что я тоже стала филателисткой.
  Оба засмеялись. Он - с облегчением.
  - Почему ты сделала такой подарок? Ведь ты меня совсем не знала, - он не мог ее спросить перед тем, как посадить на 'Сапсан'. Наташе захотелось вернуться в Петербург именно так - на поезде.
  Самойлова пожала плечами.
  - Зато теперь знаю. И столицу увидела. Поверь, за эти несколько дней ты дал мне гораздо большее, в сравнении с деньгами.
  - Что же?
  - Хорошие воспоминания.
  Проводив Наташу, Николай ощутил непривычную пустоту. Это пугало. Вернувшись домой, он нашел ее закрытую страничку на одном из сайтов и добавил друзья. Не хотелось терять это общение с представительницей слабого пола - такое необычное для него, ограничивающегося обычно легким флиртом и одной проведенной вместе ночью.
  Наталья добавила его через несколько часов, написала, что доехала хорошо и еще раз поблагодарила за возможность увидеть Москву и забрать альбомы. Коля ответил, что был рад знакомству и еще раз обещал, что будет приглядывать за своей новой, самой ценной для него маркой.
  Их переписка не была регулярной, но всегда желанной. Николай рассказывал ей о работе - он горел своим делом, а она делилась фотографиями приобретенных марок. Некоторые из них вместе с красивыми открытками отправляла в Москву, Коле. Увлечение посткроссингом стало еще одним увлечением Наташи.
  Лишь однажды их общение прекратилось на несколько дней - Григорьев наконец-то набрался смелости и поинтересовался причиной хромоты Натальи. Этот вопрос повис в воздухе. Самойлова не выходила на связь несколько дней, а потом, когда все-таки появилась в сети, то рассказала об аварии, случившейся несколько лет назад. Удар пришелся на перед автомобиля, ее отец и муж погибли мгновенно, ее же с многочисленными травмами спасли. Видимо, кто-то сверху решил, что ей надо продолжать жить. Чувство жалости затопило Колю волной, но он уже достаточно знал Наташу, чтобы понять: она не нуждается в том, чтобы ее жалели, а вот в том, чтобы о ней заботились - да. Только как это сделать, если она там, а он - здесь? И нужно ли эта забота самой Наталье?
  * * *
  Дела на фирме продвигались так хорошо, что Николай задумался о расширении бизнеса. И сразу подумал о том, что было бы неплохо открыть филиал в Петербурге. Оставив дела компании на Петра, он снова поехал в северную столицу. Так совпало, что в это же время проходила филателистическая выставка. Григорьев не мог пропустить ее и не пригласить туда Наташу. Похоже, что на своей территории и спустя длительное общение девушка чувствовала себя свободнее. Они посмотрели выставку, пообедали вместе и договорились о новой встрече. Николай и сам не знал, зачем предложил еще одно свидание, просто наконец-то понял, чего ему не хватало все это время - неловкого молчания и неспешных прогулок.
  Уезжать из города на Неве совершенно не хотелось. Николай, наконец-то признавшийся в своих чувствах и добившийся взаимности, словно летал. Чувство одиночества, что засело в груди после смерти дедушки, пропало. Он нашел человека, который стал ему близок. Благодаря маркам, призванным для того, чтобы объединять людей. Где-то на задворках памяти остались слова, произнесенные дедушкой:
  - Когда подрастёшь, мой мальчик, ты сам всё поймёшь...
  Лес за деревьями
  Стая взметнулась в воздух и пролетела вдоль кромки золотого леса. Испуганные приближающимся автомобилем птицы скрылись за облаками насыщенно зеленого цвета. Еще несколько сотен лет назад люди не могли бы подумать, что когда-нибудь увидят небо таким, но теперь они жили, молясь, чтобы его цвет не изменился. Потому что знали - если облака станут темно-бурыми - значит, скоро снова придет Стихия, и все живое окажется в опасности.
