Океан казался уставшим, выдохшимся, словно вложил все силы в последние удары, обессилел и смирился. Впустил на острова тишину и солнце.

  - Эге-гей! - радостно завопил кто-то с другой стороны пляжа. - Йо-хо-хо!

  И эта чужая радость отозвалась в душе у Тоси мёртвым, тяжёлым эхом.

  Выброшенные на камни водоросли быстро сохли, съёживались и превращались в костяк неведомого чудовища, заползшего сюда подыхать.

  Тося сидела на скалистом козырьке, по-старушечьи подперев рукой голову, и смотрела в коридор из радуг. В обычно разреженном воздухе всё ещё висела водяная взвесь, сокрыв границу между водой и небом. В отражении радуг появлялись дополнительные краски - местный светящийся планктон поднимался из глубин.

  Красота неземная, подумала она отрешённо. Её жизнь, конечно, кончена (совершенно кончена), но, в принципе, мир прекрасен просто до чёртиков.

  

  Айтак парил во взбаламученной воде и прислушивался всем телом. Всеми своими телами. Он чувствовал токи воды тысячами тушек, наблюдал игру света тысячами глаз, и, един во всём этом множестве, наслаждался ощущением обновления и остроты жизни, которые всегда приходили с бурлением океана и напитывали энергией каждую плавующую в нём клетку, каждое тельце. Айтак знал, что океан велик и могуч, и заботится о нём, и отвечал океану благоговением.

  

  В стороне перекрикивались гидрогеологи. То ли ураган повредил установку, то ли поднявшаяся из глубин вода нарушила сложившуюся у них картину мира, то ли всё сразу - Тося не разобрала, да и не слишком хотела.

  На биологическом участке базы в пробозаборники тоже набилось много всякой всячины, пугая предстоящей сортировкой.

  Из-за выступа скалы доносились голоса старших товарищей. Тося на миг замерла в привычно мучительном ожидании услышать что-нибудь о себе. Что-нибудь такое, чему она не обрадуется.

  - А как вы собираетесь заставить их делиться полученной энергией? - послышался голос Марии Витальевны, руководителя группы геологов-практикантов. Судя по интонациям, она поддразнивала собеседника.

  - Заставлять - не самый удачный подход, на мой взгляд, - Алексей Петрович, её коллега из биологической группы, явно улыбался. - Есть гораздо более экологичные методы взаимодействия. Если, говоря о конкретном случае, вообще дойдёт до использования: там, где они употребимы, с таким же успехом можно поставить обычные солнечные батареи. А нет - так ген позаимствуем, с ним договориться куда проще.

  Тося поняла, что речь идёт о парусниках - мягкотелых, как земные моллюски, небольших животных, которые имели обыкновение выползти на отмель и развесить по ветру "солнечный парус", заряжаясь энергией напрямую от солнца. Два особо откормленных экземпляра уже пристроились неподалёку от неё.

  - Другое дело - изучить принцип функционирования, расширить представление о мире, - продолжал Алексей Петрович, подходя всё ближе. - Согласитесь, жизнь ценна сама по себе, а не тем, как мы можем использовать её.

  Тося сползла со своего насеста и, пользуясь прикрытием скальных выступов, поспешила убраться с пути гуляющего начальства.

  - Хотите сказать, у геологов более потребительское отношение? - услышала она приглушённое. - То есть, вам, биологам, совершенно не интересна возможность воспользоваться этой планетой с уже сформированной благодаря водорослям атмосферой, вполне пригодной для дыхания, отсутствием опасных для нас микроорганизмов и генетическим разнообразием?

  - Конечно, интересна! - возмутился Алексей Петрович. - Это же новая грань многообразия жизни, которое и до того в голове не укладывалось. Новое её творение - можно сказать, предмет искусства, которым следует восхищаться и любоваться!

  - Например, лучепёром вашим, Шизмо который?

  - Многопёром, - поправил Алексей Петрович. - А вам всё пользу для промышленности подавай.

