Пожалуй, самый удивительный, ни на что не похожий по своей судьбе городок центральной России -- Касимов. Стоит он на левом берегу Оки, на полпути между Рязанью и Муромом. Подобно Казани, но только в миниатюре, он совместил в себе русскую и татарскую культуру, уникальные памятники православного и мусульманского зодчества. Если для Среднего Поволжья подобное соседство привычно (хотя таких древних минаретов, а уж тем более, мавзолеев нет даже в Казани!), то для Рязанщины оно, конечно, в диковинку. Тем ценней, что Бог сохранил этот ни на что не похожий древний городок. Семь церквей, две мечети, два мавзолея, полностью заповедная гражданская застройка уездного центра -- всё это на красивейшем, узорном от оврагов холмистом плато, на берегу одной из великих русских рек! Здесь есть чем полюбоваться. И есть о чём задуматься.
Местность эта -- Мещёра: та самая, что с беспримерной любовью описана Паустовским в одноимённой книге. Название города до XV века -- Городец Мещерский. Крохотная региональная "столица", где правили местные князья: видимо, из обрусевшей, крестившейся мордвы.
Основал Городец Юрий Долгорукий в 1152 г., почти одновременно с Москвой и год в год с Городцом на Волге... Хотя порой встречаются более древние археологические находки, но официально дату основания никто пока не пересматривает. В 1376 г. татары разорили Городец, после чего он был отстроен заново километра на три выше по течению: там, где сейчас Соборная площадь.
А всего 4 года спустя князь Юрий Мещерский привёл на помощь Дмитрию Донскому 4000 воинов. В составе Засадного полка они участвовали в Куликовской битве и отомстили за родной край. Но сам князь Юрий с Куликова поля не вернулся...
В 1392 г. хан Тохтамыш дал Москве ярлык на эти земли: прежде они считались формально рязанскими, но Рязани не очень-то подчинялись.
Настал XV век, принесший распад Золотой Орды. Изгнанный из Сарая Улу-Мухаммед стал основателем Казанского ханства. Он даже пленил московского князя Василия II в битве под Суздалем в 1445 г., но вскоре отпустил его за большой выкуп. И на пике своей славы, в том же 1445-м... был убит старшим сыном Махмудом. Младшие сыновья Касим и Якуб нашли спасение от брата на Руси. Со своими отрядами они сыграли немалую роль в победе Василия II над Шемякой. В 1452 г. Василий пожаловал Касиму в удел Городец Мещерский со всеми окрестностями. Началась более чем двухвековая история Касимовского царства -- вассального от Москвы, но с полной самостоятельностью во внутренних делах. Это "царство в царстве", татарско-мусульманский островок в центре Святой Руси -- пожалуй, самый поразительный феномен той эпохи! Русская и татарская части города существовали параллельно, каждая со своим укладом жизни. Как в Казани своеобразным рубежом служила протока Булак и озеро Кабан, так в Касимове -- глубокий Успенский овраг. Лишь в 1681 г., в связи с пресечением династии, "царство" было окончательно упразднено. Город по составу населения ещё долго оставался смешанным. Лишь в ХХ веке миграционные процессы размыли этот состав. Многие касимовские татары переехали в Казань, Москву, Петербург. Сейчас татары составляют всего около 2 процентов населения города.
Центр Касимова -- это живая картина старой Руси: густое скопление красивейших церквей. Панорама, по живописности почти не уступающая соседнему Мурому. Семь церквей -- что-то почти мистическое! В скольких ещё малых городах они сохранились именно в таком количестве: в Юрьевце, Плёсе, Кинешме, Нерехте, на Романовском берегу Тутаева... В Балахне семь церквей действуют (сохранились ещё две-три, плохонько). Наверняка путешественники - люди знающие, - смогут ещё продолжить список подобных храмовых "седмериц". До революции церквей в этих городах было больше (в Касимове, например, 12), но в ходе потрясений ХХ века Бог почему-то пожелал сохранить только по семь!
Главная улица Касимова, очень напоминающая Дворянскую во Владимире, упирается... нет, не в Золотые врата, как в стольном граде Владимире, а в высокий златоверхий Вознесенский собор (1854-62 гг.). Когда-то он имел пять шатров, но пока восстановлен лишь самый большой центральный. Это одна из первых в России церквей подобного неорусского стиля -- творение Николая Воронихина, племянника знаменитого Андрея Воронихина. С улицы, то есть с востока, собор смотрится как кремлёвская башня. Лишь подойдя ближе, видишь, насколько он обширен по площади -- как вытянут базиликой с запада на восток. Говорят, он вмещает 2000 человек. Храм, где в советское время размещалась спортшкола, вновь освятил патриарх Алексий II в 2002 г. - как раз в дни празднования 850-летия Касимова. Сейчас это кафедральный собор новообразованной (в 2011 г.) Касимовской епархии, в составе Рязанской митрополии.
