Романов Марк Александрович : другие произведения.

Комиссар Зейдлиц

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 2.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повесть-фанфик по вселенной Warhammer 40K, посвященная приключениям комиссара Этана Зейдлица и инквизитора Ордо Ксенос Энн Райт

  
  Комиссар Зейдлиц.
  
  
  Базовый лагерь, в котором разместили штрафников, располагался в древних развалинах столицы планеты. Заросшие лесом, каменные холмы Элроса походили на естественные образования, если бы не многочисленные раскопы. Местные жители добывали строительный материал и потерянные сокровища из чрева древних строений, чтобы возводить небольшие замки и деревни, окружившие столицу.
  Субсектор Бездна Асирофа, входящий в Каликсийский Сектор сегментума Обскурус, был на диво богат такими планетами, бесполезными с точки зрения экономики и представлявшими интерес для Администратума разве что как источник людских ресурсов. Планета Элрос, заселённая еще во времена Темных Веков Технологий, испытала и взлёты, и падения. После последнего, случившегося незадолго до Крестового Похода Императора, она так и не оправилась, замерев в феодальной стадии. Имперские власти зафиксировали статус и способ правления, обложив небогатый ресурсами мир налогами, не настаивая, впрочем, на их уплате.
  Посреди развалин был обнажён скалящийся белыми мраморными клыками обломков гигантский амфитеатр, окружённый стальными вышками и колючей проволокой. Именно туда и садились, один за другим, челноки, перевозившие Безымянный полк, которым и командовал комиссар Зейдлиц.
  
  ***
  
  Безысходность... Да что вы знаете о безысходности?
  Комиссар посмотрел на свои дрожащие руки, и понял, что нуждается в выпивке
  Если вам кажется, что приказ на атаку вражеских титанов в пешем строю - безнадёжен, это не так. Серое существование, когда каждый последующий день является точной копией предыдущего, а смерть уже не кажется таким ужасным концом. Когда руки опускаются. Ты начинаешь все хуже и хуже исполнять свои обязанности. Кладёшь болтер на внешний вид. Перестаёшь бриться, а чистка зубов становится праздником... для окружающих. И, рано или поздно, ты берёшь в руки стакан.
  Комиссар порылся в памяти, пытаясь вспомнить, как именно началось его падение, не вспомнил, и удовлетворённо вздохнув, налил себе немного отдающей металлической стружкой и сивухой мутной жидкости из бутыли. Отвратительная на вкус бормотуха пробежала по пищеводу, и ударила в сознание, как кузнечный молот. Собственно, что хоть как-то позволяло не разрядить лазган себе в висок, заглушая память и смягчая отвращение от окружающей действительности.
  Спиртное позволяло выжить. Зачем - непонятно. Зейдлиц откровенно искал смерти. Она милостиво улыбалась комиссару своим оскалом, но всегда пролетала мимо, вырывая из строя очередного штрафника выстрелом эльдарского сюрикеномёта или ударом орочьего рубила.
  Деградация, подкравшаяся на мягких лапах, и болото, в которое он незаметно погрузился, врастая день за днём в рутину мерзости, ничуть не печалили Этана. До того момента, когда появилась инквизитор.
  
  Особенно порадовало сердце комиссара прошедшее совещание. Продрало до печёнок. Когда он сдуру забыл о предыдущем явлении инквизитора, и, заметив красивую женщину, сидящую за столом среди мелких чинов Арбитрес и гвардии, явственно подумал: "А вот тебе, красавица, я бы вдул..."
  Но женщина медленно поправила складку плаща на груди, и свет упал на кроваво-красную инсигнию Инквизиции, а Зейдлиц почувствовал, как внутри его черепа кто-то роется, брезгливо отбрасывая в сторону особенно отвратительные воспоминания...
  После совещания, которое он не запомнил, инквизитор подошла к нему, и громко сказала, смотря на остальных:
  - Комиссар. Я заключаю с вами пари. Мы берём на завтрашнюю вылазку одинаковое количество ваших штрафников. Выигрывает тот, у кого останется больше людей к концу дня.
  - И что? - мрачно спросил Зейдлиц, подозревая, что сейчас его глобально поимеют.
  - Вы, кажется, давненько не видели женщин? Если вы выиграете, я схожу с вами на свидание.
  - А если выиграете вы? - проговорил Этан, прикидывая сложность задачи и её уровень.
  - Я что-нибудь придумаю...
  Комиссар кивнул и покинул помещение. Инквизитор долго смотрела ему вслед, слушая перебранку местных управленцев, считающих, что ничего достойнее полка комиссара прибывшая леди инквизитор не достойна. Эннифер поджала губы. Она видела их мысли насквозь, и ей очень хотелось отдать их под суд за десятую часть той трусости и слабохарактерности, что сквозили в головах собравшихся.
  "Даже этот немытый комиссар принял вызов достойней, чем зажравшиеся чиновники и генералы, - подумала она. - надеюсь, если его побрить и отчистить, он будет выглядеть чуть лучше. Я же могу и проиграть спор!"
  
  ***
  
  Комиссар послал бы лесом всех тех, кто пытался командовать его людьми, подпалив за ними тропинку и загнав всех брызгающих слюной генералов в узкое ущелье, откуда сверху лично сбросил бы камни или обрушил на них лавины снега с горных пиков неподалёку, но...
  Лесом пошёл отряд под командованием молчаливого и сумрачного субъекта, ворчавшего всю дорогу до встречи с инквизитором. Дома, встречавшиеся отряду по дороге, смотрелись покинутыми и заброшенными. Почерневшие от времени деревянные постройки плевались редкими клубами ядовитого дыма из покосившихся и дырявых труб, совершенно не вызывая желания приближаться к ним. Ледяной ветер забирался под самую тёплую одежду, сковывая холодом суставы и медленно выстуживая тела солдат. Где-то далеко слышалось одинокое и обречённое карканье воронья, эхом разносившееся по окрестностям. Под ногами упорно хрустели смёрзшиеся комья земли пополам со льдом.
  - Адская дыра, - буркнул глава отряда в тёмную бороду и покрепче перехватил цевье своей винтовки. Остальные даже если и разделяли мнение командира, побаивались высказываться вслух, затравленно и обречённо поглядывая на идущего впереди инквизитора.
  Женщина смотрелась странно. Тёмный плащ сливался с серо-черными красками окружающих построек и застывшими по обеим сторонам разбитых дорог хвойными насаждениями. Ледяной ветер трепал меховую опушку её капюшона, когда инквизитор переставляла ноги и пробиралась по торчащим по обочинам дорог комьям стылой грязи.
  Глава отряда, за которым тащились самые отчаянные и дерзкие из всего полка, пристально всмотрелся в спину инквизитора, гадая, какого черта она приказала его людям пойти именно с ней, а не там, куда направились остальные. Затем он цокнул языком и покачал головой, вернувшись к осмотру местности.
  Если бы он знал, что досталось второй части отряда, которую повёл лично комиссар Зейдлиц (которого совсем не зря называли за глаза "Задниц"), то он бы обрадовался и холоду, и ветру, и даже снегу. И особенно обрадовался бы отсутствию всяких признаков жизни.
  
  - Признаки жизни ниже и глубже, комиссар! - вестовой, тяжело дыша и поскальзываясь на ледяном полу узкой пещеры, протиснулся к Зейдлицу, который возглавлял второй отряд. Операторы ауспиков шли впереди, с разведкой, и постоянно умудрялись найти то тиранидов, то генокрадов, то орков... Но потом оказывалось, что это были наводки излучения самих приборов, разваливающихся от старости. Комиссар скрипел зубами, но людей, знакомых с техникой сканирования, в штрафполку было немного. И расстрел не дал бы ничего, кроме потери и так невысокой боеспособности.
  - Пошлите разведчиков. Пусть проверят, -- скомандовал он. И добавил, растирая замёрзшие руки в тонких перчатках: - Может, найдут хоть кого-нибудь. Тогда мы погреемся.
  
  Инквизитор остановилась, дожидаясь, когда к ней подойдёт бородатый командир отряда. Впереди, ныряя в расщелины и неглубокие ямы, залегали остальные люди его отряда. Они находились с наветренной стороны, и потому запах тяжёлой гари, приносимый откуда-то с юга, полностью окутывал их с головой, оставляя их невидимыми и необнаруженными.
  - Как тебя зовут? - шёпотом спросила инквизитор бородача. Тот хмуро глянул на женщину, оскалив зубы в ухмылке.
  - А имеет значение? - грубо отрезал он, но потом подумал и добавил: - Мэм.
  Инквизитор холодно посмотрела в глаза собеседника, резко и без предупреждения сломив его ментальную защиту. Бородач скрипнул зубами, но не упал и даже умудрился сохранить прямой взгляд. Правда, в этом взгляде проскользнула самая настоящая ненависть.
  - Можно не отвечать, мэм? - стерев с губ выступившую слюну, осведомился он.
  - Почему? - удивилась инквизитор. - Я задала вопрос.
  - Потому что, мэм, это моё личное дело. Мэм. - солдат подумал, и добавил: - Могу сказать личный номер. 3261578. Лишён имени и записи о гражданстве три года назад. Искупаю вину перед Императором.
  Он прислушался к шелесту вокс-связи, и, неприязненно выпятив губу, сообщил инквизитору: - Задница в заднице, мэм. В смысле, в пещерах. Связь есть, но прерывается.
  Инквизитор удовлетворённо кивнула.
  - Пока я выговорю твой номер, нас уже расстреляют, буркнула она себе под нос. - Три Два Шесть - отличное имя. Пока я не запомню остальное... - рассеянно потёрла она лоб рукой в перчатке. На лбу остались тёмные следы, словно инквизитор уже успела где-то вымазаться. - Сообщений о том, что они нашли в пещерах не было?
  Она покосилась на свой личный вокс, который почему-то вообще молчал, словно её отрезали ото всех каналов связи. Кажется, Три Два Шесть догадался об этом и посмотрел на женщину с толикой превосходства. Теперь только от личного расположения этого командира зависело, вернётся ли инквизитор живой или по кускам. В дороге могло случиться всякое, тем более, с имперским инквизитором, которого так рьяно поддержал комиссар полка штрафников. Задница был тем еще жопоруким и аналомозглым представителем своей профессии, явно и целенамеренно игнорирующим любые трактаты авторства небезызвестного Каифаса Каина. Последний достаточно преуспел на своей должности, чтобы быть достойным хотя бы изучения.
  Инквизитор ждала ответа, транслируя в пространство успокаивающие мысли. Перед ней раскинулся странный пейзаж. Множество выходов из ближайших пещер зияло невдалеке темными очертаниями в серой и промёрзшей почве поселения. И вокруг не было видно ни единого животного. Только аура могилы распространялась над этими местами, да каменистая местность, возникшая словно по волшебству, странно и резко контрастировала с пройдёнными картинами рельефа.
  
  Комиссар плюнул на лезвие раскалившегося цепного меча, и тяжело втянул воздух сквозь зубы. Мысли постоянно возвращались к недочитанной главе "Наставлений" Каифаса Каина, посвящённой именно действиям против сил противника в условиях пещер и низкотемпературного климата. К сожалению, Зейдлиц предпочёл вчера принять участие в трибунале, вместо того, чтобы посвятить вечер чтению. Дисциплинарное разбирательство затянулось на полночи, и, когда виновных увели на расстрел, он мог мечтать только о том, чтобы добраться до кровати или сдохнуть. "Кажется, последнее у меня скоро получится", -- подумал он, рассматривая растерзанные тела своих разведчиков, лежащие на полу. Чуть дальше, простирая далеко в стороны огромные лапы, замер в луже вонючего ихора огромный зверь. Комиссар не разбирался в местной фауне, а доступа к базам данных полк лишили еще полгода назад, отменив заодно техподдержку Механикус и транспорт. Но даже неспециалист в ксенозоологии мог понять, что у животного не должно быть видно скелет сквозь разорванную шкуру, а гнилостный запах, различимый даже на морозе, вытекшие глаза и прочие признаки говорили о том, что оно уже мертво. И давно.
  Нападение дохлого медведя, или кем он там был, стоило комиссару половины разведчиков и одного техника-авгуриста.
  - Чёртова инквизиторша, -- сплюнул он на лёд. - Я так и знал, что нас ждёт какая-то мерзость! Дайте мне вокс, уроды, -- обратился он к нервно курившим рядом солдатам из взвода тяжёлого вооружения. - И сигарету, я знаю, у вас есть.
  - Да, комиссар! - осклабился гранатомётчик, известный как Вакса. Чёрный цвет его кожи сейчас был серым от страха и пережитого боя. - Только, один хрен, вокс не работает. Просто умер, нах.
  - Святой Император, -- закурил сигарету Зейдлиц. - Пошлите за связистами. У них должен быть ретранслятор.
  - Связисты остались наверху, у входа. - ответил кто-то из солдат.
  - Бегом! - рявкнул комиссар. - И прихватите с собой обратно Большого, он, кажется, когда-то был ветеринаром. Я хочу знать, что это за зверь, и почему он умер дважды.
  
  - Мэм, вы думаете, это офигенно отличная идея? - Три Два Шесть выглядел настроенным весьма скептично, но портсигар, небрежно переданный ему инквизитором, тем не менее, бережно спрятал в карман. И даже успел отвесить почти незаметного пинка кому-то из своих подчинённых, кто пытался тайком обшарить карманы плаща инквизитора, пока та была занята разговором. Энн только мысленно усмехнулась. Воришку бы ждали куда более кровавые сюрпризы, чем пара пинков по тощему заду от своего командира, если бы тот не решил вмешаться. Спасая честь инквизитора, Три Два Шесть спас своего солдата в куда большей мере.
  - Связи нет, мэм, - чирикнул кто-то, пробегая мимо. Командир только проводил его взглядом и снова упёр его в инквизитора, тяжело взирая из-под кустистых темных бровей слегка выцветшими карими глазами. Инквизитор продолжала размышлять. Для того, чтобы послать сигнал на орбиту и вызвать хоть кого-то, пусть даже случайных коллег из Маллеус, требовались доказательства. Одни только слухи о гиблости мест ими явно не считались. А полк штрафников, направленный в очередной раз на расчистку местности и укладку полотна дорог, чтобы связать вместе два десятка мелких поселений, никого всерьёз не интересовал. Подумаешь, два полка уже сгинули! Туда им и дорога. В штрафниках милых и порядочных не водилось. И даже этот сумрачный, явно неглупый Три Два Шесть был замечен в чем-то куда большем, чем воровство сыра на кухне.
  Инквизитор попыталась представить, что бы мог сделать её собеседник. И поняла, что это может быть, что угодно, от убийства всего отряда до свежевания комиссара заживо.
  - Если у нас будет хотя бы план... - задумчиво протянула она. Три Два Шесть откровенно засмеялся.
  - Мэм! Это чёртовы пещеры под хреновой горой! Даже если бы у вас были вагоны планов, с ними пришлось бы расстаться!
  - Тогда что мы теряем? - ледяным тоном осадила его Энн. Три Два Шесть крякнул и смачно затянулся папиросой, выдыхая в воздух едкий дым. Все присутствующие инстинктивно не желали дышать местным воздухом, стараясь либо жечь мелкие палочки, либо пытаться делать самокрутки из бересты и задубевших травинок.
  Энн понимала, что комиссар и второй отряд давно уже должны были спуститься вниз, уйдя в пологие пещеры в начале предгорья. Взобравшись на крутой склон, она и её люди теперь оказались в тылу врага, и могли бы выдвинуться навстречу комиссару Заднице, но пока что медлили с этим. Райт хотела быть уверенной, что эти штрафники не закопают её при первой же удобной возможности. Дружить с ними она не собиралась, на то, чтобы выстроить нейтралитет времени не осталось. Предлагать прямо она не хотела - слабину стоит показывать только в исключительных случаях. А приказ... Под приказом долго не живут, как говорил ей когда-то Фейринг.
  
  - Сэр, этот зверь подох неделю назад, - Большой заискивающе заглянул в лицо комиссару. С высоты его полутораметрового роста он всем смотрел в лицо снизу-вверх, и всегда заискивал. Мелкие черты лица бывшего ветеринара напоминали кого-то из его питомцев. - И он не должен был нападать на вас, а спокойно разлагаться или ожидать весны, пока потеплеет, и бактерии примутся превращать его в перегной...
  - Я понял, можешь не продолжать, - скривился комиссар, вспомнив, за что осудили этого мелкого крысёныша. Изнасилования и убийства маленьких собачек. А начинал он с лягушек, кажется. - Мёртвый, но опасный. Что с воксом?
  - Нету связи, комиссар, - ответил связист, флегматично жуя какую-то дрянь. - И не будет, пока не выключим глушилку. Она где-то здесь, в пещерах. В старых шахтах.
  Комиссар задумался, сняв фуражку и вытирая внезапно вспотевший лоб. Туша сжигаемого зверя и тела погибших разведчиков выделяли слишком уж много тепла, и почти не пахли. Словно всю вонь уносило куда-то вверх, к поверхности. "Если мы не отключим эту срань, то инквизитор не сможет вызвать корабль, а мы - десантный транспорт и эвакуироваться. И это очень, клянусь Троном, очень хреново. Значит, надо спускаться ниже. Те, кто включил вокс-станцию, могут знать больше, и ответят мне на все вопросы".
  - Слушай меня, - негромко сказал он, подзывая командиров взводов. - Мы сейчас двинемся вниз. Кто-то блокирует связь, а без неё мы тут застрянем, как затычка в жопе. Убивать нахер всех встреченных, пусть это будет хоть сраный Абаддон со своим траханым Черным Крестовым Походом, только захватите мне пленных для разговора, когда найдём глушилку. Понятно?
  Взводные пробурчали что-то неуставное, но согласное с комиссаром, и разошлись по командам, поднимая пинками людей.
  Этан Зейдлиц, закурив еще одну сигарету, смотрел в огонь, доедавший мертвечину, и щурился от дыма. Ему было очень не по себе, словно весь полк уже умер, но не знал об этом. В голове ворочались подозрения о том, что они столкнулись с Губительными Силами.
  
  Энн решила не мудрствовать и не юлить слишком сильно. Если Три Два Шесть задаст вопросы, он, возможно, даже получит ответы. Если же нет, это будет не его дело. Она мысленно обшаривала уровни пещер до тех пор, пока не наткнулась на комиссара. "Комиссар? Это инквизитор Райт", - мысленно произнесла она. Ей очень хотелось добавить что-то вроде "не пытайтесь думать словами, картинками будет проще", но она вынуждена была пережидать приступ неконтролируемой паники комиссара. "Вот же задница!" - мысленно выругалась Энн, тем самым подтверждая прозвище комиссара.
  "Кто здесь?" - схватился за цепной меч Зейдлиц, ощущая, как едва не взмокли его форменные брюки. - "Чёртова ведьма!"
  Комиссар слишком засмотрелся в огонь, напомнивший ему про годы молодости, и пропустил момент прикосновения псайкера к своему разуму. Он не любил ведьм, и всячески старался их избегать.
  Райт плотоядно улыбнулась. Она извращённо наслаждалась, когда кто-то называл её ведьмой. Тем более, если этот кто-то еще и едва ли не обмочился от страха перед её даром.
  "Доложите обстановку и своё местоположение, комиссар, - вложив в мысль приказ и отчаянно наслаждаясь злобой и страхом, исходившими от комиссара, когда он понял это. - Мы пока не в зоне прямой видимости, но от меня ближе до места, где я могу связаться с подмогой", - решила слегка погладить его надежды Энн. Три Два Шесть смотрел на неё странно, закуривая уже третью подряд сигарету и машинально отслеживая обстановку вокруг. Внезапно он махнул рукой кому-то из отряда, бросив окурок на землю, и исчезая со своей винтовкой в сумерках. Ветер начал усиливаться, и теперь в воздухе кружились первые снежинки, грозя существенно обделить людей видимостью. Зато потеплело, что являлось плюсом. Райт все еще пыталась поддерживать канал связи с комиссаром. Хотя его нежелание и отдалённость осложняли это дело, как могли. Еще немного, и Энн сдастся, разорвав контакт. Она стиснула зубы, не желая уступать, когда совсем рядом раздались два взрыва подряд. Защищённое от ветра убежище перед пещерой засыпало землёй. Райт только успела прикрыть голову рукой, снова возвращая канал связи с Задницей. Невдалеке командир отряда крыл матом своих подчинённых, приказывая держать оборону и отступать одновременно, а не бежать, прыгая друг другу под ноги с дикими воплями про каких-то мёртвых животных.
  
  - У меня потери, Инквизитор, - ответил комиссар, продолжая смотреть в огонь, - разведгруппа столкнулась с мёртвым медведем. Он растерзал десять человек, прежде чем сдох окончательно. Обнаружен источник глушения вокс-сигналов. Местонахождение - старые шахты. Выдвигаюсь туда, чтобы захватить узел связи и восстановить слышимость. Предполагаю, что на пути встретится много врагов Империума. Животных жгите.
  Он сжал зубы, досадуя на свои страхи, и понимая, что уважения от инквизитора он уже не дождётся. Но она не уважала никого, и ничего. Потому комиссар запихнул свои чувства поглубже в фуражку, и продолжил.
  - Какие будут приказы, леди инквизитор?
  
  Энн искренне удивилась мыслям комиссара. Она никак не ожидала от него подобного. Задеть его честь и самоуважение - надо же. Инквизитор прикусила губу. "Дождитесь нас, комиссар. Судя по всему, мы недалеко от ваших людей. Если это от вас так несёт горелым мясом... Если все пойдёт удачно, скоро встретимся. Да, разделите людей на тех, кто умеет стрелять и знает, с какого конца держать лазган". Она почувствовала, как комиссар явственно скрежещет зубами. Еще немного и она будет, пожалуй, выгнана из сознания пинками, а комиссар примется за карательные меры. "Поверьте, я вовсе не хотела вас обидеть, - поспешно добавила она, - но мне нужно, чтобы у вас остались бойцы к моему подходу. О третьем отряде что-то слышно? Вы соединились, как намеревались?"
  Инквизитор поняла, что её так отвлекало, только когда в нишу упала очередная пригоршня выбитой взрывом земли. Следом прилетела голова животного с оборванными кусками мяса. Ленты разлагающейся плоти свисали с черепа подобно тряпичной мотне.
  - Что за... - инквизитор раздосадовано попыталась отодвинуться подальше, когда череп внезапно щёлкнул зубами и крутанул последним уцелевшим глазом.
  - Твою мать, - побледнела и не на шутку испугалась инквизитор. Она мгновенно достала оружие и разнесла обляпанный землёй череп в клочки. Затем инквизитор выбралась наружу, где отыскала командира и приказала ему:
  - Мне нужна пара надёжных людей, не сдриснувших бы в кусты при первом пердеже с неба. Они выберутся по нашим следам до зоны связи, свободной от глушилок, коды я дам, им останется только настроить передачу. И еще кое-что. При каждом удобном случае жгите к чертям всех мёртвых, пытающихся вами пообедать.
  Она посмотрела под ноги Три Два Шесть. Бородач ухмылялся, залихватски катая в уголке рта скомканную папиросу и ненавязчиво опираясь на свою винтовку. Весь его облик говорил: "А что мне за это будет?" Райт смерила его взглядом и ледяным спокойным голосом ответила на вопрос:
  - Я не стану искать тебя и твоих людей потом. Когда я тут закончу.
  - А если некому будет искать? - небрежно осведомился Три Два Шесть.
  - Я ведьма, от меня просто так не избавиться, - растянула она губы в жутковатой улыбке. Командир заметно побледнел, но больше ничем не выдал своего отношения.
  - Эй, засранцы! Император вас заждался! - крикнул он, исчезая в гуще схватки. У инквизитора уже имелось достаточно поводов вызвать космодесант на планету. Или, если повезёт, Караул Смерти своего ордоса. Предполагаемая угроза тиранидов оказалась совершенно иной, и представляла куда большую опасность. Хотя... Это было неизвестно.
  
  Комиссар почувствовал, как разрывается псайкерская связь, и обессиленно выдохнул. "Мне показалось, или наверху проблемы?" - попытался вспомнить ощущения он, но только бесполезно помотал головой.
  С другой стороны, Зейдлиц получил чёткие инструкции.
  Быстро разделив остатки своих людей на две неравные части, одну из которых он отправил наверх, с приказом удерживать вход в пещеры и в случае обострения обстановки прорываться к инквизитору. Меньшую, но гораздо более боеспособную часть он возглавил сам.
  Помня первое правило комиссара, заключавшееся в том, чтобы быть на передовой и воодушевлять солдат своим примером, Зейдлиц отсалютовал уходящим наверх, и резко развернулся, направляясь к своей огневой команде.
  - Вперёд, недоноски, - ощерился он. - Нас ждёт Император. Который, прежде чем простить, выбьет из вас все дерьмо. Так сделаем ему приятно, пусть смотрит на нас. Вперёд!
  Зейдлиц знал, что его слова идут вразрез с каноном, но ему было плевать. Они работали, и даже инквизитор не могла придраться к ним. Хотя, она и сама вела себя довольно свободно, игнорируя правила поведения. "Значит, мы сработаемся, - подумал он, и поправил сам себя, - если выживем".
  На пути вниз попадались уже знакомые дохлые звери, и даже пара человеческих трупов, вылезших из трещины в скале. Все это отдавало колдовством и порчей варпа, но комиссар не собирался останавливаться. Топлива для огнемётов хватало, а стабберы и лазганы исправно крошили мёртвые тела.
  Когда под ногами загремел металл, Зейдлиц понял, что они входят на территорию шахтёрского поселения, размещённого в крупной выработке внутри сети пещер. Мертвецов не было, но и освещения тоже. Лучи фонарей выхватывали из темноты ржавые остовы сооружений и машин, но этого было мало.
  - Искать энергостанцию! - приказал Зейдлиц, справедливо рассудив, что глушилка нуждается в питании от реактора.
  
  Инквизитор не встретила на пути никакого сопротивления. Казалось, та парочка оглушённых и давно мёртвых людей в форме шахтёров, которая ей встретилась, была единственным препятствием к комиссару и его отряду. Вряд ли он стянул на себя всех присутствующих больных и мёртвых. Значит, враг оказался проворнее и получил куда более изощрённые инструкции, вопреки принятым. Инквизитор окинула взглядом отряд Три Два Шесть и приказала, разворачиваясь обратно:
  - Найти комиссара, без меня его не убивать.
  Не успели ей возразить, как она вернулась на поверхность, быстро отыскав отправленных туда связистов. Их зажали в болоте, прижимая к топям целым выводком отвратительно воняющих и разлагающихся тел. Мертвецам не мешали топи и трясина, они просто шли вперёд, протягивая руки к горлу нескольких выживших человек, беспорядочно отстреливающихся во все стороны. Один из них неистово молился перед каждым выстрелом. Определив этого молодого человека, как Священника, Энн потянула из кармана свою ленту. Первыми двумя ударами сзади по шее она сломала позвоночники ближайших мертвецов, быстро перемещаясь на другую позицию. Остальные поделились на две группы. Пятеро развернулись к инквизитору, остальные трое продолжили пытаться утопить штрафников в болоте. Инквизитор заметила, что на дальнем островке находится один солдат, чья аура сочилась ужасающим страхом. Но при этом он продолжал пытаться связаться с орбитальным флотом по приказу инквизитора, минуя наземный штаб, как она и велела.
  - Достаньте его сюда! - крикнула она остальным. Те, завидев подмогу, сначала обрадовались. Заметив, что Энн одна, явно приуныли и начали материться в адрес Конклава, инквизитора и женщин в частности. Кто-то, у кого окончательно сдали нервы, бросился прочь, продираясь через кустарник по берегам. Теперь в трясине остался Священник, Связист и последний нерешительно топчущийся солдат. Еще двое последовали за беглецом.
  Инквизитор потянула из ножен клинки. Оружие вспыхнуло в тусклом свете фонарей солдат, как ослепительные разящие молнии самого Императора. Мертвецы зашипели, но не отступили. Инквизитор метила клинками в головы, стараясь повредить мозг или начисто обезглавить мёртвых. Бросившийся прочь солдат выстрелил из кустов, явно метясь в инквизитора, но попал в топтуна на краю трясины. Священник тоже выстрелил в ответ, и Император первый раз за всю его жизнь направил руку верно - заряд угодил в затылок мертвецу, прижавшему Энн к трухлявому дереву.
  Когда сбежавшие скрылись, а Связиста достали с островка, инквизитор поняла, что дело совсем плохо. У Связиста явно случился нервный припадок. Он раз за разом повторял заученные коды инквизитора, даже когда его оторвали от передатчика и усадили под деревом рядом со Священником. Тот что-то тихо зашептал соратнику, и Связист умолк, впадая в ступор. Инквизитор покрутила рукояти приёмника. В ответ послышался треск статики. Она попыталась еще и еще раз, но безуспешно. Полтора оставшихся рядом с ней солдата представляли собой группку умалишённых на прогулке вокруг своего дурдома. Инквизитор прикоснулась к передатчику, наугад и на удачу пытаясь ощупать пространство вокруг себя. Псайкеров поблизости не было. Не считая латентного пси-активного комиссара, чья аура едва просачивалась в пространстве, истаивая с каждой минутой.
  Внезапно все стихло. Помехи сменились несущей волной, и на Энн обрушились потоки ругани, данных и запросов о помощи. По всей ближайшей местности начались стихийные схватки с восставшими мертвецами. База еще держалась, но ей явно оставалось недолго. Инквизитор переключилась на защищённую чистоту и доложила обстановку, сопроводив доклад кодами высшего приоритета и запросом любой имеющейся поблизости поддержки, включая милость Императора и космодесант. Как ни странно, через пару повторов ей ответили, коротко доложив, что её сообщение принято, а её полномочия подтверждены. Инквизитор утёрла со лба грязь и болотную жижу пополам с потом и зловонными посмертными выделениями, забрызгавшей ей лицо.
  Теперь оставалось достать остатки группы комиссара. И попытаться вернуть сурового и бородатого Три Два Шесть до того, как он добьёт Зейдлица сапёрной лопаткой где-то за углом.
  
  "Если я думал, что попаду на, Император благослови, мать её, лёгкую прогулку, - комиссар с лязгом разрубил цепным мечом прыгнувшего на него солдата в кирасе гвардейца, раскидав кишки мертвеца вокруг, - то ни хрена не предполагал, что прогулка окажется настолько похожей на ад".
  На ошмётки зомби-солдата никто не обратил внимания. Остатки команды Зейдлица, заняв оборону на верхнем этаже электростанции, соединённой узкими мостками с остальными сооружениями подземного посёлка, держали периметр, методично уничтожая набегавшую нечисть, поднятую к жизни неведомыми силами, и славили Императора. Иногда, впрочем, сбиваясь на мат и откровенно еретические высказывания. Но комиссар давным-давно сказал своим солдатам, что, пока идёт бой, он все равно ничего не слышит...
  Команда из Большого, чем-то обдолбанного связиста номер 50097455, забывшего даже своё настоящее имя, и нескольких штрафников поумнее ковырялась с устройством глушения сигнала. Можно было взорвать его к фрагу, но тогда они не смогли бы связаться с поверхностью. Рация связиста 500 была безнадёжно сломана, а пройти весь путь наверх и выжить никто не надеялся. Комиссар предполагал вызвать орбитальный удар по координатам передатчика, и тем самым очистить свою репутацию, хотя бы и посмертно. Но, руководствуясь инстинктом самосохранения, умолчал о своём видении служения Империуму. Тем более, что мечтать об орбитальной бомбардировке можно было с тем же успехом, как и о визите Императора лично - отсутствие связи обрубало на корню все поползновения.
  Да, он тоже был преступником. Которого не расстреляли, а позволили прожить еще десяток лет, возглавляя штрафполк. И Зейдлиц совершенно уверился внутри себя, что Император хранит его для какой-то важной работы. Например, чтобы помочь инквизиции.
  Но сначала нужно было выяснить, кто стоит за всем этим танцем смерти. Возле устройства блокировки вокса нашлись только мёртвые тела в форме гвардейцев со споротыми знаками различия и сведёнными номерами частей. Похоже было, что все это большая ловушка, рассчитанная на таких наивных героев, как комиссар или космодесантники. "Инквизитор точно бы сюда не полезла, слишком умна и прагматична", - Зейдлиц улыбнулся, снося голову своему же солдату, убитому в начале осады, и сброшенному вниз.
  - Держаться! - проорал он, утирая лицо кушаком. - Связь, мать твою, где? Быстрее, мартышки сраные!
  - Еще пять минут! - едва слышно сквозь грохот битвы ответили снизу. - Император, сохрани!
  - Взрывайте все на хрен! - отдал приказ комиссар, понимая, что время подходит к концу. - Нам конец, так хоть инквизитору поможем...
  - А-а-а-а! - заорал солдат рядом с ним, указывая куда-то вверх, под своды тускло освещённой пещеры. Лучи светильников электростанции были направлены вниз, чтобы видеть врага, но на этот раз опасность пришла сверху.
  Под сводами мелькнуло тяжело летящее тело размером с танк "Носорог", опиравшееся на чудовищные кожистые крылья. Удар зловония, разлившегося в воздухе, был неумолим, и множество солдат забилось в судорогах и рвоте.
  - Что за тварь? - кашляя, сквозь обмотанный вокруг лица кушак выдавил Зейдлиц, всматриваясь в собиравшееся приземлиться на крышу станции существо. Его кожа была нечистого зеленоватого цвета, и сочилась гноем. Большие зелёные огни глаз на расплывшемся черепе светились, как прожекторы, а хвост разбрасывал вокруг нечистоты...
  - НУРГЛ!!! - пронеслось в показавшейся тесной пещере. Эта тварь произнесла имя нечистого бога Разложения, и комиссар вспомнил, как священники рассказывали им о таких монстрах. Демон-Провозвестник. Проводник воли и извращённого желания Хаоса обратить всю Галактику в разлагающийся труп.
  - А не пошёл бы ты... - комиссар набрал в грудь воздуха, и заорал: - За Императора и Святую Терру, мать твою!!!
  Солдаты, утирая лица, открыли огонь из всего наличного вооружения по Провозвестнику и оживившимся мертвецам. Несколько ракет, ввинтившихся под крылья твари, заставили её отлететь в сторону, и приземлиться немного дальше, чем она хотела.
  Из помещения глушилки раздался взрыв, и повалил дым. Связист и пара солдат выбежали оттуда, и присоединились к стрельбе. Комиссар проверил свой меч и лазпистолет. А потом понял, что сражаться с демоном придётся ему самому.
  
  Райт усадила Связиста рядом со Священником, оказавшимся как раз бывшим служителем церкви, снёсшим голову командиру части за отказ в освящении перед боем оружия по просьбе солдат, и оставила их одних. Она сделала, что могла, об остальном позаботится Император.
  Инквизитор довольно быстро отыскала следы отряда комиссара и ведущие в том же направлении отметины отряда Три Два Шесть. Последний просто поразил её уникальным талантом почти не следить. Но для псайкера все были равны, кроме более сильных псайкеров.
  Когда инквизитор добралась до места перестрелки с ожившим провозвестником Нургла, следы посланных вперёд разведчиков испарились отовсюду. Она пригляделась, пытаясь различить в гуще темноты и мечущихся всполохов фонарей гвардейцев, но наткнулась только на разрубленные останки. Взрыв из дальней комнаты подтвердил её подозрения: они взорвали узел связи, придя к тем же выводам, что и инквизитор. Аура комиссара светилась тускло, кажется, он пострадал не то от ранения, не то от выброса спор отравляющих веществ приспешника Нургла. Энн начала ловко пробираться к окопавшимся штрафникам под командованием комиссара.
  В луче фонаря мелькнуло его искорёженное злобой бледное лицо. Вернее, часть лица. Щеки и горло были замотаны красным кушаком, в глазах светилась такая злость и ненависть, что делала честь преступнику и главе отряда штрафбата. Энн хотела спросить, где Три Два Шесть, но в этот момент комиссар замахал руками, пытаясь о чём-то предупредить. Ментальное поле взорвалось от вклинившегося в него чужеродного разума, подавляющего волю и сопротивление. Райт едва не вывернуло наизнанку, отбрасывая на хлипкие перильца лестницы, ведущей на верхние ярусы. Она удержалась, подтягивая тело обратно и тут же перед её лицом промелькнул зловонный хвост твари, едва не сбивая инквизитора с ног. Светящиеся клинки оказались в ладонях едва ли не быстрее, чем Энн о них подумала. Тварь развернулась и, обдав инквизитора зловонным дыханием, от которого закружилась голова и заныли кости, попыталась откусить ей голову, помогая себе хвостом и споро перебирая лапами.
  Райт поймала пасть чудовища в перекрестье двух лезвий, отстраняя её от себя подальше, но силы были явно не равны.
  
  Зейдлиц, невнятно выругавшись, разбежался и прыгнул, направляя лезвие своего меча в спину твари. Между крыльев. Зубья взревели, неожиданно легко вгрызаясь в податливую плоть демонической твари. Демон взревел, отбрасывая от себя инквизитора, и попытался взлететь.
  Комиссар приналёг на рукоять оружия, вгоняя его поглубже и расширяя рану. Предвестник, тяжело хлопнув крыльями, попытался отлететь прочь, но конечности, чьи связки перебил меч, слушались его не очень хорошо. Единственное, чего он добился, так это того, что Зейдлиц, заляпанный ихором, повис на рукояти верещащего от перегрузки меча.
  Комиссар, мысленно прощаясь с жизнью, отцепил с пояса пехотную гранату, которую таскал как талисман уже три года, и выдернул зубами чеку. Забросив взрывчатку в разрез, истекающий мерзостным гноем, Зейдлиц разжал ладони, оставляя меч в ране, и рухнул вниз.
  
  Гибкая чёрная лента ухватила его за запястье, больно и сильно рванув вверх. Через мгновение инквизитор и комиссар покатились по нижним лестницам, проламывая своими телами в броне хлипкие мостки. В последний момент инквизитор вонзила клинок в стену, мимо которой они пролетали и, ухватившись за ленту, повисла на рукояти оружия. Высокий и очень тяжёлый комиссар повис на ней, заставляя оружие инквизитора пропарывать металл стены, сползая вниз.
  - Найди опору, пока мы не свалились! - прохрипела инквизитор. В этот момент взрыв разбросал вокруг остатки демона, покрывая инквизитора и комиссара с головы до ног тошнотворной субстанцией. Рука в перчатке заскользила по рукояти ножа, и инквизитор с ужасом уставилась вниз, где все еще дымилась воронка от какого-то механизма.
  - Зейдлиц, мать твою и всего живого, - сквозь зубы прошипела инквизитор, - если ты сейчас не очнёшься, я тебя выброшу на хрен, как мусор...
  
  Комиссар, тяжело выдохнув, открыл глаза. Посмотрел на стену перед собой, на инквизитора над собой, и снова закрыл глаза, прошептав: "Какой ужасный сон". Но потом встрепенулся, едва не сорвавшись с ленты Райт, и огляделся вокруг. В мечущемся мозгу очень хотевшего жить Зейдлица промелькнула одна идея, и он одной рукой размотал с головы кушак. Неподалёку из стены выступала небольшая платформа на стальных балках. Размахнувшись кушаком, он захлестнул прочной тканью одну из балок, и намотал свой пояс на запястье, выбирая слабину и стараясь не смотреть вниз. И не думать о том, какова тут высота.
  
  Когда инквизитора придавило всей массой перекатившегося на неё комиссара Зейдлица, она едва не застонала. Этот неприятный во всех отношениях тип мог бы удавить её одним своим телом, упади он с высоты. Однако, злость и пережитый демон не оставили инквизитору шанса на хорошее настроение. Она приподняла тело комиссара силой мысли и стукнула его об стену, будто бы невзначай приложив Зейдлица головой. Тот обиженно выругался, потирая свежую шишку на затылке.
  - Зачем вы вернулись, инквизитор? - спросил комиссар.
  - Явно не ради спасения штрафников или их комиссаров, - фыркнула раздражённая инквизитор. Зейдлиц неприятно хмыкнул. Энн подумала, что сумела невольно в чём-то помешать комиссару, нарушить какие-то его планы. К примеру, героически умереть.
  - Командир третьего отряда, бородатый малый, Три Два Шесть и еще хер знает, сколько цифр после этих, - потирая запястья, прохрипела инквизитор, пытаясь отдышаться, - где он?
  Зейдлиц молча уставился сначала вниз, потом обвёл пространство театральным жестом.
  - Вероятно, где-то здесь.
  - Ну, я примерно так и думала. На самом деле штрафник с этим номером числится мёртвым уже два года, и потому кандидатов на врата демона у меня было два. Вы, Зейдлиц, и он. Но на него не подействовали даже три сигареты со специфическими веществами от Конклава, используемыми при допросах высшей степени, а вам хватило одного запаха. Да и то, разнёсшегося по ветру, когда вы устраивали перекур перед тем, как разделиться и спуститься вниз. Я вторглась в разум Три Два Шесть, но там оказалось пусто, как в котле после ужина, но он даже не поморщился от моего воздействия. Чего не скажешь о вас, комиссар. Воспоминания прошлого не мучили? - не удержалась она от иронии.
  Весь вид комиссара говорил ей о том, что еще немного и он пристрелит женщину прямо тут, свалив все на демона или самого Императора. Зейдлицу нечего было терять, он и так был наказан хуже не придумаешь. Глаза его сузились, ладонь инстинктивно дёрнулась к рукояти меча, не обнаружив пистолета в кобуре. К сожалению для Зейдлица, меч тоже остался в спине демона, и теперь комиссар с какой-то невиданной нежностью поглядывал на красный обрывок кушака. Кажется, он только что придумал ему новое применение в своей жизни. Инквизитор медленно покачала головой, рядом с ней повисли в воздухе два её ножа, сверкнув голубоватым светом.
  Нет, комиссар не сделал ничего такого, в чём можно было бы его обвинить перед лицом Императора. Да, ему хотелось не просто пристрелить чёртову инквизитора Райт, а придушить, и отдать на съедение песчаным собачкам, обгладывающих туши быков за несколько часов. Но он справился с собой, вспоминая Имперские Истины. И, очень медленно и спокойно, хотя отдельные нотки переполнявших его эмоций и проскальзывали в голосе, комиссар ответил:
  - Именно так, леди инквизитор, - Зейдлиц непроизвольно дёрнул щекой. Те воспоминания, что его посетили, не относились к очень приятным. Обстоятельства его падения, стыд и желание застрелиться - всё это было лишь малой частью пережитого им вновь. Но боеспособность его нарушена не была, а память подстегнула ярость, пылавшую в комиссаре. И сегодня он почувствовал, что искупил часть своей вины. Малую, едва заметную часть. Повторно войдя в ту же реку, и сделав правильный выбор. "Кажется, быть героем - это путь искупления, - подумал он. - Или быть тем, кто помогает героям". - Нет. Не мучили. Если бы не эти воспоминания, я бы сражался хуже. Благодаря вашим травкам не только я бился лучше.
  Он обвёл взглядом поле боя, и скривился. Слишком большие потери, слишком глупые смерти. Однако, когда твои же павшие солдаты восполняют ряды противника, выжить в сражении - уже подвиг.
  