  - Да, уж куда нам до приобщения к прекрасному, не говоря о волшебстве жизни!

  Кажется, взаимное подтрунивание грозило перейти в перепалку. Тося отошла ещё дальше, чтобы их не слышать. Остановилась на краю естественной каменной чаши, до краёв наполненной водой.

  

  В воде у её ног бурлила жизнь, заброшенная сюда ураганом. Тося присела на корточки, чтобы рассмотреть получше. Большинство видов она уже встречала: не лично, так в картотеке, но парочку не смогла идентифицировать и пришлось воспользоваться камерой и распознавательной системой корабля. К некоторому её разочарованию, корабль всех опознал. Предыдущие экспедиции постарались, а может и команды с других посадочных модулей, прямо сейчас трудящиеся на островах. Или их описал сам Алексей Петрович и кто-нибудь из его предыдущих практикантов. Эта мысль почему-то показалась забавной.

  Растянувшись на животе, Тося всмотрелась в ещё мутную воду - а ну как там скрывается неведомая науке жизнь?

  Чуть поодаль выполз на мелководье парусник, а совсем рядом расположились чёртики, смешные и лупоглазые. Только очень грустные.

  Тося осторожно протянула руку и ближайший чёртик неторопливо ощупал её маленькими усиками. Подумал. Отполз на пару сантиметров. Второй занял его место и повторил процедуру ощупывания.

  - Вот и познакомились, - она зачерпнула чёртика в ковшик ладони, поднесла ближе к глазам. Чёртик не сопротивлялся.

  - Тоже у лужи пасёшься? - услышала она резковатый, полный энтузиазма голос, и едва не застонала. Только Максика тут не хватало.

  - Я уже штук пять обшарил, - поведал Максик громко. - Надеялся найти что-нибудь новенькое. А у тебя тут что? - он вытянул шею. Парусники с достоинством сложились и погрузились в воду. Тося подумала, не последовать ли их примеру.

  - Да всё то же, - сказала она.

  В руках у Максика был довольно увесистый контейнер, который он удерживал в объятиях не без усилий, но не отпускал, и это давало надежду, что простоит он тут не долго.

  - Я так и подумал. Жаль, поздновато мы попали на эту планетку, всё самое интересное описали до нас. А то круто было бы назвать новый вид своим именем, да? Но пробу со дна лужи я всё равно взял. Вдруг что пропустили, - и он демонстративно встряхнул контейнер. Присмотрелся к прыгуну у Тоси в ладони: - А вот этот, ну вообще бесполезен, - и с этим заявлением деловито пошлёпал дальше.

  Тося хмыкнула ему вслед и вернулась к своему созерцательному занятию. Поводила пальцами по поверхности воды, в который раз задаваясь вопросом: отличается она на ощупь от земной или все кажущиеся различия - лишь игры разума? В который раз не смогла определиться с ответом: вроде отличалась, а вроде и нет.

  - Не слушай его, - сказала Тося чёртику, - ты милый и хороший. А этому зазнайке вообще никто не нужен.

  Чёртик, кажется, не верил.

  Два парусника выползли обратно, улеглись на прежнем месте. За ними потянулись на отмель и остальные. Тося обратила внимание на тёмную полосу мокрого камня над водой: уровень в луже падал, и довольно быстро.

  Придя к неоформившемуся пока решению, она накрыла чёртика ладонью и понесла к берегу.

  Там было гораздо свежее, хотя и пахло со всех сторон гниющими водорослями. Присев на корточки, она выпустила рыбёшку в воду и легонечко подтолкнула пальцем прочь от берега.

  - Ну, плыви, - прошептала она.

  Но чёртик безвольно болтался в воде, словно за время пребывания в луже успел позабыть, как жить. Совсем как Тося там, на камне, только что голову рукой не подпирал. До чего ж отвратительно!..

  - Плыви! - рявкнула Тося и ударила рукой по воде - Да плыви же!

  - Тебе помочь? - раздалось сзади.

