С Алектором я познакомился летом 2008 года через Костю. Алектор раньше был женат на Костиной старшей сестре Ане, но потом году они развелись. Все это я узнал от Кости. Костик объяснил, что развелись они, вернее, его сестра ушла от Алектора оттого, что тот пил и потерял работу.
Раньше Алектор работал в Городской Думе секретарем у социального работника Киташова. Я этого Киташова видел, даже несколько раз к нему обращался. Он рулил делами, а Алектор просто за ним записывал, насколько я понимаю. Но перед нами с Костей хвастался, что держал в своих руках немало власти. Что, мол, мог тогда свободно сделать за взятку справку об инвалидности и так далее. Не знаю: он получил два высших образования, инженерное и юридическое, так что, возможно, и обладал в свое время известными полномочиями.
Но это все в прошлом: однажды, когда Киташов уже ушел, Алектор остался в кабинете (похоже, хотел пригласить женщину), страшно напился. Тут вернулся Киташов, все понял и велел написать заявление об уходе по собственному желанию, иначе уволят по статье, а если увольняют по статье, потом никуда уже не берут.
Ну а как познакомились? С Костиком-то мы уже давно дружили, и вот как-то притащились они с Костей ко мне во двор, Костик, получается, Алектора притащил, и этот Алектор денег попросил, рублей сто, как сказал - на восстановление документов. Очень долго и нудно объяснялся, с повторами, путаясь, извиняясь и так далее, а суть все равно не смог донести. Ростом как Костя, то есть сантиметра на три ниже меня, в очках с толстыми линзами, в белой рубашке и брюках, небритый, взросляк, по сравнению с нами-то. Дал я ему денег, тот восвояси отправился, а Костик со мной остался, ну и рассказал про бывшего зятька, что да как. Мол, пьет он, и спирт, и боярышник, с тех пор как потерял работу и Аня ушла, ничего больше не делает. И зрение падать начало.
-Зрение? Сука, наверно страшно ему...
Костик не знает, страшно или нет, зато добавляет, что бедолага вообще-то при деньгах. Один риэлтор переселяет его в комнату похуже, а разницу отдает по частям. По две-три тысячи в неделю дает, и Алектор пропивает все. В начале покупает коньяк и сервелат, а под конец переходит на спирт и боярышник. А Костя сейчас у него живет, дома-то мать шумит, вот он недели полторы как перебрался сюда.
-А, точно, то и не приходил ко мне. А где это?
-На Мира.
-Около ментовки что ли?
-Ну, да, получается...
-И как, нравится? Вы как друзья с ним идете, или что, я даже не понял...
Вроде бы, только что было, что он отличный парень, и всегда делится, и долг, конечно же, отдаст, но с другой стороны, он же всегда жадничает, попрекает потраченными на Костю деньгами, и по начам раза по три-четыре падает с дивана, на котором они вдвоем спят.
-В плане - падает?
Оказывается, предумышленно падает для того, чтобы показать, как Костик его стесняет.
-Так зачем с ним живешь-то?
-А где жить?
-У матери.
-Чего?
-У матери, говорю, живи если так.
-Скоро деньги получит.
-Кто? Этот что ли... он что ли, типа?
-Чего?
-Кто деньги получит-то?
-Какие деньги?
-Так ты че, вроде сам только что же сказал, что кто-то скоро деньги получит...
-Много?
Говоришь словно со дна колодца. Не с возвышения, а именно из ямы - здесь весьма своеобразная акустика: в одно ухо вошло, в другое вышло. Да и всюду так:
-Ну и радовался бы, наваришься может, ну или напьешься и наешься на халяву.
Кличку Алектор придумал я: это из рассказа Бунина словечко. Там еще "Нощной Вран" поминался, я хотел было такое прозвище Костику навязать, но не прижилось, а вот "Алектор" всем нашим понравилось. Так и его называли потом, за глаза.
В общем, пришел он дня через три, снова с Костиком, и деньги вернул. Предложил пойти к нему в гости: появились деньги, и они будут рады визиту. Не совсем этими словами, но в таком смысле.
В крошечной комнатке душно, и воняет носками. Покрытый пылью шкаф занимают тома литературы по юриспруденции. Грязное постельное белье валяется неубранное, Костик так прямо и садится на простыню. На низком столике типа журнального стоят пустые бутылки, кружки и две чашки с объедками.
-Что за антисанитария, Костик, давай откроем окно, что ли. Прибраться надо, конечно...
-Чего?
-Давай окно откроем...
-Так давай-давай, чё...
-А чё, без меня так слабо открыть было.