Если в самом городе 7 церквей, то епархия включает в себя 108 приходов. Прославлено 30 святых, уроженцев здешних мест -- в основном, новомучеников и исповедников. Самая знаменитая из них -- блаженная Матрона Анемнясевская(† 1936), родившаяся и жившая до переезда в Москву в 30 километрах от Касимова. Поразительно: святая, носившая одно имя с Матроной Московской и жившая в одно время с ней, имела совершенно схожую судьбу! Она тоже была слепой и "неходячей". Только почему-то в масштабах России знают о ней намного меньше. Очень советую найти и прочитать её житие. Мне почему-то особенно запомнилась курьёзная формулировка местных властей в 30-е годы: так и было записано в документах, что "больной выродок Матрона Белякова своей святостью мешает колхозному строительству". Ну... кака известно, бесы в Евангелии тоже против своего желания свидетельствовали, что Христос -- Сын Божий.
В Воскресенском соборе я отстоял праздничную литургию Рождества Богородицы. Служба была архиерейской: вёл её епископ Касимовский Дионисий. Меня поразило, что в маленьком городке огромный собор был заполнен народом! В Касимове очень много верующих... Действует даже православная гимназия. Кстати, в светской гостинице, где я остановился, в номере на подоконнике стояла Казанская икона Божией Матери.
Вышел после службы на моросящий осенний простор. От радостной, животворной панорамы многочисленных храмов в нём не осталось ни тени чего-то унылого. Хотелось вдыхать и вдыхать этот благословленный крестами и куполами серебристый воздух. Мокрые тротуары удваивали силуэты церквей, больших особняков, многоколонных и многоарочных Торговых рядов -- словно осень, в насмешку над Венецией, решила сделать "морской" старинную площадь провинциального городка.
Позже я узнал интересную статистику. В маленьком Касимове -- 14 архитектурных памятников федерального значения! И 6 из них находятся на Соборной площади. Это все три корпуса Торговых рядов, две церкви и дом купцов Наставиных -- то есть практически весь центральный городской ансамбль, поразивший меня гармонией и цельностью.
Пожалуй, облик города (очень мало изменившийся с тех пор) лучше всего охарактеризовал посетивший его в 1837 г. наследник Александр Николаевич, будущий Александр II: "При въезде со стороны Мурома Касимов похож на деревню, а со стороны реки -- на губернский город". Соборная площадь на пологом спуске к Оке, с целым ансамблем впечатляющих для своего времени построек формировала тот облик красивого, благоустроенного "губернского города" (на самом деле, уездного, с населением всего в несколько тысяч(1)).
Если главная улица напомнила мне Владимир, то главная площадь с Торговыми рядами -- скорее, Кострому. Как в Костроме знаменитейшим архитектором, определившим весь облик центра, был Степан Воротилов, так здесь -- его младший современник Иван Гагин (1767 -- 1844). Все три корпуса Торговых рядов (1818-24 гг.) - "гагинские", как и сама планировка Соборной площади.
Не может не поражать как сходство архитектуры Торговых рядов с костромскими, так и то, насколько они в обоих случаях по одному принципу вписаны "ступеньками" в покатый ландшафт. Центральные площади в этих городах находятся примерно на одном расстоянии от реки -- метров сто, - а берега имеют примерно одинаковую высоту и угол наклона... Зависимо или независимо друг от друга, но Воротилов и Гагин создали нечто очень колоритное и запоминающееся.
Кстати, когда в советское время экранизировали гоголевского "Ревизора" (фильм был назван "Инкогнито из Петербурга"), съёмки целиком проходили в Касимове. Под "дом городничего" был выбран особняк купца Наставина (1813 г.), тоже украшающий Соборную площадь и тоже построенный Гагиным.
Прославился Гагин не только как архитектор, но и как выдающийся историк-краевед, исследователь касимовской старины, а также механик-изобретатель.
В "гагинский" ансамбль начала XIX века органично вошли и куда более старые храмы. К югу от главного собора, через площадь, отражалась в мокром тротуаре массивная, пока непобелённая, краснокирпичная Успенская церковь с пятью красивыми, но уж очень непропорционально маленькими луковками и столь же непропорциональной фигурной колоколенкой. Да это ж почти точная копия Введенского собора Чебоксар! Только на век с лишним моложе: чебоксарский храм -- 1651 года, а здешний -- 1775-го. Тот же вытянутый прямоугольник с равномерно расставленными маленькими синими куполочками, те же маленькие ложные закомары, те же фигурные, но еле намеченные на плоскости наличники. К сожалению, внутри мне побывать не довелось -- храм действует официально с 1995 года, но сейчас закрыт на ремонт. В масштабном, капитальном ремонте он, действительно, очень нуждается.
За Торговыми рядами, чуть ниже по склону, стоит Благовещенская церковь 1740 года. Она однокупольная, если считать основной четверик. И шестикупольная, если учитывать малые главки над алтарём и боковыми приделами. Все кресты -- удивительно оригинальны. Пожалуй, они -- главное, что запоминается в облике этой скромной церкви. Редкий пример: уцелел центральный крест, современный самому храму! В советские годы (когда в церкви был склад) его, конечно, сняли, но не сломали, а только прислонили к стенке. В наше время после реставрации, позолотив, установили вновь. В духе XVIII века, он украшен короной, прорезной Голгофой, четырьмя порхающими ангелами и многочисленными сквозными узорами, рипидами... Говорят, будто бы корона непременносвидетельствует о том, что церковь возвели на средства царской казны, либо в память кого-то из императоров-императриц (а в 1740 г. как раз скончалась Анна Иоанновна). Но это совсем не обязательно: не "корона", а скорее, венец был и остаётся неотъемлемым духовным символом Церкви и часто присутствует на храмах. Маленькие же боковые кресты украшены просто густыми ореолами лучей, как солнышки. С запада над храмом вздымается шатровая колокольня. Она не очень высока, но вид с неё -- один из лучших в городе!
