В первую секунду он увидел свое детство. Картины, которые казалось забыты навсегда, вдруг всплыли в его воображении, словно пережитые совсем недавно. Большая серая комната полная людей и он - маленький и неуклюжий семенит непослушными ножками к высокой женщине в синем пальто, стоящей у двери; спотыкается, падает и заливается надрывистым плачем; случилось что-то страшное и непоправимое, как кажется ему, но на лице этой женщины - улыбка и она, смеясь, берет его на руки. Потом - пустынные дворы и длинные пыльные улицы, школа, жара, развязанные шнурки ботинок, разбитые окна, запись в дневнике огромными красными буквами и рассерженный взгляд отца. Друг Пашка - упитанный круглый мальчик с жирными щеками, переезжающий с родителями в другой город и застывшее выражение детскои грусти в его глазах. Лена из параллельного класса, с волосами, собранными в торчащий смешной хвостик и литровая банка с двумя плавающими в ней синими рыбками, которую он подарил ей на лестничной клетке. Зимняя стужа и он, проваливающийся под лед и стоящий по пояс в воде и цепенеющий не столько от холода сколько от ужаса случившегося. Белизна больничной палаты, катетор, движушийся по вене и озабоченное мокрое лицо матери рядом. Цветущие яблони, теплый весенний ветер навстречу и непонятная радость в груди, вырывающаяся громким смеющимся криком. Застывшее лицо отца в красном гробу.

Во вторую секунду он видел себя на берегу далекой реки, приложившим руку к сердцу, слушаюшим его мерные удары и в первый раз понимая, что от этого звука все и зависит. Видел соседку по даче Наташу Селиванову, ее серьезные темные глаза и пахнущие земляникой губы. Потом были желтые пшеничные поля, душные вечера, летучие мыши и сигаретный дым. Потом - выпускные екзамены, университетский приятель Коля, его треснутые в уголке очки и его сестра Света. Букет перевязанных черной ниточкой подснежников и ее неудержимый, еще детский восторг. Родинка на ее плече. Звон инструментов за дверями операционной и опять Света с глазами полными страха и слез, сжимающая изрезанное запястье. Змея в кустах черники и узкие щели ее зрачков. Исцарапанный бутылочными крышками край стула. Девочка на автобусной остановке в ярко-желтой куртке и больших дымчатых очках и она же, испуганная и восторженная в белой фате. Не пропечатанная буква “е”на штампе в паспорте. Эхо длинных коридоров роддома и сморщенное существо с багровым лицом, туго перевязанное с головы до ног.

В третью и последнюю секунду жизни он вспомнил прохладу зала суда и плач своего пятилетнего сына, которого после развода он так ни разу и не видел. Вспомнил разбитые ботинки грузчика Гришки, красное лицо директора с хитрыми прищуренными глазками, помойку возле дома, этикетку немецкого пива с нарисованным аистом, лица всех своих детей, любовниц, фигуры, улыбки, глаза знакомых и просто случайных людеи, которые когда-то ему запомнились, а потом были позабыты. Потом в его голове пронеслись неясные серые образы, все более и более размытые, отдельные впечатления, обрывки фраз, неизвестные лица, абсурдные понятия и просто набор бессвязных слов.

И наконец, в последний миг, который был значительно меньше секунды, он понял, что с ним происходит. Он дернулся от ужаса, пытаясь высвободится из-под руля, давившего на грудную клетку, но только тихо прохрипел от усилившеися боли. Потом он увидел зеленую поляну и детей, играющих в мяч. Но это была уже другая жизнь.