- Джон! - сказала она. - Мне было восемнадцать, когда он родился. А что я помню о нем? Что в нем самое прекрасное? Мой первенец? Где ты сейчас?
Перед ее глазами встала самая тяжелая картина в ее памяти. Он спорил в тот день, задирался. Ей это давалось нелегко. Ему было тогда только семнадцать. Он рос испорченным и избалованным ребенком. Вот и сейчас он настаивал на очередной забаве - модной игрушке. Это была пятая машина, которую он хотел выпросить у отца. Прежние четыре были им объезжены, и он хотел иметь новую.
Картина прошлого стояла перед ее глазами.
Сын нагло смотрел на нее, нарываясь на оскорбления.
- Где твои четыре машины? - издевательским тоном спросил он, подражая ей.
- Ну и где же? - повторила она за ним, зная, что он читает материнские мысли.
- Проданы, и не хватает денег на следующую, - ответили они друг за другом.
- Нет, - погрозила она ему пальцем. - Я не буду говорить. Ты догадываешься... сам, - закончила она.
- Нет? - сморщился он удивленно.
- Нет! - мотнула она головой. - Убирайся-ка ты из дома, у...вай на все четыре стороны, - твердо расставляя слова, выкрикнула она гневно.
- Ты это серьезно мам? - вспыхнул он.
- Да!!! - села она устало на стул.
- А вещи... как же? - начал он, направляясь в свою комнату.
- Они будут у порога во дворе... через полчаса, - положила она руки на кухонный стол и плотно сжала пальцы.
Она не хотела показаться слабой женщиной.
Скрестила ноги, которые, наконец, перестали трястись.
Убрала руки под себя, прижав их к сидению стула.
Сын стрелой вылетел из дома.
Мать не смотрела ему вслед.
Она знала своего старшего сына.
Она знала, что он не повернет головы, как и не посмотрит вслед.
Юлия повернулась с боку на бок.
Текст - рамка: читать вслух!
Итак, он ушел.
А вернулся через год под Рождество Христово. Вернулся, как и ушел, без шума и суеты.
- Это я... сын - сказал он, сбрасывая рюкзак. - Как ты... мам?
- Все хорошо, - обняла она его.
- Я работал в гараже уже на второй день после ухода из дома.
- Я знаю. Ты не мог пропасть. У тебя хорошие руки и голова, - поцеловала она его в лоб.
Через три года он женился, потом попал в аварию. Затем купил грузовой трак на деньги от компенсации за травму спины. Трак вскоре сгорел, а он отделался легкими ссадинами. После этого он не садился за руль, а стал тихим пешеходом или ездил на такси.
- Да, он боялся машин после всего этого, - вздохнула она во сне. - Да, мой Джон, мой мальчик Джон... сынок.
"Ну, а Роберт? А он как?" - спросил ее внутренний голос.
Она повернулась с боку на бок, не открывая глаз. Ее второй сын стоял перед глазами, как будто никогда и не взрослел.
- Сколько ему сейчас? - спросила она, не утруждая, себя подсчетами. - Какая разница! Какая разница? У взрослого мужчины своя жизнь без матери!
Непонятно, почему ей вспомнился разговор, который произошел между ними шесть лет назад. Она знала, чувствовала, что в этом весь Роберт.
- Именно здесь, здесь его душа, сердце... суть. Все-все в нем от меня, - шептали ее губы.
Это было в машине. Этот эпизод она запомнила навсегда.
Он сидел за ее спиной.
- Хочешь перекусить? - повернула она к нему голову.
- Нет.
- Пить?
- Нет.
- А чего ты хочешь? - остановила она машину и посмотрела ему в глаза.
- Ничего. Я хочу, чтобы ты не курила, - ответил он, грызя ногти.
- Послушай, сын. Я курю, потому что я... курю. В этом вся я! В этом моя жизнь!!
- Нет! - ответил он жестко и с угрозой.
- Да? - сказала она, заплакав.
- Почему ты... ненавидишь меня! За что? - продолжала она.
- Нет, мам. Я не ненавижу тебя. Как я могу?
- Да, ты ненавидишь меня, я знаю. Ведь я слабая женщина. Да и отца твоего я оставила уже так давно.
- Очень... давно?
- Да, ты ненавидишь меня, Роберт, - упала она на руль и зарыдала.
- Мам, мы все любим тебя... Ты только... не кури. Ведь, я... боюсь, если ты умрешь, мне не жить без тебя! Я люблю тебя, мам, больше... своей жизни. Не плачь, мам, - зарыдал он.
Он обнял ее со спины, обхватив руками. Она чувствовала, как ее спина промокла под его слезами.
- Хорошо. Пойдем обедать? Через дорогу хороший ресторан, - вышла Юлия из машины, хлопнув с размаху дверью. Назад она не смотрела. Этого она не могла себе позволить.
Когда они закончили обед, она посмотрела ему в глаза. Ее руки разлохматили его челку.
- Терпеть не могу мужских слез, парень! - сказала она ему осипшим голосом. - Обещай не реветь больше! Хорошо...
- Обещаю, - тихо шепнул он, опустив глаза в тарелку.
- Оставь свои слезы мне, хорошо, Роберт? - не отрывая от него взгляда, закончила она сухо. - Ты знаешь, что твой отец постоянно плакал. Поэтому я и оставила его! - закончила она, зная, что сын запоминает каждое ее слово.
- Обещаю, мам, - встал из-за стола Роберт. В первый раз, за свою жизнь, расплачиваясь за их обед собственными деньгами.
- Я вижу, ты быстро взрослеешь, - хлопнула она его по плечу и закурила.
"Да, Роберт, Джон... они забавные парни. Они мои парни, - прокричало эхо сквозь сон.
- Ну а Стивен? - спросила она себя, - мой третий сын!
- Стивен! Что о нем можно сказать? Ничего. Ведь он умер от СПИДа... в прошлом году от СПИДа. Я не хочу ничего плохого о нем говорить", - закончила она разговор с собой.
Она встала и закурила. Ей больше не спалось.
- Да, и был ли это сон или тяжелое воспоминание?
За окном поднималось солнце. Это был желто-огненный рассвет. На небе ни единого облачка. Все чисто и ветрено.
Она затянулась сигаретой. Руки толкнули окно, и оно распахнулось настежь. Утренний бриз подбросил занавески до потолка. Мгновение и шелк распушил огромные снежные розы, что выдулись в полупрозрачные паруса из ветра.
Юлия улыбнулась чуду, и пошла на кухню... выпить кофе.
- Да, день начался. Его не остановить, как и жизнь... мою жизнь.