Рокин Дмитрий : другие произведения.

Всё будет хорошо, несмотря ни на что. Часть 9. Мы два окна одного вдоха

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    И время замерло в точке напряжённого молчания. Когда надо сказать что-то ободряющее, несущее в себе луч надежды, согревающее и укутывающее в веру в лучшее. Или сказать хоть что-то. Но слов не было на языке. Безмолвие и беззвучие больничной лестницы, ведущей и вверх, и вниз, символизирующей извечность выбора, держащего руку на пульсе вечности, наполнилось лишь сухим трением окурка о поручень и всхлипами девушки.
   День 23. Мы два окна одного вдоха.
  
   Истрачены были ночи, истлели пеплом бесконечных раздумий и растворились в дымчатых сумерках неизбежного утра. Девушка прокручивала в голове их с Дэном маленькие приключения, ища новые зацепки. Но в который раз не находила. И шесть предыдущих ночей были прожжены впустую в полной свободе восьми углов комнаты. И комната эта, пустая тюрьмой, была полна скомканных и гневно разбросанных листов, точно одолел очередной приступ перфекционизма художника: Соснослон никак не хотел рисоваться таким, как должно. Как надо. Как нужно. Как положено. Но в эту ночь он появился на свет таким, каким ему и следовало быть - настоящим. А значит, это не просто ночь. Это ночь, когда всё получается. Но девушка ещё не знала об этом.
   Сгущалась дрёма вроде бы пустой на смыслы ночи номер семь, и девушка упала в перину её, но, отпружинив, выскочила. И, на ноги плавно опустившись, она достала из ящика стола свой обклеенный всякой сетевой дрянью дневник, полный юношеских глупостей, подчёркнуто напрасных полновесных мечтаний о сладкой звёздной жизни и главное, мыслей о плохом, отчего сам дневник весил килограммы и килограммы негатива. Но важности он давно не имел, единственная ценность его в данный момент - закладка в виде обрывка кроссворда, на котором Дэн изящным геологическим почерком набросал своё послание, подкреплённое потом жестом, которым они всегда прощались. Всегда, кроме последнего раза, когда она сказала, что у неё всё хорошо.
   Девушка крутила записку в руках в который раз, переставляла слова и буквы местами, делала различные анаграммы. Вчитывалась в уже кем-то разгаданные слова кроссворда. Размышляла о том, почему очевидное слово "бог" осталось единственным не разгаданным. Или разгаданным, но просто не вписанным. Как будто кто-то не хотел это слово не то что писать, а даже говорить вслух. Продумывать это слово. Как и она сама, впрочем. "А что бы сейчас посоветовал сделать Дэн? Он говорил, что, если запуталась, - делай шаг, как в игре, и смотри, что получится. Но ему легко было рассуждать - он мог просто бросить свою монету и перевернуть её. И так получить ответы..."
   Девушка перевернула обрывок, и взгляд её замер - там был изображён НИИ имени Склифосовского. То самое здание, вызвавшее оторопь у Дэна тогда, когда они стояли близ Садового кольца после концерта. А что это за здание? Это больница. От слова боль. Никак не здравница. И если он в беде, значит он там? И чувствует там боль? Такой смысл всей этой странной игры? Там она найдёт его?
   Девушка прилегла обратно в кровать, освободив наконец свой разум от натужных поисков смысла, и сон тут же свил для неё интересную историю, как она приходит в сияющую белизной и светом больницу и на входе сталкивается с Дэном, которой просто проходил плановый медосмотр. И дальше они, смеясь, вновь пошли искать приключения в ещё по-летнему тёплой и зелёной Москве.
   Девушка проснулась ближе к обеду, вместо планируемых ранних утренних часов. Взглянув на экран телефона, она подскочила с кровати, ругая и костеря себя про себя на чём свет стоит, и убежала умываться. На ходу перекусив бутербродом и запив чаем, девушка собиралась и привычно пропускала обидные выпады домочадцев в свой адрес касательно сна до обеда, поисков работы, нежелания брать на себя ответственность, "а вот в наше время..." и прочее подростково-прикладное.