  Инквизитор пожала плечами. Пластины, вшитые в её плащ, глухо звякнули об пол.
  - Вам не интересно, почему я поменяла решение и выбрала вас в качестве того, кто должен выжить? - устало спросила она. - Обычно приёмы инквизиции вызывают больше вопросов. И куда больше ярости, - она потёрла помятые комиссаром ребра. - Ваше личное дело я читала. Но в нем нет ни слова об истинных причинах, толкнувших вас на тот поступок, лишивший вас привилегий и уважения.
  Ей было очень интересно и даже любопытно узнать, какого хрена комиссар вообще так расстроился, когда она почувствовала его страх перед псайкерами. Но спрашивать об этом впрямую инквизитор не хотела. Зейдлиц выглядел полным решимости обезглавить еще пару демонов, а такая горячка была опасной. Слишком многие умерли глупо и бездарно именно в те моменты, когда решили, будто им все по силам. Героизм вызывался адреналином, который быстро проходил, оставляя апатию и вялость. А им еще предстояло выбраться отсюда.
  - Кстати, выжившие есть? - она улыбнулась. - На поверхности меня дожидаются полтора штрафника. Один священник и тронувшийся рассудком связист. Если из отряда Три Два Шесть никого не осталось, то вы выиграли пари, комиссар - ваших тут должно быть больше.
  В этот момент снизу показалась чья-то чумазая голова с обгоревшими волосами и, задорно подмигнув инквизитору и комиссару, снова скрылась внизу. Для Энн осталось загадкой, как именно солдат держался там и как вообще добрался до куска мостков, на котором, свесив ноги в пустоту пролома, сидела инквизитор Райт. Комиссару ничего не стоило отправить леди в полёт с высоты в несколько этажей одним лёгким ударом в спину. Ведьм он терпеть не мог, да и так можно было бы решить множество проблем. Выжившие - герои. Погибшим - слава.
  
  - Выжившие остались, - комиссар посмотрел в сторону здания электростанции, где заметно было какое-то копошение. Судя по коротким выхлопам пламени, гвардейцы что-то жгли. - Сейчас разберёмся. И мне не интересно, почему инквизитор делает тот или иной выбор. Меня учили не сомневаться. Однажды я ощутил сомнение, и опоздал поднять полк в атаку. Там был колдун. Потому меня не расстреляли, а отправили в штрафполк. После всех проверок, - упредил он Райт, опасно блеснувшую глазами. - Я молюсь об искуплении. Я сражаюсь. Я привыкаю к этим мерзавцам, которые считают себя хитрее и сильнее, но неизбежно умирают. Я провожаю их в последний путь, зачитывая строки Имперских Истин, и получаю новые пополнения. И снова все повторяется. Такова жизнь имперского комиссара в штрафном полку пехоты Радиана. Чего вы хотите от живых трупов, которые идут вперёд для того, чтобы умереть во славу Императора, и с Его именем на устах?
  Завершив свою горькую тираду, Зейдлиц нагнулся к краю подмостков, и крикнул вниз:
  - Эй, уроды горелые, сообразите спуститься для меня и инквизитора! Или, клянусь Троном, я разозлюсь.
  - Ща сделаем, - донеслось снизу, и на мостки вылетел кусок троса. Тот же солдатик, что секундой раньше заглядывал к ним на подмостки, забрался наверх, и помог комиссару зафиксировать конец немного обгоревшей, но все еще прочной верёвки. - Готово, комиссар!
  - Молодец, - оскалился Зейдлиц, коротко хлопнув его по плечу, - спускайся, мы следом.
  
  Инквизитор поднялась, подошла вплотную к краю обрыва, где стоял комиссар. Узкие мостки не позволяли свободно разойтись даже людям без тяжёлой одежды, а уж плащ и форма комиссара делали стоящих на краю мостка еще более грузными и неповоротливыми.
  Проходя мимо, протискиваясь вперёд, инквизитор заглянула в глаза Зейдлица. Он смеялся. Это ощущения настолько обескуражило инквизитора, что она смутилась, отводя взгляд.
  - В таком случае, у вас еще впереди много работы, - глухо обронила она, начав спускаться первой. - Кстати, я тоже колдун. В какой-то мере. Можете звать меня Ведьмой, пока я не слышу, - добавила она, подняв голову над краем мостков и изобразив свободной рукой неприличный гвардейский жест. Каждый спускал пар по-своему, и инквизитор не видела в своём поведении ничего предосудительного.
  Ей нравилось то ощущение, которое она поймала, напугав комиссара своим вторжением в его разум. Инквизиторов надо бояться. До одурения, до трясучки. Среди них редко бывают люди, способные не делать из любого жеста компромат или не видеть в каждом слове собеседника ересь. И Энн не собиралась разрушать этот образ. Во всяком случае, ей не было особого дела, выживет комиссар или нет, но пока что впереди была работа, в которой он бы существенно пригодился.
  
  - Ведьма... - тихо произнёс Зейдлиц, и покачал головой. Его страх никуда не делся, но сейчас он был отдельно от своего кошмара. И бояться инквизитора больше не собирался. Впереди было слишком много работы. - Да хоть сам Император. Сейчас мне на это как-то положить... Золотой Трон.
  Он дождался, пока верёвка перестанет дёргаться, и крепко схватился за трос, не обращая внимания на боль в перенапряжённых мускулах. В небольшой бусине вокс-приёмника бились разрываемые помехами голоса и приказы, и комиссар привычно выхватывал из этой мешанины нужную информацию. Остатки его полка нужно было вывести на переформирование, но перед этим выяснить судьбу третьего отряда. Разведка полегла почти полностью. Связистов осталось, как заметила Ведьма, полтора калеки. Вообще, список потерь ужасал бы обычного политофицера, но для штрафного комиссара казался обыкновенным.
  "Комиссар Зейдлиц, вам определено место для сбора перед отправкой на орбиту, - раздался в воксе неприятный голос, перекрывший большинство сообщений. Властный, уверенный в себе и содержащий в себе некую брезгливость, что ли...- Все солдаты штрафного полка отправляются на карантин и проверку Ордо Маллеус. Приказ инквизитора".
  - Какого, к хренам, инквизитора? - проследив, чтобы микрофон был выключен, выругался Зейдлиц, ища взглядом Райт. Её плащ мелькнул возле электростанции, и комиссар захромал туда, проклиная растянутые при прыжке мышцы. - Маллеус... Ксенос. Не хватает только Еретикус для полного счастья.
  Он догнал её перед самым входом в дыру, должную привести их к выходу и бесцеремонно схватил за плечо, разворачивая к себе лицом. Оба клинка Райт тут же повисли рядом с её головой, угрожающе поблёскивая остриями лезвий и готовые в любой момент перерезать комиссару горло.
  - Какого, мать твою, хрена? - выдавил он, глядя на инквизитора в упор. - Какой, к хренам, карантин?
  Энн спокойно убрала ножи в ножны, все еще стоя молча и продолжая ждать очередного взрыва эмоций от комиссара.
  - Обыкновенного, комиссар Зейдлиц, - ответила она. - Или вы думали, что приспешники Нургла так безобидны?
  - Но при чём тут все остальные солдаты? - резонно заметил Зейдлиц. Инквизитор пожала плечами.
  - Мало ли, в чём они вымазались.
  Комиссар скрипнул зубами. "Хочется умереть? - мысленно спросила Энн, с удовольствием наблюдая, как от её ментального прикосновения лицо комиссара стало бледным. - Я обещаю вам достойную смерть в бою. А пока что ваша задача собраться в одном месте и позволить медикусам отодрать от себя прошлогодние остатки маек".
  Она медленно убрала его ладонь со своего плеча.
  
  - Будет исполнено, госпожа инквизитор, - подчёркнуто уважительно сказа Зейдлиц. Он понимал, что скрыть свои мысли от псайкера не сможет, но скрывать было особенно нечего. Необходимость карантина он понимал, но люди нуждались в отдыхе. После заглядывания медикусами во все отверстия, выкачивания литров крови, слюны, и прочих биологических жидкостей, гвардейцы годились только в качестве малоподвижных мишеней. А жаловаться на условия службы в Имперской Гвардии было как-то не принято, вплоть до трибунала и расстрела. - По окончании зачистки выдвинемся по координатам. Но кто будет осуществлять вашу охрану, леди? Или вы пойдёте с нами?
  
  Инквизитор попыталась отыскать в словах комиссара издёвку или насмешку, но быстро поняла, что Зейдлиц действительно считает, будто ей нужна охрана. Энн едва не показала на лице всю гамму эмоций. Она могла легко защитить и комиссара, и его людей только с помощью своего дара, но этот человек был реально уверен в том, что защита нужна ей, имперскому инквизитору.
  - Я, пожалуй, пойду с вами. Может быть, пригожусь в зачистке, - попыталась сохранить ровный тон Энн. - Все же, тут замешано колдовство, а с ним лучше всего справлюсь я.
  Она не стала высказываться по поводу отдыха людей Зейдлица и его самого. Энн не испытывала сентиментальной жалости к штрафникам, но на отдыхе можно было выяснить нечто такое, что обычно пропускали медикусы при осмотре. Плох тот штрафник, кто не прихватывает что-то из миссии, когда выживает. Отметины, которые не желает показывать апотекариям. Раны или царапины в интимных местах. Какие-то предметы, показавшиеся солдату ценными, а на проверку оказывающиеся темными артефактами.
  В любом случае, пока что инквизитор оставалась с комиссаром, выдвигаясь на зачистку.
  - Собирайте всех выживших, комиссар. Вдохновлять не требуется, этим займусь я.
  
  ***
  Зейдлиц зычно скомандовал общий сбор, больше надеясь на свой голос, чем на вокс, и на расчищенное пространство перед энергостанцией, освещённое уцелевшими прожекторами, начали собираться бойцы. Он критически осматривал солдат, отмечая раны, выражение лиц, утрату оружия или обмундирования. При этом комиссар пытался понять, почему инквизитор так часто обращалась к нему ментально. Но ответа у него не было.
  
  Инквизитор выступила вперёд и коротко приказала:
  - Выдвигаемся на зачистку. Выжившим вернут имена и срежут срок пребывания в штрафбате. Мне все равно, какого именно говнюка вы разозлили так, что оказались тут, но Император видит вас. Послужите ему, а не какому-то там начальнику.
  Она зашагала прочь, слушая, как комиссар отдаёт последние распоряжения. За пределами станции бродили мертвецы, среди которых, возможно, был и третий пропавший отряд. Спиной инквизитор чувствовала взгляд комиссара, буравящий её издалека. Он приказывал своим людям собирать по дороге найденное оружие и боеприпасы.
  
  Ворча и матерясь, штрафники собрались плотной группой, ощетинившейся оружием. Зейдлиц выделил передовую группу, куда включил половину уцелевших огнемётчиков, и арьергард, куда отошли оставшиеся. Прометия в баках оставалось немного, но на путь до поверхности должно было хватить. Потом оставалось рассчитывать только на лазганы и стабберы.
  Остатки полка медленно двинулись вперёд, втягиваясь в темноту переходов, ведущую на поверхность, к свежему воздуху и будущей зачистке.
  Зейдлиц сомневался, что им удастся много навоевать, с учётом прибытия космодесанта и тяжёлого вооружения, которое, как он слышал, собираются сбросить на укрепление базы. Но приказы не обсуждаются, и потому комиссар, расправив и очистив обугленную фуражку, натянул её на голову, стараясь не думать о том, как он выглядит со стороны. Его шинель была порвана и заскорузла от демонического ихора, кушак укоротился едва ли не вдвое, а от цепного меча остался только перекрученный кусок металла. С трудом разыскав в груде тел обычный лазпистолет, Зейдлиц вложил его в кобуру, и почувствовал себя немного увереннее.
  Он шёл рядом с госпожой инквизитором, стараясь не думать о всякой ерунде, и следить за боевой обстановкой. Группу, занимавшуюся глушилкой и умудрившуюся уцелеть в мясорубке боя с демоном, он держал поблизости. Обдолбанный Пятисотый, ветеринар-садист Большой, несколько солдат и гвардеец с обгоревшими волосами, получивший кличку "Горелый". Они двигались рядом, лучась от гордости охранять саму инквизитора.
  Путь наверх оказался гораздо легче. Мертвецы почти не тревожили отряд, и к списку потерь прибавились всего трое штрафников, причём двое умерли от полученных ранее ран. На поверхности комиссар вдохнул воздух полной грудью, и закашлялся. Пусть и пропитанный вонью трупного разложения, он был гораздо более свежим, чем затхлость подземелий, разбавленная ароматами горелой плоти и демонятины.
  
  Инквизитора больше всего интересовал не побеждённый демон, не место с кучей мертвецов и предатели в штабах. Этим спокойно займётся космодесант, который уже, наверняка, где-то поблизости. Энн интересовало прежде всего, кто призвал чуму и демона в эти места. Если он сейчас ускользнёт от неё, он затаится, чтобы потом вернуться и начать все заново. Инквизитор пока что не обладала вообще никакой информацией, все встреченные ею люди оказывались либо демоном, либо штрафниками. Комиссар как-то немного разбавлял обстановку. Видимо он был неглупым человеком, хотя и излишне резким. Но его должность вполне это оправдывала. Энн искала пленных. Тех, кого можно было бы допросить со вкусом и с пристрастием. И в этом ей явно требовалась помощь спутников. Штрафники притащат все, что отыщут, в любом виде и состоянии. Но то, что действительно важно, определит не каждый. Пожалуй, только комиссар Этан Зейдлиц.
  
  Комиссар, поглядывая на инквизитора, выслал разведку в поисках пропавшего отряда и для понимания тактической обстановки на поверхности земли вокруг выхода из пещер. Пока солдаты немного приводили себя в порядок, Зейдлиц успел поговорить с выжившими в мясорубке на болоте.
  Связист был безнадёжен, по крайней мере в полевых условиях. Если медикусы смогут привести его в норму - честь им и хвала Императору, но Этан ставил на то, что штрафника либо переделают в сервитора, либо по-тихому пристрелят. Но это понимание не освобождало его от долга. Спелёнатого в подобие смирительной рубашки гвардейца передали комендантской группе, потерявшей вооружения и тащившей запасные магазины и припасы под охраной всех остальных.
  Священник не сказал Зейдлицу ничего нового, изложив то, что видел. И комиссар по-новому посмотрел на инквизитора Райт, спокойно правившую лезвия своих пси-ножей на небольшом оселке. Её тактические решения выглядели неожиданными и слегка рискованными, но, тем не менее, она дожила до своих лет, и не получила заметной аугметики. Следовательно, они работали. И Этан, как и все ветераны, предпочитавший увеличивать всеми способами свои шансы на победу, решил присмотреться к её тактике. Чтобы использовать потом эти решения в других боях.
  Вернулись первые разведчики. Следы пропавшего отряда нашлись, и, судя по всему, его командир, бывший главный сержант Чека, увёл своих людей в сторону от главного направления поиска. Солдаты-скауты не пошли далеко, но обнаружили целую тропинку, вытоптанную стандартными имперскими штурмовыми ботинками. И вдалеке поднимался вверх дымок, так непохожий на привычную гарь сражений или выхлопы прометия. Это было жилье, или какое-то убежище, построенное в лесу.
  Зейдлиц нахмурился, и положил руку на кобуру. Раньше он клал её на рукоять меча, но теперь от этой привычки пришлось временно избавиться. Недостаток сведений о месте высадки вводил его в состояние бешенства, но комиссар привык к такому отношению. Прикинув, что указанный район находится недалеко от пути их группы на зачистку и к месту транспортировки, Этан окликнул госпожу инквизитора.
  - Инквизитор Райт, мои разведчики обнаружили следы пропавшей группы. Они ушли к какому-то убежищу в лесу. У вас есть данные о местности, которые могут подтвердить эти данные?
  
  Энн, все это время о чем-то переговаривающаяся с Пятисотым, нахально скалившимся на слова инквизитора, отвлеклась и порылась во внутреннем кармане одежды. Пятисотый криво отдал инквизитору честь и скрылся где-то позади отряда, явно намереваясь вернуться к месту схватки. Комиссар сделал вид, будто не заметил этого, но желваки у него заиграли вполне ощутимо. Ментальное поле комиссара наполнилось возмущением и немного покраснело, что говорило Энн о том, что Зейдлиц явно начал раздражаться.
  Инквизитор извлекла из нагрудного кармана сложенную карту и всмотрелась в крошечные значки квадрата, где они находились.
  - Да, комиссар, данные имеются. Здесь находилось большое поселение местных охотников и дровосеков. Лес поставлялся на ближайшие пилорамы, откуда потом должен был вывозиться вниз по реке в пяти кломах от этого места, южнее пещер. Карта была сделана перед моей высадкой, данные со спутников свежие... - она принюхалась к чему-то, - но сейчас я чувствую запах жареного мяса, а не только дров.
  Инквизитор посмотрела на комиссара. Он неотрывно следил за ней пронзительным взглядом из-под фуражки, то и дело сжимая пальцы на рукояти пистолета. Казалось, еще немного и Этан просто пристрелит инквизитора, как нарушившего устав штрафника из своего полка.
  - Выдвинемся малой группой на разведку. Возможно, мы найдём там сохранившийся склад оружия - в этом поселении был штаб Арбитрес. Пусть у них имелось не так много, но еда и оружие должны быть. Если их еще не разграбили люди третьего отряда, - добавила она. - это явно осложнит задачу. Возьмите парочку людей, и выдвигаемся со мной, пока остальные оборудуют лагерь. И никаких костров, пока мы не подтвердим, что посёлок чист от заразы или мятежных штрафников.
  Она подумала, что стоило бы собрать уцелевших в кучу и дать им приказ выспаться, но на это должно было уйти слишком много сил, а Энн еще не окончила обучение у сильного псайкера Кастора, чтобы так разбрасываться своим даром. Но оставленных солдат стоило чем-то занять, и на ум инквизитору пришёл план. Она бросила на комиссара быстрый взгляд, едва заметно улыбнулась, и передала ему карту.
  - Вот, можете посмотреть сами.
  Не дав возможности Этану что-то возразить, она отыскала выживших после взрыва узла связи и тех, кто сражался рядом с комиссаром поблизости. Райт задала им несколько вопросов, пару раз улыбнулась, неспешно прошлась по лагерю, то и дело указывая рукой в сторону группки ветеранов, как уже окрестили себя люди комиссара, а потом обошла группу по широкой дуге. Тут и там, где она проходила, начинали завязываться разговоры. Люди делились пережитым, хвастались своими подвигами, вспоминали минувшую схватку. Энн подкрепляла свои вопросы лёгким ментальным воздействием, и уже через пару десятков минут солдаты, споро возводившие временные места отдыха, рьяно пытались доказать друг другу, кто из них круче и у кого на счету больше убитых.
  Инквизитор отловила солдата по кличке Аптечка, порылась в его сумке и удовлетворённо улыбнулась ему. Аптечка поник, осунулся и вжал голову в плечи, когда инквизитор извлекла на свет пару пузатых бутылок со спиртным, явно где-то прихваченных доморощенным лекарем по дороге. Одну бутылку инквизитор забрала себе, вторую отдала Аптечке, взглядом указав на солдат невдалеке.
  - На всех. И я замечу обман, я же ведьма.
  Райт силой мысли потянула из ножен клинки, тускло блеснувшие серой сталью. Аптечка мелко закивал и скрылся в густом подлеске.
  Инквизитор подошла к комиссару.
  - Вам стоит найти перевязочный пакет, - критически осмотрела она Зейдлица, - и тёплую одежду.
  Энн какое-то время покусывала губу, не решаясь предложить кое-что еще, но потом все же сказала:
  - Стоит сменить фуражку и красный кушак на что-то более... М-м-м... Неприметное. Или, хотя бы, раздобыть плащ.
  В ответ Этан только сильнее вцепился в карту, которую держал в руке, а второй рукой поплотнее завязал на поясе обрывок кушака. Энн вздохнула.
  - Если вас пристрелят свои, опознав в вашей персоне комиссара, я буду не виновата, но ваша смерть, как и возможное последующее оживление, существенно осложнит дела инквизиции в этом секторе, - добавила она холодно, пользуясь своим авторитетом. - В любом случае, я жду вас и ваших людей в количестве двух единиц на краю этой поляны. Выдвигаемся по мере готовности, но не позднее, чем через пятнадцать минут.
  
  Инквизитор, наверное, удивилась, но Зейдлиц решил внять её предупреждениям. Избавиться от кушака он не смог, но взял у одного из гвардейцев шинель и сменил фуражку на каску. Без высокой тульи своего головного убора его лицо казалось намного моложе и свежее. Тонкие ниточки шрамов, бегущие по щекам, казались не до конца сделанной татуировкой какого-то преступного клана окраинных миров, а грязные тёмные волосы и щетина придавали Этану несколько помятый и усталый вид. Если бы не красная эмблема штрафного полка на левой стороне шинели, из него получился бы образцовый гвардеец времён Армагеддона и второго нашествия орков.
  Комиссар сверкнул светло-серыми глазами на инквизитора, с деловым видом ковырявшую землю мыском сапога. Рядом с Этаном стояли два знакомых Райт гвардейца, Горелый и Священник. Последний, несмотря на отрицательную реакцию Зейдлица, напросился на задание сам. И наотрез отказывался уйти на хрен, и не отсвечивать. В доказательство своей необходимости он предъявил измятую книгу Экклезиархии, обёрнутую в грязноватую тряпицу, и неумело выточенную из дерева аквилу.
  Плюнув наземь, комиссар сдался. С момента появления инквизитора Райт все пошло... несколько не так, как обычно. И Этан решил не испытывать судьбу противостоянием изменениям. После того, как он завалил демона, Зейдлиц вообще во многом изменил своё отношение к реальности, расширившееся и углубившееся. Иногда он даже задумывался о смысле существования, но вспоминал молитву к Императору, и успокаивался.
  То, как она за десяток минут изменила отношение матерых бунтарей и преступников к себе, не сказав и грубого слова, подкупило комиссара напрочь. Да, это шло вразрез с тем, что вбивали в него все годы Схолы Прогениум, но хорошо подтверждало то, что писал Каин в своих мемуарах. Да, до Героя Каина Зейдлицу было как до Терры пешком, но харизматичность и хитроумие легендарного комиссара увлекало.
  - Мои люди готовы, м... леди, - отдал он честь, вспоминая о своём маскараде. - Готовы выполнить задание, каким бы оно ни было.
  
  Инквизитор кивнула, прекращая попытки выкопать свежие корешки из промёрзшей земли. Перед тем, как переодетый комиссар, вызвавший в ней волну интереса к татуировке на щеке, явил ей отобранных людей, инквизитор встретила запыхавшегося Пятисотого, вручив ему две сигареты с лхо за то, что он притащил. Это нечто было обёрнуто в промасленную тряпицу и, казалось, вообще никогда не разворачивалось. О том, что ушлые штрафники прекрасно знали все места, где хранилось что-то полезное, Энн была осведомлена отлично. Трудное детство диктовало свои правила. А трудная жизнь в штрафбате только закаляла их в последствие.
  Инквизитор пристегнула свёрток к поясу, повесив его на ременное крепление за спиной так, чтобы длинное содержимое свёртка наискось проходило по спине и шлёпало по левой ноге инквизитора. Любопытный взгляд комиссара не укрылся от неё, но Энн сделала вид, будто не заметила его.
  - Пошли смотреть, во что превратилась деревня охотников и лесорубов. И если третий отряд там, - лично его расстреляю.
  Энн покосилась на бормочущего молитву Священника, скосив затем взгляд на комиссара.
  - Никого другого не нашлось? - приподняв бровь, обратилась она к Этану. В ответ тот лишь страдальчески закатил глаза к небу. Горелый и Священник пошли первыми, комиссар и инквизитор слегка приотстали.
  Через некоторое время чадящие запахами жареного мяса окрестности явили небольшой группе частокол поселения местных. Внешне трудно было сказать, происходит ли там что-то или нет. И насколько происходящее отдаёт ересью.
  - Говорите, комиссар. Я думаю, вам хочется высказаться, - шёпотом сказала Энн, - прежде чем мы постучим и нам откроют, - мрачно добавила она. - Я с удовольствием выслушаю ваши советы и план по дальнейшему действию. Для себя я прошу только парочку пленных, способных мне хоть что-то пояснить. Со своими людьми разбирайтесь сами.
  
  - Я думаю, что мы проникнем внутрь под видом обычных гвардейцев, отбившихся от своего полка, - Зейдлиц скривился. - Будем изображать слегка опухших от бойни солдат, это несложно. После этого отдыхаем, смешиваемся с толпой, и выясняем, кто здесь главный. Затем находим этих главных, и разговариваем уже с ними. Желательно в нашем лагере. Желательно с включённым огнемётом, поднесённым к пяткам.
  
  На самом деле комиссар с каждым часом нравился инквизитору то больше, то меньше. Представив огнемёт у пяток пленных, Энн скривилась, ощущая запах жареного мяса вокруг. Дымный след протянулся отсюда и до их временного лагеря.
  - Отлично, - она подавила желание хлопнуть Зейдлица по плечу. - Так и сделаем. А когда вас узнают ваши же люди из третьего пропавшего отряда, мы скажем, что это не вы, а просто похожий на вас гвардеец. А то, что я женщина и инквизитор, мы оправдаем... - она вопросительно посмотрела на комиссара. Тот стушевался. По всему было видно, что он воспринимал Энн исключительно боевой единицей, как-то не подумав о том, что отличие полов могут сыграть такую злую шутку с ними.
  - Я... - Этан не нашёлся, что ответить, и замолчал.
  Энн буравила его взглядом.
  - Если безумные идеи закончились, - серьёзно продолжила она, - ищем дыру в заборе и попадаем внутрь. Вот там уже берём пленных и мотаем в лагерь к нашим. Если повезёт, и Аптечка достаточно всех напоил, мы сможем захватить посёлок в случае его принадлежности к конкурирующим силам. В том смысле, если там те, кто против нас.
  "А против сейчас все", - тоскливо подумала инквизитор. Космодесант начал высадку где-то поближе к гарантированно труднодоступным и стратегически важным целям, оставив какой-то глухой посёлок в стороне, как не представляющий интереса для их важной миссии. Инквизитор толкнула в плечо Священника.
  - Хотя у меня есть и другая идея...
  Через некоторое время Священник с самодельной аквилой уже барабанил в ворота кулаком, призывая людей покаяться и просветиться. Остальные, включая Горелого, споро шастали по территории, проникнув в дыру в заборе. Комиссар рвался вперёд, едва не угодив в открытую навозную яму на заднем дворе местного питейного заведения, откуда его вряд ли бы полез кто-то доставать. Перепачканный грязью, он был зол и яростен.
  
  Вероятно, это и послужило причиной тому, что Этан едва не провалил всю операцию. И, одновременно, её спас. То есть, так считал потом сам комиссар.
  Отряхнув сапоги, перемазанные навозом и грязью, Зейдлиц, громко ругаясь, полез в сам кабак. Вырубив коротким ударом вышибалу, сложившегося вдвое и свалившегося в пристенок у входа, Этан оглядел маленькую комнату со стенами из кривых неошкуренных стволов деревьев, полную гомонящих пьяных людей, и ему захотелось убивать. В жизни каждого комиссара случается такой момент. Рано или поздно, но глаза наливаются кровью, а руки тянутся к болтеру или цепному мечу.
  Авторитет Каина, которого такое состояние не посещало ни разу, здесь не действовал. В этом мире работали совсем другие законы. Ярость, чума, смерть и адское разрушение, если инквизиция признает планету пригодной только к экстерминатусу.
  Потому Зейдлиц застегнул шинель, распахнувшуюся при ударе, и покачиваясь пошёл к логову хозяина питейного заведения.
  Бармен был неприлично худ, и походил на родного брата психопата-Большого. Субтильный задохлик с кривыми зубами и узким лицом. Он разливал по деревянным кружкам спиртное из огромного котла, под которым горели дрова, заставляя тёмную вонючую жидкость булькать и испускать густой сивушный аромат.
  - Я недавно здесь, - обратился Этан к нему. - Блядь, это было тяжко... Не знаю, как выжил, но выпить хочется, аж зубы сводит. Налей кружечку, а?
  - А что у тебя есть, няма? - с пришепётыванием спросил его трактирщик. - Твоих братьев обслуживает Глухой Фил, на другом конце деревни. У меня тут сидят охотники и... Шахтёры, - последнее слово он произнёс как-то с придыханием.
  - Вот, - Этан положил на стол блестящий кружок своей медали, которую он хранил, как талисман. - Золото.
  - Ебать... - Подошедший солдат в рваном мундире удивлённо сгрёб медаль, поднеся к слезящимся глазам. - Комиссарская!!!
  Зейдлиц взял у него золотой кружок, и с размаху засветил обалдевшему гвардейцу в грызло.
  - Руки не тяни, уебанок, - почти ласково добавил он.
  
  Шум и гам у входа в посёлок достиг своего апогея. Инквизитор пробралась поближе, оставив комиссара и Горелого вдвоём искать оружейные и продовольственные склады. Священник вовсю размахивал аквилой, призывая всех собравшихся к покаянию и всепрощению. В него уже полетели первые камни, кто-то пальнул из лазгана над головой бедняги, но тот даже не обращал внимания, тыкая своей книгой.
  - Дави козла! - прокатилось по толпе. Несколько мужчин в обтрёпанной и укороченной форме штрафбата подхватили Священника под руки и поволокли куда-то прочь. инквизитор последовала за ними. Священника водрузили на импровизированный алтарь, похожий на груду сваленных вместе пустых ящиков, и уже начали прикручивать руки проволокой к крепежам металлопластиковой трубы, выходившей из стены нежилого каменного здания. Судя по выбитым окнам и вышибленным дверям, а также по следам недавнего пожара, это был штаб местных Арбитрес. Их тела в остатках формы еще болтались над потухшим костром неподалёку. Теперь Энн стали понятны причины запахов дров и жареного мяса. Она едва не сплюнула, вспомнив, как рот наполнился слюной от этих соблазнительных запахов. На самом деле, увидев, кого жарили, инквизитора могло бы стошнить. Если бы она в своё время не видела и других подобных зверств, бывших делом рук человеческих.
  Присмотревшись, она заметила, что почти у всех собравшихся на рукавах спороты нашивки полка комиссара Зейдлица. Только малая часть поселенцев действительно была тут хозяевами, остальные пришли позже, но уже успели стать равными.
  И, кажется, равенство им обеспечили болтающиеся на крюках обгорелые тела солдат Империума. "Зейдлиц?" - наблюдая за подготовкой расправы, мысленно позвала инквизитор. Ответом ей был невнятный ментальный образ, больше всего похожий на придушенного комиссара, задыхающегося под чем-то тяжёлым. Энн осторожно достала со спины припасённый свёрток, положив рядом с собой. Рукояти ножей уже тыкались в ладони, готовые к бою.
  
  Комиссар, заваривший драку, преследовал вполне определённые цели. Например, отделить козлищ от агнцев, если он правильно запомнил полковую исповедь у старенького священника пять лет назад. И действительно, большая часть сидевших в корчме ломанулись в драку с выпученными глазами, подвывая от радости. Видимо, развлечений в посёлке было немного, и драки считались вполне массовыми мероприятиями культуры. "Или культа, - внутренне передёрнулся от отвращения Этан, с размаху обрушивая тяжёлую кружку на голову бармена. - Чёртова планета, долбанная чума, ёбаная жизнь..."
  Одновременно он увидел, как несколько фигур в более-менее чистой и целой форме протискиваются к противоположной от входа стене, где загородка из кривого горбыля скрывала что-то важное. Например, второй выход, или что-то вроде того. К ним попытались примкнуть еще несколько оборванцев, но их беспощадно и быстро убили. Комиссар хорошо разбирался в мертвецах, следя за исполнением своих приговоров, или собственноручно приводя их в исполнение. Здесь он видел именно хладнокровное убийство, без эмоций и жалости.
  "Значит, они имеют какую-то власть", - подумал Зейдлиц, проскальзывая между дерущимися, опрокидывая особо наглых и отталкивая остальных. Поставленная инквизитором задача требовала выполнения как можно быстрее. Он не был уверен, что священника воспримут правильно.
  Когда он вывалился наружу, его уже ждали, и комиссар обрадовался, что перед выходом из здания он прихватил с собой тело одного из убитых этими уродами. В труп вонзилось сразу несколько импульсов лазгана, и в воздухе разлилась вонь горелого мяса. Зейдлиц выстрелил несколько раз из своего лазпистолета, и с удовлетворением заметил, что трое из пяти противостоявших ему людей упали.
  Остальные отбросили лазганы и достали длинные тесаки. Обычные куски металла длиной в полметра. Очень острые. Не относящиеся к снаряжению Гвардии, но выглядящие фабричными.
  Комиссар навёл свой пистолет, и нажал на спуск. Оружие издало хрип, и умерло. Кажется, скис испаритель. "Твою мать, Золотой Трон и Императора в придачу", - Этан отбросил труп в сторону прыгнувшего на него громилы, и прыгнул к одному из тел сражённых им вражеских солдат, целясь выхватить из ножен такой же тесак.
  Фехтовал он отлично. Но фехтование редко помогает, если на тебя бросаются сзади, и пытаются придушить.
  
  Инквизитор переводила взгляд со Священника куда-то в темноту и кривые стены ближайших домов. Собравшиеся уже тащили сухие палки, кто-то развлекался тем, что отрезал от несчастного штрафника по маленькому кусочку. Комиссар молчал, аура его светилась ярко, и в ней преобладали багровые тона. Смотреть на происходящее чужими глазами инквизитор не умела, это было слишком опасно, да и такой дар давался не каждому псайкеру. А вот поиск живых объектов, распознавание эмоций или скрытых мыслей вполне было её делом.
  Инквизитор еще раз посмотрела на привязанного к крюкам Священника. Обнаружить себя было бы глупо, оставить Задницу рвать свою задницу - недальновидно.
  Энн подбросила на ладони гранату, отыскавшуюся в креплении на поясе. Крак-заряд должен был внести нотку веселья в устои сельского общества. Запустив гранату с выставленным на четыре секунды взрывателем в толпу, подальше от Священника, инквизитор бросилась прочь, на ходу срывая промасленную тряпку со своей ноши.
  Этан почти отдал Императору душу, продолжая царапать ногтями руки душителя. Наброшенная на его горло самодельная гаррота почти прорезала кожу. Комиссар стоял на коленях, напрягая мышцы шеи и старательно пытаясь не умереть. Инквизитор метнула один из своих клинков в спину душителю, но тот отскочил, звякнув об камни дороги. Однако, своей цели она добилась - комиссара временно оставили в покое. Энн перескочила через хрипящего и валяющегося в пыли Этана, сунув ему в ладони отличный цепной меч, который и хранился в тряпице все это время. Где его раздобыл ушлый мордоворот штрафбата, инквизитор знать не хотела. Но подкуп наркотическими сигаретами оказал благотворное воздействие на солдата. Или подкуп, или мимолётное предупреждение от имени инквизиции, что без меча солдат может просто не возвращаться никогда.
  
  Энн достала второй нож, поймав на гарду удар огромного тесака второго нападавшего. Клинок задрожал, но выдержал. Инквизитор резко махнула полой плаща перед лицом противника, заставляя его отшатнуться от неожиданности, и ударила прямым в горло. Брызнула кровь, заливая перчатки и кирасу инквизитора, когда клинок вошёл в глотку по рукоять, выйдя через позвоночник сзади. Инквизитор оглянулась - комиссара на дороге уже не было.
  
  Зейдлиц, почувствовав в ладони знакомую рукоять цепного меча, автоматически сжал её, включая рычаг запуска. Оружие зарычало, и ободрило комиссара знакомым с юности лязгом зубьев и тонким воем цепи. Когда он обернулся назад, рубя воздух, душивший его человек уже скрывался за углом завалившейся избушки, соседней с трактиром. Помянув Императора, Этан рванулся за ним, пытаясь восстановить дыхание. Легкие горели, горло терзала боль, в глазах темнело, но комиссар, хрипя, забежал за угол, предусмотрительно выставив меч вперёд.
  И едва успел рвануть его вверх, чтобы не разрубить Горелого. Штрафник, ничуть не испугавшись, шикнул на комиссара, стремительно опутывая тонким шнуром руки и ноги незнакомого солдата в чёрной униформе. Гаррота, которой тот пытался придушить Этана, лежала рядом, втоптанная в грязь и дерьмо.
  - Комиссар, тише, бля, - Горелый завязал последний узел, и, распрямившись, от души пнул в бронированный бок пленника. - Тут такой пиздец, что надо винтить штифты, пока на ремни не пустили. Святошу уже режут. Я как-то не хочу.
  - Солдат, ты охренел? - Зейдлиц переключил меч на пониженные обороты. - Как режут, твою гроксовую мать?
  - Обыкновенно, ножами, - окрысился Горелый. - Ладно, За... комиссар, я пойду имя зарабатывать к инквизитору.
  - Блядь, - явственно охренел комиссар. В его мозгу забрезжила идея о немедленном приговоре, но останавливала мысль, что кто-то должен транспортировать пленного. - Так, бегом к инквизитору, пока я добрый. Я на площадь. Нельзя оставлять им Священника.
  - Идиот, - сплюнул на пленного Горелый, глядя, как комиссар убегает к центральной площади. - Все комиссары - идиоты. Но наш еще и герой, бля. Вот повезло-то...
  
  Инквизитор как раз дочистила оружие, убирая его в ножны, когда к ней, насвистывая похабный мотивчик, доковылял Горелый. Солдат тащил за собой что-то тяжёлое, волоча его позади и не стесняясь собирать его головой все камни и неровности по дороге. Энн опознала недавнего душителя. Тот находился без сознания, что позволило инквизитору без спешки осведомиться у солдата, откуда он его взял и где комиссар.
  - Мэм, случайно вышло, - пожал плечами Горелый. - Я тихо шёл между домами, из переулка, а этот выбежал и ударился о мой выставленный в темноте кулак... - солдат выглядел смущённым. Энн даже мысленно зааплодировала актёрской игре собеседника.
  - Ну да, и так до потери сознания, - горячо поддержала она его. - Где Этан?
  - Кто? - не понял Горелый.
  - Комиссар твой где долбаный? - поправилась инквизитор. Она даже не предполагала, что он не знает имени Зейдлица. Хотя, не удивилась этому. Комиссары приходили и уходили, а в штрафбате, где все солдаты и так были безымянными, никто не стремился помнить имя какого-то придурковатого вдохновителя имперских истин.
  - Надо же, у него имя есть, - глубоко задумался Горелый. - А, так он это, убежал, - тут же радостно закивал он, заметив вспыхнувшие колдовским светом глаза инквизитора. - Святошу спасать.
  - Да ёб же твою матерь пресвятую, - тихо выдохнула Энн. - Найди угол покрепче, никого, кроме нас с комиссаром не жди и не пускай.
  - А с этим куском грокса что делать? - Горелый пнул носком сапога лежащее тело. Инквизитор споро обшарила карманы человека, лишив того двух ножей и лазгана. Оружие она отдала солдату, ей было достаточно и своего. Потом инквизитор взрезала своим клинком ткань одежды на груди пленного и увидела то, что и ожидала - восьмиконечную звезду, окружённую какими-то язвенными нарывами и отшелушивающимися корками.
  - Тащи за воротник и осторожно, - брезгливо сморщилась инквизитор. - Не дай ему сбежать или сдохнуть. Тогда я гарантирую, что это не будет на тебе, - она ткнула пальцем в набухший гнойник на коже пленника. Горелый сплюнул в грязь, схватил человека за шкирку и потащил прочь, продолжая тихо насвистывать себе под нос.
  Когда инквизитор оказалась на площади, комиссар уже дрался. Она даже залюбовалась - сколько в этом человеке оказалось энергии и рвения. Сама Энн ни за что бы не направилась в самую кучу идиотов с дубинами, лазганами и стабберами, чтобы помахать там своим цепным мечом. Но Зейдлиц был другого мнения. Его шинель, снятая им с кого-то до похода сюда, уже зияла множеством дымящихся дыр от лазерного оружия, подол, частично утраченный в схватке и частично пущенный на лоскуты, трепался под ногами, как грязный стяг. Утерянная где-то по дороге каска открывала вид на неровно постриженные, или неудачно отросшие, тёмные волосы комиссара.
  Но такая пасторальная сцена, достойная увековечивания в книгах по военному делу для вдохновения молодых учеников, длилась недолго. Цепной меч, ревущий на максимальных оборотах, не сильно помогал против окружившей комиссара толпы. Инквизитор слышала только отдельные слова Этана, и самыми цензурными можно было смутить даже бывалых Космических Волков. Инквизитор осмотрелась. Воронка от её взрыва была совсем небольшой, но кровавые следы и несколько лежащих рядом тел красноречиво свидетельствовали в пользу инквизитора. Священник понуро продолжал возносить молитвы Императору, тряся окровавленной культей, на которой не хватало пары пальцев. Один глаз у него был выколот, и кровавая дорожка протянулась от глазницы до подбородка, что никак не мешало солдату продолжать горячо молиться. Энн подумала, что на его месте тоже делала бы только это. Она быстро отрубила путы от креплений, затолкав Священника себе за спину. Оглядевшись, она уволокла его в переулок и втолкнула в неприметную дверь, оказавшуюся черным ходом какого-то небольшого склада.
  - Сиди тут, - приказала она солдату. Тот лишь улыбнулся, осенив инквизитора знаком аквилы. Она мысленно покрутила пальцем у виска, возвращаясь к комиссару, от которого должны были уже отрезать пару лишних кусков. Правда, в его теле таких было мало, но, если поискать, ересь найдётся во всем.
  
