Болота, как он начал опасаться, все ж таки не случилось, но даже отдохнуть оказалось негде - все вокруг было сырое, набухшее влагой. Мостик, ведущий на другую сторону ручейка, оказался более чем кстати - на его широких и низких перилах парень устроился, как на лавке.

- Эй, малый.. чего это ты тут расселся? не успели перильца починить, как опять!..
Нарушителем тишины - и заодно и хода его размышлений - оказалась невысокая полнотелая крестьянка с корзинкой в одной руке и кувшином в другой. Кувшин этот она упирала в крутое бедро, обтянутое коричневой тканью платья, повторяя тем самым позу нимфы, виденной парнем на одной миниатюре.
- Извини, - Артур смутился и слез с удобных, недавно чиненых (как оказалось!) перил.

Те даже не скрипнули.
- А ты откуда будешь? - сменила местная нимфа гнев на милость, во все глаза разглядывая чужака. - Я тебя сначала было за Рацека приняла, похожи вы. А ты, я смотрю, и не Рацек совсем.
- Да уж, - улыбнулся Артур. - Не поспоришь.
- И не надо. Пойдем лучше к нам, тут недалече, молоком свежим угощу, а то что-то ты какой-то бледный.
Артур, конечно, знал, что не производит впечатление крепкого парня, но что-то ему подсказывало, что бледными у селянки были все, чей румянец не дотягивал до ее собственного.

Впрочем, темнело.

Может, и правда зайти?..
Тем временем его, чтобы быстрее думал, легонько подтолкнули в нужную сторону - краем корзины.
- Идем, идем.. была бы охота вечерять над водой. Как тебя звать-то?
- Берт, - привычно ответил тот, покоряясь этой требовательной заботе.

Поселение оказалось невеликим: три дома, да третий на отшибе, отделенный от прочих еще одним небольшим ручейком - туда женщина и направилась.
Дом встретил хозяйку и гостя негромкой песенкой: под окном сидела юная девушка из тех, о ком бабки с завистливым вздохом говорят "кровь с молоком", и в свете уходящего дня старательно вышивала, мурлыкая себе под нос что-то про ивы и разлуку.
- Ой, мама, - она подскочила, стрельнув любопытным взглядом в сторону Артура, забрала кувшин и корзину, - что ж ты так поздно-то... мы уж и волноваться начали.
- Ничего со мной не станется, ласточка моя, - улыбнулась та. - Как будто сама не знаешь. Ну, Берти, идем в дом.
Девица, сверкнув на него еще более жгучим любопытством из-под чинно опущенных ресниц, пошла следом.

Артур допил молоко и понял, что хочет спать. Сам факт не был особенно удивителен: перед тем, как отпустить его на водопады, учитель не преминул стребовать с него столько, чтобы мало не показалось ни телу, ни духу - но сейчас подступившая дремота была как-то некстати.

Ночевать его все-таки не приглашали.
Илка - та самая, что вышивала у окна - подошла, поставила кувшин с молоком на стол и, не спрашивая ни о чем, устроилась на лавке напротив. Лет ей было вряд ли больше, чем самому Артуру, но ярая, сильная жизнью кровь делала ее немного старше, чем предполагал возраст. Невестится уже...
Только он собрался спросить о ночлеге, как во дворе послышался шум нескольких голосов, затем стук в опорный столб, к которому крепилась несерьезного вида калитка.
- Илка! - позвал со двора девичий голос, и девушка, одарив парня еще одним взглядом, подхватилась и убежала во двор - только темная коса по спине метнулась.
- Опять гулянка будет, - улыбнулась вошедшая Рица, казавшаяся старшей сестрой своей же дочери. - А ты, Берти, не хочешь с ними?
Артур покачал головой - ему хотелось спать, а не плясать. Однако Илка, влетевшая в дом в следующий момент, принялась так радостно упрашивать, сверкая темными, как у белки, глазами, что юноша не смог ей отказать.

