Аннотация: Наш мир пересекают другие миры, о которых мы ничего не знаем. Однажды нимфа влюбляется в солдата и всё, что из этого получается. Первая часть повести
Солдат и нимфа.
Часть первая.
Глава 1
Прощание
Он, наконец-то, встретил ее. Причем, совершенно случайно. В последнее время она как-то старательно избегала встреч с ним. Когда он звонил ей на мобильный, она не брала трубку, а если он звонил на домашний, трубку брала ее мама, неизменно твердившая одно и то же, слыша его голос: " Наташи нет дома." Когда он спрашивал: " А где она?" - мама отвечала: " Не знаю."
Он догадывался, что Наташа, скорее всего дома, но не хочет с ним разговаривать и в сообщницы к себе взяла и свою маму и он недоумевал, как это взрослая женщина, да еще и такая порядочная, как Мария Антоновна, мать Наташи, может позволить себе обманывать его, ведь она всегда так хорошо к нему относилась. Чем же он провинился?
" Ну ладно, Наташка очередную глупость взяла себе в голову и дуется, ничего не объясняя, но мать ее отчего же так-то? Значит, произошло что-то серьезное." - так он размышлял, стараясь вспомнить какой-нибудь свой поступок, который привел к таким вот результатам. С девушками он не знакомился, потому что у него была Наташа, которую он очень любил и она об этом знала и старался даже в малейшей степени не подавать повода к ревности.
" Скорее всего, что-то ей что-то наболтали ее подружки," - к такому печальному выводу он неизменно приходил, после целого круга размышлений. А это было даже хуже, чем если бы он поцеловался с какой-то девушкой, и Наташа увидела бы это, потому, что есть такая порода людей, которые находят особое удовольствие в том, чтобы специально ссорить всех подряд со всеми подряд. Они ссорят влюбленных друг с другом, ссорят друзей и подруг между собой. И когда влюбленные, друзья и подруги расходятся, подлые люди радуются этому, как будто только и живут для этого. Они завидуют черной завистью чужому счастью.
Может быть, они не особенно-то и виноваты, может быть даже достойны жалости или сострадания, ведь они несчастны, а счастьем с ними никто не хочет делиться. Но есть на свете правило, которое даже озвучил один популярный ВИА советского периода, в своем знаменитом шлягере:
Мы желаем счастья вам
И оно должно быть таким
Когда ты счастлив сам
Счастьем поделись с другим
Наверное, купаясь в лучах счастья, нужно побольше обращать внимание на окружающих нас людей и помнить, что далеко не всех достигают лучи счастья. Но кто же, будучи счастлив, способен расточать свое счастье направо и налево? Вот видно и он был счастлив так, что его счастью позавидовали, посмотрели недобрым глазом, да и он не поделился ни с кем даже малой крупицей своего счастья, а теперь его не хочет видеть и разговаривать с ним его любимая девушка.
В последний раз он ее видел на следующий день после городского конкурса красоты, в котором Наташа заняла первое место. В тот день они были так счастливы, она превратилась в настоящую знаменитость. Многие парни и девушки узнавали ее на улице. Нет, они, конечно, не бегали за ней по пятам с какой-нибудь бумажкой, прося, чтобы она оставила свой автограф - до этого еще не дошло и слава Богу. Но он замечал восхищенные взгляды парней и завистливые и оценивающие взгляды девушек, взгляды, иногда враждебные, иногда дружелюбные - но все это было признаком зарождающейся славы.
В тот день, проходя вблизи какой-нибудь компании молодежи он и она слышали обрывки фраз и понимали, что разговор между молодыми людьми шел как-раз о вчерашнем событии, о вчерашнем конкурсе красоты и он преисполнялся гордости за свою девушку и за себя, что именно его любимая девушка - первая красавица города.
Они просто гуляли и были счастливы. Они бродили по весенним аллеям и их счастью радовались щебетавшие вокруг птички и легкий ветерок, который согревал их своим теплым дыханием. Денек выдался на славу - солнечный, теплый, после череды дождливых и холодных дней.
Тогда он еще не сознавал этого, но позже, случайно в разговорах слыша слово счастье, или размышляя о том, что же такое счастье, есть ли оно вообще и о том, что такое счастье для всего человечества и для каждого человека в отдельности, он неизменно вспоминал именно этот день, один-единственный день, когда он был по-настоящему счастлив. Не то, чтобы до этого дня он был несчастлив, нет, недаром говорят, что влюбленные всегда счастливы и это правда, но тот денек был днем абсолютного блаженства.
Они вышли гулять утром, после того, как он зашел за ней домой и сначала гуляли одни, а потом к ним стали присоединяться их друзья и знакомые и уже ночью компания молодежи все еще продолжала веселиться и резвиться в городском парке, уже после того, как закрылись все дискоклубы и мало-мальски порядочные питейные заведения города.
В тот день она болтала без умолку, говорила обо всем и ни о чем. Конечно, что и говорить, после такой победы от счастья у нее едва-едва не выросли крылья. Говорила и о своих будущих планах, в том числе и относительно него, их любви, их будущей семьи, но все это с шуткой, с весельем. Да и как они могли серьезно и о серьезном разговаривать в такой день, когда эмоции все еще плескались через край и уровень адреналина в крови намного превышал положенные нормы.
А потом все изменилось. Сначала он еще как-то пытался объяснить себе ее поведение, но после того, как в течение целой недели он так ни разу и не смог с ней встретиться, у него уже не осталось сомнений, что она по какой-то причине не хочет его видеть. Прошла еще неделя и вот, совершенно случайно, если верить в случайность, по пути домой из военкомата, где он получил повестку о призыве на военную службу, он встретил Наташу.
Ему некуда было спешить и он решил пройтись по тем же улицам и переулкам, которыми они гуляли в тот самый-самый счастливый день. Так, идя любимым маршрутом, он пытался вспомнить, о чем они говорили именно в этом месте, или в том, или в другом. Он думал, что таким образом ему удастся сбросить камень, тяготящий душу, но он ошибся. Камень становился только тяжелее, еще тоскливее становилось на душе от тех воспоминаний. Невыносимо захотелось видеть любимую девушку здесь и сейчас, слышать ее голос, осязать ее.
Подходя к одному из перекрестков он уже подумывал завязать с маршрутом и воспоминаниями, сесть в автобус и быстро добраться домой, лечь на кровать, отвернуться к стене и забыться долгим, беспробудным сном. Может быть, потом станет легче или сны какие-нибудь веселые приснятся.
Внезапно из-за угла дома, ему навстречу вышли три девушки, смеющиеся, задорно болтающие друг с другом. Одна из них, та что шла в центре и немного впереди подружек и была Наташа. Все четверо остановились, как вкопанные.
- Привет, девчата! - он узнал одноклассниц Натальи. С Наташей он побоялся встречаться взглядом, будто был перед ней в чем-то виноват. Так, отведя глаза в сторону он поздоровался с ней, но не возвышенно, а грустно: - Привет, Наташа.
Наташа тоже пребывала в легком шоке и не хотела встречаться с ним взглядом, но быстро справилась с собой и посмотрела ему в глаза:
- А, привет, Сережа, - и дальше затараторила, пытаясь обилием слов скрасить и неловкость ситуации и свое смущение: - Ты извини, я знаю, ты звонил и заходил ко мне, но у меня все никак не получалось с тобой встретиться, или даже поговорить. Вот не поверишь, столько дел сразу нахлынуло и где они только были раньше, что голова идет кругом, не знаю за что хвататься. Времени совсем нет, устаю очень. Я сама хотела к тебе зайти, как посвободней станет.
Она поняла, что деваться некуда и двухминутным разговором здесь не обойтись, раз уж они встретились и поэтому сказала подружкам:
- Ну, девчата, тогда до завтра, что-ли? - и развела руками, мол, сами понимаете, встретила своего парня.
Девчата понимающе ухмыльнулись, мол, как не понять, попрощались и пошли своей дорогой.
