- Знаешь, я был у него в гостях, - огорошил он меня.
- У кого, у Бога? - оторопел я.
- Нет, - Сергей улыбнулся, - у Марлона Брандо, - даже не в гостях, а как бы тебе объяснить попонятнее, - на секунду он задумался, - я был рядом с ним, даже не рядом, а в нём самом. Подслушивал его мысли. Я могу это делать, ведь теперешняя моя жизнь не совсем такая, как у других. И знаешь, мысли Брандо не были столь уж безмятежными и счастливыми, как ты думаешь. Обыкновенному человеку, а Марлон Брандо тоже был совсем обыкновенным, трудно долго пребывать в состоянии счастья. Психика этого не выносит. Когда он переехал сюда и женился на молодой аборигенке, ему казалось, что этот рай - в душе и в природе, продлиться вечно. Но люди не умеют беречь своё счастье. Меньше чем через год Брандо запил, стал буянить, даже поколачивал свою юную возлюбленную. Мысли его путались в пьяном угаре. То ему снова хотелось сниматься в кино, то выпить, а то и пожрать. К концу жизни он разъелся до ста сорока килограммов и стал просто невыносим, хотя брызги волн, долетавшие до окон его дома, были всё те же. Теперь Брандо с нами нет, он умер несколько лет назад, смею надеяться, успокоенным.
На его острове, как и на твоём любимом атолле Факарава, я долго задерживаться не стал, - продолжил Сергей, - однообразие всегда прискучивает, захотелось общения. Я перебрался на Райатеа, священный остров племён Маохи, первых жителей Полинезии...
- Может Маори? - перебил я его, думая, что Сергей оговорился.
- Маори перебрались отсюда в Новую Зеландию почти тысячу лет назад, - уточнил он, - а оставшиеся здесь аборигены называют себя Маохи.
Там, на Райатеа, я подружился с местным вождём арием, уже достаточно осовремененным. Вождь был женат на француженке, и у них была прелестная юная дочь Надин. Он приютил меня, и я какое-то время жил в его доме. Мы с ним путешествовали по острову, сплавлялись по реке через джунгли, купались в водопаде, ныряли с аквалангом в заливе Фаароа. Он научил меня ловить рыбу старинным индейским способом при помощи каменной ловушки. Когда-нибудь я тебе покажу, как это делается. Ты ведь хорошо ныряешь!? А это увлекательное занятие.
Так вот, однажды, на досуге, вождь поведал мне одну интересную историю о своём народе. На горе Темехари растёт удивительный белый цветок, Тиаре Апетаки, напоминающий женскую ладонь. На рассвете, распускаясь, он издаёт потрескивающий звук. Местные жители, чтобы услышать его, забираются с вечера на гору и ночуют там. А утром наблюдают, как цветок распускается, и слушают его таинственный треск. Он напоминает им об их былом величии и о легенде, гласящей о том, что когда-то люди Маохи умели летать. Они летали без крыльев, одной только силой мысли. После проведённого обряда на горе Темехари с утренним созерцанием распускающихся белых цветов, а потом после медитации, проведённой предком моего друга-вождя, верховным жрецом опунуи, люди могли перемещаться по воздуху, как птицы. Они могли даже перелетать с острова на остров.
Сергей внимательно посмотрел на меня и перевёл дыхание.
- Мне понравилась эта легенда, - продолжил он, - больше того я в неё поверил, потому что обычная версия об аборигенах - мореплавотелях, заселивших когда-то архипелаг, катаясь на утлых судёнышках, казалась мне менее убедительной. Вождь рассказал ещё, что ему самому полетать уже не довелось, но что он лично общался с теми, кто видел и помнил полёты своих предков наяву. Теперь люди Маохи обо всём забыли и больше не умеют летать. Остался только этот обряд с посещением горы и слушаньем удивительных звуков. Каждый житель племени должен хотя бы раз в жизни подняться на эту гору и послушать таинственный треск Тиаре Апетаки. Кстати, цветок этот не поддаётся трансплантации и больше нигде не растёт, кроме острова Райатеа. Вожди других островов многое бы отдали за пересаженный на их землю священный цветок. Я думал об этом на досуге, когда мне уже наскучило общество цивилизованного вождя, да и сам он стал замечать, что его единственная дочь не равнодушна ко мне. Поэтому я уехал с этого чудесного острова, хотя прожил на нём заметно дольше, чем на Факараве, не менее года, может и больше. С календарём я теперь не сверяюсь, а смены времён года тут не бывает.