В этом храме я познакомился с о. Михаилом -- очень светлым и весёлым человеком. Он рассказал мне историю многих касимовских святынь и благословил подняться на колокольню.
Картина, увиденная с высоты, запомнилась надолго: купол Благовещенской церкви со своим коронованным крестом делил ровно пополам линию Торговых рядов, а дальше и правее сверкал, как новогодняя макушка, золочёный шатёр Вознесенского собора. В противоположной арке колокольни пышно раскинулась панорама речной долины. Длинной саблей слабо изгибалась Ока. Полыхали отдельными костерками-кустами заливные луга на той стороне, мерцало маленькое озеро-старица. Жаль, на Оке давно уже нет понтонного моста, недолго действовавшего в советское время! Я бы с удовольствием перешёл и поглядел на город из-за реки. Отец Михаил говорит, что оттуда -- самый лучший вид: "Красивей, чем в Муроме!" Я и сам по опыту знаю, что лицо любого древнего города -- река. Но, к сожалению, судоходство здесь очень ограничено, а "понтонку" разобрали (в 80-х взамен построили большой мост где-то в дальних окрестностях: отсюда не видать). Так что роскошную панораму Касимова из-за реки я видел лишь на фотографиях.
Как рассказал отец Михаил, единственный храм Касимова, действовавший даже в советское время -- Никольский. Вон он - к северу, за оврагом: хорошо виден благодаря своей высокой колокольне. Туда я и направился после Благовещенской церкви.
Влево, по диагонали ответвлялась одна из самых живописных улиц, круто стекала вниз. Мокрая и блестящая, как река, она впадала, казалось, прямо в Оку. На самом деле, вильнув меж двух столпов с орлами, улочка переходила в набережную -- очень симпатичную, старинную, стильную. Столбы сохранились от так называемой "Петровской заставы" 1787 года -- построенной при Екатерине II, но почему-то в народной памяти связавшейся с кратким посещением города Петром I во время Азовского похода 1695 г.
Я же пошёл напрямую - по улице, параллельной набережной. Она тоже изгибалась живописной седловиной: ныряла и снова покато возносилась. На подъёме надо будет свернуть направо -- там и стоит Никольский храм.
По дороге попалась полуразрушенная кирпичная ограда и две угловых башенки -- это всё, что осталось от Казанского Богородицкого женского монастыря. Его основала в начале XVII века местночтимая подвижница старица Иустиния. Разрушение обители стало самой большой потерей города в советское время. Но главная монастырская святыня, Казанская икона, к счастью, всё же сохранилась и находится как раз там в Никольском храме, куда я иду -- до него отсюда всего метров сто.
Вот и он.
Никольский храм 1705 года -- второй по древности в Касимове после Георгиевского (тот стоит в совсем другой части города -- километрах в трёх). Это простенький четверик с одним большим куполом. Над его западным притвором в 1867 г. вознеслась колокольня, раза в два выше самого храма. Получилась церковь традиционной корабельной формы: длинная, с высокой "мачтой". Стоит она по краю оврага, который от неё издревле именуется в народе Никольским. Когда-то здесь был малый монастырёк, но вскоре после возведения нынешней церкви он прекратил существование. Церковь, как я уже говорил, действовала даже в советское время. Поэтому почти все главные святыни Касимова сосредоточились именно в ней.
У алтаря стоит часовня Петра Отшельника. Об этом местночтимом святом, собеседнике преп. Серафима Саровского, в "Религиозной истории Касимова" написано так: "Родился в 1714 году в дер. Уши. В 22 года мать хотела его женить. Он сбежал из дому. 4 года был в работниках у тамбовского купца, после чего по этапу был доставлен своему помещику. Тот тоже хотел его женить, но Пётр уговорил отдать его в солдаты. 30 лет он был солдатом. В 1769 году получил отставку и 7 лет путешествовал по святым местам. Затем 8 лет был послушником Саровской пустыни, где в это же время начинал свои подвиги преп. Серафим Саровский. По его совету Пётр стал отшельником. Он пришёл в Касимов и в овраге Бабенкам отыскал себе "каменную ущелицу", где прожил 20 лет. Сейчас в этом овраге есть родник из которого, по преданию, Пётр Отшельник брал воду. Затем в саду у одного мещанина, жившего у Татарской горы, он вырыл себе землянку, где прожил 34 года. И наконец, будучи уже 125-летним старцем, поселился в Никольском овраге, где прожил последние 9 лет своей жизни. Это он сделал для того, чтобы привлечь богомольцев к беднейшей церкви города. Он говорил о Никольской церкви: "Бог милостив, и этот храм прославит и украсит, и священников упрочит". Скончался он 11 декабря (ст. ст.) 1847 года, прожив на земле 133 года".
Скромный снаружи, Никольский храм поразил меня искристой роскошью не разграбленного, никогда не разорявшегося интерьера. Высоко к сводам возносился золочёный барочный иконостас в пышных завитушках -- один из самых красивых, какие только доводилось видеть в провинциальных городках! Трапезная и два придела делали интерьер длинным, крестообразным. Всюду мерцали ризами старинные, намоленные иконы.