  Тося вздрогнула, едва не потеряв равновесие. На берегу стоял один из геологов-практикантов, улыбчивый, с задорным чубчиком. Присмотрелся к предмету переживаний Тоси, шевельнул с интересом бровью.

  - Да я тут так, - пробормотала она, чувствуя себя донельзя глупо, и удрала, неловко извинившись.

  Уходя, она не могла избавиться от ощущения, что практикант-геолог смотрит ей вслед. Аж между лопаток чесалось.

  Наверняка он уже знает. Наверняка вся экспедиция знает, почему она перевелась сюда. Вернее сказать, сбежала оттуда. При воспоминании подкатила тоска, схватила за горло.

  Она шла, ощущая зуд между лопатками, и хотелось кричать от злости на себя и на ситуацию.

  Когда же это, наконец, кончится? Ах, впрочем, какая теперь разница. Её жизнь кончена, как ни поверни.

  

  ***

  

  Алексей Петрович общался с Максиком. Насколько Тося поняла, тот спрашивал, сможет ли считать своей исследовательской собственностью содержимое бутылки. Время ведь сейчас не рабочее, а совершенно можно сказать личное... Алексей Петрович посмеялся и разрешил.

  Тося собралась с духом и тоже подошла, стараясь выглядеть невозмутимо и независимо. Спросила, нуждается ли экспедиция в содержимом луж, оставшихся после бури.

  - А?.. - рассеянно отозвался руководитель. - Нет... - Потом встрепенулся, глянул на неё, насмешливо вскинув бровь. - Тоже в первооткрыватели метим?

  - Ну... э... - сказала Тося, чувствуя, как багровеет ушами. Решила, пусть лучше так, чем она станет объяснять реальную причину - тогда он точно решит, что она дура, причём законченная, а то и вовсе безнадёжная.

  - А коллега-то ваш не додумался - одну только бутылку застолбил, - добил её Алексей Петрович и ушёл, посмеиваясь.

  Уровень воды в озерце заметно понизился. Большинство его обитателей собрались у ближнего к океану края, словно пытаясь рассмотреть его сквозь толщу скалы, и имели вид такой обречённый, что Тося почувствовала с ними нешуточное сродство.

  Найдя среди контейнеров два достаточно больших, чтобы со снятой крышкой сойти за ведра, она взялась за работу.

  Обитатели лужи как будто понимали, в чём дело, ничуть не мешая себя спасать. Хотя, конечно, есть и более разумные объяснения, вздохнула Тося. Например, отсутствие наземных хищников. Морские обитатели просто не в курсе, что надо опасаться чего-то вне воды. Мысленно выругала себя за излишнюю сентиментальность и выплеснула улов в океан, слишком поздно заметив, что плюха приземлилась вплотную к двум парусникам. Но те даже не шелохнулись. Настоящие будды.

  

  - Не, вы поглядите! Я-то думал, мои подопечные торопятся научные открытия делать, а они, оказывается, спасательными работами занимаются!

  Тося дёрнулась от неожиданности и выронила оба контейнера. За спиной скалящегося во весь рот Алексея Петровича и Марии Витальевны маячил давешний практикант с чубом. Он сразу бросился ловить укатившиеся контейнеры, Тося не знала, куда деться, и даже то, что её почему-то посчитали во множественном числе, не спасало.

  - Вот, - сказал практикант, демонстрируя отловленные контейнеры, и улыбнулся, - а я Илья, если что.

  Оба научных руководителя глядели со странными улыбками - ласковыми, но почему-то пугающими.

  - А что, - весело сказал Алексей Петрович. - Можно и поразмяться перед сном.

  

  Айтак со старшим братом сидели на мелководье и скептически наблюдали, как пришельцы возились на берегу. Нежные перепонки вбирали энергию солнца, наполняя все тело приятной истомой. Все его тела.

  Океан был непривычно тих, словно затаился, его голос едва пробивался сквозь мысли. В другой раз Айтак решил бы, что настало время слушать тишину, и мудрый океан говорит об этом своим молчанием. В другой раз.