- Да, я вот все звонил тебе, заходил, хотел тебя видеть и слышать, и вообще, очень скучал, хотя...- произнес Сергей с горечью в голосе и отвернулся, смотря куда-то на крышу здания, на другой стороне улицы. Он хотел добавить, что то, что он скучал по ней, для нее, вероятно, уже не имеет никакого значения, но побоялся, что его голос предательски дрогнет и запнулся.
- Да брось ты, Сережа, ну не начинай пожалуйста, а, слышишь? - она потрясла его легонько за плечо. - Пойдем, - она взяла его за руку, - я тебе все объясню.
Они перешли улицу и направились в сторону ближайшего парка или какого-нибудь тихого дворика, где можно было бы спокойно посидеть и поговорить.
Минут через десять они уже сидели на лавочке, в небольшом парке, под тенью акаций и лип, совсем недавно пробудившихся от зимней спячки.
- Знаешь, Сережа, - продолжала Наташа свой монолог, который начала еще по пути к парку, - ты вот обиделся, что я целых две недели не подаю о себе знать, и ты, конечно же, понапридумал с три короба всякой всячины, что, может в чем-то сам виноват, да? - теперь Наташа пыталась поймать его взгляд, в то время, как он старательно избегал глядеть ей в глаза, словно бы боялся прочесть там самое страшное, о чем он уже начинал догадываться.
- Так что ты молчишь, было такое?
- Ну, было.
- Так вот, ты ни в чем не виноват, и я ни в чем не виновата. Понимаешь, это все судьба.
- Не понимаю, о чем ты?
- Судьба, ты знаешь, что такое судьба, Сережа? - она взяла его ладонь в свои ладони. - Если бы я не выиграла конкурс, тогда все было бы по-другому.
- А, теперь понимаю, - Сергей решил сам озвучить свою догадку, - значит, теперь я тебе не пара. Значит, ты теперь звезда, а я, так, просто кусок ...
Он вырвал свою ладонь из ее ладоней и поднялся с лавки, намереваясь уйти.
- Да нет же, стой, сядь, ты не так все понял, - она вскочила и потянула его за плечи, чтобы он сел обратно.
- Да все я так понял, как надо...- Сергей попытался вырваться, но Наташа держала его крепко и все-таки усадила его на лавку.
- Да, я теперь звезда, ну, то есть не звезда пока, а маленькая звездочка и, поверь мне, это я говорю без всякого там бахвальства. Летом я уезжаю в Москву и, возможно, заключу контракт с крупным модельным агентством. Возможно, сюда я уже никогда не вернусь. Ну, разве что иногда буду приезжать, навещать родителей. Ты даже представить себе не можешь, как мне тяжело сейчас это тебе говорить. Я ведь совершенно не готова! Я все откладывала этот разговор, не решалась с тобой поговорить раньше, думала, вот, подготовлюсь, тогда поговорю. Но, хорошо, что мы вот так, случайно, встретились, иначе я бы так и не решилась, наверное, поговорить. Но не в том дело, что я чувствую свою вину перед тобой, нет. Я просто так и знала, что ты можешь неправильно понять, вот, как сейчас.
Я ни в чем не виновата перед тобой, потому, что я люблю тебя. Вот, посмотри на меня, посмотри мне в глаза, - она обняла его лицо своими ладонями и повернула к себе, - посмотри мне в глаза. Ну, что ты там видишь? Неужели не чувствуешь, что я абсолютно искренне говорю тебе о своей любви. Посмотри, ведь тот огонек в глубине моих глаз, он не даст обмануть, он не погас, нет. Он горит и будет гореть, я не знаю сколько, но будет.
Теперь Сергей вообще ничего не понимал. Он чувствовал, что она говорит совершенно искренне, но разве для любви могут существовать какие-либо преграды? Не влюбляются ли короли в кухарок или принцессы в свинопасов? И разве не он с Наташей всего две недели назад были так счастливы? Да и что она, в самом деле, уже звезда, что-ли? Ну выиграла, всего лишь, городской конкурс красоты, где и красавиц-то настоящих не было.
- Тогда что же случилось? - спросил Сергей, - почему ты так себя ведешь?
- Для нашей любви не изменилось абсолютно ничего, но нам с тобой... Нам с тобой, все же, нужно расстаться.
Наташа отняла ладони от лица Сергея и отвернулась.
- Но почему, я не понимаю, объясни же мне, - Сергей вскочил с лавки и присел на корточки перед Наташей, чтобы видеть ее лицо, - объясни же мне, какая сила может помешать встречаться двум любящим друг друга людям, какая такая сила может помешать им быть вместе? Если люди искренне любят друг друга, то нет таких сил и быть не может. Нет на свете ничего, сильнее любви.
Теперь настал его черед взять ее лицо в свои ладони. Сергей хотел поцеловать Наташу, но она отстранилась.
- Сережа, мы же не дети с тобой, правда же? - Наташа была явно расстроена оттого, что он до сих пор не хотел ничего понимать, - ты же идешь скоро служить, правда же?
- Да, через неделю, вот повестка, - Сергей встал и достал из кармана ветровки свернутый листок бумаги.
Наташа развернула листок и стала читать, беззвучно шевеля губами.
- Ну вот же, - она помахала в воздухе листком, - ты идешь в армию, я еду в Москву. Неужели непонятно? Мы расстанемся, даже помимо нашей воли. Что нам останется делать? Писать письма друг другу, клясться в вечной любви и верности? Извини, но я не какая-нибудь провинциальная домохозяйка, чтобы ждать своего суженого со службы. Я сама хочу чего-то добиться в жизни. А давать пустых обещаний я тебе не могу и не буду, чтобы потом не выглядеть предательницей. Я хочу, чтобы у тебя в сердце остались только хорошие воспоминания обо мне.
Пообещав тебе что-то сейчас, я бы соврала, потому, что я не знаю, что будет дальше. А потом тебе будет намного больнее. Так что лучше сейчас горькая правда, чем сладкая ложь, тем более, что правда не такая уж и горькая. Я тебя люблю, но не ходи ко мне больше и не звони мне. Так будет лучше нам обоим. Долгие проводы - лишние слезы. Мне самой будет очень тяжело, не легче чем тебе, но обещать я тебе ничего не обещаю. Если захочешь, после службы найдешь меня. Я не знаю, где я тогда буду, но если наша любовь не пройдет, возможно, мы снова будем вместе. Извини, что все так вышло, что мы расстаемся в такой тяжелый для тебя момент, перед твоими проводами, но там нам расстаться будет намного тяжелее. А теперь прощай и прости меня пожалуйста...
Они стояли друг напротив друга. Наташа поцеловала Сергея в губы и быстро пошла, почти побежала прочь. Когда она целовала его, в глазах у нее стояли слезы.
- Наташа! - закричал Сергей и рванулся было ее догонять, но она побежала еще быстрее и он остановился. На том они и расстались.
Глава 2
Проводы
Всю неделю, оставшуюся до дня проводов, Сергей словно плыл в тумане. Не так, совсем не так он представлял себе, как он проведет время, оставшееся до службы. Не то, чтобы он строил какие-то определенные планы, ведь когда счастлив, даже часов не наблюдаешь, не говоря уже о том, чтобы жить по какому-либо распорядку. Но в тот самый памятный, самый лучший день в его жизни ему мерещились какие-то смутные образы времени, оставшегося до дня призыва и из этих образов ничего другого, кроме ощущения счастья он не вынес. Ему казалось, что чем меньше времени будет оставаться до дня призыва, тем больше времени он будет проводить с Наташей и тем сильнее будут становиться их чувства.
Но потом эти две недели, когда он искал ее, а еще, более того, их последний разговор окончательно похоронили все его надежды на счастливую беззаботную жизнь перед службой.