...Он лежал, глядя в небо и ощущая, как слегка колется через простынь солома матраца. Было тепло, звезды в распахнутом чердачном окне сияли светильниками, ветер приносил горьковатый запах ивовых листьев и свежесть близкой воды.
Но отчего-то, невзирая на усталость, сон не шел.

...Кажется, он сегодня перетанцевал со всеми девицами, включая тоненькую скуластую Лиссу, неприметную до тех пор, пока она не брала в руки свирель. Свирельщица, к слову, была не из местных: когда после плясок, окончившихся на удивление рано, парни и девушки неторопливо разбрелись по домам, она ушла, словно исчезла - молчаливо, ни с кем не попрощавшись. Впрочем, никто не удивился. И никто не пошел ее провожать.
Они с Илкой возвращались вместе, и Артур, который в темноте видел куда лучше своей спутницы, шел впереди, иногда отводя с тропы ветки. Он уже коснулся резного стобла-оберега возле калитки, как за спиной прозвучал короткий приглушенный вскрик, заставивший его резко обернуться, хотя, конечно, вероятнее всего девушка просто споткнулась в потемках.
Но Илка и не думала падать - стояла, одной рукой держась за вкопанную возле калитки жердь, а второй выворачивая правую ступню так, чтобы удобнее было рассмотреть порванный башмачок и тоненькую струйку крови.
- Что случилось? - Артур помог ей сесть.
- Сама не знаю, - растерянно отозвалась девушка, осторожно стаскивая башмачок. Неглубокая ранка в ступне продолжала кровить. - Словно на обломок ножа наступила, но откуда здесь ножи?
На это Артур мог только плечами пожать, но не стал, а вместо этого попросил:
- Ты посиди спокойно, сейчас пройдет.

Ранка была чистая, это он понял сразу. Под его пальцами кровь, и без того сочащаяся еле-еле, остановила свой бег, а потом и ранка, чуть помедлив, сомкнулась. Илка, до того непонимающе наблюдавшая за его действиями, удивленно ойкнула и потерла ступню, еще больше размазав кровь.
- Так ты что, лекарь?
- Чуть-чуть, - признался тот, вытирая пальцы о траву.
Девушка сидела на траве и по-птичьи искоса наблюдала за его движениями, о чем-то напряженно размышляя. Наконец, она вздохнула:
- Спасибо. А скажи, ты только с кровью так умеешь? или не только?..
Постановка вопроса его несколько озадачила.
- Не только.
- А ты можешь вылечить моего брата? - она подалась вперед, став еще больше похожа на взволнованную птицу.
- Не знаю, посмотреть надо. А что с ним?
- Никто не знает, - Илка вскочила и потянула его за рукав. - Пойдем. Если надо посмотреть, то чего тянуть-то?
Артур только вздохнул.

В ответ на тихий-тихий стук в дверь изнутри откликнулись - так же осторожно и приглушенно:
- Илка? Да входи, не сплю я.
Дверь отворилась без скрипа, и, переступив порог, полуночные гости заняли почти все свободное пространство этой небольшой комнаты.
- Вот, Велеш, знакомься, это Берти, - предупредила девушка первый удивленный вопрос брата. - Он лечить умеет.
Лежавший на кровати у распахнутого окна парень только усмехнулся c оттенком недоверия.
Он сильно походил на сестру, но для пущего сходства нужно было бы или ее посадить на полгода на хлеб и воду, или его откормить, чтобы стал похож на человека. А пока что по Велешу можно было без труда изучать строение человеческого костяка - и даже рубашка не в силах была это скрыть.
- Привет, - кивнул он Артуру. - Хорошо бы ты сказал, чего это со мной. Только все равно этого никто не знает.
Маленькое пламя светильничка заколебалось, растревоженное порывом ветра. Занавеска на окне трепыхнулась, открывая заинтересованному взгляду гостя две косицы чеснока по обе стороны оконного проема.
- А, - насмешливо фыркнул Велеш, проследив направление его взгляда, - это ко мне упыря не пускают. Думают, из меня кровь пьют ночами.
- И как? пьют?
- У меня уже не кровь, а сплошные травяные отвары да настои, ни один упырь не польстится.