   На проходной больницы девушка попыталась просто пройти внутрь, как делал всякий раз Дэн. Но одно дело попасть в какое-то увеселительное заведение и совсем другое дело в госучреждение, на режимный объект. Разумеется, с неё потребовали бумагу от пациента, согласованную с лечащим врачом и имеющую свежую дату. Девушка очень натурально копалась в пустой сумке "да где же она...", и, ничего не найдя, уточнила - а можно ли сходить за новым пропуском к лечащему врачу прямо сейчас, чтобы не возвращаться домой за "забытым"? Нет, нельзя.
   Девушка ретировалась на выход. Стояла и придумывала дальнейший план, раз нахрап не прошёл. И план сложился сам собой - из главного входа вышла пожилая грустная женщина с проседью в каштановых волосах и опустила квиток бумаги в урну. Девушка поспешила скорее изъять пропуск (надеясь, что это именно он) и заняться его подделкой. И удача была на её стороне - пропуск действовал в пределах сегодняшнего дня целых два часа. Бегом в копицентр. Там девушка долго и кропотливо затирала замазкой фамилию и имя больного, а также данные посетителя, то есть себя, прочие вводные оставив как есть, - лечащий врач, отделение, корпус и так далее. Следом приступила к самой ответственной части работы - вводила нужные сведения почерком, подражающем лечащему неразборчивому врачу, возводя каждую букву с правильным наклоном и нажатием на шарик чёрной ручки.
   - Вау, талант... - оценила работу розововолосая оттатуированная сотрудница копицентра, испещрённая пирсингом всех уровней и воплощений.
   Принтер сделал цветную копию, чтобы сохранить облики печатей, а девушка сличала черты - вышло вполне правдоподобно. Вырезала, чуть потёрла и помяла - не прошли впустую подделываемые для школы записки от родителей и прочие справки освобождения от нелюбимых уроков и нежеланных поездок.
   Девушка выдвинулась на приступ - в этот раз нет права на ошибку, время на липовом пропуске поджимало.
   - Только у вас корпус указан неверно, он не в Плановой госпитализации, а в Клинико-хирургическом, - сказал после сверки охранник.
   - Наверно, перевели... - покраснела девушка, но в душе обрадовалась - он здесь, и он на лечении, значит, всё не так страшно. Но всё-таки это хирургическое отделение...
   - Хорошо, проходите, скажите, чтобы корпус указывали верно, странно, что врач согласовал...
   Дежурный охранник отдал девушке бумагу и пропустил за турникет. Ступая по объёмной территории, девушка справилась о местоположении нужного здания у пожилого доктора в белом-белом халате и больших очках в чёрной роговой оправе. Он указал прямо до упора.
   На проходной корпуса девушка повторила трюк с удивлёнными большими глазами - дежурная медсестра искала данные в компьютере - указала нужный этаж и палату. Девушка поднялась. Прошла по длинному коридору. Скуп и беден ложился здесь свет, не здоров был. Она остановилась у двери с нужным номером и с мутным окном. Подышала. Успокоилась. И открыла дверь.
   Худой и бледный, сильно похудевший, обритый наголо, с въевшимися тенями под глазами - она с трудом узнала его. Но узнала. Парень, увидев её, медленно встал с койки, собрал странные белые одеяния, не то халат, не то тога, нацепил тапочки на ноги и поковылял к выходу из палаты.
   - Привет. Почему ты здесь?.. - тихо, еле слышно, сказала она.
   - Привет. Да так, решил отлежаться... Пойдём на пожарную лестницу постоим, там не заперто и никого нет.
   Они медленно прошли по длинном коридору с множеством палат. Больничная белизна и тонкий медикаментозный запах вызывали волнение, скатывающееся в оторопь. Парень, оглядевшись, опустил ручку пожарной двери, и вдвоём они прошмыгнули на марш. Спустившись на пролёт, парень достал сигарету из пачки, щёлкнул зажигалкой и закурил. Пока безмолвие таяло где-то в проглядном табачном дыму, парень достал ручку и дописал на стене ещё одно четверостишие к уже имеющейся там плеяде. Девушка быстро прочла, смотря то на настенные строки, то на посиневшее от уколов капельницы предплечье парня в изгибе локтя:
  "Мы два окна
  Одного вдоха
  Два осколка
  Одного утра
  
