Сказка о маленьком бронзовом колечке и последней песне замечательно удачливой девушки
Прочно закрепившись в распоре над мутноватым пещерным ручейком, я огромным тупым ножом точу карандаш и пространно разглагольствую не давая уснуть моему несколько уставшему товарищу по съемочной группе прямо в луже:
- Сеня, тебе плохо? Хорошо? Тогда не переворачивай компас вверх ногами, когда меряешь азимут. И не тряси ты его, ничего хорошего из него не выпадет. Это руки сами трясутся? А ты вообрази, что находишься на пляже, и вода в Днепре плюс двадцать...Трудно представить, что такое бывает? Согласен, но надо, иначе ты не перестанешь мерзнуть и не дашь мне приличный азимут, а я скажу тебе непримиримые горькие слова.
На двадцатом часу работы топографическая съемка идет через пень-колоду. Давно пора бросить все и рвануть на поверхность, но осталась сделать десяток замеров, а возвращаться завтра в эти плохо проходимые, мокрые, грязные щели мне совсем неохота. Да и Сеню сюда второй раз не заманишь...
Вылизываю грязные очки языком, водружаю их на нос и осматриваюсь вокруг. Вроде теперь лучше видать... Зарисовываю в пластиковую книжку продольные и поперечные разрезы хода, на глазок определяю и записываю расход ручья и вопрошаю Сеню, который к этому времени ухитрился таки задремать:
- Каков азимут по длинной оси хода, юноша?
Сеня вздрагивает и выдает что-то совсем несуразное:
- Триста восемьдесят градусов, Иваныч...
- Сеня, родной, так не бывает! Всей шкалы на компасе триста шестьдесят!
- Сто восемьдесят,- исправляется Сеня.
- Это уже больше похоже на истину, но не совсем то. Посмотри еще раз.
- Двести восемьдесят..?
- Угадал, родной! Ход действительно поворачивает к западу. Протри стекло на компасе и отдохни пару минут, пока я немного порисую. Только подстели рукавицы под ягодицы, а то быстро остынешь. Хочешь, расскажу про снежного человека? Конечно встречал! Как сейчас помню... Под Пенджикентом... Лежу в спальном мешке, а ноги по привычке выставил наружу. Потеют так меньше... Лежу и звезды считаю, чтобы уснуть поскорее. Благо, дыр в палатке хватает. Вдруг чувствую, что чья-то огромная волосатая рука щекочет мне пятки. Ты даже не представляешь, сколько мне пришлось потратить сил, чтобы не рассмеяться, а он все не унимается, подлец... Утром дежурные на моих пятках обнаружили следы пришельца... Не веришь? А зря! Иваныч никогда не врет. Выползем наверх - покажу пятки!
Зарисовав условными знаками скудные достопримечательности нашего хода с лихим названием Чикагская Канализация вдоволь потрепавшись, чтобы дать собраться с мужеством Сене (да и себе тоже), объявляю подъем
- Ну что, Сеня, отдохнул? Тогда поплыли дальше...
Сеня встал, тоскливо оглянулся, мерзко вздрогнул, лег в глинистую жижу и заполз под низко нависающий свод Клоаки. Что-то булькнуло, шмякнуло, страшно ругнулось и Сенины ноги в огромных резиновых сапогах, подергавшись в воздухе над грязной водой, исчезли в ней. Прошел, счастливчик! Теперь моя очередь...
- "Какая гадость ваша заливная рыба", -мысленно цитирую классику и как можно скорее, чтобы не растягиватьудовольствие, просачиваюсь сквозь грязевой сифон вслед за Сеней. Здесь ощутимо шире и суше. Это уже магистральный ход. Можно спрятать все лишнее в резиновую сумку и двигаться к выходу без съемки.
