Командир партизанского отряда полковник Пилипенко сидел на скамье за грубо сколоченным столом, накрытым серой скатертью. Расстегнув верхнюю пуговицу на гимнастерке, он подбросил очередное дубовое полено в печку. После чего еще раз перечитал расшифрованную телеграмму и нахмурился. На его изъеденном оспинками и побледневшем от недостатка воздуха лице застыла вымученная улыбка. Землянку в очередной раз тряхнуло, немцы сбросили бомбу совсем рядом, не далее четырех километров.
- Тщщ полковник, вызывали?
В землянку протиснулся комиссар Петров, задев край старой школьной доски, висящей на одной из стен. Тридцатилетний мужчина смахнул рукавом пот с покрасневших щек и неподвижным взглядом серо-голубых глаз уставился на командира. В помещении было жарко, полковник любил тепло, поэтому часто подбрасывал в печку дровишки из кучи, сложенной в углу.
- Садись, Сергей, в ногах правды нет, - сказал Пилипенко, кивнув на скамью из цельного бревна, - И на-ка вот, почитай.
Телеграмма оказалась в руках лейтенанта госбезопасности, глаза мужчины ожили, пробежавшись по ровным строчкам, которые полчаса назад записала Аленка Свиридова, одна из штатных радистов отряда.
- Ничё себе, - сказал комиссар, и даже слегка присвистнул. - Агент Рубин в нашем захолустье? Они не шутят?
Сергей покрутил влажный кусок бумаги и снова перечитал телеграмму.
- Не шутят, - сам же и ответил на свой вопрос. - Оказать содействие и организовать вылет в ближайшее время на Большую землю. Хорошо было на бумаге, да забыли про овраги. Самолет прилетит сегодня ночью, привезет провизию, кое-какие запчасти и запасные батареи для рации. Мы уже все подготовили, площадку в трех километрах отсюда зачистили, костры разожжём вовремя. Вопрос в другом. Где сам Рубин? Если он не выйдет в расположение нашего отряда сегодня ночью, самолет улетит без него.
- Не улетит. Его придется задержать. Закидаем ветками, замаскируем.
Землянку снова тряхнуло. Мелкие крупицы земли посыпались на голову командиров.
- Что-то немцы сегодня активничают, - добавил полковник, отряхивая слегка вьющиеся и чуть тронутые сединой волосы, - не ровён час, попадут еще по нам. И бьют где-то рядом, в северном направлении, градусов десять западнее.
Комиссар бросил взгляд на свои наручные часы, в очередной раз вытер пот со лба рукавом затертой гимнастерки и сказал:
- Девять часов вечера, скоро темнеть будет. А немцы продолжают пытаться нас достать. Хорошо, что мы выбрали не ту поляну на севере. Видимо, они как-то ее углядели и подумали, что мы там расположились, вот и бомбят. Но, главное, южнее чтобы не били. Нам второй переезд за месяц на фиг не сдался.
- Стой, кто идет? Руки вверх!
Инга, потянувшись за спрятанным на левом боку браунингом, услышала русскую речь, одернула руку.
- Свои, - сказал Роман, незаметно доставая нож из сапога. Спутник Инги не доверял голосам.
- Свои дома сидят, щи едят. Пароль?
Голос слегка с хрипотцой принадлежал пожилому мужчине, даже скорее старику, и звучал в двух шагах слева от Инги. В сгустившихся сумерках тень надвигалась медленно, но девушка заметила винтовку, направленную в ее сторону. Еще две тени обходили с обеих сторон, намереваясь оказаться сзади разведчиков.
- Золото не блестит,- сказал Роман.
- А, ребятушки наши, мы вас уже часов пять ждем, - сказал старик с винтовкой. Он подошел ближе, и Инга смогла его рассмотреть. Залысина на полголовы, неудачно прикрытая остатками редких седых волос, круглое лицо, покрытое густой бородой, темные глаза, на которые надвинулись широкие ресницы, нос с горбинкой и тонкая полоска губ. Казалось, старик говорил, не открывая рта.
Подошедшие сзади партизаны опустили оружие и тоже приблизились. Двое, среднего роста до сорока лет, чем-то один постарше походил на старика. В руках партизаны держали немецкие автоматы, направив стволы в землю. Они не ожидали того, что произошло дальше. Роман двинул локтем одного из парней, от чего тот согнулся, роняя автомат. Второй партизан даже дернуться не успел, когда разведчик оказался сзади, ударив его по щиколотке правой ноги и прислонив острое лезвие ножа к горлу под подбородком. Партизан упал на одно колено и замер, нож чуть повредил кожу, и из-под лезвия показалась капелька крови.
- Я не услышал отзыв, - спокойно сказал Роман, крепко удерживая парня перед собой.