Я все-таки настоял прибраться со столика и помыть хотя бы кружки, и открыл окно, а то, похоже, хозяева привыкли к духоте и вони. После трех или четырех кружек пива я понял, что расположил Алектора к себе, еще когда дал ему в долг. Может быть, он немного меня побаивался, как и Костика. Костя, похоже, с утра уже подвыпил, и вскоре задремал, сидя на диване, а мы с хозяином довольно долго разговаривали, даже стемнеть успело. Собеседник сначала казался мне человеком недалеким, но вполне адекватным: ни в одном глазу не опьянел. Оказалось, что тоже любит иностранный рок. Вот о музыке в основном и шла речь. Потом о жизни; теперь уже от него я услышал об этих злоключениях.
-Тебе со зрением нужно что-то делать ведь, а? Подумай о будущем...
-Все равно пропадать!
-Ну тебя к черту. Слушай, а что за книжки? Все по юриспруденции?
Услышав иностранное слово, Алектор полез в шкаф за дипломами. Мне-то это ни к чему, но он все равно настоял. Показал оба диплома, оказалось, что фамилия у моего нового знакомого Кораблев. Интересная фамилия, редкая, красивая, да? Потом разглядывали (стемнело, и пришлось включить свет) семейный фотоальбом. Вот свадьба, вот Аня (сестра Кости), вот я.
-Да, раньше ты, гляжу, получше выглядел. Все от пьянки: водка оказывает на твой организм свое разрушительное действие. Тебе бы себя в руки взять. Да уж. Твоя жизнь - твое дело... а это Никитон (брат Кости)? Ты его знаешь, ну, в плане, общались? - спросил я.
Да, это был Никитон, это - Костик тут, а здесь они все на футболе. Они все на футбол ходили раньше. А теперь Никитон сидит ведь.
-А ты был с Костиком, когда он ногу сломал на тренировке?
Он был, потом Костя полгода на костылях ходил. Ему еще железку вставили тогда.
И так далее. Все-таки, пиво кончилось, мы договорились взять еще. И что бы вы думали? Стоило только Алектору встать в полный рост, как он моментально опьянел и грохнулся под кровать.
-Поднимайся-ка, приятель, давай только аккуратнее. Какой тебе идти, ты чего? Сиди-ка, слышь, дома.
-Сможешь, эй?
Язык у моего нового знакомого заплетался, глаза сошлись на переносице.
Кое-как мне удалось отвязаться и уйти, хотя хозяин, даром что лыка уже не вязал, долго уговаривал меня посидеть еще, черт его знает зачем. Вечер выдался очень теплый, сквозь подошву чувствовалось, как нагрелся за день асфальт. Мне пришло в голову, что может надо было взять у него денег и уйти, все равно навряд ли вспомнит. Не вспомнилось вовремя - ну да и зелен виноград: у него, у бедолаги, и без меня проблем дополна.
Потом мне еще не раз приходилось бывать у ребят в гостях. Приходил весь июль и несколько раз в августе. Пили пиво, болтали о том да о сем. Иногда наливал Алектор, а иногда, особенно под конец, я. Костик обычно помалкивал, особенно когда заходила речь о вещах, превосходящих его понимание. Один только раз мы с ним долго спорили вот о чем. Что, мол, раз они так близко от ментовки живут, так это создает им какое-то преимущество. Ну а какое преимущество, в смысле, что тебе это Костя дает-то? Короче я знаю, селиться надо рядом с врагом. Ну здесь это соображение неуместно. Как в центре и даже на аэродроме тебя заберут, если что-то наделаешь, так и тут, в старом районе. Из окон их двор все равно не видно, тем более. Ну, хочешь оставайся при своем мнении, а я при своем останусь. Вот и весь сказ.
_________________
А хозяин комнаты, - пока что хозяин, - не стесняясь, затрагивал темы, в которых не разбирался: собственное хвастовство, это искусство посредственностей, было настолько же ему по душе, насколько не по зубам был практически любой, кроме самого примитивного, юмор.
Алектор подарил мне две очень красивые рубашки, черную и синюю: предложил примерить, а увидев, что мне идет, отдал. Я даже не отказывался - больно уж славные они были.
-Я тебе тоже потом что-нибудь подгоню (подарю) при случае, - пообещал.
Каждый раз мой визит заканчивался совместным разглядыванием фотоальбома. Очевидно, бедолага никак не мог забыть бывшую жену, да еще мучился от похоти.
