* * *

 По непонятной причине Мила, тяготеющая к большой и шумной компании, свой день рождения собиралась отмечать вдвоём с молодым человеком. Родители, как и полагается, когда ребёнку «-надцать», стремящиеся к «-дцать», уехали к внезапно вспомнившимся родственникам, предварительно с утра поздравив и подарив то ли последнюю игрушку, то ли первый аксессуар взрослой жизни, и пребывая в полной уверенности, что дочь их соберёт в этот субботний день добрую половину (если не всех) своих друзей и подруг. Но Мила позвала к себе только этого странного юношу.
 Странным он был вовсе не потому, что выглядел как-то не так или поступал наигранно; как раз наоборот — более естественного человека вокруг и не сыскать. Слова его были всегда к месту и не расходились с делами, а безукоризненная манера поведения давала характерный портрет благородного рыцаря, каким их изображают в средневековых романах.
 Мила была знакома с ним уже с полгода, но практически ничего о нём не знала. Бывает такой тип людей, с которыми легко и просто, которых — находясь рядом — знаешь практически наизусть, а в часы разлуки (если, конечно, задаваться таким вопросом) тщетно пытаешься хоть что-то вспомнить о своём приятеле, но в памяти почему-то напрочь отсутствуют все сведения о нём. Да, вчера виделись. Да, вот так он выглядит. Да, вновь был безупречен. Но кто он? Чем занимается? Мила не знала даже, как его зовут. Вернее, он представился тогда, при первой абсолютно случайной встрече, когда ей не хватало денег на проезд в метро, и она растерянно подыскивала слова, собираясь подойти к старенькой вахтёрше, а он избавил её от унижения и... остался в её жизни.
 Самое обидное заключалось в том, что общих знакомых у них не было. А спрашивать у человека: «Как тебя зовут?» — даже на второй день знакомства было как-то неприлично, и Мила выкручивалась, как могла.
 Виделись, правда, они не каждый день, и даже не договаривались о месте и времени следующей встречи — всё как-то само собой случалось, причём каждый раз по-своему неожиданно. Бывало, он встречал её по дороге из школы и провожал практически до дома; в будние дни прогулки у них находились под негласным запретом — Миле надо было готовиться к выпускным экзаменам. Зато в воскресенье девушка знала, что стоит только выйти из дома — и она не останется одна. Только вот на выпускной вечер в школе, как и после, он не появился вовсе, хотя должен был знать о столь значительном событии в её жизни. Правда, потом извинился, как положено — с цветами, и объяснил своё отсутствие спешной поездкой в другой город.
 Один раз, в коридоре института, куда девушка пришла подавать документы, она застала юношу увлечённо беседующим с пожилым бородачом и некоторое время даже с интересом слушала, как юноша убеждает, как она поняла, профессора в необходимости пересмотра основных геометрических понятий, хотя бы дав чёткое определение пространству. Они сыпали научными терминами вперемежку с именами Евклида и Дезарга, Гильберта и Лобачевского, пока, наконец, не пожали руки друг другу и не разошлись.
 — Всё-таки определять пространство по четырём точкам, не лежащим в одной плоскости, намного проще и нагляднее, — сказал уже ей юноша.
 — А кто это был? — Мила пропустила мимо ушей последнюю его фразу.
 — Ректор этого института...
 Тогда Миле очень хотелось гордиться знакомством с ним и просить помощи при поступлении, но сразу она постеснялась. А потом эта мысль просто ушла из её головы.
 А по поводу сегодняшнего дня... Впервые за полгода Мила назначила ему встречу, и не где-нибудь, а у себя дома. Юноша улыбнулся и согласился. И по тому как он согласился — спокойно и как-то по-домашнему просто, Мила поняла, что именно в день её рождения произойдёт что-то знаменательное. И она с нетерпением ждала ею же назначенных «шестнадцати ноль-ноль».
 Наконец, раздался звонок. Мила бросилась ко входной двери и, распахнув её, увидела на пороге своего знакомого незнакомца. С трудом скрывая радость, она опустила глаза.
 — Привет. По тебе можно часы проверять.
 — Привет, новорожденная, — юноша шагнул в прихожую и начал было снимать обувь.
 — Нет-нет, не разувайся — на дворе сухо. Так проходи.
 Они прошли в комнату. Молодой человек, грациозно развернувшись, быстро взял руку девушки в свою, что-то положил в ладонь и накрыл сверху другой рукой. Это нечто на ладони сначала показалось горячим, но через несколько секунд стало приятно холодить. Юноша убрал руки и торжественно произнёс:
 — Это подарок тебе в начинающийся новый год твоей жизни. Пока ты его носишь — я рядом...
