- Говорят, что там лучше, чем здесь, но оттуда пока ещё никто не звонил...
Реплика из передачи Владимира Соловьёва 'Поединок' от 26.01.2017г.
Сегодня я катался на лыжах. Я давно уже этого не делал, лет пять, наверное. Но этой зимой снега навалило, как в былые времена, и я не удержался, достал из кладовой мои старенькие лыжи, натёр их мазью и решил вспомнить молодость. Я прислонил их к стене в прихожей, чтобы они получше пропитались, а сам пошёл взглянуть в окно, как там дела обстоят на улице. Тусклое январское солнце, показавшееся из-за горизонта, едва посеребрило верхушки метровых сугробов. Их намело за одну ночь, и они были совершенно нетронутыми.
- Красотища, - обрадовался я и, сгорая от нетерпения, побежал обратно в прихожую. Мне вдруг захотелось поскорее оказаться на улице, пройтись по нетронутому снегу, протоптать в нём лыжню, а потом ощутить, как белые рассыпчатые комья насыплются мне в ботинки и будут там таять, пощипывая ступни, а мне будет всё равно. Я взберусь на самую высокую горку и стремительно с неё скачусь. Я, конечно же, не упаду, потому что знаю, сегодня всё будет точно так же, как в моём далёком детстве.
Прокручивая в голове эти мысли, я натянул цветастый свитер, связанный когда-то для меня моей женой, когда мы ещё жили с ней на Крайнем Севере, и тёплое спортивное трико. Потом надел лыжные ботинки и вышел на улицу. Машин в этот утренний час почти не было, прохожие, попадавшиеся мне навстречу, были все как один на лыжах. Раскрасневшиеся от мороза их лица светились улыбками. Я им тоже улыбнулся, затем пристегнул лыжи к ботинкам и покатил в городской парк. Почти с места я набрал приличную скорость и, чем дальше бежал, тем легче мне это было делать. Потом мне вообще показалось, что это не я качусь, а лыжи сами несут меня. Снежинки, падавшие на моё лицо, на нём не таяли, они были тёплыми и мягкими, словно сделанными из пуха.
- Как в детстве, - обрадовался я, - тогда тоже не было холодного снега, и даже когда он набирался в рукава по самые локти и обжигал запястья, то и тогда он казался тёплым.
В парке я сразу наткнулся на Борю Мучкина. Он бежал, а, скорее, летел по накатанной лыжне коньковым ходом.
Боря мой лучший друг с институтских времён, и мы с ним до сих пор - не разлей вода, но в отличие от меня, он лыжник со стажем. Ещё в девятом классе он выполнил норматив кандидата в мастера спорта по лыжным гонкам. Любой серьёзный спортсмен знает, что это такое. Одет он был в яркий спортивный костюм с номерком 032 на груди.
- Как на крутой тачке, - подумал я, - на лексусы обычно такие ставят.
Сейчас моему другу далеко за полтинник, впрочем, как и мне, а он по-прежнему бегает полтинник (такой вот каламбур) и занимает на городских соревнованиях призовые места. Следом за ним осторожно ступал по снегу Саша Рудой, наш одногруппник. С ним мы когда-то жили в одной комнате в общежитии и спали на соседних койках. Сколько себя помню, но на лыжи Саша не вставал никогда.
- Чего только под старость не бывает, - удивился я, - кто спивается, а кто спортсменом становится.
Одет мой бывший одногруппник был в цветастый свитер и чёрные треники, в точности, как я, и как большинство лыжников вокруг.
- Вырядились все сегодня одинаково, словно в былые времена, - подумал я, - один Боря не следует общему примеру, но он и раньше этого не делал, всегда выделялся среди всех. Девчонки из-за этого на него западали.
Поравнявшись со мной, мой друг остановился и пропустил вперёд Сашу.
Тот поприветствовал нас лыжными палками и продолжил путь, а я подошёл к Боре и поздоровался с ним за руку.
- Привет, дружище, - сказал я ему, - сегодня интересный день выдался, морозный и тёплый одновременно. Ты без перчаток, я тоже, и выпускники мне попадаются навстречу, кого я уже сто лет не видел. Теперь буду почаще выбираться на природу.
- 'Мороз и солнце, день чудесный', - продекламировал Боря и, взмахнув палками, полетел по лыжне дальше. Через мгновение его яркий силуэт скрылся за деревьями. Пока я вспоминал следующую пушкинскую строку, в кармане моих треников зазвонил телефон.
- Алло? - закричал я весело в трубку, пытаясь сообразить, кому это я понадобился в столь ранний час.
- Привет, Виктор Сергеевич, - раздалось у самого моего уха, - как поживаешь?
- Ещё один одногруппник объявился! - обрадовался я.
Слышимость была невероятной, и я сразу понял, кто это звонит. Это был Слава Михалёв, наш институтский староста. Когда-то он здорово помог мне. На втором курсе я влюбился без памяти в одну девчонку, раз и навсегда, как мне тогда казалось. Но она не оценила моих пылких чувств и через полгода меня бросила. А я не смог достойно пережить потерю, начал выпивать и курить, пропускать занятия и, как результат, к сессии допущен не был. Встал вопрос о моём отчислении. Вот тут Слава и вмешался.
Сперва он поговорил со мной:
- Что-то ты распустился, Виктор Сергеевич, - строго попенял он мне, величая меня по имени отчеству, - жалеешь себя, наверное, обиженным считаешь. Ты это дело брось, потакать своим слабостям не лучший выход. Не ты первый, не ты последний. Будь мужиком!
