Романенко Евгения Александровна : другие произведения.

Бриллиантовая пыль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Все хорошие врачи когда-то были молоды и неопытны. Все, даже самые черствые ветеринары, плакали, лишая жизни свое первое животное. У любого начинающего "другого доктора" были ошибки, на которых он учился, были пациенты, чья судьба нитью проходила через всю их практику, животные, которых не удалось спасти, и надежда, которой с каждым последующим годом становится все меньше и меньше.
  Предисловие.
  
  Всяк алмаз был породой бесформенной.
  Ум и сердце кладу на весы...
  Бриллиантовой пылью заполнены
  Моей трудной карьеры часы.
  
  От души мы крупицу истратили -
  Пал песок на стеклянную гладь.
  Это - наше уменье эмпатии.
  Это - жажда другим сострадать.
  
  Это - нашей души неспокойствие.
  Это - страх, что исход предрешен.
  Это - как мы порою геройствуем,
  Лишь бы только другой был спасен.
  
  Это - наши надежды на светлое.
  Это - наше тепло и любовь.
  Постараюсь, чтоб чистое, белое
  Не запятнала алая кровь.
  
  Лягут радугой наши желания,
  Растворится печаль в небесах.
  Есть предел моего сострадания.
  Есть число у песчинок в часах.
  
  Все, что дышит - то жизнью пресытится.
  Есть начало - наступит конец:
  Бриллиантовой пылью осыпятся
  Боль и слезы из наших сердец.
  
  Е.Романенко. Апрель 2016
  
  
  Месяц
  
  Чем отличается бриллиант от алмаза? Алмаз - это вещество, невзрачная бесформенная драгоценность, облепленная со всех сторон ненужной породой, которой еще не касалась рука ювелира. А вот когда мастер возьмет эту породу в свои руки и начнет действовать, то постепенно из неопределенного куска возникает прекраснейшее творение. У каждого ювелира свои секреты, и каждый новый ограненный бриллиант блестит по-своему и по-своему красив.
  Поначалу мастер откалывает грубую породу, очищая драгоценную сердцевину. А вот когда вещество уже очищено, начинается самое сложное. Нужно сделать так, чтобы форма была безукоризненной. Все, что мешает этой форме, откалывается тончайшим буром и в виде пыли осыпается на рабочий стол. И нет такого алмаза, после огранки которого не осталось бы этой пыли. Вот только самое главное, чтобы не обратилось в нее больше драгоценной породы, чем нужно, и это в работе ювелира - самое сложное.
  В любом случае, если есть пыль, то есть и бриллиант, от которого ее откололи. И наоборот - если есть бриллиант, то не бывает такого, чтобы когда-нибудь с него не сдували мелкую, невзрачную, но по-прежнему бесценную пыль.
  
  ***
  
  Собаку с энтеритом удалось вылечить. И вон те люди с аллергией у котенка тоже вроде бы остались довольны лечением. И тем не менее, Ира готова была выть волком. У нее болела голова от постоянного недосыпа и стресса, руки тряслись от того же, а сама она, казалось, тонет в огромном темном омуте своего незнания. Всего недели четыре с небольшим назад она стала ветврачом, а ее уже нагружали по полной. Директор клиники и по совместительству ее главный врач Сергей Николаевич решил, что с него хватит работы без выходных, повысил ее, на тот момент фельдшера, до врача и сказал, что с понедельника по пятницу включительно и видеть не хочет всех этих пушистых тварей рядом с собой. Впрочем, ему все равно приходилось регулярно выслушивать, кто как поносит и чем блюет и, выдохнув для успокоения, рассказывать своей паникующей подчиненной, что нужно назначить в каждом таком случае.
  Паникующая подчиненная же по сто раз на дню молилась небу, чтобы к ней больше записывались на стерилизации или кастрации, или на какую другую хирургию. По барабану, кто именно, кошки или собаки, главное, чтобы нужно было резать, перевязывать или шить - этому она, слава богу, научилась еще тогда, когда ассистировала Сергею Николаевичу на операциях. Тем более, было очень неловко выписывать лечение для тех, кто уже на протяжении двух лет привык видеть ее за спиной главврача и никак в принадлежащем ему кресле за приемным столом.
  Сейчас же, получив больше свободного времени, Сергей Николаевич имел возможность расширять свой крошечный подвальчик из двух с половиной отремонтированных комнат, чтобы наконец завести собственный рентген и УЗИ. Пока же приходилось сотрудничать с другой клиникой, а это было не очень хорошо - примерно половина из тех, кто уходил туда на исследование, там же и оставались. Директор возлагал на Иру большие надежды, ожидая, что она научится хорошо хотя бы чему-то одному из этих двух видов диагностики и хоть немного повысит рейтинг клиники. Девчонка-то она была, вроде бы, талантливая, да и учиться хотела. Сергей Николаевич регулярно напоминал ей об этом, даже разрешил взять купленную им литературу по ультразвуковой и рентген-диагностике в качестве домашнего чтива. Он, разумеется, понимал, что сейчас голова у нее занята совершенно другим, и ничему из данных материалов в ней пока не было места, но все равно торопил ее с изучением методов визуальной диагностики. Ира, кивая головой на автомате, смотрела на него уставшими опухшими глазами и соглашалась со всем, что он скажет. На большее она пока была не способна.
  Зазвенел телефон. Ира подняла трубку, искренне надеясь, что это кто-то запишется на стерилизацию. Но нет - спросили, сколько стоит прием. Обреченно выдохнув сумму, она встала с приемного кресла, положила трубку и направилась в операционную, где стоял шкаф с различными сыпучими продуктами и холодильник - выпить чаю с горя. Через полчаса она впервые увидела Степу.
  Степе, серому котенку "дворянской" породы, было пять месяцев, весил он половину килограмма, хрипло дышал и почти беззвучно мяукал. Первым, что сказали хозяева, появившись с порога, была фраза "Ой, а мужчины-врача нету сегодня, да?", и это сразу опустило настроение почти под ноль. Пришлось объяснять, что его смены теперь в субботу и воскресенье, а все остальное время на приеме царствовала она. Протянув задумчивое "Ааа", женщина, принесшая котенка, помолчала немного, после чего все-таки соизволила рассказать дожидающейся ответа Ире, что же все-таки случилось (наверное, думала, доживет ли котенок до выходных, с досадой решила девушка). Новоиспеченная горе-врач подумала, что надо бы взять кровь на анализ и уколоть какой-нибудь спазмолитик, но, как всегда, ощутила острую нужду проконсультироваться с начальником. Вообще-то она уже с неделю пыталась перебарывать в себе это желание, но иногда (особенно часто под вечер, когда думать уже не хотелось, или в таких случаях, когда шли к Сергею Николаевичу, а попадали к ней) подобные попытки заканчивались неудачей. Например, сейчас.
  Попросив хозяев подождать немного, пока она сходит за материалами для анализов (что было только для отвода глаз), она судорожно натыкала в телефоне номер главврача.
  - Да, Ир? - раздался после нескольких гудков усталый голос Сергея Николаевича. Сегодня это был уже третий звонок.
  - Сергей Ни-николаич... у меня котенок здесь на приеме, он плохо дышит, недовес и голоса почти нет. Чего делать ему? Я анализ крови возьму и папаверин у-у-уколю?
  - Нахрена тебе там папаверин? Бери анализ крови, смотри эозинофилы. Они его от гельминтов обработали?
  - Эээ... не спросила.
  - А почему не спросила? Спрашивай. Смотри эозинофилы.
  - А па... папаверин?..
  - Да забудь ты про папаверин! Не поможет он тебе. Антибиотик сделай, амоксоил вон какой-нибудь. Он хорошо при бронхитах помогает.
  - Поняла. До свидания.
  Как оказалось, котенок обработан от паразитов не был.
  - А стул какой? - уточнила Ира, подписывая шприц с только что взятой кровью. Осталось только уколоть амоксоил. - Понос был?
  - Нет, не было, - судя по тону, у хозяйки кончалось терпение. - Если бы у него были глисты, я бы заметила, наверное?
  - Не... необязательно, - ветврач покачала головой. - Иногда даже очень опытные специалисты не могут сказать сразу, есть глисты или нет. Эм, ну... нужно для верности глистогонить раз в квартал. Тем более если вы его нашли на улице, так ведь? Вот. Надо было сразу обработать, а то... неизвестно, может у него и есть... ну, глисты.
  - Ладно.
  Слыша, как ей отвечают, а также глядя на выражение лица, с которым ей отвечают, Ира, немного приуныв, поняла, что впечатления не произвела. Особенно это стало очевидно после вопроса "А Сергей будет в субботу, да?". С грустным вздохом ответив "Да", Ира сделала пометки в амбулаторном журнале, выдала письменные рекомендации и отпустила котенка.
  До самого конца смены с периодическими перерывами на прием пациентов Ира предавалась своему любимому в последние несколько недель занятию - размышлениям на тему "Ну почему все клиенты такие недоброжелательные". Раньше, видя среди персонала какого-нибудь заведения молодого парня или девушку с бейджем "Стажер", она неодобрительно хмурилась и старалась не попадаться таким. Теперь же, терпеливо доверяя им свои документы или продукты, купленные в супермаркете, она старалась поймать их взгляд и сочувственно улыбнуться - как она их понимала. К сожалению, у большинства людей не хватало сострадания (или мозгов), чтобы понять, что без практики, без клиентов эти молодые специалисты так и останутся молодыми специалистами. Ира не считала себя тупой, как пробка, потому что это было не так. У нее за плечами была неплохая теоретическая подготовка и превосходная практическая. Она оперировала ненамного хуже своего начальника и шила, как машинка "Зингер". Неужели все это было настолько неочевидно на фоне ее двадцатитрехлетия, что клиенты, не стесняясь, спрашивали, когда будет другой врач на смене?
   "Имя. Любому специалисту нужно зарабатывать имя."
   Так говорила ее мама, а папа соглашался с мнением жены.
   "Клиенты идут не в клинику, а к врачу."
  Так говорил кто-то в соцсети "ВКонтакте". Ира точно не помнила, кто именно, но фраза врезалась ей в память, потому что была удивительно точна. Тем более что сама она наблюдалась только у одного стоматолога, который уже несколько раз менял место работы, вплоть до абсурда, когда ей нужно было ездить к нему на другой конец города. Люди не любят рисковать, тем более, когда дело касается домашних животных. Если, конечно, владельцы адекватны.
  Но что ее больше всего поражало, так это то, что даже клиенты, привыкшие к тому, что она выполняет все процедуры по указанию Сергея Николаевича, додумывались спросить перед инъекцией или взятием крови: "А вы точно это умеете?". Нет, блин, разучилась с тех пор, как повысили. И названия препаратов с этих же пор непременно начала путать. Да и вообще отупела, как дуб. "А вы точно уверены, что нужно это лекарство?". Нет, ни разу, и поэтому я назначаю вам именно его. Нет, я совсем не знаю, что у него есть побочные эффекты и, конечно же, не собираюсь вам про них рассказывать. Ни в коем случае! Нет, конечно же, я не заинтересована в том, чтобы ваша собачка (кошечка) выздоровела, вы что! Мне же ее только в могилу загнать хочется! Тьфу, аж выбешивало.
  В такие моменты, когда социофобия начинала зашкаливать, Ира наливала себе мятного чая, открывала ноутбук, включала игру "Plague Inc. Evolved" и убивала время тем, что вырезала человечество. В зависимости от настроения инструментом возмездия становился или грибок, или вирус, или паразит. Назвав инфекцию своим собственным именем (это ее успокаивало), она методично развивала новые симптомы, чтобы добиться более быстрого или, напротив, более медленного, но коварного течения болезни. После сеанса такой игротерапии она расслаблялась, вешала на лицо дежурную улыбку и готова была работать дальше.
  Так проходила смена за сменой. Рутина длительностью в десять часов, а после - вялые попытки заиметь личную жизнь. Как правило, заканчивались они возвращением домой в десять и бдением над очередным практическим руководством, потому что непременно возникали вопросы, как лечить то или иное животное. Все-таки обращаться по каждой мелочи к Сергею Николаевичу было уже стыдно.
  Когда через четыре дня у Степы не появилось никаких улучшений, девушка боялась смотреть на лица хозяев, которым уже не требовалось озвучивать вопрос, где Сергей, чтобы Ира услышала его. Как назло, начальник не отвечал на ее звонки - видимо, решил, что пора с этим завязывать. Курс антибиотиков подходил к концу, котенок уже должен был раздышаться, но...
   "Что же делать? Блин, Сергей Николаевич, как же вы невовремя... ну возьмите трубку, ну пожалуйста!.."
  Но трубку никто не брал. Отчаявшись, Ира решила на свой страх и риск поверить своей интуиции. Налицо в крови была эозинофилия, почему тогда на глистогонное не было реакции? Единственное, что пришло в голову Иры, была аллергическая реакция, только не местная, а системная, и на что - непонятно. Она знала только один способ быстро и эффективно снять аллергическую реакцию, и имя этому способу было - дексаметазон.
   "Чем черт не шутит."
  - Я сде... эээ... сделаю вам еще один укол сейчас, - пробормотала Ира. - Это эффективный препарат. Должен помочь.
  - Что за препарат?
  На секунду внутри разыгралась паника, которую Ира с огромным трудом сумела обуздать. Вот только колошмата ее здесь не хватало. Совсем опустится в глазах хозяев, да и клинику заодно опустит. Позорище.
  - Спаз... с-с-спазмолитик, - выговорила она. - Будет легче дышать.
  Этим вечером Ира, вернувшись домой, готова была убиться головой об стенку. То же самое продолжалось и утром следующего дня; выходной начался как никогда лучше - сна ни в одном глазу не осталось в половину шестого утра. По будням бы так. Ну, зато целых полтора часа на размышления о бренности и бесполезности своего бытия в клинике.
   "Господи, на кого ж я такая тупая-то, а?"
  Однако ровно в полдень ее ждала неожиданная новость. Поначалу, услышав из динамика телефона мелодию звонка начальника, Ира хотела забиться в угол и умереть, но все-таки пересилила себя и взяла трубку.
  - Да, Сергей Николаич?
  - Ты Макеевой что колола вчера? - без предисловия начал начальник. Перед глазами девушки всплыло серое костлявое тельце с редкой шерстью. Ира почувствовала, как ее тело медленно коченеет.
  - Декс... дексаметазон. Полкуба.
  Томительное пятисекундное молчание.
  - Поздравляю. Ты вылечила котенка!
  Сердце упало куда-то в пятки, а к горлу подкатила тошнота. Вот его саркастичные иносказательные шуточки сейчас были вообще не к месту! Ей стало очень противно, а еще Ира разозлилась.
  - Ни капли не смешно, Сергей Николаевич.
  - Нет, я серьезно! - поспешно ответил, перебивая подчиненную, главврач. - Ему намного лучше. Они сейчас пришли ко мне, очень довольны. Видимо, у них врожденное что-то с бронхами, раз на гормон полегчало. Я назначу им преднизолон курсом, поколешь. Они будут ходить на уколы. Ладно, пошел я к ним. Пока.
  - Ага, до свидания...
  Первые несколько секунд после отключения она соображала, что произошло, а потом запрыгала на месте, радуясь новости. Вот это да! Не подвела интуиция, во как! Неужели она наконец-то становится врачом? Ох, как здорово! Просто лучшее начало дня!
  - Ура! Ура, ура, ура, ура!!!
  - Ир, ты там что, замуж выходишь? - послышался папин крик из кухни. Девушка, оставив книгу, которую читала, на кровати, со счастливой улыбкой вынеслась к родителям.
  - Мам, пап, я котенку помогла! Он на поправку пошел!
  - Молодец, - улыбнулась мама. - Ты там когда соберешься? В город ехать пора.
  - Да я хоть сейчас, - Ира пожала плечами. - Глаза нарисую только.
  - Иди рисуй.
  Если Сергей Николаевич не позвонит и не испортит его никакой плохой новостью, настроение будет отличным весь день. В самый раз! Если еще она уговорит родителей сходить в клуб или бар... может, подцепить удастся кого-нибудь. А то папа с мамой уже задолбали разговорами про свадьбу, которой не планируется, по крайней мере, в ближайший год.
  
