Самому себе Герр напоминал зверя, которого упорные охотники гонят и гонят вперёд, не давая отдышаться. Когда-то ему нравились азартные диа-погони - о состоянии жертвы он всерьёз не задумывался, - на самом деле охота оказалась мерзостью.
Очень скоро сын Ольтера убедился, что лично для него эта отчаянная авантюра благополучно не закончится. Окончательное переподчинение звездолёта - дело времени, и он ничего не предотвратил. Теперь Герр постоянно к чему-то прислушивался, взгляд сделался пугливым, глаза лихорадочно блестели. Тревожные бессонные ночи и дни наполнились отчаяньем и страхом перед неминуемой встречей с безжалостными ловцами.
Петля неотвратимо затягивалась, прятаться и скрываться на огромном звездолёте стало негде. Разобравшись с ситуацией, Непобедимые убрали ригов и перекрыли доступы к каналам информации и связи. Про себя Герр отчаянно ругал излишне покорных ригов, хотя отлично понимал, что сопротивляться они ну никак не могли, ведь тогда пострадал бы экипаж "Великолепной", и так оказавшийся в полной власти Врага. До сих пор гутис спасало только бессознательное состояние.
Непобедимым следовало бы и Герру пригрозить безопасностью гутис, однако воинам Буштурука не хватило воображения. Представить, что мужчина оценит жизнь каких-то женщин выше собственной, они не могли.
Главный зал Центра Управления, куда Герра в конце концов приволокли, избив по дороге (как отказать себе в удовольствии?), частично был превращен в зал для пыток.
И первой жертвой разъярённых буштурукс стала тиори. Герра швырнули прямо на Леосу, чтобы он убедился: время для шуток закончилось. Тело замученной гутис казалось разодранным когтями и клыками взбесившихся хищников. С юного лица содрали кожу, а весёлые глаза... Привстав на четвереньках, Герр отчаянно старался не видеть, что сотворили с гутис ниже шеи. "Прости, Леоса. Нет, он не получит прощения. Он привёз её сюда и отдал во власть диких зверей. Каким наивным он оказался? И какой наивной была она? Нет, не наивной - он не смеет её оскорблять. Леоса сделала всё, что смогла. И много больше".
-Мы сумели извлечь из её мозга только примерный порядок отклонений. Твоя шлюха отправила звездолёт наугад.
Герр расслышал стон, запоздало догадался, что стонет он сам - больше некому. От нового особо болезненного пинка он дёрнулся, тело стянуло судорогой. Его подтянули наверх и снова отпустили - он повис на ошейнике.
Впервые в голове появилась странная мысль: следовало убить себя.
-Что ты сотворил с экипажем, отродье гутис. Эти твари и не думают просыпаться.
Голос прозвучал из-за спины, и опять раскалённая боль через поясницу в пах. Он выгнулся дугой вперёд, пытаясь уйти от нового удара.
Отвечать не хотелось, но если он до сих пор жив, они выяснят всё, что захотят. Но вот боль... Его мучают ради развлечения.
-Гутис... я ввел спрею в цикл.
Окая, вернее буштуруксы, и сами всё определят, и очень быстро. Самое большее, через полкольца. Не такой уж он специалист по тринийской спрее.
-Ах ты, гад... Почти целый сай?! - прикинул время, необходимое для прерывания цикла командир десантников, тот самый, что встречал их с Леосой.
Герр ждал нового удара, напрягся, но его не последовало. Непобедимый только оттянул его волосы, связанные в хвост, вывернув голову, произнёс почти ласково:
-Хранители Дарамона не любят ждать в одиночестве, а ты лишил нас весёлого общества... блудниц-гутис. Неразумный, ну для чего ты это сделал?... - Задыхаясь, Герр захрипел. Его ступни упирались прямо в окаменевшее тело тиори, и он не мог этого изменить.
Собрав остатки мужества, Герр попытался ответить если не горделиво, то хотя бы уверенно:
-"Великолепная" никогда не станет исполнять чужие приказы. Вам не подчинить звездолёт.
Буштурукса ухмыльнулся, развернул пленника лицом к себе. Его дыхание было горячим и нетерпеливым.