И теперь вместо того, чтобы спать, Артур задумчиво изучал очерченные рамкой чердачного окна звезды и размышлял. Задачка оказалась непростой и никак не шла у него из головы.
Дело в том, что Велеш был здоров. Не было у него ни скрытой болезни, ни тем более раны. Не было при нем и никакого паразита из тех, что любят питаться человеческим теплом - Артур не поленился проверить. Но при этом жизненная сила сочилась из него, как в часах песок из верхней колбы в нижнюю: медленно и неостановимо.
Вторая мысль, не дававшая ему покоя, вертелась вокруг случившегося у ворот. Очень уж удачно торчал в утоптанной земле тропинки тот злополучный обломок косы... так ли уж случайно Илка на него наступила? И кому это могло быть нужно?

Промучившись с этими загадками, он уснул сильно заполночь, а подхватился все равно с рассветом. И решил пройтись.
Деревенские, как ни странно, вставали поздно: рассвет уже высветил трещинки и прожилки на вкопанном у калитки обереге, а поселение еще только-только просыпалось. Недовольно мычали коровы в хлевах, поскрипывал ворот старого колодца, к которому собирались женщины с ведрами.

Он сделал круг по деревне, вышел за околицу, дошел до реки и, ничего так и не надумав, вернулся.

Рица, выгоняющая из ворот двух низкорослых лохматых буренок, приветливо кивнула парню.
- Утречко хорошее, Берти. Ты иди сразу к столу, пока молоко парное.
- Хорошее утро, - улыбнулся парень в ответ и последовал доброму совету.

В доме у печи уже вовсю орудовала Илка, вытягивая из печи хлеб.
- Матушка сказала ее не ждать, - девушка аккуратно переместила дышащий жаром каравай на стол. - Полить тебе на руки?
Ответа она, судя по всему, не ждала, и Артур безропотно позволил отвести себя на двор и подставил руки под ледяную струю из ковшика. Напоследок вредная девочонка щедро плеснула ему на затылок, и, пока он отфыркивался и вытирался, от души посмеялась.
Артур, мысленно отругав себя за то, что позволил застать врасплох, охотно посмеялся вместе с ней, выпрямляясь и приглаживая ладонью въерошенные влажные волосы.
- А можно... - девчонка покраснела, но все же достала гребень, - а давай я тебя причешу?
- Давай, - согласился Артур.
Усадив его на лавку, Илка некоторое время вдохновенно трудилась, разбирая перепутанные пряди, а потом спрятала гребень, отступила на шаг и полюбовалась работой.
- Всё, - объявила девушка и почему-то снова покраснела. - Пойдем теперь за стол?
- Спасибо, - поблагодарил Артур, поднимаясь и одергивая влажный ворот рубашки. - Пойдем.

Он не понимал эту девушку.

Ее мать была простой и понятной женщиной, озабоченной хозяйством и детьми. От ее щедрой заботы и нерассуждающей доброты теплело на сердце, и ничего загадочного в этом не было. Велеш, если бы не его болезнь, тоже не казался каким-то непостижимым: взрослый смелый парень, умеющий смеяться над своим недугом даже когда становится совсем плохо - чтобы хоть немного ободрить мать и сестренку и скрыть от них то, какой безнадежной тоской пропитано его изголовье.
А вот Илка... она все время менялась. То это была была веселая деревенская девчонка, первая здесь красавица и плясунья - Артур хорошо помнил, какой незамутненной радостью сияли ее глаза, когда она отплясывала под лиссину свирель. То она смущалась и робела, словно опасаясь его чем-то обидеть. А то вела себя по-сестрински нахально... парень коснулся влажных волос и улыбнулся.
Тут течение его мыслей прервали подсунутые под нос ломти хлеба и сыра на тарелке и кружка, наполненная до краев.

Пришлось отвлечься.