- А чего ему блестеть в темноте? - Сказал старик, слегка взволнованным голосом. Винтовка в руках дрожала, а губы шевелились при этом, почти не отрываясь друг от друга. - Извини, паря, запамятовал отзыв сказать сразу. Ты там поосторожнее с ножичком, Тимоху поранишь.
Роман отпустил парня, партизан закашлялся, потирая горло.
Инга наблюдала за всем со стороны, отмечая скупые, но точные движения напарника. Сама она так и не притронулась к оружию.
- А вас и правда Рубином кличут? - спросил старик.
- Зови меня Романом, - ответил парень. - А это моя помощница Инга. Сам-то кто будешь?
- В отряде дедом Потапом прозвали, мы тут с сынами партизаним.
Высокие деревья своими кронами полностью скрывали место, куда не так давно перебазировался партизанский отряд. В темноте многочисленные землянки казались крупными холмами, и только чуть стелящийся туман из-под земли, в который превращался дым из самодельных печек, выложенных из камня, выдавал в холмах жилые помещения. Конечно, прошлая стоянка отряда была куда лучше оборудована, многие партизаны жили в деревянных домах, искусно скрытых между деревьев. Но две недели назад немцы как-то вычислили это уютное место и нанесли удар бомбардировщиком, еще и подстраховавшись наземными войсками, окружившими партизанский отряд. Тогда только половина партизан смогли прорвать окружение и уйти на новую стоянку. Теперь полковник Пилипенко решал непростую задачу. Остаться тут или убраться еще дальше. Немцы, словно собаки-ищейки, преследовали отряд, накрывая бомбами предполагаемые места, где мог спрятаться многочисленный партизанский отряд, который как кость в горле мешал немцам свободно дышать на просторах русской земли. Вот и сейчас несколько взрывов прогремело где-то на востоке. Как раз туда полковник и хотел перенести стоянку.
- Товарищ полковник, специальная группа прибыла в ваше распоряжение, - козырнул молодой парень, первым подходя к командиру. - Вы получили указания на нас счет?
-Да... Рубин? - пожал руку полковник разведчику.
- Вы можете называть меня Романом.
- А вы?
- Инга, я его помощница.
Пилипенко только проснулся, дрова в печи давно прогорели, в помещении значительно похолодало. Командир отряда прищурился, небольшое оконце в стене почти не пропускало свет. Полковник крутнул колесико под керосиновой лампой на столе, немного увеличивая освещение. Теперь он мог лучше рассмотреть гостей. Парень в темном бушлате с двумя рядами пуговиц окинул помещение внимательным взглядом серых глаз, присел на лавочку. Он чем-то напоминал матроса, вернувшегося из дальнего плаванья. Девушка в бесформенном ватнике осталась стоять, она со спины походила больше на мужчину, и только собранные в узел волосы и тонкие черты лица выдавали в ней женщину.
- Присаживайтесь, товарищи. Я подброшу дровишек в печку, а то что-то похолодало. Сейчас принесут поесть, а пока поговорим. К сожалению, я вас огорчу, самолет, который этой ночью должен был доставить заказанное нами из Большой земли оборудование, не прилетел. Мы планировали именно на нем вас эвакуировать.
- Мы знаем, - сказал Роман. Его подбили на подлете.
- А откуда..?
- Мы на нем летели, товарищ полковник. Хорошо, что выпрыгнули с парашютами заранее, иначе вряд ли бы с вами встретились. Как только самолет вынырнул из облаков, его расстреляли "мессеры" и быстро подбили. Летчик погиб.
- Так эти взрывы три часа назад на востоке...
- Да, там и сгорел самолет, нам пришлось обходить место падения, поэтому вышли к вашей заставе немного с другой стороны.
- Ничего не понимаю. - Задумчиво сказал Пилипенко. - Зачем центру вас эвакуировать на Большую землю в ближайшее время, если вы только что прилетели? Я думал, что вы выполняли специальное задание у немцев, а потом пешком вышли к нашей заставе. О неуловимом Рубине у нас тут уже легенды слагают. Немцы даже награду за вашу голову объявили.
Роман и Инга бросили короткие взгляды друг на друга, после чего парень сказал:
- Товарищ полковник, у нас задание выявить в вашем отряде шпиона-диверсанта, работающего на немцев.
- То есть? Откуда информация, что у нас завелся диверсант?
- В городе недавно прошли аресты, подпольщиков, а также многих сочувствующих партизанам арестовали вместе со связными, пришедшими из вашего отряда.
- Это еще не доказывает, что в отряде немецкий шпион.
- А как иначе противник вычислил место предыдущего расположения отряда? Вам очень повезло, что немцев подвел транспорт, и они не смогли вовремя вас окружить. И вот тогда половиной потерь вы бы не отделались.
- Логично, - после небольшой паузы, подумав, сказал командир отряда. - За последнее время в отряд влилось много бойцов. Будет трудно вычислить шпиона. А если он такой не один?
- Будем работать с тем, что есть.
