Аннотация: Воспоминания одинокого суурга. Мы сами строим нашу жизнь, и только выбор определяет судьбу с самых ранних лет.
Ксенгарра.
Серое небо, словно сделанное из грязного алюминия. Низкие тучи, в которых теряются иглы высотных зданий, медленно плывут над городом. Над всей планетой.
Ксенгарра - метрополия, значит, вся пригодная поверхность застроена. Планета-город, планета - центр Империи Суургов. Впрочем, некоторые зоны оставлены в первозданном виде: высокие горы, смертоносные джунгли, глубины океана - все то, куда даже неподготовленным суургам соваться опасно.
Для многих рас этой Галактики Ксенгарра - символ их угнетения и позора, столица тех, кто, придя в чужие миры, поставил на колени местные цивилизации. Империя поглотила десятки населенных миров, превратив их жителей в рабов, которыми они и должны являться по замыслу Творца.
Так было и так будет. Волей Императора, во веки веков.
Ибо разве не рабы в душе своей те, кто, отказываясь от данных им возможностей разума и духа, стремится к идеалам потребностей тела?
Я стоял у стены-окна в своей квартире и смотрел на падающие с небес струи дождя. Осенний дождь, который мог запросто затянуться на недели, а то и месяцы. Потом придут морозы - и вместо ливней будет идти снег, а шквальный ветер сменится бураном.
Но сейчас молнии мечутся в терзаемых ветром небесах, а громовые барабаны заставляют звенеть посуду в застекленном шкафу.
Можно было, конечно, включить звукоизоляцию, но мне нравилось слушать звуки родной планеты.
Я суург. Мое имя - Керраг Коршах, я вольный торговец с корсарским патентом и лицензией на торговлю за пределами Империи Суургов, в Конфедерации Свободных Звезд, в Федеративном Содружестве Земли и даже в Корпоративной Республике Хессеров. Мой корабль, "Иридиевый кубок", стоит сейчас в порту, порученный заботам техников-кибермехов и рабов сервиса.
Род Коршах не особенно знатен, но, тем не менее, я полноправный гражданин Империи, что в моей директории уже многое.
Мой досточтимый отец погиб в сражении на какой-то захудалой планетке, которая посмела бросить вызов мощи Империи некоторое количество лет назад. Теперь там имперская колония, но несколько суургов погибли там, когда отчаявшиеся туземцы начали применять ядерное оружие. Матери своей я не знал. Видимо, они с отцом сходились вместе только для того, чтобы отложить яйцо. Впоследствии из него появилась личинка, ставшая мной после прохождения через фазу куколки в теле раба.
Так или иначе, я давно уже жил один в своем корабле, изредка возвращаясь сюда, на Ксенгарру, в дом своего отца. Примерно каждые пять-шесть стандартных лет.
"Иридиевый кубок" стал моим домом, местом работы и местом, где я мог предаваться собственным размышлениям на жизненные темы.
Меня иногда посещают здесь странные идеи. Например, я всегда хотел написать поэму, но понятный другим расам язык суургов слишком резок для мелодичной гармонии рифм, а писать на высшем наречии бессмысленно - никто не в состоянии произвести часть звуков Высокой речи. Творить же на других языках мне не позволяет расовая гордость.
В своей жизни я занимался многим. Торговал ценностями, оружием, редкими рабами и прочими вещами, которые не занимают много места, но дорого стоят. Я получал от бизнеса удовольствие, мог позволить себе отрешиться от остального мира, который меня не слишком устраивал.
Изменилось все после появления мальчика-сенса, которого мне продал управляющий одним из приисков на Коргарроде, жуткой планеты-каторги, с которого нет возврата почти никому.
Мальчика звали Виктор Кейн, у вот уже пять лет прошло с тех пор, как я его отвез на Гефест, что в системе Антарес, и вместо перепродажи сдал в один из приютов. Оттуда его и сгребла контрразведка. Больше я Витю не видел.
Все мне говорят, что я неправильный суург. Я не ем мясо разумных существ и люблю детей, в независимости от их расы, просто за их чистоту и незамутненный еще взгляд на мир. У меня нет рабов, только старый робот Джо-17, купленный мной на заре моей карьеры торговца где-то в Федеративном Содружестве.
Джо неразумен. В его программе нет вируса "Личность", который сделал бы его полноценным кибермехом. И дело не в том, чтобы я боялся потерять своего слугу подобным образом, просто не уживался современный вирус в допотопных электронных мозгах. Отторгался системой за недостаточной емкостью ресурсов. Именно поэтому не обрели в свое время разум бытовые приборы и транспорт, но это отдельная история.
Джо следит за квартирой отца в мое отсутствие и ведет хозяйство, больше ни для чего он не годен. Впрочем, большего мне и не надо - с разумными проблем всегда больше, чем с машинами, тем более, со слугами.