Он вернулся к своим размышлениям, когда в ответ на его вопрос, чем он может помочь милой хозяйке, Рица отвела его к напиленным чурбачкам и выдала колун: мужской работы в доме накопилось более чем достаточно. Под жалостливым взглядом Рицы, уже явно пожалевшей о своей просьбе, парень скинул куртку и принялся отрабатывать завтрак.
Убедившись, что гость не завалится под тяжестью колуна, хозяйка оставила его в одиночестве, и мысли его потекли тем же руслом, что и ночью.
Возвращаясь утром, Артур внимательно изучил столб-оберег у калитки. Бывает, что такие старые обереги обладают каким-никаким сознанием, и, если повезет, с ними можно поговорить. Но этот оказался еще и ворчливым молчуном. Неохотно откликнувшись на приветствие, он больше не сказал ни слова, насупленно глядя вперед из-под бровей, потемневших от времени и утренней росы. То ли переживал, что несчастье все ж таки сумело войти в дом, то ли просто не жаловал разговоры.
Однако был он силен и упрям, и Артур не сомневался - вздумай какая хищная тварь пробраться мимо него в дом, ей бы это удалось, только сломав старого стража.

Целебный отвар на травах, которые успел собрать во время прогулки, он принес илкиному брату сам.
- Велеш, - парень пристроился на краешке кровати, твердо решив выяснить некоторые вопросы, сколь бы невежливыми они не были, - а кто ваш с Илкой отец? Это не тайна?
- Ну... - тот был сосредоточен на том, чтобы не уронить кружку, и усмешка получилась быстрой и кривоватой. - Не то, чтобы тайна, но вроде. Он нас не навещает, мама не говорит, а мы, понятное дело, сами не знаем. По крайней мере, я его ни разу не видел.
- Извини, - вздохнул Артур.
- Не страшно, - махнул рукой тот, довольный тем, что по крайней мере есть с кем поговорить. - Это ты за сараем сегодня дрова колол?
- Угу... - это славное деяние и сейчас припоминалось его рукам: устал он, конечно, изрядно, но ладони стер куда сильнее.

И хотя на месте содранной кожи уже незаметно нарастала новая, пока что приходилось терпеть.
Велеш посмотрел на него с недоверчивой благодарностью: рыжий узкоплечий парень не производил впечатление человека, способного отмахать топором с утра и до обеда.
- Спасибо. С тех пор, как я...
- Да что ты, - смутился Артур, - я ж понимаю!
По-птичьи легкий и тонкий в кости Велеш вряд ли был атлетом и в былые дни, но ясно было, что дом держался во многом благодаря его рукам - мозоли на его ладонях были не чета тем, что за сегодняшнее утро обрел Артур. Впрочем, сюда он пришел не за тем, чтобы сравнивать трудовые отметины.
Артур потеребил краешек простыни, а потом, краснея и не зная, куда девать глаза, спросил:
- Извини, я понимаю, я лезу не в свое дело... но если можешь - ответь пожалуйста, хорошо? Скажи... ты... то есть, тебе... ну, какая-то из девиц... - он запнулся, с отчаянием подумав, что никогда, наверное, не научится спрашивать о подобном. Потом, наконец, проговорил:

- Тебе какая-то из них нравится?
После некоторого озадаченного молчания Велеш кивнул.
- У меня даже невеста есть. Только мы еще маме не говорили. Только-только сговориться успели - тут я и занемог. Я ее давно уж не видел, - с грустью добавил незадачливый жених.
- А кто она?
- А тебе зачем знать? - внезапно насторожился илкин брат.
- Я никому не скажу! - Артур одарил его отчаянным взглядом, не зная, как убедить Велеша открыть тайну. - Мне надо разобраться, очень надо!..
- Никак суженую в деревне вздумал поискать? - хмыкнул тот, отчего-то смягчаясь. - Ну, девки у нас одна другой краше. Только учти, к Лиссе чтобы мостки не наводил, понятно?
- Куда уж понятнее, - неуверенно улыбнулся в ответ Артур, все еще пунцовея не хуже закатного солнышка.

