Ильин день снова выдался жарким. Как обычно и случается на Ильин день. Воздух дрожал над разогретой землей. В небе грозно собирались тучи. Перед надвигающейся грозой сильнее пахло соснами.
_____________________
На этот раз она не выходила из электрички и не искала, где живет мама Володи Сергеева. Мамы Володи и самого Володи давно нет в живых. И сестры Володи не стало два года тому назад. Но они словно бы до сих пор рядом. Словно бы все предки, кому когда-то принадлежала земля, на которой стоял старый дом, и вот уже лет двадцать восемь как построен на том же месте новый, все предки словно бы охраняют тот участок земли и его обитателей. Островок размеренной спокойной жизни поблизости от непомерно разросшейся суетливой Москвы.
Да, поджимают со всех сторон, напирают: поля, когда-то приносящие урожай, застроены дачами в окружении высоких заборов; в леса тоже не пройти - заборы и там, но что-то оставили и для людей, преобразив бывший тенистый лесочек, заросший черничными кустиками, с грибными летними и осенними полянами, с пахучими летними травами, в современный ухоженный парк с фонарями, ровными дорожками, подстриженными газонами и аттракционами-развлечениями.
Все изменения происходили за последние лет около тридцати и прямо на глазах. Сначала медленно, неторопливо, потом всё быстрее и быстрее, избежать постоянного движения тех жерновов было невозможно.
Происходили "творения рук человеческих", в итоге фактически затмившие Творения Природы с бескрайними полями, сосновыми борами, березовыми рощами, прекрасными полевыми цветами, даже река стала выглядеть по-другому.
Природа человека слишком активная, требуется во всё вмешиваться, подчинять, благоустраивать (там, где для этого хватает средств).
Леса превращаются в парки, обычных туристов и волейболистов - лыжников уже не встретишь. Всё с европейским лоском. У нас не хуже. Только невдомек, что хватает там и не парков, а лесов, полей, озер и рек, нетронутых просторов.
В России тоже хватает, это ближайшее Подмосковье преобразуется в процессе постоянного расширения границ Москвы. Суета проникла и сюда.
Может быть, именно поэтому заборы вокруг домов всё выше и выше? Где-то ведь людям нужно уединиться, найти покой, отдохновение от непрерывных скачек в борьбе за жизнь.
Фанерные домики на дачном поселке, что по соседству, фактически пропали, бесследно, словно их и не было никогда, и низких заборчиков из штакетника тоже не было. А сам дачный поселок обнесли высоким забором с несколькими воротами для проезда внутрь. К каждым воротам приставили охрану, жителям дачного поселка выдали специальные пропуска и ключи от внешних ворот и калиток. Получилось этакое забористое хозяйство - снаружи большой забор, внутри которого много-много заборов, изолирующих каждый отдельный дом. И внутри поселка и в прилегающей деревне расплодившиеся потомки основателей стали судиться-рядиться из-за участков, имущества. Начались такие вот междоусобные войны местного малюсенького значения, но в широких масштабах. Так много перемен произошло именно за последние лет тридцать.
А сосны надо всем этим всё те же.... Они помнят тех, кого уже нет здесь. Бабушка говорила во время наших с ней прогулок по дачному поселку: Нас не станет, а эти сосны останутся. Всё остается людям, другим поколениям. Природа старается для людей.
Да, Природа старается для людей, но человек не всегда задумывается о Природе. На берегу Москвы реки, где мы обычно купаемся, вырубили все столетние, двухсотлетние и совсем молоденькие деревья подчистую. И кустов не оставили. Впадающая в Москву реку когда-то бьющая студеными ключами, быстрая, прозрачная, чистейшая речушка Самынка превратилась в поросшее ряской болотце. И всё это происходило прямо на глазах. Но где-то еще и в нашей местности расчищают, стараются сохранить.
И как прекрасны стихи, случайно попавшиеся на глаза в сети. Вот, к примеру, от жителя Барвихи Валерия Степановича Лаптева, Ода Барвихе (у него называется "Барвиха 2", а в моем представлении - Ода, Песнь):
Как раскрыть, пока не знаю
внеземную красоту,
Здесь люблю я и мечтаю,
и с тобою я расту,
Заплетает в косы туго
и жасмин, сирень и дуб,
И цветы с родного луга,
звуки всех волшебных труб.