  Юная девушка проводила птиц взглядом и стала рассматривать деревья, мимо которых проезжала. Сильнее, чем пернатые, интересовало место, в которое ее везут - небольшой городок Прэнтвиль, затерянный в лесу, существующий уже двадцать лет, что по нынешним меркам много. Чемодан был заполнен одеждой, мыльными принадлежностями, тканями и небольшой швейной машинкой. Фрейя была уверена, что ее навыки портнихи очень пригодятся в новой семье.
  Что сделали люди, чтобы прогневить богов и послать им Кару, никто не знал. Те, кто выжил во времена, когда на землю пришли бурые облака, рассказывали: думали, что это дар небес. Оказалось, вовсе нет. Стихия обрушивалась внезапно, сжигала молниями людей, срывала крыши, ломала дома и губила урожай. После нее не оставалось ничего, только пустая земля. Люди собирались группами, переживали напасть в пещерах и землянках. Только так можно было сохранить себе жизнь. С тех пор ничего не изменилось. Бурые облака со временем не исчезли, они все так же набегали и стирали с лица земли целые поселения. Правда, встреч со Стихией стало значительно меньше. Хотя по-прежнему никто не знал, откуда они появляются, и главное, - куда придут. Поэтому города исчезали и создавались на новых землях часто и хаотично.
  Еще одной необычной особенностью нового строения мира стало то, что в одних городах стали рождаться только мальчики, а в других - девочки. Очень скоро поселения стали исчезать не только из-за Стихии, но и вследствие вымирания. Тогда было принято решение меняться старшими детьми. Фрейя была старшей из трех сестер, и уже с детства знала, что когда-нибудь придет время, и ее приютит другая семья, в другом городе. И там ей обязательно нужно будет выбрать мужчину, который станет ее мужем. Это не обязательно должен быть 'брат', но чаще всего именно так и происходило. Девушка оставалась в семье, верная своему мужу, но недоступная для остальных. То же самое касалось и молодых людей. Старшие мальчики уезжали в города женщин, где становились мужьями для одной из девушек.
  Автомобиль качнулся, останавливаясь. Девушки вышли и попрощались с водителем, проводив его печальными глазами. Редкие почтовые машины между городами были единственной ниточкой, что связывала людей с семьями, где они родились и выросли. Фрейю встречал мужчина с табличкой, на которой углем было написано ее имя. Она подошла к новому папе и поздоровалась. Тот ответил кивком и пошел вдоль по улице. Ей ничего не оставалось, как следовать за ним, таща за собой чемодан.
  Дом был маленьким и тесным. Мамы в настоящий момент не было, так как она повезла в соседний город посуду из глины, которую делала для продажи. На пороге дома стояли трое юношей. Четвертый, самый старший, Крэт уже поселился в своей новой семье. Следующим по старшинству был Эрки, чуть младше него Троф, а самым маленьким - Лирси, он был младше Фрейи на два года.
  Все трое показались девушке хмурыми и даже сердитыми. Только Троф сверлил ее взглядом, в котором отражался неприкрытый интерес. Также ее познакомили с двумя братьями нового отца. Они тоже жили в доме, не имея возможности завести собственные семьи.
  - Позволь помочь тебе донести чемодан, - предложил Эрки, пряча глаза и почему-то сжимая руки.
  - Спасибо, я сама. Только покажите мне мою комнату, - Фрейя решила, что не позволит увидеть свою слабость, даже в таких мелочах. Обитатели этого дома встретили ее неприветливо, а значит, не ждали. Когда Фрейя ехала сюда, то мечтала влиться в эту семью, но теперь желание притупилось. Не пропало совсем только потому, что она еще не познакомилась с Лайкорой, матерью ее нового семейства.
  Оказавшись в комнате, где раньше жил Крэт, Фрейя легла на постель и свернулась калачиком. Ей было одиноко. Хотелось вернуться назад, но это было невозможно.