Гулянка была в самом разгаре: звенела над лесной опушкой свирель, парни и девчата со смехом крутили "ручеек". Одна из пар, насколько понял Артур, уже была сговорена - ее не разбивали, и эти двое были единственными, кто закончил танец с тем же, с кем начинал.
Он следил за всем этим сверху сквозь неплотный лиственный полог - незаметный и ненавязчивый наблюдатель. Ему не давали покоя все те же странности, которые после разговора с Велешем несколько обрели порядок и форму, но проясняться полностью не спешили. Казалось, понимание рядом, оно парит в воздухе как лунный свет - и как тот же свет, не дается в руки. Хотя вот некоторые фейри вполне способны...
Юноша слегка прикусил костяшки пальцев, ошеломленной внезапным предположением.

- Скажите, учитель, а что будет, если русалка покинет свое озеро? Она умрет?
- Так сразу и "умрет"!.. - Пожилой маг насмешливо кусает кончик уса. - Тяжело ей придется, это да. Но сколько-то продержится. Не рыба все ж таки.
- А потом?..

- Лисса?..
Гулянка закончилась, и молодежь потихоньку разбредалась по домам. Как и в прошлый раз, девушка не пошла вместе со всеми - не попрощавшись, растворилась в густеющих сумерках, и Артур не без труда отыскал ее на берегу реки, несмотря на то, что примерно представлял, где и как искать. Подтянув колени к подбородку, Лисса сидела на огромном валуне, помнящем еще Долгую Зиму, и отрешенно смотрела на переплетение ивовых ветвей. На оклик она обернулась не сразу.
- Берти, - неуверенная улыбка казалась случайной гостьей на этом бледном лице. - Ты меня искал?
- Лисса, - Артур в замешательстве дернул угол ворота рубашки, не зная, как продолжить: сегодня ему выпало задавать сплошь неделикатные вопросы, - скажи... ты ведь из Свободного народа?
Темные глаза девушки широко раскрылись, и парень без удивления отметил, что они вовсе не карие, как ему раньше казалось, а зеленовато-серебристые, как ивовый лист в инее.
- Откуда ты знаешь?
- Твоя свирель... - Артур запнулся было снова.

Но тут его слова подхватил еще один голос:
- Свирели нужен чужой танец. Раз уж здесь нет ни ветра, ни камня.
Они одинаково резким движением обернулись к вышедшему на берег человеку - Лисса при этом так изящно покачнулась на камне, что Артур лишь спустя пару мгновений понял, что она просто едва удержалась от падения.
Пришелец был высок, худощав и смугл, а в его ярких золотистых глазах мерцал шальной огонек, заставивший Артура мгновенно собраться, вспомнить все, чему его учили.
- Хорошей вам ночи, - незнакомец в знак приветствия чуть склонил голову. Угольно-черные волосы незваного гостя лежали отдельными прядями и топорщились над воротом куртки, словно вороньи перья.
- И вам, - осторожно ответил Артур. Лисса, белеющая в полумраке так, что ее впору принять было за призрака, нервно кивнула.
- Вы позволите принять участие в вашем разговоре?
Если бы не уверенное спокойствие этих слов, Артур бы счел, что незнакомец издевается.
- Но ведь вы, сэр, уже сделали это, - заметил он.
- Мои слова были лишь утверждением, а не частью беседы, - там, где человек покачал бы головой, или пожал плечами, или хотя бы шевельнулся, чтобы сменить позу, желтоглазый пришелец остался неподвижен.
- Но это решение не за мной, - юноша вопросительно посмотрел на Лиссу.

Та сидела, обхватив руками колени, и глаз не поднимала, а почувствовав себя на пересечении взглядов, неловко поежилась и снова кивнула. Сочтя это достаточным согласием, пришелец подошел ближе и остановился у самой кромке воды.
- Ты ведь уже все сам понял, Федерлихт, - тихо сказал он, не глядя на Артура. - Она из Свободного народа, но принадлежит не только ему.
Надо отдать Артуру должное - когда нужно, он соображал очень неплохо. А уж когда две части головоломки, наконец, сошлись, он вздохнул с тихой радостью оконченной работы и внимательнее посмотрел на девушку. На камне она казалась изваянием.