  
  Полгода
  
  - Кто-то идет.
  Ира подняла голову от амбулаторного журнала, чтобы посмотреть на подошедшего клиента. Теперь в ее подчинении была девочка-фельдшер Карина, с появлением которой жить стало намного легче. По крайней мере не нужно было отвлекаться на подстричь когти или сделать уколы, а вместо этого заниматься саморазвитием без отвлечения. Ну, кроме первичных приемов, конечно. Она нашла взглядом пациента, и ее лицо озарилось улыбкой: на очередной осмотр пришла Макеева со Степой.
  - О, здравствуйте. Проходите. Как чу... ммм... чувствует он себя?
  - Да вроде бы ничего... Ирочка, - женщина опустила серого кота на стол. - Мы вот думаем. У нас уже два курса преднизолона прошло. Ему легчает недели на три-четыре. Не всю же жизнь на гормонах сидеть?
  - Согласна. Вообще-то, я тут... ммм... вспоминала о вас недавно. Хочу направить вас на УЗИ и рентген. Я и Сергей Николаич подозреваем, что у вас какая-то врожденная патология. Я напишу вам на... ммм... направление, сделаете то, что нужно, и возвращайтесь ко мне. Будем думать, что со Степаном такое.
  - А что с ним? - поинтересовалась Карина, когда дверь захлопнулась.
  - Аа... со Степой? - рассеянно пробормотала Ира, вновь отвлекаясь от журнала. - Не знаю. Чихает, дышит плохо. Легчает на гормонах. Вот ща... сейчас вернутся с УЗИ, тогда и увидим, что с ним такое случилось.
  Тем временем дверь хлопнула снова, и виду показался другой посетитель с щенком на руках. На лицо Иры вновь наползла дежурная улыбка.
  - Здравствуйте, проходите. Как чувствует он себя?
  - Все в той же поре, - вздохнул хозяин. - Долго нам еще?
  - Если не легчает, то е... еще дня четыре, я думаю, - Ира кивнула Карине на препараты. - Натрия хлорид ставь капать, восемьдесят миллилитров будет достаточно. Глюкозу... он ест у вас? - она повернулась к владельцу и, получив отрицательный ответ, вернула взгляд к фельдшеру. - Глюкозы тридцать миллилитров. Метрогила десятку. Аскорбинку добавь.
  - Хорошо, - Карина кивнула в ответ и бодро забегала, подключая систему к внутривенному катетеру-вазофиксу в лапе щенка. Ира, записывая попутно в журнал показания, опять обратилась к владельцу.
  - А кушать ему предлагали?
  - Да. Ничего не хочет. Ни мясо, ни косточку.
  - Косточку ему не... нежелательно бы сейчас, - врач не отвлекалась от писанины. - Может быть только хуже. У него перистальтика кишечника у-у-усилена от поноса, попротыкает себе кишки костями.
  - Ну он их так любит, - хозяин пожал плечами. - Мы думали, пусть хоть лизнет.
   Ира ничего не ответила. Владелец так убежден в этом, тут уж бесполезно что-то объяснять. Вот проткнется кишечник - тогда и задумаются.
  Она смотрела периодически на то, как бегает Карина, и с легкой улыбкой отворачивалась к документам. Она видела себя месяцев восемь назад, когда еще не думала даже о том, что через семь-восемь недель встанет на прием. Теперь даже та Ира пятимесячной давности, которая сидела и заикалась, не зная, что сказать и назначить в таких банальных случаях, казалась кем-то совершенно отличным от ветврача, принимающего сейчас с понедельника по пятницу. Правда, она все еще оставалась заикой, когда разговаривала с клиентами, но по научению Сергея Николаевича пыталась избавиться от этой ужасной привычки.
  Капельница закончилась, Ира выдала рекомендации по дальнейшему лечению хозяину щенка, отпустила их и погрузилась в раздумье. Когда Макеева вернется с УЗИ и рентгенологического исследования, все станет ясно. Ветврач уже предполагала определенную картину, исходя из лечения, которое помогло.
   "Стеноз трахеи перед бифуркацией? Или затененное бронхиальное дерево? Скорее второе. А может, и то, и другое. Сейчас глянем."
  Дверь хлопнула, и в кабинете показалась Макеева с довольно растерянным и даже обреченным видом. Ира помрачнела тоже.
  - Что, неужели настолько все плохо?
  - Они предлагали нам усыпить его, - чуть не плача, ответила женщина. - Посмотрите, пожалуйста, Ирочка... неужели нет никакого шанса?
  Врач приняла снимки и протокол. УЗИ показало, что никаких критических изменений нет, а вот рентген... рентген и вправду был ужасный для котенка такого возраста. Совершенно очевидно становилось, что дело тут не в бронхите и не в глистной инвазии, как предполагалось изначально. Бронхи Степы были настолько плотными, что легкие, обычно отображающиеся на рентгене треугольными незатемненными пятнами, выглядели подобно разветвленному серебристому дереву с редкой темной кроной. И да - стеноз трахеи. Прямо перед бифуркацией.
  - Не слишком хорошо, конечно, но я бы не сказала, что усыпление - это е... единственный выход, - возразила Ира, одновременно поражаясь пессимизму уже, в принципе, проверенного врача-узиолога. - Конечно, навряд ли он... ммм... протянет хоть сколько-нибудь без преднизолона, но тем не менее, стоит попробовать пожить немного. Если, конечно, вы этого хотите.
  - Мы не будем его усыплять! - в голосе Макеевой нетрудно было угадать почти не способную укрыться истерику. Ира кивнула.
  - Хорошо. Тогда сейчас я напишу вам схему приема таблеток преднизолона. Раз в полгода необходимо будет приходить и проверяться. Ли... либо при любом ухудшении состояния.
  - Откуда же это у него?
  Ира сложила руки у подбородка.
  - Я предполагаю, что это врожденные пороки развития. К сожалению, мы не можем сделать что-то, кроме предположения. Надо было вас сразу направить на исследования. Вы уж простите меня, я тогда была еще очень неопытна.
  - Но, тем не менее, именно ваше назначение нам помогло, - неожиданно возразила женщина, поглаживая Степу. - А неопытными все когда-то были. Даже Сергей.
  - Если бы вы знали, как мне несколько месяцев назад не хватало такого мнения, - хмыкнула ветврач. - Впрочем, в моем спонтанном повышении тоже есть плюс - я очень быстро всему научилась. Анализировать и назначать, имеется в виду. Мне бы тогда мои сегодняшние знания.
  - Ну узнали бы мы тогда, что у него такая патология. Мы все равно бы не стали его усыплять, - Макеева положила кота на стол. - Так что, если подумать, ничего бы не изменилось.
  - Ну, честно сказать, будь я на вашем месте, я бы не слишком хотела, чтобы меня принимал врач с опытом в несколько недель, - Ира, улыбнувшись до ушей, достала шприц и гепарин. - Я вполне понимаю это желание.
  - Иногда у опытных врачей нету кое-чего, что еще есть у молодых, - женщина понизила голос. Ира поморщилась.
  - Что вы имеете в виду?
  - Сочувствие, - пояснила та. - Я только пару недель назад это поняла. Думала о том, что бы сказал Сергей, увидь он Степушку. Наверное, то же, что и рентгенолог нам сегодня после исследования. А вы, молодежь... вы не такие. У вас есть огонь в глазах. Вы стремитесь стать врачами, а не бизнесменами. Вот чем вы лучше.
   Ира, набирая кровь в шприц, едва ли не забывала удерживать челюсть в своем обычном положении. Интересно, почему она тогда так не говорила? Только хмурилась и спрашивала, когда Сергей принимает да когда Сергей принимает. А теперь, значит, вот какая песня?
  - Спасибо вам за эти слова. Я надеюсь, что останусь навсегда такой, какой вы меня запомнили. Но только не в знаниях, нет. Останавливаться на достигнутом я не собираюсь.
  - Главное, чтобы знания и логика не замещали то, что вот тут, - Макеева, дождавшись, пока Ира вытащит шприц и остановит кровь на лапе, указала ей на точку посередине груди и улыбнулась. - Анализы завтра после трех?
  - Да... да, как обычно, - растерянно ответила врач, протягивая неподписанный шприц Карине. - Я вам позвоню, как сделаем.
   Обменявшись благодарностями и прощаниями с девушкой, Макеева уложила Степу за пазуху и ушла. Ира же сложила руки замком около подбородка и глубоко задумалась. Карина, протирая стол, периодически искоса поглядывала на нее, но спросить не решалась. Наконец, не выдержав пяти минут гробового молчания, фельдшер подошла и рывком села напротив ее.
  - Ир. Про что они?
  - А? - девушка вышла из транса. - А... да я только начинала практиковать, как ветврач, когда они пришли. Тогда они были другого мнения. Интересненько.
  - Знаешь, а в чем-то она права, - Карина быстро-быстро закивала. - Почему-то со временем врачи черствеют. Что обычные, что ветеринарные...
  - Знаешь, почему? - тон Иры был не то раздраженным, не то, напротив, каким-то весело-безумным. - Мы каждый день видим животных. Мы видим, как они болеют, страдают, умирают. Каждый день. Видим, как они заболевают от небрежности хозяев, от чрезмерной заботливости хозяев, которые считают, что их кошечка или собачка слишком худенькие, даже когда они напоминают бочонок с лапками... если всех принимать с сочувствием, если за любого питомца переживать, как за собственного, мы просто умрем от передозировки негативных эмоций. Вот эта собачка, скулящая оттого, что хозяйка накормила ее салом из желания побаловать и оттого, что ее поджелудка охреневает от такого количества жира, или вот эта кошечка, срущая раз в неделю камнями потому, что ее владелец считает, что сухой корм вреден, а каши из круп хищникам не нужны. Или вот это странное скелетоподобное существо, когда-то бывшее кошкой, орущее в бесконечной охоте через каждую неделю только потому, что хозяйка считает, что стерилизация - это лишение радости от половой жизни. Знаешь, как много таких? Они не первые и не последние, их сотни, тысячи. И что, всем переживать? Загнуться можно.
  - И тем не менее, Макеевой ты сопереживаешь, - заметила Карина. Ира хмыкнула.
  - Макеева - особый клиент. Это мой первый собственный успех. Так что ей посочувствовать можно.
  - Ну, как знаешь.
  Стук двери. В прием прошел мужчина с утробно мяукающей сумкой-переноской. Ира пересеклась взглядом с фельдшером, произнося немое "Вот, гляди-ка".
  - Здравствуйте. Что случилось?
  - Да вот уже пятый день не ест, грустная стала какая-то... и вот, посмотрите, - он поставил переноску на стол и вытряхнул оттуда довольно потрепанного вида кошку с огромным животом. - Она что, такая жирная у нас, что ли?
  - Нет, на жир не похоже, - ответила Ира. - Стерилизованная?
  - Неа, - хозяин пододвинул животное к ветврачу. Та начала ощупывать ее наполненные бока. - Мы решили не мучить ее. Это ж резать нужно. Мы этот... контр-секс даем. Она могла так от него потолстеть? А, и еще. Она у нас как-то странно мочиться стала. С кровью какой-то и мутно.
   "Так, а это уже интересно."
  Ира повернула кошку к себе задом, чтобы осмотреть петлю, и увидела то, что и ожидала - стекающие капельками бело-красные выделения. Врач чуть помассировала кошачьи бока, и через несколько секунд на стол стекла тоненькая струйка дурно пахнущего жидкого гноя.
  - У кошки пиометра, - сообщила она хозяину. Тот поморщился.
  - Эт че такое?
  - Гнойное воспаление матки. Возраст какой?
  - Ой... не знаю. Лет двенадцать, наверное. Сейчас... пятый, шестой... да, двенадцать.
  - Пиометра очень часто возникает... ммм... когда кошка перегуливает впустую, в смысле без окота... беременности, - пояснила она, видя, как мужчина думает переспросить. - Сначала матка воспаляется без гноя, а потом присоединяется инфекция, и получается пиометра.
  - И что нам делать?
  Ира улыбнулась.
  - Стерилизовать.
  - Двенадцатилетнюю? - хозяин сказал это так громко, что в витринах, казалось, затряслись стекла. - Это ж поздно!
  - Поздно, - кивнула ветврач. - Поэтому и рекомендуют стерилизовать в восемь-десять месяцев, чтобы потом не... не было такого риска от наркоза.
  - Она же может не проснуться!
  - Может. Но эта патология лечится только хирургически.
   Мужчина немного помолчал.
  - А если не резать? - выдал он наконец.
  - Если не резать, то матка может лопнуть. А это... ну, сами понимаете...
  Хозяин перевел взгляд на кошку, словно оценивая, стоит она того или нет. Наконец, потратив на раздумья несколько минут (Ира молчала, не мешая ему размышлять), он осведомился о стоимости лечения. Разложив и объяснив ему все, Ира записала операцию на следующий день. Когда мужчина ушел, она повернулась к Карине.
  - Вот, пожалуйста.
  - Люди иногда бывают... немного глупыми, - заключила та. Ира помотала головой.
  - Нет. Это не люди глупые. Это те курицы, которые навыдумывают невесть чего, а потом с умным видом выкладывают на форумах - глупые. Это долбанные рекламщики гормональных контрацептивов для котов и кошек - сволочи. А люди слушают, позволяют вешать себе лапшу на уши, а потом происходит такое. Вместо того, чтобы сидеть на бестолковых интернетах, на этих информационных помойках, лучше бы потратили эти три часа и сходили в клинику, нормально проконсультировались с нормальными специалистами, у которых есть образование и диплом. Но ведь дома посидеть и полазить в компе проще, ведь так?
  - Конечно, - подтвердила фельдшер. Ира ушла ставить чайник.
   "А люди с удовольствием предоставляют свои уши для лапши. Вот были бы все такими же, как Макеева, и животных бы столько не болело."
  Щелк - электрический чайник вскипел. Вздохнув, сотрудники сели за стол, вдыхая ненатурально яркий аромат пакетированного чая. Третий человек за пять часов рабочего времени. Наверное, день будет не слишком удачным...
  