  Зейдлиц, воспитанный в героическом штиле Схолой Прогениум, никогда не знал своих родителей, и вдохновлялся на подвиги - грядущие, разумеется, после получения звания комиссара - только на примере книг и рассказов престарелых учителей. Потом, придя в действующие войска, он понял цену героизма, выражавшуюся в количестве трупов на квадратный километр, и числу перемолотых тяжёлой артиллерией полков при осаде какой-нибудь стратегически важной высоты или низины.
  Именно это послужило причиной его падения и разжалования. Страх. Сковавший все члены ужас перед грядущей бойней, где он должен был идти впереди, вдохновляя на битву своим примером. Отсиживаться за спинами ему не позволял характер.
  Пройдя ад штрафных полков и безнадёжных штурмов укреплённых крепостей едва ли не с голыми руками, комиссар понял, в чем состоит настоящий героизм. Он не только и не столько в том, чтобы возглавить атаку, размахивая мечом и лазпистолетом. Он - не в расстреле бунтарей и дезертиров. "Героизм, мать его пресвятую в Трон, - чувствуя, как зубья меча перемалывают очередной хребет охваченного безумием бывшего солдата, думал комиссар, - в том, чтобы победить. Выжить при этом - небольшой, приятный, но необязательный подарок Императора".
  Отбросив ногой развалившийся надвое труп, брызгающий кровью и содержимым кишок, в сторону, Этан остановился посреди круга. Хлюпающая под ногами багровая грязь, в которой валялись несколько десятков разрубленных дезертиров и предателей, отдавших душу неизвестному богу, образовала широкий круг. Толпа, значительно поредевшая с момента начала схватки, расступилась, каждый старался выйти за пределы досягаемости цепного клинка озверевшего комиссара.
  Тяжело дыша, Зейдлиц мерзко усмехнулся, вытирая разорванным обшлагом лицо от пота и крови. Сейчас он походил со стороны на какого-нибудь берсеркера Кхорна, и прекрасно знал это. Еще он понимал, что теперь счёт времени оставшейся ему жизни пошёл на минуты, пока обалдевшие от жестокости резни предатели не сообразят, что у них в руках есть оружие, слитным залпом способное вынести из реальности даже космодесантника в полном доспехе. От комиссара в драной шинели останется хорошо если пепел.
  - Что, уроды, понравилось? - стараясь говорить ровно, не сбиваясь, сказал Этан, переводя взгляд с одного безумца на другого. Людей в чёрной одежде, похожей на форму Арбитрес, он не видел, но подозревал, что они сейчас где-то поблизости. - Еще хотите? А придётся!
  И показал, высоко подняв к пасмурным небесам, затянутым тучами, неприличный жест, сложенный из пальцев. Толпа взревела, но в этом рёве были ясно различимы нотки неуверенности.
  "Блядь, инквизитор, - подумал Этан как можно чётче, надеясь, что Ведьма его слышит, - самое время вмешаться, иначе мне пиздец. Надеюсь, у тебя есть в запасе пара трюков".
  Цепной меч взревел еще сильнее, переведённый на самые высокие обороты, и Зейдлиц тяжело шагнул вперёд, медленно поводя лезвием параллельно земле. Толпа отшатнулась.
  
  Грубая мысль комиссара заставила инквизитора сморщиться. Она как раз обдумывала, как поступить, каким образом вытащить Этана из круга варпнутых на голову идиотов, когда он взял и подзадорил их своим жестом. "И зачем мне его вытаскивать? - подумала инквизитор. - Пленный у меня уже есть, дорогу обратно покажет Горелый. Да он мне еще руку пожмёт, если Зейдлиц тут сейчас останется по малым кускам".
  Комиссар как раз оглянулся, случайно напоровшись взглядом на инквизитора. Что-то в его глазах заставило Энн сделать шаг вперёд. Она сосредоточилась, для верности закрыв глаза. В её руках заблестела лента, чьи серебристые чешуйки начали светиться голубоватым светом. Лента сжалась в комок, будто котёнок, зашевелилась и молнией метнулась в первые ряды противника. С треском статического электричества она резко развернулась в толпе, и сразу несколько человек упали вниз, корчась в судорогах, пока по их телам, щедро сдобренным железными деталями, проходила волна колдовского огня и электрические заряды.
  - Вали оттуда, чокнутый! - крикнула инквизитор. Комиссар куда-то нелицеприятно послал ее, помянув о том, что женщины тут не командуют. Энн задохнулась от гнева. Какая, к чертям женщина? Она инквизитор прежде всего! "Ах, ты, чёртов шовинист!" - она вложила в ментальный удар побольше силы, в последний момент перенаправив его на оставшихся и отступивших в испуге противников. Не успели они до конца понять, с кем связались, как еще несколько напавших схватились за голову, подвывая от внезапно обрушившейся на них нестерпимой боли. Гнев и незаслуженные оскорбления подстегнули талант инквизитора, и парочка людей даже смогла в последний момент увидеть кровавые сгустки, капающие из носа, прежде чем лишились сознания, а, возможно, и жизни.
  Комиссар снова сцепился с кем-то, хотя сам едва стоял на ногах. Инквизитор достала свои клинки и бросилась на помощь. Взрезав по пути пару глоток и отправив кого-то в небытие ударом локтя в висок, она резко схватила Этана за плечо, за что едва не поплатилась, в последний момент пригнувшись и избежав удара цепным мечом.
  Инквизитор с чувством засадила комиссару в бок вторым локтем. Усиленные бронированными вставками рукава сделали свою работу - инквизитору показалось, что она слышит треск рёбер Этана. Глаза того налились яростью, но инквизитор вовремя поднырнула под его руку, оставляя наедине с врагом, которого оставалось куда меньше прежнего. Где-то позади людей раздались выстрелы, в которых инквизитор и комиссар безошибочно узнали дробовики Арбитрес. Они переглянулись и бросились прочь, чтобы успеть захватить Горелого и его трофей.
  Пробегая по неприметному переулку, инквизитор рывком поставила Священника на ноги, толкнув того к комиссару. Оскорбление было возвращено - Этан превратился в няньку раненому, что явно его не обрадовало.
  
  Но времени на споры и выяснение, кто тут главный, не было. Комиссара позабавила яркая вспышка гнева инквизитора, и он даже решил, что пара трещин в рёбрах того стоят. "Не бывает людей без уязвимых мест, - вспомнил он известную мудрость. Вот и у Райт нашлось несколько. - Инквизитор хороша, спору нет, но женщина. Женщина... Со всеми вытекающими". Таща раненого, и слыша, как позади их взрываются один за другим дома, Этан улыбнулся. Кажется, Горелый оказался не только пронырливым гроксовым сыном, но и неплохим взрывником. Собственно, что-то такое было в его личном деле.
  Инквизитор, помогая Горелому тащить безвольное тело пленника, обернулась, чтобы ожечь взглядом возящегося с бормочущим Священником Зейдлица. Тот мысленно показал ей гвардейский жест, сопроводив его целым клубком эмоций. Возбуждение от драки еще не прошло, и комиссар торопился покинуть столь гостеприимное селение, пообещав себе при первой возможности вызвать туда орбитальный удар. Он вспомнил, что там жарили, и как именно, и испытал приступ тошноты.
  - Давай, давай, шевели ботинками, - выдохнул он спотыкающемуся Святоше, потом выдохнул, и закинул его к себе на спину, охнув от боли в рёбрах. - Вроде ел как все, пайки из стружки, а тяжёлый...
  Так ему удалось отыграть еще несколько метров, и почти догнать Райт, когда Горелый, прислушавшись, смачно выматерился, затормозив.
  - Впереди, бля, кто-то есть. У дырки, мэм, извините, мэм, - он указал на покосившийся тын и отверстие, через которое они все сюда проникли.
  
  Инквизитор вышла вперёд, мысленно ощупывая пространство своим даром. То, что было впереди, напугало даже её. Инквизитор побледнела, сжимая в кулаке свою ленту, в последний момент успев подхватить её перед бегством. Комиссар сардонически усмехался, но сейчас Энн не обратила бы внимания даже на откровенные подстёгивания и подначки, вроде той мысли, которую Зейдлиц послал ей. "Растёт, засранец, - подумала инквизитор, - уже освоил мысленное общение. Жаль, что только с одной плоской стороны".
  - Мэм? - Горелый вопросительно посмотрел на инквизитора. Та сделала жест рукой, означающий "укрыться". Этан упрямо продолжал стоять, пока Райт не развернулась и не отдала прямой приказ, с удовольствием заметив, как это задело комиссара. Он ретировался вместе со Священником, а перед инквизитором в ментальном пространстве уже выросла фигура, окрашенная всеми цветами колдовства. За стеной притаился колдун. Дикий псайкер, поклонник сил хаоса. Он не заставил себя долго ждать и выступил вперёд, показавшись инквизитору.
  - Слуги мертвеца, - прошелестел его тихий голос, скребущий по душе не хуже наждачной бумаги. Энн поморщилась - с неё будто заживо содрали часть кожи. Псайкер улыбнулся бескровными губами и нанёс первый удар. Огненный шар пролетел в каких-то волосках от головы инквизитора, опалив воротник плаща и обжигая кожу лица. Инквизитор тут же окуталась защитным полем, а колдун, мигнув в точке пространства, исчез, смазавшись и сливаясь с местностью.
  Комиссар попытался выстрелить, но вовремя вспомнил, что оружия у него нет. Отобрав у Горелого трофейные лазганы, он поводил стволом из стороны в сторону, но так и не обнаружил колдуна.
  Инквизитор видела дрожащую, сочащуюся отвратительными миазмами ауру псайкера, тянущего к ней щупальца болезненных эманаций. Она увернулась от них, ответив на первый удар тяжёлым молотом из энергии, покрывающим квадрат, где должен был находиться колдун. Того едва задело, он на мгновение проявился, восстанавливая силы, а затем, призвав своего покровителя, снова исчез из реальности, оставив после себя россыпь белых шариков. Инквизитор сжалась в комок, закатившись за угол разрушенного здания, и укрываясь плащом с ног до головы. Плащ поглотил несколько зарядов, остальные разнесли стену окончательно.
  Колдун наносил удар за ударом, не позволяя инквизитору воспользоваться тактикой нападения и заставляя её постоянно защищаться, передвигаться, терять энергию и физические силы. Энн почти выдохлась, когда колдун, явно обуянный своим превосходством и жаждой славы допустил ошибку, решив прикончить инквизитора лицом к лицу. Правда, с почтительного расстояния.
  Один из клинков Энн пролетел по широкой дуге, и колдун увернулся от него. Лезвие застряло в стволе корявого дерева. Второй нож достал псайкера снизу, пропахав приличный пласт земли и взрезав по пути толстые корни. Колдун разозлился, но ничуть не был повреждён. Только пара царапин, которые, однако, шипели и дымились, когда его кожи коснулся освящённый металл.
  Он соорудил в руках несколько светящихся жгутов, извивающихся змеями в ладонях, выпрямил их и метнул в инквизитора. Лезвия пробили дверь, за которой пыталась спрятаться Энн, преследуя её, пока она бежала прочь.
  Колдун стоял на месте, усмехаясь. Комиссар несколько раз выстрелил, поставив лазганы на полную мощность, но защитная аура колдуна легко отбивала его заряды. Горелый попытался бросить в псайкера камнем, за что получил тем же булыжником по голове и временно выбыл из схватки. Тогда вперёд вышел раненый священник. Он начал читать молитвы, горячо и от души произнося каждое слово. К удивлению Этана, аура колдуна заколебалась, начав понемногу меркнуть. Вместе с тем преследующие инквизитора лезвия тоже утратили всю силу, и Энн справилась с ними, разметав прочь. Колдун разозлился. Одним махом он снёс Священника с дороги, телекинетически швырнув его об стену, но было поздно. Он успел только оглянуться, заметив позади себя инквизитора, которая воткнула ему клинок в глаз. Лезвие, все это время торчавшее из ствола дерева, словно ждало этого момента. Металл превратился из тускло-серого в ослепительный психоэнергетический сгусток, сделав лезвие полностью прозрачным. Голова тёмного псайкера взорвалась, и его душа отправилась в варп с затихающим вокруг эхом.
  
  - Как же я ненавижу колдунов, - в сердцах бросил комиссар, сбитый с ног выбросом пси-энергии, последовавшим за смертью порченого варпом псайкера. Перемазанный в грязи и с ошмётками какой-то дряни в волосах, он с трудом поднял голову, чувствуя, как скрипит каждая жила в его длинном теле. Продолжая сжимать в руке лазган, он быстро поднялся на ноги, осматривая поле боя. Крики, исходящие из деревни, где происходило что-то совсем непотребное, затихали. Как будто смерть колдуна обрезала незримые связи, управлявшие людьми, продавших себя злу. - Надеюсь, вас будут долго жарить демоны варпа, когда вы туда попадёте, ублюдки грокса и дерьма орков!
  Зейдлиц помог подняться с земли инквизитору, которая отказалась от предложенной руки, но вытерпела прикосновение к предплечьям. Проще говоря, Этан поднял Райт одним рывком, получив в ответ еще один исполненный противоречивых чувств взгляд.
  Горелый, получив тычок в рёбра, очнулся со стоном. Его лицо заливала кровь из рассечённого булыжником лба, но он протёр один глаз, и шарил по земле в поисках оружия. Этан вручил ему лазган, и поднял свой цепной меч, валявшийся с начала боя возле покосившейся стены завалившегося дома. Перевязь, наскоро сооружённая из остатков комиссарского кушака, не выдержала и порвалась. Потому одной рукой сжимая меч, а второй поднимая на плечо потерявшего сознание Священника, капавшего из носа и ушей ярко-алой кровью, комиссар еще раз повторил:
  - Как же я ненавижу колдунов... - и посмотрел на инквизитора.
  
  Встряхнутая, как кулёк с дерьмом грокса, инквизитор вообще мало понимала, где находится и что происходит. Она проверила, не течёт ли кровь из носа, и была немало удивлена тому, что не увидела алого на перчатках. Голова гудела, в ней рос шар боли и давления. Это было куда опасней, чем кровь, идущая носом.
  Колдун нанёс Энн удар такой силы, что в любой момент она могла бы умереть, если придётся трясти головой или драться - сосуды просто не выдержат, лопнув, и инквизитор получит обширное кровоизлияние в мозг. Но не жаловаться же комиссару на мигрень, в самом деле.
  - Да, - прошептала она в ответ, - я их тоже ненавижу. Колдуны - это мерзкие порождения хаоса, дикие твари, чьими душами владеют демоны. Вот псайкеры - другое дело, - заставила она себя улыбнуться, - мы служим инквизиции, во имя Императора и на благо Империума. Но, говорят, комиссаров тоже не любят. Особенно те, кем они командуют. О, не хотела вас обидеть, Зейдлиц! Не командуют, а наставляют, - она сумела дойти до дерева и прислониться к нему. Перед глазами плыли тёмные пятна. Звуки то приближались, то отдалялись. От боли на глазах выступили слезы, которые, смешавшись с грязью на лице, проложили светлые дорожки по щекам, пока инквизитор не стёрла их тыльной стороной ладони. Она сфокусировала взгляд. Солдаты и комиссар иногда двоились, иногда даже троились, что существенно затрудняло их местоположение перед глазами инквизитора.
  - Следует позвать сюда остальных солдат, - предложила инквизитор. - Пусть зачистят местность, тогда мы сможем двигаться дальше. Или хотя бы найти место для отдыха. Нас ожидают в карантин, не стоит сильно задерживаться.
  На самом деле инквизитора немало беспокоил тот факт, что она до сих пор не получила подтверждения высадке космодесанта. "Или они все действительно забыли про нас? Не посчитали достойным внимания - может быть. Не знали же они, что я пойду с отрядом штрафников". Аппарат дальней связи должен был находиться где-то в посёлке, но на поиски его требовались часы. И множество людей, способных отбиваться от местных еретиков и культистов. С солдатами комиссара требовалось провести инструктаж по поводу заражения хаосом и чумой Нургла, и теперь инквизитор всеми силами пыталась сформулировать эти инструкции покороче. Она оперлась ладонью обо что-то рядом, стараясь унять навалившееся головокружение и представить, куда нужно идти. Кто-то бесцеремонно тряс её за плечо, пытаясь привлечь внимание. Энн вяло повернулась, но лишь увидела перед собой пустоту, осознав, что её никто не тряс, а просто тело шатало от нестабильного вестибулярного аппарата после удара колдуна.
  
  - Инквизитор, вы в порядке? - комиссар озабоченно смотрел на пошатывающуюся Райт, прикрывшую глаза. Он поднял руку, чтобы потрясти её за рукав, но потом подумал, и опустил. После его рывка инквизитору стало хуже, и Зейдлиц не хотел ухудшать боеспособность своего маленького отряда, и так уже потерявшего половину состава. - Леди Райт, нам нужно торопиться, пока нас не прижали эти уроды. По возвращению я сразу поведу своих солдат на зачистку. Но для того нам нужно отсюда уйти.
  Он посмотрел на пленного, еще дышавшего в грязи, Священника на своём плече, Горелого, и помотал головой. Его вокс не работал с того момента, как они вошли в селение, и вызвать своих солдат он не мог в любом случае. Но до лагеря было недалеко. Зейдлиц с тоской посмотрел в темнеющее небо, ожидая, что оно расцветится сполохами падающих десантных капсул, или огненными клинками орбитальной бомбардировки, но небо молчало и хмурилось. Создавалось такое чувство, что их бросили тут на гибель, вместе с инквизитором, и это чувство очень раздражало комиссара. Оно казалось каким-то неестественным. Словно пришло извне, с внушением.
  "Чёртовы псайкеры! - Этан сплюнул в грязь, безучастно смотря на блестящую красным слюну. - И демоны. Я не утащу троих. Двоих - может быть. А это мысль!"
  - Горелый, подъем, твою гроксовую мать! - скомандовал он. - Если не хочешь подхватить какую-нибудь чуму, бери пленного, и топай в лагерь. Я за тобой.
  Комиссар примерился к госпоже инквизитору, готовясь подхватить её на второе плечо. На взгляд в ней было чуть больше полуцентнера.
  
  Инквизитор вяло кивнула и зашагала вперёд. Комиссар в последний момент, обругав псайкеров еще раз, успел ухватить женщину за рукав и рывком развернуть в другую сторону. Инквизитор продолжила шагать, будто марионетка. Она тоже ощущала мощное поле давления, пусть и накрывающее довольно обширную площадь, зато равномерно и плотно. Полог, опустившийся на всех сразу, давил на плечи и разум.
  Она покрепче сжала рукояти своих ножей, словно черпая из них силу, и упрямо направилась вперёд, сжав зубы и из последних сил стараясь бороться с внушением безысходности. Успокаивающие мантры и молитва Императору помогали, техники для псайкеров, правда, помогали лучше, но инквизитор старалась не продолжать еретических мыслей.
  Но на половине дороги до лагеря, даже чуть ближе, когда уже можно было услышать громкое бахвальство штрафников и разглядеть крошечные огоньки костров, нарушающие все запреты, инквизитор сдалась. Головная боль ударила с такой силой, что в глазах потемнело, и Энн пропустила толстую ветку в сумерках поросли вокруг. Удар вышиб из неё дух, заставив молча повалиться вниз. Комиссар и Священник продолжили поход, и вскоре треск подлеска от их сапог затих окончательно. Последнее, что успела подумать инквизитор, так это именно про костры. Видимо, по ним противник и вычислил, что к нему кто-то подбирается.
  
  "Где Ведьма? - комиссар внезапно почувствовал, что сзади никого нет. Не в силах объяснить, как именно он это понял, Зейдлиц коротко свистнул Горелому, указав на лагерь, и вернулся обратно по своим следам.
  Инквизитор Ордо Ксенос Эннифер Райт лежала на спине, прикрыв одной рукой лоб, а вторую выбросив в сторону. Поднырнув под склонённую вниз толстую ветку с твёрдой корой, Этан хмыкнул себе под нос. Кажется, госпожа инквизитор вымоталась во время вылазки и психического сражения гораздо больше, чем хотела показать. Чем она руководствовалась, отказываясь от поездки на плече комиссара, он не знал, но догадывался, что либо гордостью, либо типично женским упрямством.
  "Я, правда, уже успел забыть, как они себя ведут, - сардонически ухмыльнулся Зейдлиц, спуская с левого плеча тело так и не пришедшего в себя Святоши, и перевязывая поудобнее меч. - Но что женщины могут из упрямства причинить себе неудобства - знаю точно. Мужики тоже могут, но там другое. Яйца. Соревновательность. Кто дальше плюнет, кто дольше просидит без воздуха в выгребной яме, кто быстрее убьёт орка... А, херня и Золотой Трон, а она тяжелее, чем казалось!"
  Выдохнув, он забросил на плечо инквизитора, которая не издала ни звука, а потом, присев, поднял на другое плече Святошу. Осторожно, чтобы не потерять равновесие и не выронить никого, он пролез под веткой, сжимая зубы от боли в коленях, и двинулся в лагерь.
  "Надеюсь, мои смертнички выставили охранение, - желчно сжал губы комиссар. Зная штрафников, они могли устроить наркопритон и алкогольную комнату из буквально говна и палок, определяя пригодные к употреблению вещества каким-то шестым чувством. - Иначе в мёртвой армии чёртова бога разложения, дери его Император, прибавится бойцов".
  - Стой, кто идёт, - хриплый бас, донёсшийся из темноты, вызвал у комиссара улыбку. Все-таки не забыли. Сволочи.
  - Комиссар Зейдлиц, урод. Если сейчас спросишь пароль, я вырежу его у тебя на заднице своим мечом, - сипло ответил Этан, высматривая в сумерках укрытие часового. Небольшой холмик под деревом вполне подходил. Комиссар поддел носком сапога небольшой камень, и коротким ударом отправил его в цель.
  - Ай, блядь! - донеслось из холмика, и он разлетелся в стороны обрывками листьев и обломками веток. Злобно сопящий солдат в потрёпанной форме Гвардии с красным изображением аквилы, подчёркнутой толстой чертой наставил на комиссара ствол лазгана с примкнутым штыком. - Руки вверх, вражина!
  - Ты совсем тупой? Они и так подняты, - презрительно ответил комиссар, поворачиваясь к солдату лицом.
  Тот вгляделся через нашлемный прицел, и побледнел, заметив выступавшие на измождённом лице Этана шрамы. Их знали все солдаты-штрафники, но историю их появления на шкуре комиссара каждый придумывал сам. Особо безумные версии Зейдлиц записывал в блокнот, и когда-нибудь, в отдалённом будущем, намеревался опубликовать в своих мемуарах. Впрочем, надежды было мало, но она оставалась.
  - Горелый притащил пленного?
  - Так точно! - часовой вытянулся, но лазган не опустил. - Сказал, что вас съели голодные солдаты Нургла.
  - Если через пять минут я не буду в лагере возле огня, и рядом со мной не будет Аптечки и Горелого, а также Большого, то ты пожалеешь, что не съели тебя. Потому что я говна не ем, - Зейдлиц начинал выходить из себя, и говорил тихо, стараясь не закашляться. - Помоги мне с раненым.
  В лагере было странно тихо и спокойно. Костры, которые видели возвращавшиеся с вылазки, горели вдоль склона холма, и возле них почти никто не сидел. Комиссар поднял взгляд на холм, поросший лесом, и заметил там несколько красноватых отсветов, которые давали устаревшие прицелы снайперских лазганов. "Они оборудовали засаду, - Зейдлиц хмыкнул. - Топорно, но для местных условий сойдёт".
  Хотя мрази в чёрном, заражённые благословением Нургла, и потому ставшие сильнее и быстрее, успели бы прорваться сквозь освещённую зону и истребить сидевших на вершине холма, против обычных бойцов-дезертиров эта уловка сработала бы.
  Возле разложенного по всем правилам светомаскировки костра, горевшего в яме, прикрытой настилом из веток, уже пританцовывал Аптечка с небольшим тюком первой помощи, и стоял недовольно морщившийся Большой.
  - Перевязать, зашить и привести в чувство, - передал в их руки Священника Этан. Инквизитора он уложил на кучу листьев сам. - Инквизитора привести в чувство. Носки под нос не совать!
  
  Эннифер пришла в себя от странного запаха. Ей отчаянно казалось, что вся рота комиссара сняла портянки и швырнула их на угли, где они медленно умирали в корчах, выделяя режущие глаза миазмы похлеще колдовства Нургла. Энн сморщилась, чувствуя, как слезы заливают щеки. Потом закашлялась и, перевернувшись, открыла глаза. Прямо перед ней торчала морда беззубого Аптечки, чьё выражение лица было таким радостным, что инквизитор даже испугалась, не её ли подожгли за это время? И не её ли броня, пропитанная потом и кровью, сейчас дотлевает в кострах.
  - Мэм, - на удивление чётко выговорил местный лекарь, - комиссар велел привести вас в чувство!
  - Передай комиссару, что я уже полна чувств, - слабо произнесла инквизитор, садясь на куче листьев. Она осмотрелась и очень удивилась.
  Последняя боевая операция настолько подняла дух штрафников, что те сами вспомнили навыки маскировки, расположения лагеря и даже элементарной засады по периметру у холма. Инквизитор удивилась еще раз, когда рассмотрела часовых, прямо стоящих на своих постах. "Они даже никого не закопали? - удивилась она. - И не прибили комиссара? И не сожрали меня? Черт, даже не пытались насиловать, обидно!" - последнее она подумала уже улыбаясь. Кто-то кашлянул за её плечом, привлекая внимание. Инквизитор оглянулась и увидела комиссара. Он отобрал обратно свою длинную шинель, заменив кушак какой-то невразумительной верёвкой. Райт сморщила нос.
  - Инквизитор в порядке? - спросил Зейдлиц.
  - Инквизитор в порядке, - эхом повторила Энн, продолжая рассматривать верёвку на поясе Этана. До неё только что дошло, что багровый цвет на ней - это результат долгого контакта с чьей-то кровью. Если не этим был связан какой-то пленник, то комиссару пришлось бы долго вымачивать бечёвку в собственной крови. "Скорее всего, просто отвязал откуда-то, а до этого она поистрепалась в дороге".
  Зейдлиц поджал губы, разглядывая инквизитора сверху вниз. Та не стала ему мешать или пытаться доказывать свой авторитет. Для таких, как комиссар Зейдлиц, это было сродни открытию новых истин в заученном кодексе комиссаров. Он мог и повредиться рассудком, узнай он, что Эннифер еще может что-то думать, а не только скандалить, раздеваться и испуганно пищать от страха, как обычная женщина.
  Эти мысли повлекли за собой другие, менее приятные. Все это время Райт находилась рядом с Зейдлицем. Либо с ним, либо одна. Некоторые контакты с его людьми не в счёт.
  Энн попыталась представить, когда комиссар последний раз видел женщину. Добровольно раздевшуюся хотя бы за деньги. Хотя бы раздевшуюся. На ум ничего не приходило.
  Если уж Зейдлиц выглядел так, будто отсутствие внимания к нему довело его до нервного перенапряжения, то что говорить об остальных. На несколько мгновений инквизитору стало неуютно от мыслей, что придётся остаться наедине с парой десятков штрафников, не имеющих принципов и не испытывающих уважения ник кому и ни к чему, кроме силы и ловкости своих собратьев. Но более или менее налаженный порядок в лагере говорил инквизитору о том, что даже в полностью опустившихся людях еще можно зажечь искру самоуважения и гордости за себя и своё дело.
  Не все было потеряно. Или это говорила гордыня и превосходство внутри инквизитора? Или надежда...
  В любом случае, первая волна возбуждения скоро схлынет. Радость от того, что они выжили, пройдёт в солдатах уже через пару часов, возможно, к утру. И кто-то из них быстро задумается, а нужно ли ему и вон тому парню продолжать следовать на смерть за комиссаром и инквизитором? Первого они все ненавидели со стажем, вторая просто свалилась на них, поволокла на смерть и до сих пор как-то выглядела подозрительно целой. Не за счёт ли убитых друганов?
  
  - Нет, - ответил ей Зейдлиц, поджимая губы. - Не в порядке. Мэм выглядит хуже грокса на празднике забивания. Но мне сейчас нет до этого дела, главное - чтобы вы могли помочь с допросом пленника, зафиксировав его ответы. И проинструктировать солдат перед штурмом деревни.
  Он подумал, что инквизитор подумала, что... Здесь комиссар понял, что так можно сойти с ума, а поскольку ближайшие медикусы представляли собой бывшего ветеринара и алкоголика, то проще было застрелиться. Или перегрызть себе вены, как связист. Бесконечные псайкерские игры сначала пугали, потом бесили, но после того колдуна в деревне стали как-то безразличны. Или это леди инквизитор устала настолько, что не могла контролировать эмоции людей вокруг?
  Как бы то ни было, Этан смотрел на усталое лицо мэм инквизитора, и думал. Непривычное занятие требовало работы мозга, и голове чего-то не хватало. Комиссар натянул фуражку, больше похожую на гнездо чудовищной вороны, и ему стало немного легче.
  "Десанта нет. Подкреплений нет. Вокс молчит, после той инструкции о карантине - ни единого приказа, - Зейдлиц со странной бесшабашной яростью понял, что все не так уж однозначно. - Если нас записали в дезертиры всем полком, или что там от него осталось - то и хрен бы с ним. Но это хотя бы объясняет молчание. Тогда можно либо объявить об этом, и наконец почувствовать, что бывает с комиссаром при удачном бунте полка, или продолжить выполнять миссию, даже если придётся положить тут всех солдат до последнего".
  Нельзя было сказать, что Зейдлиц не жалел своих подопечных. Жалел. Потому обычно заменял большинство приговоров на обычный расстрел. И давал понять, что он тут в одной заднице со всеми. Но и человеколюбия он как-то не испытывал, зная, что его убьют первым. И, может быть, быстро.
  - У вас есть выбор, мэм, - понизил голос Этан. Возле ямы никого не было, но в лесу звуки разносятся странно. - Либо выполнить задачу, либо сдохнуть. Точно такой же выбор есть и у меня, но с одним исключением. Я могу помереть, но задачу выполнить обязан. В этом случае Император и судьи хотя бы очистят имя моей Схолы от позора.
  - Знаю, напоминать инквизитору о долге - верный способ стать героем досрочно, - предупредил он следующий, как ему казалось, вопрос вспыхнувшей нездоровым румянцем инквизитора, - но тут ведь как... Мои гроксовы дети сейчас в хорошем расположении духа, верно. И после захвата деревни оно будет еще лучше. Если потом будет транспорт на орбиту, на базу, или хотя бы к черту в пекло, лишь бы подальше отсюда - они будут счастливы, даже если их потом поголовно сожгут в пламени двигателей. И, чтоб меня придавило... мечом Императора, леди, но нам нужно победить. И связаться с командованием.
  
  Инквизитор медленно, будто синяя туча, поднялась на ноги. Её бледное лицо осветилось колдовским светом глаз. Комиссара приподняло, протащило пару метров и припечатало к стволу большого дерева. Разговоры мигом стихли, все уставились на комиссара и инквизитора. "Еще раз вы попытаетесь давать мне инструкции, когда я не прошу, и я буду первой, кто заменит ваш расстрел на более неприятные казни", - словно вбивая гвозди, впечатала она мысль в его голову. Судя по вспыхнувшему лицу комиссара, удар достиг цели - получать отпор от женщин Зейдлиц явно не привык.
  - Вот так мы и работаем, - с улыбкой произнесла она, - мы, ведьмы.
  Остальные снова расслабились, подумав, что инквизитор просто показала комиссару методы работы псайкеров. Смявшись вместе с вороньей фуражкой, Этан сполз на землю, и в его глазах впервые за долгие дни промелькнул интерес к инквизитору.
  Когда все построились, Райт вышла вперёд. Солдаты стояли ровно, будто от этого зависело выполнение миссии, и их личная удача пополам с помилованием от Императора.
  - Вдохновлять вас будет комиссар, - без прелюдий начала Энн, - моё дело сказать вам то, о чем вы уже и сами догадывались. Во-первых, нас к ебеням бросили все, кто мог. Во-вторых, пока вы еще не линчевали своего комиссара, - она едва заметно улыбнулась при этой мысли, - из этого есть выход. Как все тут поняли, я не появилась из имматериума в кирасе и плаще, у меня есть транспорт. Но прежде нам нужна связь. К несчастью, наш первый и последний связист умер смертью храбрых идиотов, оставив нас без возможности проложить канал к орбитальным силам. Итак, если вы найдёте полторы калеки заместить одного сумасшедшего связиста, дела пойдут веселее. Последнее - нам нужно захватить деревню, из которой мы вернулись с комиссаром. Там есть приятные вещи. Еда, тепло и... - она медленно растянула губы в улыбке, - спиртное.
  Солдаты на некоторое время оглушили её гулом и рёвом, пока Зейдлиц, тенью выступивший вперёд, не дал предупредительный выстрел из лазгана рядом с самым здоровым солдатом, заставив того заткнуться.
  - Молчать, рожи козлиные! - гаркнул он так, что едва сам не потерял помятую фуражку. Солдаты угомонились, внимая словам инквизитора. Энн продолжила:
  - Мне нужны три опытных человека. Опыт в причинении изощрённой боли не требуется, но весьма поможет в случае контроля за жизненными показателями пленника. Мне предстоит допрос. Итак, ищутся таланты! Пыточных дел мастер, одна штука! Способный вовремя заткнуть нужную порезанную вену, одна штука! Крепкий конвоир и усмиритель, тут можно двух.
  Вперёд шагнули четверо, пинком отправив назад еще двоих, пытавшихся встать рядом. Комиссар кашлянул, выступая со своей частью речи.
  
  - Если пленный сдохнет раньше, чем расскажет нужное инквизитору, лично покажу, что цепной меч может убивать очень долго, - наградил каждого из них тяжёлым взглядом Зейдлиц, от чего добровольцы несколько подувяли, и уже не улыбались так рьяно. - Остальным готовиться. Наблюдение за посёлком не снимать, штаны тоже. После допроса выдвигаемся. И если вы облажаетесь...
  Комиссар, пребывая в тяжёлом расположении духа после довольно подлого применения инквизитором псайкерских сил, так зыркнул на выстроившихся в три жидкие шеренги солдат, что кто-то из них громко выразил свои чувства, не удержав контроль над сфинктером. Этан дёрнул носом, но кругом и так смердело, словно на скотобойне.
  - Разойтись, уроды, - сплюнул он. - Выжившие получат имена и прощение. Помните об Императоре.
  
  Это была не лучшая из его речей, но комиссар все еще испытывал раздражение. Открытая демонстрация превосходства перед его отребьем. Эти шакалы чувствовали такие вещи лучше, чем орки - жратву в пустыне безлунной ночью. "Если меня не попытаются сегодня пристрелить, - подумал он, - я лично плюну под ноги Ведьме. Так обгадить меня перед этими сукиными детьми - это надо иметь талант".
  Он подошёл к небольшому закутку из сваленных стволов деревьев, образовавших что-то вроде шалаша с тремя стенами, откуда доносилось жутковатое бормотание, перемежаемое шипением раскалённого металла, остывавшего в плоти и визгом. Но сделав еще шаг, Этан упёрся в тонкую, скользкую, но непроницаемую преграду.
  "Опять ведьмины штуки, - он саданул по преграде кулаком, зашипев от боли. - Чтоб тебя перекусили пополам, псайкерша драная".
  - Я должен присутствовать, инквизитор, - произнёс он вслух, продолжая кипеть от злости.
  
  Как ни странно, преграда тут же спала, впуская комиссара внутрь.
  Там, оставшись только в короткой кожаной кирасе и штанах, заправленных в грязные ботфорты, стояла в пол-оборота инквизитор Райт. Самый здоровый из солдат с помощником чуть меньших размеров придерживали пленного за верёвки, отходящие от его связанных рук и ног. Энн строго запретила прикасаться к телу пленного без крайне нужды, вроде попыток побега. Тело пленника извивалось под раскалёнными самодельными инструментами для пыток. Лицо уже представляло собой кровавую маску с заплывшими глазами и распухшим ртом. Комиссар замер в нерешительности, словно открыл для себя неизвестную сторону леди инквизитора. Та только передёрнула плечами. Не говорить же, в самом деле, этому шовинисту, что всю грязную работу она отдала солдатам!
  Энн склонилась над воющим от боли пленным и повторила свои вопросы:
  - Рассказывай, как все началось? Кто твой главный? Какой у вас был план?
  Несчастный еретик, уже явно не радующийся новой форме и должности, наконец заговорил:
  - Зернохранилища, питьевая вода в реке, надо было опустить споры туда... потом ждать указаний, колдун сам связывался с хозяином. Я больше ничего не знаю, клянусь!
  - Императором? - с каким-то детским любопытством осведомилась инквизитор, и глаза её опасно блеснули. Пленник заворчал, но тут же зашипел, попытавшись выговорить это слово. Изо рта у него повалил дым, и оба солдата отпрыгнули в сторону, выпуская из рук верёвки. Комиссар наградил одного из них пинком как раз в тот момент, когда тот пытался удрать. Его лазган упёрся в висок дезертиру. Громила, ворча и сплёвывая, снова ухватился за путы пленника. Инквизитор достала свои ножи, наполненные немного потускневшим голубым светом, и начала нараспев читать заклинания и охраняющие молитвы. Её запас знаний в области демонологии был весьма скудным, но этого должно было хватить. "Если я не прекращу попадать на демонов, меня заберёт Маллеус", - подумала она, содрогаясь от этой почти детской страшилки. Будешь плохо работать в Ксенос, тебя Маллеус заберёт, мелкая ты соплячка!
  Инквизитор споро вырезала на коже пленника символы и печати. От этого кожа дымилась, сползая темными лоскутами, а тело начало наполняться энергией противостояния. Скрытый талант псайкера проявился перед опасностью, и теперь пленник судорожно пытался сбежать хоть куда-то, пусть даже и в варп. Но инквизитор закончила быстрее.
  
  Приказав Аптечке обработать серьёзные раны и накачать пленника снотворным, она оставила его на попечение солдат, устало потирая лоб. Энн взглянула на комиссара так, будто впервые его увидела.
  - Он дал карту местности, правда, приблизительную. Местные Арбитрес перехватывали сообщения по воксу. Мы все объявлены не то погибшими, не то дезертирами. Споры еще ведутся. Взрыв на узле связи зафиксирован, но капсулы с десантом высадились много севернее нашего расположения. Десантники продвигаются в нашем направлении, тратя силы на зачистку и борьбу со снегом по дороге. Если мы не выйдем на связь, нас сметут через пару дней, даже не распознав. В посёлке был узел связи, но он сломался. Сам колдун вывел его из строя, настроив только под свои нужды. Дух машины не выдержал и умер. Теперь ближайшие узлы позади нас, в штабе, и впереди - в местном городке на другом берегу реки. Территория между рекой и городом с нашей стороны не изучена и принадлежит, условно, врагу.
  
  - Слышь, слышь, чо скажу? - голос неизвестного солдата был тихим и свистящим.
  - Чо надо, Сиплый? - вальяжно отозвался Окорок.
  - Ты видел, как дамочка припечатала комиссара?
  - Ну?
  - Ну! Может это, того его? - Сиплый гнусно захихикал. Окорок, однако, его энтузиазма не разделял.
  - Дебил совсем? - осведомился он почти участливо. - Комиссар - наш последний шанс выбраться. Найдём транспорт, там можно и шлёпнуть. Или по дороге шлёпнуть, - задумчиво произнёс Окорок. - А вот слишком умные и сильные инквизиторы нам зачем?
  Сиплый минуту думал, а потом захихикал, согласно стукнув напарника по плечу.
  
  - Оставить деревню для зачистки десантом, и тем самым выиграть время на то, чтобы добраться до города? - Комиссар поднял фуражку, и почесал грязный лоб. Мысль оставить врага в тылу, при своей глупости и неуставном значении, ему нравилась. Если бы полк был свежим... Но нужно было исходить из того, что есть. - Штаб взять проще, но до него дальше добираться.
  Он стремительно прикинул карту, и подумал, что инквизитор, наверняка, выберет более сложный путь, хотя бы и из противоречия. "Вот и посмотрим, - Зейдлиц не сомневался, что хитрость такого рода расколют моментально, но ему хотелось хоть как-то доказать, что он тоже имеет вес. - Если бы ты не была такой заносчивой, кто знает, может, мы бы и... сработались. Ведьма".
  - Я голосую за штаб.
  В голосе комиссара звучала непререкаемая уверенность, и он поправил свою фуражку, заложив одновременно руку за отворот шинели. Надо было показать этой женщине, кто главный здесь. Пусть даже если она считает, что главная она.
  
  Инквизитор, ожидавшая чего-то подобного, только усмехнулась.
  - Голосую за столицу, - неожиданно сказала она. - Но через деревню пройти придётся, еда, вода и боеприпасы нам нужны. Только мы возьмём их тихо и без шума.
  В глазах комиссара появилось нечто, вполне подходящее под определение восхищённой ненависти.
  - Столица? - неожиданно улыбнувшись, спросил он. - Взять столицу с полуротой калек? - он засмеялся. Эн, однако, не было смешно.
  - Да. Держу пари, штаб уже либо захвачен, либо уничтожен. Иначе меня бы уже хватились. Про ваш отряд не могу сказать точно, как и про вас лично, - она сделала паузу, давая комиссару возможность осознать сказанное, - а вот потеря имперского инквизитора, тем более, псайкера, тем более псайкера с особыми полномочиями... - она сделала еще одну паузу. Комиссар сник, буравя её взглядом.
  
  - Послушайте, Зейдлиц, - устало сказала инквизитор, - мне вы нравитесь не больше, чем я вам, но пока что у нас нет выбора. Не сомневаюсь, что при случае вы лично пустите мне пулю в лоб, возможно, перед этим отдадите солдатам для потехи, но пока что я способна за себя постоять. Как и думать. И здравая логика подсказывает мне, что мы оказались между двух огней. Кто-то явно саботирует операцию космодесанта. И если мы не передадим свежие и достоверные данные в штабы, мы не просто тут останемся, мы потеряем планету. А достаточно мощный передатчик можно найти только в замолчавшем штабе и в столице. Воксы молчат. Но кто вам сказал, что дело во врагах? Вам не приходило в голову, что связь могли обрезать из штаба, куда вы собираетесь?
  
  Подозрительность инквизитора, кажется, оказалась заразной, и комиссар засомневался.
  
  - Возможно, - медленно произнёс он, стараясь сохранить остатки авторитета. Признавать правоту инквизитора не хотелось, хотя она и высказала все его желания по планированию операции, выставив Зейдлица глупцом. Попавшись в собственную ловушку, он не ощущал раскаяния, но озлился и задумался. "Она допускает возможность моего личного мятежа, как я допускаю его для своих уродов. Но значит ли это, что инквизитор готова предотвратить любые движения в эту сторону? - подумал Этан, не удержавшись, и скрипнув зубами. Картинка с инквизитором, сжимающей в своих белых зубах ствол лазгана, и стоящей на коленях, была соблазнительна. Особенно когда ствол лазгана услужливое подсознание заменило на кое-что другое... Комиссара пробил пот, хотя снаружи было прохладно. - Твой Золотой Трон мне на голову!"
  Других выходов не было. Только план инквизитора. Либо - марш-бросок с тем, что есть, до столицы, где их раскатают в чистом поле все, кто захочет.
  - В таком случае поступим по вашему плану, мэм, - проглотил ругательства Зейдлиц, яростно сверля взглядом Райт. - Но деревню надо зачистить как можно быстрее. Разведчики доложили мне перед приходом сюда, что из селения выехал старый грузовик, который отправился на юг. Так что без пыли и шума при штурме не обойтись.
  Для себя комиссар отметил присмотреться к настроению своих бойцов, особенно из неблагонадёжных. Большая часть стукачей погибла в первые же минуты, но кто-то должен был уцелеть.
  