  Несколько дней Фрейя осваивалась, знакомилась с городом, наводила порядок в доме, готовила для мужчин еду и шила. Стало легче дышать, когда вернулась Лайкора. Дом словно ожил. Мужчины стали спокойнее и веселее. Женщина приняла Фрейю, как собственную дочку. Сердца старших мужчин тоже оттаяли, глядя на них. А вот с младшим поколением отношения складывались очень по-разному.
  Фрейя легко нашла общий язык с младшим Лирси, с ним она общалась больше всего, зато Эрки почти не разговаривал с ней, только смотрел. Она замечала эти взгляды, смотрела в ответ, но он тут же отводил взгляд и зачастую уходил. Сложнее всего было с Трофом, он не только постоянно цеплялся к ней, но и при каждой возможности старался коснуться. Руками, губами. Фрейе было приятно его внимание, она целовала его в ответ, но дальше заходить этим прикосновениям не позволяла. Ей нужно было сделать свой выбор, но она очень боялась ошибиться.
  - Расскажите мне, как вы выбрали мужа? - обратилась Фрейя к новой маме. - Мне кажется это непосильной задачей.
  - Это не так, детка, - засмеялась Лайкора, - трудно увидеть лес за деревьями, но ты сама все поймешь, когда придет время. Просто доверься своему сердцу.
  С каждым днем Фрейя все больше привязывалась к новой семье. Даже к старшему брату, который по-прежнему держался от нее на расстоянии. В ее комнату все чаще приходили двое других братьев. И если младший стал для нее настоящим братом, то Троф... Он уже не стеснялся того, чтобы целовать ее при Лирси и остальных. Фрейя все больше утопала в этих прикосновениях, но однажды просто не выдержала и оттолкнула его.
  - Ты мешаешь мне сделать выбор, Троф! Прости, но дальше так не может продолжаться.
  - Я с самого начала знал, что ты никогда не выберешь меня. Слишком маленький шанс. Я просто хотел урвать для себя немного твоего тепла, пока это было возможно.
  - Уходите. Оба.
  Фрейя расплакалась, оставшись одна. Как же трудно сделать выбор, один и на всю жизнь.
  Они ходила с матерью к скалам, где собирали травы.
  - Смотри туда, - сказала Лайкора. Фрейя увидела приближающиеся бурые тучи, и ее затрясло от страха.
  - Не бойся. У нас есть несколько дней, чтобы подготовить землянки и переждать там Стихию.
  - Разве мы не уедем?
  - Мы больше не хотим бежать, Фрейя. Когда все закончится, на старом месте вырастет новый город.
  Собрав самое необходимое, люди спустились под землю. Фрейя была зажата между Лайкорой и Лирси, ей было страшно, как никогда. Она слышала, как приближается Стихия, вырывая с корнями деревья, круша дома и оставляя после себя голую землю. Хуже всего было то, что наверху оставались отец и Эрки. Они переносили последние вещи и встретили Стихию лицом к лицу. Фрейя плакала, она наконец-то смогла понять, кто ее мужчина.
  - Мама, почему я такая глупая? Почему он так вел себя? Почему их нет до сих пор?
  - Ты не глупая, просто тебе понадобилось время. Он предлагал свою помощь, ты отказала, и он решил, что не нужен тебе. Эрки всегда был такой - скупой на слова, но готовый на поступки. А потом он думал, что ты выберешь Трофа, раз принимала от него поцелуи. Теперь это в прошлом. Они вернутся, и ты расскажешь ему о своих чувствах.
  Несколько долгих минут две женщины провели в молитвах. Дверь землянки открылась, впустив двоих мужчин.
  - Живы!
  Лайкора вскочила и обняла мужа, начиная выговаривать ему за то, что они заставили их волноваться. А Фрейя обняла Эрки.
  - Я выбираю тебя. Прости, что так долго не могла этого понять.
  Их первый поцелуй огласили раскаты грома. Землю трясло, но двое любящих друг друга людей этого не замечали.