  На берегу копошились пришельцы, они издавали неприятные, далеко разносящиеся звуки, сверкая на солнце мёртвыми предметами. И чем дольше Айтак смотрел, тем больше подозревал, что время слушать тишину настанет не скоро.

  Другая группа чужаков бегала от берега к братьям, застрявшим там, среди камней. Они выплёскивали братьев прямо у Айтака перед носом. Ошалелые от стольких событий сразу, те порскали в разные стороны, наполняя воды бессвязными криками и транслируя такие же невнятные образы.

  Только куркаралы оставались болтаться на месте, лишь немного отплыв от Айтака; и веяло от них неприкаянностью.

  Старший брат определился со своей мыслью. Они нарушают закон, транслировал он. Круговорот. Течение жизни и право материи меняться всеми удобными способами. Из глубины прикатилась ответная волна, предлагавшая своему брату воспринимать случившееся как незапланированное стихийное явление, порождённое чем-то ещё большим, чем океан.

  Эта мысль пугала и возмущала, но поразмыслив, Айтак счёл её уместной. В ней была завершённость и определённое изящество. Даже Куркарал согласился с этим.

  

  Время пролетело весело - в большой шумной компании, с шутками от прибежавших за Марией Витальевной, да так тут и застрявших геологов, с несколькими незапланированными купаньями (Тося подозревала, что подстроенными) и всеобщим азартом. Максик — и тот немного заразился, хотя и бурчал, что нет никакого смысла спасать набившуюся в лужи мелочь, которая самой природой назначена в этих лужах сдохнуть в силу локальной биологической целесообразности.

  Тося загребала воду рукой, пытаясь загнать в ведро оставшуюся мелюзгу Маленькие парусники заскакивали в него сами, словно понимали, что к чему. А вот чёртики, напротив, жались к берегу и застенчиво отворачивали морды.

  - Мне кажется, они не хотят обратно в большую воду. Видно, потеряли волю к жизни, - Илья скептически рассматривал на просвет сачок, проверяя, не застрял ли в нём кто. - Или как это у вас называется.

  - Будем считать, что примерно так и называется, - улыбнулась Тося.

  Максик презрительно фыркнул. Потрясённый примером начальства, он присоединился к спасательной операции, а теперь начальство ушло, призванное более насущными нуждами, а он застрял за этим неблагодарным занятием. Впрочем, львиную часть работы уже сделали.

  - Интересно, сколько времени они могут тут протянуть?

  - Как известно современной науке, - сообщил Максик менторским тоном, - времени не существует. Просто человеческий мозг не в состоянии объять непрерывный процесс изменений материи во всей полноте, поэтому делит его на отрезки.

  - Так ты тоже попробуй, - предложил Илья, - может, в отрыве от процесса изменений меньше опаздывать будешь.

  Тося хихикнула - Максик был удивительно непунктуален.

  Фыркнув на прощание, Марсик подобрал ведро и удалился, всем своим видом словно бы говоря, что развитому существу не место среди таких примитивных индивидов.

  Чёртики сбились в кучу, уворачиваясь от рук, и, кажется, даже вцепились лапками-плавничками в щели камней. Их вынесенные над телом глаза смотрели настороженно и скорбно. Тося предположила бы, что нечто в этой луже действует на них таким неприятным образом, но уже выпущенные в океан экземпляры тоже не спешили радоваться жизни.

  - Что же с вами такое?

  Куркаралы молчали.

  - Может они больные? - предположил Илья. - Странные какие-то. Рановато на сушу собрались, делать-то на ней совсем ещё нечего - ни растений, ни насекомых.

  - На Земле похожие рыбы есть, - сказала Тося задумчиво, - ходят себе по дну и на сушу не собираются. А как эти на дне ходят, я не видела. Хотя мы довольно много погружались.

  - Может, не в местах их обитания плавали?

  - Может.