Иногда я думаю, что мне следовало все же отбить Витю, когда на моих глазах его, парализованного выстрелом из станнера, уносили офицеры ФАБ. И гори синим пламенем лицензия на торговлю в Федеративном Содружестве, зато человеческий мальчишка был бы спасен моими руками...
Я поймал себя на том, что опять думаю о Викторе. С тех пор минуло приличное количество времени, и он уже вырос - ему, по идее, сейчас должно быть около двадцати стандарт-лет. И наверняка он давным-давно работает на контрразведку людей.
Жаль его. Добрый был парнишка, а теперь его личность наверняка стерли на нейропрограммировании, и того Виктора Кейна, которого я знал, больше нет.
"Оставь прошлое позади - советовали мне, - Это всего лишь чужой детеныш. Миллионы таких рождаются и гибнут в Империи каждый месяц.
"Один из миллионов, - думал я, - Это всего лишь пылинка в общей массе рабов, общее число которых исчисляется в Империи сотнями миллиардов. Захваченные в результате военных действий и корсарских рейдов, выведенные в питомниках и клонных центрах, на частных фазендах..."
В моменты, когда я думал о Вите, на меня накатывали воспоминания о моем собственном отрочестве - именно тогда сложилось несколько моих первых жизненных принципов.
Я тогда учился в кадетском корпусе Инженерных войск, и отец прочил мне карьеру на борту крупного космического корабля или, на худой конец, на базе планетарной обороны.
Надо сказать, что большинство детей суургов учатся в отдельных заведениях-интернатах, дома бывая только в каникулы. Все обучение военизировано до предела, между учащимися поощряется соревнование, иногда доходящее до настоящих дуэлей и открытой вражды. Среди высокородных, говорят, дуэли бывают даже со смертельным исходом.
А еще детей суургов учат убивать.
Конечно, не себе подобных, а представителей других видов. Как правило, гуманоидов, ибо, как нам говорили, эти существа находятся на самой низкой ступени развития разума, и ниже них только животные.
И суурги, конечно, должны относится ко всем чужим соответственно.
Когда мне в первый раз дали в руки боевое оружие, мне было, по, скажем, человеческим меркам, двенадцать лет.
Надо ли говорить, что мальчишка, которым я тогда был, с восторгом принял от наставника небольшой, по детской руке, вибромеч.
Это, я вам скажу, такая вещь, что способна, мелко вибрируя, разрубить даже бронепласт. Не слишком толстый, но, скажем, легкая персональная броня от гудящего лезвия не спасет.
Потом были тренировки, когда я разрубал манекены и голограммы, и наставники боевого искусства не могли нарадоваться на меня.
Но потом настал тот день...
Молодежь должна была причаститься к плоти и крови своих жертв.
Нас (по такому случаю оставленных без завтрака) по одному выпускали на арену, с трибун которой наблюдали учителя и сокурсники. На одного ученика в броне и с мечом - пятеро безоружных подростков-рабов гуманоидных рас. Тренты, люди, луарцы, шаани...
Разноцветная кровь лилась рекой, и каждый раз с арены выходил вымазанный кровью молодой суург. Пресытившийся и довольный.
Новый хищник Космоса, отныне повязанный кровью со своей Империей, раскинувшейся едва ли не на четверть известного пространства...
Жужжание лезвий, влажный звук разрубаемой плоти и крики жертв до сих пор слышны мне по ночам, хотя прошло уже больше сорока стандартных лет. Я не разделял бурного восторга своих сверстников, не мог понять тех, кто, подобно диким зверям, отбрасывал меч и набрасывался на трупы, раздирая еще теплую и даже иногда живую плоть своими острыми зубами, когтями и шпорами.
Слыша дикие звуки, рычание и шипение с арены, я чувствовал что еще немного - и меня стошнит.
- Керраг Коршах! - вырвал меня из оцепенения голос учителя, Шерроса, - Давай, иди одеваться в броню!
- Да, мастер, - отозвался, словно во сне.
Спустя пятнадцать минут передо мной открылись двери арены. В лицо ударил ветер, принесший тошнотворный запах крови и внутренностей, и я ступил на песок, пропитанный кровью. Меч в моей руке тихо гудел, предвкушая скорую резню.
С противоположного конца вытолкнули тех, кто должен был умереть от моей руки. Трое людей, трент и синекожий луарец. Осмысленные взгляды, полные ужаса, говорили о том, что рабов пробудили- специально для того, чтобы они боролись за свою жизнь, испытывали страх и боль. Останься жертвы под влиянием направления суургов - умерли бы покорно и без страха.
Вскоре отдельные крики превратились в дружное скандирование:
- Рви, рви, рви!