  
  Полтора года
  
   - Сука! Сука, сука, сука!!!
  - Что, лекарство создали? - Карина, попивая кофе, хмыкнула, глядя на Ирину, сидящую за своим ноутбуком.
  - Нет! Самоликвидация носителей ввиду чрезмерной летальности! Сраная Гренландия, чтоб ты под воду ушла! - распалялась врач, упулившись в экран. - Как же я ненавижу Гренландию!
  - А зря. Между прочим, там красиво.
  - Ага, и только морской порт, в который корабли только из России плавают, - от злости Ирина закрыла игру, взяла свою кружку и попыталась сделать глоток. Безуспешно, правда: чай в ней кончился десять минут назад. Рыкнув, она встала и направилась к чайнику. - Как же трудно ее заразить.
  - А вот думать надо. Нахрена ты симптомы развиваешь? Надо пути заражения качать.
  - Да никто не собирался развивать симптомы! Это же долбанное биооружие, у него летальность сама по себе растет, хоть ты переисследуй пути передачи. Мне еще нано-оружие бы пройти на кошмарной, и будет достижение. А тут... блин, я же всегда на биооружии столько значков зарабатывала! А это уже в пятый раз не выходит!
  - Да, кошмарный уровень прямо в разы труднее обычного сложного. Постарались ребятки. Хотя бактерию с вирусом я как-то быстро прошла. А нано-оружие и на среднем нужно постараться выиграть.
  - Вот то-то же. У меня сложный чисто случайно, наверное, пройти получилось.
  - Так, кто-то идет.
  Дверь хлопнула, раздалось шарканье о коврик-дезбарьер на входе, а следом в приемную заглянула пожилая женщина с переноской и радостно улыбнулась.
  - О! Ирина, Вы сегодня принимаете? Как хорошо! Мы все с тем же к Вам. Не писаем.
  - Здравствуйте, здравствуйте, - улыбнулась врач в ответ. - Проходите. Ну что? Папаверин или катетер без лишних заморочек?
  - Ой, даже не знаю. Камни замучили. Давайте сразу поставим, а то что ж он, бедный, будет с полным пузырем ходить, не дай бог лопнет. Опять цистон нам пить, что ли?
  - Да, все то же самое, и "Здоровые почки" присоединяйте. Карин, неси катетер.
  С этой женщиной Ирина познакомилась девять месяцев назад, когда кот Семен, не слишком успешно процистотомированный Сергеем Николаевичем, едва не окочурился на третий день после операции от перитонита: выйдя из наркоза, он ночью со знанием дела разлизал себе швы на коже и даже успел немного распороть брюшной. Как раз смены Николаича закончились, и паникующая хозяйка, примчавшись в клинику, попала на Ирину. Девушка не подкачала: перешила швы, сняла отек, и на пятый день капельниц чрезмерно чистоплотный Семен наконец нашел в себе желания самостоятельно поесть. Правда, цистотомия не решила проблемы мочекаменной болезни, и через три месяца женщина пришла вновь. Две недели лечения облегчили страдания кота на целых полгода. И вот теперь опять та же песня.
  - Ух, как забили, - прокомментировала Ирина, когда закругленная на конце пластиковая трубка со скрипом и трудом вошла в полость мочевого пузыря. - Молодец, Семен, ты герой.
  - Уммм... мяум, - ответил ей кот, недовольно стуча по столу хвостом. В последнее время врач старалась не наркозить, а просто местно обезболивать животных перед постановкой катетера, чтобы лишний раз не нагружать почки. В дверной проем вновь заглянула хозяйка.
  - Ну как там? Уже все?
  - Да, сейчас подошьем и наденем памперс. Можете проходить, присаживайтесь у стола, вон там, - Ирина обернулась, указывая на стул, который пятнадцать минут назад занимала Карина со своим кофе. Подшивание катетера было недолгим делом, которое пушистый рыжий красавец стоически вытерпел без единого стона. Пока на него надевали памперс, входная дверь хлопнула еще раз.
  - Ирочка, здравствуйте! - услышала врач знакомый голос и улыбнулась еще до того, как повернулась на него.
  - Здравствуйте, Ольга Владимировна. Проходите, ставьте на второй стол, я сейчас к вам подойду. Карин, - она обратилась к фельдшеру. - Одень памперс и продублируй, пожалуйста, рецепт на "Здоровые почки" и "Цистон". Так, - она повернулась к хозяйке Семена. - У Вас ко мне остались какие-нибудь вопросы?
  - Нет, спасибо, Ирина, - улыбнулась та. - Если что, я могу позвонить?
  - Конечно, звоните! - кивнула врач и подошла к Макеевой. - Ну, а Вы как?
  - Что-то не очень, - грустно пробормотала женщина. - Лысеть начал. Гляньте, какой хвост стал, ужас какой-то. И вялый он, ест плохо уже месяц. Вроде бы не худеет, но...
  - Этого я и боялась, - перебила ее Ирина. - Похоже, у Степки болезнь Кушинга.
  Макеева сделала огромные глаза.
  - А это еще что такое?
  - Иначе говоря - гиперкортицизм. Слишком много кортикостероидов в организме, от этого падает иммунитет, ухудшается аппетит, шерсть выпадает, иногда появляются язвы в уголках рта, на спине, хвосте. Он сидит на преднизолоне. Рано или поздно это должно было случиться.
  Женщина вздохнула. Хозяйка Семена, шепотом попрощавшись, вышла из приемной, а затем из клиники. Степушка вяло повернул голову к врачихе и мотнул хвостом. Макеева смотрела на него с нескрываемой болью в глазах.
  - И что нам теперь делать? Неужели усыплять?
  - Нет, погодите с усыплением, - Ирина покачала указательным пальцем. - Я хочу попробовать назначить вам другое лекарство. Не кортикостероид. По идее, после этого гормональный фон должен нормализоваться. По крайней мере это - единственное, что нам остается.
  - Давайте попробуем, - Ольга Владимировна с готовностью закивала головой. - Хочется, чтобы ему было хорошо.
  - Будет тут хорошо, когда у тебя легкие не работают, - буркнула врач, поглаживая кота. Тот встал и выставил хвост трубой. - Но по крайней мере, это лучше, чем сидеть без лечения.
  - Что нам надо?
  - Эуфиллин. По половине таблетки в день, можно делить, если приступы будут происходить чаще. Должен на нем раздышаться. Когда закончили последний курс преднизолона?
  - Позавчера.
  - Хорошо. По идее, как раз произойдет перестройка с одного препарата на другой, так что должно быть легче. Курс повторяете по две недели раз в два месяца. Пока так. Возможно, если не будет эффекта, потребуется увеличить кратность. Идите, выздоравливайте.
   Карина протянула рецепт, который уже успела написать. Ирина поставила подпись и печать, после чего отдала бумагу Макеевой.
  - По всем вопросам можете звонить в любое время. Мой телефон у вас есть.
  - Спасибо вам огромное. Будем надеяться, что все будет хорошо.
  - Взаимно.
  Когда клиенты ушли, Ирина, страдальчески сложив брови домиком, вернулась к ноутбуку и открыла "Plague Inc.".
  - Ого. А я думала, ты сопереживаешь, а не бесишься, - прокомментировала это Карина, выливая ее остывший чай в раковину и наполняя кружку кипятком.
  - А? - рассеянно переспросила та. - А... нет, я не бешусь. Просто надо отвлечься. Интересно, сколько еще Степка протянет.
  - Рассуждай холодно, - фельдшер поставила кружку с новым чаем перед ней. - Ему же трындец. Ты ведь понимаешь это не хуже меня.
  Ирина смерила коллегу суровым взглядом.
  - Да мне пофигу, насколько он серьезно болен. Я буду помогать Степке так долго, как он сам готов выдержать. Я его под лидокаин не пущу.
  - И он помрет, задохнувшись, своей смертью, - Карина мрачно усмехнулась. - Выкинь ты эту лишнюю эмоциональность уже. Им нужен врач, который будет лечить, а не сочувствовать. Пострадать над котенькой они и без тебя смогут, уж поверь мне. Хотя, зачем я тебе это говорю. Ты и сама знаешь.
  - Вот и не говори ничего. Лучше вот что мне расскажи, - она ткнула в значок на экране игры, подписанный как "Передача по воздуху". - К тебе пришел кот, полтора года. Нистагм, периодические клонические судороги. Слизистые бледные. Что делать будешь?
  - Эээ... дексаметазон введу. Внутривенно.
  - Верно. Что дальше?
  - Рингера прокапаю, наверное. Миллилитров пятьдесят. Флексопрофен...
  - Флексопрофен будет уже ни к чему, - ответила Ирина, не отрываясь от экрана. - Поздравляю, твой пациент умер от отека мозга. Поехали дальше.
  - Подожди...
  - Все, пациент умер. Поздно ждать. Я тебе для чего сказала про нистагм? Думать надо, Карина, быстрее, чем говорить, - она развила симптом "Чихание". - Собака, три года, попала под машину. Перелом бедренной кости и вывих скакательного сустава. Выраженная агрессия к хозяину и окружающим. Твои действия?