После последнего разговора с Наташей Сергей почувствовал себя окончательно разбитым и впал в состояние какой-то апатии. Ему уже было все равно, когда идти служить, хоть завтра. И даже, размышлял он, чем быстрее, тем лучше, потому, что ничего не будет больше напоминать о ней. Смена места обитания и рода деятельности, как некое лекарство, должно будет благотворно подействовать на человека, хотящего излечиться от ран, нанесенных ему стрелами Амура. И действительно, размышлял Сергей, ведь время, расстояние и какое-нибудь увлечение, отвлекающее человека от мыслей о любимом, или любимой, все три компонента, в совокупности являются, пожалуй, единственным лекарством. Именно лекарством, потому, что что-нибудь другое, спиртные напитки или антидепрессанты какие-нибудь, облегчающие душевное состояние человека, являются антилекарствами.
Сергей не обвинял Наташу. И не потому он побыстрее хотел уехать и порвать со всем, напоминающем о ней, что негодовал или злился на нее, а как раз наоборот. Он не мог пробудить в себе и тени злобы. Да и на что было злиться и в чем ее обвинять? Он верил, что она любит его и во всем остальном, касающемся этого двухгодовалого отрезка времени она была права. Мало ли что может случиться за эти два года? Она будет в Москве, он в армии, может быть, на войне. В Москве много красивых парней, и она очень красива, может влюбится в кого-нибудь. Да не может, а точно влюбится, два года - большой срок, особенно если вокруг нее каждый день будут кружить парни. А то, что они будут кружить, это как пить дать. Кто ж сможет пройти мимо такой красавицы? Будут думать, небось, что она какая-нибудь провинциальная дурочка, пытаться разводить ее на быструю любовь. Но Сергей знал, что Наталья не лыком шита, сразу отошьет нахала и отошлет его по известному адресу. Так что у любителей быстрой любви с Наташей ничего не выйдет. А вот если сама серьезно влюбится, то отдаст себя всю целиком, без остатка своему избраннику и будет он счастлив так же, как был счастлив Сергей. И так Сергей всю неделю маялся, ходил и тяжко вздыхал, вспоминая Наталью. Разум говорил, что она права и все сделала правильно, чтобы не было еще больнее им обоим, но серце хотело, чтобы она была рядом.
В конце-концов Сергей пришел к выводу, что во всем был виноват этот дурацкий конкурс красоты. Да и сам он тоже хорош, мог бы отговорить Наташу от участия в нем, поначалу не так уж она и хотела в нем участвовать. Так нет же, самолюбие взыграло, захотелось, чтобы весь город узнал, что самая красивая девушка - его невеста. И вот, весь город узнал, кто самая красивая девушка, но теперь она не его невеста. Теперь он ей уже не пара. И зачем ей эта Москва? И здесь люди живут и добиваются многого. Подумать только, даже самая незначительная слава так сильно влияет на людей, и влияет не в лучшую сторону.
А в городе было столько всего, что напоминало о ней, столько памятных мест, столько улочек, где они бродили, лавочек, где они сидели и целовались, любимых кафе, где они ели мороженое и пили сок, что не было никакой возможности жить в этом городе, отгородившись от тоски. Тоска сразу пробиралась в сердце, едва взгляд узнавал какое-нибудь место, где они были вдвоем.
Но, хочешь-не хочешь, а раньше положенного срока никуда не уйдешь. Поэтому оставалось только ждать. И нужно было подготовиться к проводам, пригласить друзей, хотя в таком подавленном состоянии Сергей предпочел бы обойтись вообще без проводов. Ведь без Наташи, без того единственного человека, рядом с которым он хотел бы пребывать двадцать пять часов в сутки, если бы в сутках было столько часов, все эти церемонии лишались смысла, того настоящего смысла, который может дать только любовь. Только любовь может дать невероятную жажду жизни, жажду встречи с любимым человеком. Только любовь может творить на земле настоящие чудеса, возвращать больных или раненых людей почти что с того света. А без любви Сергею хотелось, чтобы о нем все забыли и он бы тихо покинул свой дом и пошел на место сбора призывников в одиночестве, погруженный в свою печаль.
Но есть еще друзья, которые тоже хотели бы проститься с ним и поэтому необходимо было соблюсти все эти формальности, предшествующие службе в армии. Пригласить на проводы он решил только близких друзей, настоящих друзей, проверенных временем, а таких, как обычно, много не бывает. Сергей не хотел приглашать никого из их общих с Наташей знакомых, потому, что даже не знал, как с ними себя вести. Когда он встречал кого-либо из них, парня или девушку, знавшую его и Наташу, ему становилось немного стыдно. Сергей думал, что за спиной они все подсмеиваются над ним. Так-то вот, мол, бросила тебя Наташка, ну, что ж поделать, ты теперь ей не пара, она теперь птица высокого полета и женихов, да таких, что о-го-го, может менять, как перчатки. Эти общие знакомые не знали, да и не могли знать ни об их последнем разговоре, ни об их чувствах, ни об истинных причинах разрыва отношений. Наташа тоже никому не рассказывала, из-за чего они расстались, отвечала просто, что так нужно.
Поэтому общие знакомые пусть как хотят, обижаются или нет, но приглашать их не стоит. Да и настроение не то, чтобы устраивать шумную пирушку.
Но без проводов нельзя, всех друзей можно растерять так. Настоящие друзья ни в чем не виноваты, они просто хотят попрощаться с призывником по-человечески, совершенно искренне поддержать бодрым словом, хотя такой поддержки будет очень мало. Вот если бы пришла Наташка, или хотя бы позвонила...
Сергей все еще надеялся на чудо. А чудо бы произошло, если бы Наташа пришла на проводы, или позвонила, попрощалась с ним перед самым уходом.
Настоящими друзьями Сергей считал троих пацанов - Кольку Снегирева, друга детства, Ивана Соленко, друга по учебе в школе и Бориса Хмелякова, можно сказать, соседа. Семья Бориса года три назад переехала в соседний подъезд из другого района города и с тех пор Сергей и Борис крепко задружили. Двое из друзей, Николай и Иван должны были придти со своими подругами - Светой и Жанной.
Все-таки Сергей сделал одно исключение и пригласил одну девушку, которая очень хорошо знала Наташку раньше, еще когда Сергей и Наташа только познакомились. Настя, так звали девушку, в то время была лучшей подругой Наташи, но потом у Наташи появился Сергей, Настя тоже познакомилась с парнем и они как-то отдалились, хотя всегда хорошо относились друг к другу. Сергей всегда с симпатией относился к Насте, да и как иначе можно относиться к красивой, доброй, отзывчивой и веселой девушке. И в данный момент Сергей знал, что Настя рассталась со своим парнем и решил пригласить ее, может быть и Борису найдется занятие, ведь он без подруги. Сергей знал, что Настя не способна ни на какие смешки за спиной и считал ее таким другом, которому можно доверить любую тайну, не опасаясь, что ее кто-нибудь когда-нибудь узнает.
И вот, в назначенный день, в семь часов вечера вся компания сидела за столом в гостиной, в квартире Сергея. Родители, приготовив все, что полагается и накрыв на стол ушли в гости к родственникам, пообещав вернуться в три часа ночи вместе с родственниками, чтобы уже собраться всей компанией, посидеть за столом и идти, провожать Сергея до места сбора призывников, коим являлся двор горвоенкомата.
Разлили первые рюмки и пошла пирушка. Сергей тоже решил пить вместе с пацанами, но гораздо меньше их, все-таки утром он должен стоять на ногах. Поочередно все говорили тосты, в основном за здравие Сергея, за легкую службу.
Включили музыку, девчонки начали танцевать, пацаны постоянно выходили на лестничную площадку покурить и Сергей, хоть и не курил, выходил вместе с ними. Как обычно, во время перекуров шли серьезные, мужские разговоры и если кто из девчонок пытался высунуться из квартиры, ее тут же спроваживали назад. Пацаны, кто-как мог советовали и подбадривали Сергея. Один раз, Колька, уже изрядно захмелевший, на перекуре, хотел сказать что-то дурное про Наташу, но Сергей попросил его этого не делать и Николай тут же замолчал. Больше о Наташе никто из пацанов не вспоминал, они поняли, что это неприятно Сергею, что еще свежа его рана и хоть всем было интересно, что же произошло между Наташей и Сергеем, никто ни о чем не расспрашивал Сергея.
