Ручий Алексей : другие произведения.

Спасательная Миссия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Страной правят Ведьмы и построенные ими Торговые Центры. Инакомыслие подавляется вездесущими агентами ЦПиЭ. А дети в это время ведут нескончаемую Игру в Войну. Одураченное большинство находит такой порядок вещей приемлемым, но есть и те, кто с ним несогласен. Эти немногие, ушедшие в Подполье, ждут прихода Спасательной Миссии, которая должна освободить страну от диктата Ведьм.

Пролог.

  

"Ничего старого: ни форм, ни жизни!"

Казимир Малевич, УНОВИС.

1.

  
   Черный лес зубчатой верхушкой уперся в сине-серую, цвета потемневшей стали, полоску вечернего неба. Выдавшийся и без того прохладным день стремительно остывал, хмуро коченея, на лес спускались тягучие влажные сумерки. Тьма сгущалась постепенно, но по-хозяйски уверенно, ложась продолговатыми тенями среди деревьев и кустов и достигая максимальной концентрации в заболоченных низинах, где рос камыш, и тускло блестела дождевая вода; холодный воздух пах грибами.
   Быстрыми уверенными шагами Ян шел через вымокший лес. Дождь лил всю последнюю неделю, влагой пропиталось буквально все. Мелкие капли изредка падали за шиворот, срываясь с ветвей, ночными призраками колыхавшихся над головой; опавшая листва шептала сиплым старческим голосом под ногами. Где-то в овраге, темным шрамом рассекавшем лес, хрипел простуженной глоткой ветер. Изредка вновь начинал накрапывать дождь.
   "Как там Акан?" - думал Ян - "Он ведь уже немолод, по такой погоде запросто мог простудиться..."
   Но Акан не болел - во всяком случае, на первый взгляд он казался вполне здоровым и бодрым. Старый подпольщик встретил Яна у Третьей рощи, неторопливо поприветствовал, спросил о последних новостях и только после этого, не оглядываясь, побрел в лесной сумрак. Ян проследовал за ним.
   В сгустившейся темноте они спустились в Сырой лог, пробираясь сквозь заросли мелкого кустарника. Пару раз Ян поскользнулся и чуть не покатился по размокшему склону, Акан отреагировал на неуклюжесть своего более молодого попутчика коротким предостережением: "Будь аккуратнее!".
   Наконец, они оказались на дне оврага, и пошли вдоль протекавшего тут небольшого ручья с мутной водой. Еще минут через пять их взорам явилась покосившаяся от времени избушка. Акан обитал в ней.
   Старик потянул дверь, пропуская гостя вперед, сам вошел следом. Внутри избушки было темно, Акан поковырялся в углу и вскоре зажег небольшую светодиодную лампу, закрепленную под потолком. Избушка осветилась тусклым светом.
   Ян окинул взглядом внутреннее убранство. Стол, кровать, книжные полки. Акан много читал, даже тут - в лесу, на подпольном положении - не упускал возможности прикоснуться к знанию, заключенному в книгах.
   На столе стоял компьютер, как и все остальные электроприборы запитанный от солнечных батарей, расположенных на крыше избушки; достаточно старая, но надежная модель. При помощи компьютера и присоединенного к нему криптографического оборудования Акан обходил заслоны Государственного Реестра Информационной Фильтрации (сокращенно - ГРИФ) и выходил в Сеть для связи с НИМИ...
   Собственно, подпольная работа и была поводом визита Яна. Акан, понимая это, не стал тянуть, сразу же перешел к делу:
   - Вчера был сеанс связи. Короткий - ГРИФ совершенствует свои алгоритмы, обходить их систему слежения становится все сложнее. Однако мне удалось получить и дешифровать сообщение. Передаю дословно: "Миссия идет. Ждите".
   Он замолчал. Ян обдумывал услышанное.
   Значит, они все-таки решились послать Миссию. Хорошо. Правда, из сообщения, полученного Аканом, непонятно когда и в каком составе. Но это вселяет надежду.
   - Что сам думаешь по этому поводу? - спросил Ян у товарища.
   - Не знаю. Слишком долго мы ждали ее, слишком долго. Больно это признавать, но за это время я стал стариком. - Акан вздохнул. - Но приход Миссии необходим, без нее ничего не изменится... никогда.
   - И?..
   - Будем ждать. Впрочем, как и всегда. Иного нам не остается. - Старый подпольщик сел к компьютеру. - Если появится какая-то уточняющая информация по приходу Миссии - я сообщу. Связь по прежнему каналу. Только... - Акан поморщился, - будьте осторожней. В последнее время ГРИФ активизировался, словно почуяли что-то... может, и почуяли. Поэтому конспирация необходима во всем.
   - Ну, это само собой...
   - Отнеситесь к этому со всей серьезностью. Они ни за что не поставят под удар программу Изоляции и Улучшения, как и Стабильность Системы в целом.
   - Понятно.
   Акан включил компьютер, монитор озарился блеклым свечением, на экране появилась заставка загружаемой операционной системы. Ян вспомнил, что пришел сюда не только за информацией, он принес старику еду и книги; все это было уложено в его сумке. Он поспешил достать гостинцы.
   Акан окинул хмурым взглядом банки с суповым концентратом и хлеб в пластиковых тюбиках, безразлично пробежался по пачкам макарон и нанокрупам, его глаза загорелись только тогда, когда он увидел книги.
   Ян принес немного, но Акан будет рад каждой - это можно было сказать наверняка. Кропоткин, Гоббс, Жижек... Акан родился в те времена, когда чтение книг еще не считалось чем-то зазорным, и пронес эту свою веру в силу печатного слова через всю жизнь, несмотря даже на официальную позицию государства по этому вопросу (программа Улучшения в самых своих радикальных вариантах предлагала приравнять чтение книг к экстремизму, хотя в окончательном варианте и был принят лишь ряд рекомендаций по замене книг развлекательными телевизионными программами и сериалами).
   - За книги спасибо, - на лице Акана отразилось подобие улыбки, - а вот от супового концентрата у меня скоро будет запор. Я, конечно, понимаю, что в моем положении не стоит рассчитывать на кулинарные изыски, но все же... Иногда хочется разнообразить меню.
   - Мы это учтем.
   - Да брось ты... В следующий раз принеси обычной картошки, кажется, я уже совсем забыл ее вкус...
   - Хорошо.
   Ян засобирался. Путь назад предстоял неблизкий, к тому же город, куда ему предстояло вернуться, в ночное время усиленно патрулировался солдатами и казачьими разъездами - можно было нарваться на патруль, и тогда неприятная сцена с допросом и выяснением цели его прогулки была бы неизбежна.
   - Я пойду.
   - Ступай, - Акан внезапно закашлялся. Ян озабоченно посмотрел на него. Значит, все-таки простудился... А ведь так старательно скрывал свое недомогание до этого момента!
   - Ты это... - Ян напоследок повернулся к Акану. - Береги себя. Может, сменщика прислать?
   - Не говори ерунды. Никто лучше меня не справится с этой работой.
   Спорить было бесполезно. Ян знал характер Акана. Старый подпольщик ни за что не покинет свой пост.
   - Следи за своим здоровьем.
   - Здоровьем я еще с тобой могу поделиться, - Акан старался выглядеть несгибаемым, как и полагалось бывалому оппозиционеру на нелегальном положении, но новый приступ кашля подвел его... - В общем, - сказал он, прокашлявшись, - обо мне не беспокойся. Помни про картошку. И всем нашим передавай привет.
   Пробовать переубедить Акана Ян не стал, прекрасно понимая, что ничего не добьется на этом поприще. Попрощался и двинул назад.
   Холодная промозглая ночь легла на лес, опутав клубком темноты деревья и кусты. Под резкими порывами ветра с деревьев сыпалась листва. В воздухе висела противная дождевая морось, явственно ощущалось приближение осени.
   Ян поднял ворот куртки и быстрым шагом направился через лес, следуя изгибам тайной партизанской тропы. Опять зашептала под ногами листва, захлюпала грязь.
   "Вот и лето прошло..." - подумал Ян.
  

2.

  
   Желтые и рыхлые, как поролон, облачка кучей мала лепились над самой вершиной холма. Среди этой пестрой кучи блестело полированной лысиной красное, умаявшееся за день солнце. Его блеклые предзакатные лучи путались в ветвях деревьев на склоне холма, а выбравшись из них, алыми змейками извивались по склону и медленно скатывались вниз к небольшому болотцу. В высоких камышах деловито толковали лягушки; Сонная Роща сразу за болотцем устало мотала своей курчавой макушкой под легким натиском вечернего ветра...
  
   - Шустрый, ты убит! - крикнул Огемон и едва не заплакал от обиды: Шустрый вместо того, чтобы по честному "умереть" и, как подобает условному мертвецу, выбыть из Игры, чесал напрямик через густые заросли камышей в сторону болотца и темневшей сразу за ним Сонной Рощи. Сухие стебли за ним протяжно вжикали, над ними вилось потревоженное облако местных жителей - комаров.
   Огемону оставалось только наблюдать, как его жертва удирает от него. Шустрый ловко перескакивал с кочки на кочку, распугивая лягушек и умудряясь при этом не свалиться в темневшие рядом бочаги с водой - недаром ему дали такое прозвище.
   Он уже почти достиг Рощи, и только хотел нырнуть в ее спасительный сумрак, где его было бы уже не достать, как оттуда показался Бывалый.
   Увидев Шустрого, он вскинул арбалет; механизм из туго закрученных пружинок и стальных пластин жалобно взвизгнул, серебристая стрела из хромированной стали поползла по полированному ложу, словно гордая сильная птица - не какой-нибудь там воробей - готовясь к стремительному прыжку и не менее стремительному полету.
   Шустрый остановился. Глаза его бегали, ища спасения. Но было поздно. Бывалый успел подойти к нему вплотную и, выставив перед собой арбалет, держал Шустрого на прицеле. Огемон устремился туда.
   - Шустрый, так не честно! Ты ведь знаешь, что по правилам Кощеева Кодекса убитый должен отправиться в Желтую зону, - сказал Бывалый Шустрому, когда Огемон поравнялся с ними, и вопросительно посмотрел на того.
   Шустрый, опустив голову, что-то чертил носком ботинка на влажной болотной земле и молчал.
   - Теперь согласно правилам ты как нарушитель подлежишь выдворению в Красную зону, надеюсь, это ты понимаешь?
   Шустрый понимал. Поэтому молчал.
   - Я сообщу Хранителям, и они заберут тебя к Порталу... А пока что сдай мне свое оружие...
   Шустрый нехотя вытащил из-за пояса рогатку и пороховой пугач и протянул их Бывалому. Тот молча забрал их себе.
   - А ты, - Бывалый повернулся к замершему Огемону, - тоже хорош. Кто же так воюет? Ты что в салки с ним, что ли играешь?
   Огемон шмыгнул носом:
   - Ну, я это...
   - Что это?.. - Бывалый убрал арбалет за спину. - Сегодня от тебя противник убежал, а завтра ты сам побежишь как он, - Бывалый кивнул в сторону угрюмого Шустрого. - Ладно, пошли. Некогда тут болтать.
   И он двинулся в сторону холма, за которым лежала разбитая грунтовка, ведшая к Лагерю.
   Огемон погрозил кулаком Шустрому, понуро смотревшему на заходящее за холм солнце; и вдруг, вскинув свою небольшую аркебузу дулом вверх, пальнул в воздух.
   - Ты чего?.. - резко остановившись, обернулся Бывалый.
   - Да так... - ухмыльнулся Огемон.
   - Только заряды зря переводишь... - больше Бывалый не стал тратить время на ненужные слова, он уверенно пошел сквозь камыш, разгоняя комаров и лягушек.
   Ребята поспешили за ним. Огемон на ходу перезаряжал свою аркебузу. Шустрый понуро семенил рядом. Сегодня он нарушил правила и теперь ждал своего наказания, самого худшего из наказаний - выбытия из Игры.
   Камыши с шелестом смыкались за ними. Влажная земля торфяника хлюпала под ногами, с каждым шагом холм становился все ближе, а солнце все незаметнее за его лесистой громадой.
   Они скрылись в зарослях на холме - там, куда закатилось вечернее солнце: один - крепко сбитый и высокий, с огромным арбалетом, тетива которого натягивалась поворотом здорового металлического рычага, другой - наоборот, короткий и юркий, как ящерица, с небольшой аркебузой наперевес и третий - чуть выше и коренастей второго, но так же заметно уступающий первому.
  

Часть 1. Побег.

  

1.