-Просчитался, ясноглазый. Ведь если у нас есть время... Не так много, но всё-таки есть, благодаря тебе, то кому-то придётся нас развлекать... в предвкушении. А ты, если присмотреться, ничуть не хуже той когтистой необученной кошки. Девка совсем запуталась... пока ещё могла говорить. На самом деле она немного знала... Хотя кой-какие любопытные подробности сообщила. А что нам расскажешь ты? Как тебя зовут?
Герр ещё раз попытался отстраниться, прохрипел:
-Тогаук.
Ложь потеряла всякий смысл, но он не был готов уступить в самом последнем - не хотел, чтобы они услышали имя.
Что-то пробило в живот. Герр взвыл, оглушая себя, задавил крик.
-С тобой прилетел Аногерб Беррис. Где он? Где твой плотттер? - И новая раздирающая внутренности боль и мучительное осознание себя, возвращение в разбитое тело.
С трудом шевеля прокушенным языком, Герр наконец что-то прохрипел.
На самом деле эти ответы никому не требовались: его мозг уже подвергли открытой расшифровке, хладнокровно выворачивая до дна. Мучительная процедура была настоящей пыткой, и под конец Герру повезло - он потерял сознание.
Очнулся он на полу. Герр мучительно напряг память: помещение казалось смутно знакомым. Это была альшурра. На постели по-хозяйски, не раздеваясь, развалился буштурукса, закинув сильные руки за голову. Лита-Уот, всплыло наконец имя.
Герр осторожно пошевелился, но поводок был на месте, и, значит, он полностью во власти этого буштуруксы. Больше сын Ольтера не двигался, только чтобы не разбудить безжалостного мучителя, наконец не выдержал.
-Куда? - невидимые путы придавили его вниз.
-Мне надо в ошот.
-Иди... - Поводок ослаб.
Закрывать двери Герр не стал - всё равно поводок не отпустит и через перегородку. Он напился холодной воды, плеснул на лицо и грудь, вытерся. Привёл в порядок волосы. Возвращаться не хотелось, ноги отказывались подчиняться.
Лежа в постели, Лита-Уот наблюдал за пленником. Неожиданно произнёс низким смягчённым голосом:
-Мальчик с серебряными глазами, я не всегда груб. Предложи себя сам.
Стараясь не глядеть на буштуруксу, Герр неохотно сел на край постели. Произнести даже символическое "нет" оказалось выше его сил.
Лита-Уот потянул его к себе, одной рукой обхватил за талию, перевернул, разрывая тонкую ткань. Герр не боялся: что могло быть ужаснее того, что уже случилось? А кое в чём он был уверен: в постели ненависть и отвращение ему не помешают. Настойчивые уроки Лорин не прошли бесследно: он изобразит всё, что угодно, - не хуже юэль.
С довольным смешком Лита-Уот навалился сверху, но Герру показалось, что поводок ослаб, позволяя дышать без напряжения. Дыхание буштуруксы, наоборот, сделалось громким и прерывистым.
Некстати вспомнилась присказка "мудрого" Палия. "Если насилия не избежать, лучше расслабиться". В беззаботные времена Герр лишь смеялся над советами оло - сейчас пришлось воспользоваться.
Буштурукса был абсолютно уверен в своём превосходстве и действовал грубо, даже если и не собирался преднамеренно причинять боль. Герру было с чем сравнивать: всё это никак не напоминало откровенные, но бережные ласки забывшегося Ровера. Массивная ладонь с силой гладила и мяла податливое тело, приготавливая его для себя.
В какой-то момент Герр с ужасом осознал, что подчиняется чужому вожделению, и почти хочет на него отвечать. Пытаясь опомниться, он насквозь прокусил губу.
Буштурукса был тяжелым, и Герр снова прикусил уже окровавившуюся губу, стараясь не думать о том, что происходит в его теле.
Взгляд остановился на чужом локте, упиравшемся в покрывало рядом с его ладонью. Шальная мысль возникла мгновенно, но опоздала - действие опередило её. Основание поводка крепилось к запястью буштуруксы - и другого оружия у него под рукой, похоже, не было. Рука Герра обвила чужой локоть, надавила, он явственно услышал хруст кости, насильно выворачиваемой из сустава.
Лита-Уот опоздал воспользоваться поводком до того, как тот отключился, поскольку не было сигнала-предупреждения. А потом рука перестала слушаться и отключила поводок.
Правда, у буштуруксы осталась вторая здоровая рука и ноги, а в отчаянном положении Непобедимый мог пользоваться и сломанной рукой. Он и вида не подал, что чувствует боль, которая сделала бы обычного человека беспомощным.
