Увидав впереди Геркулеса столбы,
Развернул я оглобли - капризный и юный -
От приюта для трудных подростков судьбы
Сорванец с переулка Парижской Коммуны.
Я внимал Одиссеем руладам сирен,
Словно Гугель они обещали всезнайство,
Изгибали назад птичьи кости колен:
Хохотал в луноходе бурлак, забыв рабство.
Я свидетель зелёных снегов. Изо льда
Возникала Изольда и льнула к Тристану.
Между ними плыла рыба-меч. Никогда
Не служил в легионе Картуш иностранном.
Распустившихся лотосов в устье реки
Розоватые блики на глади колебля,
Крокодилов дозорных всплывали буйки,
В рябь звезду размывая на шлеме констебля.
Черепаха морская пустилась в бега,
Отказавшись служить багажа почтальоном,
В мире пёстрых ларцов и шкатулок слуга
Фигаро доставляет записки влюблённым.
Я во власти течений, гоним как маньяк,
От морских черепах к орхидеям болотным,
Пикника на обочине праздный рюкзак
Оставляют кипучие водовороты.
Завалился палаткой у Дятлова свод,
Подкрепились командой Голландца отарки;
Отыскал в лабиринте утесов проход
Штурман, помесь Эйнштейна и с пастушьей овчаркой.
Увлекательный мир парусов журавлём
Венценосным признал меня. Я был в зените:
Я шокировал подиум нижним бельём,
Заглушал Кабалье, рёвом как истребитель.
На ковре-самолете Хоттабыч паря,
Разговаривал с мантой, служившей ладонью,
Поднимавшей в небесный амбар снегиря,
И лазурь заливала глаза белладонной.
Бил бутылки с шампанским Бискайский залив
О борта свежевыкрашенных броненосцев,
И меня, как Дюймовочку, в рай вознесли
Стрелы кранов портовых - жуков-рогоносцев.
Эта новость визжала, взорвав интернет:
Шар бильярдный во рту - диверсант астролябий,
Челубея чалмой задушил Пересвет,
Взял восхода Антареса штангу Ослябя.
Император гнушался маразма могил,
В пасти рыбы найдя триумфатора завтрак,
По волнам я катился, как папамобиль,
И дарил индульгенции плезиозаврам.
Сумасшедшая буря устроила тир,
С неба в моря мишень шля милльон камикадзе,
И я видел, как в яме звериной Шекспир
От летящих камней успевал уклоняться.
Я - дверей Маракотовой бездны шарнир,
Океанов стиральной машины угонщик,
Протащив через клокот бурунов шальных,
Вывел с флага Ямато пятно брачной ночи.
Я, летевший зигзагом сухого листа,
Целаканта сравнивший с хлыстом катакомбным,
А акулу со ржавым каркасом моста,
Жил в змеином яйце возраставшего тромба!
Я умел отличить от прилива отлив,
Как быка от медведя на фондовой бирже,
На рога матадора поднявший, бодлив,
Снявший с мели кита, вечный грузчик без грыжи.
Поднималось на цыпочки, клянча конверт
У Луны почтальонши, влюбленное море,
Та в ответ: попляши! И пошла круговерть:
Пьяный дервиш Мальстрём завивается в штопор.
Исполинские волны вздымали меня,
И я полз как улитка на пик Фудзиямы:
Обнажала волна храм и лавки менял,
Ниндзя прыгал во внутренность универсама.
Я барьерный взял риф сумасшедшей овцой,
Пастуха деклассировав Дерзостью Духа,
Мой в полёте живот ядовитой иглой
Не дано оцарапать шару иглобрюха.
Я летел как снаряд на Луну. Я рыдал
Троглодитом в воронках её псориаза.
В донце пепельницы - Мона Лизы овал!
Челюсть катапультировалась у сарказма!
Пусть увидит раввин, как подводный вулкан
В молоке его матери варит козлёнка,
С горя пьёт, на лодыжке с ядром, капитан
На затопленной станции "Мир" самогонку!
Рэкетир, куй железо, пока Горбачёв!
Я сквозь айсберг прошел, как утюг сквозь банкира!
Под каким из наперстков сегодня мой чёлн
Угадать не сумеет пушкарь канониров!
Если снятся химерам с Нотр-Дам-де-Пари
Буржуа, как андроидам электроовцы,
Если в спрутах морских козаностра внутри,
То не дрейфь, Марианская падь, я - Дубровский.
В окруженьи дельфинов я плыл - Мастодонт
В гурьбе юных слонов. На последних гастролях
Паруса я раскрою, как фокусник зонт,
И сотрусь как узор на рабочих мозолях.
Лейтесь слёзы мои, - полицейский сказал -
Фомальгаут нас примет в объятья благие!
Отказавшись от Хиджры, последний финвал
Встретит смерть на Земле, не сдержав ностальгии.