После очередного перекура, уже заполночь, пацаны зашли в квартиру, а Сергей задержался на несколько секунд, собираясь уже вставать со ступенек, на которых он сидел и идти в квартиру, как в подъезд вышла Настя.
Настя и Борис так и не нашли общего языка. Борис, хоть и был от природы застенчив, после изрядных доз горячительного осмелел, и пошел на приступ, как выразились бы в старину служивые люди, но Настя оказалась крепким орешком. Настя во все время проводов только на Сергея и смотрела, говорила часто хорошие тосты, но пила мало и только вино. Было заметно, что к Сергею она неравнодушна, но Сергей, погруженный все больше в себя, этого не замечал. Борис тоже не замечал эту настину тайную привязанность, но не замечал оттого лишь, что был изрядно навеселе, если бы был трезв, давно заметил бы. А так Борис все продолжал клеиться к Насте, считая себя королем обаяния, а свои речи - верхом остроумия. И вот после одной из таких борисовых острот Настя вспыхнула и послала незадавшегося Дон Жуана на три веселые буквы. И хотя сознание Бориса и было под защитой бронекостюма из винных паров, все-таки обида ранила его в сердце и он пересел на другой край стола, подальше от красивой стервочки и продолжал пользоваться доступными удовольствиями, коими были выпивка и еда, чем искать новых удовольствий такими тяжелыми для своего "я" путями.
Настя вышла в подъезд к Сергею и спросила его:
- Ну как ты, Сережа?
- Да, ничего, вроде, нормально.
- Страшно, наверное, не хочется туда идти, да? - Насте хотелось, чтобы Сергей обратил на нее внимание, чтобы он понял, что он ей нравится.
- Нет, почему же, можно и сходить. Я знал, что служба меня ждет, так что, чему быть, того не миновать. - Сергей отвечал как-то вяло и неохотно.
- Это из-за Наташки, да? - прошептала Настя.
- Что это из-за Наташки? - недоуменно уставился на Настю Сергей.
- Тебе как-будто все равно, здесь оставаться или идти служить. Какое-то безразличие в тебе.
- Я бы не хотел об этом разговаривать, - поморщился Сергей.
- Сереж, ты меня конечно извини, не подумай, что я лезу к тебе в душу, но мне кажется, что у тебя тяжелый камень на душе, и тебе бы следовало поговорить с кем-нибудь, высказаться, может станет легче. Нельзя с таким камнем идти в армию.
Сергей не знал, что ему делать: то ли разозлиться, то ли расслабиться. Все взвесив, он решил, что грубить этой девушке не стоит, все-таки она ему нравилась.
- Да я не знаю, Настя, все как-то по-дурацки получилось, - Сергей опустил голову, - этот дурацкий конкурс...
- Сереж, Наташка нехорошо поступила, что бы ты там не думал. И что бы между вами там не произошло, о чем бы вы там с ней не разговаривали, то, что ее нет здесь с тобой сейчас, это уже говорит о многом не в ее пользу. Она просто должна была быть здесь и поддержать тебя в такой момент. Но ее нет.
- Ладно, давай не будем о ней плохо...
- Хорошо, давай. - Настя села на ступеньки рядом с Сергеем, обняла его и нежно прошептала:
- Сережа, не грусти, милый...
Она поцеловала его в щеку и повернула его голову к себе, чтобы поцеловать в губы. Сергей поддался этому порыву, прижал Настю к себе и поцеловал, но тут же вскочил со ступенек и отошел к двери в свою квартиру.
- Извини, Настя, я не могу, - Сергей говорил, стоя спиной к Насте, - пока не могу. Мне еще многое нужно понять, разобраться в себе.
- Да, да, конечно, я все понимаю, - Настя подошла сзади и положила руки на плечи Сергея, - но если ты захочешь мне вдруг написать со службы и чем-нибудь поделиться, тогда пиши, я буду ждать.
- Спасибо, Настя. Давай пойдем в дом, здесь прохладно, ты можешь заболеть.
Они зашли и больше в эту ночь не оставались наедине друг с другом. Проводы продолжались. Девчонки танцевали, пацаны иногда пытались присоединиться, но слишком много было в крови алкоголя и это мешало танцам. Тогда пацаны садились и пили опять, потом шли курить. В-общем, все шло как положено. Потом пришли родители Сергея вместе с родственниками, танцы прекратились, все сели за стол и начали пить все вместе. Потом пошли всей толпой провожать Сергея до горвоенкомата. Когда подошли, возле ворот горвоенкомата уже скопилась огромная толпа провожающих, прощавшихся с призывниками. Сергеев отряд тоже начал прощаться с ним. Друзья обнимали, родственники обнимали, отец обнял и поцеловал Сергея. Мать обняла, расцеловала и заплакала. Последней подошла прощаться Настя. Она тоже обняла и поцеловала Сергея. По ее щекам текли слезы.
- До свидания, - всхлипнув, сказала она.
- До свидания, - пробурчал Сергей и исчез за воротами.
Через пять минут автобус с призывниками выехал в часть, провожаемый криками и свистом толпы.
Хоть Сергей всю последнюю неделю и полагал, что легко ему будет уезжать на службу, в действительности все оказалось иначе. В душе у Сергея будто кошки скребли, когда он садился в автобус. Он душой ощутил, что с этой минуты он, вместе с этими полупьяными, незнакомыми ему пацанами уже себе не принадлежит, он уже стал собственностью каких-то неизвестных ему людей, имеющих право распоряжаться, по своему усмотрению, его судьбой. И этот город, который тонул в тумане позади автобуса, хоть и был ему неприятен в связи с разлукой с Наташей, все же был ему знаком и любим им. Это был его родной город, где жили его родители, родственники, друзья. И все это он оставлял. А впереди его ждала пугающая неизвестность.
Глава 3
Война
Сергей лежал в укрытии и смотрел на тропу. Вот уже двое суток взвод десантников выслеживал в этой части горного леса группу боевиков. Появилась оперативная информация, что именно на юг двинется группа боевиков, оставшихся в живых после боя в ущелье Шолай. Взводу Сергея необходимо было отследить направление движения группы и информировать оперативный штаб. Потом рота десантников капитана Кудрявцева должна будет окружить боевиков и уничтожить. Взводу Сергея нельзя было обнаруживать себя и вступать в бой при появлении противника. Лишь в завершающей фазе операции, когда кольцо вокруг боевиков будет сомкнуто, разведвзвод должен будет вместе с остальными участниками операции принять бой с боевиками.
Шел второй год службы Сергея. Сергей с детства мало болел, был физически крепким парнем и поэтому он не удивился, когда его направили служить в ВДВ. Потом был курс молодого бойца, бесконечные кроссы, тренировки, прыжки, учения, недосыпание, недоедание, неуставные отношения, несколько месяцев спокойной службы в небольшом уральском городке и, наконец, направление вместе со своей ротой в зону боевых действий.
За два месяца пребывания на войне Сергей вместе с товарищами успел уже и побывать в бою и нарваться на засаду и попасть в окружение. Словно в далеком сне он вспоминал всю свою жизнь до армии. Такими далекими и нереальными казались ему те проблемы, которые были у него в детстве и юности. Когда сталкиваешься едва ли не каждый день со смертью близких товарищей, невольно начинаешь смотреть на жизнь по другому.