  Выход из землянки ознаменовал новый этап жизни. Появились новый дом, новая семья и дети. Спустя какое-то время один из сыновей Фрейи и Эрки уехал, а в их дом вошла юная девушка. Лайкора осмотрела ее внимательным взглядом и улыбнулась уголками губ. Ей сразу стало понятно, к кому приехала будущая жена.
  Стихия должна была стать карой, а стала началом чего-то нового. Лес возрождался, дома отстраивались заново, менялись поколения, а любовь продолжала существовать, вопреки всему.
  Пять стадий принятия
  Отрицание
  'Этого не может быть! Не со мной. Не с нами'.
  Золотое обручальное кольцо жжет палец. Хочется опустить его в холодную воду, а лучше положить на лед, как в супермаркетах укладывают свежую рыбу, чтобы она не испортилась. Только твой брак уже очернен изменой мужа. 'Протух'. И никакой лед не поможет. Никакие действия с кольцом, кроме как сдернуть с пальца и убрать его подальше. С глаз долой. Из сердца вон.
  Не хочешь. Не можешь. Прокручиваешь кольцо, снимаешь и снова надеваешь как заведенная. С трудом. Руки дрожат. Вспоминаешь все прожитое, все моменты, когда была счастлива. Вы были. И казалось, что это навсегда. А может, она ошиблась? Может, подруга неправа, и это не твоего мужа она увидела в одной из гостиниц под руку с другой женщиной? Она ведь могла перепутать? Конечно, могла! Конечно! Ведь он не такой. Он не мог взять и перечеркнуть несколько лет жизни. Не мог забыть все, что вас связывает. Не мог предать.
  - Ты ошиблась. Он бы так не поступил.
  Подруга смотрит на тебя с сочувствием и пониманием. Ей не хочется приносить плохие новости, но она не может молчать, зная, что ты этого не заслуживаешь. Не должна жить во лжи, прячась за розовыми очками, наивно полагая, что у тебя все хорошо, есть семья, дом и работа. А измены... Это где-то. С другими. Не с тобой и не с ним. Ведь этого просто не может быть.
  Гнев
  - Я тоже была бы рада, если бы ошибалась, поверь. Но это он. Я видела собственными глазами и успела сделать несколько снимков на телефон.
  Она протягивает тебе глянцевый аппарат, который ты не хочешь брать в руки. Он кажется тебе таким же противным, как змея. Скользким и страшным. Ты боишься смотреть на него, но делаешь это. У тебя нет выбора. Веришь в то, что видишь. Ошибки быть не может. Это он, в обнимку с какой-то девушкой, которая моложе тебя лет на десять. Это его руки у нее чуть ниже талии. Это ей он так улыбается. Не тебе. Во рту появляется вкус горечи. Не хватает воздуха. В глазах застывают слезы, но ты силой воли сдерживаешь их, не давая подруге повода еще больше тебя жалеть. Внутри все кипит. Словно чайник, который забыли на плите. Взрывает окружающую действительность пронзительным свистом. И ты вдруг понимаешь, что это не чайник, это ты сама издаешь этот звук, похожий на вой, и закрываешь рот рукой, чтобы замолчать. Всхлип. Слезинка срывается вниз, падает на скатерть, впитывается в ткань, оставляя маленькое мокрое пятнышко.
  - Мне так жаль... Мне так жаль...
  Подруга забирает телефон, утешающе гладит по руке с подрагивающими пальцами. Ты отнимаешь руку от лица и берешь салфетку, чтобы вытереть подтеки. Еще чего! Никаких слез! Он этого не достоин! Внутри поднимается волна жара и ненависти. Он еще поплатится за это. Он будет страдать так же, как ты.
  - Прости, мне пора домой...
  Торг
  Надо бы достать зонтик из сумочки, но ты не делаешь этого. Холодные капли смешиваются со слезами, и тебе кажется, что так смываешь их, очищаешься от той грязи, что вывалилась на тебя за несколько минут, проведенных в кафе с подругой.