 Амулет в форме овала с зелёным камушком посередине и замысловатым орнаментом по краям выглядел пережившим целую тьму времён. Даже камушек был с причудливой щербинкой и казался полуприкрытым кошачьим глазом. Мила заворожённо растянула змейкой свернувшуюся цепочку и машинально застегнула её у себя на шее. И уже разглядывая себя в зеркале осознала всю ценность наверняка старинного украшения и сделала попытку снять обнову.
 — Я не смогу принять такой дорогой подарок...
 — Сможешь. Никакой он не дорогой; обычная заводская штамповка. Вот, посмотри, — он достал из нагрудного кармана рубашки сложенный вчетверо стандартный лист бумаги и протянул девушке.
 Увиденное ею было озаглавлено: «инструкция по использованию». И ниже, мелким шрифтом: «запрещается использование изделия не по назначению, как то забивание гвоздей и извлечение оных, подкладывание под шатающиеся предметы мебели и бытовую технику, затыкание сливного отверстия ванной и прочее неадекватное применение. Изделие не разбирать, не стирать и не давать детям, а также держать в дали от отопительных приборов и нагревательных элементов».
 — Что это? — засмеялась Мила.
 — Обычное предупреждение завода-изготовителя, — юноша изо всех сил старался быть серьёзным. — Полночи сочинял. Представляешь ночную симфонию? Соло на печатной машинке в сопровождении гула соседских проклятий. И отбивание ритма назойливым стуком в стену. Ты дальше читай.
 Девушка прыснула и вновь было принялась за чтение, но вдруг поняла, что есть что-то неправильное в сложившейся ситуации. «Пока я ношу медальон — Он рядом, — подумала она. — А Он, что — её бросает?» Ей стало невыносимо грустно, и она спросила:
 — Ты... Куда-то уезжаешь?
 — Да. Сегодня вечером я должен покинуть ваш город... Так что зашёл ненадолго. Поздравить и проститься.
 — Почему сегодня? И куда ты едешь?
 — Военная тайна, — кисло улыбнулся юноша и развёл руки. — Правда-правда, не имею права говорить. Могу только успокоить: еду не в горячую точку.
 — Надолго?
 — На год. Может быть, меньше — если с делами быстро управлюсь.
 И тут снова затренькал звонок, нетерпеливо и настойчиво.
 — Кто бы это мог быть?
 — Твои друзья пришли.
 — Но я никого не приглашала...
 — Я позвал. Не сочетаются день рождения и одиночество, — и, увидев, что Мила застыла в нерешительности, ответил на её не заданный вопрос. — Провожать меня не надо; «долгие проводы — лишние слёзы». Лучше веселись с друзьями.
 И Мила, с небольшой заминкой, нехотя пошла открывать дверь. Там она застала десятка полтора шумно и весело толпившихся своих бывших одноклассниц и одноклассников, которых пыталась призвать к порядку склочная соседка из квартиры напротив. И кто-то из ребят вежливо объяснял ей, что в жизни раз бывает восемнадцать лет. А потом...
 — С днём рожденья!
 — Людочка, поздравляю!
 — Где такие красивые пригласительные открытки взяла?
 — Здоровья и счастья!
 Мила чисто инстинктивно отвечала «спасибо» проходившим вглубь квартиры гостям, принимая от них принесённые с собой цветы, коробки конфет и даже одного большого плюшевого медведя. Когда она, сложив подарки в коридоре на подзеркальник, вошла вслед за всеми в комнату и огляделась, то не нашла странного юношу среди своих друзей и подруг.
 И сердце её сжалось так же сильно, как и рука на медальоне.

* * *

 Я сошёл с электрички на полустанке, которому даже собственного имени не дали, а обозначили по номеру ближайшего километрового столба. До полуночи оставалось чуть меньше двух часов, так что можно было не торопясь прогуляться через лес к нужному мне месту. Перед уходом я снял с руки часы и прицепил их к перилам платформы — мне они больше ни к чему, а тут авось кому понадобятся — и застегнул вместо них вынутый из кармашка рюкзака свой походный хронометр; он уже начал светиться тёмно фиолетовым цветом.