  Инквизитор улыбнулась. Она была слишком вымотана и даже не думала проникать в мысли комиссара. Возможно, это спасло ему жизнь еще раз.
  
  - На юг... - задумчиво протянула Энн. - И давно он выехал? Рядом с нами нет пригодной для него дороги, значит, поедет в объезд. Ладно, это уже мелочи.
  Она мучительно решала, что делать с пленным. Возможно, окажись она на своём шаттле, она смогла бы выдернуть из него куда больше информации, но до шаттла было далеко. Таскать за собой полутруп не хотелось. Инквизитор кивком отдала команду солдатам посторониться и подошла поближе. Вырезанные её оружием печати чуть заметно светились. Энн закусила губу. Хватит ли их для того, чтобы обезопасить себя от духа этого еретика? Хватит ли её знаний в области демонологии, чтобы порченый приспешник Нургла не встал и не отправился за ними?
  Инквизитор пришла к выводу, что без головы трупы далеко не уходят. Она с силой нанесла удар своим псионическим клинком, вложив в него не только физическую силу, но и ментальный удар. Голова пленного отделилась от тела, конвульсивно дёрнувшегося и осевшего на пол кулём. Печати на теле сверкнули, когда мертвец дёрнулся, будто собираясь встать.
  - Прикажите тут все зачистить огнемётами, комиссар, стирая кровь с оружия, приказала инквизитор. - Мы выдвигаемся, собирайте людей.
  Она начала снова одеваться, последним набросив капюшон плаща на голову и устало опустив плечи.
  - Нам нужна еда, оружие и отдых. И именно на отдыхе мы узнаем, в каком составе и когда отправимся дальше, - подойдя к комиссару вплотную, тихо, почти шёпотом произнесла она, взглядом указывая на солдат. Она имела в виду всех остальных, не только этих помощников, и во взгляде Зейдлица промелькнуло понимание. Он, как никто другой, был знаком со всеми прелестями управления штрафбатом.
  
  Комиссар кивнул огнемётчикам, и, едва инквизитор вышла из древесного угла, отошёл в сторону. Потоки прометиевого пламени залили стволы деревьев, превратив их в погребальный костёр. Он также не сомневался, что его могли заметить из деревни, но, поскольку нападения до сих пор не случилось, вряд ли оно произойдёт сейчас. Зейдлиц уже прокручивал в памяти списки уцелевших солдат, отмечая примерны состав тех, без кого обойтись не получится при всем желании, откровенных уродов и солдат, которых надо было расстрелять при первой возможности. Чтобы избежать мятежа и открытого неповиновения. Получалось, что из примерно двухсот уцелевших на текущий момент ему нужно было пустить в расход где-то двадцать или тридцать человек.
  "Немного, - пожал плечами комиссар, глядя в языки пламени блестящими глазами. Зрелище успокаивало и настраивало на деловой лад. Запах горящей смолы, прометия и человеческой плоти тоже. - Но необходимо. Остальными можно управлять. Посмотрим на то, что случится после штурма".
  Этан поправил рукоять цепного меча и пообещал себе найти нормальную перевязь, или соорудить её из кусков портупей и ремней гвардейцев.
  - Уроды, стройся! - отвернулся он от огня. - Вы построили отличные позиции, что удивительно для таких косоруких гроксолюбов, но враг не пожелал приходить. Потому, как только инквизитор подаст сигнал, мы двинемся вперёд, и сами зайдём в гости к этим зловонным говнюкам! Привести в порядок оружие, ждать приказа.
  Он поискал глазами инквизитора, которая сидела на небольшом бревне, привалившись плечом к стволу близстоящего дерева. Глаза Райт были прикрыты, и комиссар решил дать ей немного времени отдохнуть. Усталый псайкер хуже отдохнувшего, и с точки зрения здорового прагматизма Зейдлиц чувствовал, что прав. "Я могу её ненавидеть, но должен сохранять боеспособность моей части".
  Солдаты, разбившись по взводам, чистили оружие и паковали уцелевшие вещмешки. Гомона и шума слышно не было, штрафники облизнулись на обещание добычи и особенно спиртного, и готовились взять то, что им принадлежит, с боем. Этан прошёлся по лагерю, ища Горелого. Боец обнаружился возле одного костра с Большим и еще несколькими изгоями, вроде Аптечки.
  - Горелый, возьми шмотки, и мотай поближе к инквизитору, твою мать, - сурово сдвинул брови Зейдлиц. - Задача - присматривать, чтобы она никого не пришибла, и на неё никто не рыпнулся. Если будут проблемы, зови меня.
  - Аптечка, мне нужна перевязка, - перевёл он взгляд на выполнявшего обязанности медика солдата. Тот дёрнулся и начал копошиться в своём бауле с припасами.
  Комиссар благосклонно кивнул, и расстегнул шинель.
  
  Инквизитор удивилась, заметив рядом с собой Горелого и Большого. По дороге к поселению те не отставали ни на шаг. Парочка других солдат, вокруг которых вились еще с десяток прихлебателей, как-то странно поглядывала на троицу во главе с инквизитором. Энн просканировала их ауру и насторожилась.
  
  Горелый и Большой явно проявляли к ней лояльность. Черт его знает, почему, но они выполняли свою работу из личного желания, а не только по приказу комиссара, который, как поняла Энн, приставил этих солдат к инквизитору в виде охраны.
  
  А вот Окорок и Сиплый бросали на Райт совсем иные взгляды. их ментальное поле, чуть заляпанное темными тонами безумия или порчи, колыхалось мерзкими пятнами в видении псайкера. Райт взяла их на карандаш, поставив псайкерскую метку каждому, у кого наблюдались такие же пятна в ауре или кто крутился рядом с зачинщиками. Справиться с ними она могла, пусть и не так легко, как сделала бы это в начале путешествия. Но если они навалятся все вместе... Тут и полная сил инквизитор скорее дала бы деру, ища более выгодную позицию и время для драки.
  На Большом Райт задержала взгляд особенно долго. Было что-то такое в этом солдате, что мешало сканированию, поглощая все усилия псайкера, но инквизитор сейчас была слишком вымотана, чтобы в полной мере осознать талант и дар Большого, оставив это на следующий раз.
  
  Посёлок встретил их обычным разгильдяйством. После того, как Арбитрес отбыли на юг, скорее всего, добравшись до штаба и укрепившись там, остальные пошли в разнос. Колдуна больше не было, начальство сдало позиции, и люди не придумали ничего умнее, как начать бурное веселье.
  
  - Блядь, да они там мою сивуху глушат! - праведно возмутился Горелый, передёрнув затвор своего трофейного карабина.
  
  Зачистка началась. Солдаты вели себя слажено и на удивление чётко. Не было ожидаемого разброда, шатания, громких криков и прочего. Побывавшие в вылазке с инквизитором и те, кто участвовал в рейде с комиссаром, выдвинулись вперёд на позиции главных в отрядах, на которые поделил солдат комиссар. Группы организованно уходили за частокол и начинали резню, поливая кое-что из огнемётов, если оно казалось подозрительным, было мёртвым или пыталось ожить. Инквизитор сильно сомневалась, что тут найдётся что-то съестное, учитывая информацию, рассказанную ей пленным, но уж палёный амасек должен был отыскаться в достатке. Тем более, в схронах Арбитрес...
  
  Поле того, как деревня была захвачена, трупы перебиты до последнего еретиков и дезертиров - преданы очистительному, словно гнев Императора, огню, а все припасы - пересчитаны и упакованы или разделены между солдатами, комиссар разрешил остаткам полка отдохнуть. Заняв самый большой дом, служивший то ли амбаром, то ли общинным складом, штрафники ударились в загул. Инквизитор предусмотрительно выбрала себе в качестве резиденции каменный дом в конце улицы, на котором уцелели остатки лепнины. Комиссар понял, что основным доводом в пользу строения были крепкие решётки и уцелевшие замки на массивных дверях.
  Зейдлиц, проверив списки припасов, и вытерпев перевязку у Аптечки, обильно поливавшего покрасневшие раны сивухой, тоже нашёл себе какую-то хибару, снабжённую сараем для сена, и буквально рухнул в сухую траву, мгновенно отключившись. То, что его могли прирезать во сне его же солдаты, оборзевшие от обилия выпивки, Зейдлица не волновало. Он умер бы счастливым - ведь это был первый полноценный отдых за много дней.
  
  Последовавший за этим многочасовой марш слился в памяти комиссара в сплошной поток однообразного пешего перехода, изредка прерываемого короткими перестрелками с выползавшими на дорогу трупами людей и животных. Убийство инквизитором колдуна лишило мертвецов резвости, и они становились новыми чадящими кострами, оставляемыми позади полком.
  Зейдлиц почти не запомнил ни перехода через реку по полуразрушенному мосту, ни появившегося вдали, среди поредевшего леса, сменяемого занесённой тонким серым снегом грязью степи, городка, обнесённого традиционной в этих местах деревянной стеной из заточенных брёвен. Его мутило и шатало, и все силы комиссара уходили на то, чтобы идти прямо, и порыкивать на окружавших.
  В планировании и начале атаки он почти не участвовал, подтверждая все приказы инквизитора, чем вызвал несколько крайне подозрительных взглядов как со стороны солдат, так и со стороны Райт.
  
  Осада началась со взрывов, разметавших стену в нескольких местах.
  Комиссар, чувствовавший себя как-то странно после перевязки и обработки ран, лихорадочно метался от одного опасного участка к другому. Ему казалось, что солдаты движутся необычайно медленно, словно их тела погружены в воду. Сам он умудрялся несколько раз уклоняться от выстрелов стаббера и неспешно летящих болтов, орудуя цепным мечом и разрубая вываливающихся навстречу врагов. Несколько раз ему попадались знакомые лица дезертиров, и их он убивал с особым удовольствием, отсекая сначала конечности, а потом голову. Взводы гвардии продвигались вперёд от северной стороны города, слаженно удерживая огневую линию и не вырываясь слишком сильно.
  Зейдлиц бросил разряженный лазпистолет, подхватив автоматический дробовик с трупа в чёрной униформе, у которого были выгрызены куски мяса на лице, и выстрелил несколько раз в толпу местных жителей, вырвавшихся из приземистого черного строения, увенчанного безвольно поникшими турелями, башенкой и огрызками антенн. "Узел связи, - вспомнил охваченный пылом битвы комиссар, - даже если он повреждён и здесь, его нужно захватить". Раздавая удары дробовиком, как дубиной, и разрывая на части ополоумевших противников мечом, комиссар рванулся вперёд, не обращая внимания ни на то, что оторвался от наступающих штрафников, ни на плотный поток огня лазганов, ни на то, что в помещении узла связи могут быть значительно более сильные враги.
  - За Императора и Терру! - заорал он, брызгая слюной и взмахнул цепным мечом, указывая направление. - Вперёд, к именам, бухлу и славе, отрепье!
  
  - Горелый, найди Стрелка и за мной! Надо найти Зейдлица раньше ваших друзей. - Инквизитор подумала, что даже в начале боя комиссар выглядел странно болезненным, но тогда она списала это на раздражение от конфликта с ней. Он метался от одной схватки к другой, не оканчивая первую зачистку и приступая ко второй. Он зачем-то пару раз начал рубить выступающие водостоки, приговаривая что-то о знакомых лицах и их встрече. А еще комиссар, к удивлению всех, включая инквизитора, начал иногда смеяться и бормотать несуразицу, хотя и не прекращая боя. Энн думала, а не чума ли Нургла у Зейдлица? Или еще какая гадость оттуда же? Обычная лихорадка от воспаления уносила едва ли не больше жизней солдат, чем хорошая драка. А учитывая, с какой сущностью они тут столкнулись... инквизитору почему-то вовсе не хотелось, чтобы комиссар Зейдлиц окончил свою карьеру так бездарно. Да еще и без её участия в его казни!
  
  Этан упёрся лбом в скользкое дерево двери в центр связи, и обессиленно выдохнул. Истреблённые враги остывали в лужах собственной крови, слабо подёргиваясь в агонии, но и комиссара оставили силы. Он с трудом оторвал отяжелевшую голову от такой прохладной и манящей поверхности, и окинул тяжёлым взглядом центральную площадь. Первые взводы его полка втягивались на неё, уничтожая врагов слитным огнём, и ему показалось, что впереди, рискуя попасть под дружеский огонь в спину, мелькнула фигура инквизитора.
  - Безумная, - с трудом растянул в усмешке потрескавшиеся губы Этан. - Тебя ж пристрелят эти идиоты. Или те. Лучше бы тебя убил я, но это мечты.
  - Любые мечты имеют свойства сбываться, - раздавшийся совсем рядом вкрадчивый голос заставил Этана резко развернуться, едва не потеряв равновесие. Там была только дверь. Приоткрытая.
  Помотав головой, словно сделанной из куска железной руды, он толкнул её левой рукой, и створка неожиданно легко подалась, открывая тёмные внутренности дома Арбитрес.
  Комиссар активировал цепной меч, и скользнул внутрь, спотыкаясь на наваленных внутри трупов. Зловония гниения он не ощутил.
  
  Сиплый толкнул в плечо Окорока, указывая рукой на инквизитора впереди. Солдаты переглянулись и слаженно дали залп в спину Энн. как ни странно, радость от предвкушения гибели инквизитора тут же сменилась на лицах солдат разочарованием. Оба выстрела прошли вскользь, как им показалось, и только толстый плащ инквизитора расцветился радужными всполохами. Однако, она пошатнулась и оглянулась. Её пронизывающий взгляд упёрся прямо в лицо Сиплого. Инквизитор запустила руку под одежду и вытащила оттуда болтер. Мгновение она колебалась, то и дело поглядывая в сторону узловой станции связи. Потом показала солдатам неприличный жест, который следовало воспринимать, как "я вас запомнила", и бросилась вперёд. Над головой у неё пронеслись перекрёстные залпы лазганов, едва не опалив меховую опушку капюшона и волосы инквизитора.
  
  Она подошла к дверям станции, но не обнаружила за спиной ни Горелого, ни Большого, ни Стрелка. Впрочем, снайпер и по совместительству тактический стрелковый инструктор группы и не должен был показаться раньше времени. Инквизитор увидела учинённый комиссаром разгром, едва не поскользнувшись на луже крови, натёкшей с трупов у входа. С каждым шагом Энн ощущала нарастание чужеродной энергии, давящей на разум, и, словно паутина, спутывающей её способности. Инквизитор начала сопротивляться, выставив щиты и сжав болтер покрепче. У последней толстой металлической двери никого не было, зато виднелись окровавленные отпечатки следов армейской обуви. Если это был не Зейдлиц, ей придётся сложно. Заглянув за дверь, инквизитор опешила.
  Комиссар стоял, пошатываясь, прямо перед огромным чудовищем, представляющим собой сросшиеся вместе несколько мёртвых тел. Чудовищная вонь, пронизывающая все помещение, навалилась на инквизитора с удушающей силой. Зейдлиц даже не видел того, что распростёрло множество черных распухших рук во все стороны. Присмотревшись, инквизитор заметила высокую фигуру человека позади монстра и комиссара. Фигура что-то мысленно шептала Зейдлицу, ибо звуков голоса Энн не слышала, но Этан согласно кивал. Потом он резко оглянулся и поднял цепной меч, увидев вошедшую Энн. В то же время срощенный монстр нагнулся к тощей фигуре рядом с комиссаром и та, задрожав, растаяла в воздухе. Инквизитор поняла, что это была лишь ментальная проекция человека, а не материальная суть. Материи у него больше не было, вся она ушла на выращивание из неё стоящего напротив чудовищного демонического порождения.
  
  Зейдлиц чувствовал себя, словно стоит перед учителем в кабинете Схола Прогениум, и тот отчитывает его за какой-то проступок. Мирные и спокойные годы обучения, промелькнувшие перед глазами, столкнулись с окружавшей его реальностью. Этан ощущал странную раздвоенность, словно все это происходит не совсем с ним, а он смотрит голофильм, и вообще находится в казарме 343-го линейного полка Марракешских Рейдеров до того памятного судом и разжалованием сражения...
  Комиссар бился в сжимающейся вокруг него сети, тонул в темных облаках, переживал радость и беспричинное торжество победы, возбуждение и гнев, страсть и томление, горечь и боль. На нем играли, как на музыкальном инструменте. Или, скорее, ребёнок в колыбели пробовал на вкус и возможности новую игрушку, не боясь сломать или потерять её.
  Не зная, сколько прошло времени, Этан попробовал прорваться сквозь окружившую его разум пелену галлюцинаций и смутных переживаний. Он не знал, где находится, что происходит вокруг, и хватался, как утопающий в выгребной яме, за малейший признак знакомого ему мира
  Стрельба по мишеням из учебного болтера - не то. Полет в десантном отсеке "Громового Ястреба", когда комиссар-кадет Шансен заблевал всех находившихся рядом - не то! Бордель "Красная Луна" на орбитальной станции "Андромеда-35", где он впервые понял, чем женщины отличаются от мужчин, и зачем они нужны... снова не то, что надо. Грохочущая разрывами темнота осады укреплений Урса Майорис - нет! Утлый бот с чихающим двигателем в русле медленной жёлтой реки на каком-то мире смерти, где комиссар свёл близкое знакомство с нитехвостом, едва не разрезавшим ему лицо на ломтики - ближе, уже ближе. Это было после приговора. Приговора, суда, лишения наград. Осталась одна медаль, за взятие Улья Скаггс. Потом она была в его заплечном мешке, на дне. Он носил её в бой, когда все становилось совсем хреново, пришив к внутренней стороне шинели напротив сердца.
  Сердце колотилось, словно молоты в кузнице Механикус. Во рту пересохло, нос был заложен от гнилостных испарений и вони разложения. Вкрадчивый медоточивый голос, казалось, проникал в самые глубины сознания, увещевая, убеждая, подталкивая... Зейдлиц, прикрыв глаза от усталости, и мотая головой, чувствовал, как по его телу расползаются ростки заразы, подхваченной еще до сражения с демоном. Еще немного, и он устанет сопротивляться, сдавшись болезни и её божественному хозяину, Повелителю Разложения, чей зов слышался все сильнее и сильнее. Он обещал силу, скорость, мощь и неуязвимость, требуя взамен самой малости - отказаться от верности Императору, Империуму, и принять в себя его непредставимый дар.
  Комиссар осторожно сжал пальцы, положив их на рукоять активации цепного меча. Дотянуться до сладкоголосого не получится, а вот то, что маячит перед ним...
  Вложив всю свою злость и ненависть к таким поганцам, разлагающим душу и испытывающим его, Зейдлица веру и верность, в два движения, Этан включил меч и взмахнул им снизу вверх, шагая вперёд в выпаде.
  
  Инквизитор отшатнулась от удара мечом, зубья скользнули совсем рядом с её шеей. Вокруг клубился ядовито-зелёный туман, исходящий от огромного монстра неподалёку. Этан наступал снова, поджав губы на бледном лице, пылающим лихорадочным румянцем. В этот момент в дверях показались какие-то солдаты. Оценив обстановку, они переглянулись и перешли в наступление. Один из них бросился на комиссара, словно и не замечая многорукого демона рядом, второй попытался ударить инквизитора прикладом в висок. Энн отшвырнула второго к стене, заставив приложиться головой об неё. Того, кто поднял оружие на комиссара, она отшвырнула силой ментального удара. Зейдлиц остановился, потряс головой, посмотрел на своё оружие, как на что-то незнакомое, и пожал плечами. Он бросил взгляд на инквизитора, развернулся и бросился на монстра.
  - Куда, идиот?! - закричала Энн, быстро пробираясь к нему поближе.
  - Отвали. Ведьма, я все равно заражён, - прохрипел Зейдлиц, отпихивая инквизитора в сторону. Та упорно сопротивлялась. В какой-то момент, поднырнув под руку с оружием, Энн оказалась позади монстра, подняв вверх болтер и открыв непрерывный огонь. Болты выдирали из чудовища огромные куски плоти, заставляя его рычать и вращаться на месте. Комиссар со своим мечом тоже старательно разделывал тушу демонического порождения со своей стороны.
  Энн собралась с силами и нанесла монстру удар. Воздух вокруг внезапно застыл, не позволяя вдохнуть, и Зейдлиц закашлялся, не готовый к таким переменам. Он осел на колени, а инквизитор уже достала освящённые болты, вставляя обойму в болтер. Это было оружием Маллеус, и инквизитор хранила его для особых случаев. Первый раз воспользоваться им не позволили обстоятельства, но теперь времени было достаточно.
  Первый же снаряд снёс половину оставшегося чудовища, образовав крутящуюся воронку в варп, куда начало засасывать и вторую часть монстра. Из бокового прохода начали выпрыгивать другие солдаты врага, таившиеся там до определённого момента. Позади инквизитора появился Стрелок, увидевший, что дело плохо и покинувший свою позицию для помощи инквизитору. Энн снова и снова посылала болты в чудовище, однако стараясь не расходовать полезный боекомплект попросту. Подбросив один свой клинок в воздух, где он и застыл на мгновение, инквизитор телекинезом отправила его в глаз демонического порождения. Клинок прошёл насквозь, доставая до какого-то центра внутри. С остальными выпирающими головами уже разобрались болты инквизитора, и эта была последней. Воронка варпа взвизгнула, захлёбываясь, поднимая ураган из деталей обстановки, частей тел и мусора, комиссара тоже поволокло внутрь, но инквизитор пригвоздила одежду комиссара вторым клинком. Ткань трещала, расползаясь по швам.
  
  Зейдлиц неожиданно поймал себя на мысли. Он ощущал на себе тяжелый, неподъёмный взгляд того, кто стоял за разрушающейся тварью, затягивающей в воронку расползающегося ничто воздух, куски тел, обломки и выстрелы солдат. В кровавом мареве, плавающем перед глазами комиссара, этот притягательный темный взор светящихся болотным огнем глаз манил и тянул к себе.
  И Этан, почти поддавшийся соблазну, готовый рвануться вперед, разрывая ветхую ткань, источенную, как и все вокруг, порчей разложения, замер, сраженный новым приступом того самого страха, который преследовал его, приведя к нынешнему моменту.
  Но если в прошлый раз это была нерешительность перед страшной битвой, страх смерти и прекращения существования, то сейчас... Комиссар буквально молился на свой ужас, усиливая его многократно, удерживая сознание в этой содрогающейся зоне, и делая свою слабость своей броней.
  Ни один демон, соблазняющий душу всевозможными богатствами, властью и силой, не совладает с ужасом. Этан смог разорвать протянувшуюся между ним и его неизвестным вербовщиком-колдуном нить, и обессиленно рухнул наземь, когда воронка захлопнулась, унеся с собой в яркой вспышке не имевших названия в готике цветов и темную тень.
  Снеся дверь, внутрь задымленного сгоревшим фуцелином, выхлопами чудовищного мертвеца и дымом помещения, ворвались штрафники, перемазанные кровью и грязью. Расстреляв еще шевелившихся солдат врага, они уставились на лежащего, вытянувшись вдоль стены, комиссара. Инквизитор с дымящимся болтером опиралась спиной на противоположную стену, втиснувшись в пространство между двумя искореженными металлическими шкафами.
  
  Энн хотела подняться, но силы покинули ее. Броня казалась слишком тяжелой, оружие -неподъемным, а в голове кружились образы, к которым она невольно прикоснулась. Отразившийся на болезненном лице комиссара ужас перед невидимым инквизитору был настолько страшен, что даже ментальные щиты Энн дрогнули перед ним. Зейдлиц не просто испугался зова демона, он усилил этот страх до всепожирающего ужаса, став почти безумцем. И если потом к нему вернется рассудок, это уже будет чудом. Инквизитор пыталась опознать по хриплым голосам, кто пришел, но пока не могла этого сделать. Солдаты все как один походили сейчас на Сиплого, потеряв или сорвав голоса криками во время боя. Инквизитор решила подождать развязки. Где-то рядом находился Стрелок, но кого именно он будет прикрывать - большой вопрос. Внезапно один из вошедших громко просипел остальным:
  - Комиссар, кажись, того, отдал душу Императору... - в голосе у него чувствовалась какая-то нерешительность.
  - Он и так болел, - захихикал кто-то рядом, - вот и помер, бедняга.
  - Значит, делать ничего не надо, - подвел итог третий.
  - Заткнулись все! - сипло зарычал первый солдат. - Где баба? Не провалилась же она, чертова ведьма.
  - Так если ведьма, чо бы и не провалиться? - снова подал голос весельчак.
  - Хорошая ведьма - мертвая ведьма, - наставительно просипел первый. Инквизитор услышала шаги, которые осторожно приближались. Солдаты нашли её оружие, один клинок валялся в центре помещения, где недавно вертелась воронка, вторым до сих пор был пришпилен комиссар.
  
  - А, вот же она, - самый сиплый удачно обернулся, заметив в проеме между металлическими штуками инквизиторский плащ. На широком лице штрафника, блестевшем от жара и возбуждения, расплылась щербатая улыбка. - Ну, родные, позабавимся...
  - Она ж ведьма! - пискнул кто-то, с хрустом сжимая лазган.
  - И хуле? Видишь, она всю силу израсходовала, сидит, попукивая... - сказал другой, отбрасывая в сторону свой стаббер с расщепленным ложем, и расстегивая пояс. - Если что, я первый!
  - Хер тебе, - обнаруживший инквизитора с размаху всадил приклад своего лазгана в подбородок соперника. - Баба моя!
  Комиссар, обхватив пальцами, медленно подтягивал к себе цепной меч за скользкую рукоять. Раздававшиеся совсем рядом голоса, гулкие и искаженные, отдавались в его черепе болью. Он не любил боль. И не мог больше терпеть, но должен был. "Это демоны, - в воспаленном рассудке, залитом ужасом с темнотой, роились самые странные мысли, и Зейдлиц мог доверять только зрению. И чутью. - Проклятые псайкеры. Колдуны. Ненавижу!!!"
  Их было пятеро, и фигуры колыхались, как марево в пустыне, над полосой дасфальта. Крылья, сочащиеся гноем, втягивались в спины, на гладких бронированных головах то пропадали, то появлялись рога, и монстры мельтешили многочисленными конечностями, сражаясь за что-то. За кусок падали, или за оружие, или...
  Опираясь на меч, он тихо поднялся. Вырвав обжигающий кусок металла, пригвоздивший его к стене, отбросил его в сторону. Поднял клинок в позицию для быстрого горизонтального удара, и нажал на рычаг активации, шагнув вперед, проводя лезвием справа налево и обратно.
  В лицо ему плеснул отвратительно пахнущий ихор и слизь, заполнявшие изнутри тела отвратительных отродий варпа.
  
  Инквизитор ждала, когда первый смельчак подойдет поближе. Она уже незаметно подтянула к себе одну ногу в подкованном сапоге, чтобы пнуть насильника, а после всадить ему в горло удар перчатки, в которой были вшиты металлические пластины с особыми печатями. Пластина сломала бы гортань солдату, а потом можно было бы заняться остальными. Если псайкер слаб, как ребенок, то это никак не отменяет вбитых тренировками со старым другом навыков. Гламор не зря покрывал её синяками и кровоподтеками с ног до головы, чтобы сейчас она позволила просто себя раздеть кучке отбросов.
  Но Зейдлиц оказался с сюрпризами. Комиссар вскрыл грудную клетку солдата крест-накрест, заставив того повалиться на других. Остальные обернулись, и попытались справиться с Этаном. Но даже в состоянии лихорадки комиссар оставался превосходным фехтовальщиком, отрубив руку еще одному солдату. Первый из появившихся в помещении оказался умнее остальных. Вытащив лазган, он отошел подальше и прицелился. Энн хотела было сбить ему прицел, подняв свой болтер, но перед ней возник кто-то с перекошенной от злости мордой. В этот момент прогремел одиночный выстрел, солдат с лазганом упал с пробитым черепом. Комиссар крутанулся на месте, не удержал равновесия и повалился вниз, запутавшись в полах своей шинели.
  Стрелок, когда помеха в виде Зейдлица была устранена сама собой, добил остальных, оставив только однорукого, завывающего в углу про ведьм и чертову жизнь. Энн поднялась на ноги, встав сначала на колени, а уже потом во весь рост. Ее шатало, она чувствовала озноб и никак не могла отойти от схватки с порождением хаоса. Стрелок спустился с верхнего яруса, молча встав рядом. Инквизитор кивнула на раненого, и солдат отошел, занимая охранную стойку и следя за входом и окном поблизости.
  Инквизитор подошла к Зейдлицу. От него пахнуло жаром и смердящей вонью. Энн отодвинула полу шинели и увидела свежие повязки, уже пропитавшиеся чем-то желто-зеленым. И что-то подсказывало инквизитору, что это была не мазь Аптечки.
  Зейдлиц открыл глаза, болезненно блеснувшие в неверном свете.
  - Демоны... - выдохнул он. - И ты, гребаная ведьма, - сфокусировав взгляд на инквизиторе, вымолвил он. - Ненавижу колдунов, и тебя ненавижу... Хочу убить, и не могу...Чтобы ты подавилась своим платьем! - внезапно выдал он. Брови инквизитора поползли вверх. Она как могла осмотрела комиссара. Да, старые раны в области печени, на груди и на животе. Пришлось даже расстегнуть штаны Зейдлицу, натянувшему их почти до подбородка. Этан как-то странно посмотрел на инквизитора и внезапно чётко произнёс:
  - Это я запомню, леди Райт.
  После этого он потерял сознание и, кажется, прекратил дышать.
  - Нам нужен апотекарий, - сказала Энн. - Не Аптечка, настоящий врач. Стрелок, организуй поисковый отряд. Всех сервиторов-медикусов в безопасное место. Туда же комиссара. И осторожно - он может порваться и всех забрызгать гноем.
  На самом деле инквизитору хотелось поскорее осмотреть Этана и провести свои тесты для определения заражения ересью или скверной хаоса. Но для этого требовалось отдохнуть, иначе она, как псайкер, будет просто бесполезна.
  
  ***
  
  - О, медика сюда, срочно! Этот еще жив! - Инквизитор наклонилась над комиссаром, осторожно пнув его в бок острым каблучком, чтобы убедиться в живости Зейдлица.
  Комиссар, дернувшись, громко сказал:
  - Кто-нибудь видел плачущего комиссара или инквизитора? - он подумал, что его голос кажется не сильнее беспомощного бормотания младенца, а колышущиеся тени вокруг напоминают совсем не людей. - Так вот. Если и видел, то за мгновение до собственной смерти...
  - Быстрее, горелые какахи гроксов, ваш комиссар двинет кони без вашей помощи! - Инквизитор выпрямилась, отирая испачканные руки в перчатках. - Разве порядочные гвардейцы могут это допустить?
  - В пизду Аббадону коней и гроксов! Я грохнул тех уродов, урою и вас, выкидыши медузы! - Зейдлиц из последних сил пытался сопротивляться обступившим его гвардейцам.
  - Запихните ему в... да не туда, Аптечка! Мать твою валерьяночную! Найдите уже хоть одного апотекария в этом сраном городе, пока вы не напихали в задницу комиссара его же шинель! - свирепствовала Райт, отступив в сторону, чтобы видеть все происходящее. - Бочка, я все вижу! Верни комиссару его меч, ему им еще тебе яйца отрезать за плохую подготовку обороны!
  - Бочка? Какая бочка? Откуда в этой сраной местности бочки? - Этан обмяк, расслабив сведенные судорогой мышцы. - Почему я ни хрена не вижу? Кто спиздил мою фуражку?
  - Горелый, отдай комиссару фуражку, он без нее ничего не видит, - Райт цинично добавила, подумав: - Там у него аугментика встроенная, не иначе. И отставить пытаться резать живого комиссара! Что значит "есть, подождать, пока подохнет"?
  Зейдлиц зашарил руками в жирной грязи, в поисках своего цепного меча:
  - Да я вас сам зарежу, вдоль и поперек, гроксов помет!
  Райт утерла пот со лба, и отступила в сторону.
  - Все, кто не занят извлечением дерьма из комиссара Зейдлица, отправиться собирать бунтарей. Вернувшимся с бунтарями - плюс к вечернему пайку амасека, - инквизитор тяжело вздохнула, подумав, что раненый и больной комиссар гораздо более хлопотен в обращении, чем комиссар пьяный или, не приведи Император, обкуренный. - Бочка, отбери у него меч! иначе он нам всем яйца до срока отрежет...
  - Двойной паек, инквизитор, они любят все удвоенное... - дернулся комиссар.
  - Двойной был обещан за медиков, - парировала Энн, удивляясь стойкости Этана, остававшегося в сознании, несмотря на двойную дозу успокоительного. Хотя, с таким подходом к комплектации медицинским оборудованием штрафполков, лекарства могли быть и просроченными...
  
  - Да снимите же с меня эту ебаную повязку на лице! - озверев в очередной раз, задергался Зейдлиц. Его руки прижимали к земле гвардейцы, пока Райт и Аптечка вычищали открытые раны.
  - Аптечка, нет, если ты в халате, это не значит, что ты хирург, ядри тебя в сопла! - Райт отвернулась в сторону и сглотнула, борясь с тошнотой. Поток гноя из одного фурункула был особенно мерзок запахом и видом.
  - Только сначала отнимите у них амасек, тогда искать будут быстрее, - продолжил бредить комиссар, воображая, видимо, что с ним все в порядке.
  - Это не повязка, комиссар, это ваша шинель. Нам надо видеть, в чем мы ковыряемся на вашем пузе и чуть ниже, - оскалившись в улыбке под марлевой повязкой, прошипела Райт. - Я сказала, что в амасеке слабительное, они бросили его сами.
  - Мне тоже надо это видеть, ковыряются-то во мне... - боднув воздух головой, скинул с себя полу шинели комиссар. Поморгав, он только и смог, что сказать, бледнея: - Ох, ёбаный же Хорус...
  - Ребята, влейте в комиссара амасек! - Эннифер подбросила в руке бутылку из оставшихся. - Раз, два, три, не стесняемся, пронесет его, а не вас...
  Зейдлиц, ощутив, что его предали, обмяк в держащих его руках, и только прошипел в ответ между бульканием:
  - Предатели... Мрази... Выкормыши орков... бледнозадые ушлепаны... Кто подмешал в амасек еще и рвотное?!
  - Спокойно, вы просто на голодный желудок приняли, - уверенно ответила ему инквизитор.
  - Я бы его вообще не принимал. У меня аллергия на амасек со слабительным, от него взрывает крышу и вышибает дно, - позеленел лицом комиссар.
  - О, медика нашли, да прямо херувимы описались от радости! Эй, не бойся, святая инквизиция! Да... эй, эй, куда ты падать в обморок? Приведите в чувство медика, влейте в него тоже амасек. Так, отлично, теперь дайте ему в руки его инструменты. Да не этим концом. Да не строительные, а его сумку! Теперь всем разойтись, Большому держать комиссарову облёванную шинель на лице Зейдлица, пока тот не потеряет сознание от обезболивания и вони. Приступайте, мистер, не стесняйтесь нас, - инквизитор, наконец, смогла перевести дыхание и воспроизвести в сознании последние слова Зейдлица.
  - Как не принимали? Мы лично в вас только что влили полбутылки. Ради обезболивания конечно. Все, спите. пусть вам херувимчики приснятся, как они ссут на вашу могилку, и все так хорошо, прямо как... ох ты ж, матерь гроксова, это сколько в нем было этого дерьма?! - Райт еще раз отшатнулась от комиссара, который дернулся от боли и спазма. - Большой, держи крепче, пусть тебе Бочка поможет, он в фуражке.
  - Всех убью.... - прошептал немеющими губами Этан, цепляясь за эту реальность.
  - Убьете, убьете... если выживите...
  - Выживу, клянусь Императором, только для того, чтобы станцевать на твоей могиле, женщина! - взрыкнул в последний раз Зейдлиц, погружаясь в беспамятство.
  Райт мысленно показала ему неприличный жест, объясняющий, куда Этан может засунуть себе свое шивинистическое мнение, и устало села на ближайшую горизонтальную поверхность. Нужно было стащить с себя испачканную форму и сжечь ее. И надеяться, что комиссар таки отбросит ботфорты. Или нет.
  
  ***
  
  Сны комиссаров редко бывают спокойными. Особенно это заметно у тех самоубийц, репутационных или обычных, которые исполняют обязанности политофицера в штрафных полках Гвардии. Но этот кошмар Зейдлицу запомнится надолго. "Особенно если это был не кошмар", - подумал Этан, и пришел в себя.
  И почувствовал, что переживает человек, которого разрезали, выпотрошили, набросали во внутренности красного жгучего перца, налили острого соуса и запустили огненных муравьев одновременно. Тело пылало огнем, и болело даже в тех местах, которые не болят, потому что являются костьми. С трудом разлепив заросшие коркой веки, Этан попытался выругаться, но вместо этого из его горла донесся только слабый хрип.
  Перед его лицом виднелась чья-то задница. Точнее, бедро человека, обтянутое загаженной до невозможности, но уже высохшей униформой Имперской Гвардии. Аляпистые разводы образовывали на штанине дивной красоты пятна, напоминавшие тропический лесной камуфляж катачанцев, но запах... Комиссар заскрипел зубами, напрягая мышцы шеи, чтобы отвернуться от ноги и задницы, но добился лишь того, что теперь смотрел в потолок.
  Конечность в блевотном камуфляже принадлежала штрафнику из десятого взвода. Кажется, его звали Бочка. Комиссар захрипел еще раз, теперь уже от бессильной ярости, заметив на голове этого урода-гвардейца свою фуражку, надетую совершенно под идиотским углом.
  "Клянусь Императором и его Золотым... Троном, - содрогаясь от судорог боли, подумал комиссар, - расстреляю из танковой пушки. Привяжу к стволу, и выстрелю холостым. Чтобы все кости в труху перемололо..."
  Он попробовал вспомнить, что было накануне, но нашел в голове какую-то кашу из инквизитора, сражений, кошмаров и невнятной демонятины. Зейдлиц понял, что, кажется, находится в лазарете. Судя по всему, он подхватил какую-то заразу, но теперь выздоравливал.
  "И меня никто не прирезал, не бросил подыхать в кустах, и не пристрелил как собаку? - Этан было обиделся, но потом вспомнил, что в строю еще оставалась инквизитор. - Ведьма..."
  
  Инквизитор зашла в лазарет, неодобрительно взглянув на стоящих вокруг кровати комиссара гвардейцев. Бочка, Горелый, Большой и даже Аптечка с таким любопытством рассматривали Зейдлица, будто надеясь, что тот двинет кони на их глазах, и они первыми разнесут эту весть всем остальным. Однако, никаких попыток ускорить процесс никто не предпринимал, что немало удивило инквизитора.
  - Все, бросайте почетный караул, - выдохнула она, - он выживет, увы...
  Гвардейцы заулыбались, и Бочка с особым сожалением и с какой-то почтительностью положил рядом с комиссаром его фуражку, расставшись с ней с заметным сожалением во взгляде.
  - Ничего, - утешила его инквизитор, заметив это, - проштрафишься до последнего, тоже в комиссары пойдешь. Фуражку дадут, шинель, роту другую таких же балбесов, как вы...
  Гвардейцы насуплено засопели. Энн улыбнулась, старательно не замечая сверлящего ненавистью её плечо взгляда комиссара. Солдаты, бормоча что-то утешительное комиссару, покинули палату. Инквизитор осталась, изучающе склонив голову на бок и сложив руки под грудью. Она уже где-то нашла воду, отмыла от себя грязь и копоть и даже отыскала свежую одежду, что удивило всех вокруг. Теперь Энн была похожа на женщину. Кажется, это раздражало Зейдлица еще больше. Инквизитор подошла ближе, положила ладонь на лоб комиссара и едва её не отдернула.
  - Ни черта себе, температура падает, - пробормотала она, - какая же она тогда была изначально?
  Зейдлиц что-то хрипел, вращал глазами и всячески пытался уползти с койки прочь. Усталый медик, надравшись трофейного амасека, спал в соседней палате, счастливый, что он и несколько других медикусов выжили после зачистки и были временно признаны лояльными Императору.
  Энн отыскала на тумбочке стакан воды и на всякий случай понюхала его. Так и есть, небольшая доза крепкого амасека или спирта там была. Она надеялась, что солдатское жаропонижающее не приведет к летальному исходу, смешавшись с остальными пилюлями в организме комиссара.
  Тот продолжал буравить её взглядом, а когда она поднесла ему стакан с водой, едва лине уполз с койки на волосах и пальцах рук.
  - Хотите обругать меня? - ласково спросила инквизитор. - Тогда придется попить, - она делано приуныла. - Иначе не сможете рта раскрыть.
  
  "Да не обругать я тебя хочу, - комиссар со страдальческой миной пытался разлепить ссохшиеся губы, - а придушить, расстрелять и в жопу трахнуть. Именно в такой последовательности. Дай воды, женщина, я ж и пальцем пошевелить не могу, не доводи до греха!"
  Он промычал, скосив глаза вниз, надеясь, что инквизитор вспомнит, что она - псайкер, и все-таки поймет, что комиссар как бы не прочь попить воды, или мочи, или хоть говна, лишь бы оно было жидким и прохладным.
  "Блядь, все женщины одинаковы, - тоном опытного ходока и героя0любовника произнес он мысленно, - пока не удовлетворят свою страсть к театральным эффектам, ни хрена не выйдет".
  Этан вдохнул со свистом воздух, и постарался расслабиться.
  - А вот за жопу, Зейдлиц, ты мне ответишь, - ледяным тоном произнесла инквизитор, глядя в глаза комиссару. Тот немного подумал, но все же в глазах появилась мимолетная улыбка, которая тут же пропала. Энн одним рывком подняла комиссару голову, заставив того замычать от боли, потом двумя пальцами раскрыла рот, надавив между челюстей, и уже после дала ему напиться.
  - Даже не подумаю мысли твои читать мерзкие, наверняка что-то похабное придумал, - тихо буркнула она, пока Этан жадно пил. Напившись, он не замедлил выразить свою благодарность отборными ругательствами в адрес солдат и некоторыми обтекаемыми формулировками в адрес инквизитора Райт. Та с силой поставила стакан на место и поднялась на ноги.
  - В следующий раз дам то, что будет стоять на тумбочке, и даже не подумаю смотреть, есть там яд или ссаки Большого или нет, - сказала она, отходя к двери.
  
  - Инквизитор, мне по большому счету плевать, что там в стакане, - хрипло произнес Зейдлиц, - вы связались с командованием? Меня меньше всего заботит все остальное, но если мэм настаивает... То за жопу я отвечу хоть перед судом, хоть перед Императором.
  Он выдавил из себя эти слова, и обессиленно откинулся на подушку. Ему хотелось закрыть глаза, но он боялся провалиться в какой-нибудь сон, из которого не будет выхода, или который, как последний накануне, окажется настоящим.
  