-Тебе это не поможет. Тебе никуда не деться, - прорычал он, взлетая в высоком действительно зверином прыжке прямо с пола, куда его сбросил Герр, воспользовавшись сломанной рукой, как рычагом. И он почти достал гутис ногою.
Герр думал так же, хотя и получил возможность защищаться - но ведь долго такая передышка не продлится. Вот сейчас отверженный кликнет своих людей - и конец. Однако Герру было почти всё равно, лишь бы вырваться - второй раз поймать себя живым он не позволит.
-Беспокойся о себе... И пусть твой конец будет страшнее пыток на алтаре в вашем храме. Я позабочусь об этом. - Он на самом деле задумал отомстить. Впервые в жизни чувствовал, что имеет право на месть.
-Не будем спешить, червячок. - Буштурукса опять стремительной молнией бросился вверх, и Герр успел удивиться: он на месте Врага уже забыл бы о нападении. Неужели противник вовсе не чувствует боли? Вполне возможно, в него встроена система обезболивания.
К сожалению, у него самого ничего подобного не было. Однако в тренировочном зале он однажды победил самого Арие, хотя каса горделиво называл себя воином и защищался всерьёз. Дадалао был столь искусен, что Нгойл, полушутя, звала его непобедимым гирлом. Правда, всё это было давно.
Схватка длилась недолго, но Герр был уже не так уверен в победе. Хотя и с самого начала он надеялся только вырваться.
Огромный буштурукса был чересчур массивен и силён от природы, вступать с ним в силовое единоборство было опасно и глупо. Одновременно он был неутомимым, ловким и натренированным - только вывернутая рука несколько уравновешивала возможности.
Неудача даже не очень рассердила Литу-Уот. Он и не думал звать на помощь, а ухмылялся и вслух обещал Герру, что обязательно сохранит ему жизнь - никогда у него не было такого забавного и упрямого партнёра.
Стремительно, как складки занавеса, раздвинулась стенная панель, отделяющая транспортный терминал. Непобедимый молнией отпрянул к стене, застыл, мгновенно изготовившись к новой обороне. Из-под сегмента костюма, облегающего локоть, вылетело что-то из его арсенала - ранее он обходился без оружия.
В альятту шагнул Ур-Суг, уверенным властным жестом выставил перед собой раскрытую ладонь. Герр узнал его далеко не сразу: старинный, не очень удобный, наряд - черный бархат, отделанный сияющим серебром, - неузнаваемо изменил буштуруксу.
-Повиновение потомку Раббеж.
От неожиданности Лита-Уот всё-таки промедлил - одно биение сердца, - затем тяжело рухнул на колено. Оказалось, во время схватки он повредил и ногу.
-С тобою право, Владетель меча.
Надежда исчезла. Герр замер, для чего-то пытаясь понять, откуда здесь мог взяться Ур-Суг, если звездолёт провалился в скользящую петлю пространства, и найти его наугад исключено. Отбросив бесполезные сейчас вопросы, он наконец снова подумал о собственной судьбе. Вряд ли Ур-Суг добрее своих Непобедимых. Наверняка, ещё попытается извлечь из пленника дополнительную выгоду.
На лице Высокородного буштуруксы всё-таки отразилось легкое беспокойство, как смутная тень. Он прошёлся вперёд, брезгливо огляделся:
-Лита-Уот, твои развлечения вышли за границу допустимого и... полезного. Неужели ты был непочтителен с нашим Уважаемым гостем?
Огромный гвардеец и не пытался изображать раскаянье, только оскалился. Приложил здоровую руку к груди, не смущаясь, что почти обнажён, а глубокая кровоточащая царапина прорезала лицо сверху вниз.
-Он рассказал всё, что знает, командир. И он... убил нашего брата.
-Да? - непонятно переспросил Ур-Суг, продолжая хмуриться. Оглядев помещение, выбрал кресло, уселся. - Тогда мне интересно познакомиться с таким грозным противником. Иди... предупреди обо мне всех ами.
-Он - сын Властительницы Гутис, - уточнил Лита-Уот.
