Аннотация: Новелла, основанная на авторском сне после прочтения стиха Г.Р.Державина "Река времён в своём стремленьи..."
ВРЕМЯ
Лёжа на спине с закрытыми глазами, я с удовольствием вдыхал чистый лесной воздух. Лёс - моё любимое место. Нет людей, тихо, мысли успокаиваются и приходят в порядок. Не нужно считать время, можно забыть обо всех бедах и радоваться жизни, и никто не нарушит моего уединения.
Вдруг рядом хрустнула веточка. Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной безобразного старика в серых лохмотьях, прикрывающих голые плечи. Ноги его были совершенно босы, а седые волосы и борода свисали чуть ли не до земли. За плечами у старика висела небольшая котомка, рука сжимала посох. Пилигрим, подумалось мне. Что ж, славно, значит он скоро уйдёт и не будет мне докучать.
Как только я об этом подумал, старик побрёл прочь. Я прикрыл глаза и задремал.
Не знаю, сколько прошло времени (во сне ведь никто не считает время), но когда я проснулся, этот оборванец опять был рядом. Я рассердился. Какого чёрта? Я хочу насладиться отдыхом, а он бесцеремонно торчит тут и мешает мне! Я открыл было рот, чтобы обругать его, но вдруг понял, что не могу произнести ни слова - мои губы шевелились совершенно беззвучно.
Окинув меня долгим немигающим взглядом, старик побрёл по тропе вглубь чащи.
Решив не открывать больше глаз, я снова погрузился в дрёму. Но что-то мешало мне расслабиться. Недовольно морщась, я перевернулся набок и упёрся лицом во что-то холодное и твёрдое. Это были...большие часы на подставке!
Вскочив на ноги, я поразился. Лес пропал, вокруг была чёрная выжженная земля, обгорелые стволы деревьев протягивали ко мне скрюченные ветви - и повсюду были часы, часы, часы!
Бон-бон-бон! Раскатистый гул донёсся с большого холма.
Дзынь-дзынь! Тррррр! Щёлк!
Часы со всех сторон загудели, как рассерженные дымом осы.
"Хватит!"
Я кричал изо всех сил, но еле слышный крик потонул в грохоте механизмов.
Небо стало кроваво-красным, пошёл дождь. Часы не переставали звонить, бить и трещать. Их заливало водой, и часы ломались. Их скрипы, удары и стуки слились в сплошную какофонию...
Весь в холодном поту, я проснулся и увидел, что лежу всё на той же полянке. Услышав звук шагов, я уже не сомневался, кого увижу. Пройдя мимо, старик в лохмотьях кивнул мне. Ничего не ответив, я поднялся на ноги и пошёл за ним. Лес мне вдруг стал противен.
Вскоре мы вышли на широкую дорогу. Я всё ещё не мог успокоиться. Посмотрев на меня, старик покачал головой и взял меня за руку. Мы всё брели и брели, а дорога и не думала кончаться. Мой спутник молчал. Я пытался с ним заговорить, но голос не повиновался. От досады я выругался про себя и тут почувствовал, что старик вздрогнул. Меня осенило. Сжав сухую старческую руку, я мысленно произнёс:
"Кто ты?"
И услышал в своей голове ответ: "Время".
"Очень смешно", - фыркнув, мысленно произнёс я.
"Так смейся", - ответил он без тени сарказма.
"Что тебе нужно?"
"Ничего".
"Куда ты меня ведёшь?"
"Увидишь".
Это начало надоедать мне.
"Ты сумасшедший", - мысленно сказал я старику.
"Разве?" - пожал он плечами с улыбкой.
"Заткнись".
Мы миновали опушку. Посмотрев вперёд, я оторопел - за цветущими деревьями лежала пустыня. Пески и барханы простирались до самого горизонта. Печальное и унылое зрелище. Дорога, по которой мы шли, вела к невысокому песчаному холму. Я не испытывал никакого желания гулять по пустыне, но леса позади нас уже не было - песок поглотил его без следа.