- Тогда, вам и карты в руки. С чего начнете?
Роман кивнул своей помощнице. Девушка подошла к доске, на которой висела карта местности.
- Кстати, о карте, - почти шепотом произнесла Инга и добавила уже громче. - Где мы сейчас находимся? И где была предыдущая стоянка?
Полковник встал позади девушки, взял в руки указку.
- Здесь мы были две недели назад, пока нас не накрыли немцы. А теперь мы где-то тут. Извините, масштаб карты не позволяет точнее определиться. Да и ориентиров тут немного. Озеро, видите, километров десять от нас к северо-западу, ближайшая деревенька в двадцати километрах. С продовольствием сейчас не очень. С Большой земли подкидывают иногда, но в основном местные помогают.
- Из местных кто-то мог навести немцев на прошлую стоянку?
- Сомневаюсь, деревенские точно не знают нашего расположения, за продуктами мы сами ездим. Есть у нас дед Потап, он бывший лесник, вы уже с ним познакомились. Он в дозоре с сыновьями был, когда вы на его молодцов вышли. Вот они и ездят раз в недельку за продуктами по ближайшим селам. Как раз сегодня после обеда снова отправятся.
- Интересные кадры у вас, товарищ полковник. - Произнес Роман. - Дед Потап с сыновьями мог немцам ваши координаты передать?
- Да что вы? Даже, если бы очень захотел, не смог бы. У него три класса образования, а у сыновей, наверное, и того меньше. Они даже не знают такого слова "координаты". Раньше в лесной сторожке жили, пока немцы не пришли. До школы километров пятьдесят, не находишься. Мать Тимохи и Остапа пропала в первый месяц войны. Наверное, немцам попалась под горячую руку, когда домой из города в сторожку возвращалась. Потап был старше ее лет на двадцать, после пропажи осерчал, начал партизанить со старшим сыном, потом они к нам прибились, а недавно и младшего подтянули. Так что не мог он предать. Разве что по незнанию. Он письма носит по деревням и обратно, в отряде много местных воюет.
После завтрака, Роман остался в землянке с полковником, а Инга решила прогуляться и осмотреть территорию. Рассвет уже начал наступать на ночную темень, разгоняя сумрак лучиками солнца, пробивающимися сквозь листву. Девушка обошла по периметру многочисленные землянки, отметив удачное расположение жилых помещений. Без точных координат немцы не смогут обнаружить отряд. За полчаса она встретила только двух женщин, которые, укутавшись в теплые тулупы, ходили за водой к ручью, так удачно протекающему рядом с лагерем. Там же паслись лошади и стояли пустые телеги. Инга умылась свежей родниковой водой, а затем пошла обратно к землянке командира отряда. Внезапно ее окликнул знакомый голос:
- Рубцова?!
Девушка оглянулась, поражаясь в очередной раз, что мир тесен. На нее с удивлением смотрел бывший однокурсник Серега Петров.
- Петров? - Инга задумчиво смотрела на Сергея. Перед вылетом она изучила списки командного состава партизанского отряда, но взгляд не задержался на фамилии комиссара. Мало ли Петровых живет на русской земле?
- Это сколько мы не виделись? Лет десять?
- Девять и два месяца, - быстро подсчитала в уме девушка.
- Откуда ты такая красивая взялась? Отлично выглядишь.
- В этом ватнике? Твой армейский юмор мне никогда не нравился, Сергей. А откуда я взялась, командир твой расскажет, если посчитает нужным.
Сергей посмотрел на часы и вздохнул с сожалением.
- Вот как раз к командиру меня и вызвали, но с тобой разговор еще не закончен, Инга.
Петров ушел, а девушка еще долго задумчиво смотрела ему вслед. После чего ее взгляд остановился на приметном земляном домике. Из его крыши ввысь взметнулась длинная антенна, она терялась в кроне высокого дуба. Подойдя поближе, Инга увидела мужчину с винтовкой, который охранял вход в землянку.
- Стой! Дальше только с разрешения полковника Пилипенко или комиссара Петрова.
Голос у партизана оказался хриплым и слегка дрожал, чего не скажешь об оружии. Винтовку мужик держал крепко. Инга медленно подняла руки и сделала вид, что уходит, повернувшись к вооруженному солдату правым боком. Поднимая руку, она внезапно выпрямила ее, нанося точный и сильный удар указательным пальцем в шею часового. Мужчина обмяк, Инга подхватила его и не дала упасть, медленно опустив солдата на землю. В землянке девушка зажгла керосиновую лампу у входа и осмотрелась. Тут оказалось теплее, чем снаружи, тлеющие дрова в печке еще не полностью прогорели. На огромном пне не менее полтора метра в диаметре была установлена переносная рация "Север". Девушка уселась на еще один пенек поменьше, включила радиостанцию, подкрутив настройку, взяла ключ и начала быстро отбивать сообщение.