Забегая вперёд, скажу, что на следующий день мне довелось побывать здесь на молебне перед Казанской иконой Божией Матери -- он проводится еженедельно, вечером в воскресенье. В древности эту самую почитаемую в городе икону называли "Моление старицы Устиньи": действительно, основательница Казанского монастыря Иустиния обрела эту икону и первой получила от неё исцеление. Описывается эта история так: "Старица эта 7 лет страдала болью в ногах и за безропотное перенесение своей болезни удостоилась видеть во сне Божию Матерь, которая приказала ей идти в г. Казань за образом, списанным с чудотворной иконы Казанской Божией Матери. В сонном видении старице было открыто, что образ этот она найдёт в лавке одного купца. Старица повиновалась приказанию, собралась в путь и отправилась водою в Казань. Прибыв туда, она нашла в лавке указанного ей во сне купца желанную икону и объявила ему о цели своего прибытия в Казань. К удивлению своему, старица узнала, что купцу в сонном видении приказано было отдать ей эту икону безвозмездно. С благоговением принявши икону Божией Матери, старица, почувствовав себя исцелённой от недуга, немедленно возвратилась домой".
Получается, "Моление старицы Устиньи" - один из самых древних в России списков Казанской иконы. Возможно, он даже на несколько лет старше Вязниковского (см. очерк "Вязники"). Учитывая, что первоначальные Ярославский, Табынский и Московский списки утрачены в советское время, из всех сохранившихся Касимовский вообще едва ли не самый древний! Он также -- один из наиболее хорошо отреставрированных: без ризы и всех позднейших наслоений. Икона поразительно светлая, чёткая, Лики изумительные...
Может, это особый промысел, что именно в "маленькой Казани" - Касимове, - сохранилась старейшая чудотворная Казанская икона?
Ещё немного пройти от Никольского храма на северо-запад, и вот за кинотеатром "Родина" открывается следующая церковь -- Троицкая. Её возвели в 1753-65 гг. на средства богатого купца Александра Полежаева. Это единственный в Касимове храм в стиле барокко -- да и то довольно своеобразного, не слишком пышного и уж совсем-совсем не "петербургского". Здесь почти все церкви -- XVIII века, но выстроены они, как это характерно для глубинки, в посадском стиле предшествующего XVII столетия. Троицкая -- исключение.
Сейчас здесь находятся мощи священноисповедника Сергия Правдолюбова († 1950). А в Никольской церкви до сих пор служит... его сын! С глубоко престарелым отцом Владимиром Правдолюбовым мне довелось познакомиться на следующий день.
Это была первая в моей жизни встреча с сыном святого! До того поразительное ощущение... даже не знаю как и передать: вот рака с мощами -- а вот живой человек!.. Кстати, и дед отца Владимира прославлен во святых, и дяди: целая семья мучеников и исповедников, арестованных в годы сталинских репрессий.
Много лет о. Владимир занимается изучением церковной истории Касимова, написал соответствующую книгу(2). К сожалению, в день, когда мы виделись, он готовился ложиться в больницу; кажется, даже предстояла операция. До сих пор у меня перед глазами этот светлый, благостный старичок маленького роста, почти совсем оглохший: он просил говорить ему в самое ухо...
Подай, Господи, если есть на то Твоя воля, насколько возможно, здравия протоиерею Владимиру. А по кончине упокой в Царствии Небесном, где ждут его отец и дед.
2. От ханской мечети до Старого Посада
Немало русских и татарских древностей оказалось после революции в Касимовском краеведческом музее (образованном в 1919 г.) - одном из лучших провинциальных, какие я видел. Музей занимает два здания: огромный дом купца Алянчикова на Соборной площади (1844 г.), более напоминающий по архитектуре какую-нибудь правительственную резиденцию, и древнюю ханскую мечеть.
Сначала я побывал в доме Алянчикова. Больше всего запомнилась деревянная церковная скульптура XVII века -- с некоторых пор я особенно неравнодушен к этой малоизвестной в наше время стороне русской православной культуры. "Никола Можайский" и "Распятие с Предстоящими" - то, что сохранилось в Касимове (даже в знаменитом Пермском музее большинство скульптур помоложе и относятся в основном к XVIII веку). Интересно, что лики Господа и Предстоящих -- типично татарские (к тому времени уже многие касимовские татары крестились).
Ещё более удивительно: с конца XVIII века сохранилась поразительно реалистичная деревянная скульптура "Монах с книгой". Вероятно, она была просто "назидательной" деталью монастырского интерьера, а не молельным образом.
Настало время знакомиться с древними татарскими памятникам. От дома Алянчикова я пошёл на юг, в Татарскую слободу, перебрался через обширный Успенский овраг... Долго фотографировал с его склонов, с лесенки.
Городские овраги по осени превращаются в гигантские цветники! Нигде так не играет поздне-сентябрьская палитра, как в этих пушистых, заросших балках. Вот так смотришь и думаешь: до чего же не повезло городам, в которых нет оврагов! Как сухие реки (а осенью -- огненные русла), они текут меж холмов, превращая город в загадочный лабиринт. Улицы, вроде бы, уверенно берут направление и... нежданно-негаданно обрываются тупиками. Или же, превращаясь в лесенку, отважно сбегают вниз. Или, обратившись в мостики, перебегают на ту сторону, как ни в чём не бывало.