  - Флексопрофен. В вену.
  - Верно. А еще?
  - Дексаметазон в вену. Тройную дозировку.
  - А еще?
  - Рентген... и операция. На следующий день.
  - А почему на следующий?
  - Чтобы животное отошло от шокового состояния.
  - Правильно. Кот, десять лет...
   Такие двадцатиминутные тренинги, посвященные интенсивной терапии и неотложке, Ирина решила проводить по возможности каждый день. Решение поддержал начальник, и две недели назад она устроила первый блиц-опрос. К ним на работу в должности фельдшера полгода назад пришла еще одна девушка, Катя, и теперь Карину готовили на подмену Ирине, в случае чего. Та уже достаточно долго сидела в ассистентах, пора бы и развиваться.
   Дверь хлопнула, и в клинику вошел высокий мужчина с зорким, цепким взглядом. Карина, увидев его, вскочила с места.
  - Ой, здравствуйте, Сергей Николаевич!
  - Чего это Вам дома не сидится, насяльника? - ухмыльнулась Ирина, неторопливо сохраняясь и закрывая игру.
  - Плаг Инкорпорэйтэд? - улыбнувшись вместо ответа на вопрос, врач кивнул на ноутбук врачихи. Улыбка той растянулась до ушей.
  - А, то есть мне можно не закрывать ее?
  - Нет, закрывай, я хочу с тобой пообщаться, - он взял свою кружку, налил в нее кипятка, бросил чайный пакетик и облокотился на приемный стол. - У меня к тебе серьезный вопрос, и мне нужно, чтобы ты сосредоточилась на нем, а не на своей игре.
  - Ну-ка, удивите? - хитро прищурилась девушка.
  - Ты на нано-вирусе что первым развиваешь, умения или пути передачи?
  Следом клинику огласил громогласный хохот всех троих. Карина, которая уже успела переволноваться, облегченно выдохнула, а на лице Ирины даже выступили слезы.
  - Ох, Николаич. Ну уморил.
  - Нет, правда! - он размешал сахар в чае. - Я уже все прошел, кроме него.
  - Вы все прошли? - Ирина захохотала еще громче: начальник случайно застукал ее за игрой полторы недели назад, хотел было поругать, но потом заинтересовался. На следующий день он протянул врачихе свой смартфон и потребовал, чтобы она загрузила эту игру на него. Улыбнувшись во все тридцать два, она закачала "Plague Inc." и еще неделю потом ходила и ехидничала по поводу главврача-игромана. Наверное, жена Николаича начала в тот момент втихомолку ненавидеть врачиху. - Вы же в нее чуть больше недели играете? А потом говорите нам, что по горло заняты, ну-ну, конечно.
  Закончив обсуждение развлекушек, ветеринары обратились к амбулаторному журналу и обсуждению интересных случаев за последние четыре дня. Сергей был старше Ирины на четыре года и когда-то казался ей безумно опытным врачом, но, чем дольше практиковала она сама, тем больше стирались эти границы между ее и его умениями. Сейчас он сам признавал, что у нее собственной клиентуры не меньше, чем у него, да и умеет она ненамного меньше. Да, Ирина не делает остеосинтез и прочие сложные операции. Зато он смотрит в экран УЗ-сканера, наконец-то купленного и установленного в заднюю комнату их родного подвала, и видит в нем фигу, а Ирина умудряется разглядеть не только органы, но и что с ними не так. Наверное, визуальная диагностика - это призвание, и причем, не его призвание.
  - О, Степка приходил? - ткнул он в запись, обозначенную фамилией "Макеева". - И что они? Опять не дышат?
  - Нет, дышат. Лысеть начали, - мрачно отозвалась Ирина. - Я им эуфиллин назначила.
  - Думаешь, он заменит ГКС?
  - Нет, не думаю. Но хоть частично. Кушинг ведь тоже не дело.
  - Согласен. Блин, ты такая умная стала. На год раньше бы тебя такую сюда поставить.
  - Ой, очень смешно, - Ирина состроила гримасу. - Приходила еще Липницкая.
  - Что там у нее опять?
  - Все то же самое. Песок. Чувствую, придется уретростомию делать.
  - О! Пошли их ко мне!
  - Они не хотят у вас оперироваться, - хихикнула Ирина. Сергей приподнял одну бровь. - Помнят, видимо, вашу цистотомию.
  - Вот так значит, да? А то, что кот разлизал швы сам, это ничего, да? Вот люди.
  - Я вам говорила, надо было непрерывно шить. И сверху П-образным. Не тянет же и не беспокоит их.
  - Все-то ты знаешь!
  - Ну у меня-то он не разлизал!
  - Да у тебя-то и попона была!
  - Не было на нем никакой попоны, - Ирина уже устала спорить с начальником на эту тему. - Вам, наверное, самому никогда швы не накладывали. А у меня шили десну. Знаете, как больно, когда шовник тянет?
  - Да, я помню, что тебе надоело болеть и ты сама на третий день швы сняла, - Сергей махнул рукой. - Дуреха.
  - Ну подумаешь, поругали. Все равно там уже все затянулось. Воч, пощмочриче, - она оттянула нижнюю губу, оголяя обрезанную уздечку, и потянулась к начальнику. Тот поморщился и отмахнулся.
  - Отстань. Я тебе верю.
   Девушки сдержанно захихикали.
  - Лена Вас там еще не заколебала? - Ирина хитро улыбнулась. - А то, чувствую я, Вы только и делаете, что человечество уничтожаете.
  Сергей Николаич помрачнел. Видно, отношения с женой у него и вправду были напряженные. Ирина давно начала это подмечать: начальник частенько уезжал из дома на своих законных выходных и много времени проводил в клинике, общаясь с подчиненными. И это не говоря уже о том, что он вдруг решил поменять график и работать два через два. С чего вдруг такая блажь? Кроме того, она, исследуя новости в его страничке "ВКонтакте", все реже видела их совместные фотографии или записи, так или иначе касающиеся романтики, хотя еще год назад его стену было противно читать из-за обилия на ней сердечек, поцелуйчиков и прочих телячьих нежностей. В основном от аккаунта Лены, конечно. Иногда Ирина не понимала, как с такой "уси-пусьной" женщиной, к тому же, совершенно далекой от медицины и ветеринарии, вообще возможно находиться в одной квартире. Ее бы радугой тошнить начало, наверное. А может, и не радугой.
  - Что, неужели так плохо? - она скептически приподняла бровь.
  - Да так... хотелось бы и получше, - он тряхнул головой, словно отмахивался от мошкары. - Да ладно, с ней я разберусь. Я дома не играю.
  - А что делаете?
  - В основном получаю люлей, - Сергей как-то печально усмехнулся. - За то, что на работе задерживаюсь. За то, что график сделал конченный. За то, что ни с того, ни с сего решил тебя порадовать и сделать выходных побольше. С чего бы мне тебя радовать? Это же так подозрительно.
  - Как баба себя ведет, - усмехнулась Ирина. Карина, решив, что недостаточно хорошо знакома с начальником для обсуждения подобных тем, покинула прием и ушла в заднюю комнату, сказав, что хочет почитать пособие по УЗИ.
  - Она считает, что мы с тобой шашни крутим, - он понизил голос. - Уже открыто мне говорила. Не удивлюсь, если она там со своими подругами меня клянет, на чем свет стоит.
  - Ох, ну может, нам и покрутить, чтобы не разочаровывать бедную девушку? - съехидничала Ирина. - Нам же тут делать нечего, кроме как флиртовать. А зверушки - ничего, пускай подождут, пока мы тут временем насладимся. Днем больше болеть, днем меньше - какая разница? Блин, Николаич, вот хоть убейте, не понимаю я, чего Вы вообще в ней нашли?
  - Ну, когда я женился, она была другой. Не знаю, что с ней произошло.
  - И что теперь? Развод?
  - Наверное.
   Ирина раздраженно выдохнула, резко облокотившись на спинку своего стула.
  - Вот ведь современные пары пошли, а? Наверное, нужно вообще запретить разводы, чтобы молодые жены и мужья учились жить душа в душу. Все чего-то друг от друга хотят, ищут друг в друге какой-то выгоды. Ужас. А потом меня мама спрашивает, почему я до сих пор не замужем. А вот лучше выйти за кого-то позже, чем сто раз сходиться и разводиться. Жесть какая-то. А Лена Ваша... Вы вот не обижайтесь, но она - курица. Такого мужчину отхватить и теперь гнобить...
  Брови начальника поползли вверх. Ирина замолчала, осознала, что ляпнула, и мгновенно залилась краской. Лицо Сергея озарилось улыбкой.
  - В смысле, я имела в виду, что...
  - Да ладно тебе болтать, - усмехнулся тот и встал из-за стола. - Давай еще по чайку, да я поеду. Надо еще закупиться продуктами, а потом - домой.
  - Люлей получать? - мрачно хмыкнула врачиха.
  - Люлей получать, - согласно закивал мужчина. - Всегда найдется, за что.
  