С самого начала службы у Сергея не было времени на то, чтобы вспоминать и переваривать в себе всю историю его отношений с Наташей и он и сам не заметил, что из его воспоминаний исчезла горечь. У Сергея не было времени грустить и грусти не стало места в его душе. Он, словно робот, выполнял все то, что нужно было выполнять и радовался каждому прожитому дню. Поначалу было трудно, казалось, что жизнь без любви не имеет смысла. Но, находясь в коллективе, человек движется, в том числе, и с помощью общей силы. Так и Сергей: коллективная сила помогла ему преодолеть начальный, самый острый период его душевного кризиса, вызванного разлукой с любимой, а потом уже включилась и его собственная воля к жизни. Он вспоминал Наташу и себя с ней, но вспоминал так, словно бы видел фильм, красивый и интересный, но много раз уже просмотренный и не оставляющий больше никакого следа в душе.
А оказавшись на войне и повидавши всякое, Сергей даже удивлялся, как он мог страдать из-за того, что его бросила девчонка. Сергей, как и все его товарищи по оружию, полагал, что главное для солдата, это вернуться домой живым и здоровым с войны, а остальное - приложится. И Наташка ему теперь виделась вздорной, несмышленной девчонкой, которая вбила себе в голову, что она звезда и возгордилась из-за собственных же фантазий. Как далеко теперь была она от него, со своими несерьезными, ненастоящими делами и проблемами в городе ее мечты. А он был здесь, где проблемы серьезные и дела настоящие, здесь, где смерть стоит сзади на расстоянии вытянутой руки и в любой момент может похлопать тебя по плечу. Только здесь человек может понять, что ему действительно дорого и важно и научиться ценить каждый миг своей жизни.
Сергей лежал в укрытии и смотрел на тропу в пятидесяти шагах внизу от него. Тропа проходила по дну оврага и именно там предполагалось появление отряда боевиков. Вдруг Сергей услышал, как где-то у него за спиной хрустнула ветка, оглянулся на звук и не поверил собственным глазам. В двух метрах от него, прислонясь спиной к дереву сидела девушка и улыбалась ему. Ее появление было так неожиданно, что Сергей испугался, наставил автомат на нее и спросил полушепотом, пытаясь совладать с дрожавшими руками:
- Эй, ты кто? И что тебе здесь нужно?
- Успокойся, солдат, я - твой друг, - сказала девушка, продолжая улыбаться, - и опусти свое оружие.
Девушка выглядела необычно. Она была одета в легкое белое платье без рукавов, длиной до колен. Она была босая, ее золотистые длинные волосы обрамлял венок из цветов. Она была очень красива и, кроме того, от нее исходило какое-то свечение. Все это было так необычно, в этом холодном и грязном лесу, что Сергей не верил в реальность происходящего. Девушке не было холодно в ее легком платьице, и еще Сергей явственно уловил запах весны от этой девушки, весны не той, которая была сейчас вокруг с ее прелыми листьями, грязью и снегом, но весны настоящей, с ее цветущими садами, полями, лугами.
- Ты кто, местная что-ли? - нашелся, что спросить Сергей, не переставая целиться в девушку.
- Ну, можно и так сказать.
- Да нет, на местную ты не похожа. Но почему ты так необычно выглядишь? - Сергей продолжал держать девушку на прицеле.
- Солдат, опусти свое оружие, пожалуйста, я не собираюсь с тобой воевать, - девушка рукой потянулась к дулу автомата.
- Но, но, но, не приближайся, - угрожающе прошептал Сергей, - ты кто такая, я тебя спрашиваю?
- Что за бред, какая еще нимфа? Вот сейчас нажму на курок, узнаешь тогда про нимфу.
- Нажми, солдат, нажми, только что тебе это даст. Говорю же тебе, я - нимфа, я не человек, меня невозможно убить вашим оружием. Вот, смотри, - девушка встала на ноги и взлетела над землей на два метра. Сергей ясно видел, что она парила над землей без всяких веревок. Он не мог понять, что происходит.
- Вот, блин, что творится-то, - испуганно шептал Сергей, - эй, слышишь, а ну опустись на землю, опустись, я тебе говорю, - Сергей не понимал, с чем он столкнулся и продолжал целиться в девушку.
- Ну вот она я, вот, опустилась уже, только прошу тебя, опусти и ты свое оружие, перестань целиться в меня. Мне это неприятно, - девушка стояла на земле в одном метре от Сергея.
- Хорошо, хорошо, я опущу, - Сергей опустил оружие дулом вниз.
Девушка, сидя со скрещенными по-турецки ногами парила в воздухе, в нескольких сантиметрах над землей.
- Слушай, ты что, инопланетянка, что-ли? - судорожно сглотнув, спросил Сергей.
- Да нет же, говорю же тебе, я - нимфа, нимфа по имени Серна, дочь великого бога лесов Пана.
Сергей читал в юности древнегреческие мифы и у него имелись некоторые познания в греческой мифологии.
- Но бог Пан умер, все деревья страшно зашелестели тогда, откуда же у него дети? - снова спросил Сергей.
- Умер? - переспросила девушка, - да нет же, как он может умереть, он же бог и он бессмертен.
- Но я читал древнегреческие мифы и в одном из них говорится, что бог Пан умер.
- Нет, он не умер. - В голосе девушки послышались грустные нотки и взгляд девушки стал грустным, - Просто вы, люди, отдалились от нас, богов и нам пришлось... Уйти, вот и все. Мы стали вам не нужны, вы перестали нам молиться, приносить нам жертвы. И мы стали невидимы.
- Что ты такое говоришь? - скривил губы Сергей, - ты что думаешь, что я тебе поверю, что-ли? По твоему выходит, что все эти ваши боги существуют? И Зевс и Посейдон и Гермес и Арес?
- Конечно существуют. Зевс - наш верховный бог...
- Ну ладно, хватит мне здесь рассказывать древнегреческие мифы, - перебил Сергей девушку, - я и сам их читал когда-то. Скажи кто ты, на самом деле?
- Ну ты и зануда, - усмехнулась девушка, - я же тебе уже битый час твержу, что я - нимфа, дочь великого Пана.
- Может мне еще и в бабку ягу поверить и в кощея бессмертного? - взвился Сергей.
- Нет никакой бабки яги, были боги, которые создали этот мир, а потом вы от нас отвернулись.
- Ну хорошо, мы отвернулись, - решил подъиграть девушке Сергей, - но вы нас так просто взяли и отпустили?
- А что же нам оставалось делать, если мы стали вам не нужны? Нам стало обидно и мы решили стать невидимыми, больше не показываться вам на глаза.
- И что же, вас больше нигде не увидишь? Вас больше нигде нет?
- Ну почему же, мы есть, и если мы захотим, нас можно увидеть. Иногда, мы проявляем себя и по-другому. Но это, если вы, люди, совсем уж плохо себя ведете, приходится вас как-то притормаживать. Все наводнения, землетрясения, вулканы, ураганы и так далее, все это результаты действия одних и тех же сил. Вы это называете силами природы, а мы называем это по-другому.
- Ладно, соловья баснями не кормят, - махнул рукой Сергей, - я так просто не могу поверить всему тому, о чем ты говоришь. Но, в то же время и не могу понять, кто ты такая есть. И я не знаю, можно ли тебя отпускать, а вдруг ты заодно с врагами. Предупредишь их еще и могут погибнуть мои товарищи. Да и вообще, может враги уже близко, а я здесь болтаю с тобой, - недовольно пробурчал он.
- Я знаю, о ком ты говоришь...
- Что, ты их знаешь? - перебил девушку Сергей и вновь направил на нее автомат, - а ну давай выкладывай все по-порядку.
- Ты говоришь о людях с черными сердцами. Я с ними не знакома. Когда я сегодня летела сюда через лес, я видела их довольно далеко отсюда. Вряд ли они сегодня придут сюда. Они идут медленно.
- Так значит, говоришь, видела их... - размышлял вслух Сергей.
- Видела, только и всего, - девушка перевела взгляд с лица Сергея на дуло автомата, - да опусти же ты свое оружие, наконец. Оно мне не страшно, но мне неприятно, когда ты целишься этим в меня. Как ты мог подумать, что я с теми людьми могу быть знакома? - с чувством произнесла нимфа, - они мне самой омерзительны. Их сердца черны, в душах этих людей столько злобы, что их и людьми-то уже трудно назвать.