В таких городках даже не знаешь, что тебя больше радует -- ландшафт или архитектура!
Вскоре за оврагом показался в просвете деревьев минарет ханской мечети. ...Как его описать? Это был просто громадный каменный цилиндр неровных очертаний. Почти кулич. Крохотные единичные окна издали не замечались. По одному виду в древности этого каменного столпа было невозможно усомниться, даже если бы ничего предварительно не читать и не слышать о нём. А я-то, конечно, знал: это самое знаменитое, что осталось от удельного татарского "царства" - минарет 1467 года. Пожалуй, самый древний архитектурный памятник на берегах Оки!
Он очень похож на Большой и Малый минареты в Булгаре, только кладка грубее, проще, форма окружности соблюдена весьма условно, а неровно сложенное навершие над площадкой трудно даже назвать шпилем. Очевидно, с оторванной от корней булгаро-татарской архитектурой произошло примерно то же, что с русской под влиянием двух столетий монгольского ига: она упростилась, утратила изящество, пережила стагнацию. В то же время, размеры полностью соответствуют булгарским: там Большой минарет имел 24 метра высоты, здесь до верхней площадки -- 20 метров (а с навершием -- примерно 25). Ещё одно доказательство, что высотная архитектура не была развита у булгар и их потомков татар. Так что казанская мечеть Кул-Шариф с минаретами по 57 метров -- произведение современной гигантомании, но уж никак не реконструкция древней мечети: та вряд ли могла быть намного выше уцелевших булгарского и касимовского образцов.
Вообще, уникальность Касимова -- в том, что он один заполняет собой гигантское "белое пятно" во всём сохранившемся зодчестве казанских татар: пробел XV-XVII столетий. Все памятники Булгара -- гораздо древнее, а все сохранившиеся мечети Казани -- гораздо моложе.
Всё удивительно перемешалось в России! Памятники украинского барокко можно встретить... в Иркутске. Храмы псковской архитектурной школы XVI века стоят в Казани и Свияжске -- в краю, когда-то полностью татарском. Ну, а памятники древнетатарского зодчества, наоборот -- в самом сердце России, на Рязанщине.
Ханская мечеть и расположенный метрах в пятнадцати мавзолей Шах-Али -- всё, что осталось от древнего административного центра татарского Касимова (а русская часть города, за оврагом, управлялась воеводой из Москвы). Здесь когда-то стоял "царский" - ханский, - дворец: отсюда и название мечети. В Писцовой книге 1627 г. место это описано так: "Слобода татарская, а в ней мизгить, или мечеть, каменная... двор царевича Саит-Бурхана, двор царицы, двор царевича дядьки, 4 двора придворных сеитов; 37 дворов царевичевых служилых и мастеровых людей и огородников, 24 двора мурз татар, 5 дворов царицы и царевен дворовых людей; 6 дворов татарских абызов; 4 двора сеитовых деловых людей; двор мизгитного сторожа; 28 дворов татарских отпущенников и вдов татарских".
К XV веку относится лишь минарет и фундамент мечети: сама она в нынешнем виде возведена в XVIII веке на древнем основании. Есть легенда -- многими принимаемая за достоверное свидетельство, - будто бы Пётр I, проплывая мимо Касимова, перекрестился на мечеть, приняв её издали за церковь. А когда ему доложили, что это такое, настолько разозлился, что приказал немедленно её снести. По другой, уж совсем экзотической, версии, даже не "приказал снести", а открыл по ней пальбу из всех пушек своей флотилии... Но почему же тогда минарет полностью уцелел!? Ведь его-то как раз, в первую очередь и было видно с реки! Да вообще, что-то не слишком похоже на экуменически мыслящего Петра. Уж в чём -- в чём, а в православном фанатизме его никак не упрекнёшь! Кстати, посетив в том же походе Булгар и встретив там почти аналогичные постройки, Пётр, наоборот, издал знаменитый указ, запрещающий их разбирать (первый в отечественной истории акт об "охране памятников культуры", как бы мы сейчас выразились).
Так что легенды легендами, а скорее всего, к XVIII веку мечеть от старости развалилась сама. Учитывая упомянутую некоторую деградацию строительного дела у касимовских татар, по сравнению с искусными каменщиками булгарами, купольная постройка (а это одна из самых сложных инженерных форм!) едва ли могла простоять больше двух-трёх веков. А вот простой и очень толстый минарет уцелел. Как я уже сказал, сейчас здесь музей. А действующей является Новая мечеть 1903 года в другой части города.
Главная изюминка посещения музея -- подъём на минарет. 69 ступенек винтовой лестницы, как бы пробурённой в толще каменного цилиндра, выводят на круглую площадку.
Сейчас рядом с каменной громадой полыхал безвредный для неё кленовый пожар, и весь переулок был озарён "зонтиком" застывшего салюта. Наверное, осень -- самое красивое время для такого городка!