  
  Три года
  
  - Итак. Что мы здесь наблюдаем? - Ирина проводила очередного клиента на улицу на ближайшие полтора часа и вернулась в приемную, где лежал кот в бессознательном состоянии. Его оставили на стационарное лечение на неделю. Карина, к которой обращались, готовила клетку, а затем прошла к столу с лекарствами.
  - Учащенное поверхностное дыхание. Температура тела снижена. Слизистые оболочки бледные, зрачок слабо реагирует на свет, рефлексы почти отсутствуют. Животное не встает, на раздражители не реагирует. Дрожание глазных яблок.
  - Что будем делать?
  - Уколю ему внутривенно дексаметазона три ампулы и фуросемида половину куба. Поставлю маннит капать, пока пятнадцать миллилитров. Внутривенно пирацетам, мексидол, и вот не знаю - флексопрофен нужен или нет?
  - Температура у тебя какая?
  - Тридцать пять и три.
  - Ну и как думаешь? Нужен здесь флексопрофен или нет?
   Карина на пару секунд замолчала.
  - Нет, наверное, не нужен.
  - Выполняй.
  Ирина почти не работала теперь, если на смене находилась ее любимый фельдшер. Скоро Карина сама станет врачом. Хватит уже сидеть в ассистентах. Она уже умела кастрировать котов и кошек с любыми патологиями, делать кесарево сечение, грыжесечения всех видов и размеров, удалять фаланги пальцев по показаниям и без, резектировать кишки и извлекать инородные тела. Про всякие манипуляции вроде взятия крови или постановки катетеров уже и говорить не приходилось. Осталось только поднатаскать ее в диагностике, и можно будет вообще не беспокоиться, оставляя ее одну.
  Пока фельдшер занималась котом, Ирина ее не трогала. Однако стоило той закрыть капельницу и отнести клетку в заднюю комнату, как врач начала свой стандартный блиц-опрос. Теперь она делала так не двадцать минут в день, а тогда, когда придумывала что-то интересное. Карина уже привыкла к такому и была готова ответить в любой момент.
  - Той-терьер, сука, пять лет, убежала из дома три дня назад, сегодня вернулась. Кифоз позвоночного столба, стонет, слизистые оболочки бледные, тремор, болезненность в левом подреберье.
  - УЗИ?
  - При сбривании шерсти обнаружилась гематома в области мечевидного отростка и левого подреберья. Свободная жидкость в брюшной полости.
  - Селезенка?
  - Не визуализируется.
  - Каковы возможности клиники?
  - Полный спектр услуг.
  - ИВЛ? Банк крови?
  - Имеется.
  - Срочная операция по экстирпации селезенки под капельницей с плазмозаменителями. Подключение кардиографа и ИВЛ. Мочевой катетер. После операции - переливание крови. Следить за реакцией. Если проявляется шок - дексаметазон, ампулу, внутривенно.
  - Умница.
  - Еще какая-нибудь ситуационная задачка?
  - Пока нет. Я думаю.
  - Как придумаешь - говори.
  - Ладно.
  Врач с довольно усталым выражением лица возвратилась на свое место. Но себя она не жалела - все сейчас уставали: и она, не занимаясь практически ничем, кроме периодической умственной деятельности (все остальное с согласия владельцев делала фельдшер под ее присмотром), и Карина, осваивающая все новые и новые навыки, и Николаич, который месяц назад вернул график на прежний, принимая только по субботам и воскресеньям. Особенно Николаич, из которого жена высосала все соки. Сейчас он носился по различным инстанциям, оформляя документы на развод.
  Ирина же чувствовала, как ветеринария пресытила ее. Как хотелось бы уйти в отпуск не на две недели, а на полгода минимум. Хоть залететь бы от кого-нибудь да в декрет... но залетать она не хотела, потому что не видела ни одного экземпляра мужской особи, который бы хоть как-то ее привлекал на тот момент. Вернее, она-то видела, но этому экземпляру было сейчас не до нее.
  Кошечки и собачки слились для нее в одно единое пушистое пятно. Как конвейер. Поступил - вылечила - получите. И так по кругу. Один, второй, пятый, десятый, сотый, тысячный. Она начала понимать, почему закоренелые ветврачи уже не пищат от вида самого очаровательного котенка. Что-то изменилось в ней. Она смутно помнила, как когда-то давно, может, много лет назад, плакала над первым животным, в сердце которого вогнала иглу от шприца с лидокаином. Но вот почему она плакала, хоть убей, было не припомнить. Сейчас, если здравый смысл перевешивал все потуги к вылечиванию, Ирина спокойно сообщала об этом владельцам, пропускала мимо ушей стенания и рыдания и молча, с абсолютно сухими глазами останавливала сердце пациенту. А толку, если лечение не даст результата? Нечего лишний раз мучать животное.
   "Наверное, я начинаю выгорать. Мы несем свет, сгорая при этом сами. Что же, похоже, что запасы моего топлива на исходе. Интересно, поэтому сочувствующих врачей со стажем пять лет и более почти не найти? Все они только изображают сочувствие. А по факту... по факту, когда ты звонишь им, чтобы узнать анализы, им необходима фамилия, как идентификационный номер, без нее они не вспомнят ни кота, ни патологию."
  Но клиент не должен понять, что его Кузя, Боня или Петя - это очередной клон, который через неделю исчезнет из памяти, как дым в небе. Они не осознают, что сочувствовать животному должны они сами, а обязанность врача - лечить, абстрагируя ум от эмоций и делая назначения исключительно из соображений холодного разума.
  В прием заглянул мужчина.
  - Здравствуйте. У вас свободно?
  - Да, проходите. Что случилось?
  - У меня кошка загуляла, а теперь вот ее раздуло. Она что, забеременела?
  - Трудно сказать, - Ирина уже вытащила животное и наминала ей бока. - Давно это произошло-то?
  - Загуляла месяц назад. А раздуло... да вот только позавчера обратили внимание.
  - УЗИ делать надо. Похоже на пиометру.
  - А что это такое?
  - Гнойное воспаление матки. Контрацептивы давали?
  - Нет, не давали. Она как-то спокойно всегда гуляла, гладится и все. Не было такого, чтобы кричала, метила или что-то в этом духе. Ну давайте сделаем УЗИ, раз надо. У вас можно?
  - Да, пойдемте в другую комнату.
  УЗИ подтвердило наличие поставленной патологии. Ирина развернула экран к мужчине и указала на несколько черных пятен на нем по очереди.
  - Вот это - наполненная гноем матка. Нужно оперировать, срочно.
  - Оперировать? Так ей уже восемь лет. Она наркоз перенесет у нас?
  - Может и не перенести. Но пиометру без операции она не перенесет точно. Так что выбирайте: либо она, ВОЗМОЖНО, хорошо перенесет наркоз и операцию, либо ТОЧНО умрет без операции.
  - Вы делаете?
  - Сегодня ее буду делать я. Если запишетесь на завтра - Сергей Николаевич.
  - Сейчас можно?
  - Конечно.
  Эта процедура также входила в раздел стандартных. Премедикация, рвота пациента на миорелаксант, наркоз - заснула. Забрив кошке живот до самого подреберья, Ирина объяснила хозяину, что его ждет после операции, а также разъяснила некоторые организационные моменты: что о любых изменениях по ходу операции, а также о факте остановок сердца или дыхания они сообщают сразу же, что если найдут какую-то другую, более серьезную болезнь, позвонят хозяину, чтобы совместно принять решение о дальнейших действиях и так далее. Мужчина, заполнив договор, ушел.
  Однако, стоило ей только коснуться инструментов, как в операционную влетела Карина с решительным лицом.
  - Я.
  - Как хочешь, ради бога! - улыбнувшись и подняв обе ладони вверх, проговорила врач. - Мне вот уже не столь охота в гною копаться. Если что - зови.
   Сверху на лестнице послышался стук каблуков, а затем - скрип входной двери.
  - Ирочка, здравствуй!
  От голоса Макеевой на сердце сразу стало как-то теплее, даже несмотря на то, что появлялась она здесь всегда с плохими новостями. Она оставалась одной из немногих клиенток, которой хотелось сопереживать. Всегда позитивная, всегда доброжелательная, она делала врачебную практику Ирины светлее и вселяла надежду на то, что в мире еще живо непотребительское отношение к животным.
  - Только не говорите мне, что эуфиллин перестал действовать, - поприветствовав женщину со Степкой кивком, без предисловий начала она. Макеева вздохнула.
  - Хотела бы я это сказать.
   "Болезнь прогрессирует. Либо организм уже ко всему привыкает. Бедный кот. Очень скоро у него начнутся проблемы посерьезнее Кушинга, слава богу, он пошел на нет."
  - Я так и думала.
  - Может, что-то еще добавить? - с робкой надеждой вопросила Ольга Владимировна.
  - Героическая Вы женщина, - проигнорировав вопрос, сказала Ирина. - Я вам завидую. Столько сил тратите и средств. Знаете, как мало сейчас таких хозяев?
  - Представляю. Я даже не хочу думать, с какими страстями Вам приходится здесь дело иметь. Люди стали так жестоки...
  - А они всегда такие были. Просто мы начинаем подмечать это с определенного момента. Есть и плохие, и хорошие. Помните того котенка с удаленным хвостом, который у нас жил?
  - Которому кто-то кожу с хвоста содрал? Ой, помню.
  - Его же забрали. Пристроили. Сейчас покажу фотографию, - Ирина покопалась в телефоне и нашла в принятых файлах фото уже возмужавшего кота. Ему сейчас должно было исполниться девять месяцев. - Какой вырос, а.
  - Красавец! - подтвердила Макеева. - Дай бог здоровья и ему, и хозяевам.
  - Да. Хорошие люди. А что касается Степки... - она сняла с шеи фонендоскоп и тщательно, со всех сторон его прослушала. - Никакого прогресса. Как сипел, так и сипит. Ну, все-таки гормоны действуют сильнее, чем эуфиллин.
  - Без них никак?
  - Давайте попробуем подключить таблетки мексидола. Если на нем не раздышится - то снова будете давать преднизолон. Но вообще мексидол - это очень хороший антиоксидант, так что, я думаю, он поможет. И его, и эуфиллин даете одинаковыми курсами. Мексидол можете в нашей аптеке приобрести, сейчас я вам его принесу.
  Пока Ирина писала рецепт, Макеева внимательно ее рассматривала. Внимательно и критически. Они общались почти всегда по телефону, приходила в клинику она только в крайних случаях, и последний раз была здесь полгода назад. Взгляд ее был довольно печальным.
  - Ирочка, ты такая уставшая.
  Врач подняла на нее глаза.
  - Так сильно видно?
  - Для тех, кто знает тебя давно - очень, - женщина вздохнула. - Иссякаешь, да? Пламя тухнет потихоньку?
  Ирина поняла, о чем говорит Ольга Владимировна. Они разговаривали по телефону не только про Степку, но и про нее саму, и ветеринарию в целом. Внутри взгляда нетрудно было рассмотреть некую обеспокоенность. Ну а чего еще она ждала? Конечно, иссякает. Разумеется, на всех добротой не напасешься. Ресурсы психики тоже даются в ограниченном количестве.
  Ирина вздохнула.
  - Становится все труднее и труднее находить в себе сил, чтобы сопереживать. Но Вы не беспокойтесь. На Вас и Степку это безразличие не распространяется. Есть лишь несколько пациентов у меня, к которым я питаю подобные чувства, и Вы - на первом месте. Вы мне как родные.
  - Если сочувствие ко всем так убивает человека, то врач - это жестокая профессия, - Макеева рассеянно поглаживала своего кота, держа его на коленях. - Ирочка, а ты когда-нибудь... ну... делала с животными... ну...
  - Убивала ли я животное? - подсказала Ирина. После секундного смятения от слишком резкого слова женщина кивнула. - Да, разумеется, убивала.
  - И как это?
  - Я не помню, - врач пожала плечами. - Вроде бы я плакала. А сейчас, честно, колю им смертельную и ничего не чувствую. Понимаю только, что все равно ничего лучше бы для них уже не сделала... это помогает. Помогает не сойти с ума, впитывая то, что ощущают в это время хозяева. Ведь они переживают раз пять-шесть максимум за всю жизнь. А мы бы тогда переживали это еженедельно. А в межсезонье, когда всех почечников косит, как косой, так вообще почти каждый день.
  - Ужас какой. Я когда-то хотела ведь пойти на ветеринара... наверное, я бы не смогла...
  - Грязная и неблагодарная профессия. Знала бы я тогда - тоже не пошла бы.
  - Но ведь кто-то же должен, - Макеева робко улыбнулась. - Кто еще, кроме тебя? Или Сергея? Никто вас не заменит. Вы - прекрасные врачи.
  - Хотелось бы, чтобы так и оставалось навсегда, - Ирина нашла в себе сил улыбнуться в ответ и протянула рецепт. - Держите. Выздоравливайте, пожалуйста.
  - Мы очень постараемся.
  Когда она ушла, Ирина откинулась на спинку стула и глубоко выдохнула. После общения с Ольгой Владимировной всегда оставался какой-то странный осадок. Вроде бы и тепло, потому что она оставалась единственной, кто отчаянно верила во врачей и в то, что они несут только свет. И в то же время какое-то опустошение, выгорание, словно все внутренности высосали через тростинку послойно, как Б-52 на праздничной пьянке. Тяжело. Клиника переживала не самые легкие времена, все ее сотрудники хотели отдохнуть. Хоть закрывайся на месяц.
  Ирина повернулась в сторону операционной.
  - Карин, ну и долго ты там возиться будешь?
  - Зашиваю уже!
  - Слава небесам, - пробормотала врач под нос. - Чай хочу, просто звездец.
  