  Муж встречает тебя на пороге и по привычке тянется за поцелуем. Ты отстраняешься и смотришь на него. Обвиняюще. Зло. С открытым вопросом: 'За что?'. Он все понимает. В глазах испуг и сожаление. Второе, возможно, тебе только кажется.
  - Надо поговорить. Идем в кухню.
  Дети в порядке. Ты проверяешь. Теперь самое главное. То, что необходимо сделать. Ты варишь себе кофе, чтобы как-то привести в порядок разбушевавшиеся нервы, и садишься напротив. Кофе только себе. Не ему.
  - Мне нужен развод.
  Он смотрит на тебя, на кольцо, которое ты сняла и положила на стол, на руки, которые обнимают любимую чашку в поисках тепла и утешения.
  - Прости, что так вышло... Я не хотел... Сам не знаю, как так получилось. Она... Прошу, не лишай меня возможности общаться с детьми...
  - Я не буду препятствовать вашему общению, но видеть тебя здесь не хочу.
  Он идет собирать вещи. Ты еще раз заглядываешь в детскую и убеждаешься, что дети уже спят. Завтра их жизнь тоже изменится. Пусть этот момент произойдет как можно позже.
  Депрессия
  Дни сменяют друг друга. Твое состояние можно охарактеризовать несколькими словами, но главные из них - апатия и депрессия. Золотое кольцо, снятое в тот вечер, ты больше не надеваешь, но время от времени все же достаешь из шкатулки и греешь в руке. Металл теплеет, а твое сердце - нет.
  Тебе кажется, что слез уже не осталось, но каждую ночь они снова появляются на твоих глазах, топят тебя. Не выбраться из этого океана. Мир кажется серым и тусклым, потерявшим краски. Изо дня в день ты стараешься держаться. Ради детей. Ради себя. Ведь ты не первая и не последняя женщина, с которой это произошло. Ты заставляешь себя пить витамины и антидепрессанты в надежде, что они помогут. Реклама врет.
  Тебя раздражает солнце и влюбленные парочки, которых ты встречаешь по пути из дома на работу и обратно. Тебе кажется, что планета не должна больше вращаться. Но она вертится, люди живут, а ты - нет. Только делаешь вид. Только играешь свою роль. Маска жмет, давит. Хочется снять ее и показать свое истинное лицо - уставшее, с гримасой боли и отчаяния, но ты не можешь.
  Принятие
  - Сколько можно? Сколько уже можно себя так изводить? Он не достоин этого! - Подруга подливает кофе и садится напротив. Она смотрит на тебя и не узнает. Призрак, в которого ты превращаешься, не похож на ту, кем ты была раньше.
  - Не достоин... - Твой голос звучит тихо. Ты закрываешь глаза и вздыхаешь.
  - Так не пойдет. Я все решила. Оставляешь детей у меня, а сама едешь в отпуск. Вот билет.
  Перед тобой конверт из плотной бумаги, а внутри - подарок от всего сердца. И тебе кажется, что именно он - пропуск в новую, спокойную жизнь. Туда, где тепло. Ты берешь конверт и прижимаешь к груди. Из глаз снова капают слезы, но это уже слезы благодарности и радости.
  - Спасибо... Спасибо тебе...
  Море шумит у твоих ног. Ты расслаблена и счастливо улыбаешься. Мир вернул краски. Ты не потеряла себя. Это он потерял тебя. Но в этом нет твоей вины. Ты была хорошей женой и матерью. Ты будешь хорошей матерью и такой же хорошей женой для кого-то другого. Того, кто оценит и никогда не предаст. Того, кому ты снова позволишь надеть на палец обручальное кольцо.
  Перевод
  Я уже и не помню, когда полюбил ее.
  Мне кажется, я любил ее всегда.