Я родился здесь и вырос,
вместе с радугой твоей,
Красота мне и не снилось,
ведь живу я вместе с ней,
По Барвихе я проеду,
полной грудью подышу,
Пару слов скажу соседу
и друзей разворошу,
Звон церковных колоколен
слышен нам издалека,
(Будет Батюшка - доволен
прихожанами пока)
На неписанных узорах вверх,
взлетают купола,
Словно в красочных уборах
их природа нам дала!
А Барвиха так и тянет,
так и дарит свой задор...
То к себе она заманит,
то сама уйдёт в простор!
То заблудиться в тумане
у красавицы реки,
То в ветвях, как на экране,
вдруг распустит лепестки!
А как замечательно он написал про Москву-реку!
Москва - река
Над Москвой рекой рассветы,
радуги в дожде цветут,
Пишут о тебе поэты,
песни о тебе поют.
Храмы звоном привлекают
и к себе людей зовут...
Любят здесь, и здесь мечтают
и с бедой сюда идут!
Здесь певучие закаты...
бывшей шири не узнать,
Хоть я вроде не богатый,
жить здесь просто благодать!
Хороши твои просторы,
и болота, и леса...
И Барвиха, и Раздоры,
и речные чудеса!
Привидения здесь жили,
водяные у пруда,
Где то даже проходили,
заблудившись поезда!
Над Москвой- рекой рассветы,
радуги с дождём цветут
Пишут о тебе поэты,
песни о тебе поют!
А это, похоже, совсем недавнее про соседнюю деревню Раздоры.
Раздоры
Там, где бежит Москва - река,
среди чащоб и стройных сосен
Указом грозного царя
деревня выросла в ту осень.
Стремясь раздоры примирить
Еще не грозный, но всесильный
Решил врагов здесь поселить,
чтобы получить початок мирный.
Всё временное, всё пока,
название тоже не жилое
"Раздоры" - только на века
создал селение такое.
Ведь он не мог предполагать,
что будут здесь шинки, базары....
Заборы до небес взлетать,
междоусобицы, пожары...
И выбивание долгов -
Тех ран навряд ли кто залечит,
И гастербайторов поток
(появятся чужие речи)
"Свобода" встала на пути,
кругом раздоры вместо дружбы,
Что ждёт деревню впереди ....
Наверно то, что ей не нужно!
А вот еще ностальгическое про Барвиху. Автор: Юличъ
Из мест исторических, памятных, "вкусных",
Я помню сарай, пару бочек капустных,
Тиски, плоскогубцы, машину Победа,
Свой велик Орленок и валенки деда.
Ножовку, рубанок, косу, запах сена,
Как сделал кораблик мне дед из полена,
И лужа вдруг стала пиратским заливом,
Я был капитаном промокшим, счастливым.
Потом, после школы, постарше мальчишки,
Из тех, что не любят читать дома книжки,
Бомбили кораблик камнями прицельно,
И парус сломался, и плавал отдельно...
Еще у нас кролики были и куры.
Крутили с чужим петухом шуры-муры,
Неслись то на грядке, то в сеннике старом,
Ворчала бабуля, что кормит их даром.
Участок картошки у речки Самынки,
Сугробы зимой, Новый Год, мандаринки.
Старьевщик с повозкой на кляче усталой,
На тряпки сменял я пугач и шел шалый.
Пистоны пять штук и желанье бабахнуть,
До дома терпел, чтоб на кухне, как жахнуть!
Соседка кастрюлю с плиты уронила,
Ремень, оказалось, великая сила.
Ночная рыбалка на "барском", в запретке,
Червяк, закидушка привязана к ветке,
Поклевка, - и куст пляшет в бешеном танце,
И карп в три кило не сдается упрямцем.
Барвиха - аллеи тенистого парка,
Футбольное поле - на нем всегда "жарко"
Беседки, качели, дуплистые липы,
Все это украли какие-то типы.
У внука, у внучки, поставив заборы,
Они не пойдут за черникой в Раздоры,
И замок старинный закрыт от народа,
Здесь все для богатых и даже СВОБОДА.
Рублевка - диагноз, как лимфосаркома,
Здесь продано все, что мне было знакомо,
Что дорого было мне с детства - в неволе,
Здесь все за забором, обидно до боли.
Давлюсь ностальгией, как теплою водкой,
Иду по посёлку нетвердой походкой,
Цепляюсь за то, что от детства осталось.
