Я не знаю точно, когда Виталик Щукарь окончательно свихнулся. Слушайте. Сначала он был тихим помешанным. Согнутый или сутулый, с зачесанными назад волнистыми волосами, в зеленом пальто и с верной спутницей собачкой он вечно торчал на нашем Чепецком мосту и рыбачил на живца. Вообще-то с моста рыбачить не очень удобно, высоко, и слишком много зевак: "как улов", "чего поймали" и так далее целый день. И парочки, и подвыпившие компании желающие посидеть за рекой в парке и еще черт те кто.
Я это все понял уже потом, когда сам стал рыбаком, но то, что Виталик Щукарь не в себе было сразу понятно. Встанешь на почтительном расстоянии и изредка поглядываешь на него. А он, знай, стоит, следит за двумя поплавками, потихоньку сплавляющимися по течению там внизу. У ног неизменное ведерко с живцами - пескариками, наловленными рядом на пляжу, который прозван, не знаю почему , конским. Вот стоит он так, поднимает воротник, даже в самую жару, потом вынимает из кармана баночку со спиртом, глотнет и спрячет обратно. И так, видимо, каждый день. Много ли он ловит? Черт его знает. Я видел несколько раз, что он вытягивал довольно крупных щук, часто - щурят, но, на самом деле, серьезного - никогда. Очень часто за весь день он не ловил ничего. Кто-то обронил, помнится, что давным-давно он случайно поймал с моста огромную щуку чуть не с ногу в толщину, и это его и повернуло. Разговорчивостью он никогда особо не отличался. Буркнет что-нибудь или вообще промолчит, но оно и понятно. Каждый день ведь все спрашивают одно и то же.
Потом, видно, его помешательство вступило в другую фазу. Он куда-то пропал. Раньше был непременным атрибутом моста, чуть ли не каждый день проводил на нем, а тут все нет и нет. Ну, все решили, что умер. Да и как сказать решили? Перебросились с теми, кто его знал парой фраз и забыли. Он же нам не брат и не сват, какое собственно нам до него дело. Скорей всего напился своего спирта да замерз насмерть, у нас немало кто так умирает.
Как-то раз я без всякой цели бродил вдоль реки с этой городской стороны, и напротив Лошадиного пляжа присел на ограждение набережной передохнуть и поглядеть на речку. Было тепло, и я никуда не спешил уходить. С этих бетонных ограждений частенько блеснили или закидывали на поддон местные рыбаки. Метрах в трех от меня вскоре обосновалась пара вот таких любителей "полудонки".
Сначала занятый своим я не обращал на них никакого внимания. Но минут через пять между приятелями начал назревать конфликт. Один из них, в спортивной кофте и в трико, черноволосый и в очках с бестящей металлической оправой , словом, одетый не по-рыбацки, что-то быстро тараторил и наседал на товарища, одетого в сапоги и в штормовку. А тот в ответ грубо ругался и видно совсем не рад был такому собеседнику. Не поворачивая в их сторону головы, я стал вслушиваться: кажется, одетый по-городски излагал политические теории. Мне стало смешно и любопытно, я, не стесняясь, повернулся и узнал в нашем доморощенном политологе Щукаря. Но какая перемена! Во-первых, сравнительно адекватная одежда. Во-вторых, явно повысившаяся самооценка, что выражалось хотя бы в меньшей сутулости и несколько помолодевших чертах лица, не говоря уж об этой болтовне и резких, диковатых движениях руками. Ну, решил я про себя, Виталик не помер, а просто свихнулся еще больше. Поскольку мы не были толком знакомы, да тут был еще этот второй, я не стал подходить, посидел еще немного, послушал и, спрыгнув с ограждения, пошел прочь бродить дальше.