- Хорошо, хорошо, - Сергей опустил автомат дулом к земле и в знак примирения поднял свободную руку, - я не хотел думать о тебе плохо. Но, ты извини, конечно, но мне трудно поверить в то, что ты рассказываешь о себе. Меня всю мою жизнь учили, что чудес не бывает, и вдруг появляешься ты и я так сразу должен поверить в чудеса. Вот, например, ты говоришь, что ты нимфа, греческая нимфа, и откуда же ты так хорошо знаешь русский язык?
- Но это же так просто, - засмеялась девушка, - неужели ты не понимаешь? Когда боги спустились на Землю, им понравилась та часть земного шара, которая потом стала называться Грецией. Там же были созданы и первые люди. Я же могу разговаривать на любом языке, каком только захочу. Ведь все языки на свете тоже были придуманы богами, чтобы поделить людей на племена и расы. Да и к тому же, мне уже больше двух тысяч лет. Неужели ты думаешь, что за это время я бы не смогла овладеть многими земными языками?
- Все так, все так, - закивал головой Сергей, - но я не могу понять одного, что ты здесь делаешь и почему решила мне показаться?
- Ну это тоже очень просто, - девушка как-будто засмущалась, отвела глаза и Сергей заметил, что ее щеки разрумянились, - ты мне нравишься.
- Вот так номер, - удивился Сергей, - неужели среди твоих собратьев, всяких там фавнов, селенов, сатиров, героев, полубогов, богов ты не можешь себе найти жениха?
- Да были женихи, но за две с половиной тысячи лет можно успеть надоесть друг другу. Все герои уже много веков как находятся в царстве Аида, они же смертные. Уже давно верховными богами наложен на всех наших особей женского пола запрет на рождение новых волшебных существ. Это произошло тогда, когда численность людского населения стала увеличиваться огромными темпами и наше присутствие, если бы мы тоже размножались, могло быть обнаружено. Мы не можем сейчас открыть наше присутствие всему человечеству. Так, отдельным людям, можем показаться, но эти факты неподтверждаемы.
- Но ты же говоришь, что вы живете в другом измерении?
- В другом измерении, но на одной планете. Люди и волшебные существа как-бы налаживаются друг на друга. Нам это наложение не вредит, а людям оно опасно. В том месте, где присутствуем мы, волшебные существа, выделяется большое количество энергии, опасной для человека. Люди это чувствуют и либо уходят из этих мест, либо погибают.
- Так значит, ты опасна для меня?
- Я одна нет, к тому же я не прохожу сквозь тебя.
- Ясно. Что-то я заболтался здесь с тобой, - Сергей взглянул на часы, - а ведь у меня служба. Да и честно говоря не понятно до конца, верить тебе или нет.
- Поверь мне, прошу тебя, пожалуйста, поверь, - волнуясь, произнесла нимфа, - я не враг тебе, я твой друг. На сегодня хватит, наверное, с тебя чудес, а завтра я прилечу к тебе снова... - и нимфа растворилась в воздухе.
Сергей еще минуты две после ее исчезновения стоял с выпученными от изумления глазами и раскрытым ртом. Потом он пришел в себя и снова удобно расположился в своем окопе. Но теперь его внимание было рассеяно, он не мог полностью сосредоточиться на наблюдении и до самого конца своей смены прокручивал в памяти все детали разговора с нимфой. В семь часов вечера Сергея сменили на его боевом посту и он пошел отдыхать до утра в землянку. Сергей ни с кем решил не делиться своим видением, был молчалив и не переставал думать до самого сна о происшедшем. И даже во сне ему снились греческие герои и греческие боги.
В семь часов утра Сергей сменил на боевом посту своего напарника. Все еще находясь под впечатлением от вчерашнего чуда, Сергей внимательно вглядывался сквозь голые ветви деревьев в глубину леса, стараясь не пропустить появление противника. Впереди поста Сергея, там, откуда должны были появиться враги, располагался самый первый пост. Там сейчас службу нес Санька Морозов, он-то и должен был по возможности предупредить по рации другие посты о появлении противника. Если возможности предупредить голосом у Сани не будет, вдруг враг окажется слишком близко, то он должен будет послать сигнал СОС кодом Морзе. Но, в любом случае, нужно было не расслабляться и следить внимательно, вдруг враг выйдет с другого направления на тропу и Саня ничего не заметит. Тогда на Сергея ложится задача по предупреждению всех постов о появлении противника.
Часов в одиннадцать Сергея окликнул уже знакомый ласковый голос:
- Ну здравствуй, солдат, как ты тут, без меня, не скучал?
Сергей сначала вздрогнул от неожиданности, затем обернулся и увидел уже знакомую ему девушку, одетую так же, как и вчера. Она стояла неподалеку, прислонившись спиной к стволу дерева.
- Как же не скучать по такой красавице, - ответил Сергей, приходя в себя от испуга, - очень скучал. Но ты меня пугаешь своими этими внезапными появлениями и исчезаниями.
Нимфа подошла к окопу, спустилась в него и присела с другого краю на ветки, расстеленные по всему окопу.
- Извини, но мне же нужно как-то появляться, -сказала она, - раньше люди не удивлялись появлению богов. А теперь вы все пытаетесь объяснить при помощи науки и пугаетесь всего, что не поддается объяснению. Раньше люди все необъяснимые явления приписывали богам, добрым ли, злым ли, но богам и правильно делали. От этого и страху в людях было куда меньше, чем сейчас.
Сергей разглядывал вблизи девушку и поражался ее красоте. Такая девушка затмила бы всех красавиц не то что в его городе, но и во всей стране, а может и больше. Под легким платьицем угадывались безупречные линии тела. Сергей на секунду представил ее в своих объятиях и кровь прилила к его лицу, мгновенно стало жарко. Пугало Сергея ее волшебство, ее непонятное происхождение. Он не мог так просто взять и поверить ее словам.
- Скажи, а можно до тебя дотронуться, - шепотом попросил Сергей.
- Конечно можно. - улыбнулась девушка и добавила: - Кстати, мы ведь так и не познакомились как следует. То есть, я-то тебе сказала, как меня зовут, а ты свое имя так и не назвал.
- Меня зовут Сергей, - представился парень.
- Очень приятно, Сергей. Зови меня просто Серна, - проворковала довольная девушка.
- Очень... - Сергей потянулся к девушке и погладил ее колено пальцами, - приятно. - ему понравились те ощущения, что он испытал и он добавил: - просто очень, очень приятно. Ты совсем не отличаешься от земных девушек. Но как это возможно? Ты же живешь в совершенно другом измерении? Можешь проходить сквозь людей?
- По желанию я могу превращать свое тело в различные виды материи, низшие по отношению к моему естественному состоянию. Я - дочь бессмертного бога и смертной женщины. Бессмертием своим я обязана своему отцу. По классификации волшебных существ нимфы относятся к лесным духам. Но мы не бессмертны по отношению к другим волшебным существам высшего порядка. Они могут нас уничтожить. Мой отец - один из верховных богов, его не может уничтожить никто. И я не могу превратить себя в материю, из которой состоит он. Мне это недоступно.
- Понятно, - проговорил Сергей, хотя на самом деле он мало что понял. И потому спросил: - И все-таки, как ты оказалась здесь?
- Ну это довольно долгая история, - уклончиво ответила девушка, - но, если ты хочешь послушать и никуда не спешишь, я могу тебе обо всем рассказать.
- Я, конечно, никуда не спешу, но все-таки я нахожусь на боевом посту и мне не хотелось бы прозевать врага, - задумчиво глядел на девушку Сергей, - но мне приятно твое присутствие рядом.
- Да? Большое спасибо, - захлопала длинными ресницами нимфа, - мне тоже приятно быть с тобой.
В этот момент заработала рация. Сергей аж подпрыгнул на месте от неожиданности. Рация два раза успела просигналить СОС и с той стороны, где находился пост Саньки Морозова раздались выстрелы. Сергей поправил на себе каску и высунулся из окопа.