  
  Пять лет
  
  - Ирина Алексеевна, здравствуйте, - Ольга Владимировна, заглядывая в прием, сдвинула брови и говорила серьезно. От такого начала разговора врач, заполняющая амбулаторный журнал за своим столом, даже растерялась: неужели она чем-то не угодила своей постоянной клиентке?
  - Здравствуйте, - настороженно поприветствовала она Макееву в ответ, терпеливо дожидаясь продолжения.
  - Ну и что? Мне официально можно поздравить Вас с тем, что теперь Вы - Ирина Алексеевна Морозова? - после этих слов женщина наконец-то лучезарно улыбнулась. Ветврач выдохнула облегченно.
  - Фух, а я уж было подумала, что что-то не так со Степушкой. Ну и напугали вы меня. Поздравления принимаются.
   Макеева прошла к столу и поставила на него пакет: внутри была бутылка ягодного ликера и коробка конфет.
  - Вот, с бракосочетанием вас, хорошие мои.
  - Ой, спасибо, - Ирина Алексеевна приняла подарок и убрала его под стол. - Так здорово, когда на работе поздравляют, вы не представляете, как это важно для врачей. Жалко только, что пить-то мне нельзя, - она усмехнулась. - Ну ничего. Муж попьет. Блин, и ликер же мой любимый, ммм... спасибо Вам!
  - Да не за что, родная, счастья вам. Такая пара замечательная, просто невероятные! - Ольга Владимировна даже мечтательно закатила глаза. - И так неожиданно!
  - Разве? - ветврач пожала плечами. - А по-моему, это стало очевидно с тех самых пор, как Сережа с Леной развелись. Он еще задолго до развода стал моим предметом воздыханий, только я, как хорошая девочка, ему этого не показывала. Ну он мужик неглупый, догадался, - хохотнула она; Макеева вторила ей.
  - Ты так хорошо выглядишь, поправилась. УЗИ-то делали уже? - женщина хитровато приподняла уголки губ. - Не перенапрягаешься?
  - Я? Да для меня это привычный ритм, - Ирина Алексеевна, как-то особенно нежно улыбнувшись, погладила себя по животу. - Делали, пока еще пол не определили, но предположительно девочка. Развитие гармоничное, все индексы идеально посерединке. Сказали меньше нервничать, а как тут не понервничаешь с нашей-то работой... хорошо хоть, что Карина есть теперь, да Сережа не позволяет работать больше трех дней за неделю. А не работать тоже никак, клиенты начинают вызванивать. Ну ладно, хватит обо мне. Как самочувствие сами-знаете-у-кого?
  - Да вот хотели завтра тебе показаться. Ты же завтра работаешь?
  - Да. Карина послезавтра.
  - Подумать только, - задумчиво улыбнулась Ольга Владимировна. - Застала я и тебя фельдшером, помнится, и Карину фельдшером... а теперь вы все врачи. Все такие умницы. Я в восторге от вас.
  - Спасибо.
  - Ну... - Макеева встала. - Ждите нас завтра.
  - Я всегда вас жду. С хорошими новостями, желательно.
   Улыбнувшись снова на прощание, женщина ушла. В прием из операционной робко заглянула Катя.
  - Ир. Чай пьем?
  - Пьем, - с готовностью отозвалась врач. - Спрашиваешь еще. О, пока вспомнила. Кошка, полтора года, не ходят задние лапы. Чувствительности нет, болевой реакции на тазовых конечностях нет.
  - В туалет ходит?
  - Нет.
  - На улице гуляет?
  - Ммм... ну да, пускай гуляет.
  - Рентген нужно делать и УЗИ.
  - УЗИ: контузия почек. Рентген: перелом второго поясничного позвонка.
  - Возможности клиники?
  - Средней оснащенности ветеринарный кабинет.
  - Замечательно-то как, - Катя, наливая чай, изобразила какую-то истерическую улыбку. - Как Карине, так всегда полный спектр услуг. Где справедливость?
  - Ну не всем же у Сотникова работать.
  - Ну тогда спрошу решения у хозяев. Капельница не спасет, обезболивающие рано или поздно выведут из строя почки, а ссать кошка будет только с посторонней помощью. Либо же перенаправлю к Сотникову, - она всплеснула руками и хохотнула.
  - Хорошо. Кошка, тринадцать лет. Отказ от корма, вялость, температура сорок с половиной, раздутые бока.
  - Это подвох какой-то? - Катя скептически подняла одну бровь.
  - Нет, зачем, - Ирина Алексеевна пожала плечами. - Просто случай такой.
  - УЗИ пиометру показывает, да?
  - Верно.
  - Тогда давай к операции сразу. Какие осложнения ты мне надумаешь?
  - Ну, допустим, остановка дыхания на стандартную дозу золетила.
  - Сульфокамфокаин, дополнительное обезболивание. Делаем больше папаверина и димедрол, чтобы минимизировать поступление наркоза.
  - После введения димедрола у кошки начались судороги, пошла пена изо рта.
  - Да как же ты меня любишь, - хохотнула фельдшер. - Дексаметазон внутривенно. Сульфокамфокаин, половину предыдущей дозы, туда же. Фуросемид туда же. И медленно капаем либо рингер, либо глюкозу, если нет гипергликемии.
  - Ладно. Молодец. У меня кончилась фантазия.
  - Соню вы с Кариной так же мучаете?
  - Не знаю. Карина же вообще садист. Ну, она хотя бы всегда подразумевает, что у нас здесь Сотников. Если бы это было так...
  - Не унывай, Алексевна. Может, когда-нибудь так и будет.
  - Ага. Лет через двадцать.
  Смена прошла в привычном ритме для обычной среды. Потихоньку шли люди: кто на вакцинацию, кто на плановый осмотр. Никаких серьезных патологий ни у кого не наблюдалось. Оно и хорошо: лишние переживания Ирине Алексеевне в ее положении были совершенно не нужны. Она и так потратила некоторое количество нервов, выбивая у Николаича третий день работы на неделе. Сергей очень трепетно относился к ней самой и к будущему ребенку, но идти против беременной жены было чревато: женщина Ирина Алексеевна была суровая, и не поставь ей в график день добровольно - она выйдет без его ведома. Поэтому главврач выбрал три смены на неделе, которые были совсем не загруженные, а также дал напутствие не делать рентген и ограничивать ультразвуковые исследования. Если быть точнее, он сказал: "Узнаю, что полезла в заднюю комнату - уволю!"
  Она с тоской думала, что через девять недель, когда срок беременности перевалит за седьмой месяц, Сергей закроет ее дома и запретит выходить на работу вообще. Она же сойдет с ума, будет выносить ему мозг каждый вечер, мешать непонятными советами, лишь бы чувствовать себя у дел. Еще бы как-то сдержать себя... надо будет почаще приглашать домой родителей или ездить к ним. Сразу двух зайцев убивать: и свое время как-то потратить, и увидеть довольные на все сто лица мамы и папы, чья дочка "наконец-то делом занялась".
  Вечером, когда и врач, и фельдшер уже собрались, звякнул колокольчик: в клинику зашел Николаич.
  - Ой, Сергей Николаич, здрасьте! - Катя с неким обожанием посмотрела, как главврач приобнял свою жену и легко чмокнул ее в уголок рта. Глядя на такую картину, она даже запищала. - Блин, вы такие милые!
  - Когда же ты привыкнешь уже, - усмехнулся мужчина и повернулся к Ирине Алексеевне. - Поехали, посидим где-нибудь?
  - С чего это ты у нас вдруг такой щедрый? - она хитро улыбнулась и вручила мужу пакет, подаренный Ольгой Владимировной. - Нас Макеева с бракосочетанием поздравила. Завтра со Степкой придет, им опять плохо.
  - Так. На сегодня никаких плохих новостей. Поехали, - он махнул рукой на дверь. - Кать, тебя подкинуть?
  - Что?.. - рассеянно переспросила девушка, умиляющаяся новобрачному руководству. - А... нет, не надо. Я сама доберусь, спасибо большое! Не хочу вас от вечера отвлекать.
  - Ну, как знаешь, - пожал плечами главврач. - Пойдемте уже, работяги.
  Когда сигнализация замигала, Катя отправилась на свою остановку, а машина загудела, заводясь, Ирина Алексеевна посмотрела на мужа исподлобья.
  - Так, а вот теперь давай начистоту. Разговор какой-то серьезный?
  - Я что, не могу просто так свозить свою жену на романтический ужин? - ответил Николаич, выруливая из кармана, в котором припарковался. - Через полчаса у нас кино начинается, надо поторопиться. А потом сходим куда-нибудь, поедим роллов или пиццы, куда твоя душа ляжет.
  - Мне, вообще-то, на работу завтра, - улыбнулась женщина.
  - Я в курсе. Я, кстати, с тобой.
  - С чего это вдруг?
  - Чтобы ты не заработалась, - он посмотрел ей в глаза с улыбкой, но было видно, что в шутке есть доля правды. - А то знаю я твою склонность к альтруизму.
  - Ой, где ты был в первые годы моей фельдшерской практики, а? - огрызнулась она. - Знает он мою склонность к альтруизму. Кто меня по шестидневке заставлял тарабанить, а?
  - Я был молод и необуздан, - отмахнулся Николаич. - Да и ты как раз в том периоде, когда вообще себя жалеть нельзя. А сейчас у тебя особое положение. Так что не надо мне тут ля-ля. Я начальник. Как сказал, так и будет.
  - А то уволишь?
  - А то уволю.
  С "романтического вечера" парочка вернулась почти в час ночи. Оба были довольны, хотя периодически зевающая Ирина Алексеевна то и дело сокрушалась, что не поднимется завтра на работу. Сергей не соврал в том, что пойдет вместе с ней на смену, так что приехала она на личном "лимузине" - серой приоре с вмятиной на бампере с левой стороны (Николаич как-то ехал невыспавшийся и врубился на светофоре в стоящий впереди автомобиль).
  Макеева пришла в двенадцать. Она удивилась присутствию сразу двух врачей на приеме, но тепло поприветствовала обоих и еще раз поздравила.
  - Так, с вашего позволения, Сергей Николаич, - Ирина Алексеевна отстранила мужа от рабочего стола и встала, чтобы подойти к пациенту. Аускультация прошла уже по привычной схеме и не дала никаких новых результатов: все то же свистящее затрудненное дыхание. Врачиха грустно вздохнула и встретилась взглядом с хозяйкой. Макеева обреченно улыбалась.
  - Подключаем гормоны опять, да?
  - Да, похоже, что без них никак, - пожала плечами ветеринар. - Кушинг опять разовьется, это неизбежно. Но из двух зол выбирают меньшее. Так что, пока Степушка не задохнулся, надо подключать преднизолон.
  - Хорошо...
  Еще с десять минут пообщавшись с Ольгой Владимировной про ее кота и на разные отвлеченные темы, Ирина Алексеевна отпустила клиентку. Николаич вышел из операционной, где сидел все то время, что женщины болтали, и вынес жене чай. Та приняла напиток, сделала глоток и рассеянно уставилась в амбулаторный журнал.
  - Ир.
  Сергей говорил тихо-тихо, так, чтобы его слышала только она. Врач повернула к нему взгляд, фокусируя его где-то на уровне его подбородка.
  - Ты ведь знаешь, что со Степкой уже все ясно. Зачем мучаешь кота и хозяйку?
  Ирина Алексеевна подняла взгляд в его глаза; смотрела она даже яростно, отчего Николаич на мгновение растерялся.
  - Я не буду усыплять этого кота до тех пор, пока они сами готовы его тянуть! Сколько вокруг равнодушных хозяев, которые не желают обременяться. Эти люди готовы ради него сносить неудобства и растраты, они - друзья своего питомца. Не заставляй меня рушить эту дружбу!
  - Ира. Это кот. Всего лишь кот, который сам скоро сдохнет.
  - Нет, это не всего лишь кот! Это их отдушина. Они любят его, они готовы...
  - Но он не понимает, что его тыкают иглами, чтобы помочь. Все, что он знает - так это то, что ему мучительно больно дышать, что он задохнется, если поиграет со своими любимыми хозяевами, - главврач сдвинул брови. - Не мучай животное. Меня они не послушают. А вот ты...
  - Если я предложу им усыпление, то мы их потеряем, - Ирина Алексеевна уткнулась лицом в руки. - Их доверие, их расположение... я все потеряю... Сереж, это - единственные клиенты, которые дарят мне на работе ощущение тепла и того, что не все в нашем мире еще разрушено и забыто. Степка - мой первый постоянный пациент. Я не могу его усыпить.
  - Я понимаю твои чувства...
  - Нет, не понимаешь. Ты - мужчина, это раз, и ты работаешь дольше - это два. Ты не понимаешь, как эмоции могут идти поперек здравого смысла. Я знаю, что он не жилец. Но я не могу. Просто не могу.
  - Ладно, - Сергей взял ее руку. - Давай забудем о Степке. Тебе нельзя переживать.
  - Да, пожалуй. Давай не будем о грустном. Лучше поговорим об удалении опухоли, которое будет сегодня в шесть вечера, - она пододвинула к себе журнал записей и ткнула пальцем в одну из них. - Даже хорошо, что сегодня ты на смене. Там, в общем, все обстоит следующим образом...
  Но, даже не показывая это остальным, Ирина Алексеевна продолжала думать о Макеевой и ее коте. Он начал сдавать. Сколько он еще сможет протянуть? В уме всплыло лицо Ольги Владимировны, ее всегда улыбающиеся губы, голос, светящийся позитивом, хотя никакого позитива в ее ситуации не было. Откуда у этой женщины было столько сил? Да, она воспитала и вырастила дочерей-погодок, обе поступили в вуз и хорошо учатся, и теперь все ее внимание приковано к коту. Ее любимому, самому лучшему, самому красивому, неизлечимо больному коту.
  "Я завидую ей. Она намного сильнее меня..."
  