Дела пошли хуже: риэлтор давал все меньше и все реже - Алектор стал прижимистым, напоминал, что наливал уже раньше и теперь наша с Костей очередь вкладываться. Он оброс, так как не брился; перестал мыться и не стирал одежду, и все больше опускался. Комнатке тоже приходилось видать времена и получше; теперь же она превратилась в настоящий хлев. Ничего, все равно скоро опять переезжать на новое жилье.
-А где теперь?
-Что - где?
-Жить-то будешь, как бы...
Оказывается, его переселяют общежитие, комнатушка будет еще меньше, но, говорят, зато плита стоит и холодильник
Здесь Косте приходилось бегать в общую с соседями кухню.
-Так это вообще здорово. А мебель?
-Мебель - вон она, стоит...
-А при переезде?
-Газель придется нанимать.
Заметив, к чему все идет, я старался отказываться от предложений насчет визита, и вращался обычно в другой, основной, компании. Правда, между делом, пару раз приводил наших общих с Костей знакомых к Алектору в гости, да и то ни одному он не понравился:
-Придурковатый он. Как его еще секретарем взяли?
-А что?
-Из таких только деньги доить.
Так сказал мой друг рыбак Двин.
-Так-то да. Есть такое.
Потом ближе к концу лета начались дожди, несколько дней я вообще не выходил из дому, ну разве что только во двор.
Дожди сменили холодные, ветренные дни, стало ясно, что жары в этом году уже не стоит ждать. Компания почти распалась, каждый занимался чем-то своим. Костик продолжал жить у Алектора; от них не поступало никаких вестей, я тоже не искал встречи.
И вот один раз выдалось ясное и теплое утро, и не успел я после завтрака спокойно усесться, как позвонил Костик:
-Приходи к нам, тут сюрприз будет.
-Слушай, а куда?
-То есть?
-Ну вроде ведь переселяться собирались...
-Не, на Мира.
-Вы не засните там, сюрприз, говоришь...
Встретил меня Алектор, бритый, в чистом белом пиджаке с кожаными налокотниками и надушенный. Он буквально сиял от радости:
-Ты знаешь, я ведь отошел. Конец проблемам! Жизнь налаживается!
-В смысле "отошел"? Что ты имеешь в виду? Где Костя?
-Неважно, вышел он, сейчас придет. Отошел, это пришел в себя! Все, новую жизнь начинаю!
-С чего начнешь? Работа? Больница?
-Как я рад, что ты пришел. Это отметить надо, и заодно мое выздоровление!
-Да? Вот так отошел. Ну-ну.
Не собирался я его разубеждать. Но стало ясно, что выздоровление это, как психическое, так и физическое - только фикция, уловка и самообман. Да оно и немудрено, этот Алектор с самого начала производил впечатление человека опустошенного и ни на что уже не годного.
Вскоре вернулся Костик и принес аж три трехлитровки пива! Вот как они "отходят"! Вот это да!
Алектор очень быстро "пришел в кондицию", но не грохнулся спать: отчего-то его потянуло на улицу. Пройдемся, подышим свежим воздухом, вон ведь как хорошо. Ну и пошли, а что тут такого...
На улице этот 34летний мужчина повел себя хуже самого невоспитанного ребенка; не помогли даже выглаженные брюки и белый пиджак. Приставал ко всем встречным девчонкам, и нес полнейшую чушь, причем выходило у него ничуть не мило и не смешно: прохожие шарахались от Алектора как от зачумленного. А он не к месту свистел, показывал нелепые знаки водителям, кривлялся, и все поворял что-то вроде "Я отошел, как я рад". Мы с Костей отстали, так как совсем отрезвели и начали тяготиться его обществом. Наконец, когда бедняга, не зная, как выделиться и показать, какой он молодец, ударил кулаком встречную женщину, я не выдержал, велел Косте отвести его домой, а сам ушел.
Где-то он сейчас, что с ним? Я не знаю. В 2011 году Костя (он вскоре после этого случая вернулся домой к матери и влился снова в нашу компанию) сказал мне, что Алектор, не без помощи риэлтора, переселен в деревню, а теперь совсем неадекватен и никого не узнает (возможно, из-за зрения). Недавно пошли слухи, что он вроде как оклемался и теперь больше похож на человека. Вот увидеть бы его, как он, интересно? Не правда ли, даже в таком рассказе не сможешь ты показать подлинную глубину разочарования. Нету у языка таких средств, такого способа. Любая попытка надавить на чувства заранее кажется неубедительной. А когда без сочувствия пытаешься понять, о чем же на самом деле тут идет речь, становится просто смешно. Да было бы за что бороться. И говорить тут не хочется. Но с каким выражением лица мы должны читать подобные вещи? Между тем, тема-то как раз стара как мир. Что подумает читатель?