Я поднялся на смотровую площадку минарета. Разноцветный, расписной платок окрестностей раскинулся во все стороны. Складками виднелись овраги. В коротко выглянувшем солнце латунно сверкала река. Глядя на неё, было ясно, на каком высоком, хотя и пологом холме стоит мечеть. К северу, в центре русского города, виднелась целая корона колоколен и островерхих кровель. Вот уж поразителен вид с минарета на многочисленные церкви! Пожалуй, две части города и соперничали друг с другом, и одновременно... невольно дополняли. Непроизвольно, общими усилиями, сложилась та гармония, благодаря которой Касимов стал самым колоритным, ни на что не похожим городом.
К юго-западу от мечети стоит маленькая, серенькая, низенькая, издали будто ничем не примечательная коробочка-постройка -- мавзолей Шах-Али-хана (впрочем, "мавзолей" - это и слишком громкое, и не татарское, а ретроспективное название: правильней -- "текие", а по-русски -- просто склеп). Хан скончался в 1567 г., но семейный склеп, по давней традиции, был построен ещё при его жизни, в 1555 г. Это второй по древности сохранившийся памятник Касимова.
Шах-Али -- фигура, безусловно, самая знаменитая во всей истории Касимовского царства. Хотя за 229 лет существования крохотного вассального государства сменилось не менее 14 ханов (называемых в русских источниках то "царями", то "царевичами"), именно Шах-Али прославился пассивной, но драматической ролью в последнем акте падения Казанского ханства. Трижды русские возводили его на казанский престол как своего ставленника. Трижды "партия войны" среди татар его свергала. Третий раз это произошло в марте 1552 г. - был упущен последний шанс мирного покорения Россией Среднего Поволжья на условиях вассалитета. Окончательно неизбежным, роковым оказался грандиозный поход 150-тысячного русского войска, 40-дневная осада Казани, знаменитый взрыв, кровавый штурм, разорение города, гибель тысяч людей с той и другой стороны... История произнесла свой приговор.
Казанское ханство исчезло, марионеточное Касимовское просуществовало ещё 130 лет. Шах-Али со своей дружиной участвовал в русском походе на Казань. А непокорную царицу Сююмбике, взятую русскими в плен ещё в 1551 г., выдали за него замуж. Здесь в безвестности, при туманных обстоятельствах, и закончилась её жизнь: ходили слухи, что нелюбимый муж сознательно уморил её. Предполагается, что похоронена она в этом же склепе. Всего в мавзолее Шах-Али 9 надгробных плит: его самого, жён и родственников. Лишь одна не имеет никакой надписи. Многие историки считают, что это и есть могила Сююмбике, хан специально запретил писать её ненавистное имя. Современный казанский исследователь Дмитрий Хафизов направил официальное предложение провести эксгумацию загадочного захоронения, чтобы окончательно установить истину.
До 1552 года Касимовский удел служил своеобразной кузницей кадров для русских ставленников на казанский престол. В этом, пожалуй, и заключался главный смысл его существования с точки зрения интересов России.
После падения Казани роль касимовских ханов стала уж совсем декоративной. Впрочем, в Смутное время здешний "царь" Ураз-Мухаммед ещё пытался вести свою политическую игру. Он активно поддержал Лжедмитрия II. Но для обоих авантюристов "тактический" союз оказался гибельным. Родной сын Ураз-Мухаммеда донёс Лжедмитрию на отца, что тот готовит против него заговор. Хан был убит и брошен в реку. Вскоре, 11 декабря 1610 г., крещёный татарин Пётр Урусов отомстил за своего господина и на охоте отрубил Лжедмитрию голову, выкрикнув: "Будешь знать, как топить татарских царей!" Вот и вышло, что один авантюрист убил другого и тем самым невольно повлиял на весь ход большой истории. Кстати, после этого Пётр Урусов бежал в Крым; там снова принял ислам, участвовал в набегах на Русь и междоусобных интригах... В тюркском эпосе он известен как Урак-батыр -- популярный герой татарских, казахских и даже узбекских песен и дастанов.
XVII столетие стало веком заката мусульманского удельного царства. Местные татары, даже члены правящей династии, всё чаще крестились. Соответственно, они автоматически утрачивали права на престол (который, по условиям, мог занимать только мусульманин!) - но даже это их не останавливало. Современные мусульманские авторы уверяют, что татары в России если когда и крестились, то только под давлением и ради выгоды. Пример поздних касимовских царей и царевичей, которым уж куда как выгодней было сохранить свою веру и власть (а порой и жизнь!), - опровергает это утверждение. Упомянутый в описании Касимова 1627 года Саид-Бурхан крестился с именем Василий Арсланович. Все шесть его сыновей тоже приняли крещение. Особенно известен среди них местночтимый христианский подвижник юный царевич Иаков -- в сущности, мученик за веру. Вот что пишет о нём о. Владимир Правдолюбов:
"Он был внуком Арслана и Фатимы, сыном Василия Арслановича и Марии Никифоровны. В своей благочестивой семье отличался особым благочестием, особенно возросшим после того, как он получил в отрочестве исцеление от Казанской иконы "Моление старицы Иустинии". Своим благочестием возбудил ненависть фанатиков-мусульман. Жестоко избитый ими, он еле дополз до ближайшего дома, где ему оказали помощь, после чего он причастился и пособоровался. По причине избиения ли, или по слабости здоровья, или по другим причинам (в монастыре передавали из поколения в поколение слух о том, что он был отравлен родственниками-мусульманами), но умер он в юности, или 25 лет, как указано в брошюре "Касимовские подвижники", или 17 лет, как говорили мне монахини. Точной даты его рождения нет, а точная дата кончины была написана на камне, стоявшем на его могиле в поставленной над ней часовне. Вот эта надпись: "Лета 7185 (т. е. 1677) году генваря в 7 день на Собор Иоанна Предтечи преставился раб Божий царевич Иаков Васильевич Касимовский". После его кончины люди стали получать исцеления на его могиле. О них велись записи, но в революцию эти записи были уничтожены. Потом стали снова записывать его чудеса. В частности, в 1929 году получила исцеление приговорённая врачами к скорой смерти от рака жительница Касимова Мария Дмитриевна Юсова. Запись сделана в 1933 году, т. е. тогда, когда она и близкие убедились в действенности исцеления. Сейчас часовня и могила в ней сравнены с землёй, и указать место, где похоронен царевич Иаков, можно только приблизительно, пользуясь Гагинским планом".
