"Вот что спирт животворящий делает..." - дурацкая стилизация крутилась у меня в башке всю последнюю неделю. Начальство наставило задач и, оставив меня в горестном недоумении "с чего начать-то?" - удалилось.
Побродив по округе минут двадцать вспомнил - спирт! Там две фляги спирта и четверо ментов, с неустановленной стойкостью к огненной воде...
Собрал ребят и, плюнув на секретность, сообщил, что нам предстоит делать в ближайшие недели. Народ впечатлился. Организацию обороны на местности все представляли. Маскировка тоже не вызывала вопросов. Но как делать все это не привлекая внимания?
Начать решили с наблюдения.
Теперь вся жизнь группы была регламентирвана сменами наблюдателей. Круглосуточными.
Хорошо там, где нас нет, потому, что там нас нет. В который раз убеждаюсь в правдивости этой житейской мудрости. Прибываешь на новое место - всё кругом такое непривычное и иное. Даже ты сам какой-то другой. Словно тебя высветил прожектор. Но проходит день - два и снова обыденность жизни берет своё. Появляется ритм и регламент каждодневных действий.
Я составил трехчасовой график. Необходимо было наладить наблюдение за вёской и окрестностями.
Как бы хорошо ни поступили "лесовики", отогнав "бандеровцев", но враждебная Советской власти суть, у них не изменилась. "Лесовиками" мы окрестили местных то ли партизан, то ли просто бандитов.
В каждом слове заложена эмоционально-смысловая составляющая.
Даже здесь у меня из головы не выходят изменения, произошедшие со словом "голубой" Сколько там тех лет прошло - двадцать? Меньше? Красивый цвет в сознании молодежи стал вызывать неприязнь.
В русском языке для извращений существовало презрительно-оскорительное "мужеложец", и оскорбительно-ругательное "педераст". Словно по команде вместо них все СМИ - телевизор, радио, газеты - заменили "мужеложца" непонятно-нейтральным "геем". "Педераст" - перевернулся в снисходительно-стеснительного "голубого". Эта замена для меня стала выразителем успешной идеологической акции ещё и потому, что это использован цвет Богородицы - покровительницы России. Я не знаю, верил ли в Бога Сталин, но икона Казанской Божьей Матери облетела на самолете Ленинград. И, несмотря на неимоверные потери, несмотря на голод и лишения город выстоял в блокаде. Кто в двухтысячных заметил эту подмену?
В Российской империи мировоззренческим стержнем была религия и положения "Нагорной проповеди" В СССР мы верили в коммунистическую идею и жили по "Моральному кодексу строителя коммунизма". Что осталось в Российской Федерации? Ничего. Марксистскую идеологию стало модным презирать, для веры в Бога нужно с раннего детства молиться вместе родителями. Деидеологизированное общество. Чей-то чудовищный эксперимент над большой страной...
"Ориентир "Куст" двести метров, направо ориентир "Слива" двести двадцать метров"... Выщербленной линейкой и химическим карандашом я чертил "Карточку наблюдателя" предаваясь то ли тоске по прошлому будующему, то ли вновь ковыряя "больной зуб" попаданчества - как изменить историю, не будучи сверхнавороченным знаниями и навыками обычным человеком.
На кухне "сын степей" и "куркуль" чистили картошку и спорили, нужен ли нам глухой забор. Азамат в принципе не понимал: зачем тот нужен. Сема горячился: как это соседи увидят, что делается во дворе.
Иваныч с Генрихом оборудовали НП: проделывали и маскировали в дранке крыши щели для кругового наблюдения.
"Забор - обсудить с Генрихом, начать копать блиндаж, нужны мешки для земли, обложить изнутри сооружения - этим усилим защиту. Что делать со связью? Сейчас вроде "телефонный режим" киллометров на пятнадцать, для "телеграфного" нужен радист.... Сколько продержимся при нападении? А смысл, без оповещения? Значит надо готовить отход и прорыв в город лесом. Генриху ещё один головняк - проложить маршрут" - механическая работа выбила хандру и заставила сосредоточиться на решении планируемых задач.
- Васильич там уборщица пришла, спрашивает, когда на работу ей приходить?
Да что ж это за жизнь.... В такую рань такая ...дрянь. Я спросонья никак не могу понять, о чём меня спрашивает "дежурный" - Сема.
-Какая уборщица, ты о чем?
-Да такая симпатичная, зовут Ганна, дочь того мужика с хутора, Юзепа.
-Юзеп? Не знаю, кто такой?
-Да его Плаксин ещё чуть не посадил.
-Язеп что ли? Ну, ты Сема, и лингвист...
-Сам ты это слово. Не оскорбление?
-Нет. - Я вздыхаю о пропавшем сне.
-Ну тогда иди разбирайся.
Эти деревенские, тьфу, вясковские, задолбали своими привычками. У них утро, когда нормальные люди ещё спят. Но... В чужой монастырь...
Иду, разбираюсь...
Плаксин, сволочь гэбешная, подсунул мне в тихую хорошую "свинью". По штату ментам убираться
"н-ии-ззз-яяя". Им по штату уборщица положена. Так он, "учитывая слабую профессиональную подготовку" подстраховался. Завербованную дочь хуторянина определил к нам на работу. Генрих был в курсах, но замотавшись - забыл сказать. И вот та приперлась "с утра". Интересно, если ей сказать, что приходить надо часа в три, она среди ночи припрется? Хотя о чем это я? Когда они коров доят-то? Вроде в четыре.* Так что, пришлось ей очень тшательно объяснять про утро в десять часов.
Шац ещё передал указание майора: "Ни в коем случае не допускать даже намеков, типа "приходи на сеновал". Оказывается бабы, могут курирующего таким способом "развести". И всё. Служебным отношениям конец. Они становятся полностью неуправляемыми. Интере-е-сный опыт у гэбэ.
Вот интересный момент, отличающий известное поколение мне советских людей от поколения сороковых. Для них нет сомнений в правильности отданных распоряжений. Словно всех их воспитывал старшина из анекдота: "А кто не хочет носить "люминий", тот будет таскать "чугуний". Непомерный объем работ по созданию ООП компесировался для них неопределенностью сроков. Представляю, сколько бы вытрепали прапора нервов в известной мне армейской среде на теме: "Как построить таким количеством, не снимая текущих задач?"
А здесь сказали сделать - будем делать. Начинать решили с плотного забора. Нечего всем видеть, что и как. Да и сохранность стройматериалов обеспечивается. Как гласит христианская заповедь "не введи во искушение". По окончании работ разберем, уберем территорию, пройдемся по маскировке...
Что будут красть, мы поняли, когда ровные такие колышки, размечающие будущее ограждение ночью частично сперли. Наблюдатель засек странные шорохи и тени, но пока спускался - воров уже не было. При этом замки в вёске редкость: так щеколда, засов. Это событие заставило задуматься на тему "Кто мы для вясковцев - свои или чужие? Или чужую собственность красть нельзя, а "государственное" - ничьё?". Провода же со столбов прут. Но зачем и кому понадобились колышки? Вот кто бы нам объяснил. Версий не было ни у кого и никаких. А ещё "милиция" называемся.
По нашей основной специальности нас пока не напрягали. Так, пара пьяных драк парней на местном варианте "танцев". Мы их закрыли до утра в обезьяннике, а утром они под чутким руководством Азамата чистили конюшню. Вот мне ещё головная боль - корма. Лошадей постоянно сеном не кормят. Нужно зерно. А где и как брать? Не фига не знаю. Парни напустили тумана: "а давай как на фронте, децентрализовано заготовим...". Мне показалось, что это вариант реквизиции. Сейчас же не война. Могут и по шапке, пардон, фуражке настучать.
Ещё одна мысль не давала мне покоя - странное несоответствие криминальной обстановки - в городах ночью жуть. И сонное спокойствие в глубинной вёске, не дотянувшей даже до гордого звания "райцентр". Мысли о "голоде", "страшном голоде сорок шестого", вызывавшие во мне чувство горестного бессилия все последние месяцы, здесь на Западной Беларуси получили иное направление. С питанием каких-либо особых затруднений не имелось. Молока было хоть залейся. Да ещё по ценам, не дотягивавшим до категории "смешные".