Солнце висело в зените, но почему-то совсем не было жарко. Передав мне посох, мой спутник снял с плеча котомку и принялся развязывать узёл, стягивавший её. Наконец, справившись с ним, старик просунул внутрь руку и достал горсть мерцающих разными цветами камешков. Приглядевшись, я понял, что это не камешки, а семена.
"Смотри", - мысленно сказал он и подбросил семена в воздух.
У меня глаза на лоб полезли - вокруг нас, точно из-под земли, вырос древний город! Храмы, статуи, пирамиды, величественный дворец фараона - и море убогих лачуг, шатров и тростниковых шалашей. Мгновение назад на дороге были только мы, теперь же она была запружена людьми и повозками. Египтянин-чиновник ругал писцов, неверно подсчитавших количество голов стада, надсмотрщик гнал рабов, связанных верёвкой, отряд нубийских лучников маршировал ко дворцу. Люди расступались перед нами, хотя, кажется, и не видели нас. Я с любопытством озирался вокруг.
"Сейчас 1978-й год до нашей эры, Среднее Царство, Египет", - прозвучали в моей голове слова старика.
"Зачем мы здесь? - мысленно спросил я".
"Чтобы помочь", - ответил он, завязав узел и закинув котомку обратно на плечо.
Пройдя несколько кварталов, мы очутились в узком переулке, ведущем к покосившейся глиняной хижине. Подойдя ко входу, старик наклонил голову и прошёл внутрь, я вслед за ним.
Хижина была ужасно грязной - всё покрывала песчаная пыль. На полу валялась поломанная утварь, черепки посуды, гниющие остатки пищи, летали тучи насекомых. Войдя в дальнюю комнату, я застыл в ужасе - на полу прямо возле двери лежал трупик девочки, весь изъеденный мухами. Зрелище было ужасным.
У стены, опустившись на колени, сидела молодая женщина в рубище. Она не обернулась на звук наших шагов, даже не пошевелилась. Старик, подойдя к ней, положил руку ей на голову. Встрепенувшись, она затравленно посмотрела на него, но он улыбнулся и покачал головой. Вскоре женщина немного успокоилась, на её лице появилась улыбка. Она поднялась с пола и, подойдя ко мне, взяла меня за руку.
"Ты тоже?" - услышал я вопрос.
"Что я тоже?"
"С ним", - женщина указала на старика.
Я кивнул.
"Пойдём", - сказала она и направилась к выходу.
Недоуменно оглядев комнату, которая вдруг стала девственно чистой, я вышел вслед за женщиной и стариком.
"Что всё это значит?" - мысленно спросил я старика, когда мы вышли на воздух.
"Скоро узнаешь", - ответил он, забрав у меня посох.
Женщина, стоявшая чуть поодаль, подошла к нам. Сняв котомку, старик развязал узел и снова достал горсть семян. Но эти были тусклые, чёрно-зелёного цвета, от них исходил гнилостный запах. Закрыв глаза, старик подбросил семена в воздух.
В мгновение ока на город опустилась кромешная тьма. Люди закричали от ужаса. Приближалась катастрофа -- я услышал страшный рёв воды. Потом тьма исчезла, и мы увидели, как вокруг разворачивается ужасная картина. Город погибал. Ревущий водяной поток заливал пашни и обрушивал дома, откуда ни возьмись налетела саранча. Там, куда не добралась вода, запылали пожары. Люди задыхались в черном дыму, горели заживо, тонули. Мимо нас с грохотом пронёсся отряд воинов-гиксосов. С радостными криками они разили стрелами и копьями направо и налево, на землю полилась кровь. Налетевшая песчаная буря довершила дело. Лишь только пыль осела, мы увидели, что прекрасное царство исчезло, будто его и не было.