- Твою мать, - выругался он. Стало ясно, что что-то пошло не по плану и теперь Сане нужна помощь, ведь он один вступил там в схватку с врагами. Времени на раздумья не было. Сергей обернулся к все еще сидящей на дне окопа девушке и скороговоркой выпалил ей:
- Давай уходи отсюда, здесь сейчас будет очень опасно. А я пошел, мне нужно выручать товарища, - и выпрыгнув из окопа, побежал в сторону выстрелов.
Но нимфа и не думала никуда уходить. Она превратилась в невидимку и полетела за Сергеем. Сергей тем временем бежал на звуки выстрелов, изредка останавливаясь, прячась за стволами деревьев и оценивая обстановку. Еще издали он увидел двоих боевиков и на ходу открыл по ним огонь, вызывая ответный огонь на себя, чтобы товарищу стало полегче обороняться. Вокруг Сергея тут же засвистели пули, тогда он лег у корней одного из деревьев и решил держать здесь оборону. С той стороны, где находился пост Морозова больше не раздавалось выстрелов и теперь Сергей видел, что его окружают человек шесть или восемь, точное число он не смог определить. Они рассредоточились полукругом, беспрерывно вели огонь и постепенно сужали кольцо. Сергею приходилось постоянно вертеться, вести огонь в разных направлениях.
Двоих противников он подстрелил, но на их месте тут же появились новые, так что кольцо продолжало сжиматься. Сергей надеялся на то, что подмога придет вовремя, другого шанса выжить у него не было. Вот Сергей выстрелил в одного из бежавших к нему протвников, то упал, но у Сергея закончились патроны. Он отбросил использованный магазин, но пока надевал новый, к нему сбоку приблизился боевик и навел на него дуло автомата. Сергей понял, что он уже не успеет развернуться и выстрелить. Разумом Сергей понимал, что пришла его смерть, но сознание продолжало бороться за жизнь и потому Сергей автоматически вставил магазин на место, взвел затвор и начал наводить дуло автомата на врага. В этот момент прозвучали выстрелы. Две пули летели Сергею точно в сердце и нимфа, которая в этот момент находилась невидимая рядом с Сергеем, это видела. Она могла видеть даже самые быстрые движения чего бы то ни было в замедленном темпе и она видела полет пуль и направление их движения. Когда пули были уже в полутора метрах от Сергея, она толкнула их одну за одной в сторону своей ладонью, изменив траекторию их движения. Одна из пуль вообще не коснулась Сергея, другая впилась Сергею в левое плечо. Боевик успел выпустить и третью пулю, прежде чем Сергей открыл ответный огонь, но она просвистела около виска Сергея, не причинив ему никакого вреда. Боевик был уверен, что с такого расстояния он не промахнется и потому ограничился тремя пулями. В тот момент, когда вторая пуля попала Сергею в плечо, он нажал на курок. Очередь изрешетила тело боевика. Сергей не мог поверить, что остался жив и потому несколько секунд приходил в себя, опустив голову на корни дерева и смотря сквозь ветви на серое небо. Однако расслабляться было нельзя. Вокруг вновь засвистели пули. Сергей перевернулся на живот и начал стрелять по движущимся на него врагам. В этот момент рядом разорвалась граната и Сергей потерял сознание.
Глава 4
В госпитале
Очнулся Сергей несколько суток спустя. Он лежал один в двухместной палате. Очнулся и пожалел об этом. Боль напомнила ему о том, что он еще жив и находится на этом свете. Болела грудная клетка, плечо, обе ноги. Он весь был перебинтован и утыкан иголками капельниц. Когда он очнулся, к нему пришел врач, лысоватый мужчина среднего роста, лет пятидесяти на вид и сказал, что он хирург, и зовут его Андреем Ивановичем. Андрей Иванович присел на кровать рядом с Сергеем рассказал ему, что с ним произошло.
Граната накрыла Сергея осколками. Один из осколков пробил грудную клетку и задел легкое. Когда Сергея доставили в госпиталь, он был почти при смерти и его немедленно прооперировали. Андрей Иванович, который делал операцию, извлек из тела Сергея одну пулю и восемь осколков гранаты. Сергей узнал, что ранение он получил серьезное и, скорее всего, к прохождению дальнейшей службы он будет непригоден.
- Так что, солдат, - закончил свой рассказ хирург, - радуйся или плачь, я уж не знаю, что ты выберешь, но дальше служить тебе, тем более в десанте, не придется. Поедешь домой скоро, - Андрей Иванович похлопал Сергея по здоровому плечу.
- А скоро, это когда? - спросил Сергей.
- Ну, точного дня я тебе не скажу, - развел руками Андрей Иванович, - ты ведь был очень серьезно ранен, с такими ранами умирают. А ты вроде выкарабкался. Так что будешь жить. Ну поваляешься у нас месяц, может два и домой отправишься. Как раз к началу лета поспеешь. Ты же родом с юга?
- Да, из Волгоградской области.
- Вот, как раз огурчики у вас пойдут, клубничка, витаминчики. Так что все будет хорошо, - врач снова похлопал Сергея по здоровому плечу. - Завтра можешь начать двигаться понемногу, расхаживаться. Ну все, отдыхай.
Андрей Иванович вышел из палаты и закрыл за собой дверь.
На следующий день Сергей встал с кровати и сделал несколько шагов. Ему помогала медсестра. Лишь один осколок перебил Сергею ребро и задел легкое. Остальные осколки и пуля не задели костей. Болели только мышечные ткани на руках и ногах в тех местах, куда попали осколки. Но ходить было можно. Лишь слабость и боль в ребре мешала Сергею двигаться больше.
Сергей решил пока не сообщать матери и отцу о своем ранении. Не к чему им попусту беспокоиться, ведь все обошлось. Он решил позвонить им немного попозже, когда он будет нормально себя чувствовать и сказать им, что его служба подходит к концу и он скоро приедет домой. Сергей не расстроился по поводу того, что его комиссуют. Он не рвался в армию, он пошел служить, потому что не было возможности не пойти. В армии он показал себя с лучшей стороны, снискал уважение товарищей по службе, ни перед кем не унижался, ни перед кем не выслуживался, никого зря не обижал. Позади были год и месяц суровой службы в десантных войсках. Это немало. Этим вполне можно было гордиться. К тому же, он побывал и в реальных боевых схватках. Нюхал порох, проливал свою и чужую кровь. И домой он вернется раньше не потому, что струсил и " закосил ", нашел способ, как обмануть или подкупить врачей или, еще хуже того, дезертировал, а потому что был тяжело ранен в бою.
И никого он не просил себя освобождать от службы. Честно говоря, Сергей с точно таким же душевным настроем, с каким он воспринял весть о своей скорой демобилизации, воспринял бы и весть о продолжении своей службы. Самый тяжелый период службы был уже позади, Сергей был уже старослужащим, к тому же, его роту должны были скоро переправить из района боевых действий в какое-нибудь мирное место. Так что и в армии было неплохо.
Но когда Сергею сообщили о скором возвращении домой, он вдруг понял, что он соскучился по родным и близким людям, по друзьям, по родному городу. Появилось острое желание немедленно встать, пойти на вокзал, сесть на поезд и уехать в свой город. Мгновенно всплыла из глубин души вся тоска по всему родному и близкому, которую Сергей с самого первого дня службы так старательно загонял вглубь, перекрывал ей кислород, не давал ей ни на секунду всплыть на поверхность и взять контроль над его чувствами. Оказалось, что тоски этой накопилось очень много - целый вагон и маленькая тележка. Но больше незачем тосковать или копить тоску. Скоро он будет дома. И Сергею нечего будет стыдиться, он достойно прошел свой путь и может смело смотреть в глаза людям.