Очень грустным изваянием.
- Но, Лисса, зачем ты пыталась ранить его сестру?
Отблеск лунного света скользнул по ее лицу - от ее злого и горького взгляда ему в первый миг захотелось отшатнуться.
- Потому что она не дает ему никуда уйти! Она берет его силы, его жизнь, и он не может пойти со мной, а я не могу здесь жить! и танцы их почти не помогают... - девушка снова устало уронила голову на руки, уже не скрывая того, насколько мало жизни осталось в ее хрупком теле.
- Но ведь она не знает, что делает, - мягко возразил Артур.
- Да? А почему тогда она это делает? - снова блеснула она на него своими сияющими нечеловеческими глазами.

В потоках лунного света она уже совершенно не походила на смертную.
- Можно ее спросить, почему, - их так и не назвавшийся собеседник порылся в охотничьей сумке, что висела у него на плече, и после непродолжительного поиска извлек оттуда что-то небольшое, полностью скрывшееся в его ладони. А когда он поднес вещицу к губам - пронзительный крик, похожий на птичий зов, всколыхнул сонный покой рощицы. За первым криком последовали еще два - неведомая птица звала, выбиваясь из сил, и Артур в глубине души понимал, что на этот зов невозможно не откликнуться.
Вскоре ветви прибрежного кустарника раздвинулись - и к реке вышла Илка. Она невесомым шагом подошла к позвавшему ее и остановилась, только что не уткнувшись носом в его поношеную зеленую куртку. Ни удивления, ни страха - только бесконечная отрешенность, как у того, кому давно уже безразлична собственная судьба
- Что это с ней? - неуверенно спросила Лисса.
- Она спит, - тихо ответил Артур, пытаясь унять свое волнение.

Между тем, презирая его усилия, сердце колотилось часто и сильно, словно тоже решив откликнуться на зов манка.
- В тебе есть кровь моего народа, Федерлихт, - шальные глаза незнакомца, казалось, наскоро обшарили его душу. - Ее мало, очень мало. Достаточно, чтобы ты мог претендовать на мое покровительство. Хочешь?

"Ты не имеешь права на то, что может тебе помешать принять верное решение," - эхом отдалось воспоминание голосом учителя. Артур опустил взгляд, вздохнул - и смятение, наполнявшее его кровь отчаянным ритмом майской пляски, отодвинулось в тихую даль. С молчаливым изумлением смотрела на него своими колдовскими глазами Лисса, равнодушно ждал ответа незнакомец, а речушка, струившаяся меньше чем в шаге от него, тихо и уверенно несла свои воды к слиянию со старшей сестрой.
Медленная ночная вода поднялась в его душе, вымывая все лишнее и обнажая основу, и в его взгляде плескалась она же.

- Нет, - сейчас неподвижность собеседника не тяготила его, он и сам не сделал ни единого движения, из тех, что придуманы людьми, чтобы лучше понимать друг друга.
- Ты знаешь, от чего отказываешься?
- Догадываюсь.
- Ты выбрал, - узкие черные пряди, блестящие под луной, как если бы они были мокрыми, упали на его лицо, отчеркнув виски, и бледный свет прочертил тенями его правую скулу: он повернулся к Илке. - Можешь говорить.
- Мне нечего сказать, - удивленно возразила она, не открывая глаз.
- А может быть, ты хочешь ее спросить? - он вновь посмотрел на Артура.

Юноша, не дрогнув, выдержал этот пронзительный взгляд.
- Нет. Я и так знаю, зачем она это делала, - он вздохнул. - Она любит брата... настолько, что когда случайно услышала ваш разговор, - он взглянул на застывшую Лиссу, - и поняла, что брат собирается покинуть дом, решила, что больше его никогда не увидит. И нашла единственный способ удержать его. Не зная, ничего не умея, не понимая, что и как делает, она забирала у него ровно столько сил, чтобы он не мог покинуть дом. А брат, конечно, не мог отказать сестре. Пусть, как и она, не понимал, что происходит.
- Я?... - на миг показалось, что Илка проснулась.