На пустыню опускалась ночь. Мы медленно брели по тёмной дороге, скупо освещённой лунным светом. Ни единый звук не нарушал тишины. Согбенная спина старика, его худые плечи и голый череп поразили меня - он преобразился в мгновение ока! И одежда была другая - длинное белое полотно охватывало его тело, на плече что-то поблёскивало. Приглядевшись, я увидел медную застёжку с орлом. Лишь котомка и посох остались теми же.
Мы были у подножия нового холма, когда я отчётливо услышал лошадиное ржанье. Оно прозвучало откуда-то сверху - в этом не было сомненья. Едва одолев половину подъёма, я опять услышал ржанье, но теперь откуда-то сзади. Обернувшись, я увидел отряд всадников в доспехах и шлемах с пышными красными султанами. Их броня была украшена золотыми орлами. Проскакав мимо нас, всадники вскоре исчезли.
Чем выше мы поднимались, тем сильнее щекотали мои ноздри тысячи невесть откуда взявшихся запахов. Восточные благовония и запах запекшейся крови, свежих цветов и гнилой рыбы, ладан и вонь отхожих мест.
"Ave Caesar, morituri te salutant!" - раздался рёв тысяч голосов.
"Ave!" - разлетелось по всей долине эхо.
Уже почти на вершине холма нас догнал ещё один конный отряд. Всадников было много, но скакавший впереди всех особенно выделялся - его лицо, его прямой нос, выступающие скулы, горящий взор выдавали человека воинственного и отважного. Мы посторонились, пропустив отряд.
Наконец, очутившись наверху, я застыл в немом изумлении - за холмом простирался огромный город, светящийся бесчисленным множеством огней. Строгие каменные здания, роскошные сады, большой рынок, амфитеатр, малые и большие дома - до самого горизонта простирался он, величественный и грозный. С трепетом ступил я на улицы этого города, ведомый старцем и женщиной. Вдруг меня охватило смутное чувство, что я видел это место раньше.
Должно быть, старец почувствовал это. Повернувшись ко мне, он остановился.
Не глядя на своих спутников, я побрёл по улице. С каждым шагом внутри меня нарастала уверенность, что я точно знаю, куда идти. Свернув с широкой улицы на площадь, я пересёк её и углубился в лабиринт тёмных проулков. Мои ноги утопали в нечистотах, смрад душил меня, но я шёл и шёл, пока не очутился у порога невысокого серого дома. Пройдя через прихожую, я, никем не остановленный, поднялся по лестнице на верхний этаж и по коридору добрался до последней двери.
В доме стояла гробовая тишина. Толкнув дверь, я поёжился - её скрип прозвучал зловеще. Маленькая квартира была очень грязной. Пройдя по комнатам, я убедился, что она пуста - здесь давно никто не жил. Но вдруг на пороге показались старец и египтянка. Я поразился - женщина выглядела совсем иначе! Кожа её посветлела, платье из светло-серой ткани закрывало спину и грудь, волосы были собраны на затылке в узел. Войдя в квартиру, она тут же принялась наводить в ней порядок, что-то тихо напевая. Старик поманил меня пальцем, и мы вышли. На пороге я бросил на женщину последний взгляд - она как ни в чём не бывало хлопотала в доме, сметая пыль со стен и собирая осколки посуды.
В молчании шли мы по городу, уже совсем меня не удивлявшему. Я уже знал, что старец сделает с ним, и без трепета помог развязать узел на котомке, едва мы покинули город через восточные ворота. Удаляляясь прочь от огромного кострища, от величественных дворцов, роскошных садов, большого рынка и амфитеатра, пожираемых огнём, я больше не глядел на старика, погрузившись в свои мысли.
Дорога углубилась в небольшой лесок и вскоре мы очутились у высокого дерева, на ветвях которого висело множество часов - разбитых, сломанных, треснувших. Старец молча протянул мне руку и улыбнулся. Я пожал её и улыбнулся тоже. Мы распрощались и я двинулся дальше, а старец побрёл назад.
Я с наслаждением вдыхал прохладный ночной воздух. Идти было так радостно и легко. Вскоре показалась и моя полянка. Улёгшись на траву, я закрыл глаза и уснул.