Кстати о движении - где Сеня? Куда он девался!? А, вот он! Чешет затылок сквозь каску и рассматривает какой-то симпатичный выступ. Похоже, что Сеня с разгону не вписался в поворот и задел за это чудо природы головой. Это бывает...Подаю Сене пару не очень остроумных советов, разыскиваю телефонный кабель и выхожу на связь с базовым лагерем:
- Земля,Земля, я Недра 3. На связи Иваныч, Сеня говорить не может, он занят. Он зубами щелкает. Мы на трехсотом метре у выхода из Клоаки, сейчас домой пойдем. Что там на ужин? Скоро завтрак? Похоже, что мы с Сеней несколько увлеклись... А чем сегодня будут кормить? Манная каша с вареньем? А можно нам с Сеней выделить по кусочку сала, как жестоко пострадавшим от пещер? Я заслужил. Сеня тоже. Он головой кивает... Странно как-то кивает... Отбой связи. У нас есть проблемы.
- Сеня, проснись и встань с этого камня, он держится только моими молитвами. Под камнем очень глубокий колодец. Лететь секунд шесть, потом тебя придется слить в канистру. Поднять-то мы тебя поднимем, но в институт тебя в таком виде не пустят и ты пропустишь сессию. Давай ка лучше перестанем мерзнуть и начнем потеть. Становись, парень, около этой веревки, цепляй свои самохваты и жми наверх к солнцу! Там очень много солнца, Сеня! На сто двадцатом метре стоит открытая банка с халвой. Не проскочи мимо!
Прячусь в щель и вовремя. С какого-то уступа Сеня спускает камень килограмм на семь, и тот, пролетев метров пятнадцать, с сухим треском взрывается мелким щебнем совсем рядом. Запахло серой и почему-то чесноком. В щели я в относительной безопасности, но сверху что-то капает. И снизу из трещины поддувает. Холодновато...
Чем заняться, пока Сеня сражается с сыпучим колодцем? Можно помечтать о тарелке горячего украинского борща, но есть риск захлебнуться слюной. Можно заняться сменой батарей в запасном блоке, но фара еще светит белым светом, - значит менять батареи рано. Можно протелепатировать Сене, что я думаю о его камнях и о нем самом, - так он и сам это знает. Можно спеть что-либо боевое из альпинистско-спелеологического репертуара, но мои вокальные данные действуют на нервы даже мне... Да и надо прислушиваться, чем там занимается Сеня.
Поскольку наиболее интересные варианты время провождения отпали, придется заняться аутогенным редактированием сказок. Мысленно устраиваюсь поудобней перед воображаемым компьютером вхожу в Фотон, разыскиваю ORDER III и начинаю одним пальцем ковыряться в клавиатуре:
- Люди рассказывают, что когда-то горы были столь высоки, что их вершины мешали солнцу обегать землю, а моря были так глубоки , что даже на их шельфе хватило бы места для самых высоких гор. Земля в те времена была сказочно прекрасна и люди верили в свое счастье.
У молодежи тогда был замечательный обычай - каждой весной, как только крокусы выбрасывали в белесое небо свой сиреневый цвет, самые смелые и сильные юноши отправлялись высоко в горы, чтобы в бездонных пропастях и черных пещерах найти путь к центру земли. Они свято верили, что там в огромном зале на диком камне растет замечательный цветок - Сердце Земли. Взглянуть на этот цветок и спеть победную песню - было заветной мечтой богатырей тех времен.
Вот и этой весной, скинувшись по полстипендии, сотня дерзких и красивых парней, забросив груз попутным караваном, налегке ушла в горы. С ними была и героиня нашей сказки - замечательная девушка, достоинства которой были столь разнообразны и велики, что даже в нашем сказочном лексиконе не хватает слов для их описания. Может быть у нее и было имя, которым назвали девушку при рождении родители, но парни ее звали Белкой и очень любили.