-Мне известно, - В голосе Ур-Суга появилось нетерпение. Лита-Уот перекинул поводок с повреждённой руки в здоровую, не забыв мстительно швырнуть Герра спиной об угол стойки, так, что тот снова взвыл. Он мог бы не один раз сделать то же самое во время схватки, но предпочёл просто развлечься. Затем Непобедимый сдёрнул поводок и прижал к краю кресла.
Герр снова попытался подняться: валяться у ног беглого оло казалось невыносимым. Тот зловеще молчал, никак не реагируя на его попытки.
-Так что ты делаешь здесь, оло? - с вызовом произнёс сын Ольтера, слабо надеясь хотя бы разозлить ненавистного буштуруксу. Ур-Суг вроде бы дёрнулся, но лицо осталось бесстрастной маской, серые глаза спокойно следили за пленником.
-Дианиб Герр, ты не ошибся. Я твой оло и слуга Властительницы Гутис.
Герр не поверил этому спокойному голосу.
-Дос Герр.
-Ты ошибся... мой дос. Меня зовут Ури-Бейса. И я признал себя оло гутис: у меня нет другой надежды получить меч Права. Это также верно и незыблемо, как Раббеж ярче всех звёзд сияет над Буштуруком.
-Ты что-то снова задумал, хитрый буштурукса?
-Я не вправе ничего задумывать. Я исполняю повеление моей госпожи, дайнииси Нгойл.
-Велл, - резко поправил Герр, не веря ни единому слову.
-Велл, - повторил всё ещё непривычное для себя слово буштурукса. - Скажи только, ведь Лита-Уот не успел... не успел поступить с тобой так... как хотел.
Не желая ничего объяснять или опровергать перед оло, Герр промолчал, потянулся за рубашкой. Ур-Суг спокойно наблюдал за его действиями.
-Велл предупредила, что если с тобой случилось что-нибудь... плохое - по вине Непобедимых, она желает их смерти. Что ты ответишь, дос?
В серьёзность подобного разговора Герр не верил. Ур-Суг играет с ним и готовит очередную подлость - догадаться бы, какую.
-Да, я бы хотел их всех уничтожить.
-Они умрут, если таково твоё пожелание, дос, - тихо произнёс Ур-Суг, глядя прямо на Герра ничего не выражающим взглядом.
-Но... они убили тиори, - не выдержал Герр, словно оправдываясь.
-Они солдаты, и они выполняют приказ. И они тоже погибают, - преувеличенно спокойно отозвался Ур-Суг. - Но, без сомнения, желание моего доса будет исполнено. Они все умрут, - повторил он.
Горячка проходила удивительно быстро. Впервые за все эти безумные кольца Герр вспомнил солдата, которого убили риги, исполняя его - дурацкий, теперь-то он не сомневался, - план, заговорил неуверенно, не понимая, чему верить:
-Так откуда ты взялся?
Запнувшись, он вытер рубашкой кровь на лице. Терять было нечего, бессмысленный разговор ничего не значит, хотя лично он ненавидит всех... Непобедимых. И уничтожил бы всех... сколько их есть.
-Меня прислала... велл Нгойл.
-О! А где сейчас Нгойл. - Нашёл, кого спрашивать.
Ури-Бейса виновато качнул головой.
-Велл собиралась прилететь сюда... но прислала меня одного. Я не знаю о причинах... такого решения. Плоттер открылся прямо здесь, в терминале "Великолепной".
-Повтори, что ты сказал? Тебя прислала Нгойл? - изумился Герр, начиная понемногу верить.
-Велл сказала, что не сомневается в тебе. Мне велено выполнить все твои пожелания. И плоттер ждёт тебя, дос.
Ури-Бейса выхватил откуда-то старинный кинжал, вспорол игот от груди до паха, опустился перед Герром на колени.
-Смилуйся, милостивый господин. Позволь служить тебе или возьми мою жизнь, если она тебе нужна.
Он протянул Герру кинжал рукоятью вперёд, держа его за лезвие.
Сын Ольтер едва не отпрянул, в ужасе уставившись на коленопреклонённого буштуруксу, - затем обмер. На лице буштуруксы был вовсе не страх, но что-то очень... зловещее. Скорее всего, произнесённые слова не были шуткой - разве так не шутят?
Герр позволил немного ослабнуть стальным тискам, в которые сам себя зажал. Впервые после того, как узнал об отце. Неужели это было недавно?