  

  Айтак знал, что куркаралам скоро придёт конец, весь океан это знал. Знали и сами куркаралы. Они не роптали, приняв свою судьбу как подобает. Да и к чему роптать? Жизнь течёт, отбрасывая лишнее, разбиваясь на маленькие потоки, сливаясь в большие. Никто не виноват, что лишними оказались куркаралы. Они не вписывались, нарушали своим существованием никогда не заканчивающееся стремление океана к завершённости.

  Иногда такое случается. Что-то должно появиться, что-то должно исчезнуть - и то и другое исключительно в соответствии с непостижимой гармонией океана. И гармония говорила, что куркаралы должны уйти. Это было так определённо, что Айтак с трудом воспринимал их присутствие, хотя смотрел на них прямо в упор. Они ещё жили, но лишь по инерции - ведь ничто в океане не происходит сразу. И всем казалось, что они уже умерли - и самим куркаралам тоже.

  Айтак свернул перепонки и погрузил их в воду, чтобы увлажнить начавшие пересыхать чувствительные датчики.

  Сухопутные пришельцы продолжали бегать с вёдрами. К удивлению Айтака, они, кажется, получали удовольствие от своего странного занятия. Так же он обнаружил, что и сам испытывает удовлетворение от того, что его выброшенные на берег тельца, с потерей которых он уже смирился, благополучно вернулись в океан. Любопытный феномен.

  Может, чужаки не так уж и плохи, передал мысль Айтак. Очередное ведро мелькнуло в воздухе и в воду, сверкнув на солнце, плюхнулась тушка куркарала.

  Они просто идиоты, отозвался старший брат.

  

  - Давайте, плывите! - внушала Тося апатично зависшим чёртикам. - Ну, хоть покушайте… Мы же вас не зря спасаем! Гады неблагодарные!..

  Подошедшего Максика она заметила слишком поздно и, конечно, не обошлось без насмешек:

  - Что, пытаешься навязать жизни свою деспотичную царьприродную волю?

  - А ты думал, я робот непогрешимый? - огрызнулась Тося.

  - Я о тебе вообще не думал, - Максик окинул её презрительным взглядом: - Таким, как ты, вечно кажется, что весь мир только о них и вспоминает каждый свободный момент своего существования. Ну так нет: никто тут о тебе не думает. Своих дел хватает!

  Тося смотрела на него, открыв рот, чувствуя и возмущение и облегчение одновременно. А ведь и правда!..

  Максик конечно скотина, но при этом гений.

  - Ты просто прелесть! - сказала она и звонко чмокнула его в щёку. - Мне действительно казалось, что обо мне все думают, и это было жутко. Такое, знаешь, лёгкое затмение. Вроде болезни. И какое же это облегчение - знать, что никто (ну совсем никто!) о тебе не думает! - и удалилась слегка вприпрыжку.

  Теперь уже Максик застыл на месте в ошеломлении и так и стоял, пялясь ей вслед и держась за щёку.

  А Тося совершенно неожиданно для себя радовалась жизни. То, что казалось ей концом всего, внезавно померкло и стало несущественным. И рассказать о нём, этом не существенным, кому-то чужому уже не тяжело и больно, а просто не нужно и не интересно. Она увидела свою проблему глазами Максика и громко засмеялась: подумаешь, чьи-то неудавшиеся отношения? Вернее сказать, не случившиеся отношения. А раз не случилось - значит, и не было ничего.

  

  ***

  

  Вопреки оптимистичному прогнозу, погода снова испортилась. Темнота и холод обрушились на берег внезапно, вдруг. Когда Тося спускалась с последним ведром к берегу, у неё уже зуб на зуб не попадал. Спускаться приходилось медленно, оступиться на острых камнях совершенно не хотелось. В довершение, что-то довольно сильно ударило её в плечо. И опять.