Теперь я живу на Таити, главном острове архипелага. И знаешь, цветы Апетаки, которые я нечаянно захватил с собой, прижились на этой горе. Там, наверху, куда мы идём, есть несколько таких кустов. Местный вождь, которому об этом доложили, пожелал наградить меня, и выстроил мне на вершине отличное жильё. По закону вся земля тут принадлежит ему, ещё по указу Королевы Помаре IV, основательницы Папеэте. Так что живу я не в палатке и не в шалаше, как ты мог подумать, а в приличных условиях. Правда, на первых порах, мне здорово здесь мешали местные жители, которые, узнав про цветы, потянулись на гору слушать их таинственный треск. Многие приезжали сюда на машинах и не только потомки индейцев, которым по статусу полагается совершать таинство, сюда хлынули все подряд: итальянцы, французы, немцы. Пришлось цветы срочно выкопать и пересадить на соседнюю гору в десяти километрах отсюда. Как ни странно, они прижились и там. Поэтому здесь теперь у меня тишина и покой, а все страждущие ездят молиться на соседнюю гору. Пару клумб с цветами я всё же оставил и спрятал их недалеко от дома. Так что мы с тобой ещё послушаем их таинственный треск.
Сергей замолчал и посмотрел на заходящее солнце.
- Наверное, нам пора, - произнёс он задумчиво, - солнце скоро зайдёт, да и заждались нас там. Хлебнёшь на дорожку?
Я взял бутылку, прополоскал рот и немного проглотил, как это делают спортсмены на ринге в перерыве между раундами. Сейчас я снова почувствовал себя бойцом. Хандра последних месяцев начала улетучиваться, а на её место пришла уверенность. Я это почувствовал ещё в аэропорту.
- Вперёд! - скомандовал Сергей, и мы размашисто зашагали к вершине.
Я хотел спросить его о сюрпризе, и о тех, кто нас ждёт, но опять не решился. Если там кого-то и ждут, то точно не меня. Я ведь познакомился с Сергеем всего полдня назад. Не мог же он заранее знать про моё будущее.
Хотя какое мне дело, ждут меня на горе или нет. Моё дело шагать и ни о чём не думать. Осталось чуть-чуть, и скоро всё само собой прояснится. Вершина уже почти рядом, вон она поблёскивает на солнце. Я, наконец, оторвал свой взор от Серёжиных ботинок и решил посмотреть, что это там блестит. Когда я вгляделся, вздох изумления вырвался из моей груди:
- Ва-а-а-у, - произнёс я.
На вершине горы среди пальм и тропических деревьев высился огромный особняк. Мне сначала показалось, что он ослепительно белый и сделан из мрамора, но особняк оказался из светлых пород дерева. Он ярко сиял на солнце, отражая его заходящие лучи. Это был настоящий дворец с четырьмя колоннами и стеклянным куполом вместо крыши. Через прозрачное стекло купола я заметил внутри предмет, здорово смахивающий на пушку.
'Телескоп', - догадался я. Но ещё более я был поражён тому, что на открытой веранде нас встречали две очаровательные девчонки, обе в легких платьицах и белых босоножках, обе стройные, симпатичные, у одной волосы тёмные, а у другой русые. И у той, что светлей, черты лица наши, славянские, и грудь у неё повыше, а если точнее, побольше, чем у шатенки.
- Bon jour, bon jour. Salut. Comment ca va (бон жур, бон жур, салю, комман са ва), - защебетали они. Я расплылся в дурацкой улыбке.
- Bon soir (бон суар), - произнёс я, обнаруживая свои познания во французском языке.
Все засмеялись, и мы гурьбой направились в дом.
- Всё будет нормально, - шепнул мне Сергей, - вот увидишь. Ещё я позавидую.
'А эти, которые ждут, ничего, - подумал я, - очень даже ничего'.
Глава III
На следующий день.
Путешествие первое.
'Творить как Бог, может только Бог.
Природа творит, как умеет'.
Мы подошли с ним к краю обрыва. Здесь скала уходила вниз почти отвесно, и до воды было не менее двухсот метров. Под ногами шуршали мелкие камешки, выскакивали из-под подошвы ботинок и срывались в бездну. Я всегда боялся высоты, а потому машинально осмотрелся, за что бы ухватиться, если вдруг потеряю равновесие. Но вокруг, кроме высохших кустов, ничего не было. На горизонте, где тёмная синева моря сливалась с прозрачной лазурью неба, плыло одинокое белое облачко, своей формой напоминавшее летающую тарелку. Почему-то это НЛОошное облачко ещё больше укрепило меня в реальности происходящего.