Я сделал несколько неуверенных шагов вперед и смог подробнее разглядеть своих будущих жертв. Две девчонки человеческого племени, и по одному мальчишке из расы людей, луарцев и шаани... Такие разные, но с одинаковым затравленным взглядом, судорожными движениями...
Я видел, как один из людей обнял стоящую рядом с ним девчонку и прижал ее лицо к своей груди.
"Не смотри", - прочел я по его губам.
Мой меч неуверенно поднялся.
- Рви, рви, рви, рви! - надрывались зрители.
"С кого-то надо начать", - подумал я и обвел взглядом всех подростков. Только у старшего паренька в глазах читался какой-то вызов, остальные же были просто загнанными животными - ничего, кроме страха, в их глазах я не прочел.
- Ну же! - крикнул вдруг желтокожий и коренастый шаани, - Что ты тянешь, суург, Напасть тебя побери? Примени по назначению оружие, которое тебе дали!
Это можно было расценить как оскорбление, и я занес меч над головой. Одна из девчонок издала пронзительный писк, мальчишка-луарец отшатнулся и прижался к бортику арены.
Моя рука остановилась.
Я, конечно, не раз видел смерть рабов - в Империи это в порядке вещей. Не раз мне приходилось есть в столовой мясо таких, как те, что стояли сейчас передо мной.
Но самому прервать чью-то жизнь у меня не поднималась рука.
Я всегда воспринимал гуманоидов, как животных, у которых просто чуть больше мозгов.
И никогда не думал, что те, кого в Империи всегда именовали сытью, способны на чувства: страх, ненависть... и на любовь? Ибо даже я, тогда еще сопливый мальчишка, прочел в глазах старшего паренька страх смерти, ненависть к суургам и любовь к той, что стояла в его объятиях.
Пусть даже любовь наивную и юношескую... наверняка первую.
Меч воткнулся в песок, а я, отвернувшись, согнулся пополам и едва успел открыть забрало шлема, как меня скрутило в приступе жестокой рвоты.
На трибунах наступил тишина, нарушаемая только звуками моих спазмов. Я изверг из себя лишь едкий сок, зашипевший на песке, ибо был голоден с утра.
- Чего это он? - тихо спросил луарец своего старшего приятеля.
- Не знаю, - отозвался тот, - Может, он не хочет нас убивать?
- Не... хочу... - выдавил я из себя, распрямляясь. По пути я подобрал из песка меч и выключил его. Потом повернулся к трибунам и крикнул, - Не хочу! Не хочу убивать! Это ужасно... Я не зверь! Не зверь!
Мои глаза наверняка горели как два желтых огня - признак огромного эмоционального всплеска.
Я повернулся и выбежал с арены. Мне хотелось... не знаю, чего. Убежать, унестись прочь отсюда, где всюду была смерть: в воздухе, в стенах и в песке под ногами...
- Не хочу... - шептал я.
Подошел учитель и взял меня за плечо.
- Идем, - сказал он.
Я покорно поднялся и поплелся вслед за Шерросом. С арены донеслись крики и звуки вибромеча - следующий после меня ученик приступил к ритуалу...
В кабинете учителя меня ждал, как это ни странно, мой старший брат, Акрессар - гордость семьи, пробившийся в Академию командного состава. Отец возлагал на старшего сына большие надежды, и, видит Творец, не зря.
- Оставляю его вам, Акрессар, - сказал Шеррос.
- Да, мастер.
Учитель, подтолкнув меня вперед, вышел за дверь, а брат, усевшись в кресло, закинул ногу на ногу и поманил меня к себе.
Я, опустив голову, подошел. Мое душевное смятение в тот момент было несколько разбавлено страхом перед более сильным и агрессивным суургом, от которого я раньше получал, в основном, затрещины.
- Что же мы будем делать с тобой? - спросил вдруг Акрессар.
Его рука взяла меня за подбородок и приподняла лицо. Глаза будущего офицера пробуравили меня насквозь. Я где-то читал, что гуманоиды в таких случаях часто плачут - это когда из их глаз течет соленая вода и нарушается работа некоторых нервов и мышц.
Еще одно доказательство того, что другие расы - по природе своей рабы. Пока. И лишь от суургов зависит, как скоро они придут к процветанию и благоденствию через страдания и боль.
Никто не может долго смотреть в глаза суурга.
И мне самому больше всего хотелось отвести глаза...
- Послушай-ка меня, - сказал брат, - Ты ведь знаешь, что именно хищников называют хозяевами природы?
Я молчал. Мне просто нечего было сказать. Это потом я узнал значение слов "жалость", "милосердие" и "порядочность". Слов, в языке суургов которым нет однозначного определения.
