Вот поле. Никакое это на самом деле не поле, это просто участок земли, поросший высокой травой, на котором в дальнейшем будет построен жилой дом. Это на окраинах небольшого уральского городка, и ты стоишь на краю этого участка. С одной стороны участок ограничен автодорогой, с двух боковыми вспомогательными дорожками (пригодными для авто) и с одной стороны к нему вплотную примыкает такой же участок. Сейчас земля здесь неровная, с одного края стоит несколько деревьев - высокая береза, пара кленов и несколько рябин. Этим деревьям много лет, особенно березе - она была еще тогда, когда не было твоей бабушки. Раньше на самой середине участка стоял маленький деревянный домик, много лет назад его снесли, но и сейчас видны его останки, сваи и вырытые под его ямы.
Сейчас август, и весь участок зарос за лето высокой травой. Репейник с сильным и жестким стеблем, с большими листьями и своеобразными колючими цветами, на которых сейчас расселись желтые мухи, потом мятлик и другие злаки, названия которых ты совсем не знаешь. Может быть, это ежа сборная, с длинными продолговатыми листьями и прямым, как бы выдвигающимся стеблем. Около березы пара болиголовов, и еще пижма, с желтыми плоскими цветами и горьким запахом и цикорий, и колокольчики. И много-много крапивы, невозможно пройти, чтобы не обжечься, и колючие гусеницы бабочки-крапивницы. И полынь, и осот. И все это уже скоро засохнет, потому что ведь скоро, очень скоро лето кончится. И здесь будет построен дом. Кто знает, кто там будет жить? Заказчик, седеющий мужчина с лысиной на весь лоб, который иногда приезжает посмотреть, как идет работа? В соседнем доме живет какой то азербайджанец, и заказчик с ним не ладит.
А сегодня на поле вышли ребята. Один парень измерил участок шагами. Пятьдесят на шестьдесят. Подрядчик попросил достать косы и скосить все побыстрее, и все было скошено, и больше не растет на участке ни осот, ни полынь, ни пижма, не колется крапива, и даже репейники - всё пришлось выкорчевать, хоть они весьма упорно сопротивлялись. В самом низу, у земли, там, где ползают дождевые черви и слизни, там, где лежит прошлогодняя листва и мертвые засохшие прошлогодние травы, там стебель репейника больше походит на ствол молодого деревца, такой он жесткий, и на срезе совсем белый и сочный.
Выяснилось, что посреди участка лежат еще несколько уже срубленных, почти высохших деревьев, и ребята оттащили их туда, к соседнему участку. Подрядчик велел сжечь их и прибрать участок. Деревья, которые ещё стоят, он велел срубить. Скоро, скоро на этом участке будет дом. Если все сложится, то, с хорошими работниками и современной техникой дом будет построен и готов принять жильцов через два года. Если складываться все будет неважно-то лет через пять, а то и больше. Кто знает, кто знает. Неделю назад здесь было столько трав, столько живности - мухи и стрекозы, и птицы. Под камнями и среди бревен от основания старого дома ребята видели больших дождевых червяков, мокриц и многоножек, и жуков-жужелиц, таких крупных и сильных, и таких красивых, что один из парней собрал их(восемь штук) в пустую бутылку - уж мусора то на участке было хоть отбавляй - и смотрел какое то время, как жуки ползают по дну, хотят забраться на стенку, да куда там. Но через некоторое время ему надоело жалкое и бесцельное зрелище, и он выпустил жуков. А еще на участок прилетали бабочки-белянки и крапивницы. И даже павлиноглазы, с огромными синими глазками на темно-красном фоне, и с черной обратной стороной крыльев, которые они то складывают за спиной, то раскрывают, подставляя как можно больше поверхности солнцу - в эти дни, когда скоро, скоро настанет осень, и бабочек больше не станет, и солнце перестанет греть. И еще среди трав пели кузнечики-кобылки, а самый главный из кузнечиков - певчий сидел в листве клена, там, высоко-высоко, и пел для всех и ни для кого свою печальную песню одиночества. И еще летали стрекозы, и птицы сидели и пели среди ветвей этих деревьев - рябин, кленов и березы. Кто-нибудь с улицы мог сесть под деревьями или мог залезть на березу, если бы захотел. Кто-нибудь - кто знает- когда он захотел бы побыть в одиночестве, или просто под настроение - захотел бы погулять среди высоких трав, просто погулять и вдохнуть запах полыни и пижмы, и послушать кузнечика, поющего на клене, часов в восемь-девять вечера, перед тем, как пойти за железную дорогу, туда, к лесам.
Но теперь всего этого не станет. Как получается, что здесь на березе мог сидеть человек - а через несколько месяцев рядом с этим местом словно из ничего вырастет строение, и человек будет стоять на той же высоте? Разве кто- то до него находился именно в этом месте в пространстве? А мог бы он быть в это время в каком то другом месте? И если бы мог, то как ты можешь об этом узнать? Как так? Там, где пролетала стрекоза, будет воздвигнута каменная кладка, толщиной в полметра, в этом месте больше ничего не сможет находиться. Но зато будет находиться кирпич и раствор - пятьдесят? сто лет? Как это мы можем знать.
Подрядчик заплатил ребятам и велел оградить участок забором. Теперь никто не должен заходить на участок. Здесь будет установлена будка-времянка, и кто-то из ребят должен оставаться и сторожить участок. Скоро привезут доски и гвозди. И в самом деле, привозят и доски и гвозди. Теперь уже сентябрь, первые числа, и ребята ночуют по очереди на участке в кабине грузового автомобиля - будку пока еще не привезли. Дело не очень-то идет. Втроем неопытным ребятам не получается устанавливать забор, они поминутно перекуривают, ссорятся и хотят поскорее отделаться. Еще нужно спилить рябины, березу и клены, и сжечь весь мусор. Как дальше пойдут дела? Через две недели забор готов. С двух сторон его велели сделать поровнее, с двух -как придется, и так все и сделали. Готовы ворота, со стороны автодороги и с обратной стороны. Ночью бывает холодно, парнишка, который остается сторожить, должен надевать три свитера. Подрядчик привез будку и печку буржуйку. Спилена величественная береза и кривые американские клены, спилены рябины. Толстые части деревьев распилены на чурки и отнесены к будке, и ночью ребята разжигают в буржуйке огонь. За ночь в будке становится прямо таки невыносимо жарко, так что можно раздеваться. Все тонкие ветки ребята сожгли в один вечер, костер было видно за два квартала, но сгорело все подчистую. Теперь от деревьев, которые давали тень и служили приютом для птиц и насекомых, ничего не осталось. Когда свалили березу, и потом сидели на ее стволе, как на поверженной жертве - тогда еще было тепло - под одежду всем ребятам заползали маленькие древесные клопики. Что с ними теперь, где они? Разве береза знала, что ее не станет в этом году? Разве знали об этом репьи и рябины? И знает ли кирпич, поддоны которого скоро , скоро будут прибывать сюда каждый месяц - что он знает, каждый кирпич, о том, где ему суждено встать в теле здания? Что об этом знает речной песок, который послужит для раствора и кладки? Кто знает, сколько здесь будет каменщиков, для кого-то из них этот дом будет периодом жизни. Кто из тех, кто проходит по улице вниз, в сторону комбикормового завода, кто из них задумается о том, что станет с этим местом, и сколько простоит дом, который еще не построен?