С самого начала он считал необходимым всё рассказать матери, только упорство - упрямство - Эрит и прямой приказ Изоаль заставили его принять участие в авантюре. Дотронуться до оружия Герр не смог, это было чересчур. Он немного отодвинулся:
-Кто же ты такой?
Буштурукса не сводил глаз с того, кого вынужден был признать господином. Герр на самом деле неотличим... от отца. Как и он с братом.
Лицо Ури-Бейсы, умевшее скрывать все эмоции, и сейчас не выдало своего хозяина, только длинные сильные пальцы, на которых покоилось ритуальное оружие, дрогнули. Жертва была велика.
-Всю жизнь я называл себя Интилом. Интил - это клон Наследника Раббеж.
-Ты - клон?
-Так меня называли. Но появилась дайнииси Нгойл, и правда открылась. Я - единоутробный брат Владетеля Буштурука, и велл повелела мне занять его место. Мои права не меньше, чем Ур-Суга, мы - близнецы, только меня незаконно лишили всего и назвали клоном - ради интересов брата.
Герр нервно скривился:
-Он - твой брат.
-На самом деле Ур-Суг никогда не был моим братом. Всегда только господином. Но и от этого права он отрёкся, отрёкся от всех своих прав, назвав себя оло. Так что и здесь мы оказались равны. Прими мою клятву покорности, господин, и позволь служить тебе, как приказала велл.
-А если нет? - не без тайной мысли отозвался Герр.
-Дос... - Ури-Бейса судорожно сглотнул, забыл сделать вдох, потом уточнил охрипшим голосом: - Тогда мне суждено умереть. Я ступил на тропу над пропастью, с которой не бывает возврата. Убей меня.
Прямо сейчас Сын Ольтера менее всего был склонен сочувствовать или жалеть Ур-Суга - или того, кто так сильно на него похож.
Всё стремительно менялось, а Герр ещё не пришёл в себя после жесточайших манипуляций с мозгом. Если гутис вычислили пространственно-временные координаты, почему здесь нет самой Нгойл? И где другие гутис? Что ему делать? Этот буштурукса, поразительно схожий с Ур-Сугом, не внушал особого доверия, но выбора нет - он пока не вырвался на свободу, а звездолёт со всем экипажем по-прежнему в руках безжалостных убийц и насильников. И если Нгойл так угодно, если гутис поверила и знает, что делает (если верить самому буштуруксе), - почему он упрямится?
-Допустим... я не хочу никого убивать... И позволю тебе служить мне. Если так сказала Нгойл. - Осторожно, краем ладони, он отодвинул от себя кинжал.
Ури-Бейса резко выдохнул, встал, заправил игот, скрывая разрез.
-Тогда выслушай меня, мой новый господин. Хранители Дарамона ждали Ур-Суга. Они подчиняются только ему и никому другому. Их преданность нерушима. Непобедимые должны быть уверены, что здесь находится сам Ур-Суг. Поэтому сейчас, в присутствии Хранителей, я не смогу называть тебя господином.
Герр подумал и тихо сообщил:
-Непобедимые... допросили меня.
Ури-Бейса забыл сделать вдох, осторожно уточнил охрипшим голосом:
-А господину известна правда об Ур-Суге. О том, что он признал себе оло гутис.
-Разумеется. Иначе бы Круг не оставил ему жизнь. Ур-Суг на самом деле испугался смерти и молил признать себя оло.
Ури-Бейса облизал губы, оглянулся:
-В таком случае я не уверен, сумеем ли мы остаться в живых. Оба. Может, пока не поздно, надо исчезнуть. - Он кивнул в сторону двери к терминалу. - Там остался плоттер.
-У меня забрали карточку. - Ещё Герр подумал, что не обманет доверие матери, а вслух добавил: - Ты утверждал, что твои права законны.
Ури-Бейса помолчал. Не вытерпев, прошёлся вдоль стойки, отбрасывая с дороги перевёрнутые во время недавней драки вещи, остановился, скрестив руки. Лицо оказалось в теперь-ени, и его выражения было не понять.
-Мои права были законны изначально. И отняты ради высших интересов. Но... для Непобедимых это не имеет значения. Они не могут поменять командира. Но ещё меньше им понравится, что командир предал их. А если Непобедимые об этом уже знают...
Лита-Уот, срочно вызванный своим Командиром, ударил кулаком уже залеченной правой руки по левому плечу, резко опустил руку.