Потом он выступил в мою защиту на факультетском собрании и поручился за меня. Что-то разглядел он тогда во мне такое, чего другие не заметили. Он был постарше нас, поступил в институт после техникума и службы во флоте, а потому руководство факультета прислушалось к его просьбе и назначило мне испытательный срок.
С высоты теперешних лет я понимаю, что если бы не Слава, институт я вряд ли бы закончил, и как сложилась бы моя дальнейшая судьба - неизвестно. Но мне повезло с моим другом и наставником. После памятного собрания по утрам Слава приходил в нашу комнату и будил меня, а потом сопровождал до самой аудитории. Я старался его не подводить, ходил на лекции, не пропускал лабораторные занятия, записался в секцию бокса и постепенно выправил положение. К лету я сдал все экзамены на 'хорошо' и 'отлично' и получил стипендию. Роковая любовь со временем забылась и встретилась новая...настоящая. Так в жизни бывает. Сначала нам кажется, что произошла катастрофа, и изменить ничего нельзя...но проходит время, и лет этак через пять оказывается, что это была не катастрофа, а большая удача. Она принесла новую любовь, которая затмила все предыдущие и поставила всё на свои места, а трудности, нам посылаемые, оказались для нашей же пользы...
Институт я благополучно закончил и уехал по распределению на Крайний Север, Слава после пятого курса уехал в Москву и осел там. Он многого добился в жизни: построил дом, вырастил двоих детей - сына и дочь, основал фирму, короче, как мужчина реализовался полностью. И жену он нашёл достойную под стать себе - красавицу и умницу, а ещё верного спутника.
Добившись многого, Слава не зазнался. Мы с Борей частенько бывали у него в гостях в его московском доме. Хлебосольство нашего друга и его жены Аллы не знало границ. Накормленные и обогретые, мы всегда допоздна засиживались у них, устроившись где-нибудь на просторном диване и беседуя по душам далеко за полночь. По-прежнему он звонил мне, и по-прежнему величал меня уважительно, Виктором Сергеевичем, хотя и был старше на целых шесть лет. Так продолжалось долго, пока однажды связь наша с ним не прервалась. Нет, мы не поругались, и Слава никуда не уехал. Дело в том...что он умер два года назад от рака желудка.
И вот сейчас я снова слышал его голос, совсем рядом, такой живой и знакомый.
- Как ты там? - спросил я и запнулся, понимая, к кому и куда обращаюсь..
- Тебе рано знать, - ответил он, засмеявшись, - я вижу, ты на лыжах катаешься, молодец! - похвалил он меня.
- А ему оттуда всё видно, - подумал я, - значит и там есть жизнь. Хорошо, что в последнее время я не делал ничего предосудительного, не врал слишком много и почти не сплетничал...
- Я ни до кого не смог дозвониться, - между тем посетовал он, - только до тебя, - ты не знаешь, почему они трубку не берут?
- Не переживай, - успокоил я его, - со временем и до других дозвонишься.
- Ты так думаешь? - засомневался он, и тут вдруг связь наша с ним прервалась. Я повертел телефон в руках, не решаясь нажать на кнопку вызова, и сунул его обратно в карман.
Следующие два часа я носился по парку, как угорелый, не хуже, чем Боря, но в то же время усталости никакой не испытывал.
- Может, и мне полтинник попробовать, - самодовольно подумал я, - два часа ношусь, и хоть бы хны.
Но что-то мне подсказывало, что не всё так просто. И этот разговор со Славой, и лёгкий бег, и не тающий на лице снег. Что-то подозрительное происходило в мире.
И тут вдруг телефон зазвонил снова, и снова на связи был Слава.
- Нас прервали, - сказал он, - и долго не соединяли, а теперь вот разрешили.
- Кто разрешил?! - подумал я удивлённо, - неужели этот Кто-то существует?
Пока я соображал, что мне ответить, ко мне подкатил мой одноклассник и сосед по парте Витька Гуреев. Он был на коротеньких детских лыжиках и с самодельными палками в руках.
- Давай сюда! - приказал я ему, - дело есть...
Потом отнял телефон от своего уха и дал послушать ему.
- Может быть, ты что-то поймёшь? - подумал я и в этот момент проснулся.
Было раннее утро, в комнате я был один. Я сразу понял, что всё случившееся мне приснилось. Славы давно уже нет, он умер два года назад, а Витьки Гуреева нет уже лет пятнадцать на этом свете. Он погиб на атомной подводной лодке. Но когда я спал, я ведь не знал об этом, и для меня всё было таким реальным.
Я посмотрел на прикроватный столик, на котором лежал мой сотовый, и взял его в руки.
Вот уже несколько дней я ночую дома один, жена остаётся ночевать у своей мамы, которой в последнее время постоянно плохо. Старушке скоро девяносто, три месяца осталось до юбилея, но до него она может не дожить... хотя и очень старается.
На ночь я кладу телефон рядом с собой, чтобы жена не звонила на городской, и мне не пришлось бы ночью вставать и бежать в прихожую. Я посмотрел на экран своего сотового, на котором был высвечен неотвеченный вызов.
- От кого это? - удивился я, - от Славы, или от жены?
Чтобы развеять сомнения, я нажал на клавишу...
09.02.2017г.
P.S. 12.02.2017г
Сегодня с утра мы с Борей ходили в баню. В гардеробной ему выдали номерок с цифрами 032. И это уже был не сон...