Теперь последнее про Виталика Щукаря, хватит и так слишком много уделили ему места. Когда я недавно вернулся в родные края из дальних и продолжительных странствий, наполненных такими приключениями, что не только Виталика, кого хошь забудешь, Владик, мой товарищ, предложил мне сходить в гости к одному чудаку, с которым он не столь давно сошелся. Он предупредил меня, что это тип сильно с придурью, и что я не должен подавать вид, что что-то не так. И вот мы у его дверей (я еще не знаю, чьих, Владик не сказал мне, кто этот знакомый), но открывает мать. Виталик сейчас спит. Но нам срочно нужно. Владик решил прибегнуть ко лжи, и сказал мол мы ему должны и хотим отдать деньги, так как у нас недавно была зарплата. Тогда отдайте деньги мне. Нет, мы хотим сделать это лично. Ну и все такое. В итоге мать проводит нас на кухню, мы сидим и ждем, пока она растолкает своего сына.
Вскоре она возвращается: он сейчас оденется и выйдет. Потом начинает нас расспрашивать: кто мы такие, откуда его знаем, чем живем. Я ради шутки и по приобретенной в странствиях привычке вру напропалую, да так вычурно, что друг то краснеет, то бледнеет, а я сам запутываюсь в конце концов и начинаю сам себе противоречить. Женщина явно слишком религиозна - заслышав такие подробности, которые напугали бы кого угодно, она вместо того, чтоб вытолкать нас взашей, велит мне вечно каяться в грехах перед господом. Разгоряченный своими россказнями я, не долго думая, падаю со стула на колени и принимаюсь исповедоваться в еще более жутких грехах и в таких преступлениях, в каких и сам минуту назад себя не подозревал. Мать совсем теряется и , получается, противореча себе, просит меня прекратить каяться, но я не могу успокоиться и продолжаю. Владик сидит ни жив ни мертв и не знает то ли смеяться, то ли бежать очертя голову.
Положение спасает Виталик, который умытый и причесанный входит в комнату. Я вскакиваю на ноги и, узнав этого человека, принимаюсь уговаривать его простить мне все грехи, раз уж его мать на это не способна. Но этот псих сам кого угодно уболтает. Он так рад нашей встрече, выражает такой дикий восторг (это при том, что раньше мы даже не здоровались, разве что знали друг друга в лицо) ,что это озадачивает даже меня.
Виталик оттесняет нас в свою комнатенку, в отличии от опрятной кухни заваленную всяким хламом, грязную и пыльную. Здесь он вынимает из шкафа стопку газетных вырезок и каких-то конвертов. Оказывается, его тогдашний политический разговор с рыбаком на берегу не был случайной выходкой. Видя, что завладел нашим вниманием, он может теперь говорить лишь о политике. А как же? Ведь он (произносится четко и с подчеркнуто громко) Русский патриот. Он не то, что те шавки, которым плевать на родину. Такие люди, как он - это подчеркивал во время перестройки сам Горбачев, тогда же он пожал Виталику руку - нужны стране, они соль земли, можно сказать на них страна и держится.
Виталик показывает газетные вырезки со сводками по международной политической ситуации, отношениями с США, состоянию отечественного баллистического оружия и международным политконференциям. Да уж, Щукарь, круто же тебя развернуло, даже не на 180 градусов, а больше, да еще непонятно, в какой плоскости. Нашей ядерной державе нет нужды бояться каких-то Штатов, я изложил эти соображении вот в этом письме, которое мне даже вернули, приложив записку, что мои рекомендации будут учтены. А это статья по поводу конфликта в Абхазии. Правда, я считаю, что там наши лидеры поступили не совсем верно. Но, не вмешайся тогда я со своим мнением патриота нашей страны ,все приняло бы совсем другой, возможно трагический оборот. Ну а в этом альбоме, Владик, фотографии всех Вождей начиная со Сталина. Ельцин на такой-то конференции отмечал... Владик, слушай-ка, брат, пошли-ка отсюда, как считаешь? Ребята, но ведь... Ладно, Виталик, хватит, может если в другой раз. Времени у меня собственно в обрез, но я могу на той неделе...