  
   Узкую, мощеную старинным булыжником улочку перегородил перевернувшийся грузовичок, в котором перевозил овощи и фрукты смуглый торговец с юга. По всей видимости, автомобиль был загружен до предела - оттого и завалился набок, когда на крутом повороте в узком пространстве вся тяжесть груза пришлась на правый борт.
   Товар из кузова частью просыпался на землю: сочные желтые дыни, сладкие арбузы и ягоды. Незадачливый хозяин груза крутился рядом, вскидывая то и дело темные от загара руки к небу и ругаясь на своем жутком южном наречии. Столпившиеся вокруг зеваки обсуждали произошедшее, а шныряющая в толпе шпана потихоньку таскала рассыпавшиеся фрукты. Проскочить сквозь этот затор сходу не представлялось возможным. Ян невольно остановился среди скопления людей.
   Из переулка появился отряд городской стражи. Солдаты растолкали толпу. Их командир вышел вперед и приказал торговцу немедленно освободить улицу. Южанин что-то снова залопотал на своем коверканном языке, видимо, объясняя, что самостоятельно он не в силах сделать этого. Впрочем, солдаты и сами все поняли без объяснений. Командир отдал кому-то приказ по рации.
   Затем торговца арестовали. Двое солдат направили на него свои автоматы, и под их прицелами он был препровожден в комендатуру. После этого солдаты принялись шерстить толпу.
   Ян понял, что по несчастливой случайности оказался там, где ему находиться совсем не следовало бы. Он попытался как можно скорее покинуть место происшествия, но солдаты оказались неожиданно расторопны, сумев к этому моменту оцепить уже весь прилегающий квартал. Яну ничего не оставалось, кроме как смириться со своей участью; скрепя сердце он полез во внутренний карман куртки за документами.
   Досматривавший его солдат долго вертел в руках электронное удостоверение профессора истории Государственного Университета. Затем передал его своему командиру. Тот пробежался глазами по глянцевой поверхности удостоверения, интегрированного в пластиковую карту, ненадолго остановился на 3D-фотографии, затем поднял глаза на Яна. Их взгляды встретились. В глазах командира солдат Ян прочитал практически нескрываемую ненависть. Солдаты не любили интеллигентов, впрочем, не они одни.
   Командир сделал неопределенный жест, видимо, отдавая команду своим подчиненным. Смысл этой команды Ян понял уже в следующий миг.
   Толпу разделили на две части. Одну часть сразу же отпустили, подгоняя бодрым покрикиванием солдат и толчками автоматных стволов, другую, в которой оказался и Ян, задержали. Для выяснения всех обстоятельств - такой расплывчатой формулировкой объяснили причину задержания. Задержанных под конвоем солдат повели в комендатуру.
   Ян шел в хвосте колонны задержанных, сердце его переполняли тревоги и сомнения.
   "Неужели разоблачили?" - думал он, - "но ведь я соблюдал максимальную конспирацию, никаких лишних контактов, никаких ненужных вылазок..."
   Низкое небо бороздили серые тучи, такие же серые, как мысли Яна. Внезапный порыв ветра принес ворох холодных брызг - не то дождя, не то снега.
   "Если все-таки разоблачили", - продолжал он анализировать, - "то насколько глубоко задета Организация: все оканчивается на мне или же череда разоблачений ждет и остальных членов..."
   У историка было больше вопросов, чем ответов. Сзади его подгоняли солдаты, холодный автоматный ствол несколько раз упирался в спину чуть ниже лопаток.
   "В любом случае необходимо сохранять спокойствие и максимальную сосредоточенность", - подсказывал ему рассудок, - "все может оказаться простым совпадением, а ставки в их Игре велики... Тем более, сейчас, когда Миссия выслана..."
   Они миновали три перекрестка и небольшую площадь; Ян знал, что комендатура находится еще через один квартал отсюда. Однако их повели не туда.
   Командир солдат получил распоряжение по рации и тотчас отдал приказ своим подчиненным. Колонну задержанных остановили и развернули, затем приказали двигаться в обратном направлении. Еще минут через пять они остановились перед массивным зданием с большим куполом и колоннами. Ян вспомнил, что когда-то здесь был театр.
   Теперь в здании располагалась военная полиция и политический сыск - Центр Предупреждения и Экстрадиции. В число функций данной организации, как следовало из названия, входили предупреждение идеологических расхождений с официальной линией Правительства Ведьм и экстрадиция всех несогласных с данной линией в Красную Зону.
   Экстрадиция, как часто писали в официальной прессе программы Улучшения, была высшим достижением гуманизма на поле политической борьбы: оппозицию не уничтожали и не гноили в тюрьмах, ее просто выдворяли за пределы цивилизованного общества, в специальную зону, где она больше не могла пользоваться основными благами цивилизации. Что происходило в Красной Зоне на самом деле, никто толком не знал, но доходившие до Подполья обрывочные сведения свидетельствовали о том, что уж точно ничего хорошего.
   Задержанных под конвоем препроводили в здание ЦПиЭ. Проходя мимо колонн бывшего театра, Ян увидел, что многие из них сильно потрескались у основания и облупились посередине, да и вообще некогда величественное здание пребывает не в лучшем состоянии. Впрочем, его это не сильно удивило: старинные здания теперь не особо берегли, предпочитая сносить их и строить на освободившемся месте быстровозводимые конструкции из железобетона и пластика. Это тоже было частью программы Улучшения.
   А вот на театры она не распространялась. Театры отмерли за ненадобностью, когда люди эпохи Улучшения направили свою энергию и устремления в Торговые Центры...
   Внутри здания всех задержанных посадили на откидные скамейки вдоль стены коридора. С каждого конца коридора встало по вооруженному солдату, остальные вместе с командиром ушли. Задержанных предоставили сотрудникам Центра.
   После этого их начали вызывать по одному в специальный кабинет - "для профилактической беседы". Большинство после беседы отпускали, но двоих человек увели куда-то вглубь здания.
   Время тянулось медленно, Ян коротал его, считая про себя. Тревожные мысли по-прежнему не давали покоя; тот факт, что он оказался не в комендатуре, а прямиком в ЦПиЭ только подхлестывал их. Но историк держался стойко, ничем не выдавая себя. Это могло быть совпадением или проверкой - и тогда наверняка от него только и ждали того, что он даст слабину.
   В любом случае - пасть духом сейчас и дрогнуть - значило поставить под удар остальных членов Организации...
   Наконец очередь дошла и до Яна. Его вызвали.
   В кабинете стоял стол, за которым сидел агент Центра в гражданской одежде. Позади него на уровне головы находилось маленькое окно-бойница, сквозь которое можно было увидеть свинцовую кромку неба. Рядом с окном висел портрет главы Совета Ведьм - Питона.
   Ян сел на стул, стоящий возле стола, куда указал ему агент.
   - Итак... - агент уставился на него, словно пытался просветить насквозь своим рентгеновским взглядом. Ян постарался сохранить спокойствие. - Вас задержали на месте происшествия, не так ли? - продолжил агент.
   - Да, - коротко ответил Ян.
   - И что вы там делали?
   Странный вопрос. Впрочем, агенты ЦПиЭ - ищейки что надо, у них лишних вопросов не бывает в силу специфики профессии, а значит, задан он не для поддержания разговора...
   - В этом месте я оказался совершенно случайно и попал в затор, - Ян старался отвечать коротко и по существу, но не удержался и добавил, - будь моя воля - шел бы себе дальше, да не успел...
   - И куда вы спешили?
   Пристреливается, собирается бить в "яблочко".
   - На занятия. Я преподаю...
   - Мы в курсе, кто вы, - осклабился агент, - было видно, что он, как и солдаты, которые задержали Яна, в глубине души презирает преподавателя как представителя интеллигенции. - В такое время?
   - Занятия идут до позднего вечера.
   - Ладно, - внезапно отступил агент, - это мы уточним. Больше нечего добавить?
   Ян пожал плечами. Если это все, что агент хотел узнать, ему нечего больше сказать.
   Агент заерзал на своем стуле, затем внезапно выдвинул ящик стола со своей стороны, порылся в нем и вытащил на свет пухлую папку, перетянутую веревочной тесьмой. Снял тесьму и углубился в содержимое папки. Что находилось в папке, Ян со своего места не видел, но мог сказать наверняка, что не семейные фотографии агента. Видимо, они копали под него.
   - У вас опасные связи, - коротко изрек агент, снова пристально глядя на Яна. - Преподаватели, художники, журналисты. Словом те, кого раньше именовали интеллигенцией, неблагонадежные граждане. Вольнодумцы и провокаторы...
   - Я придерживаюсь мнения, что среду не выбирают, она формируется сама в зависимости от воспитания, интересов человека, его образованности, в конце концов...
   - То есть вы считаете себя отличными от нас, - агент сделал круговой жест рукой, видимо пытаясь присовокупить к своей персоне некоторое неперсонифицированное множество, к которому с равным успехом могли относиться и окно-бойница, и портрет Питона, и стол, и стены Центра, и даже весь мир, - считаете себя лучше нас...
   - Я этого не говорил...
   - И все-таки вы так считаете. Почти наверняка. Но мы - простые люди, и программа Улучшения придумана для нас, для большинства. Большинству не нужно искусство, не нужны опасные идеи о революции, не нужны смутьяны и выскочки, большинство хочет обычного человеческого счастья, и Правительство Ведьм дает им его. Строит Торговые и Развлекательные Центры. Устраивает праздники и концерты. Развивает шоу-бизнес. А вы, такие как вы и ваши друзья, хотите все это разрушить, хотите отнять счастье у простого большинства...
   Ян промолчал. Он не стал говорить агенту, что мнение большинства - достаточно абстрактная категория и обычно его интересами прикрываются отъявленные негодяи, обделывая свои весьма неприглядные дела, тогда как само большинство вообще склонно помалкивать. Именно с молчаливого согласия большинства устраиваются облавы и казни... Агент продолжил:
   - Знаете, будь моя воля - я бы всех вас отправил в Красную Зону. Но наше Правительство гуманно даже к таким как вы. Вам дают преподавать и творить искусство. Вам разрешают отвлекать людей от Потребления и сеять смуту в их головах посредством ваших идей. Но помните: это только пока. Рано или поздно порядок будет наведен...
   На этом агент успокоился. Кажется, он высказал все, что думал, все, что накипело в его, безусловно, интересной, но запихнутой в рамки строгой казенной структуры и вымуштрованного тела души. Он потерял к Яну интерес, Ян это понял по его внезапно потухшему взгляду.
   От сердца историка отлегло: значит, у них пока нет ничего серьезного на него. Разве что эта папка... но, видимо, и там содержится лишь только то, что доступно достаточно широкому кругу любопытствующих.
   Агент спокойно поместил папку обратно в стол. Похрустел костяшками, потом воззрился на Яна.
   - Думаете, мы тут штаны просто так просиживаем?
   Ян не знал, адресован ли данный вопрос конкретно ему или же таким образом агент высказывает свои мысли вслух, поэтому промолчал. Агент сам ответил за него:
   - Мы работаем. Изучаем, приглядываемся, наблюдаем... Поэтому не думайте, что любая ваша антиправительственная деятельность сойдет вам с рук.
   - У меня и в мыслях нет ничего такого, я простой преподаватель... - развел руками Ян.
   - ...Истории, - закончил за него агент.
   - Да, именно.
   - Вот поэтому помните мои слова, - агент криво усмехнулся, - а теперь можете быть свободны. Идите - преподавайте свою историю.
   Ян не стал говорить, что история не его и не чья бы то ни было еще, история всегда и всюду общая, а значит, касается и агента; Ян вновь промолчал. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас - кажется, в этих стенах любят подобные обороты...
   Быстрыми шагами Ян покинул здание ЦПиЭ и направился дальше по улице. Он не знал, стоит ли ему после случившегося идти туда, куда он собирался до своего задержания, но что-то ему подсказывало, что стоит. Только надо будет проявлять повышенную осторожность...
  
   Он прошел пару кварталов, зашел в книжный магазин. Походил между стеллажей с книгами, убивая время и приглядываясь. Важно было знать - нет ли за ним хвоста.
   Конечно, допрашивавший его агент прекрасно понимал, что Ян шел не на занятия в Университете, другой вопрос - какое внимание он вообще придал данному факту. Может статься, что никакой слежки за Яном и не было, однако это нужно было обязательно выяснить до того, как он пойдет туда, куда собрался...
   Внезапно ему на плечо легла чья-то ладонь, внутри у Яна все обмерло. "Это конец" - пронеслось в мозгу. В ту же секунду он услышал женский голос, шепчущий ему в самое ухо:
   - Профессор, не делайте резких движений. Лишнее внимание ни вам, ни мне ни к чему.
   - Кто вы? Что вам надо? - Ян повернулся, перед ним была молодая девушка, возможно, одна из его студенток. Правда, он не мог точно сказать - видел ли ее до этого.
   - Все вопросы зададите потом. Я просила вас не делать резких движений...
   - Но...
   - Профессор, вы в опасности, равно как и я. Поэтому у вас не остается другого выхода кроме как довериться мне. Там, куда вы направляетесь, вас уже ждут, - она сделала паузу, - облава. Явка засвечена, там агенты.
   - Откуда вы знаете? Почему я должен вам доверять?
   - Вам придется. Иного выбора у вас нет, я говорю. Если пойдете туда - вас схватят.
   - И что мне делать?
   - Следовать за мной.
   - Куда?
   Девушка изогнула бровь, в ее мимике сквозило что-то упрямое и твердое, за внешней хрупкостью скрывался железный стержень; Ян не назвал бы себя хорошим психологом, но в этом почему-то был уверен.
   - Увидите. Все вопросы сейчас - лишние. Вы либо доверяете мне, либо... впрочем, у вас сейчас нет другого выбора.
   - Выбор есть всегда!
   - Второй вариант вам не понравится.
   - Ладно, ведите, - Ян сдался. В конце концов, если его рассекретили, препираться нет смысла. Если же девушка своя, из Подполья, тогда, пожалуй, следует послушать ее: на данный момент она знает явно больше него.
   - Хорошо, профессор. Сейчас я выйду из магазина и пойду по улице налево, примерно два квартала, вы выйдете через пару минут и пойдете в том же направлении, мы встретимся возле закусочной "Мечты Полковника", поняли?
   - Да.
   - Тогда я пошла...
   - Идите.
   Она миновала стеллажи с книгами и вышла через входную дверь, Ян проводил ее взглядом. В голове лихорадочно метались мысли, большим усилием воли он подавил их. Сейчас необходим порядок, во всем. Любое действие может быть ошибочным, поэтому необходимо оценивать каждый шаг, а для этого, в свою очередь, нужна холодная голова. Что ж он, как ученый, должен задействовать все свои способности для этого.
   План действий, предложенный девушкой, не нравился Яну из-за неопределенности его, Яна, роли и предполагаемых последствий, но раз уж иного выхода у него не оставалось, необходимо было действовать с предельной концентрацией. Сейчас он выйдет из магазина и пройдет два квартала налево...
   Между стеллажей мелькнули двое подозрительных типов в гражданской одежде, Ян готов был биться об заклад, что это агенты. Не теряя больше не секунды, он двинулся к выходу, прячась за стеллажами с книгами, чтобы эти двое не могли его заметить.
   Оказавшись на улице, он быстрым шагом двинулся в условленном направлении. Навстречу шли люди, Ян приглядывался к ним, пытаясь разглядеть угрозу, скрывшегося под маской обывателя врага. Но люди были как люди, и если они и пособничали нынешнему режиму, то только своим непротивлением и активным участием в программе Улучшения.
   Вскоре он оказался возле той самой закусочной "Мечты Полковника". Кривая усмешка исказила его губы, когда он прочитал это словосочетание на поблекшей вывеске. Он ни разу не бывал в этом заведении, но был уверен, что в данное время суток оно под завязку забито солдатами и переодетыми агентами. И кому только в голову пришло такое название?
   Ян вспомнил агента, допрашивавшего его сегодня. Его сухой тон, его бесстрастное лицо, эту самоуверенную манеру оперировать чужими жизнями, будто набором игральных костей. Мечтал ли он о чем-нибудь? Вряд ли...
   "Мечты полковника" казались каким-то диким и совершенно неуместным оксюмороном. Впрочем, как и все остальное в нынешней реальности - поправил себя Ян.
   Девушка ждала его возле стенда с афишами на противоположной стороне улицы. Историк несколько раз оглянулся и перешел улицу.
   - Не оглядывайтесь, - сказала она ему, когда они поравнялись, - вы выглядите как герой заштатного шпионского триллера, а это вам не идет. Вызываете только лишние подозрения у прохожих. Хвоста за вами нет, я проверила.
   - Хорошо, раз за мной нет хвоста, зачем тогда мне идти за вами дальше?
   - За тем, что сейчас хвоста за вами действительно нет, но вы уверены, что вас уже не ждут дома?.. или в Университете?
   Ян не был уверен, он не был уверен ни в чем.
   - И куда вы собираетесь меня проводить?
   Девушка посмотрела на Яна немного иронично, на губах ее заиграла улыбка. Она была еще совсем юна. Ян и сам был далеко не стар, не так давно перевалил за сорок, но она была едва ли не в два раза младше его.
   - Далеко, профессор, далеко, - ответила девушка. - В другой город, так что приготовьтесь к незапланированной командировке. - Она взяла небольшую паузу. - Возможно, бессрочной.
   - Мне не нравится ваша манера говорить загадками.
   Ян начинал терять терпение, ему казалось, что его водят за нос.
   - Хорошо. Я вам все расскажу. Только по дороге, идемте.
   - Куда?
   - Профессор, что вы заладили: куда да куда? Идемте - и я вам все объясню.
   Она двинулась решительным шагом дальше по улице. Яну ничего не оставалось кроме как последовать за ней. Он хотел выяснить, что от него хотят.
   Ян догнал девушку, в это время она повернула на небольшую улочку, ответвляющуюся от той, на которой они встретились. Девушка заговорила негромким, но уверенным голосом.
   - Как я уже сказала, явка засвечена. Большая часть членов Подполья в Ква-сити схвачены либо будут схвачены в ближайшие часы. То, что вас отпустили из ЦПиЭ, можно считать большой удачей; но когда они начнут копать глубже, они сразу же наткнутся на вас - и тогда вы уже не сможете рассчитывать на теплый прием.
   - Мой прием у них сегодня и так не был теплым...
   - Не сомневаюсь. Но у них не было точной информации, что вы работаете против Системы. Скоро будет.
   - Почему вы так думаете? В отделении в Ква-сити опытные подпольщики, они не сболтнут лишнего и под пытками...
   - В отделении есть предатель, именно он и сдал всех, неужели не понятно?
   - Но тогда почему он не сдал меня?
   - Видимо, он располагает не всей информацией. Но у него есть представление о структуре отделения, агенты смогут найти нити, потянув за которые можно будет вычислить каждого члена Подполья здесь.
   - Вы тоже член Подполья?
   - Само собой.
   - Я вас никогда раньше не видел...
   - Все правильно. Я - связной, как и вы. Только вы связаны с Сетевиком, а я с отделением в Рэйнбурге. Мы не могли пересекаться до сегодняшнего дня и не должны были, если бы не чрезвычайные обстоятельства. Отделение в Ква-сити разгромлено, Сетевик взят агентами...
   - Как? - Ян остановился. - Они вычислили Акана?
   - Да. Думаю, им известно и о Спасательной Миссии.
   - Но... - Ян обхватил голову руками. - Это значит провал всего нашего дела...
   - Нет, - девушка хлопнула его по плечу, показывая, что надо двигаться дальше, - это ничего не значит. Мы должны продолжать действовать, готовить встречу Спасательной Миссии. Именно поэтому мы с вами едем в Рэйнбург.
   Картина произошедшего наконец стала полной. Значит, они добрались даже до Акана. Если все это правда, то ему, Яну, остались считанные часы на свободе. Если ничего не предпринять, конечно...
   - Как мы доберемся до Рэйнбурга? - спросил Ян.
   - Поездом.
   - Разве это не опасно? Меня же могут опознать.
   - Думаю, этот вопрос мы сможем решить. Кстати, мы уже пришли. - Девушка остановилась возле арки, ведущей во двор жилого дома, достала ключи от ворот.
   Ян огляделся, подозрения до сих пор не покидали его. Хвоста было не видать, впрочем, агенты могли умело маскироваться. Его участие в Подполье впервые становилось не увлекательным приключением, а опасной игрой. Однако слишком высоки были ставки, чтобы отказаться от участия в ней. Спасательная Миссия идет, а значит, нельзя сидеть сложа руки.
   Девушка открыла ворота, они прошли в арку и очутились во дворе, стиснутом сырыми стенами домов. Через двор гулко прошагали к дальнему подъезду, слушая эхо, пружинящее от стен; поднялись на третий этаж, миновали длинный узкий коридор с множеством дверей, в конце концов, оказавшись в огромной квартире, заставленной старой мебелью и прочим антикварным хламом. Девушка закрыла за ними дверь.
   - Где мы? - спросил Ян.
   - Какая разница? - ответила девушка. - Спрятаться здесь мы все равно не сможем. - Она помолчала. - Впрочем, если вам интересно: это запасная явка, о ней знают только связные, работающие на Рэйнбург. Теперь и вы еще... - Она указала Яну, - Проходите.
   - Только после вас.
   - Как знаете, - она повела историка вглубь квартиры.
   Квартира была нежилой, только мебельная рухлядь и какие-то древние запыленные тюки служили ее наполнением.
   Девушка прошла по коридору в дальнюю комнату, Ян за ней. Она открыла один из шкафов, стоявших в комнате, достала большую вещевую сумку, порылась в ней и извлекла набор театрального реквизита: парики, накладные бороды и усы.
   - Вы это серьезно? - спросил Ян, мигом сообразив, кому этот реквизит предназначен.
   - Серьезней некуда.
   - Вы думаете, если я налеплю это на себя, меня не смогут опознать?
   - Думаю, смогут... но не сразу. Мы успеем сесть на поезд и уехать.
   - Это авантюра...
   Она засмеялась.
   - Профессор, вы - уважаемый ученый, а рассуждаете как... - она не стала продолжать, хотя Ян не оценил ее учтивости. - Когда вы вступали в Подполье, разве не думали, что это и есть самая большая авантюра в вашей жизни?..
   - Это борьба, это мой гражданский долг...
   - Тогда ваш гражданский долг - одеть все это, дабы вас не сцапали агенты. Вы пока еще нужны Подполью...
   Ян прикинул, что к чему. Они в какой-то непонятной квартире, бегут непонятно куда и зачем, что их ждет - неизвестно... лишь одно он знает точно - оставаться в Ква-сити им нельзя, что же тут можно предпринять?..
   Он сделал то, что подсказывал ему разум: послушался девушку. Принял из ее рук ворох вещей и принялся в них ковыряться, отбирая накладные бороды и парики и примеряя их на себя.
   - Не переусердствуйте, профессор, - улыбнулась девушка, - думаю, накладных усов и темного парика хватит, - она вытащила из вороха, отобранного Яном, подходящие экземпляры, - как вам?..
   Ян повертел их в руках, затем поднес к лицу.
   - Зеркало тут есть?
   - Найдется.
   Через пятнадцать минут с маскировкой было покончено. Из зеркала на Яна смотрел темноволосый усатый мужчина, похожий на румына или цыгана.
   - Теперь мы можем идти, - сказала девушка. - Поезд на Рэйнбург отправляется через сорок минут.
   - Вы все рассчитали...
   - Еще бы, - она вновь улыбнулась, - именно поэтому мы пока что на свободе и, надеюсь, останемся на ней еще долго.
   - Хотелось бы вам верить, - Ян постарался выдавить подобие улыбки, - кстати, как вас?..
   - Зовут?
   - Да.
   - Пока что это не важно, давайте поторопимся...
   И она пошла прочь из квартиры, Яну ничего не оставалось кроме как последовать за ней.
  
   Еще через десять минут они были на железнодорожном вокзале. Девушка пошла в кассы - приобретать билеты, Ян в это время сумрачно оглядывал зал ожидания. Полицейских, солдат и казачьих патрулей на вокзале было не больше обычного; людей, похожих на агентов, историк также не смог разглядеть в толпе. Похоже, за ними пока что не охотились.
   Вернулась девушка. В руках у нее было два билета.
   - Все спокойно, - сказал ей Ян.
   - Это хорошо.
   - Я думал, что нас уже ищут...
   - Вполне возможно.
   - Но...
   - Профессор, вам нужна головокружительная погоня как в дешевых боевиках, которыми промывают мозги обывателям по телевидению, или вы просто хотите спокойно покинуть город?
   В принципе она была права. То, что их пока что не искали, было им же на руку. До поезда оставалось двадцать минут.
   Ян купил себе толстую газету в киоске - будет чем заняться в поезде. На обложке красовался глава Совета Ведьм по имени Питон: на его лоснящемся распухшем лице мужчины неопределенного возраста, доведенном до такого состояния многочисленными косметическими операциями, которые он, по слухам, делал едва ли не каждые полгода, застыло что-то вроде улыбки. Или насмешки - кому как. Ян видел в его глазах только алчность и презрение к собственному народу, которым он управлял. Большая статья, вынесенная на первые полосы, была посвящена достижениям нынешнего режима.
   Они пошли на платформу - поезд должны были подать с минуты на минуту. В это самое время в зале ожидания появился дополнительный патруль из казаков и дружинников ДССВ (Добровольного Совета Содействия Ведьмам). Среди ряженных в пестрые одежды казаков затесались несколько типов в штатском - агенты, догадался Ян. Значит, охота на них все-таки началась... Историк поспешил за девушкой, которая решительно шла впереди.
   - Не оглядывайтесь, профессор, - бросила она через плечо, - эта компания по нашу душу.
   Они оказались на платформе, состав приближался. Люди курили, болтали, тащили свой багаж.
   Ян внезапно осознал, что он впервые путешествует налегке. Да что там налегке - у него не было с собой даже зубной щетки. Он поделился своими мыслями с девушкой.
   - Вряд ли агенты выдадут вам щетку, если нас задержат, - мрачно изрекла она.
   Еще через пять минут они сидели в купе и смотрели через оконное стекло на платформу. По платформе шныряли казаки, дружинники и солдаты, из толпы выхватывали людей, тащили их куда-то в сторону здания вокзала.
   Но в поезде так никого и не появилось. Еще через десять минут состав, наконец, тронулся в сторону Рэйнбурга.
   Ян облегченно вздохнул, посмотрел на девушку.
   - Этот грим можно снять? - спросил он ее.
   - Ни в коем случае. Вас могли уже видеть в таком виде, проводник тот же, другие пассажиры, так что не смущайте их.
   - Мда-а-а... - протянул он.
   - То ли еще будет, профессор, - девушка игриво посмотрела на него.
   Пожалуй, для нее это действительно игра, - подумал Ян, - увлекательная шпионская игра - не более того, хоть она и делает серьезный вид... Может, потому девушка так легко относится ко всей этой чехарде... Чего не скажешь обо мне...
   - Отдыхайте, профессор, у нас почти восемь часов свободного времени.
   - Спасибо.
   Она улыбнулась.
   - Можете называть меня Ксенией.
  

2.

  
   Закатное солнце опустилось за холм и увязло в болоте, когда они вышли на дорогу. Мягкие вкрадчивые сумерки легли на землю, обняв ее своими руками-тенями. Замолкли лягушки и птицы, зато стали слышны цикады, стрекочущие в траве.
   Бывалый шел впереди, подтянутый и упругий, как тетива его арбалета, готовый в любой момент спешно мобилизоваться и сражаться с соперниками по всем канонам Игры. Сзади плелись Огемон и Шустрый, бравый солдат и его пленник. Впрочем, наверняка так считал один лишь Огемон.
   Каждый был погружен в свои мысли, и эти трое между собой не общались. Бывалый слушал шорохи надвигающейся ночи, Шустрый грустил о неудачном дне, а Огемон пинал попадавшиеся ему под ноги мелкие камешки.
   Где-то среди деревьев ухнула проснувшаяся сова, вспорхнули мелкие пташки. Огемон поднял с дороги средних размеров булыжник и швырнул его в придорожные кусты; камень в характерным звуком шлепнулся в лесной сумрак.
   - Ты чего? - обернулся Бывалый. - Заняться нечем?
   - А чего она шумит?..
   - Потому что птица. А ты - человек...
   Бывалый умолк, считая, что своей последней фразой полностью раскрыл суть претензий к Огемону. Да и не любил он много говорить. Огемон почесал затылок и промолчал в ответ.
   Вскоре впереди замаячил лагерь. Из тьмы выступили контуры спальных корпусов и труба котельной, которая в летнее время бездействовала. Бывалый остановился.
   - Вроде отбой уже был, а окна все горят в первом отряде... Совсем от рук отбились.
   - Ага... - поддакнул Огемон.
   "Ты-то чем лучше?" - хотел съязвить Бывалый, но промолчал. Дисциплина в последнее время хромала, надо было что-то с этим делать. Сегодня один нарушил правила Кощеева Кодекса, а завтра начнут нарушать целыми отрядами...
   У входа в лагерь стоял часовой. "Пароль!" - крикнул он в ночь, едва завидев приближающиеся силуэты. Бывалый дал ответ. Часовой открыл калитку и вытянулся по струнке.
   - Что нового? - спросил Бывалый, поравнявшись с часовым.
   - Было сообщение от Хранителей, - часовой говорил взволнованно, Бывалый ухмыльнулся: малявка из третьего отряда, - Весь первый отряд переполошился. Тебя ждут...
   - Хм, - нахмурился Бывалый, - что же это за сообщение такое, что без меня никак?.. Ну-ка, - он кивнул своим спутникам, - пойдем!
   Хранители следили за Игрой, выступая в роли посредников между соперниками и следя за неукоснительным соблюдением правил Кощеева Кодекса. Именно им Бывалый собирался передать плененного сегодня Шустрого. Однако Хранители опередили его, выйдя на связь первыми...
   Бывалый поспешил в корпус первого отряда, в окнах которого тревожно горел свет.
   На втором этаже в актовом зале собрался почти весь отряд. Завидев Бывалого со спутниками, ребята загомонили, навстречу подался рыжий парень по прозвищу Аркан, которого Бывалый оставил в лагере за старшего.
   - Было сообщение от Хранителей, - сказал он Бывалому.
   - В курсе, - Бывалый прошел в зал, занятый ребятами, и сел на освобожденное для него место. Огемон с Шустрым встали у стены, на Шустрого сразу же упали несколько настороженных взглядов - он был солдатом вражеской армии.
   Бывалый положил свой арбалет себе на колени:
   - Об этом, кажется, здесь каждая малявка знает, так ведь Аркан?..
   - Ну...
   - Зачем панику наводишь? Что за сообщение?
   - В том-то и дело...
   - Не тяни.
   - Что-то с Игрой. Какие-то неполадки. Красная и Желтая Зоны недоступны. Возможно, массовое нарушение Правил...
   - Ну, это не в первый раз, - Бывалый многозначительно посмотрел на Шустрого, который стрелял глазами по залу, исподлобья отвечая на взгляды своих противников. - Так ведь Шустрый?
   Все повернулись к Шустрому. Тот молчал. Кто-то из ребят отвесил в его адрес шутку, раздались смешки.
   - Нет, ситуация серьезней, насколько я понял. Хранители призывают командиров.
   Конечно, Хранители не так часто выходили на связь, тем более, по собственной инициативе, но их вызов нельзя было назвать нештатной ситуацией. Иногда в Игру вносились коррективы - и тут без вмешательства посредников было не обойтись. Но что-то серьезное с Игрой - такое Бывалый исключал. Даже Хранители, несмотря на весь свой опыт (а среди них были и разработчики Игры), являлись только посредниками и не управляли Игрой, для этого существовала Баба Яга... А она никогда не ошибается. Тем не менее, Бывалый был немного заинтригован.
   - И когда необходимо прибыть?
   - К утру.
   Бывалый присвистнул:
   - Выходит, поспать не получится.
   - Выходит. Один пойдешь? - спросил Аркан Бывалого.
   Бывалый обвел взглядом притихших ребят, выжидающе смотревших на него. Он был готов биться об заклад, что любой из них сейчас мечтает составить ему компанию.
   - Шустрый нарушил правила, поэтому его я возьму точно, - улыбнулся Бывалый, - ну, а Огемон его пленил, вот пусть и ведет свою добычу. А, Огемон?
   Огемон подобрался, встал наизготовку.
   - Без проблем!
   - Это мы еще посмотрим, - вновь улыбнулся Бывалый. - Но мне действительно хотелось бы верить, что больше проблем у нас не будет.
   Все засмеялись, но в этом смехе было немало зависти. Огемон прекрасно понимал, что Бывалый оказал ему большую честь.
   - Немного подкрепимся и выдвигаемся, - скомандовал Бывалый.
  
   Через полчаса они вновь миновали часового у входа в лагерь. До калитки их провожал Аркан и еще несколько ребят.
   - Все будет хорошо, - сказал Бывалый, видя их встревоженные лица, - завтра вернемся.
   Он пожал руку Аркану, велев на корню пресекать панические настроения в лагере, и двинул во тьму. Огемон с Шустрым последовали за ним.
   Шустрый был единственным в этой компании, кому ночной поход не нравился совершенно, но его можно было понять: скорая встреча с Хранителями не сулила ему ничего хорошего.
   Троица вышла на дорогу и двинула обратно - к болоту, возле которого сегодня свела их судьба. Вскоре их силуэты растаяли в пока еще по-летнему теплом сумраке ночи.
  

3.

  
   Поезд мчался сквозь сонную равнину, изрытую оврагами и перелесками, рассеченную голубоватыми шрамами рек и темными оспинами озер, ускоряясь на перегонах и замедляя свой ход, когда за окном вагона начинали мелькать дома поселков и небольших городков Периферии.
   Ян смотрел в окно купе на мелькающий за мутным стеклом унылый пейзаж. Рядом на столике лежала прочитанная газета, которую он купил на вокзале. Ничего интересного.
   Большое интервью с Питоном, главой Совета Ведьм, вынесенное на первую полосу: скупые ответы на дежурные вопросы, сакраментальные оды Улучшению, двусмысленные намеки и профессиональный цинизм. Далее - полоса, посвященная событиям в мире, в которой вся информация преподносилась посредством противопоставления "как плохо у них и как хорошо у нас", следом спортивная полоса, полоса о шоу-бизнесе, целиком и полностью состоящая из слухов и сплетен, и все остальное место занимала реклама: информация об акциях, проходящих в Торговых Центрах, о сезонных скидках и распродажах, о потребительском кредитовании. Несколько полос с зазывающими яркими картинками и манящими крупными буквами...
   Главное достижение нынешнего режима - это почти полная концентрация людей и их интересов на Потреблении. Ян знал, что когда-то в газетах писали о культуре, об искусстве и истории... Теперь на освободившемся газетном пространстве красовались фотографии товаров и кроваво-алые ценники.
   Ксения дремала на своем месте напротив. Ян поражался ее спокойствию. Ему самому было не уснуть. Он прислушивался к шагам и шорохам за дверью купе, ему всюду чудились агенты. Приходилось максимально задействовать свои волю и разум, чтобы не запаниковать.
   Наконец он не выдержал и решил покинуть купе - пройтись по вагону, осмотреться. Осторожно, чтобы не потревожить Ксению, Ян встал со своего места. Бросил взгляд на окно: мимо проносился безвестный поселок Великой Периферии. Осторожно же открыл раздвижную дверь и скользнул в узкий коридор.
   В коридоре было безлюдно; мягко ступая, Ян прошел вдоль ряда закрытых дверей, мимо купе проводника и вышел в тамбур. На него дохнуло прохладой из приоткрытой двери, ведущей в соседний вагон. Оттуда же доносился громкий перестук колес, шипение пневматических механизмов, скрежет металла о металл. Ян закрыл дверь, дабы шум не действовал на нервы.
   В наступившей тишине, гулко пульсирующей чуть слышной дробью колес, он попытался собраться с мыслями.
   Они едут в Рэйнбург - в этом нет ничего страшного, правда, если их ищут в Ква-сити, то, скорее всего, будут искать и там. Оставалось только надеяться, что Ксения позаботилась об этом.
   Ян подумал об Университете - наверняка, его там скоро хватятся... впрочем, черт с ним, с Университетом... Жалко Акана. Агенты убьют старика, выбивая из него показания...
   Внезапно он со всей ясностью ощутил, что никому не сможет помочь, даже если очень захочет; историку стало не по себе.
   Ян сжал кулаки в бессильной злобе. Он не может ничего изменить. Не может пойти и убить лицемерного Питона, чье имя говорит само за себя: он душит народ и страну, уничтожить Торговые Центры, вернуть в газеты искусство и историю... Он ничего не может.
   Как это ни печально, ему остается только довериться Ксении и Подполью, и ждать прихода Спасательной Миссии...
  
   Ян вернулся в купе минут через пятнадцать. Ксения уже не спала. Она пила чай из стакана в металлическом подстаканнике, второй парящий стакан стоял на столе рядом с местом Яна. Ксения кивнула на него:
   - Садитесь пить чай.
   Ян водрузил свое тело на недавно покинутое место. Отложенная газета по-прежнему лежала на столике, рядом со стаканом. Ян убрал ее, положил на полку рядом с собой.
   - Интересная? - спросила Ксения.
   - Нет, - искренне ответил Ян.
   - Я не читаю официальных газет, - поделилась Ксения, - ГРИФ высасывает из них жизнь, лишает главного - объективности отражения информации. Не понимаю, зачем вообще нужны такие газеты?..
   - Многие их читают...
   - Многие - не все. Многие поддерживают политику Ведьм или молчаливо терпят, не сопротивляясь им, многие и привели их к власти... Кстати, вы ведь историк... скажите, - она поморщилась, - откуда они взялись?..
   Откуда взялись Ведьмы - Ян и сам не раз задавал себе этот вопрос и каждый раз находил тысячи вариантов ответа, но глубоко внутри понимал, что все они - не те; невозможно было исчерпывающе раскрыть феномен Ведьм, расставить все точки над i, понять природу... Потому что эта природа была идентична природе человека: противоречивого и, в общем-то, некрасивого существа.
   - Я так понимаю, вас не официальная точка зрения интересует?
   Как профессор истории, университетский преподаватель, Ян вынужден был читать лекции по политической истории страны, в том числе и историю Совета Ведьм, ее официальный вариант, но как ученый, достаточно хороший в своей стезе, он прекрасно понимал, что ни в одном официальном учебнике не было и слова правды...
   - Да, - коротко ответила Ксения, делая глоток, - от официальной точки зрения меня, если честно, уже тошнит.
   - На ваш вопрос трудно ответить однозначно, - начал Ян, - для понимания природы Ведьм необходимо погрузиться глубоко в историю этой страны и людей ее населяющих, в природу низменных страстей, ведущих человека сквозь его жизнь. И тогда к своему ужасу вы обнаружите, что Ведьмы - в той или иной форме - были всегда. Да-да, - он опередил ожидаемый вопрос, - именно так, всегда. Ведьмы - это сущность, не именование, и Ведьмы правили людьми с самого начала времен. Ведьмы - это алчность, трусость, лицемерие... это предопределенность для каждого человека на этой земле.
   Ян сделал глоток чая, - Ведьмы правили этой страной на протяжении всей ее истории. Просто однажды пришли те, которые были еще хуже предыдущих, и с молчаливого согласия остальных забрали всю власть себе. Конечно, они оправдывали это множеством благих причин: защитой от внешнего врага, от разрухи и развала, царивших в стране, от нищеты и голода... Но в конечном счете им просто нужна была власть, меньше всего они думали о тех, кем взялись управлять.
   Они выкачивали природные ресурсы, которыми всегда была богата эта земля, и продавали их тем, кого их же официальная пропаганда именовала врагами; они истребляли свой народ в мелких междоусобицах для того, чтобы устраивать свою жизнь и жизнь своих потомков на земле все тех же условных врагов; они смеялись над историей и настоящим, подменяя в них понятия добра и зла, блага и несправедливости. Единственное, что они могли дать людям взамен - иллюзию, ощущение того, что все хорошо, и прозябание, в которое их повергли Ведьмы, на самом деле таковым не является. Собственно для этого ими и была придумана программа Улучшения...
   За окном пронесся очередной городок Периферии, серый и поблекший, как и все тут, как все, что находилось за пределами Рэйнбурга и Ква-сити: ареала, в котором был сосредоточен весь Капитал и оплаченные им Развлечения. Политика в отношении отдельных регионов страны... - вспомнил Ян слова из газетного интервью.
   - Улучшение ведь связано с Изоляцией? - скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Ксения.
   - Все верно, - Ян пристально посмотрел на нее, - ведь вы были там?..
   - В Игровой Зоне?
   - Да, там.
   Ксения на миг прикрыла глаза, затем открыла их широко, посмотрела на Яна.
   - Была. Там все были, правда...
   - Вы ничего не помните, - продолжил за нее Ян.
   - Все верно. Ничего.
   - Это Социализация. Она включает стирание памяти, у вас остаются только воспоминания о чем-то хорошем и приятном, случившемся с вами до этого, но о чем именно - вы затрудняетесь сказать...
   - Именно так. Вы тоже проходили это?
   - Нет. Программа Изоляции была принята немного позже. Но я изучал вопрос.
   - Тогда вы выглядите гораздо моложе, чем есть на самом деле, - она улыбнулась. Ян улыбнулся в ответ.
   - Хорошо сохранился...
   Мимо окна пронесся встречный поезд, Ян увидел размазанные пятна окон, разъехавшиеся буквы на бортах вагонов.
   - Когда Ведьмы поняли, что для того, чтобы люди не замечали творимых ими преступлений, их необходимо отвлечь - они придумали Улучшение. Идея была проста и базировалась на древней максиме, гласившей, что народу нужны всего две вещи: хлеб и зрелища. Они построили огромные Торговые Центры и придумали захватывающие телевизионные шоу, они погрузили людей в компьютерные сети и заставили их потреблять.
   Именно на возвышении культа потребления и базировалось Улучшение. Людям прививалась мысль, что они живут в идеальном мире, где есть все и все это доступно каждому, самое главное несчастье в мире - это ограниченность потребления, невозможность получить те или иные товары, блага. Ведьмы внушили людям, что товарное разнообразие - основа человеческого счастья, и их курс направлен на поддержание данного разнообразия. Для тех, у кого не хватало денег, придумали программу потребительского кредитования, тем, кому не хватало времени, - предложили воскресный шопинг...
   Ян немного помолчал, собираясь с мыслями, затем продолжил:
   - Я бы сформулировал основные тезисы Улучшения так:
  
   А) Программа Улучшения заключается в пропагандируемом улучшении качества человеческой жизни, которое, в свою очередь, базируется исключительно на улучшении потребления;
   Б) Потребление должно быть непрерывно и ничем не сдерживаться, важно, чтобы человек посвящал потреблению все свое время;
   В) Потребление - основа благополучия человека, и эта идея благополучно прививается людям и поныне... достаточно включить телевизор или залезть в Сеть, чтобы убедиться в этом...
   Г...
  
   Ян посмотрел на Ксению, та с интересом слушала его. Он вновь ощутил себя профессором на лекции, только в этот раз он читал свой предмет не так, как предписывала официальная доктрина, а так, как ему велели совесть и сердце.
   - Все это сопровождалось неслыханной кампанией по повышению уровня общественной морали и нравственности, борьбой за которые Ведьмы прикрывали свои циничные цели... Надо заметить, - Ян вновь сделал глоток чаю, - что чем меньше страна производит, тем более реакционной она становится. А при Ведьмах страна вообще перестала что-либо производить, производить стало бессмысленно и невыгодно, гораздо важнее было потреблять уже произведенное.
   Поэтому в обществе стали подогреваться теплившиеся где-то в глубинах бессознательного страхи и суеверия; под видом борьбы за нравственность стали насаждаться откровенно античеловеческие доктрины и религии, направленные на искоренение свободомыслия, на культивирование рабского сознания... Ведьмам не нужен был Человек Созидающий, их устраивал подконтрольный им Человек Потребляющий. Идеи об изменении, а, тем более, революции или реформах были объявлены вне закона.
   Единственной помехой для Ведьм и их планов были дети - потому что детям свойственна любознательность, свойственна открытость, их трудно заставить поверить под давлением страха...
   Он вновь сделал паузу, поток мыслей, накрывших его, был очень бурным, он давно не имел возможности так выговориться.
   - Но и тут Ведьмы смогли вывернуться, повернуть ситуацию в свою пользу. Под флагом борьбы за нравственность была развернута и борьба за права детей. Они решили оградить детей от всего, а заодно и оградить всё от детей. Дети были изолированы: помещены в Игровую Зону, где согласно официальной пропаганде ничто не могло помешать их гармоничному развитию, а на деле - никакие крамольные мысли не могли поселиться в их светлых головах. Ведьмы начали штамповать поколения благонадежных граждан - всех детей из Игровой Зоны по достижении ими возраста совершеннолетия подвергали Социализации: стиранию детской памяти и формированию в сознании лояльности существующему порядку.
   Надо отдать должное Ведьмам, задумали они все просто отлично, убив сразу двух зайцев: помимо воспитания преданных себе граждан они получали и другой плюс - дети больше не мешали родителям потреблять, а те, освобожденные от бремени воспитания, могли целиком и полностью посвятить себя покупке товаров и услуг.
   Когда-то в далеком прошлом данный принцип уже был реализован в Торговых Центрах: там родители оставляли детей в специальном месте для игр, а сами шли за покупками, теперь этим местом является Игровая Зона...
   Очередная остановка. Ян всегда давал своим слушателям время для переваривания информации.
   - В общем, последний пункт в моих тезисах касается Изоляции. Она напрямую следует из программы Улучшения, именно поэтому за все отвечает одно министерство - Министерство Изоляции и Улучшения (МИЗУЛ)... Правда, в Подполье, как вы, наверное, знаете, его в шутку называют МИЛОН - Министерство Лицемерия, Обмана и Насилия.
   Ян закончил, посмотрел на Ксению. Та молчала, что-то обдумывая. Ян допил свой уже успевший остыть чай, поставил пустой стакан на край стола.
   - Почему вы решили вступить в Подполье? - внезапно спросила Ксения.
   Ян улыбнулся.
   - Я ученый. Историк. Изучая прошлое, учишься многому, в том числе и тому, что касается настоящего. Я не могу позволить себе жить иллюзиями с тем Знанием, которым обладаю. Мне противно ходить по Торговым Центрам, покупая ненужные мне вещи, мне противно смотреть телевизор, по которому мне промывают мозги, мне совершенно не хочется стать мертвецом при жизни. Наверное, поэтому я выбрал Подполье...
   Заскрипели тормоза, поезд дернулся и остановился. За окном была станция одного из крупных городов Периферии.
   За дверью купе в коридоре послышались шаги, кто-то или покидал вагон или, наоборот, только что вошел в него.
   - Нас будут ждать в Рэйнбурге? - спросил Ян.
   - Почти наверняка. Не думаю, что агенты все это время сидели, сложа руки.
   - И?..
   - Думаю, мы что-нибудь придумаем.
   - Что-нибудь?..
   - Да.
   Яну решительно не нравился план, в котором их образ действий определялся расплывчатым термином "что-нибудь", но пока что эта девушка делала все с исключительной уверенностью, не давая Яну возможности усомниться в ее способности увести их обоих от преследования агентов.
   - Доверьтесь мне, - улыбнулась Ксения, почувствовав одолевавшие Яна сомнения.
   В этот момент в дверь их купе постучали.
  

4.

  
   Дорога опять тянулась под гору, к болоту. В воздухе пахло сыростью и прелой листвой. Темные контуры деревьев застыли немыми стражами во тьме, лишь изредка их кроны отзывались неторопливым шепотом под налетающим ветерком. Троица под предводительством Бывалого молча шагала сквозь ночь.
   Глядя на серые шапки кустов вдоль обочины, Бывалый размышлял. Ясно, что весь сыр-бор не из-за нарушения Правил. Нарушения происходят довольно часто и повсеместно, тут ничего не поделаешь. Игра так устроена, слишком много соблазнов. Пойди каждому объясни, что играть надо честно, следуя канонам Кощеева Кодекса, потому что...
   Почему? Вот именно - тебя завалят кучей вопросов. Ведь кругом дети.
   Дети. Бывалый посмотрел на своих спутников: понуро бредущего пленника Шустрого и его конвоира - тщедушного Огемона. Неужели мы всю жизнь будем играть в Игру? В этом ли заключается смысл нашего существования? Или когда-нибудь все закончится?..
   В последнее время Бывалого все чаще посещали подобные мысли, все чаще задавал он себе все эти недетские вопросы, на которые не мог найти ответа. При этом он испытывал странное чувство смущения, словно прикасался к чему-то тайному и недозволенному.
   Сомнение в Игре есть неприятие Игры, а значит, нарушение порядка Игры. Интересно, могли ли его мысли считаться нарушением Правил?..
   Он не мог объяснить природу тяготивших его дум, но где-то в глубине души догадывался, что это связано со временем, проведенным им в Игре, с взрослением, которое претерпевает он сам. Жаль, что он не мог поделиться своими размышлениями хоть с кем-то, да и как командир отряда не имел права делиться, не разобравшись во всем сам.
   Поэтому Бывалый старался гнать подобные мысли от себя, слишком сложными они казались ему и, пожалуй, к слишком тяжелым выводам вели. Он тряхнул головой.
   Нет, Игра - это главное для него сегодня, да и завтра, и в любое другое время; хочет он того или нет, но прочно повязан с ней. И поэтому в ней не может быть никаких серьезных ошибок. Бывалый рассчитывал на мудрость Хранителей и безошибочность расчетов Бабы Яги, он доверял Игре, а сотня мальчишек, подчинявшихся Бывалому, доверяли ему. Так было до этого, пусть так будет и впредь.
   Из-за верхушек деревьев показалась луна, ее серебристый свет заструился по склону холма к болоту, блеснула в камышах стоячая вода. Белой лентой проступила из ночной темноты дорога, черными тенями обозначились силуэты идущих по ней путников.
   Да, теперь они втроем как на ладони - нападай, кто хочет. Правда, по ночам согласно положениям Кощеева Кодекса сражения были запрещены, оттого нападения Бывалый в этот час не ждал.
   И как оказалось - зря...
   Заскрипела в темноте тетива, свистнула стрела, рассекая воздух, и, пролетев над головами мальчишек, вонзилась в дерево на обочине дороги. Предупредительный выстрел.
   Бывалый с товарищами не успели ничего толком предпринять, как из камышей показались темные фигуры.
   - Вы нарушаете Кощеев Кодекс! - крикнул Бывалый в сторону фигур, поднимая арбалет и одновременно осознавая, что сейчас оружие бесполезно. - По ночам нападать нельзя!
   Из камышей выдвинулись пятеро. Медленно они двинулись к Бывалому и его товарищам. В руках у них были луки и пневматические ружья, на поясах поблескивали рукоятки пехотных сабель.
   Один из налетчиков заговорилЈ Бывалый сразу узнал голос Дезертира:
   - Правила для тех, кто играет, Бывалый. Для тех, кто разочаровался в Игре, правил больше нет.
   Дезертир был ровесником Бывалого, он сбежал из отряда чуть больше года назад. Бывалый и думать о нем позабыл, решив, что Хранители сами разобрались с отступником. Оказывается, не разобрались...
   - Правила одни для всех, - произнес Бывалый, понимая, что его собственная уверенность в этих словах несколько пошатнулась в последние месяцы. - Кому не нравится - пусть уходит в Красную Зону...
   Дезертир и его спутники приблизились, взяли отряд Бывалого в кольцо, исключив возможность побега. Бывалый опустил арбалет.
   Засопел Огемон, понимая, что ничего не может поделать. Шустрый растерянно смотрел по сторонам.
   - А ты там был? - усмехнулся Дезертир.
   Конечно, Бывалый не был в Красной Зоне, да и не мог быть. В Красную Зону отправляли только нарушителей Правил. Там их перевоспитывали и возвращали назад, в Игру. По крайней мере, так гласил Кощеев Кодекс, но самому Бывалому сталкиваться с "перевоспитанными" пока что не приходилось. Как и нарушать Правила.
   - Не хочу вступать в бессмысленные споры, - сказал Дезертир, поравнявшись с Бывалым. Тот смог разглядеть его спутников: это были ребята приблизительно их с Дезертиром возраста, раньше Бывалый никого из них не встречал. - Мы берем вас в плен. - Немного помолчав, Дезертир добавил, - на время. Пока вы кое-что не увидите...
   - Нас ждут Хранители, - попытался привести свой последний аргумент Бывалый, - нас будут искать.
   - Это вряд ли, - Дезертир показал своим спутникам, чтобы разоружили Бывалого и Огемона; Шустрый и так шел без оружия. - У них и без вас сейчас проблем хватает.
   Бывалый нехотя отдал свой арбалет. Пленение подрывало его авторитет, но ничего поделать сейчас он не мог. К тому же Дезертир говорил уверенно, особенно про Хранителей; складывалось впечатление, будто ему что-то известно, что-то очень важное, возможно, даже связанное с теми вопросами, которые терзали самого Бывалого в последнее время. Ладно, будь что будет, - решил он.
   Разоружив Бывалого и Огемона, спутники Дезертира отошли в сторону и молча уставились на своего вожака. Тот в свою очередь с легкой усмешкой оглядел пленников, остановившись на Бывалом и выдержав его взгляд, предупредил:
   - Только давайте договоримся, что никто убегать не будет.
   Не услышав ответа, Дезертир махнул рукой группе - идем. Ребята двинулись в сторону болота - туда, откуда появились ночные налетчики. Впереди Дезертир, затем пленники, и четверо конвоиров сзади них.
   Бывалый и Огемон шли, понурив головы. Попасть в плен никак не входило в их планы. Кажется, только Шустрого это нисколько не расстроило, он и так был заложником.
   Подул ветер, зашумели мачтовые сосны на склонах холма, диск Луны скрылся за наползшим на него темным облачком. Будь что будет - еще раз подумал Бывалый, потом глянул в потемневшее небо - только вот что будет?..
  

5.

  
   Стук в дверь застал врасплох и Яна и Ксению. Оба посмотрели на дверь. Сейчас та выглядела как тонкая мембрана, отделявшая спокойный мирок их купе от темного мира злодейств, творящихся вне его. Впрочем, это мог быть просто еще один пассажир, случайный попутчик, претендовавший на свободное место в их купе.
   Ян посмотрел на Ксению. Он уже свыкся с мыслью, что все решения в их компании принимает она.
   Ксения медлила, стук повторился.
   - Кто там? - спросила она.
   - Откройте, полиция! - пророкотал из-за двери глухой голос. - У нас есть информация, что в поезде находятся опасные преступники.
   У Яна внутри все оборвалось. Их побег оказался безнадежной попыткой, изначально обреченной на провал и только лишь отсрочившей неизбежную поимку. Что ж, наверное, этого все-таки следовало ожидать, если уж и старый подпольщик Акан оказался в лапах агентов...
   Он не успел закончить свою мысль, потому что Ксения начала действовать.
   - Одну минутку, - крикнула она в сторону двери, - я оденусь.
   Сама же сорвала со стены компактный огнетушитель, на который, если бы не сложившиеся обстоятельства, Ян никогда даже не обратил внимания, и бросилась с ним к окну. Еще через мгновение послышался звон разбитого стекла, удары в дверь тут же усилились.
   - Профессор, чего вы сидите?! - крикнула Ксения Яну, - Прыгайте в окно!
   И, словно желая показать, как это делается, она исчезла в проеме. Яну не оставалось ничего, кроме как прыгнуть вслед за ней.
   Он приземлился на ноги, в какую-то маслянистую жижу. По земле были рассыпаны осколки стекла, немного в стороне блестел красным боком брошенный Ксенией огнетушитель.
   Сзади и откуда-то сбоку что-то кричали, Ян не мог расслышать, что именно. Он помедлил секунду, прикидывая, что дальше, когда послышались сухие щелчки выстрелов.
   - Скорее, под товарняк! - Ян почувствовал рывок и полетел вслед за Ксенией под вагон стоявшего напротив товарного поезда. При приземлении оцарапал руку, сморщился от боли. Вот так в передрягу он попал!..
   Впрочем, бессознательно Ян всегда предполагал, что рано или поздно этим все и закончится, все-таки он был в Подполье. Поэтому теперь он постарался мобилизовать все свои силы как можно быстрее. Тем более, Ксения была рядом, и усомниться в том, что она знает, что делает, до сей поры не приходилось.
   Оказавшись под вагоном, он пополз вслед за Ксенией через рельсы. Издалека доносились крики и выстрелы, теперь казавшиеся просто фантасмагорическим шумом, производимым какой-то иной, куда более опасной реальностью.
   Преодолев первую преграду, они очутились в небольшом промежутке между товарными составами. Из растрескавшейся земли торчали куски арматуры и клочки сухой травы. Ксения стремительным жестом рукой показала ему, куда двигаться дальше, они полезли под следующий состав.
   Таким способом они миновали три или четыре товарных состава, Ян сбился со счета, пока не уперлись в утопающий в высокой траве бетонный забор, за которым, по всей видимости, находилось депо. Метрах в пятидесяти от них в заборе был небольшой пролом, Ян с Ксенией бросились к нему.
   Территория депо была завалена каркасами старых вагонов и другим разнообразным металлоломом. Людей было не видать. Ксения наобум указала направление, Ян побежал за ней.
   Они пересекли площадку с металлоломом и обогнули большой ангар, в который вела колея железной дороги, густо заросшая травой. Им по-прежнему не встретилось ни одной живой души. Возможно, депо давно было заброшено. Это к лучшему, подумали оба.
   С другой стороны ангара находилась точно такая же площадка с металлоломом. Помимо металлолома тут еще громоздились груды покореженных железобетонных плит.
   За одной такой грудой Ксения остановилась, чтобы перевести дух, прислонилась к серой изуродованной плите. Ян остановился рядом с ней. Стараясь выровнять сбившееся дыхание, он прислушался: погони, вроде, пока не было слышно.
   - Что дальше? - тревожно спросил он Ксению.
   - Нужно выбираться отсюда, - коротко ответила она.
   - Каким образом?
   - Пока не знаю, но что-нибудь придумаем. - Она отлепилась от плиты, пошла через площадку, Ян последовал за ней.
   В дальнем углу площадки, за грудами плит и металлолома, из земли торчало нечто похожее на железобетонную башню, Ксения пошла к ней. Когда они поравнялись со строением, стало понятно, что это часть коллектора, уходящего под землю, что-то вроде вентиляционной шахты. К выщербленной бетонной стене ведшего под землю колодца с внутренней стороны была прилажена ржавая металлическая лестница.
   - Думаю, с той стороны забора нас могут ждать, - сказала Ксения Яну.
   - Вы предлагаете лезть туда? - Ян указал на коллектор, суть замысла стала ему понятна.
   - Других путей отсюда я не вижу.
   - И далеко он может тянуться?
   - Спустимся - узнаем. Но думаю, не больше километра-двух.
   Километра-двух... Яну никогда еще не приходилось лазать по подземным коллекторам, поэтому для него эти цифры ничего не значили. Одно он знал точно: это достаточно опасно. Впрочем, оставаться здесь было опаснее вдвойне. Он не привык недооценивать соперников, и догадывался, что полиция начнет прочесывать депо в самое ближайшее время.
   - Кто первый? - только спросил он.
   Но это было лишним. Ксения ловко уцепилась за лестницу и принялась спускаться. Ему оставалось только поспешить за ней.
  
   Под землей они шли достаточно долго, Ян потерял счет времени. Какое расстояние удалось им преодолеть по коллектору, он тоже не мог точно сказать. Несколько раз Ксения поворачивала в ответвления, следуя какому-то собственному чутью.
   Бетонная труба закончилась в пологом овраге, заваленном палой листвой, по дну которого бежал ручей. Похоже, они вышли за городскую черту.
   Правда, раздававшиеся время от времени гудки локомотивов свидетельствовали о том, что железная дорога проходит где-то неподалеку.
   Ксению спустилась к ручью, ополоснула руки и лицо. Ян присел на корточки рядом с ней.
   - Нам нельзя здесь долго задерживаться, - сказала Ксения, убирая мокрые руки от лица, - Думаю, полиция догадается спуститься в коллектор.
   - И куда мы пойдем? Я полагаю, что путь в Рэйнбург теперь для нас закрыт?..
   - Думаю, да. Впрочем, может это и к лучшему. Там мы бы только теряли время.
   - Но ведь вы сами говорили о том, что нам необходимо встретиться с товарищами из Рэйнбурга, что они знают, где и когда встречать Спасательную Миссию...
   - После захвата Сетевика этого не может знать никто. Я рассчитывала, что товарищи из Рэйнбурга помогут осуществить мой план, но теперь у нас осталась надежда только на самих себя...
   - План?..
   - Именно.
   - Вы ничего о нем не говорили... И в чем же он заключается?
   - Думаю, мы должны сами двинуться навстречу Спасательной Миссии.
   Ян страдальчески улыбнулся.
   - Двинуться? И куда? Вы же только что сами сказали, что никто не знает, откуда она придет...
   - Это верно. Но у меня есть предчувствие, озарение, если хотите. Поэтому мы должны пойти туда...
   - Да куда же, в конце концов?..
   Ксения отвернулась, опустила руки в воду, замерла. Помолчав около десяти секунд, она вновь повернулась к Яну.
   - Здесь рядом находится большой секретный полигон. На военных картах он значится как Кощеево Урочище, но вам, да и всем остальным, он известен под другим названием...
   - Игровая Зона! - догадался Ян.
   - Да. И я полагаю, что мы должны пойти туда.
   - Но он же наверняка охраняется!
   - Так, как вам и не снилось.
   Это было похоже на шутку, но глядя на серьезное лицо Ксении, Ян понял, что девушка не шутит.
   - И как же тогда мы попадем на этот полигон?
   - Я знаю одну секретную тропинку... Не забывайте, я ведь там уже бывала...
   - Но Социализация!..
   - Кажется, пришло время рассказать вам всю правду, до конца...
   Их взгляды встретились.
   - То есть я знаю еще не все?..
   Ксения резко поднялась на ноги. Ян на автомате поднялся за ней.
   - Полиция идет по следу. Пойдемте, не будем терять времени. Я расскажу вам по пути.
   И она двинулась вдоль ручья. Ян безвольно поплелся вслед за ней. "Опять у меня не остается выбора", - лишь с грустью подумал он.
  

6.

  
   В темноте они шли через болото. С кочки на кочку, от островка к островку пробирались сквозь топь. Обогнули холм и продолжили движение вглубь заросшего камышом и блестящего черной водой ночного пространства.
   Луна больше не показывалась, но отряд двигался уверенно и в темноте. Чувствовалось, что Дезертиру и его спутникам уже доводилось здесь ходить, и они хорошо знают едва заметную тропу.
   Бывалый старался не смотреть в глаза Огемону, да и взгляда Шустрого избегал. Что они сейчас думают? Тоже мне предводитель - так легко попался в засаду. С другой стороны, Дезертир напал ночью, в обход Правил... но все это отговорки - считал Бывалый. Ему все равно было не по себе.
   Впрочем, неловкость несколько скрадывалась чувством любопытства: Бывалый ощущал, что сегодняшняя встреча с Дезертиром произошла неспроста и за ней последуют какие-то интересные и непредсказуемые события, которых, возможно, он и сам ждал все последние месяцы.
   Они шли через болото где-то час или около того. Похолодало, в небе высыпали крупные звезды. Изредка налетал прохладный ветер, который трепал сухие стебли камыша. В темной стоячей воде болота светлыми пятнами маячили опавшие листья. Чувствовалось неумолимое приближение осени.
   Внезапно в зарослях камышей впереди показался проблеск пляшущего огня. Дезертир сменил курс и взял немного левее. По узкой полосе из побросанных в топь стволов деревьев и веток ребята миновали отделявшее их от огня темное озерце, и вышли на большой остров, на берегу которого горел костер.
   У костра сидели дети, человек пять. Завидев приближающийся отряд с Дезертиром во главе, они поднялись со своих мест. Один из них вышел вперед, держа наперевес ружье.
   - Кто?
   - Свои! - Дезертир ступил в освещенный круг. - Вернулись с рейда.
   - Да не одни...
   - Этих не трогайте, они не пленники, а наши гости. Мне им надо кое-что показать...
   - Ясное дело!..
   Бывалого вместе со спутниками подвели к костру. Он разглядел находившихся здесь ребят. Дети как дети. Такие же участники Игры, как и он. Точнее бывшие участники. По всей видимости, Дезертир собрал свой отряд из таких же беглых, как и он сам.
   Ребята тоже с интересом наблюдали за вновь прибывшими. Один из них спросил:
   - Вы за красных или за синих были?
   - Не твое дело, - огрызнулся Огемон.
   - Да успокойтесь вы, - подошел Дезертир, - здесь война не ведется и Кощеев Кодекс не действует. Этот остров - территория, свободная от Игры, здесь вы не красные и не синие, не зеленые и не желтые...
   - А какие тогда? - вмешался в разговор Бывалый.
   - Такие, как есть. Просто дети. - Дезертир сел к костру, указал, чтобы садились и остальные.
   - И что же должны делать "просто дети"?.. - попытался съязвить Бывалый.
   Дезертир посмотрел на него, их взгляды встретились.
   - Если честно, я не знаю точно. Но однозначно не воевать...
   - Ты говоришь странные вещи.
   - Когда ты увидишь то, что я собираюсь тебе показать, ты поймешь, почему я так говорю.
   - И что же ты хочешь мне показать?
   Дезертир улыбнулся, подвинулся ближе к костру, протянул к нему руки. Потом вдруг посерьезнел и посмотрел Бывалому прямо в глаза:
   - Что ты знаешь о Красной Зоне? О Хранителях? Об Игре? Ты никогда не задумывался над тем, кто все это придумал и когда Игра оканчивается? И что ждет каждого из нас в конце?..
   - На этот счет есть Кощеев Кодекс - Правила...
   - А кто придумал эти правила и что в них сказано конкретно о тебе?
   На этот вопрос у Бывалого не было ответа. Он ковырнул носком ноги влажную землю. Ему приходило в голову, что лично для него Игра рано или поздно закончится, в последнее время он начал терять к ней интерес. Надо полагать, такое однажды происходило со всеми. И потом - ведь он был командиром отряда отнюдь не всегда; куда делись те, кто командовал до него? Гонец, который передал ему свои полномочия четыре года назад, ушел к Хранителям и куда-то исчез, с тех пор Бывалый его не видел. Куда - вот что терзало Бывалого четыре года назад и вновь назойливой мыслью закралось в мозг сейчас...
   - Я знаю, у тебя слишком много вопросов, а ответов на них нет, - продолжил Дезертир, - это не твоя вина. Ты веришь Кощееву Кодексу, но там ничего не сказано о том, о чем мы сейчас говорим. Мне надо тебе кое-что показать...
   - Хорошо. Но как быть с советом у Хранителей?
   - С Бабой Ягой серьезные неполадки, Кощеев Кодекс не действует уже несколько дней, - Дезертир убрал руки от огня, - да-да, несколько дней, а не только со вчерашнего утра. Думаю, им не до совета сейчас, хоть они и созвали командиров. И потом - даже соберись совет - что вы можете сделать, что могут сделать даже Хранители с их возможностями, если Баба Яга не работает?.. Ничего. Это я знаю наверняка!
   - Наверняка?..
   - Да. Но это не главное. Не уверен, что ты захочешь участвовать в совете, да и в Игре вообще, после того, как увидишь то, что я тебе покажу.
   Дезертир мотнул головой, один из ребят, сидевших у костра, встал со своего места и исчез в темноте. Через минуту он вернулся, неся в руках небольшую коробку. Аккуратно передал ее Дезертиру.
   Дезертир плавным движением открыл коробку и извлек из нее две коробочки поменьше. Протянул Бывалому:
   - Знаешь, что это такое?
   Бывалый принял коробочки из его рук. Одна была меньше, другая чуть больше. Внутри первой находились белые бумажные цилиндры с коричневой рыхлой сердцевиной и специфическим запахом, во второй - какое-то приспособление с пластмассовой ручкой и металлическим лезвием поперек нее.
   - И что же это? - спросил Бывалый, возвращая коробочки.
   - Сигареты и бритвенный станок, - ответил Дезертир. - Этим пользуются взрослые.
   - Взрослые? - переспросил Бывалый.
   - Да. - Дезертир взял один из бумажных цилиндров, которые он назвал сигаретами, протянул его к огню, затем, когда наконечник цилиндра начал тлеть, сунул его в рот, втянул через него воздух и после этого выпустил облако дыма. - Это те, в кого превращаются дети, когда заканчивается Игра. То, что ждет всех нас.
   Бывалый удивленно посмотрел на Дезертира. Кажется, тот только что подвел его к ответу о причине случившейся с ним в последние месяцы метаморфозы.
   - То есть ты хочешь сказать, что все мы однажды станем взрослыми?
   Дезертир снова сделал затяжку дымом из сигареты, затем улыбнулся.
   - Мы с тобой чуть раньше, остальные чуть позже. Но обязательно станем, это не в силах остановить ни Хранители, ни даже Баба-Яга.
   Бывалый медленно осмысливал услышанное. Это многое объясняло. В том числе и потерю интереса к Игре. И все вопросы, мучившие Бывалого в последнее время.
   - И что делают взрослые? - спросил он. - Они ведь не играют в Игру...
   - Да. И в этом заключена главная проблема. Перед тем как стать взрослым ты должен пройти одну процедуру... Я хочу, чтобы ты сам все увидел.
   - Какую процедуру?
   - Идем!
   Дезертир резко поднялся на ноги, бросил истлевшую наполовину сигарету в костер, вернул коробочки парню, который их принес. Затем жестом показал следовать за ним.
   Бывалый, влекомый любопытством, встал следом, поймал вопросительный взгляд Огемона.
   - Постой, - крикнул он Дезертиру, - мои спутники пойдут со мной. Пусть они тоже увидят.
   Дезертир остановился, окинул взглядом Огемона и Шустрого, улыбнулся.
   - Они еще мелюзга, но если ты хочешь, чтобы они шли с тобой, то лично я не против. Пусть посмотрят: думаю, им тоже надо это знать...
   Бывалый кивнул Огемону и Шустрому, те двинулись за ним. Дезертир отдал инструкции остальным своим товарищам:
   - Нас не будет несколько часов: проведу небольшую экскурсию для наших гостей. За это время подготовьтесь к выступлению, утром мы снимаемся с лагеря.
   - Будет сделано! - ответили ему.
   Дезертир повел Бывалого и его товарищей вглубь острова. Там из земли торчала массивная бетонная башня, в которой был металлический люк с большой круглой ручкой.
   Подойдя к ней, Дезертир двумя руками крутанул ручку несколько раз, и люк открылся, открыв взорам ребят вертикальный лаз, ведший куда-то под землю. Дезертир достал фонарик и посветил на стену, там была лестница.
   - Я полезу первым, а вы за мной, - скомандовал он.
   - И куда он ведет? - спросил за всех Бывалый.
   - Увидишь, - ответил Дезертир, исчезая в люке.

Часть 2. Испытания.

1.

  
   Ян шел по широкому бетонному тоннелю, стены которого терялись во тьме. Он не знал, куда идти, чтобы выбраться из тоннеля, и поэтому двигался наобум, с каждым шагом словно проваливаясь в мягкий податливый мрак. Ксения куда-то потерялась - не то отстала, не то ушла вперед и исчезла - Ян пробовал звать ее, но безрезультатно.
   Изредка сверху капала вода, попадая Яну на голову и за шиворот. Он инстинктивно пригибался и морщился. Холодное прикосновение к коже было неприятно.
   Под ногами тоже журчала вода, там бежал небольшой ручеек. Интересно, тоннель когда-нибудь кончится, - думал Ян, - или же я обречен идти по нему до конца своих дней?..
   Другие мысли почти не тревожили Яна, в голове воцарился непроницаемый мрак, подобный тому, что окружал историка со всех сторон. Он тупо брел вперед, надеясь выбраться из тьмы, и с каждым шагом эту надежду утрачивая.
   Ян давно потерял всякую ориентацию во времени и пространстве, он не мог уверенно сказать, долго ли идет по тоннелю и в каком направлении; в сгустившейся тьме эти самые время и пространство просто перестали для него существовать.
   Внезапно в голове возникла одна-единственная усталая мысль, рожденная, наверное, отчаянием. Как искра на секунду она осветила отупелый сумрак сознания.
   Ведь он историк... А история - этот самый темный тоннель, по которому человечество движется в неизвестном ему направлении, осторожно ступая или же сломя голову бросаясь во тьму, во тьме же натыкаясь на препятствия, разбивая лбы, оступаясь и проваливаясь в ямы с водой...
   И одна-единственная надежда есть у человечества - свет в конце тоннеля, выход из него. И оно бредет сквозь сгустившийся вокруг мрак, ломая ногти о бетонные стены, подворачивая ноги во внезапных выбоинах...
   А в конце может оказаться, что все это время тоннель вел к обрыву, где ручеек воды, струящийся по его дну, падает с двухсотметровой высоты в горное водохранилище...
   Жаль, нет Ксении, чтобы поделиться с ней этой мыслью...
   А человечество... Человечество сотни лет бьется во тьме, бьется с этой самой тьмой, заставляя двигаться маховики прогресса, придумывая различные технологии, ломая голову над тем, как облегчить свое существование...
   Человечество проходит сквозь ад истребительных войн и страшных эпидемий, чтобы создать машины, готовые заменить человеческий труд, и лекарства, способные продлить жизнь. И в итоге человечество порождает общество, в котором прогресс находится на такой высоте, что никто уже больше не стремится ничего создавать и производить, а все хотят лишь потреблять произведенное машинами, и используют свою продленную современной медициной жизнь на то, чтобы ходить по Торговым Центрам и покупать ненужные, в общем-то, вещи...
   Люди будущего мало чем отличаются от варваров прошлого. Это факт, печальный факт.
  
   Ян устал идти, отыскав наощупь относительно сухое место, он присел на холодный бетон. История - темный тоннель.
   Люди стремятся к комфорту в силу своего биологического инстинкта, за это их нельзя винить. Но это стремление к комфорту рождает Ведьм. Ведьмы происходят из людских слабостей, из их безволия, нежелания что-то менять; они кормятся человеческими пороками и страхами.
   Такие как Питон не появляются ниоткуда, общество само рождает и пестует их, а затем ставит над собой - повелевать. Они играют на слабостях человеческих, ибо сами олицетворением этих слабостей являются. Лицемерие Питона, его жестокость и расчетливость - это лицемерие, жестокость и расчетливость каждого отдельного гражданина этой страны...
   Ян прислонился к бетонной стене тоннеля и почувствовал, как мрак надвигается на него. Окружающая холодная тьма сгустилась до осязаемого состояния, уплотнилась и поползла на историка.
   Тоннель начал сужаться, с каждой секундой все более грозя раздавить Яна. Сама история поперла на человека, на эту песчинку в бушующем океане перемен. Ян сжался и обхватил голову руками.

2.

  
   Сон отпускал постепенно, нехотя; медленно развеивался облепивший сознание мрак. Ян открыл глаза.
   Он сидел, прислонившись к бетонной стене коллектора, в который они с Ксенией проникли до того, как он вырубился. Чуть ниже уровня, на котором он находился, по дну тоннеля бежал ручей - тот самый, который они обнаружили в овраге и вдоль которого пришли сюда.
   Метрах в двадцати от Яна светлело пятно входа в тоннель, Ян увидел клочок синего неба, испещренного белыми облачками.
   Историк поискал глазами Ксению, но ее нигде не было видно. Видимо, в тоннеле Ксении сейчас не было. Куда же она могла подеваться?
   Ян потянулся и встал на ноги. Интересно, как долго он спал? Час, два или же целый день?.. Он вспомнил, что поведала ему Ксения, когда они шли сюда вдоль ручья...
  
   Девушка была в Игровой Зоне, да, это правда. Но она никогда не подвергалась Социализации. Вот так. То есть ей не стирали память.
   По словам Ксении внутри Игры существуют свои несогласные - те, кто отказались играть. Эти дети ушли в подполье в мире Игры так же, как Ян и его товарищи, - в своем, взрослом, мире. Ксения была из их числа.
   Отказникам в Игре удалось обнаружить сеть тоннелей, связующих полигон с внешним миром, по одному из которых Ксения и выбралась из Игровой Зоны.
   Оказавшись в мире взрослых, девушка вошла в контакт с Подпольем, понимая, что у него те же цели, что и у отказников в мире Игры. Но до поры она не открывала своего секрета, да и не видела в том смысла.
   Однако приход Спасательной Миссии повысил ставки. Известие о Миссии в итоге и породило ее план...
  
   Ян пошел к выходу из тоннеля, надеясь отыскать Ксению там. Под ногами журчала вода, его шаги гулким эхом разносились по коллектору.
   Ксения рассчитывала вернуться в Игровую Зону и привести остальных детей сюда, в мир взрослых. Она считала, что они смогут помочь Спасательной Миссии в борьбе с Ведьмами. Товарищи из Рэйнбурга должны были оказать содействие в реализации ее замысла...
   Ян вспомнил, что произошло в поезде. Агенты начали действовать и действовать они начали стремительно. Значит, им известно о приходе Спасательной Миссии, почти наверняка. Несомненно, их задача - уничтожить Подполье и помешать приходу Миссии. У подпольщиков серьезные противники, даже слишком...
  
   Особая роль в плане отводилась Яну. Именно поэтому Ксения отыскала его и увела от облавы во время разгрома ячейки Подполья в Ква-сити. Ян, который прекрасно знал историю страны, должен был пойти с ней и рассказать детям правду, Ксения считала, что они смогут поверить только хорошему специалисту.
   Детей не проведешь, - сказала она, - поэтому важно, чтобы с ними общался человек, знающий все нюансы программ Улучшения и Изоляции, человек, которому хорошо известна история прихода Совета Ведьм к власти...
   На вопрос Яна, почему она уверена, что дети его послушают, Ксения спокойно ответила: "Послушают. Вы - взрослый. И вы знаете, когда все это началось, знаете, кто повинен в том, что у детей нет детства, а лишь Игра вместо него. Вы будете убедительны, вам поверят. Детям нужен авторитет солиднее, чем Баба Яга..."
   Баба Яга... Ян слышал, что это кодовое название суперкомпьютера, который управляет не только Игрой и Игровой Зоной, но и всеми остальными процессами Программы Улучшения. Кажется, ему предлагалось превзойти компьютер и, если честно, Ян несколько сомневался в успехе...
  
   Он уже почти дошел до светлого круга с голубым небом и белесыми облачками на месте входа в тоннель, когда раздался выстрел. Его резкий звук упруго отразился от стен тоннеля. Следуя инстинкту, Ян невольно пригнулся. В ушах звенело.
   Прошло мгновение, и в тоннель ворвалась Ксения. Она кинулась навстречу Яну, крича на ходу:
   - Бегите!
   Раздались еще выстрелы, гулкое эхо наполнило тоннель, отскакивая от стен и рассыпаясь на множество пружинящих звуков.
   Ян резко развернулся и опрометью ринулся вглубь коллектора, в темноту - туда, куда тек ручей. Окружающая реальность померкла и поплыла перед глазами, превращаясь в безумный калейдоскоп, с преобладанием темных оттенков на смазанных картинках.
   Сзади звучали выстрелы и крики, где-то рядом бежала Ксения. Звуки шагов, плеск воды и гул эха перемешались друг с другом, сливаясь в немыслимую какофонию...
  
   Ян бежал, глядя прямо перед собой. Впереди был только мрак, который стал плотным, почти материальным. В ушах гудело, Ян чувствовал, как пульсирует кровь в голове. Дыхание прерывалось, грудная клетка ходила ходуном, бешено стучало сердце. В голове не было мыслей, только отзвуки шагов: раз, два, три...
  
   Плеск воды, внезапно провалившаяся под ногами земля, падение в холодную темноту. Ян даже не успел испугаться, когда сила тяжести собственного тела понесла его куда-то вниз. Он пролетел какое-то расстояние во мраке, плюхнулся в колодец с водой, осатанело загребая руками и хватая воздух, наконец, ухватился за твердую поверхность, подтянулся. Наощупь выбрался на бетонное ложе тоннеля и, спотыкаясь, продолжил бег...
  
   Он бежал, правой рукой держась за шершавую поверхность стены. Рука провалилась в пустоту, молнией мелькнула мысль - там ответвление - еще через секунду Ян прыгнул в него. Нога зацепилась за невидимую преграду, лодыжку резанула сильная боль, Ян сморщился. Затем перенес тяжесть на другую ногу и поковылял дальше в темноту. Ксении рядом больше не было.
  
   Ян ковылял несколько минут в кромешной тьме, слушая только отзвук собственных шагов, звуки погони исчезли. Куда-то пропала Ксения, пропали те, кто гнался за ней. Больше не стреляли и не кричали. Под ногами было сухо, ручей остался в другом коллекторе. Интересно, куда ведет этот?
   Ян присел в темноте, немного перевел дух. Сердце по-прежнему бешено колотилось в грудной клетке. В легких что-то хрипело и сипело, Ян уже забыл, когда ему в последний раз приходилось подвергаться таким физическим нагрузкам. Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь нормализовать дыхание. Темп погони спадал, мозг медленно начинал соображать.
   Что дальше? Вот главный вопрос, который теперь терзал Яна. Ксения пропала, возможно, она схвачена врагами. Ян знает ее план, но не имеет никаких соображений по поводу его исполнения. Он даже не знает, где находится и сможет ли отсюда выбраться вообще...
   Прошло минут десять или пятнадцать, наверное. В тоннеле по-прежнему было тихо. Боль в ноге понемногу улеглась.
   Ян вспомнил свой недавний сон. Тоннель, темноту. Черт, как же все это его напоминает! Историк не привык придавать значения своим сновидениям, но теперь все выходило чересчур похоже. Жаль только, что ни сны, ни реальность не дают подсказок при разрешении обрушившихся на тебя проблем. Отчаяние захлестнуло душу Яна.
   С минуту он находился в оцепенении, затем, наконец, нашел в себе силы встать. В любом случае он не собирается пропадать в этом холодном тоннеле. Надо идти - вперед, назад, куда-то - не важно. Идти, а там будь, что будет. Возможно, ему удастся проникнуть в Игровую Зону... возможно. По крайней мере, у него есть готовый план и надо попытаться его реализовать.
   Ян шагнул в темноту, сверяясь с ощущениями в поврежденной ноге. Боль утихла и почти не тревожила, уже хорошо. Медленно он пошел вперед. Будь, что будет - повторял он про себя.
   Сон в руку. Если этот темный тоннель - сама история, то настало время взяться за ее изучение и исправление.

3.

  
   Однажды ему просто стало скучно - и все. Игра потеряла для него всякий смысл. Зачем с кем-то воевать, за кем-то гоняться, драться и получать нашивки? Действительно - зачем? Неужели ты должен заниматься этим всю жизнь изо дня в день? И ради чего? Триангл - тогда его звали так - не понимал...
   Именно поэтому он и стал Дезертиром. В один прекрасный день покинул свой отряд и отправился изучать мир. Без оглядок на Кощеев Кодекс и мнение Хранителей.
   Чтобы его не смогли найти ребята из отряда, он скрылся на болоте, дорогу через которое разведал задолго до этого. Там же, на болоте, на одном из островов, он и обнаружил вход в коллектор.
   Дезертир обследовал его, и узнал, что коллектор является лишь частью целой системы тоннелей, связанных между собой. Один из этих тоннелей и вывел его в Красную Зону. То, что Дезертир увидел там, совершенно не понравилось ему, и тогда-то он окончательно убедился в правильности сделанного выбора.
   Продолжив исследование системы тоннелей, Дезертир наткнулся и на других ребят, сбежавших из своих отрядов. Поведав им свою историю и выслушав их, он узнал, что их судьбы во многом похожи. Всем им надоело играть. Все они хотели чего-то большего. И никому из них не хотелось попадать в Красную Зону, куда, как понял Дезертир, рано или поздно должен был отправиться каждый участник игры.
   В Игре оказалось с десяток разрозненных групп беглецов. Они составляли союз, задачей которого ставилось избавление детей от Игры. Правда, следует отметить, что четкого понимания, как это сделать, не было ни у кого из них, но все они действовали под влиянием легенды о Спасательной Миссии.
   Спасательная Миссия - Дезертир слышал эту легенду еще в отряде, но, как и все остальные дети, не придавал ей особого значения. Когда должна была прийти эта Миссия, а - главное - кого и от кого должна была спасти - в легенде не говорилось. Поэтому трактовок было множество. Самая популярная гласила, что когда Миссия придет - Игра закончится.
   Теперь, сбежав из отряда, он вслед за другими беглецами вдохновился этой легендой. Помогла ему Ксения. Она убедила его в том, что Спасательная Миссия существует и рано или поздно придет. Иногда Дезертиру даже начинало казаться, что и легенду о Миссии девчонка придумала сама. Впрочем, это ничего не значило. В любом случае Игра ему надоела, да и попадать в Красную Зону было не с руки - поэтому легенда о Миссии вполне согласовывалась с убеждениями Дезертира, как и любого другого мятежника.
  
   Ксения... Она была своенравной - эта девчонка. И сильнее всех, пожалуй, ненавидела Игру. Это она нашла ход во Внешний мир, и она же предложила отправить туда посланника. Естественно, что на эту роль она выдвинула свою кандидатуру. Но никто особо и не возражал. Все считали, что основной фронт борьбы здесь - внутри Игры. А искать счастья во Внешнем мире - было делом ненадежным. Разве что если до конца поверить легенде о Спасательной Миссии...
  
   Дезертир взял командование союзом на себя. Остальные дети его слушались. Они начали партизанскую войну против Игры и ее Хранителей. Каждый день они осуществляли вылазки и собирали информацию об Игре. Каждый день они искали сторонников - тех, кто разочаровался так же, как в свое время они...
  
   Красная Зона - вот место, которое ненавидел Дезертир и в которое теперь вел своих условных пленников, Бывалого, Шустрого и Огемона. Пусть знают...
   Игра кончается для всех без исключения, стоит только повзрослеть, а взрослый мир очень жесток. То, что он делает с детьми - ужасно. Впрочем, пусть они все увидят сами.
   Дезертир не знал, чем, в конечном счете, закончится его борьба, но он готов был отдать за нее жизнь. В одном он был уверен наверняка: возврат в Игру для него уже невозможен.

4.

  
   Ян наощупь пробирался в темноте. Один раз где-то рядом он услышал голоса, говорили двое мужчин. Ян замер и прислушался.
   - Куда он пропал? - спросил первый голос.
   - Да, может, в колодец провалился. Черт с ним. Тут так темно, что рук-то своих не отыщешь, - ответил второй.
   - Ладно, пойдем. Главное - девчонка у нас.
   Затем послышались удаляющиеся шаги. Ян несколько минут сидел неподвижно и, лишь когда все стихло, тронулся с места.
   Значит, Ксения попала в лапы агентов. Плохо. Свои шансы он оценивал как близкие к нулю. Тем не менее, продолжал двигаться в темноте, понимая, что быть заживо погребенным в тоннеле - еще хуже, чем оказаться в тюрьме ЦПиЭ.
   Что будет дальше - Ян плохо себе представлял. Сейчас главное - считал он - выбраться из тоннеля, а там уже видно будет. Если ему удастся добраться до Игровой зоны - придется действовать по ситуации.
   В одном он был уверен наверняка: возвращаться назад теперь никакого смысла нет, потому что вход в тоннель наверняка караулят. Да и как вернуться - в темноте было не разобрать, куда он движется вообще.
   Вместе с тем нахлынувшее поначалу отчаяние совсем оставило Яна, сменившись злым оптимизмом обреченного, будто он действовал наперекор самой смерти, тянувшей из окружающей тьмы к нему свои лапы.
   Кто не боится смерти - тот для нее неуязвим. А того, кто борется, очень трудно сломить. Ян не знал, откуда у него появилась эта уверенность в собственных силах, но он доверился ей, и это злое чувство сейчас придавало сил, и историк совсем не противился ему.
   Несколько раз он действительно чуть не проваливался в вертикальные колодцы, которые имелись в тоннеле. Лишь в самый последней момент нога, занесенная для смертельного шага, нащупывала опору, минуя гибельную пустоту под ней.
   "Жаль, что я не курю, - подумал Ян, - так у меня хотя бы была зажигалка". Эта мысль о том, что вредные привычки иногда самым парадоксальным образом могут приносить пользу, заставила улыбнуться.
  
   Он двигался с упорством безумца, надеясь найти выход из темноты. Слишком уж это походило на сон, навязчивый кошмар. Темнота давила, сводя с ума, Яну начинало казаться, что он ослеп, - и это было невыносимо.
   Внезапно впереди мелькнул свет. В сердце вспыхнула начавшая угасать надежда.
   Ян ускорил шаг и двинулся навстречу призрачному свету. По мере приближения он убеждался, что глаза его не обманули: впереди действительно был свет.
   Внезапно мозг обожгла мысль: а если это ловушка агентов?.. Ян остановился на месте. Вслушался в тишину тоннеля. Ни звука.
   Осторожно он двинулся вперед, прислушиваясь и всматриваясь в окружающую темноту. Ничего, только эхо его собственных шагов во мраке.
   Наконец Ян максимально приблизился к свету и, напрягая глаза, смог разглядеть, что впереди.
   Тоннель расширялся, там было что-то вроде небольшого помещения, какого-то узла, свет падал из отверстия в его потолке. Плюнув на страх быть пойманным, Ян решительно вышел на середину помещения и посмотрел наверх. Отверстие, из которого сочился свет, было приблизительно на высоте в два его роста, добраться до него просто так он не мог. Сквозь узкую бойницу Ян снова увидел облака.
   Выбраться через эту щель при всем желании не получилось бы, слишком мала она была. Зато света, проникающего сквозь нее, оказалось достаточно, чтобы историк смог разглядеть помещение и обнаружить в нем большой ящик, к осмотру которого он немедленно приступил.
   К сожалению, ящик оказался практически пустым, лишь на дне лежал ворох отсыревшей бумаги. Разочарованный Ян уже хотел захлопнуть крышку, когда его взгляд упал на сырые листы. На них были какие-то рисунки, Ян осторожно извлек бумагу из ящика.
   Беглый осмотр показал, что перед ним чертеж системы тоннелей, правда, местами сильно испорченный влагой. С трудом историк отыскал лист, на котором был изображен пункт, в котором он сейчас пребывал. Вентиляционный узел, что-то вроде того.
   Ян выдвинул ящик на самое светлое место в помещении - прямо под бойницу в потолке, разложил на нем листы. Кое-как собрал чертеж воедино.
   На большинстве листов рисунок был размыт, чернила потекли, образовав некрасивые кляксы, разобрать было трудно. Однако тот факт, что ему, наконец, удалось увидеть небо, ободрял Яна. Как-нибудь он вырвется из своего темного плена.
  
   Он провел над чертежом около получаса, в результате ему удалось восстановить часть схемы. Ян хорошенько запомнил ее, потому что брать листы с собой смысла не было: без огня в темноте они ему не пригодятся.
   Наконец он двинулся дальше. Согласно чертежу до выхода из тоннеля оставалось совсем немного, правда, это расстояние опять придется преодолевать наощупь, каждую секунду рискуя провалиться в колодец, которых Ян насчитал на чертеже пять штук.
   Темнота опять сомкнулась вокруг Яна плотной завесой, вновь нахлынули угасшие на время отчаяние и страх. Историк огромным усилием воли отогнал их.
   Нет, смерти Ян не дастся. Теперь, зная, куда двигаться, он не пропадет. Он выкарабкается. Что там будет потом - не так важно, потому как главное сейчас - выбраться на свет. Это задача номер один, и разрешать следует ее. А дальше...
   Ему только что очень крупно повезло с чертежом, почему бы не довериться удаче и в дальнейшем?

5.

  
   Дезертир не раз ходил этим путем, коллектор был ему хорошо знаком. При желании он мог запросто выбраться во Внешний мир, как это сделала Ксения, но после увиденного в Красной Зоне подобных желаний у него не возникало. Мир взрослых представлялся ему слишком опасным. Нет, сначала надо разобраться с Игрой, здесь...
   Он изредка оборачивался и поглядывал на идущих за ним Бывалого, Огемона и Шустрого. У всех троих были серьезные лица. Правда, только серьезность Бывалого можно было расценивать как заинтересованность тем, что Дезертир им покажет. Огемон скорее всего просто злился на то, что их так глупо взяли в плен, а Шустрый хотел спать и чтобы его, наконец, оставили в покое. Дезертир со своими ребятами видели сегодня сцену с нарушением правил на болоте...
   В руках у Дезертира горел факел, которым он освещал путь себе и своим спутникам, он видел, как пляшут продолговатые тени по стенам. Пока шли, Дезертир обдумывал легенду о Спасательной Миссии.
  
   Если Миссия существует, как убеждала его Ксения и на что в глубине души, наверное, надеялся и он сам, то она должна прийти из Внешнего мира, однозначно. А значит, она будет состоять из взрослых. Взрослым же Дезертир не доверял, хоть никогда с ними открыто и не сталкивался; как же он тогда сможет понять, что эти взрослые хорошие, в отличие от других?..
   Впрочем, должно быть, сможет. Возможно, с ними будет все та же Ксения. Пока что Миссии он не ждал. Немного переживал за ушедшую во Внешний мир девушку и надеялся только на самого себя и ребят из отряда. Легенда легендой, а их борьба продолжалась каждый день вне зависимости от правдивости услышанных легенд.
  
   Миновали узел, где сходились несколько тоннелей, Дезертир свернул в один из них, наклонно уходивший вниз.
   - Осторожно, не поскользнитесь тут! - предупредил он своих спутников.
   - Подсвети, - ответил ему Бывалый.
   Дезертир обернулся и поднес факел, ребята осторожно пошли по наклонному ходу. Оставалось немного.
   Совсем скоро он откроет им глаза на правду. Хотя сам он уже давно привык считать правду величиной относительной, до конца доверяя лишь, пожалуй, собственным инстинктам.
  
   Весь периметр лагеря был обнесен несколькими рядами колючей проволоки. Бывалому уже доводилось встречать ее фрагменты на территории Игры, но там ею не пользовались. За колючей проволокой был виден большой заасфальтированный плац и ряды бараков за ним.
   От бараков к плацу шли колонны детей - его, Бывалого, возраста, может, чуть старше. Они выстраивались на плацу в шеренги и молча ждали.
   Через некоторое время из громкоговорителей, развешанных на столбах по периметру плаца, раздавалась команда, и шеренги рассортировывались в небольшие группы. Затем снова следовала команда - и группы вновь превращались в шеренги, а шеренги - в колонны. Колонны принимались маршировать по плацу.
   Время от времени из колонны по какому-то принципу выбиралась небольшая группа, и после команды из громкоговорителя эта группа следовала в направлении большого барака с вывеской "Торговый Центр". Что происходило там - с их позиции не было видно, но по лицу Дезертира Бывалый прочитал, что ничего хорошего.
   Они сидели возле выхода из коллектора, на высокой насыпи, подобно проволочному ограждению тянувшейся вдоль лагеря. Внизу, в котловине, лежало то, что согласно Кощееву Кодексу называлось Красной Зоной.
   Суть происходящего там была малопонятна Бывалому, на его недоуменный взгляд Дезертир лишь коротко пояснил: "Социализация". Что это значит - он не дал ответа.
   Впрочем, само по себе зрелище было не из приятных. Лица детей, насколько мог видеть со своей позиции Бывалый, ничего не выражали, они были похожи на больших кукол - марионеток, движущихся под влиянием приказов из громкоговорителей...
  