- Ну, ну... - брат отпустил мою челюсть и погладил по длинной голове, - Можно не любить луарцев или шаани, людей там... О вкусах не спорят. Может, тебе даже будет кого-то жалко - эсонам, например, есть более подходящее применение, чем попасть в суп. Но нельзя же всех жалеть! К тому же, вспомни, ты же ел мясо в столовой?
- Ел... - тихо сказал я и снова почувствовал рвотный позыв, - но больше... не стану.
- Тогда ты станешь слаб, братик, ибо мясо несет в себе силу. - Сказал брат, усмехаясь, - А слабых всегда бьют.
- Я не хочу больше есть разумных, - крикнул я, - и не буду!
- Меня смешат до коликов такие мечтатели, как ты, - сказал брат, но почему-то не улыбнулся, - Мне было не трудно в первый раз пролить кровь... Но раз уж у тебя проблемы с этим... Черт возьми, суург ты или нет? Преодолей свою слабость, разорви ее!
Я посмотрел на брата сердитым взглядом. Правда, в моем исполнении тогда это выглядело смешно и по-детски.
Вот и Акрессар рассмеялся и снова погладил меня по голове.
- Ладно, не бери в голову, малыш. Такое иногда случается. Сам подумай, разве не смешно - суург, который не проливал крови своей добычи? Ты что, решил стать как наша сыть - эти убогие создания, которые не могут похвастать ни умом, ни силой? Суург должен быть сильным! Если у тебя пустая кастрюля в обед, значит, и голова пуста - ибо суург не будет голоден в окружении еды!
- Почему ты здесь? - спросил я.
- Это часть программы - когда идет ритуал, старший брат должен быть рядом, чтобы, в случае чего, поддержать и помочь. А если нет брата, то близкий друг или отец. В крайнем случае, опекун. Но вернемся к нашему вопросу. Научись извлекать удовольствие из своего естества! Ты только представь, что кровь стынет у тебя на губах, а еще живая, трепещущая плоть насыщает тебя!
Мне стало противно. Я представил, как мой брат рвет зубами еще живых существ, и на меня накатила такая волна отвращения и злобы, что я резко встал и крикнул ему в лицо:
- Мне стыдно, что я твой брат!
Я выскочил за дверь, но за мной никто не гнался. Мимо неслись коридоры и залы корпуса, кто-то окликал меня, но я ничего не слышал и не видел перед собой.
На балконе я остановился, тяжело дыша. Передо мной раскинулась панорама Ксенгаррского метроплекса. Синее солнце злобным глазом глядело с небес, затянутых легкой дымкой вулканического смога.
- Почему?! - крикнул я что было сил.
Мне никто не ответил - на балконе в час занятий не было никого. Вдоль стены и на перилах висели растения из десятка миров, некоторые цвели...
Мой мир в тот день был жестоко сломан: я понял, что все бытие суургов - это бесконечная череда чужих смертей, злобы и презрения. С рождения, когда личинка внедряется в тело раба для дальнейшего развития, и на протяжении всей жизни.
В спальню я вернулся только к вечеру - меня никто не дергал, и на том спасибо. Однако, едва я переступил порог, на меня обрушился удар чем-то мягким и тяжелым. Вероятно, скатанным покрывалом или подушкой.
Едва я оказался на полу, раздались крикливые реплики моих сокурсников:
- Слабак!
- Ты не суург! Ламам!
- Ну и что тут нас? Посмешище!
- Его только в музей, чтобы все с отвращением видели это травоядное!
- Ошибка родителей!
- Надо ему показать, кто чужие ему, кто свои!
Даже мой ближайший приятель Иссхар чуть ли не напрыгивал на меня:
- Убирайся к своим друзьям-гуманоидам! Мы еще возьмем с этих рас налог! Доведем это племя сыти до нуля!
В тонких голосах было столько ненависти, что я просто поражался - неужели это мои друзья?
Я не отвечал, понимая, что сделаю только хуже.
Меня начали бить, продолжая осыпать оскорблениями. Попытки к сопротивлению были сломлены вмиг: против полутора десятков сверстников у меня не было шансов.
- Нечего с ним церемониться! - крикнул один из ребят, и тут на мою голову обрушился удар чем-то твердым.
Видимо, это была ножка от стула или кровати.
Я не знал, сколько продолжалось линчевание. Видимо, я потерял сознание, потому что очнулся я уже в своей постели. Все тело ломило, кремнихитиновый панцирь был исцарапан, кое-где даже надтреснут, и кровать была испачкана моей бледно-зеленой кровью.
На следующий день арену попытались повторить. И на следующий день. И потом еще и еще, но я ни разу не поднял меч на разумных. На детей, таких же, как я. И когда я в очередной раз отказывался убивать, я видел надежду в глазах рабов.