Последней правительницей Касимовского удела была бабушка царевича Иакова, мать Василия Арслановича Фатима Султан-Сеитовна. Ходили слухи, что и она была крещёной, но тайно. По крайней мере, она немало жертвовала на православные храмы и монастыри. В Казанской обители вплоть до закрытия хранилась икона -- дар царицы Фатимы: богатая риза была вышита собственноручно ею и её внучками (сёстрами Иакова). Когда в 1681 г. царица умерла, поползли упорные слухи, что и её отравили фанатики-мусульмане. Смерть Фатимы Султан-Сеитовны означала пресечение династии. С этого года Касимовское царство официально прекратило существование.
От ханской мечети я двинулся ещё дальше на юг. В начале очерка я уже упоминал, что город в своей долгой истории как бы кочевал вдоль Оки, поэтому его памятники разбросаны на довольно большой территории. Прогулка по старым улочкам была в удовольствие, но пришлось идти где-то с полчаса, прежде чем показался самый древний, самый красивый и, несомненно, самый легендарный храм Касимова.
Богоявленскую церковь, чаще называемую в народе Георгиевской, построили в 1694-1700 гг. - на месте когда-то существовавшего одноимённого монастыря. Предполагается, что монастырь этот -- современник самого города: был основан Юрием Долгоруким, во-первых, для крещения местного племени мещёра (неслучайно посвящение Богоявлению, то есть Крещению Господню), во-вторых, во славу небесного покровителя князя (посвящение св. Георгию Победоносцу). Впрочем, до ХХ века в приходе хранился камень с надписью: "Городец сей получил крещение через св. в. кн. Глеба Владимировича, престол свой имеющего в Муроме". Если считать эту надпись достоверным исторческим источником, то и город, и монастырь надо относить вообще к началу XI века! Невероятно жаль, что камень сгинул при советском разграблении храма и сейчас его уже никак не исследуешь.
Впрочем, легенд и предположений, связанных с монастырём и приходом -- невероятное множество! Некоторые историки настаивают на том, что Александр Невский принял схиму и скончался именно здесь -- в Городце Мещерском, а не Городце Поволжском. Но версия эта, уж пожалуй, настолько надуманна, что ни историки-священники, ни мало-мальски серьёзные светские краеведы Касимова -- например, А. Игнатьев, с которым я беседовал - всерьёз её не принимают.
О захоронении в Георгиевской церкви шута Ивана Балакирева в некоторых путеводителях пишется как об известном факте. Однако и это лишь народное предание: за алтарём когда-то лежал камень без надписи, и молва уверенно приписывала эту могилу любимому шуту Петра Великого. Мол, потому и без надписи, что шут! Впрочем, относительно Балакирева... тут всё может быть.
Есть ещё красивая народная легенда об одном подвижнике: "На месте Георгиевской церкви был густой лес, где спасался пустынник, на которого часто нападали волки, он обещался построить церковь великомученику Георгию, если он спасёт его от волков, и Св. Георгий чудесно спасал его, но он своё обещание забывал после избавления от опасности. Однажды на него напало много волков, которые его чуть не загрызли до смерти; он призвал Вмч. Георгия на помощь и опять повторил своё обещание, и Св. Георгий спас его. После этого он исполнил своё обещание... С этих пор волки перестали беспокоить его".
Вытянутый в небо пятиглавый Георгиевский храм цвёл пышным узорочьем XVII века. Его многолепестковые закомары под кровлей напоминали более поздний Успенский храм, но во всём остальном это была полная противоположность -- в первую очередь, по пропорциям. Никакой массивности - лёгкость, воздушность... как у одноимённого храма-ровесника, возведённого в Калуге. Пожалуй, высокий храм был рассчитан на обозрение с реки. Он стоит не на самом берегу, но настолько возвышается над окружающей застройкой, что является несомненной доминантой этой части города.