Отряд быстро углублялся в горы и, наконец, достиг тех мест, где еще не был ни один из разведчиков их племени. Парни разбили шатры, приготовили нехитрую снедь, поужинали и уснули глубоким счастливым сном. Только Белка не могла уснуть. Предчувствие большого приключения тревожило ее и девушка, нарушив все писанные и неписанные законы племени, ушла в ночные горы одна...
Белка шла, не ведая страха, по освещенной луной тропе и верила, что именно сейчас, в этих заросших вековым лесом горах ее ждет невероятная удача. Так оно и получилось!
Из-под огромной замшелой известняковой глыбы по ногам полоснуло холодным пещерным ветром. Белка подобрала ветку попрочней, вставила в щель, уперлась плечом и сдвинула камень в сторону... Крепкая была девушка...Открылся узкий пещерный проход. Девушка зажгла фонарь и, низко пригнувшись, вошла. Ход становился все выше и выше, и вдруг, за крутым поворотом открылся огромный зал, из которого в разные стороны разбегались мраморные стены бесконечных галерей гигантской Пещеры.
Белка шла по усыпанным пещерным жемчугом галереям и плакала от счастья. Она бережно гладила оранжевые, поросшие зеркальными кристаллами сталактиты. Любовалась просвечивающимися насквозь голубыми спиралями арагонитовых камелий, растущих на белоснежных кальцитовых гроздьях. Потеряв счет времени, смотрела сквозь бирюзовую толщу воды пещерных озер на игру золотых рыбок в бликах отраженного света. Пещерный ветер шептал ей свои замечательные, полные ласковой неги, стихи...
Но у маленькой квадратной батарейки только одна очень короткая жизнь и, когда пришел срок, свет фонаря стал тускнеть. Белка повернула к выходу, но было поздно - выход из Пещеры оказался слишком далек.
Когда фонарь вовсе погас, Белка не приняла безнадежности. Если человек молод, силен и красив, несчастья далеки, а вера в них ничтожна. Белка нащупала в темноте камень, присела, распустила косу и, перебирая невидимые пряди, запела. Она пела для Пещеры, пела замечательно, позабыв обо всем и эхо белоснежных стен вторило ей. Девушка знала, что Пещера не даст ей погибнуть... Тем более, что мы добрались только до середины сказки.
В этой пещере, как в те времена было заведено, жило довольно мрачное, неуклюжее, старое одинокое существо и оно притаилось за ближайшим поворотом. Многие века Хозяин следил за порядком в бесконечных подземных лабиринтах и появление Белки в Пещере вначале было принято, мягко говоря, с неудовольствием. Эта новая раса человекообразных была слишком шумна, эгоистична и беспечна. Поэтому, когда фонарь девушки погас, Хозяин без колебаний решил оставить неосторожную наедине со своей судьбой. Жители подземелий не любят вмешиваться в жизнь не видящих в темноте... Пусть идут своей дорогой к мудрости...
Хозяин совсем уже было собрался по своим пещерным делам, но его остановила песня... Очарование нежного девичьего голоса заколдовало его и по сердцу, иссушенному столетиями одиночества, скользнула горячая слеза жалости.
Влекомый неведомыми чарами Хозяин вышел из своего укрытия, подошел к человеческому существу и, робея, коснулся его плеча. Белка не испугалась ни внезапного прикосновения, ни огромных светящихся в кромешной темноте глаз. Девушка погладила Хозяина по жесткой шерсти головы и, вздохнув, поведала о своих бедах. Многовековый жизненный опыт определяет грустный обычай принимать решения только после долгих размышлений, но в этот раз Хозяин не посмел медлить, протянул Белке маленькую корявую руку и повел девушку к выходу.
Пещерное существо никогда не решится выйти на поверхность земли при дневном свете - лучи солнца мгновенно сожгут их очень чувствительные глаза. Поэтому Хозяин довел Белку только до последнего поворота, до той черты, которой достигал слабый отблеск раннего утра.
