Моя сумка давно собрана и поджидает меня у двери. Я держу ее в одной руке, а второй набираю на смарте сообщение для Центра. Ответ на него приходит почти мгновенно. На экране высвечивается, что капсула готова и будет ждать меня на станции через час.
Я спускаюсь в общий холл. Здесь всегда горит свет, так уж заведено. У подножия лестницы меня поджидает Мария.
Её губы шевелятся, она спрашивает:
- Уходишь?
Киваю.
Пройти мимо нее не получается. Лестница узкая, Мария стоит на нижней её ступеньке, облокотившись на перила, и полностью перегораживает проход.
Таков наш с ней ритуал. Он привычен мне, хотя я никак не пойму, в чём его смысл.
Мария никогда не спит, такой у неё изъян. Ее мозг бодрствует бесконечно, не теряя при этом ни пункта производительности, но иногда выдавая странные реакции на банальные раздражители. В остальном, она ведет себя и выглядит, как самый настоящий человек.
- Когда вернешься? - снова спрашивает. Она преувеличенно четко артикулирует, чтобы я мог понимать её. На ней легкое домашнее платье, не столько прикрывающее, сколько подчеркивающее наготу под ним.
Мне сложно смотреть на Марию и не думать о...
О разном.
Во всем, кроме отсутствия слуха, я - обычный парень, и ее вызывающий вид не может меня не беспокоить.
Я отвожу взгляд, мычу что-то. Выгляжу, наверное, как идиот.
Я снова киваю и указываю на часы, словно говоря: "Меня ждет капсула".
Мария вздыхает и пропускает меня.
Я кое-как протискиваюсь мимо нее и пересекаю холл. От улицы меня теперь отделяет лишь массивная дверь. Оглядываюсь и, набравшись смелости или наглости, улыбаюсь Марии.
Она не отвечает на улыбку, только машет рукой, прогоняя меня. Взбегает по лестнице и скрывается в коридоре второго этажа.
Глупо все это. Между нами ничего не может быть. Дело не в возрасте, пусть Мария и старше меня почти на десяток лет. Она выглядит отлично, и для меня это не имело бы значения. А вот Центр вряд ли одобрит любые близкие отношения между такими экземплярами, как мы.
А кто мы?
Мы - второй сорт. Мы - не настоящие люди. Мы - отбросы, отходы генетической промышленности. Каждый из нас - это провальный эксперимент. Наверное, потому нас и выселяют на планетки вроде этой, словно ссаживают в клетки убогих лабораторных крыс. Генетика за последние десятилетия шагнула вперед настолько широко, насколько основателям науки и не снилось. Евгеника, модификации генома, клонирование - все это сегодня такая же обыденность, как пластическая хирургия в начале двадцать первого века. Центр, или И.К.О.П.(*), как его знают на Земле, получил карт-бланш на любые манипуляции с геномом, почти пятьдесят лет назад. С тех пор, такие как мы появляются с пугающей регулярностью.
Я думаю об этом очень часто. Я думаю об этом, пока по узкой дорожке, расчищенной грейдерами, иду от своего корпуса к капсульной станции.
Вот пример. Мария.
Её полной имя, Мария-79, а Мария-82 - уже запущенная в серию модель. Словом, она почти идеальна, ключевое слово 'почти'.
Проект 'Мария' заключался в том, что ученые И.К.О.П. хотели создать женщину умную и работоспособную, такую, из которой получился бы хороший врач, педагог, исследователь. Определенный порядок нужных генов, который при желании можно воссоздать в любом зародыше - это серийная модель. Требуется много попыток, чтобы избежать любых негативных последствий. В случае с Марией, их понадобилось больше восьмидесяти. Сегодня, если какой-нибудь 'мистер' и какая-нибудь 'миссис' решат вдруг, что их дочь должна наверняка вырасти красивой и умной, то все, что им будет для этого нужно - лишь определенная сумма денег. Они пойдут в одно из отделений центра, сдадут анализы и необходимые материалы. Ученые поколдуют в своих лабораториях, а потом поместят в матку 'миссис' зародыш с пересобранным геномом. Немного от мамы, немного от папы, немного от И.К.О.П. и, в итоге, все довольны. Девочка получится миленькая, даже если родители страшны, как первый результат в линии экспериментов, и умненькая, даже если на тридцать поколений назад ее предки не были способны пройти тест на IQ для пятилетних малышей.