-Повиновение командиру Ур-Сугу.
Ури-Бейса помедлил, указал на скамью:
-Сядь, Лита-Уот. Ты настолько высок, что глядишь на своего командира сверху вниз.
-Я служу вам, Командир.
-Я помню слова клятвы. Ты служишь потомку Раббеж. На Буштуруке, священной земле, где Рокан умер, преданный друзьями и преследуемый врагами, вновь воскрес и обрёл всю свою силу. - На этот раз гвардеец промолчал, даже не кивнул и не покосился в сторону Герра. - Я не ошибся, Лита-Уот? Может, память меня подвела, а ты произносил другие слова клятвы.
-Нет, командир. - На лице Непобедимого не возникло и тени удивления - совсем ничего.
-Эне! - Ури-Бйса подошёл к столу и выбросил на его тёмную поверхность извлечённые из внутреннего кармана игральные кости, в которые играли на жизнь перед алтарём Рокана, принося себя в добровольную жертву.
-Готов сыграть, мой ами?
И снова тот не дрогнул:
-Моя жизнь в руке моего командира, и он вправе приказать мне умереть в любое время, но по собственно воле я не вправе отдать себя даже Рокану.
Ури-Бейса перевернул кости, накрыл их ладонью:
-Ты знаешь правду. Чудовищную правду о том, как твой командир отрёкся от своего Права.
-Нет. Этого я не знаю, - твёрдо ответил Непобедимый. Только Герру показалось, что немного поспешно.
-Возможно, - охотно согласился Ури-Бейса, снова перемешивая кости. - У тебя было не так много времени, чтобы разобраться со всей информацией, извлеченной во время допроса. - Он кивнул в сторону Герра. - Но не сомневаюсь, мои верные ами выяснили все.
-Нет, командир. С результатами допроса знакомился только я.
-Вот как. - Ладонь Ури-Бейсы застыла на весу. - Хорошо, что ты не забыл своей клятвы. Сейчас мне нужна твоя смерть. Твоя и всех остальных ами. Исполняй, - негромко приказал Ури-Бейса, словно говорил о чём-то незначительном.
Не сводя глаз с командира, Лита-Уот поднялся. Коснулся повязки на поврежденной руке, впервые показав, что тоже чувствует физическую боль. Его взгляд переместился, остановился на Герре.
-Мы не успели договориться с тобой, гутис. Его взгляд стал ещё жёстче. - На тёмных скулах Герра против воли проступил румянец. Лита-Уот покачал головой. - Ты смел и силён, как мужчина, а смущаешься, как дайнииси перед вратами в Храм.
В глубоко сидящих глазах мелькнуло что-то вроде усмешки. Шагнув к выходу, он резко обернулся, произнёс, обращаясь к Ури-Бейсе.
-Закон дарован богами, но исполняется людьми. Я повинуюсь потомку Раббеж, у которого был Интил Ури-Бейса.
После его ухода выдержка изменила Интилу. Упираясь обеими руками, он наклонился над столом, всмотрелся в неясное отражение в темной матовой поверхности.
-Он узнал меня, только не понимаю - как. Может, какие-то особые слова, какой-то жест, но он узнал.
-Я не могу... вот так запросто отнимать чужие жизни. А ведь тебе нужны эти Непобедимые, чтобы утвердиться... на Буштуруке. Пусть они живут.
Ури-Бейса собрался возразить.
-Ты так быстро забыл слова произнесённой клятвы? - холодно поинтересовался Герр.
-Нет, мой дос. - Буштурукса смахнул кости со стола. У меня превосходная память.
ГЛАВА 53
Быть братом Амирей
Впервые в жизни Амирей Фор так долго переживала из-за мужчины (ну, не вполне мужчины). Во имя Высокого Круга, он слишком юн. Никогда больше она не станет так неосторожно дразнить мальчиков.
-Откуда мне было знать, что глупый рэтти сорвётся? Надо запретить ставить дабан в Круг. Все знают: в их тёмной крови кипит непреодолимая страсть?
Дочь Камы, закутавшись после купанья в пушистый розовый халат, отвернулась, взгляд невольно потянулся к распахнутому окну. Если не знать точно, то никогда и не догадаться, где они находятся. За окном высокая бездонная голубизна неба. Ветерок колышет легкие прозрачные занавески. Самое лучшее диа к услугам гутис. Можно выйти наружу, прогуляться по мягкой траве.
