Ашадро вынул из-за пазухи газету и развернул. Бережно, чтобы не порвать. Не порвать, то есть, еще больше - кое-где обтрепанные сгибы уже разошлись. Это была старая газета, дата в верхнем углу уводила Ашадро далеко, далеко в прошлое. Во времена, когда он еще не слышал о Черной Айсенской и ее казематах. Но что сделано - то сделано, и в казематы он попал неспроста.
Может быть, стоило тогда обойтись с тем типом полегче, думал иногда он. Может, и стоило, но на самом деле-то нет. Каждый раз, придя к этому выводу, Ашадро испытывал ни с чем не сравнимое удовлетворение. Да, он поступил не по закону, но он был, тем не менее, прав. И словно в подтверждение этого, в обход несовершенных правил людских, в сетях которых все мы живем, весной объявили амнистию. Так Ашадро, всего три года проведя в Айсенской тюрьме, попал на свободу.
Время в заключении изменило его. И внутри, и снаружи. Раньше полноватый, он теперь весь словно бы высох, и прежняя одежда висела на нем, хлопая на ветру. К счастью, на платформе, от которой он с тощим узлом вещей отъезжал этим утром, стоять пришлось недолго. Внутри же вагона ветра не было, и тяжелые капли дождя тщетно стучали по стеклам, пытаясь пробиться сквозь. Отведя от них взгляд, Ашадро вновь нацелил его на газету.
Заметку на третьей странице он знал наизусть. Заучивал, впрочем, долго. Даже помня, о чем там написано, поначалу каждый раз заново складывал буквы в слова. Не считал он себя никогда любителем посидеть над книгой, но уж больно много времени у него завелось. Очень, очень много времени и одна новая в ту пору еще газета. Рано или поздно он все равно взялся бы за нее.
Передовица не заинтересовала тогда Ашадро, как и новости, и некрологи чужого города. В них слишком много насовано было сложных слов. Зато третья страница, на которой размещали рекламу, оказалась и проще, и понятней. Проглядев картинки о новом чудодейственном мыле, о Лейзеровских бритвах и паровой сушилке, он спустился, наконец, к тексту в двойной рамке. Тот лишен был всяких картинок, которые позволили бы угадать смысл. Это и расстроило Ашадро, и подцепило его на крючок. Так что он сделал над собой усилие и начал читать.
Закончив - принялся по новой.
И вот теперь, скользя глазами по знакомым буквам в стотысячный раз, чувствовал и то же самое, что тогда, и другое. Недоверие оставило Ашадро, вытекло год за годом, но, вытекая, привело вместо себя кое-что еще. Хорошая, черт побери, была ведь идея, думал он. Интересно, что сталось с ней. Почему бы не выгореть дельцу? Выгорело наверняка. Теперь там, верно, все ровно так, как писал в своем объявлении человек по имени Хори Моц.
А писал тот о многом. Об улицах, чистых и прямых, о домах, которые можно строить всем вместе, и о земле, черной, благодатной земле, которая сделает каждого равным. Одному такой план не поднять, и Моц звал с собой всех, кто хотел бы попробовать тоже. Звал, уплатив за рекламное место в лучшей из местных газет, звал основать поселение, Светлый Оплот. И, хоть к раздаче Ашадро давно опоздал, увидеть, что из этого вышло, был должен.
Он перечитал заметку еще раз - теперь буквы складывались легко. Теперь он запросто мог бы прочесть всю газету от начала и до конца. Но этого он не хотел. Утомленный долгим переходом, Ашадро оперся головой о стену вагона и скоро уснул. Путь предстоял ему неблизкий, две ночи, два дня, а потом еще пешком. Хори Моц не стал рисовать карту, но описание маршрута дал. Да и сложно ли отыскать реку? Интересно, думал Ашадро, интересно, что же встретит меня там. Любопытство заставляло его сжимать измозоленные пальцы, щурить темные, с пожелтевшим белком, глаза. Он должен был увидеть, чем все закончилось.
Он и увидел. Проделав все те мили от станции через лесные дороги и в глушь, выбрел под вечер третьего дня к излучине реки. Той самой, о которой говорилось в инструкции. Земля, черная и благодатная, лежала под его ногами, как Хори Моц и сулил. Эта земля много могла принять и щедро вернула бы хлебопашцу.
Но вырубка, которая шла по краю леса, уже заросла. Дома, недостроенные, вздымались то тут, то там из травы. И, конечно, между ними тянулась улица, прямая и широкая улица, полная луж с дождевой водой. Улица, пустая сейчас совершенно.
Люди, которые собрались здесь, чтобы возвести Светлый Оплот, вместе ужиться, увы, не смогли.
Или, быть может, их выкосило поветрие? Но нет, ни одной могилы вокруг не нашлось.
Ашадро собрал сухих дров для костра, сложил их, а после сел рядом, с подветренной стороны. Достал из-за пазухи газету, просунул между ветвей и поджег. Скоро огонь заплясал на его осунувшемся лице. Живой, вечный огонь.
- Экая жалость, - посетовал Ашадро, не мстительно, но и не грустно, и поднес руки к теплу.