  На землю падали плоские рыбины ромбических очертаний, похожие на миниатюрных скатов. Они выскакивали из воды как реактивные и успевали пролететь довольно большое расстояние, а очутившись на земле, поворачивались к воде и бодро ползли к берегу, загребая широкими плавниками. Пока Тося, наклонившись, рассматривала новых гостей из океана, ещё один довольно сильно ударил её в ухо.

  - Эй! - возмутилась она. - Да вы что, специально, что ли?!

  Со стороны базы донеслись крики. Голоса казались невнятными, словно сквозь вату, но звали явно её. Тося повернулась и крикнула в ответ. Хороший тычок в спину повалил её на мокрые холодные камни, в ноге неприятно резануло. Ведро поскакало прочь, разбрызгивая содержимое. Тося почувствовала, как плоское холодное тельце сползло по её спине.

  - Вот ты где! - услышала она сверху. - Цела?..

  Илья с Алексеем Петровичем подняли её на ноги и помогли добраться до базы.

  - Мы с этими мерзавчиками давно знакомы, - поделился Алексей Петрович, пока врач обрабатывал Тосины раны. - Когда геологи первую буровую установку ставили, они нам знатную бомбардировку устроили. А там остров был куда крупнее этого, до берега получалось не так уж близко. Я грешным делом начал думать, что они нарочно.

  Тося бросила на него косой взгляд.

  - Но мозг уж очень маленький, - вздохнул Алексей Петрович. Как приговор вынес.

  Несколько секунд все прислушивались к вою ветра за стеной.

  - А я так ничего нового и не нашёл, - в свою очередь вздохнул Максик. - Видно, безнадёжное это дело.

  - Отчего ж, - отозвался врач, не отрываясь от работы, - вон, ваш руководитель умудрился на самой Земле новый вид найти. Да не клопа какого-нибудь, а натуральную летающую рыбу. Перешла, понимаете ли, от водного существования сразу к воздушному, да ещё умудрилась дожить до наших дней, никому на глаза не попавшись.

  - Не совсем, - отозвался Алексей Петрович. - У островитян и легенда на её счёт была, так что попадалась ещё как. Они её рыбой счастья называли и считали, что приходит та рыба из другого мира. Оно и не удивительно - совершенно ни на что не похожа. Крыльев две пары, первые лучи в пальцы-крючья превратились; сидит такое чудо без перьев на дереве и таращится...

  Максик испустил новый вздох, куда тоскливей первого. Все засмеялись. Поняв, что дело окончательно скатилось к неплановым посиделкам, Алексей Петрович полез за припасами.

  - А почему многопёр Шизмо? - спросил Максик.

  - Да было у меня такое прозвище в далёкой юности, - Алексей Петрович крякнул, открывая контейнер с какими-то вкусняшками. - Я только учиться начал, перезнакомиться в группе ещё не успели. И вот, повели нас, зелёных новичков, на экскурсию в оранжерею, а я возьми, да и ляпни в неподходящий момент: «Смотрите, шизматоглоттис!» Ну, и привязалось. В сокращённом виде, конечно. Я потом долго сокрушался, что лучше бы какую буцефаландру углядел…

  Под всеобщий смех ветер снаружи поутих, да и шлепки о стены перестали раздаваться.

  - А рыбёнок этот, знаете, морда у него такая, - окончательно потерявшись в словах, Алексей Петрович изобразил ту морду руками, - нет, на меня совсем не похож, не надейтесь, а вот на Шизмо - да, просто вылитый Шизмо: смотришь на него и сразу всё ясно становится. Так что не тужи, друг Макс, найдёшь ещё свою рыбу счастья. Не там, так здесь. Да наверно и не рыбу вовсе...

  - А у меня и прозвища занятного нет, чтобы воспользоваться в случае чего.

  И все загоготали. Тося не заметила, как заснула, только прыгали перед глазами весёлые лупоглазые чёртики, и Тося лишь надеялась, что они успели уплыть с мелководья на глубину, потому что если успели - тогда точно всё будет хорошо, и будет у неё тоже своя собственная волшебная рыба.