В наше время моделей запущенных в производство всего около сотни. Есть модели способные дышать под водой и обходиться без еды долгое время, есть невероятно развитые физически, есть даже такие, в которых заложены способности к музыке, или рисованию. На Земле почти нет детей, появившихся на свет без вмешательства И.К.О.П.
На станцию я прихожу за десять минут до прибытия капсулы.
Наша планета плохо приспособлена для жизни. Здесь всегда холодно, и почти всегда темно. Не знаю, чем бы мы тут занимались, если бы не талу.
Представьте себе корову. О, да, я видел корову. Центр снабжает нас видеоматериалами о земной фауне, флоре и много чем еще.
Так вот, корова. Она больше земной коровы почти в два раза. Она очень глупа и совершенно не агрессивна. Она питается мхом и лишайником, предварительно выкопав их из-под снега. Она ест снег, чтобы получать жидкость. Шерсть у этой коровы может быть разных цветов, от белоснежного до черного. Она очень длинная и невероятно быстро растет. Мясо у неё очень вкусное, насыщенное витаминами и микроэлементами. Оно долго хранится и не теряет своих полезных свойств при термообработке. Эта корова и есть талу. Кроме нас и талу на планете, по официальным данным, никого нет. Ходят слухи, истории, о странных зверях, которые избегают встречаться с людьми, но ни одного подтверждения этих слухов так и не было получено. Только мы и талу на всей планете.
Только коровы и их пастухи, мясники и скорняки.
Мясо и шкуры талу очень ценятся на Земле, а в Центре очень ценятся деньги, которые колонии, вроде нашей, могут приносить.
Моя капсула прибывает вовремя. Я загружаюсь, закрываю дверь и она скользит по рельсам вдаль от станции. Наше поселение единственное на планете, но есть еще станции капсульной дороги у порта, где осуществляют посадку грузовые челноки, у складов, и еще в нескольких местах. Мой же путь лежит на север планеты. Там расположена метеостанция.
Я, если можно так выразиться, метеоролог. В мои обязанности входит наблюдение за приборами, регистрация любых атмосферных явлений. Это довольно скучная работа, потому что здесь никогда и ничего не происходит. Только снег, холод и темнота. Конечно же, я рад тому, что мне не приходится объезжать стада талу, или снимать с них шкуры, или рубить их мясо, чтобы сложить его в контейнеры. По работе я вообще не пересекаюсь с талу. Для того, кто живет на планете пастухов - это неплохо. Неплохо для того, чья модель так и не вышла в серию.
Мое имя Картер. Картер-201. Да, И.К.О.П. долго бился над проектом 'Картер', прежде чем сдаться. Я был последним. Я был тем, посмотрев на кого, Центр свернул эксперимент.
Был план получить человека с обостренным восприятием. Лучшее зрение, лучший слух, обоняние, осязание, эмоциональное восприятие. По одному эти чувства давно поддаются модификации, но вот все вместе - никак. Первая сотня Картеров сгинула в печах И.К.О.П., как совершенно не жизнеспособная. Дальше дело пошло лучше, но все равно не так хорошо, как хотелось бы Центру. Десятки зародышей без глаз, без ушей, и еще неизвестно без чего. Или дети с кожей такой чувствительной, что могли, как та сказочная принцесса, почувствовать лист бумаги под матрасом. Точнее могли бы, если не умирали от болевого шока при любом прикосновении.
В общем, у ученых ничего не вышло.