  Инквизитор помолчала. Но потом все же призналась.
  - Да, узел связи найден и частично починен. Я связалась с командованием, но беда в том, что им уже давно доложили о моей героической смерти и о вашем предательстве всем полком. Означенная точка сбора для карантина никем не подтвердилась. Говоривший спешно отбыл на поверхность, где с ним была успешно потеряна связь. Зато я смогла перехватить кое-что из докладов, и мы знаем, где находится космодесант. Это позволяет нам добраться до них раньше, чем они до нас. Осталось только придумать, как объяснить им, что мы не враги. Мою инсигнию нужно подтвердить, а вашу честь отстоять.
  Инквизитор взглянула на кислое лицо комиссара Зейдлица.
  - Не надо мне про то, что у вас её нет. Вы уже сполна искупили свою вину. Как и многие ваши люди, кстати.
  - Да что ты... вы... - он осекся, захлопнув рот и опустил взгляд вниз.
  - Ничего. Я ничего не знаю ни о страхе, ни о совести, как и любой порядочный инквизитор, - сухо оборвала она его молчание. - Прошу меня извинить за вторжение, желаю вам выздоровления, комиссар.
  Инквизитор вышла за дверь, оставив Зейдлица наедине с его мыслями. Через несколько часов его еще ждала весьма неприятная процедура омовения и осмотра на предмет порчи чумой Нургла, на которой будет присутствовать инквизитор Райт, но Энн решила не травмировать чувства комиссара такими мелочами.
  
  Комиссар заткнулся, хотя на душе и накопилось много ярких горячих выражений, и задумался над словами инквизитора. Если она не врала, что тоже могло быть, то... Тут мысли разбегались в стороны, как испуганные гретчины перед орочьим варбоссом. "Искупили. Она сказала "искупили". Но как же.. - Зейдлицу стало зябко. Он свыкся со своим положением, статусом и даже успел привыкнуть к кровавой мясорубке, перемежающейся жестокими тренировками личного состава и жестокой скукой, от которой хотелось лезть на стены казармы или разбить себе череп о выступающий угол стены с разбегу. - Непривычно. Если об этом объявить ублю... солдатам, они, пожалуй, на бровях доползут до архидемона и сделают из него отбивную своими ботинками, не доставая лазганов".
  Нахмурившись, Этан вспоминал, что, собственно, помнит о нормальной жизни в обычном строевом полку, и осознавал, что со своими привычками вряд ли придется там ко двору. Но это его беспокоило меньше, чем он думал. То самое ощущение, когда приговоренного к расстрелу выводят во дворик с изрытыми выстрелами стенами, ставят лицом к выбоинам на камнях, и зачитывают указ о замене расстрела штрафным полком "до искупления вины перед Императором"...
  Космодесант. Неукротимые воины Императора, перед которыми разлетаются в куски планеты. Доказать им отсутствие предательства казалось комиссару почти невозможным. Он редко сталкивался с этими сверхлюдьми, и не знал их привычек. Потому, вспомнив Ведьму, он желчно выругался вслух.
  
  Ведьма ходила по своей комнате кругами. Она тоже понимала, что доказать что-то космодесанту невозможно. Особенно, если ты не один из них. Следовательно, у инквизитора оставалось немного времени добраться до того, кто отдаст им приказ не уничтожать их всех. Значит, требовалось не просто добраться, а выяснить, кто приказал слить полк вместе с инквизитором.
  Мысли Энн вернулись к началу операции. Отказались идти тогда все, включая Маллеус, чей представитель вообще не явился на совет Конклава. Райт долго не давали патент, а когда дали, то приписали её проводниками штрафполк Зейдлица. Этих-то было никому не жалко, они для всех ублюдки и твари. Но как красиво Райт попалась в чужую ловушку! Полк предал Императора, чего от него и ожидать, а вместе с тем напал и убил инквизитора Райт, можно повторить реплику про ублюдков на памятной речи после похорон. Райт явно разворошила чей-то заговор. Причем, сама того не желая. Это было одно из её первых дел в Ордо Ксенос, она даже не успела толком набрать команду. Да и без толку тоже не успела. Энн закусила губу, как делала в минуты острого волнения.
  Найти предателя, связаться, имея доказательства ереси, с теми, кто над космодесантниками в её квадрате, а до этого узнать, какое отделение и каких гребаных десантников идет сюда. На всякий случай укрепить частокол дерьмом солдат для препятствий проникновению в город сверхлюдей. Пристрелить комиссара теперь стояло где-то в конце списка.
  И все взгляды будут обращены на инквизитора. На главную, пусть и женщину. И если она не просто опозорится, это еще ожидаемо, если она даже просто не проведет все блестяще, можно будет считать, что у нее появится личный штрафной полк. И она до конца дней будет получать патенты на выковыривание замерзших говняшек тиранидов где-то в ледяных мирах.
  
  - Комиссар, - Горелый вырвал своим мерзким голосом Зейдлица из объятий кошмара, в котором творилась какая-то несусветная ересь с участием зомби Нургла, темных колдунов, космодесантников, и каких-то тварей. За это Этан был даже благодарен штрафнику, хотя никогда и не признался бы в этом, даже под страхом смертной казни.
  Температура упала, и теперь комиссара знобило. Он намотал на себя все постельные принадлежности, и даже нацепил фуражку, но продолжал стучать зубами и грызть от боли подушку.
  - Комиссар, я тут притарил немного амасека, - звякнул стеклом объемистой бутыли отмытый от говна и грязи солдат, - ребята говорят, что вы всех спасли, вот и пошныряли по окрестностям. Это, в натуре, от благодарности. И еще, это, говорят, нас уже списали в расход какие-то шныри из штаба бригады. Так вот, бля, наши решили идти с вами до конца В смысле, куда скажете. Потому что этим сучьим гроксам верить нельзя, а вам - можно. Вы наш.
  Комиссар смотрел слегка обалдевшим взглядом, как Горелый, вытащив зубами пробку, наливает пахнущую дубовыми бочками и спиртом янтарную жидкость в два мятых серебряных бокала, и выпивает из своего.
  - Тут, это, такое дело, если вам сложно говорить после ранения, моргните, я передам нашим, что вы все поняли.
  Зейдлиц моргнул. Два раза. И не матерился только потому, что не хотел лязгать зубами и показывать свою слабость.
  - Усе, уяснил, бля, - Горелый подмигнул, и быстро вышел, прикрыв за собой двери.
  Этан посмотрел на бутылку, и сморщил нос. Такое признание от смертников дорогого стоило. И инквизитор тут была не при чем. Практически не при чем.
  
  Инквизитор продолжала метаться по комнате до тех пор, пока кто-то не постучал. Открыв дверь, за которой ожидаемо никого не оказалось живого или мертвого, она обнаружила мешок, где была еда, причем, свежая, включая сыр и вяленое мясо. А еще зачем-то там лежала большая, просто огромная бутылка спиртного. На этикетке было когда-то что-то написано, но это стерлось от времени.
  - Чего же они ограбили такого? - обалдев, спросила инквизитор. Есть хотелось страшно. Откупорив пробку, она нашла в бутылке отличное выдержанное вино, за что пообещала лично не казнить никого из отряда комиссара аж до завтра. За дверью снова послышалось сопение. Послышалось оно инквизитору только в ментальном пространстве, и она сначала не обратила на это внимания, решив, что тот, кто принес мешок, проверил, забрала ли его инквизитор. На некоторое время она погрузилась в острый приступ подозрительности и паранойи - хотят отравить? Еда и ли вино с ядом?
  Но приступ прошел, а еда осталась. Волочение, мат и тычки по стенам не прекращались. Инквизитор дожевала кусок копченого сыра, сделала несколько больших глотков вина прямо из горлышка бутылки и подумала, что у солдата, принесшего этот подарок, явно были преувеличенные данные о том, сколько должны пить инквизиторы.
  В двери что-то грохнуло, сползая по ним вниз. Терпение инквизитора кончилось. Она отставила бутылку, вытерла рот рукавом просторной сорочки, найденной где-то тут, встала и рывком распахнула дверь. Под ноги ей упало облако из винных паров амасека, вонючей мази и отборного мата. С облака скатилась фуражка.
  Инквизитор пожалела, что не догадалась запереть комиссара снаружи на ментальный замок.
  - Я тут подумал, - комиссар поднялся на ноги, и приложил руку к фуражке, отдавая честь, - мэм, то есть инквизитор, что надо выяснить кой-какие моменты.
  И звучно икнул. Крепкий амасек на голодный желудок придал сил, но произвел фурор среди внутренностей, еще не пришедших в норму. Зейдлиц понимал, что его развезло, но ноги сами понесли его к двери Райт, а та, открыв дверь, совершила большую ошибку.
  - Думаю, надо обледени... то есть, обелить... Бля, объединить наши усилия. - выдохнул он.
  Инквизитор смотрела на пьяного комиссара, пытаясь понять, что он на самом деле думает. Думал оно разном, судя по его ауре. Красные тона сменялись противно-оранжевыми, и тут же уходили в зелёный цвет. Энн потёрла переносицу. Ей страшно хотелось есть, в чём она себе и не отказала. Она медленно вернулась к столу, взяла бутылку и долго глотала вино, пытаясь за это время придумать, как бы выставить комиссара прочь, не отбив ему только что починенные внутренности. Его уже успели кое-как отмыть, и теперь он выглядел так же, как в их первую встречу. Не считая отросшей щетины и почему-то резко выделяющихся на лице шрамов.
  - Вы думаете, это подходящее время для разговора? - дипломатично осведомилась она.
  Комиссар кивнул, и инквизитор мысленно взмолилась Императору.
  - А завтра никак нельзя? - сделала она еще одну попытку.
  Зейдлиц отрицательно покачал головой, уронив фуражку.
  Инквизитор поняла, что придётся применять силу. Она подошла, решительно развернула комиссара к двери и направила туда, борясь с желанием придать ему ускорение пинком. Амасек придал Зейдлицу не только бодрости, но и гроксового упрямства. Он одним махом развернул инквизитора спиной к стене и, упиравшись одной рукой на уровне её плеча, чтобы не шататься и для верности мыслей, снова начал излагать свою пьяную стратегию, опустив вторую руку вниз и придерживаясь ею за стену ниже талии инквизитора. Энн настолько обалдела от скорости раненого, что тут же пожалела, что не пристрелила его, а позвала медиков.
  - Слушайте, что вам от меня надо? Я ведьма, могу и покалечить.
  - Отлично! - внезапно просиял комиссар. - Если вы ведьма, просто прочтите в моих мыслях мой план относительно вас... то есть, ваших... в смысле, наших...
  - А сказать трудно языком? - инквизитора уже начинало откровенно раздражать навязчивое общество Зейдлица. Но после её вопроса повисло долгое молчание.
  
  Комиссар уже проклял чёртов амасек, придавший бодрости, но забравший взамен способность членораздельно выражать мысли. "Или то не амасек?" - мелькнула мысль. Но он отмёл ее, как несущественную.
  - Наших совместных действий, Энн, - Зейдлиц понял, что у него есть возможность высказать наболевшее. - Мои уро... то есть, солдаты, они как дети сраные. Доказал силу, и ты главный. Вот мы оба доказали, что не гроксов гоняем. Но если это не закрепить, или не уложить так, чтобы все поняли, что мы - единая сила, и делаем одно дело, они охренеют, и не будут знать, кому подчиняться.
  Этан помотал головой, чтобы в глазах не двоилось, и с удвоенным пылом продолжил:
  - Я тебя, то есть, тебя, мэм, ненавижу. Ты ведьма, но ты правильная ведьма. Пойми, если я буду больше знать, куда идти, и, главное, за каким хреном, то смогу правильнее пнуть... то есть, придать воодушевления своим гроксолюбам в форме...
  Комиссар понял, что запутался, но инквизитор внимательно его слушала. Ему так показалось, что в её глазах разгорается искра интереса к его словам.
  - Так вот. Я уже говорил, что тебя ненавижу? Да и хрен с ним, ты меня тоже не любишь. Но командую людьми я, и неплохо командую, - он снова отдал честь, едва не упав на инквизитора, но удержавшись на ногах. - Энн, ты бы хоть предупреждала, что мы в жопе. Или рядом...
  
  Инквизитор вздохнула, опустив плечи, но взгляда не отводила. Комиссар смотрел на нее так, словно она была его последней надеждой. Он так и продолжал стоять, припирая её к стене, и его вторая рука, соскользнувшая со стены, когда он падал, так и осталась на талии Райт, словно это он придерживал ее, чтобы Энн не упала.
  - Слушай, Этан, - тоже не стала манерничать леди инквизитор, - если бы я сама знала, что окажусь в этой жопе, я бы сказала. Не сразу, - не стала она врать, - и даже не потом, - она улыбнулась, - но сказала бы. Я думаю, ты прав, мы должны как-то дать понять твоим людям, что мы пока что - единая сила. И не надо на меня так смотреть, Императора ради! - она поморщилась. - Есть вещи, которые я просто не могла бы тебе сообщить, даже ради выживания себя самой. И мы должны обсудить это завтра. Или когда ты там... проспишься.
  Дверь, оставшаяся открытой после появления Зейдлица, распахнулась и внутрь, роняя по дороге бутылку, ввалился Горелый. Он глупо заулыбался, увидев недвусмысленную сцену.
  - О, ёбт! Комиссар-то живее всех живых!
  Горелый гыгыкнул и выкатился прочь, за долю секунды до того, как инквизитор с такой силой захлопнула дверь ментальным толчком, что она едва не развалилась. Она перевела горящий взгляд на Этана. Тот выглядел крайне смущённым, и уже явно не от амасека. В одурманенной вином голове инквизитора снова родились подозрительность и паранойя. А был ли он действительно так пьян? И за этим ли пришёл? И не подстроил ли он все, чтобы кто-то из его людей увидел нас в такой позе и тем самым не разнёс слух о крепости союза, не позволившего бы солдатам учинять разброд?
  Она с силой и злостью оттолкнула комиссара прочь. Тот сдавленно охнул, хватаясь за живот. Инквизитор оглянулась и поняла, что ему действительно больно. В ней боролись два чувства - злость на комиссара и желание просто и бескровно от него избавиться.
  - В койку, живо! И чтобы до утра я тебя не видела даже в уборной! - прошипела она сквозь стиснутые зубы. На самом деле инквизитору было странно ощущать комиссара так близко. "Все мужики одинаковые, - подумала она, - пока не напьются для храбрости, не подходят к женщинам, а когда подходят, уже ничего не могут".
  Она сверкнула на него глазами. Выпроводив Зейдлица, инквизитор осушила половину бутылки, доела сыр и мясо, но так и не решила для себя, нравится ей Этан или нет. Отложив решение на то время, когда он протрезвеет, инквизитор ушла спать, заперев двери на все замки и поставив ментальную защиту. У неё была мысль попинать оставленную комиссаром фуражку, но она решила, что бедному головному убору и так досталось - ведь его носил Зейдлиц.
  
  Утро комиссара не задалось. "Почему никто никогда не пишет в своих воспоминаниях, что жестоко страдал от похмелья, или его прохватил понос, или муха кеке отложила яйца в ляжку, и их потом вырезали вместе с килограммом мяса? - размышлял он, придерживая руками тяжелую, как рокритовая опора моста, голову. Любое движение вызывало жуткую боль, словно внутри черепа перекатывались адамантиевые кубики с шипами на всех сторонах и углах. - Даже Каин, уж насколько честно писал, и то умудрился обойти эти моменты, или отшутиться... Но я - не Каин. Шутить не умею".
  Зейдлиц вспомнил ту чушь, которую нес вчера перед инквизитором Райт, и испытал кипящую смесь совершенно разнонаправленных чувств. От ненависти к чертовым варпнутым псайкерам, ведь неизвестно, что она могла наколдовать, а что выдал он сам под парами амасека - до жесткого утреннего "привета гвардейца", который мешал перевернуться на живот, и зарыться в подушку лицом.
  Живых женщин Этан не видел уже очень долго. Штрафникам редко перепадала возможность посещения борделя - там, где они служили, борделей обычно не было. Либо уже, либо еще. Солдатам штрафного полка Имперской Гвардии предлагалось либо сдохнуть, либо забыть о том, что болтается у них между ног, и сдохнуть.
  В этом смысле комиссар ничем не отличался от остальных солдат штрафполка. И предпочел забивать подобные мысли глубоко в себя, выбрасывая из сферы разума. Но иногда накрывало. Вот как вчера. Зейдлиц перевернулся набок, и попытался нашарить на прикроватном столике большой стальной кувшин с водой, предусмотрительно поставленный им же перед тем, как он упал на залитую водой из кувшина постель.
  Отпив половину, Этан почувствовал, как ему легчает, и, распахнув свою рубашку, больше похожую на набор для изготовления бинтов в полевых условиях, настолько много на ней было разрезов, уставился на пересекавшие его торс шрамы, свежие и совсем свежие. "А нефигово меня распотрошили, - ковырнул он пальцем воспаленные рубцы, дернувшись от боли. - Не потому ли меня так вчера развезло? Да и варп с ним. Было - и было. Что тут сделаешь..."
  - Где моя блядская фуражка? - спросил он, окидывая взглядом комнатушку. Воспоминания о вчерашнем вечере больше его не волновали так сильно, за свои слова, пусть и несколько неразборчивые из-за амасека, он подписался бы даже на смертном приговоре. И комиссар сжал кулаки, подозревая, что Ведьма приложила к его мозгам свой варпнутый дар. Сжав зубы, Зейдлиц встал и оделся, после чего, покачиваясь, начал ходить по комнате, составляя план действий на ближайшее время. Совместное командование и информирование все-таки было хорошей идеей.
  
  Инквизитор поднялась на ноги довольно рано. Утро было хорошо уже тем, что оно началось не с криков жареных солдат и не с мата комиссара. Все же, как-то устаешь от однообразия. С пробуждением в голову вернулись мысли о космодесанте и невыполнимости поставленной задачи. Итак, она переходила на поле деятельности комиссара и его людей. Совершенно не представляя, что и как в этом супе из штрафников, нурглитов и местных жителей, она полагалась на опыт и хитрожопость солдат и их духовного лидера. Других лидеров, видимо, сожрали тираниды, которых Энн тут так и не нашла. Один Зейдлиц на все сотни, незаменимый и бессменный. Зато теперь хоть немного уважаемый. Интересно, заставит ли это чувство - уважение со стороны своих людей - хоть немного вернуть самоуважение комиссару? Если нет, то драться он будет от отчаяния, но без веры. А без веры много не сделаешь. Вон, хоть бы и на космодесант посмотреть. Порой вообще кажется, что их спасает только вера - остальное не поместилось в прочные и усиленные черепушки.
  Райт встала, умылась и надела чистые вещи. За ночь они успели просохнуть после того, как она привела их в порядок, частично заменив отыскавшимися неподалёку. На столе, накрывая бутылку с остатками вина, лежала фуражка комиссара. Инквизитор поморщилась, вспоминая ту чушь, что нёс Зейдлиц. В его словах была доля истины, командование нужно было объединять, но, если Этан воспользуется этим, как способом задвинуть женщину за спину, он проиграет. Тут требовалось исключительно партнёрское и уважительно-доверительное отношение друг к другу. А Зейдлиц её откровенно ненавидел. Она тоже не испытывала к комиссару тёплых чувств, но это была не ненависть хотя бы.
  - Сделаю вид, что ничего не видела, - сказала она и вышла из комнаты, оставив фуражку на столе. - Сам пусть ищет свои вещи.
  Встреченные ею солдаты как-то странно переглядывались и ухмылялись, показывая друг другу какие-то жесты. Видимо, разнесённые Горелым сплетни уже надолго стали основной жареной темой между гвардейцами. Райт была в бешенстве. Но оправдываться сейчас - подтверждать слухи.
  
  Проверка, проведенная комиссаром, с трудом передвигавшимся на ногах, опираясь на цепной меч, показала, что солдаты внезапно вспомнили, что они - гвардейцы. Занятый ими более-менее уцелевший район города был обнесен примитивными баррикадами, на крышах в сооруженных из подручных материалов ячейках сидели дозорные, на улице не валялись тела пьяных и мертвых штрафников, а припасы снесли в большой склад, и даже выставили охрану.
  Слегка синеватые на вид солдаты отдали честь комиссару, и даже встали по стойке "смирно". Впечатление несколько портило их покачивание, но Зейдлиц решил не обращать на то внимания. Кивнул, он бегло осмотрел припасы, которых хватало на неделю марша, и, морщась от мощности сивушного выхлопа часовых, даже похлопал их по плечу.
  Вернувшись в центр района, где располагались несколько бараков, превращенных в казармы, он убедился, что и там все в порядке. Солдаты привели себя в какой-никакой, но приличный вид, и сейчас чистили оружие.
  "В ближайшее время нужно их чем-то занять, - комиссар принял картинный вид задумчивого командира, и нахмурился. - А для этого - выяснить, что планирует инквизитор". Не замечая понимающих ухмылок своих подчиненных, он направился к апартаментам Ведьмы.
  Райт не было на месте, и комиссар с радостью натянул на голову свою фуражку, лежавшую на столике. Остатки вина он, не думая, допил, что воодушевило уставший от ходьбы организм, и прибавило бодрости, вышибив из мозгов остатки похмелья.
  Инквизитора он нашел на самом краю района, на помосте, идущем вдоль стены города. С него просматривалась дорога, ровным полотном убегающая на восток, лес, степь и река. Пейзаж был безрадостен, а Энн выглядела задумчивой, шевеля губами и всматриваясь в какие-то рисунки на мятом пергаменте.
  
  Она обернулась к нему и молча кивнула, продолжив чтение. Рунические строки бежали перед взглядом инквизитора, складываясь в слова. Энн читала найденные отчеты и документацию, уцелевшую после захвата столицы неприятелем. Где-то между этими листками были вложены тактические карты и свежие распечатки перехваченных переговоров гвардейцев, ведущих бои повсюду вокруг этого островка затишья. Никто пока что не был в курсе, что в столице засели штрафники. Враг думал, что тут его позиции, лоялисты считали, что тут позиции врага. Обе стороны были правы для себя, и ошибались одновременно. Столица была небольшой, лежала точно в центре звезды, от которой лучами отходили шесть дорог по разным направлениям, по которым сюда доставляли провиант, одежду, товары и солдат в случае небольших проблем. Обычный торговый городишко, по сути, но со складами, оружейными, радостями жизни и правительством, убитым или сбежавшим в полном составе. Такие городки раскатывали в первую очередь. Закрепиться в центре колеса было почти невозможно, учитывая, что припасы должен кто-то подвозить, как и оружие, и боеприпасы.
  Комиссар выглядел лучше, но болезненная бледность, в сочетании со свежим выхлопом спиртного, в котором инквизитор опознала свое вино, уменьшала привлекательность Зейдлица до нуля. Казалось, что этот человек вообще не собирается возвращаться к нормальной жизни, предпочитая, если его все оставят в покое, стать алкоголиком или мертвецом.
  Холодный взгляд инквизитора остановился на фуражке комиссара.
  - Нашли свои вещи? Весьма за вас рада, - светским тоном сказала она.
  
  - Да, мэм инквизитор, - стараясь дышать в сторону, ответил Зейдлиц. - Мои вещи тоже рады воссоединению со мной. Но я пришел не за тем, - он прикоснулся к фуражке, опираясь другой рукой на рукоять цепного меча,- чтобы благодарить, а чтобы, наконец, договориться о дальнейших действиях. Я просмотрел те данные, что собрали мои люди, но они неполны. Вся разведка погибла в первые дни, а те, кто этим занимается сейчас, имеют слабое представление о работе с данными. Они хорошие охотники, но плохие мудрецы.
  Комиссар решил не заострять внимания на завуалированной подколке инквизитора, в конце концов, если женщина без этого не может, то дело мужчины не показывать, что её слабости как-то на него действуют. Он посмотрел на навевающий грусть ландшафт, потом перевел взгляд на карту. О стратегии он задумался недавно, но, собрав воедино свои знания и почерпнутые из военных мемуаров сведения, попытался выдать что-то осмысленное.
  - Мне кажется, мэм, что эти гроксовы дороги нам обойдутся большой кровью. Если из всех городков, кроме зачищенного нами, одновременно выдвинутся части противника, нам кобздец, - он ввернул словечко, подцепленное у одного из танкистов лет пять назад. - Самым логичным было бы предать город огню, и уйти.
  
  Инквизитор протянула ему бумаги, молча и без лишних пояснений.
  - Мы можем уйти. Но только обратно в штаб. Тут есть данные от механикус, полученные со спутника. Эти дороги нам действительно дорого обойдутся. Все, что я могла бы предложить на данный момент, сжечь город, отправив жителей прятаться по норам где-то там. А еще, - она вздохнула, - последовать за самым большим отрядом противника, который ушел на северо-восток два дня назад. Они отправились сдерживать космодесант, стремящийся добраться до нас. Если мы не погибнем по дороге, у нас будет шанс показать себя истинными имперцами. Хочу еще предупредить, что лично я понятия не имею, кому мы можем доверять из командования. Мое меня бросило, ваше - вас. Единственное, кому я могу верить, это своему человеку, оставшемуся в шаттле на месте высадки. Впрочем, возможно, что его уже нет в живых. Хотя... - её улыбка стала шире и плотояднее, - если мой характер можно назвать невыносимым, то её бы я назвала непреодолимым, что существенно повышает шансы на выживание.
  Она помолчала.
  - Здесь должно быть нечто такое, что не позволило сжечь город до нашего прихода. Нечто, что не убежит и не испортится, если его оставить, и вряд ли это - удобство расположения местности. Припасы вывезены, люди тоже. Но что-то осталось. Что-то, что дождется возвращения врага. Или станет для нас с вами сюрпризом в скором времени.
  
  Комиссар быстро проглядел бумаги. Райт дала исчерпывающий анализ, и он полностью согласился с ним. "Когда она начинает думать, как инквизитор, а не как женщина, у нее получается очень хорошо, - подумал он, возвращая данные Энн. - Почаще бы. И поменьше гребаного псайкерства".
  - Вы пробовали связаться со своим человеком? - спросил Зейдлиц. - Шаттл пригодился бы для воздушной разведки, или для того, чтобы отправить курьера наверх, Флоту.
  Он подумал, и добавил:
  - Я тоже придерживаюсь мысли об ударе в тыл противника, когда они нападут на космодесант. Это покажет нашу лояльность, особенно если при этом объявить по вокс-связи, очень громко и очень быстро. Чтобы космодесантники нас не снесли... И, если мы сожжем город, не нарушим ли мы тем самым планы врага, инквизитор?
  
  Энн посмотрела на него со смесью веселья и задора.
  - Комиссар, если мы устроим воздушную разведку в центре, по всем данным принадлежащим врагу, то нас либо собьют свои же, либо враг явно заинтересуется, какого хрена чёртово корыто жжет тут топливо, которого, кстати, осталось не так много в городе. К тому же, - добавила она сухо, канал связи должен быть вскрыт только при существенных обстоятельствах. И к ним не относится ваша или моя жизнь. Только исполнение приказа.
  Она замолчала, чувствуя эманации ауры комиссара. Ей до чёртиков надоело его плоское суждение о ней и обо всех вокруг. Если не ведьма, то женщина, если не женщина, то еда или очередной говнюк из полка. Райт держала на лице непробиваемую маску.
  - Для начала мы установим, кто именно наш враг. Второе - его планы. Узнаем врага, попытаемся узнать его намерения, и это уже даст нам свободу выбора, жечь тут что-то или нет. Сейчас мы можем как нарушить планы врага, так и существенно им помочь. Я не думаю, что эти полтора сохранившихся дома являются стратегически важными точками для противника. И вряд ли они оставили столицу, чтобы потом укрепиться в ней, иначе не вывезли бы все подчистую. Давайте делать каждый свою работу, комиссар. На вас тактика, разведка и сбор любых данных и перехват воксов. А я займусь тем, что умею лучше всего - колдовством.
  Лицо Зейдлица исказила такая гримаса, что Энн даже порадовалась внутри себя.
  - Я имела в виду поиски чего-то, что может относиться к различным ритуалам или подготовке к масштабному призыву высшего демона. Мне потребуется помощь нескольких солдат, список я вам предоставлю.
  Инквизитор уже давно приметила парочку, а точнее, целых четверо кандидатов, которые вполне могли оказаться париями. В такой работе, как разрушение планов колдунов, которых тут явно оказалось больше одного на квадратный клом, пустые пригодятся больше любого болтера.
  - И ради Императора, комиссар, приведите себя в порядок, пока от вас не сбежал сам Нургл, сморщив нос. Вы же все-таки офицер. Какой никакой, но комиссар имперской гвардии. Если вам это еще о чем-то говорит, - холодно закончила она.
  
  Зейдлиц заткнулся, пробурчав себе под нос очередное ругательство. По всему выходило, что Ведьма была права, и даже его упорство не позволяло не признать очевидного. Да, он - комиссар. Она - инквизитор и псайкер. И он может сколько угодно ненавидеть её лично, но перед инсигнией склоняются даже такие непреклонные старые дубы, как генерал Макарот или подобные ему. И делать свою работу так, чтобы даже Император улыбнулся от радости - это то, что возможно в таком положении. "Нет, не так. Делать своё дело так, чтобы победить и выжить", - комиссар холодно усмехнулся, поиграв желваками. - "Хочешь порядка - будет порядок. У меня даже крысы будут строем ходить".
  - Мэм, - он откозырял, выпрямившись. Холодный гнев придал ему сил и умерил боль. - Жду список солдат для ваших целей. Пока же займусь тактической разведкой и воксами. Разведчики должны были вернуться.
  Этан постоял, потом все же решил, что информация будет нелишней.
  - На лесозаготовительном складе в южном районе обнаружены три большие летающие платформы для перевозки леса, мэм, но никто из моих людей не смог запустить их. Это хреново, потому что они вместили бы наш полк и припасы, а на ограждение можно установить тяжелые болтеры или стабберы.
  
  Инквизитор заинтересованно посмотрела на комиссара.
  - Платформы? Отлично! Вот список людей, - она протянула ему заранее подготовленную бумажку, - а я, пожалуй, взгляну на эти платформы. В вашей банде есть механики? Или хотя бы кто-то, чье имя похоже на это слово? - она пыталась не улыбаться, оставив смех только в глазах. Конечно, припереться к комиссару в первый же день и усиленно начать командование, брызгая мозгами и мыслями она могла. Но разве игра на контрасте когда-то подводила её в успешной манипуляции людьми? А тут не пришлось даже делать и этого. Зейдлиц так сильно ненавидел инквизитора лично и всех колдунов в её лице в частности, что можно было просто иногда подбрасывать дров в костер его ненависти, заставляя двигаться вперед самому и двигать своих людей. Правда за то, что теперь солдаты не мечтают его прибить, он вряд ли скажет спасибо кому-то, кроме солдат.
  Энн пожала плечами в ответ на подозрительность в глазах комиссара.
  - Немного разбираюсь в ритуалах механикус, - скромно ответила Райт, - доводилось работать вместе.
  Зейдлиц усилил свою подозрительность и недоверие. Энн просто слышала, как все его нутро буквально смеялось над ней со словами: "Что ты можешь знать о машинах, женщина?"
  Инквизитор не гарантировала, что может что-то знать, но попытаться она могла легко.
  - У нас два дня, чтобы превратить город в чертов смертельный лабиринт, отыскать метки колдунов и отправиться на встречу со врагом. И не забывайте, комиссар, что полечь всем составом в мои планы не входит, - она покачала головой, - а потому, если нам удастся обезопасить город без его деструкции, мы должны иметь возможность нанести быстрый удар врагу в спину и отступить на заранее подготовленные позиции для перегруппировки и пополнения запасов.
  Ей очень хотелось добавить: "Вам все понятно?", но она побоялась, что за это комиссар может её случайно уронить с хлипких мостков вниз.
  
  Зейдлиц просмотрел список, без особого удивления обнаружив там несколько знакомых кличек. Большой, Пятисотый... Инквизитор выбрала тех, кто уже был изгоем даже среди таких отщепенцев, как штрафники. Что же, о Большом никто плакать не будет, даром, что он понимает в медицине. Пятисотый - укурыш, с постоянными ломками и приходами. Расходный материал.
  - Я найду разбирающихся в транспорте, мэм, - он вернул помятую бумажку. - Без деструкции не обойтись, здесь нашлось довольно много гражданской взрывчатки. Она взрывается, и в этом её достоинство. Пара людей, знакомых с пиротехникой, всегда найдется, и они заминируют подъезды к городу и ворота.
  Комиссар не представлял, как инквизитор будет разбираться со своими псайкерскими делами и искать колдунов врага, от мыслей об этом у него по позвоночнику начинал струиться холод. Потому, скривившись, он мысленно пожелал ей удачи, не удержавшись от гвардейских выражений насчет жопы.
  "Два дня! Да за это время мы тут свой штаб отгрохаем, с Экклезиархией и борделями, - пренебрежительно усмехнулся он про себя. - Инквизитор, кажется, не видела, на что способны гвардейцы, если им припекает задницы".
  - Предлагаю провести брифинг долбаным вечером, - оговорился он, отдавая честь и спускаясь по мосткам. Мысли комиссара уже были заняты укреплениями и платформами. - Мэм.
  
  Инквизитор согласно кивнула в спину комиссару. "Скорее бы уже закончить это все и распрощаться с ним навсегда", - тоскливо подумала она.
  Зейдлиц мог бы производить приятное впечатление, если бы того хотел. Но последний раз, когда он этого хотел, на его груди висели медали за взятие укрепленных ульев, а самому комиссару было на порядок меньше лет.
  - Да и хрен с ним, гроксов сын бешеного камелопарда, - припомнила она одно из мягких выражений Фейринга. Вспомнив о Гламоре, у инквизитора возникла одна идея. Кажется, он однажды рассказывал ей, что если ты не знаешь, что искать и где твой враг, найди того, кто знает. Инквизитор осмотрелась с высоты. Город делился на несколько равных частей. В каждой из них стояли часовни, а в центре даже попытались воздвигнуть какой-то храм, но почему-то прекратили работы, а после с планеты поступил сигнал с просьбой о помощи. Инквизитор сорвалась с места.
  
  В сопровождении Большого и Пятисотого она двинулась на поиски нужного. Райт искала архивы столицы. Такие здания, как и их содержимое, мало привлекали грабителей и еретиков. Зато информационные когитаторы теперь привлекали инквизитора. Тут их было не так уж много, все же, не полноценный улий, но целых два стояли на верхнем этаже каменного дома, запертые в комнате без окон. Сначала инквизитору показалось, что ими никто не пользовался, но потом она поняла, что это не так. В этом городишке была перевалочная база для поставок первоначальных ресурсов, которые после понадобились самому городу и стали основой экономики и политики. В дальнейшем через город шли первые поставки для постройки северного улия, что и фиксировалось в устройствах учета. К тому же, Энн посетила уголок при восточной часовне, отданный под своеобразный краеведческий музей. Солдаты, сопровождающие инквизитора, откровенно скучали, пока Энн не засадила всех четверых за игру "найди десять отличий".
  К вечеру инквизитор, умотавшись до предела беготней по разрушенной столице, где её из каждого колодца просили назвать с десяток неустановленных точно и разных паролей, кричали о наличие рядом взрывчатки и с громкими криками с чем-то поздравляли.
  Когда вечер перешел в ночь, инквизитор, отпустив двух солдат во временный штаб с предварительным докладом, лезла по подземным подвалам в котлован, оставшийся от закладки центрального храма. Энн весь день находилась рядом с двумя пустыми, у которых не было в помине никаких блокираторов. Под ночь её не просто мутило, а шатало из стороны в сторону. Сосредоточенность на работе кое-как помогала, но инквизитор пару раз срывалась на ничего не понимающих солдат, осознавая, что это аура парии так действует на псайкера.
  Инквизитор рывком выдернула застрявший в расщелине сапог и уставилась в пролом. За ней смог пролезть только Большой, второй солдат в дыру не поместился, оставшись охранять трещину в фундаменте. Инквизитор сверилась с картами, выписками и примерным планом постройки.
  Отдав Большому приказ подождать её тут, она пошла первой. Чтобы хоть что-то почувствовать, ей требовалось покинуть зону влияния пустого.
  
  Зейдлиц, умывшись и яростно почистив зубы случайно уцелевшей зубной пастой, источал такой аромат свежести, что у солдат его полка слезились глаза и текли сопли. Комиссар бодро скакал, как заводной горный козел, по всему городу, являя всем свою мрачную улыбку, частично выбритое лицо и бодрящий мат. Только иногда, когда боль становилась сильной, он выкраивал пару минут на то, чтобы постоять, тяжело дыша и побледнев, где-нибудь в закрытом от посторонних глаз уголке.
  Но задачи, выставленные перед ним инквизитором, он выполнил. Укрепления строились, и силами пехоты их уже было сложно взять, а заложенные мины и заряды сделали подступы к городу непреодолимыми и для легкой бронетехники. "Носороги" или "Хищники" прошли бы их, не потеряв гусениц, но у местных армейских частей их не было, а гвардия здесь была представлена пехотными подразделениями с легкими БТР и грузовиками.
  Платформы заставили попотеть. Бесполезные при эвакуации в силу своей тихоходности, они стояли сейчас со снятыми кожухами и во внутренностях каждой копошилось по десятку солдат. Этан брал в ангар всех, кто не путал болт с гайкой, и не пытался соединить противоположные полюса батарей.
  Неведомый доброжелатель, которому поставили задачу вывести их из строя, решил проявить фантазию. Все провода энергопитания были разрезаны на десятки кусков, блоки управления разбиты, и внутри кабин насрано так, что воняло на клом. С последним разобрались быстро, но соединять провода на всей их протяженности стало очень муторной и тяжелой задачей. В некоторые места могли пролезть только очень тощие солдаты...
  Когда первая платформа завелась, и, заверещав генераторами, пролетела несколько метров, комиссар громогласно обозвал всех уродами и едва не прослезился. Слезы у него действительно выступили, но от того, что кто-то в полноте чувств заехал ему локтем в живот.
  Транспорт после ремонта мог двигаться только вперед, и немного - влево и вправо. Рычаги самых разных форм, присобаченные вместо стандартных, дикого вида рубильники и проводники, собранные из всего, что удалось найти, проводящего ток - любого механикус хватил бы удар от такой трактовки ремонта подвижного состава. Остатков топлива, собранного по всему городу, хватило на заправку всех трех платформ, и осталось еще на две зарядки баков огнеметов. "Два часа боя и до пятисот кломов пути, - подсчитал Этан, и задумался. Ни огнеметами, ни транспортом он пожертвовать не мог. - Если что, надо слить немного прометия из баков этих летающих хреновин, чтобы иметь резерв огнесмеси для солдат".
  Выйдя из ангара, он посмотрел в низкое серое небо, и удовлетворенно откашлялся, вдохнув морозный воздух. Холодало, и с неба начинал сыпать мерзкий мелкий снег, но ветра не было. Запахнув шинель, комиссар направился в расположение, чтобы принять доклады разведчиков, полностью обследовавших окружающую местность на добрые десять кломов. По пути он понял, что не видел за весь день и следа присутствия инквизитора, хотя его солдаты то и дело похабно улыбались, говоря, что она тут проходила.
  "Тупые гроксолюбы, - выругался Этан. - Ведьма меня избегает? Ну, тем лучше. Не мешает - и то хорошо".
  Но мысль о том, чем занята мэм Райт, продолжала шевелиться в пространстве комиссарского разума. Ему, несмотря на отвращение, захотелось узнать, что же удалось раскопать инквизитору.
  
  Перед инквизитором открылась почти прекрасная картина. Если прекрасным можно было бы назвать то, что она увидела. Огромный, по всему было видно, древний зал, находящийся на углублении в несколько этажей под раскопанным местом для храма, представлял собой нечто такое, от чего у инквизитора заныли зубы. По полу были разбросаны углубления, в которых флюоресцировала и переливалась маслянистая масса разных оттенков. Над каждым углублением вился дымок, вокруг каменных резных чаш на возвышении невдалеке были вырезаны руны заклинаний, призыва и поклонения. В центре ничего не было, и инквизитор подумала, что вся эта блядская канитель, варящаяся тут, ждала последней жертвы. Или схождения с неба звезды. Или прилета корабля эльдар. Да черт его знает, чего именно.
  Подойдя ближе, Энн заметила кое-что, блеснувшее у края стены. Она нагнулась и подняла инсигнию Ордо Маллеус. Кажется, теперь ей стало ясно, куда пропал инквизитор, так и не прибывший на заседание совета. Мысли инквизитора лихорадочно забегали, когда клубящийся разноцветный дым начал сплетаться в единое целое, отращивая щупальца, тянувшиеся к Энн. Та отступила на шаг, но дым окутывал её со всех сторон, она теряла направление движения, забывая, откуда появилась только что.
  Внезапно все пропало, ямы снова стали простыми ямами, руны прекратили пульсировать тошнотворным желтым светом, а кто-то кашлянул за её спиной, привлекая внимание. Энн оглянулась, борясь с желанием выхватить болтер или свои ножи. За ней стоял Большой, испуганно глядя на инквизитора.
  - Мэм, - он откашлялся, - там ночь уже. Комиссар вас ищет, мне Пятисотый с верхотуры передал.
  Инквизитор криво улыбнулась. "Ага, ищет он меня, как бы не так. Данные он от меня ищет, сдалась я ему".
  - Идем, - коротко сказала она, шагая прочь. Выйдя из пролома наверху, первым делом инквизитор распорядилась стянуть к этому месту всех свободных от работ солдат. Кто-то уже доложил по цепочке, что комиссар, весьма гордый собой, собрал платформы из говна и палок.
  Инквизитор мысленно представила себе это и ужаснулась. Ладно, он ненавидел псайкеров, но механикус-то ему что сделали? Она шагала к месту сбора, собираясь высказать комиссару все, что она думает про него. А думала она следующее: если он и дальше собирается устраивать соревнование, кто больше смыслит в жизни, то она оставляет его наедине с его солдатами, а сама отправляется к своему челноку. Данные, собранные ею под храмом, вполне удовлетворят любой космодесант. А прихваченная ею инсигния прольёт свет на судьбу инквизитора Маллеус. Во всяком случае, Райт не казнят сразу, а поведут на допрос, что позволит ей убраться с планеты, оставив грёбаного комиссара с его грёбаными принципами в окружении грёбаных солдат.
  - Мэм, комиссар не подтвердил приказ стянуть к храму солдат, - запыхавшись, крикнул кто-то ей в спину, на ходу отдавая зачем-то честь. Энн развернулась так резко, что солдат едва не впечатался в нее. Она согласно кивнула и продолжила путь.
  К комнате, откуда слышались голоса солдат и комиссарский рык, Энн подошла совершенно спокойной. Ее работа была выполнена. И если Зейдлиц хочет умереть вместе со своими людьми, она не в праве им мешать в этом. А злить себя дурацким противостоянием с комиссаром она не собирается.
  