В конце концов, меня в очередной раз пихнули на окровавленный песок и объявили по громкой связи, обращаясь к очередной партии молодых рабов:
- Вы, сыть! Если убьете этого суурга, вас всех отвезут на родные планеты!
В моем же коммлинке раздался голос учителя Шерроса:
- Теперь или они, или ты, Керраг. В законах жизни нет исключений.
Я оглянулся на ребят других рас, которым кинули по такому же мечу, как у меня.
- Вперед! - крикнул один из рабов, человеческий парень лет четырнадцати, - Разве вы не хотите домой?
- У меня нет дома, Иван, - отозвался какой-то тощий эсон, который в виду своей природной слабости и меч-то держал с трудом, - моя планета давно завоевана ими...
- Так отомсти! - парень бросился на меня, неумело размахивая оружием.
К нему присоединились его товарищи, и вокруг меня замелькали лезвия.
Я уклонялся, сколько мог, но вот вибрирующие мечи проскреблись по моей легкой броне раз, другой, третий, каждый раз оставляя за собой узкие трещины и разрезы.
Боль в бедре вернула меня к реальности, и мой собственный меч взметнулся навстречу.
Молодая луарская девушка тут же вскрикнула и упала на влажный песок, заливая все синей кровью - мой меч наискось рассек живот.
Рефлексы оказались умнее меня - прием был проведен безукоризненно.
Я отмахнулся мечом от наступающих ребят и оттанцевал в сторону.
- Не глупите! - Крикнул я сквозь динамик брони, - Неужели вы думаете, что вас и вправду отпустят?
- Уж лучше умереть с оружием в руках, прихватив с собой сопливого суурга! - процедил названный Иваном и снова пошел на меня.
И тогда я понял, что не мне тягаться с системой страны, учитывающей даже такие случаи.
И мой меч снова пролил кровь.
Правда, я не убил всех, и есть убитых не стал. Я рухнул на колени в углу арены и завыл, потому что так больно и гадко мне еще ни разу не было. Я всерьез подумывал, не воткнуть ли меч и в себя, но руки словно налились свинцом, и я выронил оружие.
С тех пор я стал изгоем - от меня отдалились все сокурсники, со мной не садились за один стол в столовой или в комнате досуга.
Единственным моим другом был кибермех-уборщик, который по ночам ездил по корпусу и жужжал щетками. Я часто бродил ночами по коридорам, ибо ночью ко мне являлись духи тех, кого я убил. Окровавленные пальцы тянулись ко мне, мертвые лица искажала злоба и ненависть. Я просыпался со сдавленным криком, и после уже заснуть не мог.
Кибермеха звали Кубик, и он был лишь одним из сотен уборщиков в нашем корпусе. Однако в позитронном мозгу жил разум, дарованный вирусом "Личность", кибермех мог чувствовать и испытывать эмоции. Как ни странно, простой уборщик знал о жизни куда больше, чем можно было предположить.
Кубик рассказывал мне о других директориях, о злейших врагах Империи - аргусианцах, которые превыше всех благ ценят личную свободу и гармонию с окружающим миром. Мне было страшно интересно слушать и о Федеративном Содружестве Земли, и о Конфедерации Свободных Звезд, и о Корпоративной Республике - огромной торговой державе, объединяющей несколько видов рас-торговцев.
Конечно же, Кубик не знал всего. И, разумеется, в тех директориях тоже хватало своего зла, насилия и несправедливости, но разве что некоторые люди превосходили суургов в жестокости и подлости, так как ни в грош не ставили жизнь своих соплеменников.
Я понял, что мир несправедлив, и вовсе не похож на те инопланетные легенды и сказки, которые мне доводилось слышать или читать. В Империи меня окружала жестокая и циничная система, направленная на агрессивную экспансию в Космос, и именно суургов все остальные расы считали первейшей угрозой мирному существованию.
Я много думал и, в конце концов, решил покинуть Империю. Я знал, что стану изгоем не только среди соплеменников, но и среди других рас, но остаться означало принять систему и смириться.
Безусловно, мой уход не означал, что меня начали бы разыскивать как преступника, но репутации верного слуги Империи и правильного суурга мне тогда не видать.
С грехом пополам я, конечно, доучился. Когда заставляли - убивал, но никогда - по собственному желанию. Ел лишь мясо животных, и даже в столовой мне прописали спецпаек - ибо в противном случае меня ждало бы полуголодное существование.
Получив образование, я отслужил положенное в войсках снабжения, после чего приобрел торговую (а затем и корсарскую) лицензию, приобрел на свою долю наследства космический корабль и покинул Ксенгарру.
Я долго летал и вел бизнес в разных державах Космоса. Но и мой юношеский романтизм был почти также безжалостно разорван клыками реальности.
Во-первых, суургу не были рады практически нигде. Лицензии в Конфедерации и Федеративном Содружестве мне вообще пришлось пробивать через черный рынок на полуанархических планетах.