А что не так со мной? Я не слышу. Совершенно ничего не слышу, и я таким родился. Я не могу слышать даже с помощью модуля, любезно предоставленного Центром. Небольшой имплантат, выглядящий как две полоски на висках нарисованные серебристой краской. Контакты от имплантата идут прямо в слуховые центры мозга, которые почему-то устойчиво игнорируют сигнал. По плану все должно было работать, но по факту, технологии бессильны. Всю свою жизнь я провел в полной тишине.
Капсула останавливается через час.
Я выхожу на станции, застегиваю парку, поправляю капюшон. До места назначения мне еще идти и идти. Я мог бы взять снегоход, но тогда мои перемещения можно будет отследить. Этого мне не хочется.
Человек вроде меня ни за что не прижился бы на Земле. Там нет места тем, кто неполноценен. Кредиты населению на модификации генома потомства - основная статья прибыли банков сотрудничающих с И.К.О.П.На Земле любят модификации, хоть и не любят о них говорить вслух. Глухие мальчишки вроде меня не вписываются в ставшую привычной картину мира, населенного красивыми и талантливыми людьми. Люди - это люди.
Я иду по снегу, шаг за шагом уходя все дальше от станции, со временем забирая чуть правее от установленного Центром маршрута.
Говорят, что природа не терпит вмешательства в свои дела. Говорят, что человеку не дано познать великий замысел. Один за другим проповедники, я вижу их на спутниковых каналах, призывают людей подняться против И.К.О.П., и вверить свои судьбы природе, как и было задумано. Может быть они и правы. Пусть все они модифицированы, хоть и скрывают это, у них вполне могут появляться здравые мысли. Рано или поздно они своего добьются, и, если Центр сдаст позиции, мы останемся на этой холодной планете совершенно одни.
Впереди я наконец вижу темные силуэты. Их восемь. Восемь талу.
Я останавливаюсь поодаль, закрываю глаза и открываю разум. В тишине, окружающей меня, звучат их голоса. Они говорят со мной. Они зовут меня.
"Друг..."
"Картер..."
"Мы ждали..."
Я дал им имена, и они называют друг друга ими, когда говорят со мной:
"Рыжик подвернул ногу. Он играл и упал. Ты поможешь?"
Мне не нужно говорить, чтобы они меня услышали:
"Помогу!"
Рыжик - еще теленок, и все же его голова находится на одном уровне с моим плечом. Он хромает. Я подхожу ближе и кладу ладонь ему на холку. Я чувствую его боль, как свою. Я надеюсь, что смогу ему помочь. Достаю из сумки аптечку.
Я не врач, и мне сложно угадать дозу анестетика. Я даю Рыжику чуть меньше, чем использовал бы для себя, только чтобы немного облегчить боль, но не нанести вреда. Я накладываю повязку, чтобы уберечь сустав.
Рыжик благодарно трется о мое плечо и роняет меня в снег.
Я смеюсь и они смеются тоже.
Они обступают меня. Они благодарят меня. Мне не нужны мои человеческие чувства, чтобы общаться с ними. Я знаю все, что знают они. Я чувствую то, что они чувствуют. Я скорблю вместе с ними о тех, кто попал в руки людей и закончил свою жизнь на бойне. Я снова и снова удивляюсь их милосердию, которое не позволяет им причинять вред тем, кто убивает их день за днем. Я единственный, кто их слышит. Я единственный, кто может им помочь. Вот только я не знаю, как. Как доказать человечеству, что те, кого оно принимает за скот, разумны? Как доказать, что кусок мяса, который лежит перед человеком на тарелке, мечтал и видел сны, боялся и печалился, чувствовал радость и скуку?
Меня никто не будет слушать. Людям не нравятся такие открытия.
Говорят, что природа знает, что делает. Я верю в это. Природа забрала у меня слух, но дала мне возможность слышать голоса талу в окружающей меня полной тишине.
Я касаюсь их тел, я слышу их мысли. Я становлюсь ими, и мой разум растворяется в их разуме.
Я сделаю, все что смогу, чтобы помочь им.
Я обещаю!
* И.К.О.П. (аббр.) - Институт Комплексного Облагораживания Популяции