- Не бойся, - напутствовал меня Сергей, - ничего не изменится. Твоё тело и твой разум останутся по-прежнему здесь. По-прежнему ты будешь вести со мной беседы, любоваться видом Тихого океана, украдкой наблюдать за красавицей Элен, но твоё Божественное Я, твоя светлая неисчезаемая сущность отправится сейчас в незабываемое путешествие. Ты побываешь в таких местах, где никто до тебя не был, ты увидишь жизнь такой, какой никто на Земле не увидит и поучаствуешь в событиях, по сравнению с которыми померкнут все видения твоих кошмарных снов. Но ты не удивляйся, это не сверхъестественные видения, это всё твои прожитые когда-то жизни, которые ты теперь обретёшь снова.
Вперёд, Петруха, навстречу Судьбе! Ничего не бойся! Скоро ты сам станешь Созидающим.
Он с волнением пожал мою руку и неожиданно резко толкнул меня к краю обрыва. Я еле успел ухватиться за торчавший из земли сухой куст. Но прежде чем обидеться на него, произнести слова упрёка, я вдруг почувствовал, что нечто во мне продолжило движение. Оно отделилось от меня и полетело сначала над деревьями, потом над скалами, а затем над океаном. Радость наполнила меня до краёв, и я проснулся...
...Я проснулась. Но чувство было такое, что я не спала, что меня вообще до этого не было, что я впервые появляюсь на свет.
Голубое овальное Солнце вставало над горизонтом. Океан успокаивался после ночной бури. Это было не наше маленькое жёлтое Солнышко и не наш тихий Тихий океан. Из-за горизонта в сиреневом небе поднимался огромный голубой великан. Он озарял пепельно-синим светом последние бурлящие валы, катившие к берегу и разбивавшиеся о подножие невысокого холма. Этот холм из белого песка являлся перешейком, своего рода дамбой, отделявшей океан от зелёной равнины. Наступала пора цветения живых существ. Первые лепестки лопнувших бутонов потянулись навстречу восходящей звезде. Они стремились поскорее распуститься, чтобы предстать во всей красе друг перед другом, не преминув при этом похвастать своим новым роскошным нарядом. Но главное, они желали выполнить своё предназначение, напоить душистым нектаром любимых насекомых. Те стайками кружились вокруг и, услышав призывный клич очередного лопнувшего бутона, моментально бросались в его сладкие объятия.
Жизнь на равнине планеты Вид текла в полной гармонии вот уже пять миллионов лет. Одна беда, равнина находилась ниже уровня океана, да и голубые звёзды долго не светят. Они взрываются вспышками Сверхновых, озаряя Вселенную и испепеляя всё на своём пути.
Океан вздохнул ещё раз, прежде чем окончательно успокоиться, и последняя мощная волна ударилась о песчаный холм. Послышался странный звук, скорее треск. Это раскололся огромный валун, лежавший у основания плотины. Он лежал здесь давно, многие тысячи, а может миллионы лет. С тех пор, когда Голубое Солнце было ещё совсем молодым, и были молоды и горячи его зарождавшиеся мысли. Волны подмыли и подточили камень. Он уже давно держался из последних сил. Сегодня был не его день. Сегодня он достойно умер, и смерть его дала толчок к зарождению новой жизни...
...Моей жизни...
Последняя волна не успела откатиться, и грозные валы океана хлынули в прореху расколовшегося камня. Дамба стала оседать, отдавая своё тело-песок победителю, а вода, весело журча, побежала в долину. Насекомые взвизгнули и взлетели с живых бутонов, навсегда расставаясь с любимыми. Многие не успели, умерли в сладких объятиях. Но белый песок уже начал покрывать траву и лепестки цветов толстым слоем, выравнивая дно будущей Голубой Лагуны. Ещё долго потом живые цветы, прежде чем умереть окончательно, сжимали в объятиях своих мёртвых возлюбленных.
Через полчаса всё было кончено.
Через полчаса всё только началось.
Я открыла глаза и, ещё ничего не понимая, почувствовала тепло. Это было первое, что я осознала. Оно радостной истомой наполняло моё естество. Тепло во мне и тепло вокруг. Как мне не хватало его в моей предыдущей жизни.
01.06.2016 10:50
Продолжение здесь: http://samlib.ru/editors/r/reshetnew_w_s/sozidajaboga4.shtml