 Я уверенно зашагал по тропинке. Мысли, поначалу радостно рванувшиеся в направлении близкого окончания долгой (двести восемнадцать здешних дней) миссии, вдруг почему-то резко развернулись к событиям сегодняшнего дня. Мила... Я не смог ей ничего сказать. И объяснить себе причину нашего взаимного влечения тоже не смог. Если кто и спросит «что ты в ней нашёл?» — честно отвечу «не знаю». Да, индивидуальность её до конца не сформирована, и пока лишь намечены проявления характера... Серая мышка Мила! Мне достаточно того, что ты есть. Как будто сама Судьба связала наши сущности невидимой нитью и заставило Время проверить узел на прочность. Остаётся только ждать положенное, чтобы потом выяснить: возможно ли тихое семейное счастье для...
 И тут я с ужасом ощутил, как в груди моей начало шевелиться, пробуждаясь, тщательно убаюканное мною под стук колёс электрички Чувство. Оно сладко потягивалось в полудрёме и, казалось, вот-вот проснётся и охватит своими ласковыми руками всё моё существо, быстро заполнит приятной негой тело и будет безрассудно источать в окружающее пространство яркие и сочные эмоции. Нет, только не сейчас! Я должен быть предельно уравновешенным и максимально хладнокровным, иначе... Нет, не надо думать и о возможном «иначе». Лучше прокрутить ещё раз в памяти доклад, подготовленный мною для Совета Гильдий, который наверняка уже созван, и все нетерпеливо ждут только моего возвращения. И основным сообщением будет то, что этот противоречивый, местами безумный мир, даже с его ядерным потенциалом и милитаристскими настроениями, для нас не опасен.
 Я детально проанализировал здешнюю науку и со всей ответственностью могу сказать, что на одной из стадий развития были сделаны верные выводы на основе не совсем правильных догадок. И дальше, усложняя и утяжеляя определения, местные учёные сами завели себя в технический тупик. Даже расчёт многомерности пространства производят чисто умозрительно алгебраическим путём и не представляют себе физической модели хотя бы четвёртого измерения. А ведь находятся от нужного открытия всего в одном шаге! И не вперёд, а в сторону! Достаточно только сформулировать, что через пять точек, не принадлежащих одному пространству, можно провести одно... Что? Тут даже определения такого нет... И здешним профессорам и академикам нужно будет много времени для того, чтобы отойти от действующих догм и найти хотя бы одну, самую первую «пятую точку», не принадлежащую их пространству, и открыть путь к соседним мирам.
 Краткие итоги моей миссии: разведанная мною область пригодна для жизни, заселена и развита. Колонизация — нет необходимости. Напрашивающееся решение — взять под наблюдение. И я с чувством выполненного долга и со спокойной совестью возвращаюсь в свой мир.
 Вновь вспомнилась Мила. Я подарил ей свой родовой амулет, начинённый мощными защитными и целебными заклинаниями, предварительно настроив его на биоритмы девушки. До четырнадцати лет я сам носил его, не снимая, пока не освоил методики саморегуляции и не сдал экзамен на первую ступень мастерства. Стоит ли говорить, что амулет этот в нашей семье уже не одну тысячу лет оберегает несмышлёнышей, пока они сами не научатся за себя постоять? А я уже — как-никак — разведчик, возвращающийся из чужого мира и... Я снова прислушался к себе, и уже беспристрастно отметил ровное дыхание свернувшегося калачиком Чувства. Спи, родное...
 За размышлениями время летело быстро. Я уже был на месте. Передо мной начала формироваться Плоскость перехода в мой мир. Каждый раз я откровенно любовался этим зрелищем; и когда провожал в экспедиции своих старших товарищей, и когда сам впервые отправился на исследование неизвестной области. Надо ли говорить, что здесь и сейчас заканчивается моё первое задание? А едва различимая в магическом зрении Плоскость завораживающе колыхалась серыми волнами на фоне тёмного неба.
 Я посмотрел на свой ручной хронометр; свечение стало голубоватым. Значит, есть ещё несколько минут до того, как наши миры соприкоснутся в этой пятой точке с порядковым номером 10-31 по четырёхмерной карте магистра Кордиса.
 Мила... С ней всё будет хорошо. А через двести восемнадцать дней я приведу в этот мир Наблюдателя и маготехников для сотворения здесь постоянного портала связи с нашим миром. И снова встречу её...
 ...Плоскость успокоилась и серебристо заискрилась, а прибор на моей руке ровно светился молочно-белым. Пора!
 И перед тем как неподвижный вихрь закружил в стремительном танце каждую клеточку моего тела, я напоследок бросил взгляд назад. Там, километрах в шестидесяти, светлел купол неба над оставленным мною городом, где в одном из домов...
 Я обязательно вернусь.