  А наутро, вооружившись костылём, она вышла наружу, постояла на солнышке, прислушиваясь, и пошла к берегу. Поверхность океана была идеально гладкой, вся взвесь наверное уже осела, хоть сразу лезь в гидрокостюм.

  Она опустила взгляд на повреждённую ногу и замерла. У кромки воды лежали безжизненные тушки чёртиков.

  Подобравшись ближе, она положила одного на ладонь, всё ещё на что-то надеясь. Но нет. Чёртик был давно и бесповоротно мёртв.

  Вот тебе и рыба счастья.

  

  Сидя на низком стульчике и пристроив ногу на брошенный геологами кусок породы, Тося просматривала материалы прошлых экспедиций. Иногда она отрывалась от экрана и бросала на океан мрачный и решительный взгляд. Океан, казалось, отвечал тем же.

  - Я проверил отчёты гидрогеологов по пробам воды, - сказал Илья, - там никаких изменений состава не зафиксировано. Подводных землетрясений поблизости не отмечалось, с солнцем тоже порядок. И в атмосфере ничего такого, - он задрал голову и сердито оглядел небосклон, будто подозревал его в жульничестве.

  - И у меня ничего. Если мы правильно определили их кормовую базу, то с ней тоже всё в норме.

  - Может, это у них сезонное?

  - Не похоже, - Тося свернула щиток монитора и устало потёрла лицо. - Нужно найти, в чём дело, пока они все не передохли с концами.

  - А может, не в среде дело? - прервал их резкий голос Макса. Вот же, взял привычку незаметно подкрадываться!

  Тося повернулась, оглядела его скептически.

  - Тебе же вроде как нет дела до этой мелочи, обречённой сдохнуть в силу биологической целесообразности?

  - Ну, - Максик поковырял землю носком мокасина, коротко глянул исподлобья, - теперь есть.

  

  ***

  

  Они сидели в одном из закутков, выделенных для практикантов, куда никто никогда не заглядывал кроме корабельных дроидов-уборщиков, и с разной степенью волнения глядели в глубины большого контейнера. За прозрачными стенками плавали мальки, разглядывая прилипшие пузырьки и вздрагивая от непривычной вибрации. В контейнерах по соседству примостились более крупные особи, а совсем на задворках стоял контейнер с пищевым океаническим "бульоном" и Тосе предстояла разработка технологии выращивания еды для подопечных. На контейнерах висели таблички с порядковыми номерами «К-1», «К-2», «К-3»… Буква К означала контрабанду, и это было весело, тепло и уютно.

  Чёртики тоже оживились и уже не производили впечатления потерявших волю к жизни. Они гонялись друг за другом, смешно перебирая косолапыми лапками-плавниками, и с любопытством посматривали на людей, всё больше оживая по мере удаления от родной планеты.

  - Кажется, дело и правда не в среде, - сказал Максик со сдержанным ликованием.

  - А всё-таки, - поинтересовался Илья. - С чего вдруг ты заинтересовался их судьбой?

  - Услышал интересную мысль: что спасая других, мы спасаем себя; иногда это важно. Решил проверить.

  - И как?

  - Я всё ещё в процессе сбора информации.

  Двигатель замер, переключаясь, и чёртики тоже на миг оцепенели. Тося подумала, что они, наверное, слушают тишину, и прислушалась вместе с ними.

  Тишина улыбалась.

  

  Айтак внимал шёпоту океана. Пришельцы ушли, оставив после себя нечто непонятное, неуловимое, но очень настойчивое. Айтак знал, что океан пропустит это нечто сквозь себя, переварит, и тогда обязательно появится что-то новое, чего ещё не бывало. Неизвестно, что это будет, но то невыраженное, что звучало в океане, и пугало, и завораживало. Айтак и не пытался осмыслить произошедшее - ведь замысел океана непостижим, как сама жизнь. Последние куркаралы улетали в космос. Затаившийся внизу океан провожал их задумчивым взглядом и молчал о чём-то о своём.