Густые ресницы поднялись, и под их сенью обнаружилось море тоски и почти детской обиды.

- Я не могла... я не хотела... я только хотела, чтобы он не уходил.
Лисса, словно эти слова что-то стронули в ее неподвижности, вздрогнула, выпрямилась и, раскинув руки, запрокинула голову. Ночной лес вздрогнул от ее надрывного тоскливого крика, в котором уже не было ничего человеческого.
Когда он отзвучал, над рекой повисла тишина - оглушенная, не нарушаемая даже плеском речных струй. А прервал ее хриплый, негромкий и сбитый трудным дыханием голос:
- Лайри...
Безуспешно пытаясь удержаться на ногах и скользя ладонями по березовому стволу, в глубине лесных сумерек наземь оседал Велеш.

- Аллайрис, - не поднимая взгляда на Артура, шепнула Лисса.

Тот молча кивнул, глядя на этих двух призраков: Велеш, обнимающий любимую, был едва ли не бесплотнее.

Казалось, сквозь их силуэты вот-вот проступят неровности камня, о который они опирались спинами. Рядом с ними стояла, обнимая дочь, простоволосая Рица - в домашнем платье и в небрежно накинутом платке, стянутом на груди. Желтоглазый незнакомец по-прежнему стоял у самой кромки воды, и падающий наискось лунный свет ярко озарял правую половину его лица.
- Женщина, он говорил о цене?
Рица, спасаясь от тревожного взгляда, опустила голову.
- Он говорил, что ты заберешь то, что тебе по нраву.
- И ты согласилась.
Она еще ниже опустила голову.
- Да...
- Тогда ты не будешь возражать. Я заберу ее, - он кивнул на молчаливую Илку. Та, вновь вынырнув из своей колдовской дремы, вжалась в мать.
- Нет! - Рица отчаянно обхватила дочь руками, словно это судорожное объятье могло от чего-то защитить.

Ее взгляд обежал побледневшего Велеша, безучастную ко всему Лиссу, споткнулся на желтоглазом и уперся в Артура.
Так страшно ему не было еще никогда. Так его еще никогда не просили.
Юноша почувствовал, как становится легким и вибрирующим под этим требующим, умоляющим, безнадежным взглядом. Клинком, выхваченным из ножен.
- Остановись, женщина, - резкие слова прозвучали пощечиной. - Он отказался от моего покровительства. Он не может просить за тебя передо мной. Да и подумай, долго ли она проживет после того, как твой сын уйдет? Или ты удержишь его? Я дам ей ветер.

"Ветер... ветер разделяет, как вода, как вода же и соединяет. Ветер - та же река."
Артур, словно преодолевая сопротивление глубинных вод, шагнул вперед.
- Скажи... - он запнулся, но все-таки уверенно выговорил, - Скажи, Фогельфэнгер, ты ведь можешь ей дать связующий ветер?
Птицелов рассмеялся - сухо, страшно и весело.
- Да. Ты умеешь просить, Федерлихт. Пусть так. Идем, маленькая птичка... - короткий взмах руки, бахрома на рукаве, подсвеченная луной, звонкий птичий возглас.
Пестрая птичка, вспорхнув с того места, где только что стояла девушка, опустилась на его подставленное запястье.

Птицелов повернулся к Артуру, и тому вновь захотелось как-нибудь отгородиться от этого взгляда, слишком холодного и слишком веселого.
- Один раз ты просил. Я дам тебе возможность один раз позвать. Просто позвать. Считай это моим подарком.
В ладонь опустился птичий манок - кусочек легкого звонкого дерева. Но не успел юноша ничего сказать, как широкое крыло рассекло воздух, задев его по щеке кончиками маховых перьев, Артур отшатнулся - и в полушаге от него большой филин величаво взмыл в небо.