  - Куда, твою мать, уматывать?! - комиссар грохнул по столу, на котором лежала карта местности с жирными красными и синими отметками. Красных было больше. - Ты совсем ебанулся, солдат штрафного полка Имперской Гвардии? Да нас любой в лепешку раскатает, и будет, мать его гроксолюбку, прав! Нет, хер вам. Платформы - только для выдвижения по команде инквизитора, любой, кто к ним подойдет без приказа, будет расстрелян нахер.
  - Да где эта коза, а кто мы...- тихо ответил ему солдат, временно возглавлявший отряд разведчиков, и прикрыл глаза.
  - Молчать, оборвыш орочьего хуя! - Зейдлиц зашарил по застежке кобуры. - Я тебя прям щас шлепну, разведка! Болт во рту, а в жопе ветка... Не твоего ума дело рассказывать мне, что делать. И инквизитор тут тоже командует, на секундочку. Она знает, что делать, я - как делать, а вы, бляди обоссаные, делаете, что скажут!
  Разведчики отчетливо побледнели, когда комиссар достал из кобуры лазпистолет, и снял его с предохранителя. Их главный уже попрощался с жизнью, когда ствол поднялся на уровень его глаз.
  
  Инквизитор прошла в комнату под замершими взглядами солдат и комиссара. Зейдлиц понял, что она слышала все, включая мат, угрозы и обзывательства в её адрес.
  Энн спокойно заняла свободный стул, обойдя по дуге комиссара с поднятым вверх пистолетом, прижатым ко лбу солдата. Все присутствующие следили взглядами за инквизитором. В полной тишине она бросила в центр карты найденную инсигнию.
  - Прошу, комиссар, продолжайте, - тихо попросила она, внимательно глядя в лицо Зейдлица.
  
  Этан покосился на найденную инсигнию, помятую и выглядевшую погрызенной неведомыми тварями, и спросил у Райт, раздувая ноздри:
  - Это то, что я думаю? Тот самый инквизитор из Маллеус, точнее, то, что от него осталось?
  В наступившей громовой тишине послышалось явственное журчание, исходившее со стороны старшего разведчика. Комиссар брезгливо отдёрнул дуло лазпистолета ото лба солдата, словно боясь испачкать оружие. На коже штрафника остался черный круглый отпечаток, он закатил глаза вверх, словно впадая в молитвенный транс, и рухнул, побледнев еще сильнее, на пол.
  - Блядь... - Зейдлиц опустил руку, ставя пистолет на предохранитель, и рыкнул на оставшихся разведчиков. - Уберите зассанца, и вытрите за ним! После чего - марш отдыхать, и не дай Император вам что-то вякнуть, вроде того блеяния, что издал этот мешок с говном...
  - Мэм, - он утёр лицо свободной от пистолета рукой, успокаиваясь, и ткнул стволом в инсигнию. - Это туда вы требовали моих раздолбаев?
  
  Инквизитор кивнула.
  - Оба раза - да, комиссар. Это то, что осталось от инквизитора Маллеус. И я именно туда просила, - она подчеркнула это слово тоном, - прибыть ваших людей для охраны периметра. Но у вас на сегодня другие планы на ваших солдат, - она покосилась на оставшуюся на полу лужу, - что же, если вам больше нравится такое распределение сил, я не буду спорить, - она пожала плечами. - Я отмечу вам на карте место, к которому вы отказались выслать людей для оборудования периметра и организации спешного временного саркофага над местом повышенной опасности.
  Инквизитор говорила тихо, спокойно и размеренно, не вкладывая в голос никакого колдовства.
  - Прежде, чем вас посетит очередная гениальная мысль, вроде расстрела или починки техники без соответствующих молитв, я спешу сообщить вам, что мною было обнаружено место подготовки призыва демона Нургла, способного раскатать в лепёшку не только всех ваших людей и одного инквизитора, но и подступающие отряды космодесанта.
  Она встала, нагнулась над картой под пристальным взглядом комиссара, поставила метку в нужной точке и подхватила найденную инсигнию.
  - Прошу прощения, комиссар Зейдлиц, но моя задача тут выполнена. Не смею больше обременять вас своим ненавистным присутствием и предложениями несущественной помощи. В любом случае, я всегда к вашим услугам.
  Она кивнула комиссару, набросила на голову капюшон меховой накидки и покинула кабинет Зейдлица, оставив его наедине с его мыслями. Энн казалось, что ему есть, над чем подумать. А так как Зейдлиц не производил впечатление идиота, думать он будет. И думать крепко.
  
  - Мать моя Сестра Битвы... - комиссар почесал нос пистолетом, и спрятал оружие в кобуру. Проскользнувший внутрь разведчик, опасливо поглядывая на Зейдлица, быстро вытер пол тряпкой, и вышел. - А ведь она права.
  Как ни приходилось поперек горла признание в том, что Райт в очередной раз утерла ему нос, но оправдать свое решение Этан не мог. Если с техникой еще удалось справиться своими силами, то организовать противодействие силам имматериума не обладавший знаниями и умениями обычный комиссар задрипанного полка штрафников оказался неспособен. И, если на то пошло, за признанием вины должно было следовать покаяние. Зейдлиц вспомнил об обещанном прощении, и скрипнул зубами, вешая на перевязь цепной меч.
  - Но ведь техника же заработала без ритуалов, - пробормотал он. - Хреново, со скрипом, но заработала. Может, и с демоном... Нет, - комиссар покачал головой. Идея была идиотской, в стиле штурма крепости одной пехотой с развернутыми над головой штандартами и танцами вприсядку. - Есть то, что могу я, и есть то, что может только она. Женщина, не женщина, но она Ведьма. Псайкер...
  В комнату сунулся какой-то солдат, перемазанный в глине.
  - Комиссар, мы там это... нашли.
  - Что нашли? - Развернулся к нему Зейдлиц. - Говно? Роту космодесанта? Еретиков? Еду и оружие?
  - Да, то есть, нет, - штрафник смутился, вытирая руки об короткий китель, - говна там было много, но еще больше костей. Скелетов. Короче, там людей резали, как овец. Штук так пятьсот.
  - Где? - Этан наклонился над картой. - Показывай.
  Солдат пригляделся к плану города и окрестностей, и уверенно ткнул грязным пальцем в две точки.
  - Вот здесь и здесь, когда мины ложили.
  Комиссар почесал щеку в задумчивости. Потом взял карандаш, и, послюнив кончик, отметил крестами эти точки. Подумав немного, нарисовал еще шесть, лежащих на таком же расстоянии от храма, поставив возле них знаки вопроса, и указал на них.
  - Тут ничего не находили?
  - А хер его знает, мы там не копали, - солдат шмыгнул носом, - Можем посмотреть по-быстрому, если надо.
  - Бегом, блядь! - Комиссар скрутил карту в рулон, и вышел из комнаты. - Я у инквизитора, доложить немедленно если найдете кости. Если не найдете, тоже доложить.
  Зейдлиц шагал к апартаментам Райт. Теперь у него был повод для визита - не только нелюбимые им извинения, когда сказать нечего, и остается только глотать обиду, и ждать окончания разноса, но и вполне конкретные данные, требующие внимания со стороны инквизитора.
  Дверь была закрыта, и он осторожно постучал, некстати вспомнив свой предыдущий визит.
  
  Энн не приложила усилий, чтобы отпереть замок. Она только махнула рукой, и засов сам отошел в сторону. Инквизитор уже знала, кто стоит за дверью.
  - Входите, комиссар, - устало произнесла она. Энн сидела за большим столом, сняв плащ и скинув его в углу. Болтер и клинки торчали рукоятями на поясе Райт. Перед ней лежала карта местности, где ниточками выделялись шесть дорог и схождение их в центровом храме, где был найден алтарь.
   Инквизитор мельком взглянула на комиссара и склонила голову на бок.
  - Не стоит извиняться, мое личное отношение не повлияет на ваше искупление перед Императором, если от меня потребуется мое мнение в последствие, - устало произнесла она, снова склонившись над картой. - Ваши люди не виноваты, они заслужили имена и все остальное, - пробормотала инквизитор, не отрывая взгляда от карты перед собой. - Что-то еще? - она только сейчас заметила, что комиссар что-то держал в руках и выглядел на редкость нормальным человеком, а не бешеным гроксовым сыном после полугода вахты без людей и животных на орбитальной станции.
  
  Зейдлиц справился с неуютным ощущением, что его мысли читают раньше, чем они появляются в голове, и, кашлянув в кулак, выложил на столешницу рядом с инквизиторской картой свою. Расправив хрустящий лист пластека, он показал на крестики, располагавшиеся по углам воображаемого восьмиугольника. Псайкерство Райт и все прочее женское для него сейчас имело гораздо меньший приоритет, чем безопасность его солдат и миссии.
  - Мэм, мои люди нашли множество человеческих костей, числом около пятисот, здесь и здесь. Я послал проверить наличие или отсутствие таких же следов в других отметках, - он немного замешкался, подбирая слова, - думаю, что это жертвоприношения. Я не разбираюсь в колдовстве, но умею сопоставлять данные. Потому ваша просьба будет выполнена. Но вы, мэм, должны проследить, чтобы все было сделано, как полагается.
  
  Инквизитор с интересом посмотрела на карту комиссара. Она наложила на нее свою и через некоторое время спросила:
  - Видите здесь тонкие ниточки? Это два притока реки, по которым когда-то сплавляли лес. Теперь они используются, как накатанные зимние трассы, если верить документам из архивов. Использовались, пока не были построены другие дороги. Если жертвоприношения в массовом характере проводились везде, где проложены трассы, я рискну предположить, что после начала ритуала ни одна из них не окажется безопасной. Скорее всего, они будут перекрыты мерзкими выродками хаоса, не давая проникнуть на территорию храма и помешать ритуалу, если кто-то рискнет прорываться с боем...
  - Как космодесант?
  - Да, примерно, - она улыбнулась. - Мне нужны те, кто смыслят в гравировке, нанесение рисунков на камни, глину, на что угодно! Рисовать придется много. Одной мне не справиться за то время, которое остается.
  Она не стала уточнять, что ей вообще никак не справиться с тем, что должно было там вылезти из-под земли древнего капища сил хаоса. Энн могла попробовать сорвать ритуал, задержать его, отодвинуть, надеясь, что десантники подоспеют вовремя, звезды сменят свои позиции или Император встанет со своего трона.
  - Я немедленно выдвигаюсь, - поднялась она, направляясь за своим плащом и накидкой. - Благодарю за своевременную помощь, комиссар.
  - Э... - не ожидая такой реакции, Зейдлиц едва не растерялся, но отдал честь и ответил, слегка наклонив голову. - Не стоит благодарности, мэм. Я забочусь и о своей заднице тоже. Думаю, людей найду, даже если придется снимать их с других постов. Колдовская угроза важнее.
  Дверь распахнулась, и в комнату ввалился запыхавшийся солдат, посланный комиссаром для проверки костей.
  - Комиссар, сэр! Инквизитор, сэр, тьфу, мэм! Везде, где вы указали, найдены кости. Кроме одного места, где проходили мы перед атакой. Там пусто, - он оперся о притолоку двери, и старался отдышаться, роняя куски глины на деревянный пол.
  Зейдлиц кивнул ему с благодарностью, и посмотрел на инквизитора. В его глазах читалось гордое: "Вот! Я оказался прав".
  Инквизитор побледнела, судорожно сжав пальцами рукояти своих мечей.
  - Благодарю за службу Императору, - выдавила она. Комиссар лучился гордостью так, что это даже давило на сознание. Учитывая его латентные способности, это было даже оправдано.
  "Костей там нет потому, что они еще там будут, - сказала она мысленно Зейдлицу, - не стоит говорить об этом солдатам, комиссар".
  Кажется, Этан впервые за долгие годы не просто был трезв, вымыт и спокоен, но еще и перепуган почти до усрачки. Он шевелил губами, пытаясь что-то сказать, но у него плохо получалось. Восприняв этот его жест, как приказ отбывать прочь, солдат осведомился:
  - А чего нам делать-то дальше?
  - Держаться от этого места подальше, - приказала инквизитор. Зейдлиц продолжал смотреть на инквизитора.
  
  В голове у комиссара медленно раскручивалась волна противоречивых эмоций, суть которых сводилась к тому, что ему очень хотелось бы повидать тех, кто это все задумал, и показать, как сила крутящего момента зубчатой цепи меча разбрызгивает внутренности, если его вставить в зад, и только потом включить... За свою жизнь Зейдлиц редко сталкивался со столь вопиющим использованием себя. Нет, его бросали на стены неприступных крепостей, под облака отравляющих газов, в качестве затычки и пушечного мяса в самые тяжёлые прорывы противника, но так не было ни разу. Никто пока еще, хладнокровно и спокойно потирая холеные жирные пальцы, унизанные перстнями, не списывал полк в качестве жратвы для какого-то демона.
  Сознание Этана, которое смогло объять необъятное ранее, едва не порвалось пополам. "Мир точно никогда не станет для меня прежним, мрачно подумал он, понимая, что все его действия, от выхода с базы и до захвата грёбаного городка, каждый его долбучий вздох и пердёж, были предусмотрены заранее, и ложились в чей-то хитрый план с точностью до блядской запятой. - Суки..."
  Но нужно было что-то делать. Раз совать и включать меч не в кого, значит, нужно было сделать так, чтобы план неведомого врага с хрустом сломался, развалившись на части. Как высохшая в пустыне от ветра и солнца кость ломается под весом наступившего на него подкованного сапога гвардейца на марше.
  - Госпожа инквизитор, - дождавшись, пока солдатик закроет за собой дверь, сказал комиссар. В его голосе прозвучали нотки ярости и ненависти, подкреплённые желанием отомстить врагу. - Самое время придумать, как мы можем нанести вред планам противника, раз уж застряли здесь. Каждый из моих солдат, не колеблясь, отдаст жизнь за Императора. Но лучше просто победить.
  "Самых неблагонадёжных мы уже вырезали, остальные пойдут за обещанием прощения хоть к Абаддону в пасть", - подумал он, пристально смотря в глаза Райт.
  Энн прошлась по комнате, размышляя.
  - Сейчас уже ночь, освещения у нас мало. Значит, рисовать мы будем дома, - она усмехнулась. - Думаю, поступим так...
  Райт попросила собрать всех способных к резьбе по камню в одном большом зале или помещении. Там следовало раздать им тренировочные зубила, карандаши или что там будет. До рассвета все должны тренироваться без ошибок вывести картинки и руны там, где укажет инквизитор, чтобы с первыми лучами солнца не тратить времени на тренировки. После того, как с этим будет покончено, инквизитор предлагала заложить взрывчатку по периметру несостоявшегося храма. С той целью, что, если что-то оттуда и выберется, пусть оно хотя бы обосрётся от неожиданности, прежде чем идти и убивать. Самым важным для себя Энн определила две вещи: как можно быстрее вывести людей из зоны жертвоприношения и распознать подсказку инквизитора Маллеус. В том, что он был до сих пор жив, Энн почти не сомневалась, но делиться этими мыслями не хотела.
  - Когда закончим с опечатыванием саркофага, погрузимся на платформы и уберёмся к чертям отсюда. Кстати, погрузку можно вести параллельно. Я понимаю, всем жаль затраченных усилий, и мы не должны были бы оставлять город, но лучше быть убитыми космодесантом, чем принесёнными в жертву богам хаоса. Командуйте, комиссар. Только для начала смените повязки, - она указала взглядом на пропитавшиеся сукровицей бинты, выступающие из-под рубашки Зейдлица видимыми отпечатками на ткани.
  Он дотронулся до рубашки с каким-то странным выражением на лице, словно вообще забыл про свои раны.
  - Есть еще одно решение, которое кажется мне оптимальным, но требует вашего мнения и наличия добровольцев. Мы можем оставить в укреплённом городе полсотни человек для создания видимости наличия жертв, если за нами следят и контролируют информацию во вне. К сожалению, не гарантирую им жизнь, - покачала она головой, - да и умирать советую до того, как их возьмут в плен. Я почти уверена, что промедли мы еще сутки, как к нам подойдут объединившиеся части из штаба и деревень окрест, слившиеся в единый поток. И нас просто не выпустят отсюда, а когда подоспеет задержанный десант, делать уже будет нечего.
  Райт остро жалела об отсутствие помощи от Маллеус. И почему вечно она должна натыкаться на демонов и колдунов? Где её тираниды, орки, эльдары? Райт прислонилась к стене, давая себе пару минут отдыха.
  
  - Есть другой вариант, мэм, - озарило комиссара. - То есть, вариант вашего варианта. Заминируем вообще все важные точки в городе, и посадим за взрыватель верного человека. Когда он увидит, что пришёл тот самый кобздец, взорвёт все к хренам. Храм, правда, нужно минировать так, чтобы взрывчатка сработала при попытке выйти из него чего-то или кого-то размерами с человека и выше. А тех, кто может нарисовать хотя бы аквилу или матерное слово на стене сортира, я найду. Всех остальных поставлю на погрузку.
  Подумав, он добавил:
  - Кажется, отбоя от желающих остаться не будет, если забрать не весь амасек. Его я вообще грузить не буду, кроме пары ящиков для медицинских целей.
  Раны напоминали о себе, но Зейдлиц привычно отвлёкся от боли. Перевязаться можно и потом.
  Инквизитор выглядела усталой и рассерженной, и Этан понял, что лучше дать ей немного отдохнуть. Тем более, что дел образовалось немеряно, и все срочные. Он прикинул, кого лучше поставить на загрузку, и поморщился.
  - Мэм, мне нужно отдать приказы.
  - А? Да. Понятно. Ну да. Вперёд, за Императора! - Райт подняла на Зейдлица красные от лопнувших сосудов глаза, и вяло продолжила, - ну или как там поощряют вашего брата? Амасек? Женщины? Возможность выспаться и помыться? Все вместе - только для офицеров.
  - Гвардейца поощряют свежими окопами, - внутренне оскорбившись, заметил Этан.
  - Не наш метод. Если только окопы, тогда скоро сам там окажешься. Причём, на самом дне, под настилом из свежих досок, - Эннифер помолчала. - Мы поклонники Каина.
  - Вы... эстет, - поперхнулся комиссар, думавший, что его увлечение трудами Каифаса Каина оставалось для Ведьмы тайной. Но отстоять гвардейские истины все же стоило. - За выполнение тяжёлой задачи дают награду: еще более тяжёлую задачу, мэм.
  Райт с интересом взглянула на раздувшиеся ноздри Этана.
  - За выполнение задачи инквизиции мы даём либо все и сразу, либо ничего и по частям. По частям распределите сами.
  - Я думал, мэм, наградой инквизитору бывает только продление его служения Императору.
  - Инквизитору - да. Но кому-то там хотелось помилования? Или кто-то слишком гордый, чтобы его миловали женщины-инквизиторы? - Райт рассмеялась, грустно улыбнувшись. - Тогда пришлю письмо с уведомлениями.
  - Нет, гордость тут не при чём, - Зейдлиц стиснул зубы, понимая, что, даже если не получит желаемого, жаловаться не будет. - Ни одна гордость не выдержит соблазна вернуться к нормальной жизни.
  - Бумаги подготовлены заранее. На случай, если меня не найдут после очередного эксцесса. В них указания для комиссара и его людей. Выжившие переводятся в обычные подразделения гвардии с возвращением имён и с некоторым понижением звания для замеченных в драках или подобном. Остальные восстановятся в прежних званиях. Комиссара рекомендовано отправить в часть по его выбору. Награды также возвращаются, - отчеканила Эннифер, в точности воспроизведя сопроводительное письмо к пакету документов.
  - Хорошо, что вы сказали это мне. Я пока не буду говорить своим обезьянам с гранатами. Тогда у них будет стимул, - комиссар немного подумал, и добавил: - Иначе могут случиться разные вещи.
  - Кому еще я могла бы это сказать? Других офицеров или комиссаров тут не наблюдается, - инквизитор пошевелила пальцами, изображая эфемерность командования штрафников. - А разных вещей лично я не опасаюсь. Я же ведьма. Обычно опасаются меня.
  - В любом случае, мэм, поддержание порядка и боевого духа - моя задача, а кого опасаться - это каждый определяет сам, если нет приказа Муниторума или какой Экклезиархии, - Зейдлиц помрачнел.
  "Надо же, как меняет человека возможность снова стать этим человеком. Появившаяся цель в жизни просто преображает. Самоуважение, смелость... - подумала Райт, удивляясь. - Святая Терра, он даже, кажется, выбрит и не пьян. Почти... Хмм".
  - Как показывает опыт, мэм, пока такое вполне устраивало всех, кроме противника, - заметив пристальный взгляд инквизитора, и немного побледнев, Зейдлиц провёл рукой по подбородку в поисках недобритого участка.
  - Да, это так, - инквизитор отвела взгляд, прочитав в мыслях комиссара его смущение.
  "Все отлично, комиссар, не пытайтесь найти на себе пятна разложения", - она с удовольствием отметила вспыхнувший негодованием взгляд Зейдлица. Все-таки, игра "разозли комиссара псайкерством" положительно ей нравилась.
  "Ведьма", - уважительно подумал комиссар, отдавая честь и покидая помещение инквизитора, чтобы не мешать ей. У него самого было много дел, и нужно было торопиться.
  
  ***
  
  С первыми лучами рассвета место обнаружения подготовленного ритуала сияло от новеньких рисунков авторства неизвестных гвардейских художников. Инквизитор слабо верила в то, что скудные познания в демонологии сохранят это место и её жизнь, но зато штрафники были при деле до самого утра, теперь уже откровенно валясь с ног. Энн потихоньку дополняла их художества своими познаниями в записях магоса механикус, оставившего ей возможность противостоять порождениям варпа. Где это было возможно, она находила металлические детали конструкции и дорисовывала печати и цепочки символов Улиториса, не ставя в известность остальных. Работать с камнем Энн опасалась, не зная точно, как нужно видоизменять печати для взаимодействия с другим материалом. Найденная инсигния жгла ей карман под плащом.
  Ко второму часу после рассвета Райт обнаружила незаметные полустертые следы сапог, оставивших отпечатки в суглинке котлована, в котором производились закладки под новый храм. Следы вели прочь из котлована. Человек явно сильно хромал, а бурые пятна в глинистых отложениях подсказали инквизитору, что он был серьезно ранен. Тут мог наследить и комиссар, но следы были слишком старыми для него, и Энн предположила, что обладатель инсигнии мог и выжить, оставив свой символ полномочий для чего-то или для кого-то. Без инсигнии проще было скрыться среди горожан, арбитров на досмотре, гвардии или местных. Хотя в последнем Энн сомневалась. Но инсигния служила не просто предупреждением, пришедшим вслед за пропавшим инквизитором, она была явным знаком опасности.
  Вопрос, волновавший сейчас Энн, звучал, как жив ли еще её хозяин, и если да, то человек ли он вообще?
  Рядом послышался громкий и усталый голос комиссара, выдававшего не то распоряжения, не то выволочку. Энн посмотрела на небо, сощурившись. Пора было погружаться на платформы и удирать отсюда к чертям. Храм, как ей показалось, тоже это понял, начав едва заметно содрогаться и вибрировать. Где-то со стороны обнаруженных захоронений начал нарастать неприятный звук, словно инквизитор слышала отдаленные стуки костей друг о друга, которые нарастали с каждым мгновением. Рукояти её ножей начали нагреваться - верный признак приближающегося полного... беды.
  
  Комиссар, значительно переоценивший свои жизненные устои и устремления за прошедшие дни, потер скрипящий от щетины подбородок, и довольно осклабился. Слова инквизитора определенно задели в его душе давно не используемые участки, и, проведя первую ночь в бессоннице от мыслей и раздумий, а вторую - за приведением в порядок себя и своего облачения, Зейдлиц был доволен. Разумеется, восстановить комиссарскую униформу получилось не полностью, и теперь его черная шинель и фуражка украсились мелкой сеткой кольчуги с найденных древних доспехов. Практической пользы это усовершенствование почти не несло, но выглядело гораздо внушительнее. Цепной меч был почищен, смазан и окурен смесью ладана с машинным маслом. Молитвы Омниссии Этан наполовину вспомнил, наполовину сочинил, используя застрявшие в памяти слова одного машинного жреца, когда-то прибившегося к полку. Под утро комиссар побрился, начисто и до блеска, выпил небольшой стаканчик амасека, чтобы не вызывать паники у подчиненных, и остриг волосы под "скобку", пользуясь лезвием боевого ножа.
  Но внешность была не главными переменами в нем. "Надеюсь, Ведьма тоже это поняла. Или поймет", - подумал он, отряжая людей на работы, и лично контролируя закладку взрывателей, простых механизмов, долженствующих создать на стенах иллюзию наличия множественных противников в виде разнообразных щитов и манекенов-пугал в обрывках гвардейской и гражданской одежды, и несложных ловушек в неиспользуемых зданиях
  Минирование закончилось в срок, и теперь оставалось только нажать нужные переключатели на пульте, чтобы целые городские кварталы обратились в кучи щебня и дерева. На роль почетного взрывника вызвался Большой. Бывший ветеринар что-то лепетал про любовь к Императору, но комиссар принюхался к сивушному перегару, в котором различались незнакомые нотки не то гниющих фруктов, не то какой-то травы, и приставил к нему двух братьев-громил из "расходных". Эти тупые ублюдки, внешне походившие на огринов, отличались редкой силой и подчинялись командирам, практически не размышляя, а в штрафполк попали после казни своего лейтенанта, использовавшего их для зверских казней. Это дело было засекречено, и уродов списали в штурмовое мясо, где те прижились и даже, кажется, получали удовольствие от невыносимых для остальных условий. Не нравился комиссару Большой. Слишком тих стал, и даже, кажется, ласков. "Не заболел ли ты, тварь? - озабоченно подумал Этан, и отдал команду безымянным громилам убить Большого при первых признаках заболевания. Те согласно кивнули, и комиссар отправился проверять работы в храмовом комплексе.
  Это здание вызывало у него в душе странную дрожь, словно бы отдаленный звук колокола, не слышимый уху, задевал слуховые нервы, будя и предупреждая.
  Встретив там солдат-рисовальщиков, усталых, но довольных, комиссар узнал, что инквизитор тоже тут, и трудилась наравне со всеми. Самой Ведьмы поблизости не было, и комиссар решил распределить часть солдат, уже ненужных здесь, на отдых и погрузку платформ, когда на середине фразы его скрутило.
  Комиссар замер на середине фразы, и почуял, как внутри него словно что-то лопается. Такой неуверенный, слабый щелчок, как звук отскочившего от скалы камешка, за которым последует всеуничтожающая лавина, сносящая без разбора все на пути.
  - ...Найти Пятисотого и помочь с аппаратурой. Если припасы погрузили, получить паек у платформ, - закончил он, слегка запинаясь, инструкции, и махнул рукой, мол, свободны.
  Стараясь не подавать виду, он направился к инквизитору, точнее, месту, где её видели в последний момент.
  - Эннифер! - тихо позвал он Ведьму. - Мэм инквизитор?
  
  Инквизитор успела отойти за угол, где её стошнило. Изнутри словно разорвался шар плазмы, выжигающий внутренности дочиста. Такого отвратительного чувства она не испытывала со времен своей бытности дознавателем. Тогда демон едва ли не сожрал их всех живьем, и в награду за его уничтожение Энн получила по отметке на каждом плече. Теперь они горели огнем, прожигая кожу до костей. Ножи засветились голубоватым пламенем, приподнимаясь из ножен, готовые к любым действиям. Инквизитор стерла с губ капли желчи и вчерашнего ужина.
  - Комиссар, - вяло отозвалась она, оскальзываясь и поднимаясь обратно к стенам здания, - прикажите всем убираться с тем, что готово. Иначе уже будет некому, - выдохнула она, пытаясь сфокусировать взгляд на Зейдлице. Изображение двоилось. За спиной комиссара, выглядевшего странно сверкающим из-за стоящих в глазах Энн слез, будто бы поднимались темные крылья чего-то демонического. Быстро стерев перчаткой слезы, инквизитор поняла, что ей не показалось.
  - Прочь, прочь от здания! - закричала она. Дрожь стала ощутимей, символы, нарисованные гвардейцами, вспыхнули разом, окутывая фундамент сиянием, и снова потухли. С камней посыпалась краска от рисунков, мгновенно превратившаяся в пепел вместе с частью камней и глины. Печати Улиториса очертились синим свечением. Рядом с ними начали проступать горящие красным руны, замазанные вековой пылью и полустертые временем. Чья-то крепкая рука отвесила Энн хороший шлепок, едва не заставив растянуться на земле.
  Инстинктивно, даже не думая, Энн нанесла удар псайкерской силой, кто-то сдавленно охнул, согнувшись пополам. Энн пыталась отыскать знакомые лица в начавшейся суете и беготне, которой было меньше, чем она рассчитывала. Поднимающийся над котлованом дым стал гуще и чернее, именно он рисовал призрачные демонические крылья за спиной комиссара, по которому и пришелся удар инквизитора.
  - Твою часовню, да Император тебя полюби, - вспомнив Гламора, произнесла Райт.
  
  "А бьет она уверенно, несмотря на малый рост... - как-то слишком спокойно подумал комиссар. - Интересно, чем она меня так приложила? Ведьма... Наверное, псайкерским колдовством..."
  Про малый рост Зейдлиц немного преувеличивал, но с его двумя метрами и парой сантиметров сверху даже вполне нормальный рост инквизитора казался малым и незначительным. Особенную незначительность ему придавал пол и невыносимый характер Энн, делавший ее в глазах комиссара еще меньше и ядовитей.
  С его стороны это выглядело очень быстро. Едва он зашел, покачиваясь, за угол, где инквизитору было худо, как почти сразу же в него прилетело. Только что блевавшая, как кошка, Райт, к которой Зейдлиц наклонился, чтобы помочь, что-то проревела, и метнула в него пучок серебристых молний, от которых мир завертелся и померк.
  В темноте он слышал чьи-то шаги, скрежет когтей и тихие шепотки, льющиеся рваным, раздражающим ритмом, словно ручей, который перегораживали то поднимающиеся, то опускающиеся лезвия-шлюзы, режущие поток на неравные доли.
  - Твою мать Экклезиархию, очнись! - услышал он незнакомый голос, и страшный мужик в оборванной рясе полкового священника отвесил валяющемуся в темноте Зейдлицу полновесный пинок в бок. Ребра заныли, и рот заполнился желчью. - Вставай, выблядыш гвардейский, чтоб тебя Император пролюбил до основания своего Трона!
  Этан встал и развернулся, чтобы ответить обидчику, но оторопел, когда посмотрел тому в лицо. Обычное, худощавое лицо с короткой седоватой щетиной и прямыми пепельными волосами. Но глаза... Из них лился Свет Императора. Обжигающий, резкий, болезненный, но от него хотелось собственноручно надрать задницу демону или разорвать пополам какого-нибудь колдуна. Или поднять полк в безрадостную, безнадежную и ненужную атаку, исходом которой была стопроцентная смерть и победа. Во славу Императора!
  - Ты понял. А теперь вали отсюда, пока я тебе лично Его мудрость не вправил, жопа комиссарская.
  
  Зейдлиц оторопело оторвал лицо от земли и лужи блевотины, с которой он, можно сказать, сроднился, пока отдыхал в несколько вольной позе. По его внутренним часам прошло, наверное, полчаса или больше. Но Ведьма, привалившаяся к простенку напротив, только набралась силы встать, придерживаясь рукой, сжимавшей двумя пальцами рукоять сияющего белым пламенем ножа, за камни. Ее глаза, в которых плескались ужас и решимость, смотрели куда-то за спину комиссару, и в них отражались алые и фиолетовые вспышки, потоки дыма и смерти, истекающие из храма.
  Этан, как ему казалось, очень медленно повернул голову, наблюдая солдат, двигающихся так, словно их погрузили в прозрачный расплавленный воск. По большей части, они бежали от храма. "Молодцы, - одобрил комиссар, - а вот что взрывчатку не заложили - виноваты. Хотя тогда я бы здесь не стоял, наверное, очень уж она мощная".
  Внезапно время ускорилось, ударив по глазам вспышками, и заполонив слух воплями, треском осыпающихся камней, и жутким утробным рёвом. Над развалинами, в которые превратился котлован, который как будто вывернули наизнанку, в небо вился отвратительный дым, складывающийся в громоздкую угрожающую фигуру неясных очертаний.
  
  Инквизитор расслышала, как костяной звук стал громче. Она попыталась что-то разглядеть в дыму и косо падающих лучах солнца, и на горизонте с тех сторон, где минеры нашли жуткие захоронения, к небу протянули руки огромные костяные чудовища. Сложенные из останков людских костей, они казались невообразимыми исполинами, с выпирающими наростами, острыми углами и красноватым светом внутри чудовищных тел. Золотистое солнце мигом потускнело на фоне поднявшихся вверх чудовищ. Энн еще не приходилось видеть такого. Зрелище демотивировало слету, заставляя вспомнить бренность бытия и то, насколько краток срок жизни в Империуме.
  Энн перевела взгляд на комиссара. Его обалдевшее лицо выглядело так, словно он уже умер и снова поднялся, опираясь на руку самого Императора. Их взгляды встретились, и инквизитор кивнула.
  - Я тоже это вижу, - выдохнула она. - Приказываю убрать отсюда наши задницы и быстро! - пихнула она Зейдлица в плечо. Энн оглянулась на выползающего из часовни демона и метнула в него россыпь молний. Они укусили создание варпа в тушу, от чего тот взревел и еще больше разозлился. Энн стиснула зубы.
  - Ну, чего стоишь? - зло повторила она комиссару. - Или мне пообещать тебе, кроме свободного имени еще и с тобой переспать?
  Удар призрачной конечности демона едва не сшиб Зейдлица с ног, но оба клинка инквизитора, повинуясь её мысленной команде скрестились на дымчатой клешне, отсекая её. Демон взревел еще раз, а отрубленная кисть расползлась в стороны, обратившись в дым. Костяные великаны тем временем начали свое шествие со всех сторон одновременно.
  - Всем отступить к точке "А", - отряхнулся от спячки и обалдения комиссар, разглядев еще и костяных монстров. Он еще раз прижал тангету вокса, и повторил: - всем собраться в точке А, у платформ. Кто не успеет за пять минут, может считать себя трупом. Выдвигаться по команде, мать вашу гвардейскую!
  Выслушав ответный треск, который мог быть как подтверждением, так и посылом его на хрен, Зейдлиц с прекрасным чувством выполненного долга спрятал прибор в сумку, и достал лазпистолет. С сомнением посмотрев на оружие, а потом на демона, он покачал головой, но произвел пару быстрых выстрелов, никак не повлиявших на чудовищное создание варпа.
  Вокс что-то затрещал из сумки, и комиссар прислушался.
  - Большая часть гвардейцев на месте, остались только смертники-добровольцы и подрывная команда, - коротко сказал он инквизитору, отмахиваясь от туманной конечности демона своим мечом. Как ни странно, честная сталь и адамантий тоже рвали призрачную плоть, рассеивающуюся дымом. - И мы. Если все будет продолжаться так же, то эти твари достигнут храма через полчаса, уж больно они медленные. И мне кажется, что без них этот дымный сморчок не очень-то силен. Отступаем вместе, или мне вас нести?
  Еще одна когтистая лапа разлетелась облачками дыма, и цепной меч зафыркал. Зейдлицу стало интересно с профессиональной точки зрения, подействует ли взрывчатка на костяных тварей, или они её вовсе не заметят.
  "И переспать - это была отличная идея", -- подумал он, улыбнувшись.
  
  Увидев оживление в глазах комиссара и прочитав его мысли, инквизитор ухмыльнулась. Припустив вперед, она крикнула через плечо:
  - Эй, это было не предложение, а риторический вопрос!
  Выдернув Зейдлица из-под удара другой конечности демона, приползшей сзади, инквизитор запустила оба ножа в тушу демона. Тот на какое-то время сдулся, потом поднатужился и выплюнул оба клинка инквизитора в нее саму. Оружие только в последний момент успело отскочить от спешно возведенного ментального щита Энн. Подобрав свои почерневшие клинки, Райт сунула их в крепления и побежала дальше.
  - Зейдлиц, прикажи взорвать город, когда демоны из кости окажутся в эпицентре заложения взрывчатки!
  "Попробуем так, все равно другого не остается", - мрачно подумала она.
  - Император защищает.
  "И сейчас - лучше бы именно нас", - мысленно дополнила она свои слова.
  
  - За Святую Терру и Императора, - привычно откликнулся Зейдлиц, сплюнув набившуюся в рот пыль, когда Райт уронила его на землю. Или это был демон? "Да и Трон с ним". Комиссар, тяжело скрипя каменными осколками, бежал следом за инквизитором, рассчитывая примерное время прибытия скелетных тварей. - Сейчас увидим!
  Энн, кажется, хотела спросить его, что именно, но в этот момент одна из тварей, которых было всего семь - котлован на месте восьмого захоронения так и остался пустым - словно натолкнулась на огненный столб, который обхватил её чудовищное тело, пожирая трещащим тревожно-оранжевым пламенем.
  Это сработала одна из ловушек, рассчитанных на тяжёлую технику типа танков или "Носорогов". Много взрывчатки, немного прометия... Этан хотел было обрадоваться, когда сложившаяся пополам мерзость рухнула к земле, поднимая волну сотрясений почвы, но спустя минуту почерневшая и обуглившаяся мерзость темного колдовства собралась воедино, и снова двинулась вперед. Немного неуверенно, и гораздо медленнее своих товарок, но двинулась.
  Комиссар разочарованно сплюнул.
  - Надеюсь, то количество взрывчатки и топлива, что заложены в городе, их остановит, - сипло выдохнул он.
  
  Пока она бежала, петляя между развалинами и узкими проёмами притулившихся друг к другу домов, ей в голову пришла еще одна идея, которой она не замедлила поделиться с комиссаром, послав её мысленно: "С платформ можно залить то, что останется от скелетов огнесмесью". Внезапно в ответ ей пришла иная мысль, совершенно не похожая на отголоски следа комиссара: "Только придётся предварительно её освятить для лучшего возгорания". Энн остановилась, как вкопанная, пропахав сапогами утоптанную землю. Сзади в нее едва ли не врезался Зейдлиц. Готовый уже обложить по матери всех, включая Императора, он видимо что-то заметил в лице инквизитора, предпочтя промолчать и достать свой пистолет. Энн снова вглядывалась в дымное пространство вокруг, но так никого и не заметила. Она посмотрела на комиссара растерянно. Если с ней кто-то связался, она должна быть уверена, что это не очередной колдун хаоситов. Если это пропавший инквизитор, ей придётся вернуться за ним.
  - Мне... Мне нужно найти инквизитора... - произнесла Энн. Комиссар посмотрел на нее так, что Райт первой отвела взгляд. Он кашлянул и указал куда-то в сторону пролеска. Инквизитор посмотрела туда и увидела, что первая платформа уже поднялась в воздух. "Может, он и прав, - подумалось ей, - если бы кому-то была нужна помощь, он бы попросил. Но на месте пропавшего человека я бы стремилась оказаться повыше этих тварей, а не пинать их под пястную кость".
  
  Слова Ведьмы звучали дико, но от псайкера-инквизитора можно было ожидать всего, чего угодно. Например, повеления влезть к демону в пасть с зарядом взрывчатки, потому что так Император приказывает. Комиссар за долю секунды прикинул, куда бы он пошел, будучи инквизитором Маллеус, понял, что это глупо, но одна мысль все же посетила его.
  - В городе бы он точно оставаться не стал, - уверенно сказал он, подхватывая Райт за локоть, - нам надо спешить. Может быть, он ушел в леса или холмы. В любом случае, не дурак же он. Дураков в Инквизиции не бывает.
  Зейдлица словно разрывало изнутри, и все эти демонические силы, Император их надорви, потяни и выбрось, вставали ему поперек горла. "Быть гвардейцем просто - сражайся и умирай за Империум. Быть комиссаром сложнее - нужно указывать, как и кому умирать за Империум. А уж псайкером-комиссаром быть - Врагу не пожелаешь". Эта мысль подстегнула его и Этану захотелось оказаться на борту платформы.
  Скелетные твари, частично подорвавшиеся по пути, частично обгоревшие от ловушек и мин меньшей мощности, с треском и хрустом подошли к городской стене, и вгрызлись в её деревянные и каменные секции.
  
  Энн бежала, уворачиваясь от брошенных им вслед кусков стен и камней. Демонические порождения старательно целились, и пару раз наверняка бы смели инквизитора и комиссара с ног, если бы не щиты Энн. Она подтянула поближе упирающегося Этана, чтобы не растягивать защиту на расстоянии.
  Когда они добежали до последней платформы, на ней было подозрительно мало людей. Да и те, кто были, казались каким-то потерянными. Из-за емкостей с горючим и уже заправленными баками огнеметов показался человек. Высокий, светловолосый, со странными глазами цвета аквамарина. Его кожа на лице имела землистый цвет, плаща не было вовсе, а одежда представляла собой обгоревшие лохмотья, корками прилипшие к кровоточащим ранам на бедре и боку. Незнакомец растянул потрескавшиеся губы в ухмылке.
  - Ордо Маллеус, инквизитор Браналли.
  Энн подавила желание запустить новому инквизитору камнем в зубы.
  - Где остальные гвардейцы? - с подозрением спросила она. "Думаю, представляться будет излишним, инквизитор", - не удержалась она от едкости. Браналли заулыбался еще шире. Он махнул рукой на висящие в воздухе платформы.
  - Там. С других платформ пришлось перегрузить огнесмесь и реквизировать тех, кто умеет ею пользоваться.
  - Надеюсь, она освящена? - поддела она его, пока комиссар пытался понять, какого хрена вокруг творится. Инквизитор от Маллеус сделал оскорблённый вид, что при его внешности и погорелом виде выглядело странно комично.
  - Зачем? Мы в Маллеус убиваем демонов одним взглядом.
  - А мы в Ксенос их вообще не убиваем, мы гуманисты и ждём представителей Маллеус, - буркнула Энн. Браналли сделал вид, что не услышал этого. Хотя, судя по лицу комиссара, он точно все услышал.
  