Сергею делали уколы, давали пить различные таблетки и микстуры. Постоянно брали различные анализы. Одна из медсестер принесла Сергею несколько книжек и радио. Выздоравливать стало веселее. Сергей каждый день двигался до усталости, читал книжки, слушал радио, общался с другими больными и медсестрами.
В пещере бога Пана.
Нимфа Серна стояла перед своим отцом, склонив голову, тихонько плача. Отец нимфы, лесной бог Пан, сидел на каменном троне в главной зале своей пещеры и с грустью в голосе сообщал нимфе ужасную новость, касающуюся ее будущей судьбы. В зале на стенах горели факелы и могучий голос Пана эхом отражался от каменных сводов, колонн и стен.
- Что же ты наделала, дочка? Зачем, зачем ты вмешалась в судьбу этого смертного юноши? Ты же знаешь наши законы, - по щеке Пана покатилась слеза, - они неумолимы. Все волшебные существа не имеют права вмешиваться в судьбы смертных людей без воли на то высших богов. Тот юноша должен был умереть. Теперь ты будешь развоплощена и станешь простой смертной, как твоя мать. И умрешь через какое-то ничтожное количество лет. Ты будешь, как все смертные, болеть, мучиться, страдать, стареть. Ты не сможешь больше летать, кружиться, веселиться в небесах. Ты много чего не сможешь...- Пан умолк и опустил свою могучую седую кучерявую голову.
- Отец, мне жаль, что я тебя расстроила, - нимфа подняла голову и посмотрела на отца, - но тогда обвиняй Эроса, ведь это он постоянно посылает на землю Землю свои стрелы любви.
- Причем здесь Эрос? - строго посмотрел на свою дочь Пан, - его назначение таково. Таков предустановленный порядок бытия. Но ты же могла гулять где-нибудь подальше от смертных, как это делают все твои благоразумные сестры, братья и друзья.
- Отец, я не виновата, - нимфа втянула голову в плечи, испугавшись грозного голоса отца и его сверкающего взгляда, - я просто пролетала мимо и стрела попала в меня. И я увидела его и полюбила. Теперь я не могу без него жить. Оттого я и не хотела, чтобы он умер.
- Что за ерунду ты несешь? - Пан подался вперед на своем троне, готовый вскочить с него, взорваться, отчего нимфа еще сильнее втянула голову в плечи и затряслась мелкой дрожью, - Ты же бессмертная, ты же полубогиня, а рассуждаешь как простой человек. Да тебе эти стрелы должны быть как комариный укус. Ты же одним своим желанием можешь побеждать все на свете. Сколько раз в твоих сестер и братьев попадали стрелы и они приходили жаловаться мне на проказника Эроса. Некоторые даже плакали, как ты сейчас, так велико было их желание быть с любимым или с любимой. Но они никогда не бросались в омут, никогда не теряли головы. Походят пару деньков печальными, а на третий день, глядишь, уже смеются и водят хороводы с родными и друзьями. Не велика сила стрел Эроса на вас, полубогов и полубогинь.
- Значит он пустил не обычную стрелу, раз я потеряла голову, - гордо вскинула голову и с вызовом посмотрела на отца Серна, - и я люблю этого смертного юношу и готова разделить с ним все тяжести человеческой жизни.
- Доченька моя любимая, - встал с трона и подошел к нимфе отец, - ты же моя младшенькая, ты же самая любимая у меня, - Пан обнял своими ладонями лицо Серны. Пан был огромного по человеческим меркам роста и могучего телосложения. Голова нимфы была на уровне груди бога лесов. - ты же услада моих очей, что же я буду делать без тебя? - Пан еще ближе подошел к нимфе и прижал ее голову к своей груди. По его щекам потекли редкие крупные слезы.
Серна тоже плакала.
- Отец, может быть можно что-нибудь еще сделать? - сквозь всхлипы спросила она. - Если я стану человеком, мне будет не хватать тебя, моих сестер и братьев и остальных жителей волшебного мира. Если можно сделать так, чтобы я осталась нимфой, сделай это, пожалуйста!
- Если бы это было можно сделать, доченька моя, - глубоко вздохнув, произнес Пан, - я бы это сделал. Но совет богов неумолим. Я там был и все слышал и просил за тебя, но мне отказали. И я передал тебе решение совета.
- Ну что ж, тогда, отец, я готова стать смертной, - задрав голову и смотря отцу в глаза, произнесла нимфа, - я буду очень скучать по вам и по нашему миру, но я догадывалась, какая участь меня ожидает, хоть и не до конца верила в такой исход. Но я сама выбрала такую судьбу.
- Доченька, ну объясни же мне, что ты нашла такого особенного в этом человеке? - нежно гладя дочь по волосам, прошептал Пан. - Достоин ли он тебя, дочь Великого Пана, златовласую, самую красивую на свете нимфу? Из-за кого я должен проститься с тобой навсегда, и в чьи руки тебя отдать?
- Отец, когда любишь кого-то, не размышляешь о его достоинствах, а просто любишь.
- Но ты же будешь там совсем беззащитна перед всеми напастями этого страшного мира, - с горечью в голосе сказал бог, - я не смогу тебя защитить.
- Знаешь, отец, - нимфа освободилась от объятий отца и повернулась к нему спиной, - мы главные существа на этой планете, мы хозяева нашего и человеческого миров, а живем, как загнанные в нору мыши. Вы на своем совете понапридумывали правил и теперь все, даже вы сами им подчиняетесь.
- Ну а куда ж деваться? - развел руками Пан.
- Вы запретили женщинам рожать новых полубогов и героев, а всех остальных я знаю уже многие сотни лет. Мы не можем любить друг друга, потому что мы уже надоели друг другу. Даже стрелы Эроса уже не действуют между нами. Единственным моим развлечением на многие годы было водить хороводы и петь песни. Но мне это надоело. Я стала летать к людям и подглядывать за ними, смотреть, как они живут. Оказалось, что они живут куда интереснее нас, богов. Они не обладают такими возможностями, как мы, но используют все имеющиеся у них возможности. Вы дали людям свободу и они свободны. Они счастливее и свободнее вас, богов, которые их создали.
- Да уж, - почесал затылок Пан, -я часто размышляю на эти темы, но не знал, что и ты думаешь об этом.
- Вот видишь, отец, ты даже не знаешь свою дочь, - с горечью произнесла нимфа, - ты думаешь, мне достаточно водить хороводы и плести венки сатирам, чтобы чувствовать себя счастливой? Это не так. И в чем же моя вина, что наблюдая за людьми, я полюбила одного из них? - задала вопрос нимфа. Пан молчал и она продолжила : - если вы боитесь нанести урон людям, когда наша численность увеличится, то почему бы просто не оставить эту планету? Начните создавать новый мир, где-нибудь в другом месте, как вы создали из безжизненного куска скалы, мечущейся в космосе прекрасную, голубую и зеленую планету?
- Знаешь, дочка, - задумчиво сказал Пан, теребя седую бороду, - люди, кажется, говорят так: " мы в ответе за тех, кого мы приручили ". А мы в ответе за тех, кого мы создали.
- В ответе перед кем?
- Перед самими собой.
- Вот видишь, отец, - произнесла нимфа, поворачиваясь к отцу, - выходит, вы, боги, стали рабами людей.
- Выходит так, - снова развел руками Пан.
- И ваше положение будет только ухудшаться, - продолжала наступать нимфа, - потому, что людей становится все больше и они будут вытеснять вас. Где же вы будете жить тогда, ведь вам тоже нужна поверхность планеты для жизни?
- Мы постоянно думаем об этом, - глубоко вздохнув, произнес Пан.
- Выходит, что я покидаю далеко не самый лучший мир и ухожу в далеко не самый худший, - грустно усмехнувшись, сказала Серна.
- Я не знаю, доченька, я знаю, что я люблю тебя, - Пан подошел к дочке и снова обнял ее.
- Я тебя тоже люблю, отец, - обняла Пана нимфа.
Так, в тишине, нарушаемой только потрескиванием горящих факелов, они простояли минуту и вдруг нимфа встрепенулась: