Свежая кровь в хрустальном бокале приятно согревала ладонь. Алые блики отражались в затейливой гравировке обода. Запах адреналина и недавней смерти щекотал ноздри. Серебряный коготь на моем пальце, украшенный рубинами, отбивал о крышку гроба очередного святого затейливую мелодию. Да, я больше не боюсь серебра, мое могущество превысило силу этого металла. Раны, что оставляют на мне мечи быстро затягиваются. Я бессмертен, и бессмертие мое - мой Ад, моя привилегия, ибо я служу Ей. Человеческие души попадают в преисподнюю после смерти и отбывают там положенный срок. В наши же тела Ад приходит сам. Он заполняет нас, словно пустую перчатку, терзая изнутри вечной жаждой.
Меня нельзя убить, слишком я стар. Мое тело больше не разлагается под действием солнечного света и святой воды. И крест, что я сорвал с очередной жертвы больше не обжигает пальцы.
Я оглянул просторное помещение церкви. За цветными витражами все еще стелилась тьма. Лишь мерцали блики на золотом иконостасе. Я подошел к иконе, изображавшей лик Спасителя, ответил ухмылкой тонких губ, открывшей мои клыки, на его взгляд, полный сострадания. Затем провел по шершавой поверхности рукой - из глаз Бога потекли ручейки крови, которые со звонким стуком, отражавшимся от сводчатого потолка, падали на мозаику пола.
До рассвета оставалось совсем немного. Очередной уверенный в себе самоубийца бросил мне вызов. Ну что ж, надеюсь его кровь окажется такой же сладкой, как и у его семьи. Я помню их липкий страх, что обволакивал меня, податливую плоть и прозрачные вены. Ради забавы примерно десять лет назад (для кого вечность, а для кого мгновение) я постучал в крепкую деревянную дверь в каком-то городе. В призрачном свете луны я успел заметить глубокую выемку - след от меча. Был поздний вечер, и мне открыл хозяин дома. Я его где-то уже видел.
--
Что вам угодно юный лорд? Я рад, что вы снова почтили мое скромное жилище своим присутствием, - судя по всему он тоже меня узнал.
--
Могу я переночевать у вас? - спросил я у него, ослепляя самой очаровательной из моих улыбок. Конечно клыки он не заметил, я же не был ни голоден, ни возбужден.
Я прошел в чистое помещение, по дороге снимая плащ и перчатки. У стола уже вовсю хлопотала хозяйка и еще одна милая особа лет шестнадцати. Я отговорился от ужина головной болью и жуткой усталостью. Мне постелили в одной из комнат на втором этаже. Окинув оценивающим взглядом дочь хозяина я прикрыл за собой дверь, специально не став запираться. Хоть мозг еще прекрасно работал, тело требовало отдыха после пяти напряженных суток.
Шаги я услышал незадолго до полуночи - кто-то шел, легко ступая босыми пятками по коридору к моей комнате. Дверь приоткрылась. В проеме, облитая неярким блеском свечи, стояла та девушка. Ее вьющиеся пшеничного цвета волосы обрамляли красивое личико и струились по прозрачной накидке. Она пришла сюда явно не для того, чтобы вести философскую беседу. Хоть была милашка не в моем вкусе, но постепенно подкатывающийся голод заставил меня приблизиться к ней. Ее тело сотрясала дрожь.
--
Да не бойся ты, дитя, я не такой уж страшный, - я задул свечу.
Ночь была долгой. Девчонка даже не вскрикнула, когда я прокусывал сонную артерию на тонкой шее. Зато закричала хозяйка, наутро заглянувшая в мою комнату и увидевшая мертвую дочь на пропитанных кровью простынях. Пришлось заткнуть ее, пока соседи не стали беспокоиться. Одним движением свернув ей голову я перешагнул через обмякшее тело и запер за собой дверь. В коридоре я наткнулся на хозяина, который прибежал на вопль жены, в его расширенных от ужаса глазах я увидел лишь пустоту. Я вырвал ему сердце. Оно еще трепыхалось в моей руке несколько мгновений. Спустившись к входной двери я заметил восьмилетнего мальчика. Он замер посреди комнаты, глядя на мою руку. Я вспомнил, что все еще сжимаю сердце хозяина, усмехнулся и бросил его ребенку. Тот к моему величайшему изумлению поймал. Кровь забрызгала его холщовую рубаху. Мальчик так и не пошевелился, пока я не вышел из дома, слизывая кровь с пальцев.
И вот сейчас я с нетерпением жду рассвета, чтобы сразиться с ним здесь, у церковной ограды, посреди кладбищенской пыли. За витражами небо становилось все светлее. Пора. Я разжал пальцы, в которых держал уже опустевший бокал и подошел к телу девушки, что стала моей жертвой пару часов назад. Она лежала на черном плаще, постеленным моей заботливой рукой. Белая кожа и черный омут глаз. Густые медные волосы, выбившиеся из-под чепца, рассыпались вокруг сияющим нимбом. Из аккуратного разреза на запястье уже не сочилась кровь. Глупенькая. Поверила обещаниям прекрасного господина о свидании в укромном месте. Ночь, тишина, звезды - как романтично! Я поднял ее на руки (нечего пугать случайных прохожих видом мертвеца) и прошел мимо рядов скамеек для прихожан к дверям церкви. Распахнув их пинком ноги я услышал звон разбившегося бокала, который наконец то долетел до пола. Первый лучи восходящего солнца заиграли на стали меча человека, ждущего возмездия.