  "Гуманисты, хе, как же, - скептически посмотрел на Ведьму Зейдлиц, поправляя свою фуражку. - Нам бы таких гуманистов во главу каждого полка, мы бы Очко Хаоса наизнанку вывернули".
  Ему было неприятно признавать, но, кажется, его личная значимость только что упала на пару порядков. Если инквизитор Ксенос еще худо-бедно, но прислушивалась к его мнению, то этот человек со зверски холодными глазами, от которых продирал мороз по коже... Он может послать Этана в бой, и тот побежит, радостно выкликая славу Императору. Охотники на демонов редко пересекались с гвардией, и, как правило, оперативная обстановка всегда описывалась грубым словом "пиздец". Иногда - "полный пиздец".
  Вспомнив истории про полки гвардии, исчезавшие после таких встреч, чтобы потом появиться в роли лишенных разума сервиторов или боевых штурмовиков инквизиции, комиссар одернул себя за малодушие, быстро отдав честь:
  - Комиссар штрафного полка Этан Зейдлиц, - он посмотрел в глаза Браналли, и ощутил там искру интереса. Или ему показалось?
  - Мое имя и звание вы слышали, не будем устраивать здесь аристократических посиделок, - холодно растянул губы в улыбке инквизитор. - Кажется, вы жаждете послужить Империуму, комиссар. Что же, ваше желание исполнится прямо сейчас.
  - Я живу, чтобы служить, - скрылся за старинной формулой-максимой комиссар, угрюмо всматриваясь в инквизитора и своих людей. - Я так понимаю, что мне предлагается вместе со своими гвардейцами проливать карающий дождь пламени на этих... это...
  - Демонов, - блеснул глазами Браналли.
  
  Энн недобро сощурилась, как бы невзначай выступая вперед.
  - Мы все готовы служить Императору, лорд Браналли. Если у вас есть предложения, мы их все послушаем. С высоты, - добавила она холодно. Инквизитор Маллеус посмотрел на Райт с той же температурой во взгляде, что и на комиссара чуть ранее.
  - Я хотел приказать комиссару поднять платформу и направить её проливать карающий огонь, как он выразился, - сухо обронил он.
  - Да? - наиграно удивилась Энн. - Но комиссар не знает и понятия не имеет, как управлять платформой. А всех тех, кто это знал, вы лично сняли и пересадили на другие летающие подносы.
  Некоторое время два инквизитора смотрели друг на друга в упор. Между ними происходила мысленная дуэль, пока позади обоих взрывались комья земли. Один такой взрыв даже снес фуражку с головы Зейдлица. Комиссар ругнулся и натянул её обратно.
  "Мне кажется, что демоны не суть ответственность Ксенос", - сказал Браналли. "Мне кажется, что ксенос не суть ответственность Маллеус", - холодно отозвалась Энн. "Кто был вашим учителем, миледи Райт?" "Вы прекрасно это знаете, милорд Браналли. Могу повторить еще раз - Натаниэль Хассель".
  Браналли почесал кончик носа. Из его взгляда внезапно исчезла холодность, уступая место заинтересованности. Энн тоже смотрела на него не как на врага, но с чувством, что своего она не отдаст, а сейчас своим она считала комиссара и его людей. "Почему?" - спросил агент Маллеус. "Им гарантировано помилование. Всем выжившим". Браналли посмотрел на Энн так, словно она защищала выводок тиранидов от расправы.
  - Ммм... - промычал он, а потом внезапно осел на платформу, часто задышав. - Если всех не затруднит, поднимайте эту платформу вверх, пока у меня еще есть мысли, что делать с демонами.
  - Для начала поделитесь ими, - упрямо сказала Райт. Браналли выругался на неизвестном ей языке.
  - Вы окропите демонов огнесмесью, а меня я попрошу доставить к центральному храму.
  Энн и Зейдлиц переглянулись. Гвардейцы за спиной инквизитора Браналли хором начали петь отходную по себе.
  
  Этан подумал, что предложенное Браналли может сработать. Хотя бы потому, что выглядит достаточно безумно и непредсказуемо, и попытался транслировать это Райт, как умел.
  Комиссар чуть-чуть скривился, настолько фальшивили его вояки. Хотя, нет. Его солдаты. Пение никогда не было сильной чертой гвардии, но так завывать, словно их уже поджаривает демон, подвесив за самое ценное, что есть у гвардейца... Это было слишком.
  - Солдаты, - повернулся он к своим бойцам. На него уставились испуганные глаза на перемазанных смазкой и машинным маслом лицах. Чтобы испугать штрафника, нужно было очень постараться, но Браналли сумел. - Литании о даровании нам Императором победы следует исполнять в воздухе, над нечистым храмом, чтобы смесь горячее пылала! А не на земле, и голосами бородатых девственниц. На борт, бегом! Не забываем снаряжение!
  Вытерев внезапно вспотевший лоб, он оглянулся на освещенный пламенем и взрывами город. Интересно, следовало ли сказать, что платформой он управлять сумеет, или промолчать, доверив это Ведьме?
  - Инквизитор-мэм Райт, - подхватив Браналли, и оттаскивая его подальше от края платформы, сказал Зейдлиц, пытаясь пошутить, чтобы немного разрядить обстановку. Юмор никогда не был его сильной стороной, но все же. - Продолжите ваш диспут в воздухе, мэм? Иначе скоро рванут главные заряды, а скорость у этой железки не очень большая. Можем опоздать к раздаче геройских званий...
  
  Энн пожала плечами и взошла на платформу. Инквизитор Маллеус выглядел так, словно уже отдал Императору душу, а потом ему предстояло отдаться ему лично.
  Она посмотрела на комиссара. Тот явно нервничал больше, чем хотел показать, но новооткрытое в нем чувство долга и самопожертвования делали ему честь. Райт устроилась поближе к Зейдлицу, чувствуя его тяжелое дыхание и исходящее от него тепло. Мысль Браналли была не просто безумной, но сверхбезумной. Именно это и понравилось комиссару, как поняла инквизитор. Сидя между двумя ранеными мужчинами, она мрачно думала о том, что на ней пока что ни царапины, что явно сейчас кто-то поправит. Платформа начала набирать высоту и скорость. Райт хотелось просто сидеть и не делать ничего, но Браналли иногда начинал разговаривать со своими демонами, а комиссар отвлекался на пинки гвардейцам. Так что управление как-то перешло к Энн и парочке чумазоидов из штрафполка, которые то и дело поглядывали на инквизитора Маллеус, потом на Энн, явно ища сходство между ними. Райт мрачно думала о том, что псайкеров, как и парий, видно без клейма и только по запаху.
  
  Сверху город казался каким-то маленьким и задрипанным. Платформу удалось поднять не так высоко, как хотелось - двигатели, собранные без техножрецов и их знаний духов машины, дымили, плевались, и то и дело выдавали скачки мощности, от чего сооружение содрогалось и качалось, как "Громовой Ястреб" при сбросе десанта. Только вот из всей брони у их скорлупки было только толстое металлическое днище с пластинами суспензоров.
  Комиссару некогда было заглядываться на окрестности, и он нажимал на изготовленные из всякого хлама рычаги так, словно хотел их сломать. Рявкая на солдат, которые недостаточно расторопно подтаскивали распылители и баллоны с огнеметной смесью к ограждениям, и готовились открывать, выливать, и, возможно, поджигать, Этан следил за курсом, и приглядывал вполглаза за инквизиторами. Ведьма привалилась к нему сзади, и, кажется, спала. По крайней мере она почти не подавала голоса и не шевелилась. Зейдлиц понимал, как она устала. Как они все тут устали. Но никакая усталость не помешает ему лично уничтожить врага. Или хотя бы налить яда в его миску, чтобы испортить обедню.
  Гигантские скелеты, наконец, завершили свой путь, и подошли к котловану, бушующему темным дымом, то встающим вверх, то опадающим вниз. Их закопчённые фигуры лишились некоторых частей тела и выглядели уже не так кошмарно, если не думать, что это куча костяков, поднятых черной магией Хаоса. Сверху, с высоты сотни метров, скелеты выглядели фигурками на шахматной доске, забытыми в сгоревшем доме. И в глаза бросалось отсутствие одной, восьмой фигуры.
  "Кажется, ритуал уже нарушен, - промелькнуло в голове комиссара, и он не стал задумываться, кто был её автором. - Восемь - священное число Врага, и теперь неизвестно, как обернется ход воплощения".
  - Кхм. Действительно, может сработать, - согласился он с голосом. - Наш план может сработать...
  И он вспомнил об оставшихся в городе смертниках. Судя по тому, что кварталы взрывались, и загорались, кто-то еще был рядом с пультом. Вокс-связь пропала, и Зейдлиц дорого бы дал за то, чтобы узнать о судьбе Большого. Тот выглядел больным, и неизвестно, что мог бы наворотить зараженный чумой человек на его месте. Хотя, чтобы он не сделал, все равно хуже уже не станет.
  Платформа зависла над самым центром храма, и комиссар почувствовал, что ему становится очень холодно. Как будто все внутренности заменили льдом.
  - Ве... Мэм инквизитор, мы на месте, - доложился он Райт. - к сбросу готовы.
  
  Браналли, словно очнувшись от дрёмы, приказал:
  - Ниже. Опускайтесь как можно ниже.
  Энн поднялась на ноги, опираясь на комиссара. Тот походил на разбуженного после ночных дел маньяка-убийцу. Она не стала перечить инквизитору, кивнув солдатам. Те сбросили высоту, и платформа буквально упала вниз, перегрузив её ездоков до состояния желудка в глотке. Кажется, кого-то даже стошнило.
  Браналли проверил свой скудный запас оружия. Потрёпанный болтер и закопчённый, и, кажется, кем-то пожёванный цепной меч. Райт посмотрела на упрямого идиота в лице инквизитора Маллеус, прикидывая, насколько тот гордый. По всему выходило, что гордость родилась не просто с ним в комплекте, как полагалось по его полу, а вообще лезла первой. Энн усмехнулась, представив это. Браналли был слишком занят, чтобы обращать на неё внимание и полностью сосредоточился на чем-то своём. Его руки начало окутывать сияние, и Энн заметила, как он безмолвно шевелит губами, произнося молитвы или читая какие-то заклинания из арсенала Маллеус. Когда платформа зависла в паре ростов над храмом, Энн все же решилась. Браналли прыгнул вниз, рискуя переломать ноги или сломать шею. Энн бросила вслед за ним один из своих ножей. "Лови гранату!" - не удержалась она от гвардейской шутки, с удовольствием пронаблюдав, как шарахнулся и нелепо дёрнулся в полете Браналли. Ответом благодарности ей был холодный взгляд и быстрый поклон, когда инквизитор подхватил упавший клинок. Тот удлинился в его руках почти втрое, пропуская через себя силу псайкера, и Райт только сейчас поняла, насколько Браналли был её сильнее.
  - Пошли поливать ростки зла, - громко прокричала она в ухо комиссару, явно приободрившемуся с уходом инквизитора Маллеус.
  
  - Желтый Трон... - потрясенно сдвинул на затылок фуражку комиссар. Но времени раздумывать как-то не было, и образоваться оно вряд ли могло. Разве что демон решит отдохнуть перед решающим рывком в бытие. - Либо он храбрец, либо дурак. Но дураков в Маллеус нет. Бойцы, навались! Угостим внезапных посетителей этого мира коктейлем "Гвардейский особый", с приправами!
  И он, подмигнув Ведьме, заблокировал рычаги и подбежал к ближайшей емкости с прометиумной смесью. Схватив её за ручки, он наклонил горлышко вниз, и, отвернувши лицо, освободил металлическую защелку. Едкая вонь огнесмеси, которая с бульканьем потекла вниз, на составные головы скелетов и дым, всасывающийся в их костяки.
  Гвардейцы последовали его команде, и дружно пролили вниз целый дождь из прометия, весело распылявшегося в воздухе серебрящейся дымкой и заявлявшим о своем появлении незабываемой вонью.
  Про себя комиссар подумал, что этот Браналли - удивительный человек. Вряд ли он сам мог бы просто так сигануть вниз, к демону в пасть.
  Снизу раздался хруст множества костей и завывание демона усилилось. Комиссар, перегнувшись через край, увидел зрелище, которое заставило его волосы приподняться в буквальном смысле слова. Семеро тварей разной степени прожарки и раздробленности сливались вместе в невиданном отвратительном братском поцелуе. Начиная с головы, их тела объединялись, разбрасывая в стороны осколки костей, куски камня, какие-то вспышки и струи дыма.
  
  Энн, заметившая манёвры комиссара, напряглась, отрешаясь от действительности. Когда вниз полетели первые литры смеси, она усилием воли подтягивала их друг к другу, не давая распыляться окрест. Начавший срастаться демон получил на плечи и спину концентрированную ванну из огнесмеси, над которой явно успел поколдовать Браналли. Одна из пустых канистр, мигнув на прощание серебристым боком, ухнула вниз, сверкнув в воздухе какими-то угловатыми надписями на боку. Присмотревшись, Райт разглядела руны на каждой емкости вокруг.
  - Можно набросать сверху гранат, - подавив смешок от перенапряжения, высказалась она, когда костяное чудовище затрясло руками, окутанными огненными всполохами. Смесь никак не хотела тухнуть, что явно свидетельствовало о колдовстве псайкера. Из верхних окошек надстроек котлована полился яркий белый свет. Звуки треска и вонь горящих костей забили ноздри и глотку. Комиссар Зейдлиц смотрел на то место, куда прыгнул инквизитор, как на схождение Императора со своего трона. Инквизитор Райт дернула его за рукав шинели. В этот момент горящий демон махнул рукой, задев платформу. Энн качнулась назад и полетела вниз.
  
  - Твою же мать! - не дотянувшись буквально нескольких миллиметров до руки инквизитора, выругался комиссар.
  Ведьма, падавшая, казалось, прямо на демона, вызывала у него желание рвать себе волосы на всех местах, выть и ругаться матом от отчаяния. Зейдлиц посмотрел на своих солдат, с вытянувшимися лицами смотревшими на то место, где только что была Райт, потом - вниз, в пламя и смерть, плюнул на стальную плиту, и еще раз выругался.
  - Отвести платформу в сторону, ждать. И даже не мечтайте, что я не вернусь, сволочи, - сказал он солдатам, и шагнул следом за инквизиторами. И за прощением грехов для себя и своих людей.
  
  Удар вышиб из нее дух. Сильно и больно приложившись об землю, инквизитор встала, проверила сохранность частей тела и тут же поняла, что попала в круг ритуала, на самую его границу. Из котлована выплескивались силы варпа, щедро разбавленные световыми отблесками работы инквизитора-псайкера. Райт подняла голову вверх, но платформы на месте не увидела. Зато кто-то встал рядом и вкрадчивым голосом поинтересовался:
  - С вами все в порядке, мэм?
  Энн подумала было, что Зейдлицу хватило ума спрыгнуть следом. Она хотела уже было сказать нечто саркастическое, обратив внимание комиссара на то, что сверху от него было бы больше пользы, но перед инквизитором стоял Большой. Он выглядел болезненно, весь заляпанный какими-то пятнами и сгустками, а зеленоватый цвет лица не добавлял привлекательности. Из ноздрей гвардейца вылетели мухи, которых он тут же поймал и растер в порошок, даже не сводя взгляда с инквизитора. Энн попятилась. Большой был парией, что тут же ограничило возможности Райт. Она словно ослепла и оглохла одновременно. Большой медленно и неуклонно приближался к ней, бормоча какие-то извинения пополам с оправданиями. Инквизитор положила ладонь на свой нож, остававшийся теперь матово-серым. Несколько мух снова выползли из отверстий тела гвардейца, и он уже не стал вылавливать их, предоставив возможность ползать по его лицу и телу.
  
  Зейдлиц потерял достаточно много времени, отдавая последние короткие указания. Прыгнув вниз, и поняв, что совершил большую ошибку, комиссар продолжил падение, выдернув из петли цепной меч, чтобы балансировать в полете.
  Воздух свистел в ушах, пытаясь сорвать фуражку, притянутую к голове тугим подбородочным ремешком. Пробив плотное облако дыма, Этан выматерился, различив внизу отползающую в сторону Ведьму, в её характерном инквизиторском плаще, и наклоняющуюся над ней тварь. Сверху чудовище выглядело, как человек, у которого на спине вырос огромный горб, шевелящийся, словно кто-то пытался вылупиться.
  - За Императора! - проорал комиссар, чтобы как-то отвлечь монстра, но ветер вбил слова обратно Зейдлицу в глотку, и он, взмахнув мечом, нацелил тяжёлое оружие в горб, и чувствуя, как резко меняется курс его полета.
  На подлете он нажал рычаг, и меч зарычал, войдя в зловонную плоть горба на всю длину лезвия. Раздался мощный взрыв, и комиссар почувствовал, как тугая волна отбрасывает его прочь.
  
  Энн ощущала себя так, словно её вывернули наизнанку, а потом заставили сожрать все внутренности. Большой оказался настолько сильной парией, что средние способности инквизитора теперь сыграли с ней злую шутку. Утешало, как сказал ей когда-то её учитель, что она не Кёрн. Того бы вообще размазывало тонким слоем по всем камням. Стерев с лица грязь после удара кулаком от парии, она расслышала какой-то крик или писк, и увидела нависшую над ней фигуру бывшего гвардейца. Когда тот занес над инквизитором огромный камень, целясь ей в голову, Энн выставила вперед руку с ножом, но тварь резко оглянулась, издавая тошнотворные скрипы и шипение. Гвардеец сдулся, но не упал и не собирался умирать. Кто-то за его спиной отлетел прочь, давая инквизитору время подняться. Вскочив на ноги, она ударила ножом снизу вверх и наискось, рассекая гнилую плоть парии. Еще один удар отбросил Энн дальше, выбив из нее дыхание окончательно.
  
  Поднявшись на подгибающихся ногах, Зейдлиц затравленно огляделся. Его меч дымился в заляпанной какой-то склизкой мерзостью каменистой земле, жалобно скрипя механизмом цепи. Из огромного сдувшегося кожистого мешка, истекающего слизью и кровью, вытекали последние капли мерзости, а хозяин этого украшения, подозрительно напоминавший гвардейца, выл от боли, выронив камень и дергаясь, как насаженные на штык тираниды. Комиссар, не колеблясь, вытащил пистолет, и выстрелил в затылок бывшему гвардейцу.
  Лазерный луч прошил голову насквозь, не причинив чудовищному солдату никакого вреда, и Этан схватился за рукоять меча, оскальзываясь в мерзких соплях. Меч поддался не сразу, но вылетел из земли, словно радуясь освобождению, и Зейдлиц рубанул им по туловищу твари.
  
  Энн пыталась встать, но голова кружилась. Её бросало из стороны в сторону, и казалось, что само дыхание порождения скверны отравляет воздух вокруг. Мелькнула шинель комиссара, пытающегося добить гвардейца. Энн посмотрела на свой нож. С должного угла и при наличии сил можно было попытаться срубить голову твари, но прицел инквизитора явно был сбит. "Защитник для ведьмы, - подумала она досадливо про Зейдлица, - то он меня ненавидит, то спасти пытается" Рядом упало нечто тонкое. Энн подняла голову. Закончившие поливать костяного демона огнем, гвардейцы, едва ли не сравшиеся от страха прямо в штаны, сбросили инквизитору какую-то соплю, должную означать веревку. Она показала в ответ жест, означающий необходимость разрывной гранаты. Обученные в гвардии поняли её без слов, быстро забрав веревку и появившись со счастливыми лицами. Энн на мгновение показалось, что они забросают её гранатами с платформы, вытащив предохранители и выставив замедлитель на одну секунду. Во взгляде Райт что-то отразилось, ибо один из гвардейцев показал большой палец и бросил вниз три гранаты. Райт подавила желание броситься в укрытие. Гранаты оказались целыми, а люди на платформе отползали на ней подальше, скрипя двигателями, не желая мешать суициду любимого комиссара и инквизитора. Теперь оставалось предупредить Зейдлица, чтобы тот отошел подальше. Или сам засунул эти разрывные игрушки в задницу своему бывшему гвардейцу.
  
  Комиссар без особой пользы рубанул несколько раз Большого, который теперь действительно стал большим. Нет, огромным. Размером с огрина, не меньше. Получив в ответ пинок, отбросивший его на пару метров, и едва не отрезав себе ногу, комиссар увидел сброшенные гранаты, одна из которых откатилась и остановилась возле его сапога. Вместе с обидной мыслью, прилетевшей к нему от инквизитора, пришла и идея.
  - Ага, - подхватил ребристый шар комиссар, и взвел гранату. - Ведьма, подбирай гранаты и укройся!
  Убедившись, что Райт скрылась за выступом стены, комиссар громко заорал, и снова налетел на бывшего гвардейца с мечом, беспорядочно тыкая в его спину. Тот ответил густым ревом, обнюхивая место, где сидела инквизитор, и почесывая спину стремительно отраставшей третьей рукой.
  Зубья меча пропахали кожную складку на затылке, оказавшуюся не такой прочной, как все остальное, и вверх взвился новый поток крови и гноя. Пропустив над головой взмах всех рук твари, комиссар обежал ее, и, подпрыгнув, затолкнул гранату в разрез, истекавший слизью. Фиксатор он снял еще до атаки, и теперь оставалось примерно две секунды...
  
  Инквизитор слабо соображала, и идея набить тело твари гранатами, находясь в непосредственной близости от нее, никак не смущала инквизитора. Костяной великан уже оправился от пожара на теле, вырастив огромный костяной гребень и хвост, с помощью которого поддерживал устойчивое положение. Энн думала о том, что именно сейчас им всем не помешали бы прибывшие на планету Астартес, которые завязли черте где, и которые по прибытие добавят проблем им всем. Инквизитор решила думать о приятном. Выбритый и чистый комиссар оказался приятней того мешка с вороньим гнездом, из которого лился мат и дешевое спиртное. Да и моложе, чем казалось на первый взгляд. "Дурацкие мысли лезут в голову перед смертью, - подумала инквизитор, - какая мне разница, в каком виде мы умрем - в симпатичном или нет?" Зато мысли о том, чтобы отправить в варп еще одного слугу демонов придавала сил. "Это всего лишь больной человек. Пусть пария, но человек. Обычный человек. Значит, его можно убить".
  
  Комиссар проревел приказ укрыться всем. Райт отползла за стену, а Зейдлиц бросился на распухающего гвардейца, пытаясь сунуть ему в череп что-то, подозрительно похожее на гранату. Взрыв похоронил комиссара и его бывшего солдата.
  Свечение в котловане погасло. Звуки умерли сами собой, оставив только тишину вокруг. Инквизитору очень хотелось взглянуть на то, что стало с костяным великаном, но в этот момент откуда-то издалека прилетел болт, выбивший из ноги скелета несколько десятков костей. Те почему-то не спешили притягиваться обратно, словно снаряд был зачарован святыми молитвами Императору. Хвост скелета описал дугу и ударил рядом с инквизитором, отбрасывая её в сторону вместе с пластами земли и частями фундамента.
  Энн не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Под ней была мягкая и теплая земля, как будто на обычный матрац насыпали грунта, но он все еще оставался достаточно упругим и теплым. Матрац зашевелился, выплюнул изо рта комок земли, попытался сесть и, рывком перевалив через себя находящуюся в шоке инквизитора, навис над ней.
  
  - Какого Трона под Императором? - недоуменно посмотрел Зейдлиц в поплывшие зрачки инквизитора, и потряс её за плечи. - Ведьма! Очнись, твою мать Титаном по голове!
  Отплевавшись от земли, Этан подхватил Энн под мышки, и попытался оттащить её в сторону от скелета, его хвоста и вооружённого болтером доброжелателя.
  Непонятным образом уцелев после разрыва гранаты, разметавшей голову чертовой твари, Зейдлиц приобрел контузию, звон в правом ухе, но по-прежнему был в сознании.
  
  Инквизитор схватилась за комиссара, повиснув на нем. Кто-то продолжал обстрел скелета, добавив к болтам нечто посущественней. Из котлована повалил едкий дым, он начал проседать и рушиться.
  - Этан? - полушепотом спросила Райт. - Браналли... он должен мне мой нож...
  Земля неожиданно качнулась вперед, но на её месте оказалось лицо комиссара, перекошенное от страха и злости. Он тряс Энн за плечи, пока та не увидела вместо трех комиссаров одного.
  - Ведьма! - Зейдлиц добился, чтобы глаза инквизитора смотрели осмысленно, и мысленно выругался, улыбнувшись, когда Райт поморщилась. - Ага, очнулась. Так, слушай, у меня есть план. Он, конечно, хреновый, но другого нет. Сейчас мы быстро-быстро ищем этого чертова Браналли, я засек место, откуда он стрелял, и потом добираемся до платформы. Судя по всему, инквизитор что-то придумал, или у него в кармане есть пара козырей. Такие хитрованы никогда не садятся играть без пары колод в рукавах. Слышишь?
  Райт выглядела бледновато, но кивнула осмысленно, оттолкнув комиссара, и согнувшись над камнями в приступе рвоты. Зейдлиц бросил взгляд на землю, убедившись, что все в порядке, и осмотрелся по сторонам. Ему было очень неуютно, в голову лезли шепот, какое-то завывание и скручивавшие в узел внутренности приступы ужаса, которые он привычно перенаправлял в злость.
  До развалин, где шел сейчас бой между инквизитором Маллеус и демоном, было с десятка два метров. Скелеты так и не смогли полностью объединиться, и рассыпались частями, рождая новые встряски земли, подбрасывавшие Этана и Эннифер.
  
  Энн схватила комиссара так крепко, как будто собиралась сломать ему все кости. Она поджала губы, упрямо всматриваясь вдаль. Потом кивнула и потащила Зейдлица прочь. Этан деликатным пинком повернул инквизитора в другую сторону и пошел рядом.
  Браналли прятался за обрушившимся карнизом первого начатого этажа. Возможно, это когда-то была временная постройка рабочих, местный бордель или часовня, но теперь сооружение без крыши и двух стен напоминало все это вместе взятое.
  Потрепанный инквизитор Маллеус прицельно выбивал коленные сочленения скелетов, экономя выстрелы. По бледному лицу катился пот. Когда Энн и Зейдлиц подошли ближе, инквизитор перевел на них взгляд, в котором читалось нечто вроде "ну и где моя карета?"
  Райт разозлилась, её глаза полыхнули колдовским пламенем, и нож, который Браналли уже привычно спрятал у себя, вылетел из креплений, прорвав одежду и оцарапав кожу. На губах ведьмы появилась мимолетная довольная улыбка, когда холодный взгляд инквизитора стал по-детски разочарованным.
  - Есть идеи, как убраться отсюда? - спросила она у Браналли. - Демон уничтожен, прошу прощения за вопрос? Не то чтобы я не доверяла вашим способностям, но не хочется, чтобы мне плевали в спину мухами.
  Браналли приобрёл яростное выражение лица.
  - Сделал все, что смог, - сухо отозвался он, посылая очередную ракету в скелет. Зейдлиц зачем-то выдвинулся вперед, оказавшись на линии взглядов псайкеров. Оба инквизитора, отвлёкшись, перевели на него недоуменные взгляды. Комиссар выглядел безукоризненно непрошибаемым. Любимая маска из глуповатого солдатского выражения на лице маскировала все его эмоции.
  
  - То есть, демон активен, разозлен и вполне жив, - сказал Зейдлиц, выпячивая вперед свою челюсть, под которой все еще проходил тонкий черный кожаный шнурок, удерживавший обшитую кольчугой фуражку на голове комиссара. - Отлично. И какого Трона вы сюда прыгали, инквизитор, по скелетам пострелять?
  Этан сознательно пошел на конфликт, стараясь разозлить Браналли. Или хотя бы вызывать в нем какие-то эмоции. Ему не нравился потухший взгляд инквизитора, и опущенные уголки рта. Словно человек вытащил болтер, выстрелив в орка, а из дула вылетело кольцо дыма и звук "пшшшш!".
  - Предлагаю последнее средство, - проговорил Зейдлиц, демонстрируя небольшое устройство, сделанное из вокса, с большой красной кнопкой на боку, прикрученной проволокой. - Храм мы тоже минировали. И его заболевший гвардеец взорвать не успел. Или не захотел.
  
  Инквизиторы переглянулись, потом Райт задала вопрос:
  - Милорд в курсе, где союзные силы Адептус Астартес?
  Агент Маллеус помолчал, с ненавистью глянув на комиссара, потом ответил:
  - В курсе.
  Энн приподняла бровь в немом ожидании, покрепче стискивая рукояти мечей.
  - Они движутся сюда.
  Инквизитор, кажется, что-то прикинул и пришел к какому-то выводу.
  - Но они не успеют, - весело закончил он, - зато я знаю, кто успеет и поможет. Если им дать время на высадку и точные координаты. Думаю, взрыва вполне хватит для этого, - он покосился на устройство в руках комиссара.
  - И кого мы еще ждем на ужин? - вяло осведомился Зедлиц. Райт посмотрела на него долгим взглядом.
  - Ты не хочешь этого знать.
  Комиссар хотел было вскинуться, но в глазах женщины он видел панику и молитвы Императору, чтобы Зейдлиц не стал настаивать.
  - Почему? - с интересом спросил Браналли. - Комиссар же с нами...
  - Он этого знать не хочет, это не его дело, - отчеканила Райт. Зейдлиц начал злиться серьезно. Энн мысленно отвесила ему оплеуху и снабдила одним посылом: "Если не хочешь закончить жизнь сервитором, просто потеряйся".
  Райт понимала, кого имеет в виду Браналли. Серых Рыцарей. И какой-то гребаный комиссар уж точно не будет отпущен с благодарностями, увидев их воочию. Они ревностно хранили свои секреты. Правда, это не мешало знать о них целым длинным томам в ордосах, всем или почти всем космодесантникам, некоторым архивистам и прочее, прочее, прочее...
  Но Браналли явно невзлюбил Зейдлица, и давать ему повод лоботомировать Этана Райт не хотела.
  
  Этан хотел было возмутиться, но потом вспомнил, из какого ордоса происходит Браналли, и замолчал, прожевав обиду. Райт явно знала больше, чем говорила, а говорила она по делу. Ярко, образно, с иронией, но всегда по делу.
  - Мне нажимать сейчас, или сначала вернемся на платформу? - спросил он как можно невиннее, прикинувшись сержантом сил планетарной обороны. - Пока эти гроксовы дети не полезли помогать, упаси Император.
  Ненависть, вспыхнувшая в Браналли, пришлась очень вовремя. Комиссар за годы в штрафниках насмотрелся на многое, и знал, что когда глаза гвардейца словно седеют изнутри, затягиваясь морозцем, солдат, скорее всего, не жилец. Либо сам застрелится, либо полезет в пекло, и сдохнет во славу, но без пользы. Вывести его из такого состояния можно самыми простыми вещами - ненавистью, яростью или желанием мести. "Оказывается, инквизиторы ничем не отличаются от солдат, - подумал Этан, - в этом смысле. Они тоже устают и разочаровываются. Как и комиссары. Только Астартес безгрешны".
  Райт посмотрела на комиссара так, словно ей хотелось пнуть его в колено, но она сдержалась.
  
  - Вызывайте свой грузолифт, комиссар, - кивнула она. - Милорд присоединится, или останется контролировать операцию? - ядовито осведомилась Райт у Браналли. Тот неожиданно засмеялся, растеряв всю обиду и злость, и Энн ощутила, как его щиты слегка приоткрылись, давая понять псайкеру, что его эмоции вполне искренние.
  - Если подвезете, я не буду сопротивляться, - сказал он.
  - Тогда нам стоит побыстрее покинуть это место, - комиссар кивнул, и засунул красную кнопку в карман шинели. Подхватив поудобнее свой поцарапанный меч, он кивнул на вившийся дымок демона, и рассыпающиеся костяки, которые, казалось, окончательно покинула жизнь. - Пока чего похуже не вылезло. Вам помочь, инквизитор? - спросил он у Браналли, обратив внимание, что тот едва стоит на ногах, а лицом напоминает несвежего покойника.
  На вокс Зейдлиц не надеялся, но на всякий случай нажал тангету на поясе, и спокойно обратился к гвардейцам на платформе:
  - Уроды, слышите меня? Подлетайте к торчащему, как хрен, куску камня, сбрасывайте вниз верёвки. Если уроните меня, вам не жить. Если инквизитора - то хана вашему помилованию. Поняли меня, гвардейцы?
  - Поняли, хрррр, - булькнул вокс. - Служим Имп...хррррр!
  Этан посмотрел в небо. Сильно рискуя, что кто-то из скелетов свалится в эту сторону, другого способа он придумать не мог. Не скакать же с двумя инквизиторами, едва стоящими на ногах, по трясущимся развалинам.
  Браналли упрямо вздёрнул подбородок и полез по верёвке вверх, когда она появилась перед его лицом. Энн понимающе посмотрела на комиссара, следящего за инквизитором с сомнением. Райт страховала его издалека, немного помогая и делясь своими силами с колдуном. Комиссар оказался грубее, втащив Браналли на платформу сразу же, едва его светловолосая голова показалась над краем. Сбросив его мешком на пол, он осторожно вытащил Энн.
  - Дистанция передачи сигнала будет маленькой, - сказала Райт, - жмите кнопку, Зейдлиц. И валим отсюда.
  - Император защищает, - привычно проговорил комиссар, доставая из кармана вокс-пульт, и нажимая красную клавишу. Предварительно он убедился, что платформа уверенно набирает скорость и высоту, а гвардейцы, и, самое главное, инквизиторы, закреплены на местах. - И пусть он засунет этому долбанному демону Трон в...
  Последние его слова, несомненно, весьма нелицеприятные для демона, проглотил нарастающий рокот, словно под землёй ворочался какой-то великан. Из земли и остатков каменных зданий вверх стали вставать огненные фонтаны, разлетавшиеся искрами и язычками коптящего пламени. Рокот сменился грохотом, от которого закачалось все. Котлован вспучился, словно по нему саданули снизу кувалдой размером с астероид, и поток оранжевого пламени поглотил каменную мешанину, скелеты, руины и расплескался всё сжигающей рекой по окрестностям. Взрывы, продолжавшиеся в мешанине огня, дыма, треска и скрежета рушащихся куда-то в бездну скал, раскололи землю и смели с лица земли город и окрестности, протянувшись трещинами до самых захоронений-могильников, откуда вставали ранее чудовищные твари.
  Комиссар посмотрел на кнопку, потом на то месиво, что творилось внизу, и его замутило.
  - Охренеть, - беззвучно прошептал он.
  И тут платформу, успевшую подняться на пару сотен метров, подхватило ударной волной. Двигатели взвыли рассерженными духами машины, и посыпали искрами. Утлое судно завертело и швырнуло вперёд, как пушинку.
  
  Ремни врезались ей в рёбра, с хрустом ломая несколько из них. Браналли застонал, но это было слышно только в ментальном пространстве. Комиссара, который так и стоял, смело вниз, и он исчез где-то в гуще подлеска. Платформа задымилась и начала уверенно падать вслед за комиссаром. Райт с трудом вытащила нож и перерезала один из ремней. Ее тут же поволокло прочь, к краю, но она зацепилась рукой в перчатке за оборудование, второй воткнув лезвие ножа глубоко в днище платформы. Подтянувшись на руках, инквизитор выбралась на падающую конструкцию и поползла к механизмам. Гвардейцы, которые еще оставались тут, хором молились. И теперь их слова звучали куда мелодичнее и стройнее, чем в начале операции.
  Энн быстро осмотрела механизмы. Спасать там было уже нечего. Кустарное подключение кабелей путем гвардейского мата и вечного "авось" убили даже самые верные духи машин. Когда до земли оставалось пара десятков метров, снизу что-то ударило в платформу, она заколебалась и нехотя выровнялась, плавно опускаясь в деревья и ломая ветки.
  Энн свалилась с неё, не обращая внимания на инквизитора рядом. Гвардейцы, обрадованные новым проявлением воли Императора, заорали гимн в его честь с такой силой, что с осенних деревьев сдуло последние примерзшие листья и иней.
  Продираясь к тому месту, куда должно было приземлиться тело комиссара, Райт заметила мелькнувшего в серости утра исполина. Матово-серые доспехи с серебром и украшения на массивном наплечнике подсказали ей, что это один из караула Маллеус. Астартес не оглянулся на выживших, спеша к месту взрыва, чтобы достать и добить демона под грудой камней. В том, что взрыв вряд ли что-то сделал с ним, Энн почти не сомневалась. Хотя, если удалось разрушить алтарь... А если не удалось?
  Остальные собратья Серого Рыцаря тенями двинулись следом, выполнив долг перед инквизитором и опустив платформу с ним на землю. Райт так и не поняла, поймали ли они её руками в воздухе, или сделали это с помощью своего дара.
  Энн подумала, что Браналли наверняка знал, когда прибудут Астартес, но все равно позволил уничтожить город. Мотивы Маллеус ей были не знакомы, и знакомиться с ними поближе она никак не желала. Инквизитор ковыляла прочь, придерживая ноющие ребра, под которыми точно так же стонали внутренние органы. Вокс внезапно ожил на дальней волне, и голос её знакомого магоса возвестил Энн, кто она, как её имя и куда она пойдёт на исследования, если немедленно не даст координаты себя и своего тела. Глупые и тупые непросвещённые в дарах Омниссии, как гласил голос механикус, уверили её, что Энн давно мертва. Но упрямство и жажда доказательств привели магоса по следам инквизитора сюда, в тщетных попытках связаться с ней...
  Райт не слушала дальше. Цель из висящей на сучке дерева фуражки комиссара черным пятном выделялась среди понурых и облезлых деревьев.
  
  Сам комиссар в этот момент пытался не упасть вниз, вцепившись в ствол дерева. В теле, казалось, не осталось и единой целой кости, но он продолжал держаться слабеющими пальцами за сморщенную кору, молясь Императору и всем святым о том, чтобы они дали ему сил выдержать до прихода помощи. "Если тебя не бросят, сочтя мертвым, - подсказало паникующее сознание, и комиссар тихонько выругался, шипя от боли в разбитых губах. - Мать твою Святой Террой навыворот".
  Ног он не чувствовал. Когда он летел вниз с обрывками привязных ремней, перед глазами промелькнула не только прожитая жизнь, но и еще несколько вариантов непрожитых, включая возвращение на службу и присягу Инквизиции.
  Но теперь, кажется, все закончится в этом сволочном лесу, с комиссаром, наколотым на какой-нибудь обломок ствола дерева, как насекомое.
  - И долго вы там будете висеть, комиссар? - донёсся до него голос инквизитора Райт, идущий почему-то сзади. - Или вы настолько боитесь высоты, что в полуметре от земли вам становится плохо до состояния "обнять и плакать в дерево"?
  Энн критически осмотрела висящего и шепчущего молитвы Зейдлица, старательно пытаясь не улыбаться. Предательская улыбка просто лезла наружу, упрямо заставляя болевшее лицо предпринимать попытки растянуть губы в улыбке. Синяки и ссадины болели, свежие и немного поджившие кровоподтеки саднили, а Зейдлиц продолжал обнимать дерево так, словно это была единственная женщина сектора, попавшая к нему в руки.
  - Этан, не надо так радостно целовать дерево, - убедительно попросила Райт, - поверь, у тебя еще будет возможность отыскать настоящую девушку. Возможно, даже не очень больную. Возможно, она даже не будет сильно пьяна! Не ставь на себе крест, я верю в твои силы и смелость отпустить грёбаный ствол и соскочить на землю.
  Позади раздавались хоралы песнопений гвардейцев. Кажется, кто-то умудрился сохранить в этой мешанине, дыму и аду пару бутылок амасека, и теперь радостно напивался, пытаясь напоить инквизитора Маллеус.
  
  Зейдлиц осторожно открыл глаза. Один из ни заплыл синяком, и не открывался, но перед вторым маячил ствол дерева, а внизу, когда комиссар осторожно скосил взгляд, действительно была земля, покрытая жухлой листвой и какой-то ерундой типа мха.
  Он разжал пальцы, и кулем свалился вниз, на спину. Какой-то сучок больно вонзился в заднюю часть комиссара, пробив толстую шинель и пропоров брюки. Лодыжка одной ноги полыхала огнем, и комиссар понял, что все-таки сломал несколько костей, не считая треснувших ребер.
  - Во имя Императора, - прошипел н сквозь зубы, - я и не думал, что так низко пал... Ве... Инквизитор Райт, комиссар Зейдлиц прибыл по вашему приказу
  
  Инквизитор подошла поближе, намереваясь осмотреть комиссара. Он пытался уничтожить ведьму взглядом, но она сделала вид, что не видит полыхающих ненавистью глаз Зейдлица. Вынеся вердикт о переломе лодыжки, Энн помогла комиссару подняться на ноги и, перебросив одну его руку через свое плечо, повела его к платформе.
  Зейдлиц казался странно молчаливым, и только его шрамы на лице резко выделялись, говоря о крайней степени нервозности. Обнимаясь с псайкером, Зейдлиц явно чувствовал себя не в своей тарелке, но сделать ничего не мог. Хотя, вообще-то, мог. Он мог позвать гвардейцев и заставить их перетащить себя им. Но молчал и прыгал рядом с Энн, старательно переживая удары сломанных ребер друг о друга. Один глаз Зейдлица, который еще мог открываться, косился на инквизитора с какими-то непонятными ей чувствами, но она слишком устала, чтобы проверять эмоции комиссара ментально. Впереди еще ждал карантин, Астартес и куча допросов. В том, что Браналли замучает их ими до смерти, Энн не сомневалась.
  Приятной новостью для неё стало только то, что инквизитор Маллеус связался с отделением прибывших космодесантников и убедил их, что выжившие гвардейцы, отправившиеся на первых двух платформах и вынужденные совершить посадку невдалеке после прямого попадания ракеты болтера космодесанта, не признаны предателями. Наоборот, вето инквизитора Райт, наложенное на дела штрафбата до окончания операции, действовало до сих пор. И можно было надеяться, что всех выживших не зачистят, не отправят обратно на линию фронта до завершения карантина и не забудут в этих лесах.
  Теперь бежать и биться с десантниками не надо. Но это только пока. Признанные годными, получат обратно имена и звания, и встанут в ряды защитников населения, пока по планете гуляют слуги Нургла.
  Их с комиссаром пока что ждал лазарет, осмотр и допрос Браналли. До прибытия свободного транспорта было далеко, и Зейдлицу наложили повязку, зафиксировав перелом путем быстротвердеющего состава из сборной аптечки. Одноименный гвардеец умудрился выжить, прибыть со сбитыми в первых рядах и теперь всячески пользовался возможностью читать комиссару лекции о вреде прыжков с высоты. Глаз Зейдлица немного приоткрылся после оказания первой помощи, и теперь он мог сверлить Аптечку взглядом с удвоенной силой. Энн дремала, привалившись к стволу какого-то дерева и даже не озаботившись сухой подстилкой. Ее разбудил Браналли, подкравшийся тихо и незаметно. Инквизитор выглядел, как недоеденный бифштекс средней прожарки, из которого еще сочилась кровь. Он присел рядом с Эннифер и кашлянул. Она открыла глаза.
  - Хотел сказать, что вы провели хорошую работу тут, инквизитор Райт, - сказал он. Энн села и пожала плечами.
  - Служу Императору, милорд. Мы все здесь ему служим.
  Браналли улыбнулся, покачав головой.
  - На планету прибыли инквизиторы Ордо Еретикус. Штабы перепроверяются, планетарные силы обороны тоже, как и весь командный состав. Выяснения причин саботажа займут время, но...
  - Но это уже не наше дело?
  Браналли тоже пожал плечами.
  - Лорд Браналли, я обещала этим людям имена и возвращения к обычной жизни. Шанс это сделать, - твердо сказала инквизитор. Браналли с интересом посмотрел на Райт.
  - Почему это так вас волнует, Энн?
  Райт обдумала ответ, потом бросила взгляд на сидящего неподалеку комиссара.
  - Те, кто действительно заслуживает наказания, найдут его сами. Но кто-то действительно может осознать свои промахи. Им нужна возможность послужить Императору так, как они могут, сохраняя достоинство и веря в справедливость. Справедливость, лорд Браналли, не бывает односторонней. И если их однажды наказали, они должны знать, что прощение реально. Иначе как они поверят в реальность защиты Императора? Ересь начинается с разочарования.
  Браналли долго и пристально смотрел на Энн, потом медленно кивнул и произнес:
  - Мне хотелось бы встретиться с вами, Эннифер, когда-нибудь через много лет. Надеюсь, вы останетесь живы. И с такими же принципами.
  - Надеюсь, мы все останемся живы, - улыбнулась Райт. Браналли встал и собрался уйти. Райт остановила его, порылась в карманах, и протянула на ладони кое-что, принадлежащее инквизитору.
  - Кажется, это ваше.
  Он осторожно взял с ладони Райт свою инсигнию, повертел её в руках и хмыкнул.
  - Надо же, не думал увидеть её снова...
  В аквамариновых глазах инквизитора блеснула та самая уверенность и жизнерадостность, какая была присуща ему обычно.
  - Я... - он запнулся, подбирая нужные слова, - я очень признателен вам, Эннифер Райт, за то, что вернули мне это, - он крепко сжал кулак с инсигнией. Энн задорно усмехнулась.
  - Император защищает, - сказала она. Браналли кивнул и растворился в темноте, немного приволакивая ногу и стараясь дышать не так тяжело.
  Энн посмотрела в сторону комиссара. Вокруг него уже собрался целый отряд гвардейцев, хлопающих его по плечу, вливающих амасек и всячески выражая свое уважение и почтение. Райт некоторое время смотрела на Зейдлица, явно польщенного таким вниманием со стороны своих людей, а потом снова прикрыла глаза и задремала.
  