Во-вторых, мне пришлось столкнуться с такой ложью, жестокостью и лицемерием, что даже надменный шовинизм суургов мерк рядом с этим.
В системе Бедгар люди локальным законом разрешили выращивать наркотические вещества, и теперь вся эта мерзость проистекала контрабандой на соседние миры.
На планете с лицемерным названием Счастье, купленной каким-то богатым извращенцем, в порядке вещей было рабство и сексуальное насилие над детьми. Говорят, там теперь даже открыли соответствующие заведения для туристов-извращенцев.
Клоны в Федеративном Содружестве находились на правах рабов, причем генетически не способных на бунт - и верхом цинизма было называть это "либеральной системой". Суургам, по крайней мере, хватало называть вещи своими именами - рабы звались рабами, агрессия - агрессией, жестокость - жестокостью. Высшей расе не нужны оправдания для своих действий - во имя всеобщего блага и будущих поколений.
На Владистане, этом военно-промышленном монстре носить оружие разрешалось с тринадцати лет, и редко какой житель выходил из дома без бластера. Конечно, у суургов такое было повсеместно, но проблема была в том, что ни один суург никогда не убил бы другого, кроме как на дуэли. Владистанские же трущобы местами напоминали человеческую игру-стрелялку "Дум-54", особенно когда огромные концерны сводили счеты друг с другом.
И в Конфедерации, и в Корпоративной Республике, не говоря уже о множестве неприсоединившихся миров Периферии и Фронтира, меня всюду встречало одно: грязь, смерть, ложь и насилие.
Цивилизованный Космос деградировал, пороки правили умами, а из-за культурного упадка на некоторых планетах некоторые разумные попросту теряли свой облик, становясь какими-то полузверями в чопорных одеждах.
По сравнению с ними мне даже стали не столь отвратительны мои соплеменники...
Я зачем-то старался найти среди всей мрази благородство и честь, порядочность и доброту. Бывало, что мои поиски увенчивались успехом, но все же за большинством благородных поступков я усматривал корысть или ширму для каких-то темных дел, обман или готовящуюся подлость...
Мир полон зла и разочарований - к этому выводу я пришел куда быстрее, чем рассчитывал. И не зависело это от директории, расы, планеты и тому подобного. Мелкие несчастья отдельных существ складывались в горе целых народов и даже рас, и несчастье это порождало огромное Зло, владеющее, казалось, всем цивилизованным Космосом...
Но было и главное исключение из правил.
Аргус, враг номер один моей родины.
Вернее, это Император велел считать аргусианцев врагами, и, прилетев на эту гостеприимную, чистую и прекрасную планету, я не сразу понял, почему.
Я тогда только-только получил торговую лицензию Конфедерации Свободных Звезд и решил испытать судьбу, погостив на Аргусе.
Два десятка стандарт-лет назад "Иридиевый кубок" вывалился из гиперпространства в системе Аргус. Все планеты, обращающиеся вокруг желтой звезды, были заселены и сильно застроены, но нигде я не наблюдал такой оголтелой урбанизации, как на Ксенгарре.
Больше всех, конечно, был застроен океанический Аргус-два. Столица аргусианцев как расы и негласная столица Конфедерации была опоясана несколькими кольцами орбитальных станций, с ночной стороны светились яркими огнями подводные и надводные города, иглами аркологических небоскребов подпирающие стратосферу.
Добавьте к этому зрелищу еще довольно плотное движение космических кораблей, огненными метеорами ныряющих в атмосферу или медленно подходящих к причалам орбитальных станций, шесть снующих от поверхности в космос орбитальных лифтов, и панорама системы Аргус будет полной.
Первая планета пестрела зеркалами солярных энергостанций по генерированию плазмы - собранной и переработанной энергии звезды. На орбите планеты висело несколько причалов, к которым то и дело взлетали пузатые челноки. Время от времени к станции подходили тяжелые корабли и забирали груз обработанной плазмы в огромных энергоблоках, чтобы увезти его куда-то прочь из системы.
Надо сказать, что многие принимают звезду Аргуса за двойную, хотя это вовсе не так. Просто по орбите третьей планеты кружит газовый гигант с аномальной активностью в атмосфере и высокой отражающей способностью. Если ему добавить в весе процентов сорок, то и вправду получится вторая звезда. В результате на небе Аргуса-два и Аргуса-четыре периодически восходило второе солнце - оранжевый шар, не дающий тепла, но раскрашивающий сумерки в яркий и насыщенный золотистый цвет. На орбите этой псевдо-звезды тоже висело несколько станций-городов, и там жили и работали многочисленные ученые.