-Он больше не рэтти. Лучше бы я сделала так, как хотела в самом начале. Ведь я едва не выбрала его вместе с братом. Побоялась, что Огни обидится...
-Надо быть очень внимательной к сыну дабан, - предупредила Амирей. - Самое лучшее, взять опытного Наставника.
-Но у меня нет никаких проблем с Огни. Уверена, что и с Солло все сложилось бы не хуже. Просто... роковое стечение обстоятельств. Иногда рэтти поступают необдуманно... За ними надо постоянно приглядывать.
-Не только рэтти... - пожаловалась Амирей. - Поверь, сара, мужчин нельзя оставлять одних надолго. Поэтому у Нгойл столько сложностей в Доме.
-Что делать... Нгойл служит Корпусу, а теперь - и всей Гутис.
-Тогда надо правильно делать Выбор. Только в Круге и с проверенной кровью.
Мона снова качнула головой, невольно усмехнулась:
-И как часто ты навещаешь свой Дом?
-Оба моих мужа родились в Круге, как и их отцы. Они правильно воспитаны, приучены терпеливо и спокойно ждать.
-Мой отец видит Каму каждое кольцо... - задумчиво произнесла дочь Камы. - Она никогда не оставляла Аби одного. Ну, кроме Гетерии...
-Что-то не так? - Халатик распахнулся, и Амирей сразу отвлеклась, любуясь узкой талией подруги - едва ли в обхват двух ладоней, - переходившей в соблазнительно округлые бедра. Наверное, их тоже приятно касаться ладонями. Взгляды гутис встретились. Мона знала, что думает Амирей, но не собиралась огорчать мужа. Огни, конечно, ни о чём не узнает, но так приятно... хранить себя для него. Она запахнула халат, перетянула талию мягким поясом, завязала узел.
-Даже не знаю. - Отец сильно беспокоил её, и выговориться было необходимо, но, с некоторых пор, она разучилась откровенничать с Нгойл. Такие разговоры требуют и подходящего времени, и усилий, а у Нгойл хватает своих забот. - Иногда отец ведёт себя... немногим лучше Солло. Если это не изменится, Кама отвергнет его. Ему придётся уйти в Храм...
"Возможно... Каме на самом деле пора отвергнуть Первого мужа", - подумала Амирей, хотя и не произнесла этого вслух. Тема была деликатной, ведь Мона - единственная дочь Аби.
Продолжить разговор помешал брат Амирей.
Помедлив под аркой увитого ажурной зеленью входа в саколь, Ровер уверенно шагнул в сторону гостьи. В руках мужчины, на подносе, стоял запотевший толстостенный кувшин с напитком, рядом лежали не очень срочные депеши, поступившие по Сигма-связи.
Мона прищурилась, с интересом оглядела незнакомого мужчину, о котором столько говорили. Строгий, облегающий светло-зелёный костюм умело подчёркивал все достоинства сильного, гибкого тела. Длинный шёлковый шарф, переливаясь всеми оттенками зелёного, причудливо обвивал голову и шею, свободно падал на грудь, как бы нечаянно закрывая нижнюю часть лица. Придраться было не к чему: брат Амирей выглядел безупречно, полностью соответствуя высокому статусу сестры. За исключением того, что ему ни стоило находиться на "Пасиане".
Ровер поставил поднос, откинул конец шарфа - мужчине не полагается прятать себя от взглядов гутис, - соединил ладони перед грудью. Уголки сочных губ Моны одобрительно дрогнули: она стала гораздо проще относиться к мужчинам, заведя собственный Дом.
-Пусть хранит тебя Круг неотступно, Уважаемый Ровер. Да не шагнёшь ты за его предел... против своей воли.
Шутка было несколько вольной, более того - гутис игриво подмигнула.
Не зная, как себя вести, Ровер вежливо улыбнулся: он и раньше не чувствовал особой уверенности в обществе гутис из Корпуса. Сестра, наоборот, едва заметно нахмурилась.
-Он уже переступил. - Амирей строго оглядела брата, жестом велела отойти. Ровер скромно встал у окна во внутренний сад, сесть не решился. Поправляя по очереди узкие манжеты и складки шарфа на груди, стал ждать. - Он был в Доме Отвергнутых - в Третьем Пределе. Поэтому и закрывает голову.