  
  Комиссару не спалось. Может, из-за тех уколов, клизм и процедур, которыми щедро снабдили гвардейцев безмолвные медицинские сервиторы, может, из-за боли в спешно срастающейся от лошадиной доли регенеративных препаратов лодыжке, а, может быть, из-за обуревающих Зейдлица мыслей.
  Впервые за годы комиссару было немного страшно не от того, что завтра предстояло сдохнуть в бою с многократно превосходящими силами противника, а от неуставной неопределенности. События последних дней здорово взболтали содержимое головы Этана, и, хотя не поколебали устои, но вызвали массу вопросов.
  Например, как жить дальше. После получения прощения грехов солдаты дружно пойдут служить в полки Имперской Гвардии, это не обсуждается. Те, кто выживет после карантина. Комиссару предоставлялся выбор, пока еще не объявленный, но... Плотное общение с инквизицией и допросы поочередно Маллеус, Еретикус и Ксенос. И высказанные очень мягко и издалека намеки, услышав которые, комиссар насторожился. Его не страшил сам факт службы в качестве члена свиты инквизитора, но пугала резкая смена образа жизни. Как будто его, выломав из привычного мира, выпихивали в неизвестность.
  Но это не только пугало. Это еще и щекотало нервы, обещая новые, неизведанные возможности и ощущения. Потому Этан испытывал грусть и возбуждение.
  Возбуждение от того, что вселенная раскрывалась перед ним не только со стороны задницы, и грусть от того, что, скорее всего, после карантина и зачистки планеты, если таковая воспоследует, они с Ведьмой уже вряд ли встретятся.
  Зейдлиц подошёл к зарешеченному окну своего бокса, и заглянул в узкую щелочку между бетонными блоками, забранную бронестеклом. Снаружи было темно, как в дупле, и также тоскливо - все боксы выходили в мрачный бетонный же дворик, поверху обтянутый колючей проволокой. "Что за хрень? - комиссар уперся лбом в стекло, и задумался. - И почему меня вообще волнует, встретимся мы с ней, не встретимся? Инквизитор занимается своими делами, и вряд ли они будут пересекаться с делами комиссара. У каждого своя судьба".
  Но согласия с этими словами он не испытывал. Начиная с того, что понимал - Ведьма за эти дни стала чем-то большим, чем просто боевой товарищ. Что-то в ней притягивало так же, как отталкивало, и даже, наверное, сильнее.
  "Нужно будет найти её после допроса, и поговорить", - Зейдлиц кашлянул, и отошел от окна. Початая бутылка амасека на столике так и осталась стоять, к спиртному он не притронулся.
  
  Инквизитор закончила с текущими делами, отложив планшеты в сторону и потерев ладонью переносицу. Тело залатали, сознание медленно возвращалось на место после допросов Маллеус. Браналли лично проводил их все, выворачивая сознание псайкера с такой любовью и наслаждением, словно Райт была еретиком, и это уже подтверждено судом Конклава.
  Перед ней высилась стопка инфо-планшетов, половиной из которых были дубликаты бумажных распоряжений о присвоении гвардейцам штрафполка званий, имен и отпущении грехов. Рекомендации инквизитора не носили обязательный характер, но командование, львиную долю которого потрепала та же инквизиция в лице Ордо Еретикус, теперь вряд ли стала бы спорить.
  Оставалось последнее дело. Энн мрачно скользнула взглядом по начатому тексту о комиссаре Зейдлице и снова отложила работу. Какие-то посторонние мысли мешали ей сосредоточиться и поставить в этом деле окончательную точку. Этан сильно изменился за последние дни, превратившись из труса и матерщинника с вечным перегаром в достойного служителя Империуму и Императору. Теперь комиссар подавал пример доблести, чести и самоотверженности, а не пример наплевательского отношения, агрессии и работы на уровне рефлексов.
  Зейдлиц начал думать. Начал уважать себя, своих людей и свои обязанности. Его ждало либо блестящее будущее, либо скоропалительная кончина. Умные и умеющие принимать неординарные решения погибают первыми. Райт задумалась. Пригласить его в свою свиту? Нет, что-то протестовало против этого. Возможно, смутное ощущение, что Зейдлиц сейчас может привязаться к Энн слишком сильно, чтобы не путать долг с привязанностью. "Спасибо, одного раза наличия личного в делах с меня хватило, - подумала она, вспомнив Хасселя и его отношение к ней. - Да и Этан, надо же, как похожи их имена, достоин лучшего, чем скудная должность у меня. Его ум может пригодиться в грандиозных делах, а у меня пока нет ни дел, ни грандиозности".
  Не заметить изменившегося отношения к себе Энн не могла. Стоило признать, что и комиссар был ей приятен и симпатичен. Возможно, все это проистекало из того, что Зейдлиц давно не бывал в обществе женщин. он и не помнил, как это - проявлять знаки внимания, а не просто бросать пару кредитов на подушку за услуги. И для того, чтобы его отношение не носило характер симпатии от безысходности, ему бы стоило для начала успокоить свои разные части тела. Включая и голову.
  Другая, более правдивая и, одновременно, малодушная причина, по которой Райт не хотела приглашать Этана в свою свиту заключалась в том, что ей было бы невыносимо увидеть его смерть. Энн делала все, чтобы не терять людей. И пусть своих у нее пока что было немного, да и один из них вообще был магосом механикус, она понимала, что это её слабая сторона. Смерть Этана может сломать ее. Сейчас, пока она еще достаточно молода и сохраняет личное отношение к делам, гибель комиссара на её глазах или по её вине уничтожит веру Энн.
  Инквизитор закусила губу. Её злило и раздражало происходящее. Принять решение она не могла, выгнать комиссара из бокса тоже. Наорать, снова возродить в нем ненависть к псайкерам было бы нечестно и подло. Так играть с доверием человека она не могла. Хотя это бы решило проблему. Если только не усугубило бы её.
  - Чёртов Зейдлиц! - в сердцах стукнула кулаком по столу Энн. - И почему ты не размазался по земле после падения с платформы?
  Когда-то Хассель предупреждал её о том, чтобы она не проявляла излишних сантиментов в работе. И вот не удержалась. Было в Этане нечто такое, своеобразное, живое и очень сильное. Возможно, его бесшабашность и обречённость. Возможно, сила духа, позволившая дожить до этих дней.
  Энн понимала - ей стоит закончить рекомендательное письмо и спешно покинуть планету, как только дела на ней завершатся. Правда, до завершения оставалось далеко. Помощь святой инквизиции требовалась все чаще, а магос Селена, предоставившая свое судно и лабораторный комплекс под боксы, ни в какую не желала отказываться от свалившегося на нее шанса изучить мутации и болезни нурглитов. Энн застряла тут надолго, как непосредственный участник событий и представитель своего ордоса. Уйти сейчас было бы политически невыгодно. Маллеус и Еретикус остаются, а значит и Ксенос должны присутствовать.
  Энн снова потерла лоб ладонью. В комнату без стука вошла Селена. Магос посмотрела на лицо Райт, покачала головой и сказала:
  - Миледи здорова. Это если касаться тела. Остальное не в ведении биологис и механикус.
  Райт пробубнила нечто неразборчивое, пряча взгляд за грудой планшетов перед собой. Селена дернула механодендритом и вышла, а инквизитор в очередной раз поразилась способности недавнего техно-жреца читать сознание людей. Тем более, сознание псайкеров.
  Но что-то же нужно было делать! Инквизитор успокоила своё сознание литаниями расслабления, а после этого решила положиться на случай. Она закончила самое лестное из возможных рекомендательных писем, перечислив заслуги комиссара не только в этой кампании, но и припомнив его награды за прошлые заслуги, о которых успела прочесть до знакомства с Зейдлицем. Потом она отправила почту, и стала ждать. если они еще увидятся, что вряд ли, по инициативе комиссара, тогда она будет решать на месте. Если нет, она закончит дела на планете и отправится за новыми делами.
  
  ***
  Допрос комиссара Зейдлица, запись.
  
  Когда я в первый раз увидел инквизитора, это было на базе нашего полка. В техноджунглях Калифорнии, на одной из планет системы Гортаур, в диких ебенях относительно Сегментума Соляр и Святой Терры. Но Свет Императора сюда худо-бедно проникал, позволяя раз в полгода прибывать торговым флотилиям каперов и транспортам Муниторума. Первые нам были неинтересны, они заправлялись на орбите, и снова прыгали в варп, направляясь в затерянным во тьме мирам. Вторые... были нашей немезидой и судьбой.
  Каждый транспорт мог принести смерть, отсроченную во времени. Но нам, кто уже забыл, что значит жить без ожидания гибели, было не привыкать. И иногда случалось так, что мы начинали ждать судно Муниторума, как избавление - от скуки, тоски или жизни.
  Дверь в расположение командования полком, где и в лучшие времена-то сидело три калеки, а после передачи гарнизона в ведомство Комиссариата и Арбитрес, организовавших штрафной полк без имени и номера, так и вовсе остался один стол, за которым иногда сидел я, а большую часть времени - гололитическая проекция сурового полковника из какого-то пропагандистского ролика, распахнулась так резко, словно её сорвали с петель. Я на всякий случай положил руку на рукоять лазпистолета, готовый подавить бунт, или, скорее, убить десяток озверевших отморозков. Но в комнату вошла высокая женщина, одетая в странный плащ и вооружённая короткими ножами на поясе. Её ботфорты высекали искры из каменного пола, а лицо казалось высеченным из холодного мрамора. Этот холод излучали её глаза, и меня скрутило при первом контакте взглядов. "Клянусь Императором, -подумал я, - и будь проклят, если она не ведьма!"
  И тут мне действительно поплохело. Настолько, что остальное я помню, как в тумане. И бумаги с печатями и подписями Комиссариата, и небольшую папку с приказом, который расползся в пыль, едва я подписал его прикосновением большого пальца, и кроваво-красную инсигнию Инквизиции, украшенную ухмыляющимся черепом с тремя глазницами и клыками из черного серебра.
  Я пришёл в себя позже. Когда допивал ежедневную бутылку вина, и уже близился к донышку. На часах был едва полдень, а алкоголь не оказывал своего отупляющего действия, и успокаивающего, и... Да блядь, меня не взяла и вторая бутылка тогда! Страх, который меня сковал, отпускал свои кривые когти неохотно. Он был старым, этот ужас перед колдунами. Как я уже говорил, именно он в том числе привёл меня сюда. И каждый раз, зачищая кварталы еретиков, я надеялся исцелиться от страха, разыскивая и уничтожая вражеских псайкеров и чернокнижников. Тех, что оставались после Инквизиции, конечно.
  Или в бою. Если перетерпеть первые секунды, заорав что-то вдохновляющее, и поставить между собой и колдуном хотя бы пару жизней... Становилось легче. Но ненадолго и не сильно.
  И тут она. Райт. Я думал, что рехнусь. Женщина-псайкер с инсигнией. Получившая право приказывать нам, как тысяче своих слуг. И никто не мог отказать, если ему была дорога жизнь.
  Нам не стали вешать на шеи ошейники, как другим штрафникам. Механикус, разрезав кожу на затылке и шее, что-то вживляли туда. Потом продемонстрировали. Вместо взрыва человека просто растворяло какой-то кислотой, не трогавшей оружие, и сжиравшей только одежду и тело. Оставалась только голова, которая чувствовала все до последней минуты... С тех пор в полку резко уменьшилось количество нарушений. Можно сказать, почти до нулевой отметки. Только в бою и немного после можно было что-то такое сделать. Но я отвлекся.
  Мне тогда хотелось её пришибить. До дрожи в коленях хотелось. Мой ужас - он так иногда выходил наружу, ненавистью. Так хоть как-то получалось идти в бой, чтобы не быть посмешищем.
  Но я понимал, что инквизитор может превратить нас в головешки едва ли не раньше, чем кто-то подумает о том, чтобы не подчиниться. И для того ей не обязательно включать красную кнопку на пульте, выданном ей Арбитрес.
  
  Не знаю, что она там думала, глядя на полупьяного, небритого и расхристанного комиссара-штрафника, лишенного погонов и аксельбантов, и носящего только красный кушак, истрепанный по краям, и высокую фуражку из черной кожи с потемневшим орлом. Наверное, посчитала рохлей и уродом. В каком-то смысле, так и было. Я до сих пор урод, просто сейчас мне не надо скрываться под маской. Масками. Для моих обезьян с гранатами - я был матерщинником и служакой-цербером, не гнушаясь ни пинков, ни зуботычин, ни выстрелов из лазпистолета. Уродом и кретином, но всегда ходившим в атаку первым, и не кланявшимся снарядам. Безумным отморозком, повернутым на вере в Императора, и вообще комиссаром до мозга костей, разжалованным за неумеренные расстрелы и издевательства, и теперь отрабатывающим свои грехи.
  Для Арбитрес и Комиссар-экзекуторов я был автоматоном, исполняющим долг согласно уставу. Не больше, но и не меньше. Строго по параграфам, ни шагу в сторону, ни сантиметра в ухо ,драть их болтером.
  А вот для Ведьмы... Я тогда впервые спросил себя: "А кто я такой?" Когда Райт стала общаться со мной немного больше, чем с вешалкой для фуражки. Мы тогда еще поспорили, с кем вернется больше живых штрафников. Она еще напугала меня до усрачки. Но то ерунда. Вот разговоры с инквизитором...
  Нет, ничего такого. Она задавала вопросы, я отвечал, и понимал, что я - не просто говно грокса. Гораздо хуже. Она растоптала мою гордость, заставила меня разувериться в самом себе. Нет. Никогда не посягала на Императора и Его имя. Наоборот, прославляла и всячески способствовала вере в Него своими способностями. И с каждым боем я понимал свои несправедливости по отношению к ней и миру в целом. Да, я никогда не ценил женщин, считал их низкими и нечистыми, но это происходило из моего родного мира, и было привычкой. И я боялся колдунов. Это они сделали меня тем, кем сделали.
  Но, увидев, как она сражается, не сберегая сил, выкладываясь полностью ради самого последнего солдата и во имя победы, чтоб меня Троном раздавило... Это как вспышка молнии, лорд-инквизитор. Как удар грома над головой. И как электричество Омниссии, пробегающее по телу.
  Виноват, некоторые моменты не помню. Контузии. Знаю, что мы взяли город, где готовился ритуал. Помню могильники и минирование города. И Храм. Оттуда потом полез демон, которого мы... кажется, убили.
  Да, я считаю, что Энн Райт - достойный инквизитор, и преданная слуга Императора. И клянусь аквилой, лучшего слуги Его я еще не встречал.
  
  "На самом деле, если бы не Ведьма, я бы сейчас гнил где-то в болотах того гребаного мира, - подумал Зейдлиц, потирая запястья, на которых оставили следы кандалы жужжащего и пахнущего грозой ящика, выплевывавшего полосу бумаги с какими-то значками. Лорд-Инквизитор, проводивший допрос, благосклонно кивнул, записывая показания комиссара. Комиссар-стажера. - И, если бы не она, я бы вряд ли нашел в себе силы поменяться настолько сильно. Вернуться к привычкам до штрафбата, очистить разум и перестать играть роли, оставаясь собой. Если бы не её вопросы, на которые я мучительно искал ответы. Если бы не те пинки моему мозгу..."
  - То вы до сих пор бы оставались штрафником-комиссаром, - кашлянул инквизитор. Он поднял на комиссара, замершего на неудобном табурете, взгляд словно выцветших глаз, цвета блеклого аквамарина. - И, возможно, еретиком или мертвецом. Зомби Нургла. Сегодняшний допрос завершен. Дознание продолжится завтра. Свободны.
  
  ***
  
  Приходя в себя после очередного выворачивания наизнанку инквизитором Браналли, оказавшимся псайкером каких-то запредельных рангов, Зейдлиц некоторое время мог только сидеть. Ноги отказывались держать комиссара, даже с подпорками в виде сервиторов, и его усадили в небольшом дворике, затерянном во внутренностях базы. Прикрытый сверху листом глассита, круглый колодец серых стен, увитых плющом и какой-то лианой, походил на кусочек девственного леса. Здесь пахло травой, листьями и чем-то вроде гари костра, небольшая мраморная колонна с фонтанчиком изображала бульканье ручейка, и не хватало только пения птиц и шебаршения в траве насекомых, чтобы окончательно размягчиться и потечь душой.
  О том, что это все - только иллюзия, говорили грубая скамья, установленная посреди дворика, протоптанная тропинка между портиками и запах табака и лхо из забитой окурками пепельницы возле скамьи.
  Но комиссару было наплевать. Он прикрыл глаза, и подставил лицо солнечному свету, никогда не попадавшим в его бокс, в который Зейдлица заталкивали сервиторы каждый вечер. "Хоть клизмы отменили, - с толикой радости вспомнил Этан. - Стандартные сроки карантина, кажется, пара месяцев. Но тут может быть и больше. Вот жопа. Кажется, с Ведьмой увидеться не получится. Обидно, Императором клянусь".
  За простыми мыслями в ожидании, когда тело придёт в себя после допроса, он не заметил, как оказался не один. Шороха шагов Зейдлиц не слышал совершенно, а вот чьё-то присутствие определил даже не по запаху, а каким-то чутьём. Открыв глаза, он посмотрел на стоящего перед ним немолодого мужчину в опрятной, хотя и не новой одежде черного цвета. Костюм походил на военную форму, но отличался от нее деталями в виде бархатных вставок, блестящих серебром пуговиц и цепочек, нашитых на грудь приталенной куртки так, что они образовали подобие кольчуги.
  - Комиссар Зейдлиц? - спросил тот, ничем не высказывая эмоций по поводу их встречи. Мужчина с крупными чертами лица и небольшими залысинами в седых коротких волосах походил на клерка или делопроизводителя Администратума, это все, что мог сказать комиссар по поводу личности его гостя. - Мне нужно с вами поговорить.
  - Говорите, - комиссар решил, что наглость не повредит, тем более, от штрафника можно ожидать и выражений покрепче. Так что он выказывал свое уважение. - Если скажете, кто вы, дело пойдет быстрее.
  - Это вряд ли, - шевельнул губами гость. Темные глаза смотрели цепко, но безразлично. - Я не настолько известен, чтобы мое имя вам помогло. Но перейду к сути. Ваш жизненный путь изучен тщательно, но поверхностно. Допросы Браналли добавят к нему какие-то подробности, или не добавят, что скорее. Могу заключить, что вы как-то насолили инквизитору, что он запланировал целую неделю бесед с вами.
  Этан хотел улыбнуться, но только скривил губы и дернул плечами, показывая, что ему, в общем, все равно. Выворачивание наизнанку неделю подряд ничем не отличалось от допроса один день кряду, просто увеличивалась длительность и усталость. "Кажется, сейчас меня будут покупать, - комиссар попробовал напрячь мышцы ног, и понять, сможет ли встать. - Вопрос цены".
  - У вас и ваших людей очень специфическая слава, - добавил мужчина в черном, - и мой наниматель хотел бы предложить вам работу. Пока я не могу раскрывать его имени, но прошу подумать о предложении. Вопросы сможете задать после согласия.
  - Я подумаю, - комиссар откровенно разглядывал посыльного, или кем он там являлся. Запоминая каждую черточку лица, фигуры, осанки. Чтобы не ошибиться при встрече. - Не приучен брать грокса в мешке.
  - Этого достаточно, - холодно улыбнулся его собеседник, тихо отступая к портику во внутренние переходы базы, и исчезая в тени.
  Зейдлиц осторожно поднялся на ноги, и тихо выругался. Дешёвые понты выводили комиссара из себя верней хамства. Этот загадочный хрен казался настолько нереальным, что Этан сначала подумал, что еще не отошёл от допроса. Но потом пораскинул мозгом, и пришёл к выводу, что его для каких-то целей тестируют. Не обнаружив на траве следов гостя, комиссар задумался, и сделал для себя несколько неприятных выводов. Например, что интерес к его персоне могут начать проявлять с завидной регулярностью. И не только инквизиторы.
  Дворик потерял свое очарование, став просто световым колодцем с зеленью на стенах. Зейдлиц подошел к арке, и дождался сервитора сопровождения, взявшим его запястье в кольцо стальных пальцев. Впереди были процедуры.
  
  - Вот, шеф, - лучащийся довольством и заметно округлившейся физиономией Горелый осторожно провел рукой по карману шинели комиссара, и тот почувствовал, как внутри что-то появилось. - Пришлось попотеть, штурмовики инквизиции - такие дерганые, еб их маму-гроксоводку.
  - Горелый, исчезни с глаз моих, - улыбнулся Зейдлиц, сунув руку в карман и нащупав карточку-пропуск. - Пока я добрый.
  - Комиссар, сэр, да разве то доброта, - грустно улыбнулся в ответ штрафник, умудрившийся выжить в сплошном месиве борьбы с демоничеством, и потому считавший себя чем-то вроде святого Гламора, только без света в глазах. - Вот если бы, как встарь... В кабак, и до утра, а потом бегом в часть, и на полосу препятствий...
  - Это я могу обеспечить, - пошутил Этан, получивший отчёт о состоянии личного состава. У большей части из ста двадцати солдат не нашли не только чумы, но даже насморка. Несколько десятков были ранены и обожжены, но ничего серьёзного. Под наблюдением Инквизиции и Арбитрес все выздоравливали чуть ли не на глазах. - Полосу препятствий уж точно, тут отличный полигон.
  - Эй, комиссар, я же шутил! - Горелый отдал честь, покосившись на мрачных охранников в чёрной форме. - Все, понял, исчезаю.
  Этан посмотрел вслед ввинтившегося в толпу гвардейцев бывшему уголовнику, и покачал головой. "Некоторые люди неисправимы", - подумал комиссар, и твёрдым шагом направился в свой бокс, чтобы прихватить полагающуюся ему пайковую бутылку амасека. В этот раз Муниторум не скупился на вино и легкое спиртное.
  Благоухавший нашедшимся в боксе парфюмом "Офицерский" комиссар в парадной форме, но без оружия, держащий в левой руке большую квадратную папку для документов считал, что подозрений не вызывает. А смотрящие на него Арбитрес и солдаты с красной инсигнией на шевронах просто не вправе задерживать офицера, явившегося для доклада инквизитору и имеющему пропуск.
  - Проходите, комиссар, - вложил все презрение в его звание здоровяк-Арбитрес, минуту назад тыкавший в Зейдлица дробовиком. - А что у вас в папке?
  - Документы секретности уровня "Вермиллион", - блеснул улыбкой комиссар, остро жалея, что его меч остался где-то там, в арсенале. Хотя, лазпистолет тоже бы сгодился. - Желаешь ознакомиться? Только сразу предупрежу: секреты Инквизиции обходятся очень дорого в обращении. Ты точно хочешь посвятить свою жизнь охране порядка где-нибудь в ебенях галактики?
  Арбитр стушевался под пристальным взглядом потемневших глаз комиссара, и отвалил в сторону.
  Зейдлиц шлёпнул его затянутой в кожу перчатки ладонью по наплечнику, и прошёл в коридор.
  - А я разве не в гребенях служу? - задумчиво протянул арбитр, потирая шлем.
  Быстро разобравшись с направлением, комиссар замер перед дверью в апартаменты Райт. Судя по мигавшему огоньку на панели, она была на месте. Зейдлиц поднял руку, чтобы постучать в металл притолоки, и нажать на клавиши вызова.
  
  Вызов застал инквизитора за непотребным занятием курения сигареты с лхо, заначенной еще до начала операции. Быстро взглянув на дымящуюся палочку, Энн положила её в огромную пепельницу, но тушить не стала. Она открыла двери, оставаясь в кресле и продолжая наслаждаться дымом наркотика. Вряд ли еще один посыльный, грёбаный арбитр или кого там еще прислали Еретикус и Маллеус могли бы высказать свое недовольство по поводу её занятий.
  Однако на пороге стоял какой-то незнакомый офицер в чистой парадной форме и с папкой документов. Энн разогнала рукой дым, всматриваясь в посетителя. Она узнала комиссара только по резко выделяющимся на лице шрамам. "Охренеть", - очень не по-дамски подумала Райт, приподнимая брови от удивления.
  - Кхм... Комиссар Зейдлиц? - решила она уточнить на всякий случай. - Вас уже отпустили?
  - Нет, мэм, - ответив слегка одуревший от запаха лхо комиссар, - То есть, да, это я. Достал пропуск.
  Он не стал рассказывать всю цепочку из подкупа, шантажа и откровенной лести, которую провернул дорвавшийся до нормальных людей Горбатый, организовавший подпольное казино прямо в карантинной зоне. Вместо этого Этан подошел к столу, и, раскрыв папку, выставил на столешницу пузатую бутыль с амасеком, украшенную печатями чистоты и качества. Рядом легла сладкая плитка из рациона и встали два маленьких серебряных стаканчика, которые пережили все перипетии боев и эвакуации из подвергшегося демонической атаке города.
  - Я обещал вам амасек и отдых после того, как мы выберемся из той жопы, мэм, - сдерживая дрожь в руке, сказал он, стараясь не вдыхать дым слишком глубоко. - Как только смог, так и приб... пришел.
  
  Райт затушила сигарету, с интересом поглядывая на лицо Зейдлица. О том, что он нервничал, говорили только резко выделяющиеся шрамы на щеке. Остальное поведение комиссара оставалось безупречно выдержанным.
  - Спасибо, - улыбнулась она, кивая на амасек. - Какой испытанный способ пронести запрещенные вещи. Гламор Фейринг рассказывал мне некоторые способы жизни в гвардии, но я вижу, что комиссары прекрасно знают эти уловки. Просто кому-то повезло с ними, а кто-то наелся разрывных ягод. Случайно, конечно же. И потом все грустили по комиссару части, где служил тот самый Фейринг. Он исполнял тогда ритуалы отправления в последний путь, пробыл со своим комиссаром до конца. Трогательная история, - инквизитор картинно вздохнула и отломила кусок сладкой плитки, грустно и медленно сжевав его в знак скорби.
  Этан скрутил залитый сургучом защитный колпачок, и вытащил притертую пробку из бутылки. Запах дорогого амасека медленно разлился по небольшому помещению, выполнявшему роль кабинета и приемной. Аромат лхо причудливо дополнил его, придав оттенок военно-полевого гротеска.
  Плеснув понемногу в каждый стакан, он поставил один перед инквизитором, выбрав менее поцарапанный, поискал глазами стул, не нашел, и решил пока остаться на ногах с серебряной емкостью в руке. Единственно, что он себе позволил - незаметно привалиться одним бедром к столешнице, чтобы разгрузить ноющую ногу.
  Зейдлиц покивал воспоминаниям Райт, вздохнув про себя от невозможности свести знакомство со столь выдающимся солдатом. История со смертью комиссара его не тронула, он прекрасно понимал причины высокой смертности комиссариата на поле боя и от несчастных случаев. Отравление лазерными лучами и свинцом случалось много чаще, чем принято было рассказывать.
  - Эти способы, мэм, старше самой гвардии и ровесники Империума, - понюхал он тягучую ароматную жидкость в стаканчике. - И я не сомневаюсь, что Фейринг был до конца со своим комиссаром, ведь, судя по вашим упоминаниям, это был настоящий солдат. Каких сейчас уже не делают. Но что с ним случилось потом, после службы? Того, кого называют святым, сложно заподозрить в мирном существовании после отставки.
  
  Энн как раз набрала в рот предложенный амасек, и вопрос комиссара едва не заставил её выплюнуть жидкость. Подавив это явно еретическое желание, она одним глотком проглотила напиток, понимая, что стоило бы поесть накануне. Из глаз почти потекли слезы, и инквизитор состроила грустное выражение лица, чтобы как-то оправдать их наличие.
  - Знаете, судьба Фейринга настолько разнообразна, что я бы не рискнула о ней рассказывать без его участия, - дипломатично ушла от полного ответа Энн, вставая из-за стола и прохаживаясь по комнате. - Единственное, что я могу сказать, он служит инквизитору из Ордо Ксенос, моему бывшему учителю Хасселю.
  Она осмотрелась, но никакой мебели так и не нашла. Прикинув, прилично ли будет сделать комиссару предложение переместиться в соседнюю комнату, она тряхнула волосами и просто подхватила со стола бутылку, решив, что Зейдлиц явно проследует за ней туда, где имелись два кресла и небольшой столик.
  - Гламор ненавидит все, что пытается обожествить его, силой и словом вбивая в людей веру в Императора. Разговоры о его святости приводят его в бешенство, которое унимается только подношением оторванных голов и конечностей тех, кто пытался его приобщить к святым, - добавила инквизитор из соседней комнаты. - Комиссар, проходите. Стоять на сломанных ногах неприятно.
  "Уж я это знаю точно", - мысленно добавила Энн.
  - Я знавал нескольких священников, но они не ходили в бой, и, хоть и дарили утешение души, но не закаляли ее, - ответил комиссар, залпом проглотив содержимое своего стакана. Крепкий алкоголь теплом разлился по желудку, и едва ощутимо толкнулся изнутри в голову, слегка сняв те оковы зажатости и неизвестности, что сдавливали Зейдлица. - Вам везло на ярких людей, инквизитор. Мне больше попадались какие-то сволочи. До момента вашего визита в расположение полка.
  Пройдя за Райт - не пропадать же амасеку - комиссар, захвативший с собой папку, коротко окинул взглядом комнату. Чуть большая, чем приемная, она была обставлена очень аскетично, содержа минимальный набор удобств и мебели. Все предметы выглядели дорогими и не новыми. Этан подумал, что, наверное, казавшееся ему верхом роскоши для Райт являлось несуразным утилем, но промолчал. Ему было грех жаловаться, выспавшись за прошедшее время на роскошной пуховой перине. Перину он снял и заменил стандартным матрацем, устав от боли в не привыкшей к комфорту спине.
  Вещи был уложены в относительном порядке, и только на столе, рядом с прикрытым колпаками обедом, соседствовали планшеты с какими-то отчетами и данными.
  Инквизитор поставила бутылку на стол, и уселась за один из стульев, приоткрыв термоизолирующий колпак над тарелкой. Она кивнула Этану на свободное место. Комиссар разлил амасек, и присел на стул.
  - Благодарю, мэм, - выдохнул он.
  Этану хотелось узнать как можно больше об инквизиторе и её жизни. Она так разительно отличалась от всего, что он знал, словно происходила из другого мира. Впрочем, так оно и было.
  
  Райт не стала манерничать и непринуждённо втянула комиссара в разговор и в поглощение пищи. Амасек неуклонно кончался, но привычного опьянения ни она, ни, кажется, Зейдлиц не ощущали. Комиссар даже начал улыбаться, что омолодило его еще больше. В какой-то момент инквизитор поймала себя на том, что излишне долго разглядывает лицо Этана. Смутившись, она отвела взгляд.
  - Мне везёт на людей, как на ярких, так и на противоположный их спектр, по ряду причин моей занятости, так сказать, - отмахнулась она. - У вас накопилось множество вопросов, но я вряд ли смогу ответить на все из них честно, - улыбнулась Райт. - А врать тебе мне не хочется, - добавила она тихо. Гвардейские байки, которыми снабжал меня тот же Гламор, пока пытался вытрясти душу из тела на тренировках, в достатке и у вас, комиссар. Дела инквизиции обсуждать я не имею права. Остальное происходило на ваших глазах.
  Она помолчала. Ей казалось, что она вот-вот поймет причину визита Зейдлица, но четкое знание ускользало от нее, словно комиссар намеренно скрывал свои мысли. Немного обидевшись на то, как быстро Этан научился разговаривать с псайкерами, Энн вообще отодвинула свой дар подальше, желая немного побыть обычным человеком. Не совсем обычным, но куда более человечным.
  
  - На самом деле, я пришёл, чтобы передать тебе благодарность от своих людей, - комиссар посмотрел на папку, словно раздумывая, стоит ли вообще затевать это дело, потом пригладил волосы, и раскрыл кожаное чудовище. Достав оттуда стальную пластину, которую чьи-то умелые руки превратили в барельеф, напоминавший имперские иконы. Размером с небольшой планшет, она содержала вырезанные выпуклые силуэты имперских гвардейцев, нападающих на отвратительного многорукого демона, над которым в воздухе замерли три узнаваемых фигуры. Комиссарская фуражка, два парных ножа и болтер ясно показывали, кто есть кто. - Но, кроме этой штуковины, я хотел поблагодарить тебя еще и лично, Энн.
  Он передал позолоченную пластину Райт, замершей с поднесенным ко рту бокалом, и кашлянул.
  Раньше бы Зейдлиц выразился проще. С матом, шутками или наездом, в зависимости от ситуации и обстановки. Сейчас он ощущал огромную разницу между собой прежним, который бросался в бой, чтобы скоротать еще один день из неизвестного их количества, оставшихся до исполнения приговора, и сегодняшним, который задумывался о таких вещах, как значение слов и поступков, и их отражение в будущих событиях. Приобретенные малые способности псайкера только помогали в этом.
  Но Райт он прощупывать не стал, да и не смог бы. И не хотел. Ведьма могла читать его, как угодно.
  - В общем, я мало что могу сказать про свое прошлое, ты и так все знаешь. Но я знаю одно. Выучил за годы в штрафниках. Если должен - долг священен. А я тебе должен самое малое свою жизнь, инквизитор.
  
  Энн взяла пластину, поражённая неожиданным подарком. Умелые руки действительно хорошо потрудились. А учитывая условия, в которых пришлось делать этот подарок, он вообще казался верхом превосходства. Энн поднялась со своего места, бросив короткий взгляд на оставленный в бокале амасек и подошла к комиссару. Тот продолжал сидеть, внимательно глядя на Энн. Она склонилась к нему и сказала на ухо:
  - Я очень признательна тебе и твоим людям.
  Райт понимала, что вряд ли когда-то еще встретит хоть кого-то из них, да и в лучшем случае, гвардейцам удастся прожить достаточно долго, чтобы послужить Императору в парочке боев. И от того инквизитору становилось немного грустно. Забыть людей проще, когда от них ничего не остается. Но тот же Гламор, собиравший свои трофеи, говорил ей, что без памяти жизнь превращается в ересь. От дыхания инквизитора Зейдлиц напрягся, шрамы на лице снова стали заметнее, а пальцы вцепились в подлокотник кресла. Энн улыбнулась комиссару.
  - Твоя жизнь отобрана тобой самостоятельно, чертов ты шовинист, - с улыбкой сказала Энн, чувствуя, как комиссар немного расслабился от её шутливого тона, - я только колдовала, как и положено ведьме.
  Комиссар, заметив, как расширились глаза инквизитора, когда она разглядывала пластинку, улыбнулся. Аптечке, Пятисотому и Горелому, которые были своеобразным мозговым центром атаки на чувство прекрасного, можно было расслабиться и выдохнуть. Их подарок пришелся по душе. Райт могла, конечно, оставить его в шкафу, но Зейдлиц немного знал Ведьму, и так она точно не поступила бы. Память о прошлом, людях и событиях, была для нее ценностью. Этан теперь тоже понимал, какой именно.
  Свою нелепую фуражку с кольчужными отворотами он спас из сжигателя и упаковал в вещмешок примерно с теми же целями. Чтобы помнить. И, может быть, рассказывать кому-то потом, как он геройствовал.
  
  Когда Райт приблизилась к нему, Этан почувствовал её терпкий запах - травянистый, тонкий, с привкусом лхо и амасека. Его дыхание дало сбой, а сердце заныло. А после слов инквизитора рухнуло куда-то в желудок.
  - И ты была чертовски хорошей ведьмой, - улыбнулся он, непроизвольно стиснув подлокотники. - Лучшей из тех, кого я знаю.
  Энн засмеялась.
  - Почему же была? Пока что я не собираюсь отправляться в Имматериум, комиссар, - она погрозила пальцем. - Чего желаю и тебе.
  Пристальный взгляд Этана неотрывно следил за каждым её жестом и действием, и у инквизитора сложилось впечатление, что где-то на её одежде явно есть отвратительное пятно. Неожиданная мысль тут же потребовала определённости, и Энн начала осматривать себя, проводя руками по складкам одежды. Она не ждала гостей, оставаясь в обычном платье, но оно как раз могло испачкаться в ходе последних часов беготни и работы. Так ничего и не найдя, Райт подняла на Этана непонимающий взгляд, словно ожидая пояснений.
  - Что-то не так? - с подозрением спросила она.
  - Нет, Энн, - понадеявшись, что шрамы на лице его не выдадут, ответил Этан. Да он и не мог ответить по-другому, хоть залей себя инквизитор чернилами по всей одежде. Точнее, только сейчас комиссар понял, что его пристальный взгляд мог быть истолкован совершенно по-разному. В том числе и как намек на загрязнение одежд.
  На самом же деле Зейдлиц откровенно любовался инквизитором, ничем не выдавая своего восхищения. Он не обращал внимания, но Райт двигалась, как опытный сильный боец ближнего боя. То, что он видел в сражениях, сейчас выражалось экономных жестах, выверенных до последнего миллиметра движениях, постановке ног, позе. И за каждым таким штришком стояло мастерство, по сравнению с которым его владение мечом стоило полкредита в базарный день.
  Но и это было только внешней частью мыслей комиссара. Вторым слоем шло любование инквизитором Райт как красивой женщиной. Немного седины в волосах её не портило, как и чуть резковатые и смотревшиеся слегка экзотически в этом сегментуме черты лица.
  Зейдлиц почувствовал, что еще минута, и он покраснеет, как варёная креветка.
  - Всё в порядке, - сказал он, чтобы развеять неудобную паузу. - Твоя одежда в порядке. Я наблюдал, как ты двигаешься.
  
  Энн смутилась.
  - А что с моими движениями?
  Она подумала, что амасек вряд ли ввел её в то состояние, чтобы она качалась, но такой откровенный взгляд комиссара смущал ее. Шрамы выдавали его крайнюю заинтересованность. Но чем? Движениями?
  - Мне кажется, - дипломатично начала она, - ты нервничаешь. Если это от моего поведения, то я не знакома с тем, как принято себя вести на твоей планете.
  Инквизитор внезапно поняла, что продолжает стоять, пока Этан рассматривает её из кресла. Чтобы как-то отвлечься, она подошла к столу и допила амасек из своего стаканчика. Развернувшись обратно, Энн снова напоролась на режущий взгляд Этана.
  - Черт, что? - перебрав все варианты в голове, решилась она спросить откровенно. Зейдлиц выглядел так, словно либо сейчас выскочит прочь, либо сделает что-то еще, явно подразумевающее сюрприз для инквизитора.
  Зейдлиц налил еще амасека, жалея, что не прихватил две бутылки, потому что в этом случае ополовинил бы вторую емкость из горла.
  - Нравишься ты мне, вот что, - рубанул он сплеча. - Давно не видел женщины... - это прозвучало двусмысленно, и комиссар поправился: - Женщины, которая двигается так красиво, как опытный боец.
  "Ты дурак, Этан, - подумал он, ощущая, как горят его щеки. - Хрень какую городишь, словно кадет на учениях, грокс твою артиллерию!"
  Энн замерла с поднесённым ко рту стаканом. Откашлявшись, она внимательно посмотрела на комиссара.
  - То, что ты давно не видел женщин, я поняла еще в нашу первую встречу, - старательно сдерживая смех, осторожно начала она, - но, чтобы тебе нравились бойцы, вот это стало сюрпризом...
  Энн отвернулась, её плечи начали мелко трястись. Понимая, что комиссар злится так, что вряд ли себя контролирует, она попыталась успокоиться, но улыбку стереть так и не смогла. Этан неслышно подошел сзади и стиснул плечо инквизитора сильными пальцами. Развернув её к себе, он хотел что-то сказать, но пылающие на лице шрамы говорили красноречивее слов. А глаза, наполненные оскорблённой мужской гордостью, дополняли картину. Энн не стала сопротивляться, открыто глядя в лицо Этану. Она легко могла бы вырваться из его захвата, но комиссар не продолжал движения, наоборот, ослабил хватку и смутился своего поступка.
  - Ты мне тоже нравишься, - сказала Райт, - и это меня удивляет не меньше, чем тебя.
  - Наверное, ты права, и мне действительно нравятся женщины, способные постоять за себя, - склонил голову к плечу и пряча шрамы Этан, не отпуская плеча Райт. - И это не значит, что я не осознаю твоей силы или твоей слабости. Может, так происходит, потому что мы еще немного там, на поле боя. Может, тебе или мне одиноко. Может... Да к черту эти возможности, Энн!
  Он поцеловал ее, краем уха услышав, как щелкнул замок - ведьма закрыла дверь комнаты силой мысли.
  Мир раскололся для комиссара на две части. Та, что была раньше, казалась никчемной, ненужной и серой, а та, что яркой звездой вспыхнула сейчас, затмила все остальное.
Оценка: 2.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"