Аргус-четыре же покрывали бескрайние леса. Континенты планеты были разделены совсем уж узкими морями, и именно на ней жило большинство тех, кто не был аргусианцем, но имел их гражданство - родился на этой благословенной земле или же был принят в общество благодаря каким-то заслугам. И дело было не в перенаселении столицы, просто далеко не всем нравилось жить посреди океанов, тем паче где-то на глубинах, или в подземных и орбитальных поселениях. А в надземных городах на Аргусе-два жить было по карману очень немногим. На четвертой планете строились неимоверные города из неизвестного науке суургов материала, что получали из плодов (!) каких-то гигантских деревьев.
И между этими самыми деревьями как раз и вырастали высотные дома-иглы, появлялись возле рек и озер коттеджные поселки, и даже здесь успели понастроить на орбите какие-то станции.
На Аргусе-пять практически не было поселений, но именно здесь располагались главные военные базы могущественной расы. Глядя на корабли-мечи размером с крейсер (но никак не больше), мне вдруг подумалось, что захоти аргусианцы, они запросто смогли бы создать флот, на равных тягающийся с имперским. По слухам, каждый из этих кораблей мог закручивать и смещать саму сущность пространства, стирая с лица вселенной не только флоты, но даже планеты и звезды своих врагов.
Другое дело, аргусианцы не считали врагами даже суургов, которые не раз поднимали оружие на гуманоидные расы. Мысль же о том, чтобы уничтожить планету и тем паче звезду, вызывала у аргусианцев приступ едва ли не суеверного ужаса вперемешку с отвращением.
Темный Аргус-шесть был скрыт от света обоих светил большим количеством астероидов и пыли, образующих вокруг последней планеты темное облако.
И, тем не менее, даже в этом холодном и неприветливом мире была жизнь. Более того, здесь была даже развитая биосфера, вода и аргусианская колония. В этом царстве грибов, плесени и полуслепых существ с прозрачной кожей жили пурпурные аргусианцы - угрюмые, замкнутые в себе и так не похожие на своих соплеменников.
Здесь стояли древние заводы еще времен гражданской войны аргусианцев, самого позднего их конфликта, когда решался дальнейший путь Аргуса - экспансия или поиск вселенских истин (Как мы можем наблюдать, победило второе). Пурпурные в свое время выступали за экспансионистов, и сейчас не изменили своим взглядам, оставаясь убежденными имперцами. Однако их было слишком мало, чтобы в демократическом обществе Аргуса на что-либо серьезно повлиять.
Итак, когда "Иридиевый Кубок" вышел из гипера в самой столице врагов моей расы, меня вовсе не стали тщательно досматривать, выспрашивать и прочее. Системы посигналили о сканировании, после чего мне был обозначен курс на наземный космопорт: мой корабль был небольшим и мог без помех сесть на планету.
Когда же я ступил на гладкое покрытие ангара, ко мне подошел их офицер и вежливо поинтересовался о цели визита. И мой ответ, что я прилетел отдохнуть, ничуть его не смутил. Наоборот, аргусианец расплылся в улыбке и, пожелав мне приятного отдыха, удалился, вручив юридическую брошюру для ознакомления с местными законами.
На Аргусе, как выяснилось, нельзя было носить заряженное оружие, если оно не являлось ритуальным, а также автоматически освобождались все рабы, а подходящим по системе роботам в обязательном порядке инсталлировался вирус "Личность", делающий их кибермехами - разумными машинами, способными на полноценное мышление и чувства.
Существовал, бесспорно, ряд оговорок, но в целом все это было неприемлемо для среднестатистического суурга.
Но не для меня.
Я много пробыл на Аргусе-два. Лежал на золотых пляжах и купался в голубом океане, ел искусственную еду, что была лучше настоящей, пил какие-то волшебные коктейли, нырял в глубины и понимался в заоблачные высоты. И везде я встречал лишь доброту, гармонию и покой - все то, чего мне так недоставало в Империи.
Я понял, почему Император так ненавидит Аргус - эта раса доказала на деле, что гуманоиды могут построить более эффективную систему, нежели имперская, и не обязательно при этом делиться на рабов и господ. Что может быть любовь между представителями разных планет и рас, и что пороки можно победить, просто поставив их ниже добродетелей в приоритете ценностей.
Аргусианцы почему-то очень любят детей. Спасают и привозят их на Аргус-четыре, даже усыновляют в свои семьи. На это в последнее время даже появилась мода - семья аргусианцев (как правило, имеющая собственных детей), берет на воспитание еще и ребенка чужой расы. А то и нескольких. Как правило, гуманоида, ибо к слишком уж отличающимся от самих аргусианцев существам нужен соответственный поход, который можно поручить только специалистам.
Я и сам видел не раз сотни таких детей, что в сопровождении аргусианца или нескольких в организованных группах спешили по своим извечным детским делам.