Белка метнулась к выходу, но вдруг остановилась в смущении, вернулась на границу света и тьмы, наклонилась к Хозяину, поцеловала его в небритую морщинистую щеку и вложила в ладонь маленькое бронзовое колечко.
Лагерь еще спал, когда девушка вернулась с гор. Звонким радостным смехом и брызгами ледяной воды из берестяного ковша Белка разбудила сонь и, захлебываясь от восторга, рассказала о своем сказочно удачном приключении. Начался праздничный переполох. Наскоро перекусив, парни натянули оранжевые комбинезоны, нахлобучили белые каски с яркими фонарями, уложили в контейнера веревки, скальные крючья и запас продуктов, сообщили по рации на базу о находке Белки и торопливо пошли к пещере, чтобы всем вместе разделить замечательное торжество первопрохождения.
Пока мы молоды, красивы и сильны, преград не существует. Разведчики глубин прошли самые потаенные уголки Пещеры, проплыли по всем рекам и озерам, спустились в провалы и колодцы, соединяющие этажи между собой причудливым вертикальным лабиринтом, поднялись по взлетающим сквозь кровлю залов каминам, составили подробные карты, сняли замечательный цветной телефильм о своих приключениях и через три недели вернулись домой исхудавшие, но полные радости и желания поделиться удачей со своим народом.
И хлынули в пещеру любители необычного, любители прекрасного, любители острых ощущений и всего, что плохо лежит...
Прошел год... Нехороший это был год для Хозяина...Последний раз идет он по своей Пещере, переступая через мерзко пахнущие окурки. Чудесные натечные драпировки из розовых сталактитов разбиты вандалами, арагонитовые кристаллы и пещерный жемчуг разграблены, копоть от самодельных факелов грязными лохмотьями свисает с потолков, в подземной реке дребезжат ржавыми крышками пустые консервные банки и чернеют гниющие объедки
СЕГОДНЯ УМЕРЛА ПОСЛЕДНЯЯ ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ.
Хозяин завернул несчастное животное в тряпицу, спрятал за пазуху и, не оборачиваясь, ушел в стылую дождливую мглу черной ночи.
ПОКИДАЕТ СКАЛЫ ЖИЗНЬ НАВЕЧНО...
Победитель ненасытен. Ему всегда мало почестей, славы и добычи. Наши герои тоже не исключение. И вот вновь пакуются рюкзаки, закупаются продукты, планируются маршруты в неведомое завтра. И, конечно же, Белка с ними! Очень удачливая девочка Белка... Ей опять повезло... Она нашла такую Пещеру, существование каторой не могли предсказать самые мудрые из тысяч мудрых...
Это были подземные дворцы волшебной красоты: стены из резного малахита, потолки искрометного беломорита, полы отсыпаны крупным золотым песком, алмазные и рубиновые друзы горят таинственным опасным светом на берилловых колоннах...
Но ведь у маленькой квадратной батарейки только одна очень короткая жизнь..! И вот фонарь погас...Но девушка не испугалась. Белка еще не научилась тревожиться ни за себя, ни за других. Зато она замечательно умела петь. И Белка запела!
У нее и на этот раз был слушатель. Совсем рядом, за ближайшим углом таилось нелепое, старое чудовище с огромными грустными светящимися глазами... Девушка пела долго, очень долго, но Хозяин Пещеры дослушал ее песни до Конца и ушел в темноту. А на том месте, где дожидалось смерти девушки немилосердное существо, осталось лежать маленькое бронзовое колечко...
Ух ты! Ну и жуткая получилась сказочка! Надо бы смягчить акценты, но откуда-то сверху донеслось Сенино:
- Иваныч! Эва! Веревка свободна! Ухожу дальше! Буду ждать на дне Стотридцатки около халвы!
Значит Сеня прошел Сыпучий колодец. Теперь можно и разогреться, а то совсем холодно стало - ишь какие ужасы в голову приходят.
Так, как там пещерным монстрам положено? Вперед и вверх! И, желательно, без приключений...