Иваныч, ставший нашим "кормильцем" всё никак не мог понять "почему такие цены", пока я, хлебнувший капитализма, не объяснил ему, выросшему при социализме, принципы ценообразования для вясковцев. Мы для них начальство, от которого в любой момент можно ждать или "плюху", или "плюшку". Так зачем давать дорогую взятку потом, когда можно заранее "наладить отношения"? С моей дурацкой шутки к нему и прилипло - "Взяточник". Теперь у нас без неофициального позывного был только Генрих. Командир, куркуль, степняк, взяточник...
Картошки тоже хватало. Мы тут вынужденно "субботничали" - убирая выращенный нашими предшественниками урожай. Огородик был очень не слабый: гектар, если не больше. Сложнее ситуация с мясопродуктами.
Беда была с солью. Скот забивали только в морозы. Иначе не сохранить. Порой мне казалось, что привези мне начальство не спирт, а пару мешков соли эффективность была бы выше.
Соседи предлагали "пальцем пханой" колбасы, домашней то есть. Но после одного случая... Для ознакомления с местностью, я распорядился изучать окрестности "пешим по танковому". Теперь под вечер, в качестве отдыха, часа по два "пара" ходила по всей вёске изучая её на предмет как обороны, так и атаки. Около одного из подворий моё внимание привлек неприятный запах. На ветерке под навесом висел кусок свинины, у которого вился приличный рой мух. В куске то ли вяленого, то ли притухшего мяса копошилось несколько белых червей! Нам с Семой поплохело. Это нельзя было, не только есть, но и видеть! Из мяса, выковыряв предварительно червей делали... колбасу! Это нам любезно пояснила вышедшая хозяйка. М-да, столь мало аппетитное зрелище я не видел даже на мясокомбинате в достославные курсантские времена
Здесь, в командировке, я совсем забыл о днях недели и числах месяца. Дни считались по тому, что сделано или предстоит сделать.
И вот теперь я знаю - сегодня суббота...
-Товарищ командир! Там люди и шум, сильный!
Дежуривший ночью Азамат был не на шутку взволнован. Потерев лицо, сгоняя остатки сна, я одевался как по "тревоге"
- Подымай ребят. Команда "к бою". Свет не зажигать. Пользуйтесь тем, что есть. По-тихому на места. Я наверх.
На въезде явно что-то происходило. Лошади, голоса людей, огоньки... Нападение? В открытую? Не блокировав возможное противодействие? Ню-ню...
Само здание отделения я сразу решил не защищать. Без толку. Сожгут гранатами, фаустами, винтовочными гранатами. Основной точкой обороны сделали сарай. Из него прокопали небольшой ход в бок. Там оборудовалась огневая точка для круговой обороны. Пока замаскировали мешками с якобы картошкой, на самом деле с утрамбованной землёй.
Нерешенным оставался вопрос с подсветкой атакующих. Прикинули: куда пускать осветительные ракеты, но если со стороны огородов было просто, то со стороны строений "тени" оставались невыясненными.
Нас было всего пятеро. и Сема с пулеметом "на круговом". Мы с Шацем в десяти метрах на фланге, там замаскировали досками с дерном окоп за колодцем. Азамат в погребе на специальной подставке оборонял со стороны огорода. Это направление было наименее вероятным для нападения. Голое место. Оттуда даже ботву выгребли. Не фиг давать врагу укрытия, даже призрачные.
Минут пятнадцать ничего не происходит. Двадцать минут. Двадцать пять...
Что за дела? Они будут нападать или нет? Боевой запал начал сходить на нет.
Ставлю Нечипорука на фланг и сам с Шацем выдвигаюсь в сторону окраины.
Улицы почти пустынны. Тишина.
-Оружейной смазкой не пахнет, оружие не брякает. Там у протоки третий костерок зажгли. Здесь что-то не так. - Почти шепчет, сблизившись со мной старшина.
Ничего не понимаю. Что за чертовщина?
Выдвигаемся по теням к крайнему зданию - пивной. Подул прохладный холодный ветерок, предвестник скорого рассвета.
Замычала корова, её упершуюся, на веревке тянул, матерясь не по-русски, расхристанный мужик.
-Шац я пошел к этим, Ты если что, прикроешь.
Оставил ему автомат, один пистолет сунул сзади за ремень, второй придвинул в расстегнутой кобуре поудбнее...
Заметив меня, люди здороваются: - "Привитання, пане!".