После Георгиевской церкви я продолжил путь на юг. Вскоре вышел в живописнейшую долину речки Бабенки и увидел громадный холм на той стороне -- таких нет даже в центре города. Весь Касимов стоит на возвышенностях, но эта гора -- просто местный Эверест! Сколны над Бабенкой так круты, что местами "пьяный лес" переходит как бы в россыпи спичек: деревья падают верхушками вниз. Сама ложбина -- сплошь луговая, и только извилистая змейка кустов обозначает крутые виражи Бабенки -- скорее, ручейка, чем речки. Трудно сказать, откуда взялось такое название? Говорят, мол, в языческие времена стояли тут идолы плодородия - "бабы". Ну, а может быть, всё проще: бабы во все времена стирали бельё. Так или иначе, но ручей этот, повиляв в просторной долине, впадает в Оку, очертив могучий утёс над устьем.
Место это доныне называется -- Старый Посад. Тут была деревянная цитадель прежнего Городца Мещерского, до переноса на новое место. Получается, я проходил сегодня путь, обратный ходу исторического процесса. Сначала побывал в нынешнем центре города, который архитектурно сформировался уже после упразднения вассального "царства", потом -- в древней татарской части Касимова, и наконец -- в ещё более древней колыбели Городца Мещерского, где крепость и посад стояли до разорения 1376 года. Три пласта истории многовекового городка!
С XIX века зелёный холм Старого Посада, похожий на купол, венчает церковь с зелёным куполом. И с колокольней, вдвое выше купола. Это замечательно вписанный в ландшафт храм Ильи Пророка -- маленький по площади, но с колокольней, как сказал отец Михаил, 70 метров высоты. Так получилось, что на месте самой древней городской цитадели стоит самый молодой (не считая собора) приходской храм -- 1820-1848 гг.
Реставрация церкви началась лишь недавно. Первая служба прошла всего полтора месяца назад -- на Ильин день текущего 2013 года. Приведена в порядок могила у подножия колокольни. Крест стоит современный, но вот надпись на нём: "Лабзенков Пётр. Кузнец-мещанин д. Поповка. 1734 г."
За могилой -- обрыв. Метров 70 высотой, если не больше! Ощущение, что смотришь на раскинувшиеся внизу окрестности с парапета могучей крепости, хотя сама крепость, конечно, не сохранилась.
Да уж, как ни красивы виды и с минарета ханской мечети, и с колоколен центра города, но всё же лучшая обзорная площадка Касимова -- необъятная гора у Ильинской церкви!
Возле церкви, в деревянном частном доме прямо напротив алтаря, живёт супружеская чета известных на местном уровне писателей и краеведов: Анатолий и Фаина Игнатьевы. Оба уже в возрасте, им около семидесяти. В своё время -- кажется, в начале 90-х, - они переехали сюда из Москвы, подальше от суеты, купили домик, завели небольшое хозяйство... Совместно написали и издали несколько исторических романов из жизни средневековой Руси. Отец Михаил из Благовещенского храма, их хороший знакомый, посоветовал мне нанести им визит. Что я и сделал. Фаина Игнатьева была в отъезде, а вот с её супругом мне довелось побеседовать. Обменялись книгами. Анатолий Игнатьев подарил мне роман "На стыке времени", посвящённый бурным событиям татарских набегов и гражданской войны на Руси XV века -- как раз той эпохе и лицам, при которых образовалось Касимовское царство. Кстати, по мнению Игнатьева (другие историки эту версию не вполне разделяют), та самая мещера, столицей которой был Городец, по крови была родственна татарам, только давно обрусела. Если так считать, то передача татарам в удел именно Городца Мещерского -- не случайный выбор Василия II.
На противоположном конце Старого Посада, представляющего собой просто небольшой посёлок на вершине горы, сохранился мавзолей Авган-Мухаммед-султана -- 1648 года: ещё один памятник эпохи Касимовского ханства. Молодой Авган-Мухаммед не принадлежал к правящей династии -- потому, видимо, и был похоронен за городом, а не в районе ханской мечети. Родом он был из Хивы. На Русь попал при обстоятельствах схожих с теми, при которых два века назад здесь оказался Касим. Его старший брат в борьбе за власть тоже убил отца и одного из братьев, но другие родственники успели спасти 11-летнего мальчика и передать его русскому послу в надежде на милость Московского царя. В 1621 г. он оказался в Касимове, где 27 лет спустя скончался. Его маленький краснокирпичный мавзолей интересен тем, что по всему орнаменту наличников и пилястр является типичнейшим памятником русского узорочья середины XVII века: если б над ним был купол или шатёр, его можно было бы принять за православную часовню!
Наверное, здесь можно поставить... нет, не точку, а многоточие в описании интереснейшего и богатейшего по многообразию традиций Касимова. Сколько о нём ни пиши, не исследуй -- все тайны до конца вряд ли откроешь! Есть города, значение которых в истории совершенно непропорционально их нынешним размерам! Один из древнейших форпостов на Оке -- по возрасту уступающий разве что Мурому да, может быть, Рязани. Потом столица татарского удельного "царства" с династией Чингизидов, само наличие которого направляло в определённое русло всю вековую внутреннюю борьбу в царстве Казанском -- подточившее его изнутри. Город с таким экзотическим сочетанием разных памятников культуры, какое не встретишь, пожалуй, больше нигде... Всё это -- Касимов. Край "исторической аномалии". Мещерско-русско-татарский многовековой Городец.
(1). В 1897 г. - 13,5 тыс., сейчас -- около 40 тысяч.
(2). Протоиерей Владимир Правдолюбов. Религиозная история Касимова. - Касимов, 2004