  
  Семь лет
  
  - ... И перед операцией голодная диета - двенадцать часов.
  - Как? Вообще не кормить? - глаза хозяйки готовы были выпасть из глазниц.
  - Воду можно давать в неограниченном количестве.
  - Да как же она будет голодная!
  - Ничего. От одного разгрузочного денька не умрет. Ей это не грозит, - Ирина Алексеевна в подтверждение своих слов чуть помяла жировую подушку на животе у кошки. - И не нужно так откармливать животное. В восемь месяцев иметь такие отложения - это ненормально.
  - Но она у нас уже привыкла, что мы встаем и...
  - Послушайте, - серьезно глянула врач на хозяйку. - Если вы не в состоянии взять себя в руки и убрать от кошки корм, то я отказываюсь нести ответственность за возможные последствия вашей халатности к рекомендациям. Голодная диета - это правило. Правило, потому что на препарат будет рвота. Если кошечка поголодает день - ничего страшного не случится. А вот если, когда она будет лежать на спине в наркозе, у нее начнется рвота и еда попадет в дыхательные пути, от аспирационной пневмонии мы ее, скорее всего, не откачаем. Так что решайте, что для вас важнее - чтобы она жила или чтобы не строила вам глазки утром перед операцией.
  Судя по всему, хозяйка напугалась. Ирине Алексеевне того и надо было. Таких нужно именно припугивать. Разумеется, если вдруг у животного начиналась рвота во время операции, врачи не распускали пальцы веером, а тут же отвязывали его от стола и переворачивали в естественное положение либо вниз головой, профилактируя вдыхание рвотных масс. Но от аспирационной пневмонии застрахован не был никто. Поэтому все, что можно было сделать - это свести возможность ее возникновения к минимуму. Но даже это уже зависело от врачей только косвенно, и Ирина Алексеевна знала, что для успеха лучше всего напугать возможными последствиями. Пока что это срабатывало.
  Записавшись на операцию, хозяйка ушла, а Ирина Алексеевна вернулась за рабочий стол. День обещал быть пустым. Из операционной с кружкой чая вышла довольно растерянная Катя.
  - Ир. Ну поспрашивай меня о чем-нибудь.
  - Не хочу. Ты и так все знаешь. Жди, пока новая клиника откроется, и тебя сразу повысят до врача.
  - Я не могу так больше ничего не делать. Хоть бы кто с чем-то экстренным пришел... инородка какая-нибудь... камень...
  - Или пиометра, - вторила, улыбаясь, женщина.
  - Да-а-а... или пиометра...
  - Какую по счету кружку чая ты уже пьешь?
  - Не знаю. Третью или четвертую... а ведь даже обед еще не наступил.
  Затишье закончилось только к трем дня, но Ирина Алексеевна этому не обрадовалась, потому что на прием пришла Макеева со своим котом. Ветврач уже начинала ненавидеть, когда Степку приносили в клинику, потому что если его приводили на осмотр, значит, ему стало хуже. Тем не менее, Ольга Владимировна еще и находила в себе сил шутить.
  - Свободны, Ирочка? А это мы пришли. Хвораем и ходим по больницам, как старики столетние, - она опустила серого кавалера на стол. - Преднизолон нам, по-моему, уже до фени. Кашляем мы.
  - Кашляете? - Ирина Алексеевна насторожилась. - Давно?
  - Да вот только пару дней назад обратила внимание, что какие-то приступы у него стали другие. Раньше больше хрипел, а теперь именно кашляет. Как будто что-то в горле у него застряло. И рвота иногда бывает.
  - Ясненько... - мрачно протянула врач. - Ну-ка, пойдемте-ка в дальнюю комнату. Эхокардиографию будем делать, смотреть, что там с сердцем.
  Полчаса исследования, которое Степка снес героически без всякого писка, расстроили Ирину Алексеевну и саму Макееву еще больше. Гипертрофическая кардиомиопатия в сочетании с митральной регургитацией второй степени - вот такой был дан диагноз.
  - В принципе, с учетом, что ему постоянно не хватало кислорода, присутствовала хроническая гипоксия тканей, ничего удивительного в этом исходе я не вижу, - врач вытерла с выбритого участка на грудной клетке кота прозрачный голубоватый гель. - Сердце работает активнее, разносит еще больше крови. А повышенная нагрузка ведет к увеличению самой мышцы, в результате этого увеличения уменьшается объем полости, уменьшается сердечный выброс. Чтобы это компенсировать, сердце работает еще интенсивнее, и это образует порочный круг. Вот такие дела.
  - Помоги нам, Ирочка. Ты всегда помогаешь. Пропиши что-нибудь, что угодно - мы проколем, пропьем, проректалим - неважно.
  - Надо подключать сердечные гликозиды. Отныне мексидол, эуфиллин, вазотоп и преднизолон для Степки, можно сказать, будут заменять еду. Но на какое время это будет помогать - я даже не могу предположить. Все упирается в то, насколько вы сами готовы тянуть его.
  Макеева сделала круглые глаза.
  - Мы будем тянуть столько, сколько это вообще возможно. Я не оставлю Степушку... только не теперь, когда мы столько вместе перенесли.
  - В таком случае я буду помогать вам со Степкой столько, сколько вы будете нуждаться, - кивнула Ирина Алексеевна. - Поменьше стресса для него. Если кто-то в подъезде начинает ремонт - подключайте успокоительные, "Кот Баюн", дозировка вам известна. Переходите на диету "Ренал".
  - Почечную? - Ольга Владимировна приподняла одну бровь.
  - Да. У кошек она идет и как почечная, и как сердечная - потребности при этих заболеваниях у них одинаковые, - пояснила врачиха. - Будем надеяться, что это хоть какое-то время если не облегчит его страдания, то хотя бы удержит заболевание в одной поре.
  - Понятно... будем стараться, - вздохнула женщина, опустив взгляд. Через секунду она вновь подняла его на лицо своего врача, выдавив из себя улыбку. - Ну а у вас там как, Ирочка? Давайте отвлечемся, поговорим.
  - О, ну тогда пойдемте, я вам чаю налью, - Ирина Алексеевна кивнула в сторону письменного стола. - У нас все хорошо. Димка здоровый, как слон, тьфу-тьфу-тьфу. Даже как-то неловко говорить об этом при вас...
  - Да что вы, - Ольга Владимировна махнула рукой, поставила переноску со Степушкой на приемный стол и села перед ветеринаром. - Я только рада за вас. Котенка-то завели, как хотели?
  - Завели, - улыбнулась Ирина Алексеевна. - Мейн-кушку нам за полцены продали, которую мы оперировали от грыжи. Позавчера забрали домой. Димка в восторге. Ласковая девочка, очень хорошая. Даже Сереже она нравится, а сын в ней вообще души не чает. И она в нем тоже. Вчера в обнимку спать улеглись, так мы с Сережкой весь вечер на них любовались.
  - Как назвали?
  - По родословной имя - Джанита, дома зовем просто Дзэн. Это потому, что она, когда отдыхает, сидит такая умиротворенная, прикрыв глаза, еще и усы эти белые... котэ достиг дзэна. Я пошутила так, вот с тех пор и приклеилось.
  - Ну и хорошо. Дом без кошки - это не дом, - женщина с грустной любовью в глазах посмотрела на переноску. - Хорошо, когда они здоровы.
  Ирина Алексеевна промолчала, не зная, что на это ответить. Катя внесла на прием две кружки чая; разговор зашел на темы, далекие от ветеринарии. Они уже давно общались, как близкие подруги, иногда встречались и ходили вместе по магазинам, а с недавнего времени записались на одни курсы йоги. Вне стен клиники с некоторых пор они не заговаривали о животных, потому что это всегда делало настроение плохим. Забот хватало у обеих и без депрессий.
  - Как там Сережкина племяшка? - поинтересовалась Ольга Владимировна.
  - Юла юлой. Не уследишь. Я не представляю, как Света с ней справляется. Но любознательная такая, хорошая девчонка. Говорит, хочет стать ветеринаром, как я и дядя Сережа. Вот, жду, когда она достигнет того возраста, что можно будет начать отговаривать, - Ирина Алексеевна хохотнула. Макеева еще раз грустно улыбнулась.
  - Там, глядишь, сама перехочет. Ей же сейчас шесть, да? Это такой возраст, когда детки хотят всеми подряд быть. Утром будут работать там, вечером - там, а ночью сторожами подрабатывать.
  - О да. Нам бы столько энергии.
  Поболтав еще несколько минут на разные отвлеченные темы и допив чай, женщины попрощались друг с другом. Макеева ушла, и в клинике еще на несколько часов воцарилась тишина. Невыносимая тишина. Ирина Алексеевна ненавидела такие дни. От них она уставала еще больше, чем от насыщенных. Хотелось спать, а клевать носом на работе нельзя. Николаичу, развлекающему дома сына, наверняка скучно не было. Вот бы он догадался к ней приехать... но ведь не догадается же.
  Вздохнув, Ирина Алексеевна открыла "Плаг Инк." и загрузила новую игру за нано-вирус. Хоть какое-то развлечение, хотя это тоже приелось до невозможности. А еще болела спина. Йога наступит через два дня, до этого времени нужно еще дожить.
  Под самый вечер в клинику пришел клиент, неся за пазухой кота, даже по внешнему виду которого было ясно, что у него за проблемы. Как выяснилось минутой позже, ему было тринадцать, на улицу он ни разу не выходил, а в последнее время начал задыхаться. Ирина Алексеевна осмотрела пациента, оценила чудесный синюшный цвет его языка и направила обоих в кабинет с УЗ-сканером. Правосторонняя сердечная недостаточность, приведшая в итоге к обширным отекам и асциту.
  - У котика проблемы с сердцем, - выдохнула она. - Нужно лечить, снимать отек, а потом - пожизненно сидеть на сердечных препаратах. Курсами пропивать будете с перерывом в две-три недели. Сразу спрошу: вы готовы тянуть кота?
  Какие-то долгие пять секунд хозяин помолчал.
  - А смысл есть? - вопросил он в ответ через некоторое время. Ирина Алексеевна пожала плечами.
  - Это вам решать, есть ли смысл. Хотите ли вы, чтобы он пожил еще какое-то время или у вас нет на его поддержку возможности или желания - это тоже вам решать. Если хотите тянуть - я выпишу лекарства. Если нет - тогда... сами понимаете. Вылечить сердечную недостаточность невозможно. Это поддерживается, но как долго - никто не может вам сказать. Может, месяц. Может, год. Может, несколько дней.
  - Сколько будет усыпить? - почти прошептал хозяин.
  - Эвтаназия кошки у нас стоит девятьсот рублей. Если хотите оставить его, чтобы кремировать, то еще дополнительно тысячу рублей.
  - Давайте сделаем.
  - Оставлять будете?
  - Да. Мне обязательно нужно присутствовать при этом?
  - Нет. Если не желаете смотреть, то можете расплатиться и идти домой. С котиком мы справимся. Хотите знать, как это происходит? - она немного повысила голос, видя, что он хочет что-то спросить. Мужчина кивнул. - Сначала мы вводим наркоз, и котик засыпает. Затем колем препарат, который останавливает сердце. Сердце, не дыхание. Он не задыхается.
  - Хорошо... рассчитайте меня.
  Когда мужчина ушел, Ирина Алексеевна прошла в операционную, где Катя уже ввела пожилому пациенту наркоз и готовилась делать интракардиальную инъекцию. Врач остановила ее.
  - В чем дело? - Катя недоуменно приподняла бровь.
  - Дай мне. Я хочу.
  - Ладно... как скажешь, - фельдшер покорно передала шприц с лидокаином начальнице и отошла чуть назад. Ирина Алексеевна нацепила на себя фонендоскоп и четким, отработанным движением вошла в плоть животного. Она смотрела в глаза коту, вводя смертельный препарат, потом слушала его сердце и свою собственную душу. Есть ли внутри еще что-то, что кричит или хотя бы шепчет, что она поступает неправильно? Как бы ей была охота услышать этот голос... но нет. Ни звука. Только тиканье механических часов у нее на руках и последние дыхательные рывки вытянувшегося в тонической судороге кота.
  - Все, - сообщила она Кате с некой разочарованностью в голосе. Фельдшер кивнула, готовя коробку и пакет, а Ирина Алексеевна ушла на прием. "Все" - это значило что? Что животное отмучилось и перестало жить? Или что жалость и умение сопереживать из нее самой высосаны до последней капли?
  "Иссякаешь, да? Пламя тухнет потихоньку?"
  Нет, не тухнет. Оно уже потухло. Знала ли Ольга Владимировна, что только ее улыбка и безграничная, всепоглощающая любовь к питомцу не дает врачихе стать роботом-ветработником? Не знает. И не должна узнать.
  Никогда.
  