Когда Инга выключила рацию, в землянку влетел комиссар Петров с пистолетом в руке.
- Сергей, ты случайно не пальни в меня, я сейчас все объясню. - Спокойно произнесла девушка, поднимая руки.
- Только без этих твоих китайских штучек, Рубцова. Часовой до сих пор в отключке.
- Мне нужно было срочно отправить в центр радиограмму, солдат к рации не пускал, а за разрешением идти к тебе или полковнику было слишком долго.
Объяснение так себе, но лучшего Инга в этот момент придумать не смогла.
- И что такого срочного тебе надо было передать?
- Закрытая информация.
- Ты могла убить часового.
- Ты же знаешь, что это не так. Если бы хотела, он был бы мертв. Я его усыпила на полчасика не больше.
В этот момент в помещение ввалился пришибленный часовой с винтовкой.
- Товарищ, комиссар, - чуть ли не по слогам произнес мужчина, - разрешите доложить.
- Докладывай.
- Меня обездвижила какая-то ссу...
Только после этих слов солдат увидел Ингу. Он приподнял винтовку и направил оружие на девушку.
- Вот эта ссу...
- Отставить! Кругом! Шагом марш на пост!
Отдать должное партизану, он выполнил приказ молча, только бросил хмурый взгляд на Ингу, когда выходил.
- Тебя командир отряда попросил позвать, - сказал Петров.
- Ну так давай на выход, комиссар.
Роман с командиром пили чай. Инга присела рядом и взяла в руки горячую чашку, приготовленную для нее. Обжигающий напиток сильно горчил, но девушка уже давно не обращала внимания на такие мелочи. Это до начала войны она могла скривить носик, а сейчас даже не поморщилась. Сергей зашел следом за девушкой, но остался стоять, отказавшись от чая.
- И какие будут ваши действия? - спросил полковник Пилипенко, обращаясь к разведчикам.
Роман бросил короткий взгляд на Ингу, и девушка сказала:
- У меня вопрос. Кто работает на рации, и когда у вас сеансы связи с Большой землей?
Сергей словно ждал этого вопроса и сразу ответил:
Свиридова Алена и Костя Фарковец, наши радисты. Сеансы связи короткие, вечером без десяти восемь до восьми и десять минут до часа ночи, чтобы немцы не запеленговали. Хотя в лесу это сделать почти невозможно, но все равно для продолжительных сеансов радист с охраной уходят далеко за территорию отряда.
- Нам нужно поговорить с радистами, - сказала Инга.
- Я сейчас их позову, - Петров направился к выходу.
- Товарищ полковник, - обратилась к командиру отряда Рубцова, - нам бы побеседовать с радистами наедине. Не могли бы вы выйти?
Полковник Пилипенко нахмурился, но спорить не стал.
- Пройдусь, проверю посты на подходах к отряду, - сказал он, - а то засиделся малость.
- И распорядитесь, чтобы никто, кроме радистов сюда не вошел.
- И Петров?
- Особенно комиссар Петров.
- Что думаешь? - спросил Роман, когда Пилипенко покинул землянку.
Инга допила чай, поставила на стол чашку и только после этого сказала:
- Кто- то недавно пользовался рацией. Около часа прошло, дрова в печи не успели прогореть, сама рация теплая еще. Сейчас семь утра. Сеанс связи до часа ночи. Вопрос, кто незапланированно воспользовался рацией и зачем? Мне пришлось немного усыпить часового, который охранял вход в землянку с рацией. После чего я отстучала в центр сообщение, что мы на месте и работаем. И задала вопрос насчет незапланированного сеанса связи. Так вот, наши перехватили сообщение. Вот оно.
Инга достала клочок бумаги и показала его Роману. Мужчина прочел вслух:
- "Вчера триста пятьдесят в двадцать один, сегодня девяносто в четыре пятнадцать. После зачистки камня сигнал - ракета".
Роман нахмурил брови.
- Шифр? - спросил он.
- Не думаю, сообщение короткое. Повезло, что наши постоянно слушали эфир и перехватили его.
В этот момент в командирскую землянку вошла молодая девушка в приталенной ремнем гимнастерке, в шароварах и кирзовых сапогах. Испуг на ее миловидном личике мог не заметить разве что слепой. За девушкой с трудом втиснулся высокий, широкоплечий мужчина лет сорока с ярко выраженными грубыми чертами лица - приплюснутый нос, пушистые брови, деформированные уши. И вот с одеждой у него не заладилось. Наверное, на такую грузную фигуру подобрать в партизанском отряде что-то приличное было трудно, поэтому мужчина красовался в перешитой из мешковины рубахе, на которую поверх накинул узкую для него шинель, широких штанах и лаптях, сплетенных из лозы и остатков шкур.
- Рядовая Свиридова по вашему приказанию прибыла, - с волнением произнесла девушка.
- Рядовой Фарковец тоже... прибыл...