-Здравствуйте граждане! Что тут за шум?
-Ды сення, суббота. Кирмаш...- Проинформировал меня, удивленный такой неосведомленностью парень с шевелящимся мешком, где, скорее всего ожидал продажи поросенок...
"Твою мать, где твоя голова командир гребаный. Заходил же вчера этот плюгавый ...внюк, председатель сельсовета, говорил что-то про "порядок бы обеспечить...". Мы тогда с Азаматом обсуждали возможные позиции минометов, наших и атакующих. Для наших нужно, оказывается, учитывать близость превышающих предметов, иначе акустическая волна выстрела так шарахнет - никакого противника не надо. Блин. Век учись - дураком помрешь.
Ну что же, ночную тревогу давно необходимо было провести. Ребят жалел. Да жизнь мудрая, сама об этом позаботилась.
Поржали, разобрали, что не так. С дежурным освещением проблема. Окопались не до конца. Сёме явно не по росту. Гранаты забыли приготовить. Но это уже потом. По быстрому перекусив, теперь уже вместе со "спецом по рыночным отношениям" Николаем Ивановичем , отправились "бдить" на "суботний кирмаш".
Идти совсем без оружия - неоправданный риск. Идти с автоматами - показать "лесовикам", что их бояться.
Потому решил оставить на виду "наган" и оба "ТТ". А скрытно добавили: мне - "Вальтер П-38", Шацу - "доставшийся по случаю" "Вальтер ПП". Оба удобны для скрытого ношения, оба самовзводы. В скоротечном огневом контакте это приличное преимущество. Правда, с прицельной дальностью у них не совсем "гут". Но для условий многолюдья это не существенно.
Ярмарка из "Кубанских казаков" и местная. Никаких совпадений. Яркие сочные краски осени. Запах земли, молока, навоза, яблок, табака...
Негромкий шум говорящих одновременно десятков людей, мычания коров, внезапный визг поросенка, постукивания и скрип...
Люди, одетые вразнобой. Чаще всего смесь немецкого, польского, советского обмундирования у мужской части. Неярких тонов пальто и жакеты женщин, никаких брюк, обтягивающих слакс, зато все в платках или ретро-шляпках. Многие в ватниках. Из обуви сапоги, сапоги, сапоги. Редкие вкрапления чего-то типа берцев или похожей на боты дамской обуви. Я поежился от разительного контраста с привычным для меня многоголосием и многоязычием рынка конца века. Здесь звучала белорусско-польская речь и только. Более менее привычная для меня и Сёмы Нечипорука, но чуждая слуху остальных.
Плюгавый сельсоветчик бегал по торгующим, собирая плату и помечая что-то в листах бумаги. Покупателей было немного. Привычная картина утреннего торга. Продавцы полные надежд на удачную выручку, искоса поглядывающие на соседей, сравнивая товар и цену.
Хотя чего там сравнивать. Ассортимент был скудноват: что могло предложить хозяйство единоличника? Государственная торговля - всяческие райпо, сельпо, Орсы пока товарной массой не были не избалованы. Пройдут годы, пока ярмарка-кирмаш превратится в привычные ряды автофургонов с надписями организаций, предлагающих всяческую всячину.
Мои размышления прервал "плюгавый". Четверо крестьян чего-то там не заплатили: то ли обязательные поставки, то ли налог какой-то. И он, тряся потертыми листиками, требовал принять меры к прекращению ими торговли. Этот типчик решил, что молодой и неопытный мент начнет поднимать ему авторитет. Придурок.
"Счаз. Только шнурки поглажу. Мне уважение местных и самому пригодится". - Постановление суда или прокуратуры есть? - разговаривал я так, чтобы слушал один сельсоветчик. Правовая грамотность вясковцев не моя забота. А этот деятель пусть знает свои возможности. И, развернувшись спиной к трем теткам, готовым к базарной склоке, пошел к оставшемуся на входе, скорее всего на своём излюбленном месте, Иванычу. Торг был вялым. Народ больше языки трепал, чем боролся за выручку. "Семачкi", куда же без них - на каждом шагу. Местные домохозяйки, не спешащие с покупками. Сидят себе в сторонке, выделяя себя из крестьян. Типа они теперь "городские". Моё недоумение рассеял "спец"; - Это они ждут, когда цены начнут снижать. Кто-то домой спешит, кому-то на выпивку не хватит... Открывшаяся в девять пивная не пустовала, как и кусты за площадкой. Такой расклад продолжился ещё минут десять. Мы здесь чужаки, местных реалий не знаем. Распивочная стала пустеть, домохозяйки по одной-двум пошли на закупки.... Со стороны станции, расположенной километрах в двух потянулись "челноки". Здесь их называли "мешочниками". Классические полосатые сумки заменялись парой связанных между собой прочных мешков. Одевались они через плечо: спереди и сзади. Выделялись трое или четверо счастливчиков, имевших тележки с маленькими велосипедными колесами. Самоделки. Тяжелые, но прочные. Наклюнувшаяся прогрессорская мысль умерла не родившись. Пошел классический обмен дефицитов. Деньги, по моим наблюдениям, интересовали не всех. Одежда, обувь, керосин, мыло - вот главное, из-за чего крестьяне готовы были расставаться с совсем не лишними для них продуктами. "Пальцем пханая" колбаса была сметена первой. Бр-р-р какая .... Масло, сметана, сушеные грибы, мука - предмет вожделения приехавших.
По нынешним временам все эти действия квалифицировались, как "черный рынок" и спекуляция. Вот только я был не совсем милиционер. И пресекать ничего не собирался. Начали выборочную проверку документов. Власть мы здесь или как?
Большинство были из Витебска, Орши, Смоленска и других районов Восточной Беларуси и приграничья России.
И обрывки негромких разговоров. Как морской прибой, замолкающие впереди и возобновляющиеся за нами:
- ...Швагер у меня в колхозе "Заветы Ильича", так у них на трудодень дали по полкило зерна. Как зиму переживут? Прям и не знаю...
-...Соседка в село к родне ездила Говорит страшное дело, как обносился народ...
-...Сын связистом работает. Рассказывает, в деревнях уже в хлеб мешают всё подряд. На трудодень почти не дали зерна...
-...Недород. А хлебопоставки дай. Колхозникам у нас на трудодень почитай ничего и не дали...
-...Сажают по "указу за колоски" люто. Говорят голод будет...
-...Обносился народец до последнего. У меня сестра на почте работает. Так говорит, некоторые на людях появляться стесняются. Ходят до холодов босыми...
-...У вас тут изобилие. У нас на рынке и купить нечего. Колхозники говорят, сами в зиму будем голодать...
Кирмаш это не только торговля, это и самые точные новости. То о чем не пишут в газетах. А значит правда...
Настроение у меня испортилось совсем. Эти безобидные разговоры "ни о чем", "самая точная правда" -несли в себе страдания и кровь, изломанные судьбы и смерти.
Коллективизация. То, что через десять-пятнадцать придаст местным вёскам, деревням и хуторам ухоженность и лоск. А сейчас она будет принята в прямом смысле в штыки.
Ни один здравомыслящий человек не захочет обрекать себя и всех близких на нищету и бесплатный рабский труд. Кто, кроме меня, здесь и сейчас знает о том, что будет? Люди при капитализме живут, не загадывая вперед. Я жил при развитом СССР и помню о трехразовом питании всей страны и ежегодных оплачиваемых отпусках на целый месяц. Жил и после развала, когда никому нет до тебя дела. Также как живут сейчас в этой вёске...
Снова и снова я думал о мерах противодействия этим разносчикам "правды". Но ничего не придумывалось...
Рынок без воров и жуликов. Несбыточная мечта. На поезде прибыла бригада "наперсточников".
Сволота приближалась развязной вихляющей походочкой. В кепочках и пиджаках, начищенных сапогах и ботиночках.
-Здрас-сь-те!- В уголке рта папироска, приподнятая за козырек кепочка. Воровской шик.
Мы для них привычный антураж. Безобидный. Как же меня в девяностых бесили слезы и недоумение их жертв. "Менты" только руками тогда разводили.
Моё раздражение, наконец, нашло выход. При первых; "Кручу, верчу", мы вмешались. У Иваныча в сапоге оказывается была нагайка. Мне аж стало не по себе, когда он достал по спине убегающего "верхового". Вместе с "низовым" мы их отправили в отделение. Судя по несмелому протесту поддатых мужичков, приезд "блатных" сюда был не первый. Зато последний точно.
Кирмаш неспешный и неторопливый стал приближаться к концу. И в этот момент со стороны облцентра появилась в столбе пыли легковая "иномарка" с непонятными номерами.
Темная машина смотрелась на сельском базарчике инородным телом. На ней сосредоточились взгляды и к ней начали стекаться местные. Интерес был не явным. Достоинство здесь у многих в крови. Кто-то очень смелый и нахальный рискнул приехать на трофейном транспортном средстве, через бандитский лес.
Машина припарковалась у края хлипкого длинного прилавка. Из неё, потягиваясь, демонстрируя и себя, и свой прикид выбралась "дама" хорошей упитанности. Одежда вся такая импортная и практически новая. Как держалось на голове сооружение именуемое "шляпка женская" - не для мужских умов.
Вместе с водителем, приехавшая, открыла багажник, где плотной стопкой лежала мужская и женская одежда. По нынешним временам это было такое богатство, что кто-то из обступивших машину, аж присвистнул. Стопки начали выкладывать на свободное место.
Пройдя сквозь раступившуюся плотную группу местных и челноков, я осмотрел несколько верхних вещей. Мама дорогая - "секонд". Настоящий американский "секонд хэнд"!!!
В своё время года полтора им торговал. Бирки, фактура, запах. Даже запах был тот же! Американцы для дезинфекции вещи протравливали газом, поэтому вещи имели устойчивый запах и без стирки надевать приобретения не следовало.
Сохраняя невозмутимый вид, интересуюсь:
- Откуда "секонд"?- И видя непонимание, уточнил. - "Секонд хэнд" чей?
-Вы имеете в виду, откуда вещи? - хозяйка барахла улыбалась широкой открытой улыбкой. При этом в глаза смотреть избегала. "Куриные лапки" морщин вокруг глаз расправлены, свидетельствуя о напряжении.
-Эти вещи часть американской помощи, которую разрешено обменять на продовольствие. У вас в глубинке цены выгоднее городского рынка. Вот мы и приехали сюда.
Моё изумление сменилось настороженностью.
-Накладные, ваши документы, - требую, не скрывая неприязни. Твари, одежду, предназначенную для раздачи рабочим и колхозникам - "обменяют на продовольствие". Вариантов два. Или - сперли, или - пользуясь знакомством с высокими покровителями... тоже украли.
Паспорт - прописка Минск. Бланк "Хозуправления ЦК КПБ" - товарищ Белецкая Елена Леопольдовна уполномочена..., заместитель .... Туфта. Отмазка для сельского участкового. Он с высоким начальством в Минске связываться не будет. Да и землякам торг портить ему не с руки. Не повезло ребяткам. Информация правит миром. Никто не удосужился доложить в "хозуправление" об изменениях в "сельской глубинке".
-Вы задержаны по подозрению в сбыте краденого.
Вот теперь на лице "дамочки" были настоящие чувства: изумление и возмущение.
-Да как ты смеешь... - и остальные подходящие случаю фразы и ссылки на кары стороны покровителей мне приходилось слышать в детективных сериалах много раз.
С водителем - высоким мужчиной в новенькой гимнастерке с нашивками за ранение и планками наград хлопот не возникло. Вместе с Иванычем они покидали барахло в багажник и с шиком на автомашине покатили в отделение.
Солнышко едва добралось до зенита, а торговля практически окончилась. Народ потянулся в разные стороны. Все домой.
Только одни до близкой вясковской или хуторской хаты, а другие на станцию, ждать поезда в обратную сторону. На моё удивление штук пять повозок направилось по дороге в сторону города. Оказывается, они ещё вчера-позавчера приехали. И сегодня по светлому времени успеют добраться до Б..
Как объяснил "пан дырэктар" Лучонок, тоже не пропустивший нечастое развлечение под названием ярмарка-кирмаш, ночевали у родни и знакомых, помогли по хозяйству, поторговали и домой. Ехать старались не более чем по двое. Лесовики простой люд не трогают, а вот что будет с большим обозом, народ выяснять не желал.
Минская спекулянтка начала скандалить, едва я показался в дверях. Весь спектр сказанного и повторённого для "тупых милиционеров" новизной не побаловал. Те же депутатско-холуйские: "Ты здесь больше работать не будешь", "Я позвоню, и поедешь охранять оленей в Магадане"....
Народ впечатлился. Все, не исключая шпаны, с интересом рассматривали новый вид зверушки среди обитателей преступных джунглей.
Начиналась эра "позвонкового права".
Собственно перед нами стояла непростая проблема: что делать с задержанными? Тем более с женщиной. Их нужно кормить, а из каких ресурсов? В принципе, по нашему звонку, их должны были забрать в СИЗО. Но связи нет. Остаётся везти в город.
Только что делать со злобным земноводным по имени "жаба"?
Машина, причем исправная и заправленная - раз. Куча одежды, которую можно раздать и приобрести среди местных ещё несколько очков уважения.
Со шпаной просто. До вечера продержу и выпру на улицу. Если у них кто здесь есть - увидим. Нет - ночи прохладные, пусть мерзнут. По темноте за двадцать километров идти не рискнут.
"Кухарчик Марк Брониславович, год рождения, белорус, образование семь классов..." Протокол писался на обороте какой-то инструкции. Благо оконный сугроб макулатуры не растаял.
С водителем мы скорее беседовали, чем вели допрос. Мужик работал в гараже ЦК. Дембельнулся, как и мы весной. Водители или по нынешнему "шофера" были дефицитной профессией. Устроился в гараж ЦК. Машины там и трофейные, и советские. По словам Марка, секретари имели в своём распоряжении по три-четыре автомобиля. Мелкая сошка должна была заранее писать заявки. Завгар и начальник хозуправления при таком раскладе имели "большое уважение".
- С Зинаидой Фроловной мы познакомились третьего дня. Завгар за старание поощрил "выгодной" поездкой. Мужики в гараже обзавидовались. Говорят с ней и ещё кое с кем ездят даже в Вильнюс и Москву. У нас в Минске с продуктами плоховато. Поговаривают о начинающемся голоде на Витебщине и Могилевщине. Госпоставки колхозники выполнили, а вот им самим практически ничего не оставили.
В народе слухи ходят, что у куркулей в западных областях есть любые продукты. И недорого, а ещё можно менять на одежду там или ещё что. Только как туда доехать? А с работы отпроситься? Вот и приходится втридорога у спекулянтов покупать.
- А если бандиты на машину бы напали?
- Ну не напали же. Да жонка у меня в положении. Жиры ей нужны. Решил рискнуть. Да и ребята в гараже дали кое-что им поменять. Другой раз ещё кто поедет...
Про стопки вещей выяснилось совсем неожиданное. Оказывается американцы очень впечатлились документальными фильмами про разрушенные города и сожженные деревни. Многие ихние евреи были выходцами из Беларуси. Вот они собирали пожертования.
По линии Красного Креста и ЮНРРА** шли целые вагоны с помощью.
Я сразу вспонил начало девяностых и посылки из Германии. Как мать тогда радовалась сухому молоку и муке. Не раз они с соседками поминали добрым словом неизвестных немцев.
В Минске находился центральный распределитель. Водила привез туда Зинаиду в четверг. Бардак там царил колоссальный. "Одяг", нужнейшая для обносившегося за годы войны народа одежда - валялялась полуметровым слоем. С десяток баб продолжали потрошить всё новые и новые тюки, выискивая неизвестно что.
Мои парни были потрясены "полуметровым слоем". В О. с одеждой тоже было плохо. Нас перед командировкой по спецзаказу экипировали полностью. По сравнению с местными правоохранителями, одетыми как попало, мы были настоящие щеголи.
По прошлому опыту я помнил сорока пяти килограммовые тюки американского прессованного секонда. После вскрытия он превращался в метровую кипу. Если вскрыть три-четыре.... Разобраться в этом ворохе, где и что тяжелая задача. А уж если присутствует несколько женщин, которых никто не ограничивает - это вообще ужас.
Что отбирала и как пассажирка, Кухарчик не видел. Ему она передала куртку, в которую сейчас одет, и теплое платье жене. После поездки обещала не обидеть.
Незамысловатый рассказ бывшего фронтовика. В самом начале он говорил неторопясь, спокойно. Под конец прорвались злость, скрытая горечью и раздражение.
-Простой народ бедствует, а кто-то на этом наживается.
В том, что обмененные продукты пойдут на рынок, а не для улучшения снабжения работников ЦК он был уверен.
Дело приобретало совсем нешуточный характер. ЦК, разворовывание американской помощи это также серьезно, как и противостояние с лесовиками. Нет, мы не боялись последствий ареста этой сучки для себя.
Вопрос был в том как прекратить это безобразие.
Переговорив, решили сделать подробную опись вещей. Вызвали понятыми Лучонка со вторым учителем. По его совету пригласили ещё четверых вясковцев. В том числе и председателя сельсовета. Куда уж в таком деле без него. Суетливая угодливость, горящие предвкушением распределения глазки вызывали во мне стойкую неприязнь. Но что делать. Положено.
Генрих и Азамат, получив рапорт и протокол, повезли спекулянтку. Пусть у Плаксина теперь болит голова. А на машине, которая резко сломалась, я сам пару дней покатаюсь за материалами. Одно дело приехать на таратайке, другое дело легковушка. В ближайшие день-два предоставлялась возможность значительного увеличения количества имеющихся стройматериалов.
Это дело не хотелось пускать на самотек. Можно было бы вместе с копией протокола и описи отправить письмо в Министерство госконтроля Мехлису. Лев Захарович по национальности был евреем. Одним из немногих представителей этой национальности в высшем руководстве страны при Сталине. Как мне помнилось, при всех своих недостатках, был исключительно честен.
НО. Здесь имелось большое "НО". Каковы реалии этого времени. Что если и в нынешней структуре власти практиковалось жалобы и кртитические замечания отправлять для принятия мер тем, кто в этом виноват?
В двухтысячных жалобу на губернатора разбирал сам губернатор. При таком раскладе у меня появятся могущественные враги в ЦК республики. Нужно сначала посоветоваться с Януковичем.
Хотя камушек, стронувший лавину, начал своё падение.
*Сергей не знал реалий жизни села. Коров доят часов в 6-7 утра.Это колхозные доярки вставали очень рано, так как необходимо было подоить и накормить еще и свою скотину, да и доили колхозные не 1-2 , а группу коров голов 20-25.
**ЮНРРА (UNRRA - United Nations Relief and Rehabilitation Administration) - первая крупная международная гуманитарная организация в освобожденном от фашизма мире.
В задачи ЮНРРА входило оказание послевоенной экономической помощи странам Европы, репатриация и помощь беженцам. Соглашение о поставках помощи в Беларусь на сумму 61 млн. долларов США было подписано в Вашингтоне в декабре 1945 г.
Информация неизвестная Сергею:
По материалам Ирины Кашталян.
За период Великой Отечественной войны сельское население Беларуси фактически сократилось вдвое.
В колхозах на заработную плату направлялись средства, оставшиеся после расчетов по госпоставкам,
за машины, отчислений на производственные нужды, выплаты по кредитам.
В 1946 году только 10% колхозов произвели натуральную и денежную оплату.
В 1947 году установлен обязательный минимум трудодней: 120 трудодней, поделенные на равные доли в период сельхозработ.
В 1948 году нормы были повышены -- сориентированы на передовые хозяйства.
За невыработку обязательного минимума, по решению суда, назначалось наказание на срок до 6 месяцев работы в колхозе с удержанием 25% зарплаты.
Колхозники также должны были поставлять государству основные продукты со своего собственного приусадебного участка. В обязательном порядке сдавались шкуры рогатого скота.
Каждое хозяйство, независимо от количества животных и птиц, должно было сдавать каждый год 40-60 кг мяса, 120-280 л молока, 30-150 яиц. За невыполнение колхозникам угрожала опись и конфискация имущества.
Выплачивался денежный сбор:
-сельхозналог;
- подоходный налог;
- налог на холостяков и малосемейных;
- рыболовный налог;
- налог на коней единоличных хозяйств;
- налог со строений;-
- земельная рента;
- разовый сбор на колхозных рынках;
- сбор с владельцев транспортных средств, в том числе и велосипедов;
- сбор с владельцев животных;
- налог со зрелищ.
В 1947 году налоги на единоличников и бывших колхозников увеличены вдвое.
В 1948 году средняя сумма сельхозналога (без западных областей БССР) - 483 рубля.