Мона и сама догадывалась, что с братом Амирей не всё в порядке. Без особой причины гутис не привозят родственников-мужчин на звездолёт.
-Ты забрала брата прямо из Дома Отвергнутых? Непростое решение, хотя я не удивляюсь: дочери Матерей-Основательниц не отвергают своих мужчин.
Амирей едва не фыркнула, покосилась на Ровера.
-С братом позабавилась одна баси - как с юэль. От этого непотребства... будет ребёнок. И пока я не решила, как поступить... с отцовством Ровера. - В глазах Моны мелькнуло недоумение. - Ты не всё разглядела. Мой отвергнутый брат посмел забыть, что родился с кровью Фор. Он смеет открыто носить табарая.
Ровер отлично расслышал несправедливые и жестокие слова сестры, но ничем себя не выдал: Амирей обвиняла его далеко не в первый раз и уже повторялась.
Мона покосилась на мужчину. Приподняв занавеску, тот упорно разглядывал вид за окном.
-Несчастья с мужчинами случаются в каждом Доме. И шипение завистников ничем не запятнает род Фор, для этого он слишком высок. Твой гнев на брата справедлив, но - перед зачатием нового ребёнка склоняется даже Высокий Круг. Странно только, что баси смогла забрать мужчину прямо из Дома Отвергнутых.
-Баси здесь ни при чём. Это сотворил великолепный муж Нгойл... из Дабан. Кстати, к нашему разговору о мужчинах, рождённых вне Круга - на что они способны, - многозначительно пояснила Амирей. - Перестань отворачиваться, Ро, и строить из себя недотрогу-баси. Знаю я, каковы они из себя. - Гутис невольно усмехнулась. - Тебе нечем гордиться - твоя гордость осталась в Доме Отвергнутых, не забывай об этом. Не сомневаюсь, очень скоро твоя подружка передумает насчёт табарая.
Лицо гутис запылало от гнева. Мона пересела к ней поближе, обняла за плечи.
-Успокойся, сара.
Амирей неохотно кивнула:
-Налей нам фрез, Ро.
-Да, Амирей.
До сих пор сестра только угрожала... Но что ей придёт в голову? Особенно после несчастья с Солло, которое она так переживает, поскольку считает себя виноватой. А вдруг решит, что надо сломать упрямство брата любой ценой - всё равно ничего не исправить.
Приблизившись к гутис, мужчина плавно опустился на колено. Он умел вести себя безупречно и никогда ни словом, ни жестом не выказывал недовольства перед Бояр - почти до самого конца. Откинув свободный край шарфа за спину, наполнил стаканы холодным напитком.
Сестра наконец оценила его усилия, положила руку на плечо и больше не отпустила:
-В детстве мне так нравилось помогать расчёсывать твои локоны.
-Ты помнишь? - искренне удивился Ровер и улыбнулся. - Сара, но ты была совсем маленькой... и не столько расчёсывала волосы, сколько путала их. Тогда я брал тебя на руки и подкидывал к потолку. А ты смеялась и кричала, что улетишь к звёздам. Ну вот, твоя мечта исполнилась. Теперь ты - Адмирал Второй Статы.
-А ты - взрослый... и уже отвергнутый мужчина, и твоя чистота перед Кругом больше не имеет значения.
Роверу хотелось отстраниться, но рука сестры была сильной.
-Я помогу тебе, Ро.
Он услышал такое впервые, но сразу догадался, что ему обещают. Некоторое время молчал, а когда вскинул ресницы, Амирей ясно различила в потемневших серых зрачках упрямство. И это было неправильно.
-Сара, ты готова поставить под сомнение чистоту рождения моего ребёнка?
-Наставления Круга к тебе больше не относятся. Забудь о них. Опытный юэль успокоит тебя, и ты прекратишь наконец трепетать из-за глупого табарая.
-Ты готова отдать меня... в руки юэль, но отказываешь в праве принадлежать баси, чьё табарая я принял добровольно и с радостью. Но почему, Амирей? Почему тебе так важно победить именно эту баси? Ведь она - сестра Палия. - Последние слова вырвались от отчаянья. Он не знал точно, что происходило между Амирей и братом Сирелл - только догадывался по некоторым признакам, что привлекательный варесс Герра не совсем забыт. - Почему ты уверена, что Палию не больно, когда ты поступаешь так с его сестрой?