Наверное, у Аргуса была какая-то своя программа экспорта культурных ценностей, иначе я не понимал, на кой им дети чужаков.
Смело могу сказать, что только на Аргусе обретал душевный покой. Почему-то мне казалось, что пока в Галактике есть эта звездная система, не покинут нас ни доброта, ни любовь, ни взаимопонимание. Ибо Аргус представлял собой вещественное доказательство, что процветающее общество может быть построено на любви, а не на законе с палкой. Что добро может царить под надежной защитой от внешнего зла, и что безграничной своей любовью можно делиться со всеми, невзирая на биологический вид, подданство и прочее.
Я улетал с Аргуса в полном смятении чувств.
Мне было горько и обидно, что Аргус не хочет помогать тем, кто этого не просит, и, таким образом, отрезает от своего прекрасного мира тех, кто уже давно не ведает что творит. И в то же время меня переполнял дикий, ни с чем не сравнимый восторг, когда хочется бегать и плясать, прыгать и пить хмельной эфир, и под конец завалиться без сил в высокую траву, чтобы проспать в ней до утра...
Я еще много путешествовал, регулярно посещал родную Ксенгарру и Аргус. Побывал почти во всех уголках нашего Сектора Галактики, открывал планеты и находил на диких мирах артефакты и клады, что сделало меня баснословно богатым.
Состояние свое я тратил на благотворительность и новаторские проекты, ибо завести со мной семью не решалась ни одна вменяемая женщина моей расы, хотя я, видит Творец, был бы завидным мужем: здоровый, сильный и богатый... Мечта любой девушки-подростка на моей (да и не только на моей) планете - эдакий принц на собственном звездолете...
К сожалению, мои убеждения не вязались со счастливой жизнью представительниц прекрасного пола, и мне приходилось довольствоваться лишь купленным обществом куртизанок в развлекательных кварталах Ксенгарры.
Впоследствии я бы смог купить целую торговую флотилию, но все же отдавал предпочтение "Иридиевому Кубку", который из торгового превратился в исследовательский корабль.
Я вел раскопки на древних руинах, финансировал многие Ксенгаррские предприятия, но все же в моей жизни не было гармонии.
Мое одиночество, страшное одиночество в поисках лучшего мира, тяжким грузом лежало на душе. Я пытался топить эту тоску в эфирных напитках, кутеже или безумных авантюрах на диких планетах, но все было впустую: долгими вечерами думы возвращались.
Нигде, кроме как на Аргусе, я не нашел того что искал - справедливости и любви. Увы, но даже эта раса имела свои планы и интересы, и ради них могла многим поступиться. К счастью для всего цивилизованного Космоса, среди аргусианцев преобладали пацифисты, приемлющие насилие только в качестве самообороны, как это было в последнюю Галактическую войну.
Зная это, Император больше не нападал на всех сразу, а выбивал противников по одному, и Аргус не вмешивался. Стратегия локальных конфликтов и разжигания розни среди людей, самых порочных из гуманоидов, делали наш сектор Галактики легкой добычей для Империи Суургов...
Мне всегда было безумно стыдно, что именно от моей расы так страдает цивилизованный Космос. Ужасно жаль, что мне невозможно донести слово любви до облитых чужой кровью сердец моих соотечественников и что нельзя просто взять и переделать их во имя мира в Галактике.
Но я верю, что в один прекрасный день разумные расы все же договорятся между собой и перестанут видеть в соседях врагов.
Вскоре, сотрудничая с Аргусом, я понял их главную цель: принести любовь разумным. Для этого они спасали и воспитывали детей - ставка делалась на будущее, ибо настоящее уже было безвозвратно осквернено пороками и пролитой кровью.
Но эти дети должны были стать эмиссарами аргусианских идей. С поддержкой целой расы они обретали силу и мудрость, чтобы в один прекрасный день вернуться на родину и повести народы за собой.
Может быть, через тысячу или даже миллион лет, но в Космосе воцарится Любовь, и в этом будет и мой скромный вклад. Детские приюты в десятке звездных систем, промышленные инвестиции, пара планет-курортов, что я передал под юрисдикцию Галактического Фонда Защиты Детей. Мои вклады в науку, культуру, образование и социальные проекты разных планет.
Я отворачиваюсь от окна. Шторм продолжает реветь, моя планета как будто гневается на меня, бросая на огромные постройки ураганный ветер и целую армию водяных капель.
Наверное, я все же плохой сын Ксенгарры, потому что аргусианцев уважаю больше чем сородичей.
Верю в лучшее, ибо даже если одна особь из миллиона не повернется спиной к чужой беде, у миллиардов разумных душ будет шанс на спасение.
И, кто знает, может, имя нашей планеты перестанут поминать с ненавистью и страхом?..