И мне удаётся, пусть самую малость.
Отвлеклась я, натаскала чужих стихотворений, но в них всё так, в них души авторов живут, и мне созвучно и понятно, написанное ими....
Началось и у нас.... "лимфосаркома" докатилась и до нас.... до участка, доставшихся от предков со стороны моего отца, бывшими одними из основателей деревни Барвиха. Но заболеванием были поражены не все.... только родной брат с его женой и что-то совершенно непонятное и никак необъяснимое произошло с моей матерью. Да, с той, которая впервые оказалась в Барвихе именно на Ильин день в 1963 году.
Если про брата более-менее было понятно и раньше, то матерь стала напоминать мне зомби. Ее словно бы подменили. Она с каменным лицом и неподражаемыми манерами стала выпихивать меня из родного гнезда наподобие кукушки с ненужным кукушонком. Больно было до невозможности. Невероятно сложно отрываться от своих корней, от своего детства, юности, от земли своих предков, я долго болела, ныла душа. И очень долго не могла понять - за что моя матерь настолько не любит меня.
Какое-то время я старалась не звонить ей, но звонила всё-равно, постепенно-постепенно выравнивая с ней отношения. Сначала она чуралась меня и моих звонков, тогда я беседовала с теткой, спрашивала про мать и передавала ей приветы. Потом тетки не стало, я стала звонить матери. Она то просила меня не объявляться часто, то ждала моих звонков. А я, переболев, смирилась со всем. Жизнь ведь продолжается, нужно жить дальше. Но лично для меня оказалось крайне сложно жить без корней, поэтому внутренним чутьем я приняла решение, что словно бы всё идёт так как и раньше - корни мои там, и ушедшие из этой жизни любившие меня люди так и остались со мной.
И вот совершенно неожиданно.... на Ильин День.... вот этот совсем недавний.... я звоню днем позже и снова расспрашиваю маму про тот Ильин день, когда она впервые появилась. И мама выдаёт мне ТАКОЕ, о чём я уже никогда и не мечтала услышать, не мечтала и не надеялась. Её слова прозвучали точно как гром среди ясного неба. После таких её слов я плакала. От радости. То были слезы очищения и примирения и прощения и любви. Я поняла, что с мамой тоже происходила огромная внутренняя работа, она боролась с "саркомой". Но ведь мы все так - так непросто прожить жизнь без ошибок.... так сложно не заразиться, не заболеть смертельно и не заразить других.
______________________
Она в собственном доме. Прошло шестьдесят лет. Полулежит в широком удобном кресле и смотрит в раскрытое окно. И вспоминает, как приехала сюда впервые именно на Ильин День, престольный праздник в соседнем Ильинском. Раньше всё туда праздновать ходили пешком вдоль Москвы реки, в церковь Илии Пророка. Ну а теперь так уже не пройти. Застроены когда-то пойменные луга особняками, дачами, коттеджами. Половодий на реке более, как прежде, не случается. И так приятно иметь выход к воде с собственного участка, особенно летом, в августовский зной. Но и река меняется, зарастают берега, вода уже не прозрачная и не слишком быстрая как тогда, особенно шестьдесят лет тому назад. И всё-равно здесь лучше, чем в городе, много лучше. Здесь можно найти уединение и не нужно ехать слишком далеко от столицы, всё под боком.
Она о многом передумала за последние годы, перебирая свою жизнь по крупицам. Так сложно бывает найти правильное решение, золотую середину, чтобы было без предвзятостей. Да и никто не идеален. И жизнь замысловатая, такая, что не понять и не разгадать, и неизвестно - куда выведет.
А я говорю себе, повторяя чужие слова: не суди и не судим будешь. Потому как судя, я называю бесконечное конечным словом, загоняя его в клетку. Любое суждение - попытка уложить бесконечное в рамки конечного. Пусть всё идёт своим чередом. Поступай так, как естественно для тебя.
Самое большое счастие - это когда мир и любовь между близкими людьми. А если вдуматься - то все мы здесь близкие.
Такое вот шестьдесят лет спустя.... И скажу совершенно искренне, что корни мои не только в моей родной Барвихе. Мои корни, мое сердце, моя душа уже успели раствориться в нашем прекрасном мире под названием планета Земля.
________________________
И потом уже, после Ильина дня, появится ощущение, что осень где-то рядом, совсем не за горами....