  Мы две луны
  Одного неба
  Две волны
  Одного моря
  
  Мы два октября
  Одной тайны
  Два миража
  Одной ночи
  
  Мы два горизонта
  Одной птицы
  Два шрама
  Одного крыла
  
  Мы две вечности
  Одной воды
  Два ключа
  Одной пропасти
  
  Мы два ветра
  Одной памяти
  Две колыбели
  Одного света
  
  Мы две линии
  Одной ладони
  Две нити
  Одного сердца
  
  Мы два рассвета
  Одной строки
  Две зимы
  Одной точки".
   Парень, дописал и поставил жирную точку. Волокна молчания, материя безмолвия истончилась - девушка почувствовала это и заговорила:
   - Что с тобой случилось? Я тебя так долго искала... - спутанно произнесла она. - Почему ты ничего не сказал?
   - Зачем что-то говорить человеку, который не знает, зачем жить?
   Парень спрятал ручку и положил ладонь с зажатой между пальцами сигаретой на рот. Вдох. Выдох. Он закрыл глаза.
   - Теперь я знаю, зачем жить, - неуверенно ответила девушка.
   Парень отвлечённо посмотрел куда-то, стряхивая пепел с тлеющей сигареты в бездну пролётов лестницы. Немного откашлявшись, он сказал:
   - У меня операция через три дня... Потом ещё предполагается три дня на восстановление, если всё пройдёт хорошо... А если нет, то у меня просто операция через три дня.
   Девушка замялась, сжалась, сразу представив самое страшное.
   - Я надеюсь, бог будет держать тебя за руку. И всё будет хорошо. И будут ещё рассветы, будут закаты...
   Слёзы скатились из красивых глаз девушки.
   - Да... Если бы был рассвет. Хотя бы один. Про запас...
   Парень затянулся сигаретой и как будто безверием и выпустил дым через ноздри. Девушка села на ступени, сжав плотно колени.
   - Теперь я понимаю, откуда ты знаешь про бездну...
   Она смахнула настырные слёзы.
   - Я не сказал тебе про бездну самого главного. На вопросы, которые она будет задавать, тебе придётся отвечать... И от этого не отвертеться. И это будет самым сложным и самым страшным испытанием.
   Парень всё также глядел куда-то сквозь белые прохладные стены.
   - Нарисовала тебе... - девушка достала из сумочки блокнотный лист. - Это Соснослон...
   Парень взял лист, на краешек которого упала слеза девушки: карандашный серый слон имел вместо ног широкие сосны с раскидистыми кронами, растущими вниз.
   - А погонщик на его спине это Одуван Кеноби... - девушка заплакала, закрыв руками лицо.
   Парень всмотрелся в длинноволосого бородатого ездока на спине слона: белая подпоясанная туника густо покрыта тычинками одуванчика, а во взмахнутой руке световой меч.
   Парень, еле заметно улыбнувшись, аккуратно и очень бережно сложил рисунок пополам и спрятал в потайной карман больничной одежды. Выкурил сигарету на три четверти и сказал:
   - Забери моего кота через шесть дней, если меня, конечно, не будет дома. Ты хороший человек. Тебе можно его доверить.
   Парень, впервые посмотрев на девушку своим насквозь пустым взглядом, протянул медный ключ с изящной резной головкой, висящий на одном кольце с зелёной "таблеткой" от подъездной двери. Также в кольцо был продет резиновый тонкий браслет с надписью и цифрами.
   - Тут на бирке мой адрес. А эту мою монету подбрось твоему отцу. Мне больше нет смыла бросать жребий. Это очень редкая монета, он будет доволен и, может быть, закончит свои поиски. И возможно, уделит время тебе, уделит время вашей семье. Не то чтобы эта монета стоила прям очень дорого, но определённую цену она имеет.
   Парень протянул знакомую десятирублёвую монету тускло-медного цвета девушке. Она, заплаканная, взяла, не зная, что сказать. Ключи сильно сжала в левой руке, монету в правой, точно боясь выронить и тут же потерять, и не сдержать ещё не произнесённое обещание.
   - Хорошо. Я всё сделаю. Я обещаю.
   Парень улыбнулся самой редкой из арсенала улыбок - той, что красит лицо перед неминуемой смертью.
   - И не переживай из-за меня. С точки зрения гусеницы её превращение в бабочку - это смерть. А что там дальше никто не знает. Может, это моя последняя пылинка песочных часов, и дальше ждёт что-то новое и интересное. А может, это просто операция, и я буду здоров и счастлив до глубокой старости. Время покажет.
   И время замерло в точке напряжённого молчания. Когда надо сказать что-то ободряющее, несущее в себе луч надежды, согревающее и укутывающее в веру в лучшее. Или сказать хоть что-то. Но слов не было на языке. Безмолвие и беззвучие больничной лестницы, ведущей и вверх, и вниз, символизирующей извечность выбора, держащего руку на пульсе вечности, наполнилось лишь сухим трением окурка о поручень и всхлипами девушки.
   Дверь резко отворила пожилая медсестра с добрыми ангельскими глазами:
   - Денис Сергеич, ну сколько раз повторять, ну нельзя вам... в вашем положении. Здрасьте, девушка, хоть вы на него повлияйте!
   - Прости, мать, - улыбнулся парень и, поднявшись вверх ко входу на свой этаж, крепко держась за поручень, на секунду положил голову на плечо заботливый медсестры.
   Появление человека в белом халате вернуло лучик надежды - это же просто больница, где людям делают лучше, где их лечат и ставят на ноги, и любой недуг отступает. Или почти любой.
   Девушка на ватных ногах побрела следом, сжимая в ладонях ключи и монету. Парень остановился у входа в свою палату.
   - Обещай мне ещё кое-что.
   - Что?
   - Жить. И быть счастливой.
   - Хорошо... Я обещаю...
   - Ладно, мне пора. Не будем прощаться... Парень скрылся за белой дверью с мутноватым окном. Девушка хотела что-то сказать, но осеклась на первой букве. Выкристаллизовавшись в хрусталь, буква упала с её губ на мраморный пол и разбилась вдребезги.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"