- Вольно, ребята. Мы не в армии. - Спокойно сказал Роман. - Вы, значит, радисты?
- Так точно!
- Ну вот, опять. Такточнать будете вашим командирам, а нам, пожалуйста, отвечайте спокойно. Кто из вас последний пользовался рацией?
Радисты переглянулись, после чего девушка сказала:
- Ночью, в двенадцать пятьдесят приняла дежурную радиограмму с подтверждением о прилете самолета с большой земли к четырем часам утра. Доложила полковнику Пилипенко и ушла к себе спать.
- А ты? - спросил Роман у мужчины в лаптях.
- Я в запасе, давно уже не принимал радиограмм. Обычно меня отправляют с переносной рацией на длинный сеанс связи за пределы отряда, чтобы фриц не запеленговал.
Роман посмотрел на Ингу и кивнул, приглашая присоединиться к беседе. Девушка сразу же воспользовалась этим.
- А кто еще в отряде может работать с рацией?
Вопрос оказался неожиданным для радистов. Они переглянулись, после чего Фарковец сказал:
- На ключе полковник Пилипенко может работать. Сам видел с месяц назад. Мы от прошлого лагеря километров на десять отошли. Я повредил руку, случайно упал через корягу, так сеанс связи провел наш командир, он тогда с нами ходил.
- Комиссар Петров тоже может. - Доложила Свиридова. - Он сам мне об этом говорил.
- Еще кто? - спросила Инга.
Радисты, не сговариваясь, помахали головами в характерном жесте отрицания.
- Больше никто. Ну, или я об этом не знаю. - Сказал Фарковец. Свиридова кивком подтвердила.
- Хорошо, пока можете быть свободными.
Когда радисты вышли, Инга сказала:
- Тот охранник, которого я обездвижила, он должен знать, кто входил в землянку с рацией незадолго до меня. Но сомневаюсь, что он мне что-то расскажет.
На лице Романа вдруг заиграла кровожадная улыбка.
- Мне расскажет, пойду его поспрашиваю, не скучай пока.
Роман столкнулся на выходе с командиром отряда.
- Я пока прогуляюсь, - сказал он, пропуская в комнату полковника.
Пилипенко снова предложил чай Инге, и она с задумчивой улыбкой... не отказалась. Поглядывая, как полковник заваривает на печке-буржуйке в небольшой кастрюльке подозрительно черную субстанцию, девушка думала о тексте загадочной телеграммы. В четыре пятнадцать разбился самолет. Если с рацией работал немецкий шпион, а в этом сотрудница СМЕРШа Инга Рубцова была уверена на сто процентов, то почему время крушения самолета передали по рации? Ведь немцы и так знали, во сколько упал самолет.
Из задумчивости Ингу вывел полковник. Командир задал вопрос о планах Рубина.
- Я уже говорила, что нам нужно выйти на немецкого агента в вашем отряде и обезвредить его. Кстати, а вчера вечером ничего не случилось?
- Где? - не понял Пилипенко.
- Ну не на Марсе же. У вас в отряде ничего подозрительного не было вчера в районе девяти вечера?
Полковник задумался, перебирая в памяти подозрительные моменты.
- Вчера в девять вечера немцы попытались нащупать местонахождение нашего отряда. В километрах трех-четырех сбросили пару бомб, но, слава богу, до нас не дотянулись.
- Интересно, - сказала Инга, обдумывая информацию. Она чувствовала, что разгадка где-то рядом. И тогда будет понятно, что это за цифры в телеграмме - триста пятьдесят и девяносто. Девушка потянулась за горячим напитком, аккуратно перелитым полковником в одну из кружек. Но на этот раз почаевничать не получилось. В землянку влетел комиссар Петров. Именно влетел, а не вошел. На его покатом лбу выступили капельки пота, дыхание сбилось, Сергей сильно задыхался после такого спринтерского бега.
- У нас ЧП. Двое убитых. Рядовой Радченко, он стоял на посту... там, где рация.
Петров замолчал. У Инги от плохого предчувствия закололо в сердце.
- А кто второй? - Спросил полковник, поднимаясь со скамейки и застегивая верхнюю пуговицу на гимнастерке.
- Роман...
Инга не помнила, как очутилась у тела напарника. Ей показалось, что прошла секунда. На окровавленном правом боку, сцепившись с мертвым часовым, лежал Роман. Он стиснул пальцы на шее убийцы, но так и застыл с задумчивой не к месту улыбкой. У партизана в правой руке был зажат нож, на лезвии которого запеклась кровь. Второй рукой часовой пытался разжать мертвую хватку разведчика.
- Вот и нашел Рубин немецкого шпиона, - тихо произнес Полковник Пилипенко.
- Нет. Это двойное убийство. Совершил его кто-то третий. И я этого третьего собственными руками... придушу.
Голос Инги прозвучал немного хрипло, но зловеще твердо.
- Почему третий? - спросил Петров.