  
  Восемь лет
  
  - Вот тут подтяни... вот-вот-вот... стоп! Стой, а то порвешь. Сейчас я тебе его сдвину чуть повыше, а ты прошивной лигатурой... сосуд задела! Сосуд!!! Задела!!! Блядь!!!
  - Сука... зажим, где зажим! - Катя быстро нашарила рукой на столе анатомический изогнутый зажим и чудом поймала убегающую вглубь собачьего живота оторвавшуюся артерию. Щелк - кровь перестала течь. Ирина Алексеевна подняла на ассистентку испепеляющий взгляд.
  - Молодец, блядь! И как я теперь должна, по-твоему, ее перевязать?!
  - Прости, - Катя едва не расплакалась. - Я не специально...
  - Когда у тебя рвется сосуд, надо не стоять и тупить, а быстро его перевязывать! Где я вот сейчас его найду? Вслепую вязать буду?
  - Ир, я не знаю!..
  - Плохо! Ты уже на автомате все это должна делать! Семь гребанных лет ты ассистируешь и мне, и Николаичу, и Карине на операциях, и до сих пор не умеешь быстро вязать сосуды? Это позор! Хочешь ты, чтобы тебя повысили, или не хочешь?
  Посчитав, что отчитала фельдшера как следует, Ирина Алексеевна вернулась к опухоли яичника и замолчала. До самого конца не было произнесено ни слова, кроме стандартных "Зажим", "Скальпель", "Лигатуру" и прочих названий необходимых на данном этапе инструментов. Ну и в самом конце, когда культи матки и яичников были благополучно отпущены на свои положенные места, врач стянула перчатки и скомандовала помощнице: "Шей".
  Не то чтобы Ирина Алексеевна была недовольна работой Кати, но в последние несколько месяцев она регулярно напоминала ей, что та могла бы стараться и побольше. Не все же пиометры резать, пора бы уже и что-то более сложное оперировать. Иначе какой тогда из нее будет врач? Карина умела делать все уже на третий год практики. Да, пришлось еще какое-то время ее таскать по теории, но это уже полбеды. В конце концов, она в любой момент приема могла позвонить Ирине Алексеевне или Николаичу, и оба бы помогли - без проблем.
  Катя притихла на несколько часов после операции. Вообще-то ее начальница была отходчивым человеком и перестала сердиться еще тогда, когда собачку вернули хозяйке, но на всякий случай фельдшер была тише воды, ниже травы. Под вечер можно будет еще разговорить ее, а пока лучше помолчать да почитать литературу. Хотя бы для вида.
  Ирина Алексеевна открыла журнал записей. Почти каждый час. Всегда бы так клиенты шли. На одной из строчек значилась знакомая фамилия; Макеева должна была подойти в три часа дня. Уже совсем скоро. А пока она не пришла, оставалось заниматься другими пациентами, у которых тоже порою были серьезные проблемы: у кого сердце, у кого отказали почки, и так далее. Но все же было какое-то нехорошее предчувствие: Ольга Владимировна никогда раньше не записывалась на прием. А теперь...
  Впрочем, размышлять на тему, с чего вдруг она решила записаться, Ирине Алексеевне было некогда. Люди шли по журналу и без записи, повторные и первичные, так что она, заработавшись, забыла о Степушке. Вспомнила она только тогда, когда услышала без пяти три знакомый голос, разговаривающий с другим, мужским. Врач насторожилась: что-то определенно в этот раз было не так. И она стала уверена в этом на сто процентов, когда увидела саму Макееву: женщина вошла к ней на прием без улыбки.
  Они встретились взглядами. Ольга Владимировна виновато опустила голову, поставила переноску на стол и села напротив врачихи, не говоря ни слова. Этого и не требовалось, Ирина Алексеевна поняла все и так. На входе в приемный кабинет сиротливо ютились ее старшая дочка и муж. Макеева как-то странно, медленно моргнула, и из ее глаз выкатились две слезинки.
  - Только не вы, - прошептала ветеринар. - Кто угодно пускай теряет веру, но только не вы, Ольга Владимировна.
  - Ирочка... у меня больше нет сил верить, - дрожащим голосом пробормотала она. - Я не могу больше смотреть, как он мучается. Ты сама на него глянь.
  Но Ирине Алексеевне не нужно было смотреть на кота, чтобы понять, что все плохо: от него воняло гнилыми органами за метр, и еще дальше разносилось сипящее дыхание вперемешку с кашлем. Все же врач расстегнула сумку-переноску и вытащила животное, пребывавшее в полубессознательном состоянии. Что творилось в этот момент в ее душе, нельзя описать словами: словно тысячи птиц метались внутри, как в клетке, истерично вереща и разбиваясь о прутья. Глаза ее заблестели, и Ирина Алексеевна отвернулась от кота. Стараясь не смотреть на Ольгу Владимировну, она села за свой стол. На полминуты воцарилось молчание, прерываемое только хрипами Степки.
  - Уверены? - наконец спросила врач вполголоса.
  - Уверена, - прошептала та и залилась слезами. - Мы уже устали. Он тоже устал, он-то устал больше всех. Наш Степушка... сколько он вытерпел. Сколько уколов перенес. Весь исколотый, измятый... сил больше нет и слез на него смотреть.
  - Ну хорошо. Если не хотите смотреть, можете выйти...
  - Нет, - она помотала головой. - Я буду с ним. Я никогда его не покину.
  И она была. Плакала, но смотрела на то, как медленно голова серого исхудалого кота клонится к столу, как замирают его глаза и расслабляются мышцы. Макеева гладила Степку по голове и спине, повторяя его имя без конца, пока Ирина Алексеевна вводила наркоз в вену. Когда он обмяк на столе, медленно и хрипло дыша, Ольга Владимировна заговорила опять.
  - Вы же... не удушающее ему будете вводить?
  - Нет, ни в коем случае, - стараясь говорить как можно ровнее, ответила Ирина Алексеевна. - Я не люблю этот вид эвтаназии. Я сделаю ему лидокаин. Жжется и обезболивает... от него остановится сердце, и он тихо умрет. Как будто заснет.
  Катя безмолвно поднесла врачу шприц с двумя миллилитрами десятипроцентного лидокаина. Ирина Алексеевна приняла его, словно дохлую крысу, едва касаясь кончиками пальцев. Жжется и обезболивает. Именно так.
  Ирина Алексеевна согнула лапу кота и наметила точку, где локоть проецировался на ребра. Туда и должна была войти игла. Уже около самой кожи она остановилась и опустила дрожащую руку, несколько раз глубоко вздохнув и приводя в порядок свои мысли. Ольга Владимировна наклонилась к ее уху.
  - Не переживай, Ирочка. Это так надо.
  - Вы не понимаете, - врач покачала головой и перевела взгляд на клиентку. - Я не только его сейчас убиваю. Я убиваю себя. Последние потуги жалости к пациентам и желания сопереживать им, последнюю ниточку, связывающую меня ту, которая когда-то покорила вас огнем в глазах, со мной сегодняшней. Все. Больше не будет Ирочки, Ольга Владимировна. Будет теперь Ирина Алексеевна. Грубая, черствая и циничная, не видящая смысла лечить таких животных. Вот что за укол я сейчас сделаю.
  Макеева отвернулась и заплакала. Ветврач еще раз вздохнула, собираясь с мыслями. Вкол; прозрачный раствор в шприце окрасили бордовые струи. Нажатие на поршень. Остановка сердца. Тоническая судорога. Клиническая, а через пару минут - биологическая смерть.
  
  Бриллиантовой пылью осыпятся
  Боль и слезы из наших сердец.
  
  ***
  
  Последние ювелирные штрихи - и алмаз огранен. В нем не осталось ничего лишнего, все только самое изысканное и прекрасное. Он блестит, сверкает, он притягивает взгляды. Он бесподобен, чудесен, совершенен.
  А что же пыль, которая с него осыпалась? Вообще-то, она еще не отжила свое. Ее применяют во многих сферах жизни, но почти никто об этом не знает. Можно сказать, что о ней забывают. Забывают все, даже ювелир, который ее откалывает. Пыли много от каждого алмаза, ее не счесть.
  Но дольше всего помнит о пыли сам бриллиант, потому что она была его частью. С каждой частичкой он потерял крупицу себя. И даже то, что он стал только совершеннее, не всегда утешает его. Но он - драгоценный камень, призвание которого - сиять и украшать, так что чувства бриллианта никого не волнуют. Более того, все окружающие уверены в том, что у него вообще нет чувств. Ведь он же всего лишь драгоценный камень.
  Но тем истинный драгоценный камень и отличается от стеклянной бутафории, что у него есть своя душа. У каждого бриллианта она - отдельная, ничем не похожая на остальные. И микроскопические крупицы, отколотые ювелиром в поисках совершенства формы, бесценны, потому что они - часть этого алмаза.
  Они - часть его души.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"