Аннотация: Наблюдения над внешней стороной жизни ряда ортодоксических учреждений, именуемых монастырями, сделанные автором в ходе посещения последних с душеполезной целью
Наблюдения над внешней стороной жизни ряда ортодоксических учреждений, именуемых монастырями, сделанные автором в ходе посещения последних с душеполезной целью
Поскольку широко распространено среди россиян мнение о душеполезности посещения монастырей, то и автор этих записок почел для себя за благо посвятить некоторую толику времени пребывания в сей земной юдоли знакомству с этими учреждениями культа, а также и поиску возможной пользы для души и нравственности. Из-за свойственной нынешним летам суетности время для этих путешествий выбрано было летнее, сиречь отпускное, хотя и разнесенное на отстоящие друг от друга на десятилетие лета.
Первым монастырем, представшим перед пытливым внутренним взором автора, был, хотя это и может показаться странным поверхностному и скорому на выводы читателю, Коломенский женский монастырь, что в Голутвине. Не исключено, что сия достойная обитель называется как-то иначе, однако теперь уже, за давностию лет, установить точное него название не представляется возможным.
Знакомство с обителью было сделано в разношерстной группе студентов, находившихся в Коломне на практике в 1992 году. Пылкие ко всему новому юные сердца наши стремились познать бывшие тогда внове духовные высоты, таившиеся под сумрачными сводами свежеотреставрированного монастырского комплекса. Отчего и были благословлены на подметание дорожек, мелкие хозяйственные хлопоты и прочие необходимые послушания. Однако, ведомые жаждой приобщения к вековой истине веры, мы почтительно выразили удивление столь дзенскими практиками духовного прогресса, свойственными скорее китайским архатам да тибетским бонзам, нежели среднерусским ортодоксам. Возникшее было недоразумение удалось замять вожатому нашему в этом путешествии, за приверженность к ортодоксии прозываемому "батюшкой". Окончательное примирение и благоволение местных иерархов к заблудшим душам выразилось в приглашении к трапезе, которая состояла в фольклорного вида супе из капусты с добавление соли и укропу. Когда же в простоте сердца экскурсанты попытались расширить рацион угощения проносимыми мимо явствами, как то: рыба крайне ароматного свойства и загадочные кастрюльки, то получили заслуженный урок для собственной скромности. В целях развития которой и были препровождены на просмотр голливудского фильма "Иисус из Назарета", выковыривая по пути из зубов застрявшую там полусырую капусту. По окончании сего сеанса принимающая сторона любезно вывела нас из обители, и долго потом ожидали мы духовной беседы и мудрых наставлений. Но из ворот монастыря никто к нам так, увы, и не вышел.
Новая попытка познать сокровенный смысл ортодоксического мироощущения была предпринята мною спустя несколько лет. Будучи к тому моменту человеком уже женатым, а стало быть, основательным и положительным, целью своего совместного с супругой путешествия избрал я Боровский Пафнутьев монастырь, известный своими историческими достопримечательностями. Впрочем, истины ради надо упомянуть и нетщетные старания некоего менеджера из турбюро, указавшего нам на этот достойный всяческого доброго слова объект.
Монастырь радушно встретил нас выдачей спецодежды женскому полу и обзорной экскурсией, включавшей созерцание подпола, в котором уморили боярыню Морозову, и крюка, на коем некогда был подвешен протопоп Аввакум. Экскурсовод паки и паки предупредила свою паству о достойном и благолепном поведении на объекте, особо наказав не беспокоить замеченных рясоносцев, "ибо батюшки того не любят", и могут принять меры вплоть до выдворения с освященной территории.
Все же, движимый попечением о духовном прогрессе и уяснении для себя истин ортодоксии, я предпринял попытку выйти на контакт с местными жителями. Увы, совершенно сверхъестественным образом вожделенные персонажи, будучи замечены в противоположном углу монастырского двора, успевали исчезнуть куда-то за время моего к ним приближения. Бегать за ними почел я делом недостойным, а сами они, вероятно, всячески оберегали меня от изгнания, долженствующего последовать за вступлением с ними в любое общение. Отмечу, что энтузиазм мой в тот момент был несколько поколеблен сведениями о судьбе вышеупомянутых боярыни и протопопа, немало претерпевших от местных насельников. Крюк, кстати, Аввакумовский, был вполне надежно закреплен где-то в двух-трех метрах над полом, да и запоры на погребе Морозовой казались вполне надежными.
Ввиду этого и почел я за благо, испив воды на местном источнике, отправиться восвояси, довольствуясь сохраненным в неприкосновенности гомеостазом собственного органона.
В третий раз приступил я к монастырским стенам лишь спустя ряд лет, в течение которых отношение мое к ортодоксии развилось в глубокое уважение и даже симпатию. Чему немало способствовали опусы господ Лескова и Ардова, а также и Кураева, хотя и отличающиеся от первых двух авторов. Псково-Печерская обитель славилась между местными жителями духовностью и православностью. Отчего и была включена непременным пунктом в культурную программу моего пребывания на псковской земле.
Вхождение в монастырь запомнилось обилием торговой активности, специализирующейся на предметах наивного культа. Всякие деревянные поделки, пестрые платки юбки, радушие продающих их гражданок оставили самое благоприятное впечатление. Несколько дальше в стеклянном гробике стояла карета одного из российских самодержцев. А может, наоборот, одной из российских самодержиц. Спускаясь по крутым дорожкам, живо напомнившим терренкурные тропы кавказских курортов, мы достигли главной площади. На ней царило оживление, которое трудно было заподозрить даже и в воротах монастыря, не говоря уже о малообитаемых пространствах снаружи от стен. Надо заметить, что одной из стен место сие примыкает к городу Печоры, по имени которого и названо. Автостоянки и торговые точки народных промыслов составляют разительный контраст с теми дикостью и запустением, которые открываются пытливому глазу путника, замыслившего обойти обитель кругом.
Но вернемся на главную площадь. Глазам нашим предстала пестрая толпа всех возрастов, полов и народов. Хотя, пожалуй, негров там не видел. Зато азиатов, как выяснилось в последствии, южнокорейской национальности, было предостаточно. Несколько стоявших возле них монахов держали в руках активированный нотбук и бормотали вполголоса странные слова - модем, сотовый, вайфай. Впрочем, нет, последнего не слышал. Пытаясь сподобиться общения с современными анахоретами, я узнал, что факс, присланный делегацией, куда-то запропастился, но вот прямо сейчас на этот нотбук придет его копия, и мы, благословясь, отправимся глядеть на мертвых старцев. Тут оратор поднял на меня глаза, удивился и проследовал к проявлявшим завидную фотоактивность корейцам. Спустя некоторое время колонна азиатов, предшествуемая черноризцами, стянулась в малозаметную дверь, расположенную в стене какого-то, как мне показалось, здания. Любезный мой провожатый, что сопутствовал мне в хождениях по земле псковской, не преминул сообщить, что это они в пещеры пошли, смотреть на захороненных там монахов, кончивших дни в этом монастыре. Когда же и мы робко двинулись туда же, то были остановлены дородным привратником, сообщившим, что на сегодня все билеты проданы, или что-то в этом роде.
Только собрались мы предаться грусти по утраченной возможности созерцать редкое явление, как на площади возникло оживление, и народ неспешно вроде, но ходко потянулся к одной из церквушек, в изобилии наполнявших двор. Войдя вместе с ними внутрь, мы обнаружили аллегорически расписанную стену и раку, содержащую часть руки св.Татьяны. Описание этого объекта вызывает у меня понятные затруднения, поэтому здесь мои записки содержат некий пропуск.
Однако приспело время начаться литургии в главном храме монастыря, пропустить которую, по уверениям моих спутников было никак невозможно. По первому впечатлению она ничем не отличалась от остальных действий такого рода, однако к концу ектеньи я заметил бомжеватого персонажа, мигрировавшего в мою сторону откуда-то сбоку. Попытки уклониться от встречи с ним затруднялись как благостью момента, выбранного им для рандеву, так и общей скученностью собравшихся. Бомжеватый встал неподалеку и принялся пахнуть. Неожиданно внимание мое отвлекла прихожанка после средних лет, бросившаяся к чинно совершавшему свое служение клирику. Дабы избавиться от ее общества, последний окурил ее дымом из небольшого кадила, и порядок был восстановлен.
Бомжеватый же продолжал пахнуть совсем неприятно, но тут мне удалось углядеть небольшой закуток за колонной. В нем уже помещалась преклонного возраста гражданка, но мне удалось укрыться там же. На этом объем закутка исчерпался, и бомжеватый двинулся дальше, направляясь к известным пока лишь ему жертвам.
Так и завершились втуне три мои попытки стяжать духовность путем посещения ортодоксических культовых комплексов, не принеся особого просветления, однако существенно расширив общую эрудицию и кругозор.