- У часового нож в правой руке. А рана у Романа тоже справа. Так можно ударить ножом только сзади, ну или спереди, но левой рукой. Роман с улыбкой душит соперника. Попробуйте улыбнуться с раной в боку. Это инсценировка. Думаю, моего напарника ударили в бок ножом, когда он подходил к часовому. Скорее всего, нож повредил печень, и от болевого шока Роман потерял сознание. Но, возможно, и нож оказался с сюрпризом. Если нанести на лезвие специальный яд, то человек умирает мгновенно даже от небольшой царапины. Яд объясняет то, что на лице Романа застыла эта ужасная улыбка.
- А часовой? - вдруг спросил Сергей. - Почему он не отреагировал на смерть разведчика?
- Вероятно, не успел. В отряде есть квалифицированный врач, который может сделать вскрытие? - спросила Инга. Ей ответил полковник.
- Откуда ему взяться? Есть парочка медсестер, но они только перевязать могут.
Инга внимательно осмотрела тело часового и сказала:
- Я, кажется, нашла. Видите эту царапину на руке? Она выглядит неестественно черной. Думаю, яд от ножа попал в кровь, что и послужило причиной смерти. Так что никто не душил вашего партизана. На шее даже следов никаких не осталось.
После сеанса связи с центром, руководящим операцией под кодовым названием "Рубин", Инга снова сидела в землянке полковника, допивала остывший чай и пыталась разобраться в смерти напарника. Подозреваемых пока четверо. Все, кто мог работать с рацией. Это два радиста, полковник и комиссар. Полковника можно исключить, он в момент убийства заваривал чай в своей землянке. А если у немецкого диверсанта был сообщник? Тогда полковника окончательно из подозреваемых убирать нельзя. Комиссар? Петров в институте, где они вместе учились, не был замечен во владении боевым ножом. Но за девять лет мог чему-то научиться. Радисты? Свиридова выглядит неопасной. Спортом никогда не занималась, убить двух человек ножом за короткое время не сможет. Но у нее тоже может быть сообщник. Фарковец? Этот подходит. По изломанным ушам видно, что парень занимался борьбой, скорее всего - вольной, в самбо или дзюдо уши ломают редко. Мотив? Тут проще. Устранение свидетелей. Часовой видел, кто заходил в землянку под утро. А Роман шел как раз спросить об этом. Мысль о напарнике снова пробудила в ней бессильную злобу до скрежета зубов. Инга сильно сжала пальцы в кулак и резко двинула рукой по стене. Спрессованная земля встретилась с кожей на костяшках, тупая боль приглушила эмоции, мысли потекли плавно и в нужном направлении. Что там еще было в послании с цифрами? "После зачистки камня сигнал - ракета". Камень! Уж не о Рубине речь? Агент Рубин стал камнем преткновения для немцев. За последние два года ему предписывают несколько убийств высокопоставленных лиц Третьего Рейха и организацию крупных диверсий в промышленных городах, подконтрольных немцам. За голову Рубина награда повысилась уже до ста тысяч рейхсмарок. Огромные деньги. Зачистка камня - устранение Рубина. Допустим. Тогда что значит "сигнал - ракета"? Сигнал после устранения? Какие временные рамки? И зачем подавать кому-то сигнал ракетой? Сигнал к нападению на отряд? Очень горячо. Нужно предупредить полковника. И всё-таки, что за цифры триста пятьдесят и девяносто? Инга чувствовала, что приблизилась к разгадке. Не хватало какой-то незначительной детали.
После обеда погода испортилась: небо затянуло тучами, начал накрапывать мелкий холодный дождик с крупицами замерших льдинок, первый предвестник скорой зимы. С тревожными мыслями Инга наблюдала, как на территорию партизанского отряда вливаются уставшие мужчины с оружием в руках. Партизаны возвращались с задания. Судя по количеству раненых и убитых, которых везли на многочисленных подводах, потерь было много. Три повозки, наоборот, готовились к отъезду. На последнюю двое знакомых Инге парней сносили пустые бочки и ящики. Руководил погрузкой дед Потап. Старик с сыновьями собирались отправиться в очередной рейс за продовольствием. Вот к телеге подошла Свиридова. Один из парней, выглядевший помладше, отвлекся, приобнял девушку и поцеловал ее в щеку. Инга присмотрелась, но не увидела, чтобы радистка что-то передала парню. А вот второй радист Фарковец на виду у всех подошел к Потапу и протянул ему какой-то белый конверт. Через несколько минут повозка с тремя партизанами покинула лагерь.
- Видели? - Спросила Инга у стоящего рядом полковника.
Пилипенко проводил взглядом отъехавшую подводу, сказал:
- У Фарковца дочка в деревне к югу в километрах пятнадцати, дед Потап отвезет ей письмо. Девочке лет десять, живет с бабушкой. Мамку убили немцы, она тоже была в нашем отряде, санитарка, погибла несколько месяцев назад.
Скупые слова полковника задели тонкую струну в душе девушки, она вдруг спросила:
- А как вы ориентируетесь на местности?
- По компасу. Тут почти у многих кроме часов еще и компасы имеются. А иначе никак, лес ошибок не прощает, и можно заблудиться вмиг.
Инга побледнела.
- Нужно срочно эвакуировать лагерь. Очень скоро немцы нанесут по нему удар.
- Откуда информация? - на лице полковника мелькнула тень недоверия.
- Вы же знаете мои полномочия? И что я, в крайнем случае, могу приказать?
- Да.
- Так вот этот случай только что настал. Уводите людей, и как можно скорее. А мне срочно нужна лошадь, желательно отдохнувшая, неголодная и спокойная. Мне не хочется навернуться, когда буду ехать на ней по лесу.
- Так точно.
Инга догнала подводу через полчаса. Лошадка была смирная, но девушка старалась ехать не очень быстро. Последний раз до этого она садилась на лошадь еще в детстве.
- Тпру! - Дед Потап остановил последнюю повозку, натянув поводья. - Ты куда несешься, служивая?
- Да вот вас догоняла, - сказала Инга, спрыгивая с лошади. Она скривилась, почувствовав жжение в натертых от езды бедрах.
- А зачем догоняла? - спросил старик, как всегда почти не шевеля губами. И как ему это удается?
Один из сыновей, судорожно сжимая в руках автомат, подошел к повозке с правой стороны и взволнованно переглянулся с Потапом. А вот второй, младший, спокойно и без оружия подошел слева, запрыгнул на телегу и уселся на бочку, глядя в глаза девушке. Его лицо казалось скучающе безразличным.
- Мне нужно прочесть письмо, которое передал вам радист Фарковец.
- Костя? - Старик заметно успокоился. - Да смотри, мне не жалко.
Инга подошла ближе к повозке, стараясь держать всех троих в зоне своего внимания. Браунинг, скрытый в складках одежды, был спрятан на левом боку, и достать его девушка могла за секунду. Но это для страховки. Ей сейчас не нужно оружие. Время словно замерло. Старческая, но еще крепкая ладонь протягивала белый конверт, когда девушка прыгнула на повозку и неуловимым глазу движением ударила сжатыми в пучок пальцами правой руки в затылочную кость Потапа. Старик, не успев вскрикнуть, повалился на деревянный пол. Но еще до того, как его голова задела при падении пустую бочку, Инга ударила старшего сына открытой ладонью в горло. Рука, сжимающая автомат, обмякла. Но девушка неправильно расставила приоритеты по опасности противников. Свою ошибку Инга осознала, когда в руке младшего сына Потапа оказался маузер. Громоздкий пистолет выплюнул пулю с характерным резким звуком, но Инга успела дернуться в сторону и выпрыгнуть из повозки. Пуля задела левую руку, обожгла кожу, и девушка почувствовала, как тонкая струйка крови потекла по рукаву гимнастерки, впитываясь в плотную ткань ватника. Инга достала браунинг и перекатилась к ближайшему широкому дереву, ее сопровождали выстрелы, но пули пролетали мимо.
- Тимоха! Ты чего стреляешь? - Инга попробовала вывести парня на разговор.
- И где я ошибся? - спросил "Тимоха" по-немецки.
Девушке нужно было потянуть время, поэтому она ответила тоже на немецком.
- Ну как сказать. Ошибок было много, но они все некритичны. Твоя несхожесть с отцом и старшим братом мне сразу бросилась в глаза. Почему-то в партизанский отряд ты вступил позже всех, ходя давно уже не мальчик. И как раз с этого времени немцы начали получать от тебя информацию. Провалилось несколько связных ушедших от партизан к подпольщикам в город, сам партизанский отряд чуть весь не перестал существовать, когда немцы так удачно раздобыли его координаты. А ночью самолет, летевший к партизанам, сбили на подлете, словно ждали его в это время. Кстати, чем ты шантажировал Потапа с сыном, что они подтвердили ваше родство?
Парень промолчал, но уже через несколько секунд решил ответить и уже по-русски.
- Жена Потапа жива, ее держат как заложницу, иногда организовывая встречи с родственниками под моим контролем. Семейные узы крепче любви к Родине. Но мы отклонились от темы. Не поверю, что это все мои ошибки. Должно быть что-то еще.
- Конечно. Сегодня утром ты, пользуясь близким знакомством с радисткой Свиридовой, использовал отрядную рацию и передал своим сообщение, которое мы перехватили. Я была в землянке чуть позже тебя и получила текст этого сообщения. Но все поняла уже, когда вы уехали за продуктами. Триста пятьдесят и девяносто - это градусная разметка на компасе. Двадцать один и четыре пятнадцать - время. Ты передал координаты и время, когда немцы бомбили что-то севернее и когда подбили на востоке самолет, летевший к партизанам. По этим двум векторам легко вычислить на карте точное расположение партизанского отряда. Ну а камень - это Рубин. Ты карьеру решил поправить или денег заработать?