  Мягкие волосы, разметавшиеся по подушке, подрагивающие во сне ресницы, тонкие пальцы под щекой - каждое утро я смотрю на нее в ожидании звонка будильника. Ее будильника, так как мне не нужно столько времени, чтобы собраться на работу. Мне не нужно выбирать подходящий костюм, укладывать волосы, наносить макияж. Мне не нужно приходить в офис одним из первых.
  Звонок. Она выключает звук и аккуратно встает.
  - Доброе утро, Ксан. - На самом деле я имею в виду: 'Я уже проснулся'.
  - Доброе, любимый. - 'Спи...'
  Засыпаю и встаю только тогда, когда она уже допивает свой йогурт, а мой горячий кофе стоит на столе.
  - Что ты хочешь на завтрак? Может, тебе омлет сделать?
  Я целую ее аккуратно в уголок губ, чтобы не стереть помаду.
  - Ничего не нужно. Езжай на работу, а то опоздаешь. Пробка наверняка уже собирается.
  Она кивает, погруженная в свои мысли. Выбрасывает пустую бутылочку и выходит в коридор. Провожаю ее до двери.
  - Ты тоже не опаздывай.
  - Не буду.
  - Я люблю тебя.
  - И я тебя.
  Она уходит, а я пью кофе и собираюсь на работу. От мыслей о том, что придется туда ехать, накатывает грусть.
  ***
  - В двенадцать собрание. - Иногда у меня такое чувство, что Ирочка работает не помощником руководителя, а кладезем полезной информации.
  - Как ее настроение? - киваю на дверь начальницы.
  - Еще не поняла. Придешь с собрания и сам мне расскажешь.
  Я спешу на свое рабочее место. Необходимо доделать отчет, который, скорее всего, от меня потребует Трофимова. С тех пор, как она появилась здесь, мне нет покоя. Проходя по офису, я то и дело ощущаю запах ее цветочных духов. И от этого дрожь прокатывает по телу. Будет ли она сегодня отчитывать меня на глазах у всех? Если да, точно переведусь в другой филиал. Благо, их несколько по городу.
  Собрание прошло на удивление спокойно. Трофимова сделала мне несколько замечаний и сказала кое-что исправить. Не критично. Я выхожу из зала и подмигиваю Ирочке, сигнализируя, что все в порядке.
  Сажусь в кресло и пишу Оксане сообщение: 'Купить что-нибудь в магазине?' Она отвечает: 'Не надо, все есть'. Я снова пишу ей: 'Ладно, тогда до встречи дома', а она шлет мне смайлик 'сердце'.
  До конца рабочего дня дорабатываю отчет, а потом еду домой. Из холодильника достаю ужин, который надо только разогреть. Позднее приезжает Оксана, переодевается в домашнюю майку и шорты, а я ничего не могу с собой поделать и, прерывая ее прием пищи, несу в кровать.
  ***
  Сегодня снова очередное собрание. Я в спешке подготавливаю документы, понимая, что не успеваю.
  'Ты как?' - приходит сообщение от Оксаны. 'Нормально', - отвечаю ей и снова ныряю в цифры. Ненадолго. Очередное сообщение удивительным образом успокаивает и даже заставляет улыбнуться: 'Я люблю тебя'. Пишу: 'И я тебя'.
  Я спокоен. Начальница ругает меня за то, что я не все сделал. Я же спокоен. Дослушиваю ее, киваю и убеждаюсь в необходимости перевестись. Дальше так не может продолжаться. Я смотрю на Трофимову и чувствую, как внутри разливается желание. Я представляю, как снимаю с плеч приталенный жакет, как расстегиваю мелкие пуговицы на ее блузке. Одну за другой...
  Наконец-то все заканчивается. Иду на свое место и беру в руки телефон. 'Перевожусь'. Оксана отвечает почти сразу: 'Правильно. Все будет хорошо. Я люблю тебя'. Отвечаю 'И я тебя'.
  Еду домой с мыслями о том, как сильно изменился офис, когда пришла Трофимова.