- Лишних денег не бывает. Да и устранить неуловимого Рубина, знаешь ли, тешит самолюбие. Это все мои ошибки?
- Почти. В землянке перед моим приходом кто-то разжег печку, дрова еще полностью не прогорели. Для короткого сообщения заморачиваться с печкой немецкий агент не стал бы. А вот для девушки точно бы постарался. Когда увидела, как она тебя поцеловала перед отъездом, то сразу все поняла. И только одного понять не могу. Свиридова сознательно тебе помогала или ты ее использовал втемную?
Инга не надеялась получить ответ на свой вопрос, но немецкий диверсант все же ответил, хотя начал издалека:
- Я в этом лесу и с компасом трудно ориентируюсь. А вот Потап знает тут каждую тропку. Мы могли бы конечно использовать деда, как проводника, чтобы он провел немецких солдат. Но это не гарантировало полное уничтожение крупного партизанского отряда. Это, во-первых. Во-вторых, нам нужно было время, чтобы обезвредить всех, кто связан с партизанами в деревнях и городе, и только потом уничтожить отряд. Поэтому мне пришлось внедриться к партизанам. После того как я с обозом деда Потапа уезжал за продуктами, со связью проблем не стало, но вот время передачи информации оставляло желать лучшего. И тут повезло, я познакомился со Свиридовой. Девчонка втрескалась в меня по самые гланды. Уже не в первый раз я договаривался с часовым, охраняющим землянку с рацией. Вот и сегодня ночью передал ему целых три банки тушенки, чтобы он нам разрешил помиловаться в пустующей землянке. Позже подсыпал Свиридовой в кружку с чаем снотворного. Еле ее потом разбудил.
- Говоришь без акцента, где учил русский?
- Скорее, учил немецкий, я родился в России, семья в семнадцатом эмигрировала в Германию. Но сейчас не обо мне речь. Я тебя сильно недооценил. Уж очень хорошо владеешь рукопашным боем с уклоном ударов в болевые точки. Где училась?
- Отец военный, долго жила на границе с китайцами, познакомилась там с одним монахом, вот он и научил.
После этих слов оба замолчали, пауза затянулась, когда "Тимоха" предложил:
- Может, разойдемся миром?
- Это вряд ли, - с наигранной ноткой сожаления в голосе сказала Инга, - я обещала придушить убийцу напарника собственными руками.
- Для этого тебе нужно ко мне подобраться, а в маузере еще остались патроны. Кстати, а чего это ты так со мной разоткровенничалась? Обычно от ваших и слова лишнего не дождешься.
Девушка промолчала.
- Черт! Да ты тянешь время.
Инга скорее почувствовала, чем услышала, как немецкий диверсант перебирает что-то в вещах. Она бросилась к повозке, уронив при этом свой браунинг. Ракета взмыла в пасмурное небо, замерев в верхней точке, а потом медленно начала падать, оставляя после себя дымовой след. Диверсант дернулся, попытавшись вместо ракетницы направить на девушку маузер, но Инга уже добралась до врага. Коротким ударом пальцев в гортань она обездвижила противника, который захрипел и повалился на дно повозки. После чего она, отбросив подальше оружие, нанесла еще несколько ударов ребром ладони по сгибам локтей, чтобы парализовать конечности. А дальше сомкнула пальцы обеих рук на шее диверсанта.
- Обещания нужно выполнять, - произнесла Инга, наблюдая, как бледнеет "Тимоха", а его жизненная энергия быстро покидает тело.
- Что ты тут устроила, Инга?
Вопрос задал Сергей Петров, сумевший подъехать незаметно к повозке.
Девушка устало откинулась назад, опершись спиной на пустую бочку. Послышался гул летящего самолета. Инга бросила короткий взгляд на замершие тела деда Потапа и его сына.
- Ты как всегда вовремя, Петров. Помоги вот этих обездвижить. Они пособники немецкого диверсанта.
- А они разве недостаточно обездвижены? - Спросил Сергей, все еще не веря собственным глазам.
- Да веревками руки свяжи, пока я буду рассказывать, что тут устроила и почему.
В этот момент послышались взрывы от разорвавшихся недалеко бомб.
Комиссар Петров прикинул расстояние, громыхало от места стоянки партизанского отряда. Вернее, от бывшего места. Минут десять назад последний партизан должен был уйти оттуда.
- Надеюсь, вы успели эвакуировать людей? - Спросила Инга.
- Да, Рубцова. Спасибо тебе. Твой напарник Роман по сравнению с тобой выглядел, мягко говоря, блекло. И Рубином его зря прозвали. Стоп! РУБцова ИНга! Так вот кто настоящий Рубин!