  Вечер проходит в тишине и уюте, который я так ценю дома.
  - Слава... - Оксана обнимает меня со спины и одновременно выводит пальцем на груди замысловатые узоры. Не могу выдержать. Ее голос выводит меня из себя, а запах духов преследует повсюду. Поворачиваюсь и впиваюсь в ее губы жестким поцелуем, позволяя себе и ей забыться.
  ***
  - Я говорила, что ваш перевод необходим, Вячеслав Евгеньевич, - Трофимова сидит за столом и внимательно смотрит на меня. Я кладу перед ней бумагу, на которой она ставит свою подпись.
  Пока она по телефону просит Ирочку подготовить приказ, я разглядываю уже бывшую начальницу. Я представляю, как моя рука скользит по ее бедру, задирая платье, как провожу по краю ажурных чулок и гладкой теплой коже...
  Она кладет телефон, поднимает на меня глаза, и я понимаю, что выдал себя. Ее взгляд горит. Начальница встает со стула, я подхожу к ней максимально близко, целую глубоко и жадно, забывая про помаду.
  - Слава... Я люблю тебя...
  - И я тебя...
  Закрываю дверь с табличкой 'Генеральный директор Трофимова Оксана Сергеевна' с обратной стороны и возвращаюсь на свое рабочее место. Мне еще нужно собрать вещи и заехать в магазин за вином. Вечером с Оксаной отмечаем мой перевод.
  Прятки
  Его появление не изменило в ее жизни ничего. Она по-прежнему двигалась в замкнутом круге между работой и домом, с редкими выпадениями в виде походов в развлекательные центры с детьми. Но внутренний покой был утерян.
  Его появление изменило в ее жизни все. Она по-прежнему была замужем и, как и раньше, встречала мужа с работы легким поцелуем, кормила ужином, а ночью не отказывала в близости. Только мыслями и чувствами в такие моменты была где-то далеко.
  Его появление не осталось незамеченным. Он возник обычным осенним днем, когда небо было затянуто серыми тяжелыми тучами, а лужи на асфальте отражали их и ждали, когда смогут наполниться новыми каплями дождя. А пока лишь приходилось пропитывать влагой чужие ботинки и сапоги, цепляться за подошву, чтобы после осесть мокрыми пятнами на полу, замереть. Те заинтересованные взгляды, что он ловил, шепот за спиной не вызывали в нем никакой реакции. Он не пытался казаться значимее, чем был, хоть и пришел на место руководителя. Он не смотрел на других снисходительно и не улыбался, приветствуя свой новый коллектив. Только ее выделил сразу. Задерживал взгляд на ней, будто его чем-то удивляли обычная внешность, строгий костюм или кактус на столе. Хмурился, отводил глаза, чтобы спустя какое-то время снова посмотреть в ее сторону.
  Ее реакция на нового руководителя была спокойной. Ничего страшного. В жизни ведь должно что-то меняться. Если не это, то другое. Возможно.
  Ее реакция никак не отражалась на лице, не вырывалась словами, лишь пожатие плеч становилось ее ответом на чужие разговоры, а в голове - мысли о том, что надо купить.
  Ее реакция задела его. Он видел, что она лишь прячет от него и от себя то, что нельзя чувствовать так сильно и так сразу. Скрывает от окружающих людей, что ей не все равно. Далеко не все равно.
  Ее реакция не должна быть такой. Она старалась не откликаться, утонуть в рутине каждодневных дел, круговороте привычных действий. Она пыталась не представлять его лицо, не замирать, услышав его голос. Бежала от этого. Очень сильно боялась.
  Их общение носило только деловой характер: обсуждение договоров, цен, расчетов, планируемой себестоимости продукции и прочего.
  Их общение вне офиса не могло кому-то навредить. Он пытался убедить ее в этом, но натыкался на стену отчуждения. Крепкую и неприступную, построенную из камней недоверия, скрепленных ее фобиями и разбегающимися по офису слухами о возможном романе.
  Их общение не должно переходить рамки. Это ни к чему. Это принесет боль всем - ей, ему, ее мужу и ее детям.
  Их общение должно перерасти во что-то большее. То, во что он перестал верить.
  Их общение не должно так сильно влиять на ее жизнь. Она не должна желать его, урывать маленькими крупицами, запоминать почти каждую фразу.
  Их общение с каждым днем делало его уверенность крепче. Хотелось показать ей любимые места, угостить в любимом ресторане, пригласить на премьеру нового спектакля, погулять в парке - вдыхать запах влажной земли, упавших листьев, чего-то неясного и хрупкого, смешанного с прозрачным воздухом.
  Их общение заставляло ее пальцы мелко подрагивать и приходилось сжимать их в кулаки. Стискивать зубы, чтобы не закричать. Закрывать глаза, не давая слезам скатиться по щеке. Прятать себя. Прятать свои чувства и мысли. Закрываться от него. Ведь нет веры в сказки. Разбилось о быт и время то, что раньше согревало душу, а теперь только тлеет угольками на огромном пепелище. И новый костер невозможен. Он убьет ее.
  Их общение не двигалось с места, и это бесило. Хотелось засыпать и просыпаться вместе. Жить вместе. Хотелось узнать ее детей. Стать им близким другом. Хотелось прийти к ней домой и поговорить с ее мужем. Сказать: хватит пряток. Мне нужна она, а ей нужен я.
  Их общение прервалось, когда она положила заявление об уходе по собственному желанию и даже не взглянула на него. И ему только и осталось, что сказать 'Прощай'. Если у нее нет сил бороться, если ей хочется всю жизнь бояться, то у него нет шансов.
  ***
  Его появление на пороге не стало сюрпризом. Она ждала.
  Его появление и вопрос 'Можно войти?' заставили шагнуть назад, пропуская гостя.
  Его появление вызвало интерес у детей. Они вышли из своей комнаты, чтобы поздороваться с незнакомцем, пугливо посмотреть ему в глаза, а спустя десять минут смеяться над его историями, запивая торт чаем.
  Его появление доставило ей дискомфорт. Он казался слишком неуместным в ее маленькой кухне. Такой близкий. Домашний.
  Его появление не прошло бесследно. Разговор закончился поцелуем с привкусом клубники. Снег за окном стал его единственным свидетелем.
  Ее реакция - волнение. Слишком тяжело дались развод, раздел имущества, переезд, разговоры с детьми.
  Реакция ее тела была чересчур яркой. Она боялась, что разлетевшись на атомы, не сможет собрать себя снова.
  Ее реакция на его слова о том, что он больше не отпустит, не даст ей уйти, называется улыбкой.
  Ее реакция на то, как солнечный лучик касается проступившей щетины, обезоруживает. Хочется запечатлеть ее в своей памяти. Навсегда запомнить первое утро вдвоем.
  Ее реакция на часы близка к панике. Она подхватывает халат и торопится в кухню, чтобы приготовить завтрак детям и своему новому мужчине.
  Ее реакция на то, что хлопнула входная дверь - разбитая чашка.
  Ее реакция на раздавшийся звонок и то, что на пороге стоит он, а в руках коробка маленьких пирожных и пакет со свежей выпечкой к завтраку - слезы счастья.
  Их общение прерывается появлением в кухне детей. Суета будничного утра смешивается с запахом кофе, ванили и смущения.
  Их общение грозит возвращением в спальню, но заканчивается обещанием новой встречи и очередным поцелуем у подъезда.
  Их общение длится уже три года, из которых два они женаты.
  Их общение прерывается на несколько часов, когда она находится в родильной комнате.
  Их общение не требует слов, когда он держит на руках сына, а двое их старших детей стоят рядом с мамой и пытаются разглядеть маленькое существо, завернутое в одеяльце.
  Их общение могло закончиться ничем, если бы кто-то не перестал играть в прятки.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"