   - Так и есть, - подтвердил Дезертир, и Бывалый понял, что последнюю свою мысль высказал вслух. - Они - лишь куклы, делают то, что приказывают им взрослые.
   - Взрослые? - переспросил Бывалый.
   - Да, они - хоть ты их и не видишь. Их голоса звучат из громкоговорителей. Это они придумали Игру, Кощеев Кодекс, Бабу Ягу, Желтую и Красную Зоны. Здесь они учат детей забыть Игру и быть такими как они сами. Ходить в Торговые Центры, слушаться своих вождей.
   - Учат забыть Игру?.. Разве ты сам не этого хочешь?
   - Игра - такая же часть их плана, как и Торговые Центры, вот что я тебе скажу! Взрослые не против Игры, наоборот. Просто эти дети выросли и стали задавать слишком много вопросов, их сомнение в Игре достигло критического значения, и Хранители отправили их сюда. Они никогда больше не вернутся в Игру, им сотрут память, научат слушаться, а затем вышлют во Внешний мир, и они станут взрослыми. Поверь, основная работа Хранителей именно в этом и заключается.
   Дезертир посмотрел на Шустрого, с интересом наблюдавшего за происходящим на плацу.
   - Теперь ты понимаешь, куда тебя должны были отправить за нарушение правил? - спросил Дезертир у него, затем пояснил, - Впрочем, социализации тебя, возможно, не подвергли бы - ты еще не достиг необходимого возраста. Но в остальном все было бы точно так же, как ты сейчас видишь. С той лишь разницей, что если бы ты хорошо себя вел и выполнял все пункты Кощеева Кодекса, тебе разрешили бы вернуться в Игру...
   - А если нет? - спросил Шустрый, хотя смутно догадывался о том, каким будет ответ.
   - В таком случае оказаться среди них, - кивнул Дезертир в сторону плаца, - было бы еще не самым плохим исходом для тебя.
   На некоторое время среди ребят повисло молчание.
   - Игру придумали взрослые? - наконец подал свой голос Огемон.
   - Конечно. Мы с Бывалым тут ни при чем, - улыбнулся Дезертир.
   - Зачем тогда все это нужно взрослым? - Бывалый озадаченно смотрел на Дезертира.
   Улыбка исчезла у того с лица, он стал очень серьезен.
   - Не знаю точно. Мы отправили разведчика во Внешний мир, но он пока не вернулся. Скорее всего, они хотят, чтобы мы выполняли их команды. Так же, как ты выполняешь предписания Кощеева Кодекса. Чем это продиктовано - мне трудно сказать, я еще не сталкивался со взрослыми, но вряд ли заботой о нас...
   - Думаешь, все происходящее здесь - это плохо?.. - Бывалый пытался поставить под сомнение то, что только что открыл ему Дезертир и то, к чему так или иначе в последние месяцы шел он сам, хотя прекрасно понимал, что, скорее всего, сомневаться тут не в чем.
   - Пойди к ним и узнаешь сам, - Дезертир смотрел на него серьезно, нельзя было точно сказать, шутит он или нет. - Твой предшественник - Гонец... полгода назад я видел его среди марширующих...
   Бывалый больше не задавал вопросов. Он молчал и думал. Молчали и его спутники. В голове у Бывалого крутилась одна навязчивая мысль - вопрос, на который он хотел бы услышать ответ, но знал, что вряд ли кто-то сейчас сможет ответить ему определенно: "И что дальше?.."
  
   Своего рода ответ дал Дезертир, после паузы бросивший как бы невзначай:
   - Любой из вас теперь может вернуться в свой отряд, я никого не держу. Но рано или поздно Игра кончается для всех, и кончается она здесь. За этим заграждением Кощеев Кодекс больше не действует, там правила жестче. Как и в мире взрослых, надо полагать...
   Вновь повисло молчание. Издалека доносились монотонные команды громкоговорителей, руководивших разворачивавшимся в Красной Зоне действом. Слышался дробный стук шагов марширующих колонн.
   Высказался за всех Бывалый.
   - А если мы не захотим возвращаться?
   - Хранители не досчитаются одного командира на своем совете, если он все-таки состоится. - Дезертир вновь улыбнулся. - Можете присоединиться к моему отряду.
   - И?..
   - Будем бороться против Игры. Возможно, если все дети узнают правду о Красной Зоне, мы сможем это остановить...
   Бывалый понял, что Дезертир сам пока не уверен в конечном успехе. Но следовало отдать должное его мужеству: он взялся бороться с тем, что будет посильнее и опаснее армий "синих", "зеленых" и "красных" вместе взятых.
   Бывалый встал со своего места, посмотрел на Дезертира, затем на Шустрого и Огемона.
   - Хорошо, - выразил он общее мнение, - мы с тобой.
   - Я знал, что вы согласитесь, - Дезертир тоже поднялся, - пойдемте, сегодня мы меняем место лагеря. Хоть с Бабой Ягой в последнее время и творятся какие-то неполадки, но, кажется, она нас вычислила...
   И он пошел в сторону тоннеля. Ребята в последний раз скользнули взорами по огороженному колючей проволокой концлагерю и двинулись по насыпи за ним. Позади них остались маршировать безмолвные колонны детей.
   Они уже почти дошли до входа в коллектор, когда навстречу им из трубы внезапно вышел взрослый мужчина. Он зажмурился от ударившего по глазам солнечного света, козырьком прислонил к глазам ладонь, поморгал, привыкая к нему, а затем повернул голову и увидел ребят.

6.

  
   Обстановка кабинета, в который Ксению привел конвоир, отдавала той же рафинированной казенщиной, что и обстановка всех предыдущих кабинетов, в которых ей уже довелось побывать. Стол, два стула, шкаф с толстыми папками за стеклом, отделанные серыми панелями стены. Обязательный портрет главаря Ведьм на стене. Фантазией агенты не блистали, впрочем, фантазию им, скорее всего, не позволял устав.
   Еще одной общей чертой во всех кабинетах была учтивость, с которой обходились с девушкой. Никакого насилия или угроз. Мягкие увещевания, проникновенные речи, неловкие поползновения войти в доверие...
   Лишь в последнем кабинете, из которого ее не так давно вывели, агент пытался воздействовать на девушку какой-то нарочитой грубостью. Однако и тут лишь презрительное молчание было ответом на все попытки развязать ей язык.
   Зачем ее водят из кабинета в кабинет - Ксения не понимала. Методика работы агентов была какой-то запутанной, иногда ей начинало казаться, что с ней просто играют. Возможно, все так и было. Впрочем, не стоило забывать, где она находится. Если это и были игры - наверняка, они преследовали весьма серьезные цели.
   В новом кабинете ее встретил невзрачный мужчина в годах, с небольшой плешью на голове. Лицо его было немного вытянутым, словно крысиная мордочка, маленькие глазки постоянно бегали по сторонам. Говорил он отрывистыми фразами, складывалось впечатление, что ему жалко выпускать слова из горла на волю.
   - Итак, вы продолжаете молчать, чем только ухудшаете свое положение... - произнес он, сухо двигая губами. - Все равно мы все знаем. - Агент откинулся на спинку стула, стул при этом протяжно заскрипел.
   Ксения смотрела, как его пальцы часто барабанят по столу. Чем-то он напоминал Главу Совета Ведьм, Питона, которого постоянно показывали по телевизору и чей портрет в очередной раз сверлил девушку неприятным взглядом со стены. Та же невзрачная внешность и та же древняя темная сила, стоящая за ним, поднявшая его из грязи в самые верха.
   - Зачем вы пробирались на военный полигон? - продолжил агент. - Вы знаете, что там находится?.. - Глаза его продолжали бегать: по Ксении, по столу, по стенам. - Да, вы наверняка знаете, - сам же ответил он, - тут нет никакой тайны, правда, большинство этим не интересуется. Большинству не надо этого знать, оно и не стремится. Большинству достаточно Торговых Центров, которые мы открываем едва ли не каждый месяц, скидок по средам и выходным, телевидения, вечерних новостей...
   Серый агент и серый кабинет, серое большинство, захватившее страну, сделавшее ее полигоном для разведения серости в промышленных масштабах...
   - Вы - член Подполья, как вы сами себя называете, - агент стрелял короткими фразами, его кадык при этом судорожно дергался, будто действительно не желал расставаться с вылетающими словами. - Боритесь с Системой... с Советом Ведьм, Программой Улучшения и Изоляции, с нами...
   Монологи агента немного утомляли, но было интересно узнать, к чему он, в конечном счете, клонит. Театр одного актера. Ксения вспомнила, что раньше в этом здании был театр. Кажется, Ян в поезде рассказывал...
   Ян - как он там?..
   - Чего же вам не живется так же, как всем остальным?.. Впрочем, ладно - несогласные были и будут всегда... - агент глубокомысленно вздохнул. - Вы вообще отсюда? Вам немного лет... А!.. - он прервался, обдумывая мысль - кажется, ему только что удалось сделать открытие, - Может вы Оттуда?.. Из Игровой Зоны?.. Все может быть... - он озадачился, - А Социализация?.. Мы придумали ее специально для вас, для молодого поколения... Эх!..
   Было видно, что агенту действительно искренне жаль того, что несогласные до сих пор существуют на свете, после стольких лет работы его ведомства, после стольких изобретений правительства Ведьм...
   Внезапно он подобрался и заговорщицки посмотрел на Ксению, девушка отметила про себя, что в агенте действительно умер неплохой актер.
   - Вы ждете Спасательную Миссию, не так ли? - улыбнулся агент. Улыбка получилась неприятная. - Оттуда? - он сделал движение головой, словно показывая ей, откуда должна прийти Спасательная Миссия.
   Ксения непроизвольно сжала кулаки, затем, подавив волнение, расслабила их. Ерунда. Про Спасательную Миссию они должны были узнать рано или поздно. Тем более, если в Подполье есть предатель... Хорошо, посмотрим, что им известно. Она с вызовом посмотрела на агента.
   - Вечно вы надеетесь, что кто-то придет Оттуда и поможет вам. А что у них Там есть? - Агент сделал патетический жест, который любили делать члены правительства Ведьм и телевизионные пропагандисты, рисуя образ Врага, - один разврат, моральное разложение, хаос... Бездуховность, - он произнес последнее слово с излишним пафосом. - Никакой веры, никаких внутренних скреп. Одна растущая энтропия...
   Он переигрывал. Явно. Его спектакль начинал утомлять Ксению. Но что еще ей оставалось в ее положении пленницы - только наблюдать за ним, за его тщетной попыткой разбудить в ней сочувствие. Похоже, агент сам слишком верил в то, что говорил.
  
   Повисла неловкая пауза. Агент замер, барабаня пальцами по столу. Он что-то обдумывал. Его глаза продолжали свой бег по поверхности предметов.
   Вдруг он придвинулся к столу, налег на него всем своим телом.
   - Скажите, - агент посмотрел на Ксению немного заискивающе, это было странно, - Они ведь действительно придут? - его глаза перестали бегать, теперь он уставился на девушку, не мигая.
   Очень интересный оборот, - подумала Ксения, - чего он хочет?.. Немного поразмыслив, девушка сделала неприятное для себя открытие. Похоже, до этого ей довелось наблюдать лишь прелюдию, сам спектакль только начинался.
   Агент же продолжил:
   - Спасательная Миссия... В последнее время я много слышу о ней... Все говорят... В нашем ведомстве уж точно. Говорят, что Ведьмы достали кого-то Там, - он опять сделал неопределенный жест, видимо, связанный в его понимании с направлением, - наверху... Еще выше их... Я слышал, есть выше их...
   Куда он клонит? Что за внезапная и от того весьма странная перемена в его поведении? Ксения была озадачена. Неужели он пытается таким образом сломить ее, обыграть старый прием с плохим и хорошим полицейским? Или у него от работы началась банальная шизофрения?.. Нет, этого уж точно не может быть...
   Агент тем временем развивал свою мысль:
   - Я знаю, есть несовершенства в Системе, есть - куда уж без них... Значит, решили сместить... Ну что ж - наше дело служить, наше дело выполнять приказы... а чьи - дело второе. Они придут, что-то подсказывает мне, что это не простой слух... А значит...
   Ксении начинало казаться, что агент действительно сошел с ума. Вот так - внезапно взял и повредился рассудком. Впрочем, она не позволяла себе поверить в это, зная, с кем имеет дело.
   - Знаете, - агент, наконец, обратился непосредственно к Ксении, - предлагаю вам сделку. - Он помолчал, кадык его при этом ходил, словно там бушевали слова, которые его горло по-прежнему не хотело выпускать наружу. - Вас никто не тронет здесь, никто. Я обещаю. Ни одна душа не посмеет... - он вновь откинулся на спинку стула, глаза вновь сдвинулись с мертвой точки. - Отпустить вас мы не можем, сами понимаете, но... Я позабочусь, чтобы вас никто здесь не обидел. А вы... - агент акцентировал это "Вы", - в свою очередь, сделаете так, что никто не тронул меня, когда придут Они...
  
   Внезапно Ксении все стало понятно. Агент верил в свое дело, верил в курс Ведьм и его правильность. Но не менее того он верил в то, что над Ведьмами стоит Кто-то еще более могущественный; Кто-то, кто может сместить Ведьм в любой момент по своему желанию. Убрать и отправить в небытие, из которого они и возникли...
   Агент служил, но служил не Ведьмам, а именно этому Кому-то, которого считал основой государственного порядка.
   Он ошибочно воспринял новость о Спасательной Миссии как знак о том, что этот Некто скоро свергнет Ведьм. Этот Некто по разумению агента и пришлет Миссию...
   А значит, будет чистка кадров, так всегда бывает при смене власти - агент просчитал все наперед, ведь он был опытным агентом. И теперь он просил у Ксении протекции на этот случай. Вот так.
   Как же все просто! Именно поэтому с ней обходились в ЦПиЭ так учтиво. Именно поэтому вели такие странные беседы. Видимо, узнав о Спасательной Миссии после разгрома Подполья в Ква-сити, агенты сделали свои собственные выводы...
   Ксении стало смешно. Выходило, что это не она в плену у агента, а он у нее. Невольно она улыбнулась. Агент оценил эту улыбку по-своему.
   - Очень хорошо, - улыбнулся он в ответ. - Надеюсь, мы договоримся...

7.

  
   Вдоль забора по ту сторону колючей проволоки тянулась дорожка из сложенных впритык бетонных плит. По ней строем шли люди. У них не было конвоиров, но они им и не требовались. Эти люди никуда не убегут, - знал Ян. - Их уже "обработали".
   В небе тусклым фонарем светило осеннее солнце, колонна молчаливо двигалась мимо, проносились сосредоточенные, отчужденные профили, как будто перед историком проматывались кадры кинохроники.
  
   Внезапно в строю мелькнуло знакомое лицо, он узнал Акана. Ян сдвинулся с места, приблизился к забору, оставив своих спутников позади. Те проводили его настороженными взглядами.
   - Акан, - тихо позвал Ян, но старик никак не отреагировал. Тогда Ян набрал в грудь воздуха и, внутренне решившись, крикнул, - Акан!
   Старик повернул свое лицо к нему, скользнул равнодушным взглядом. Затем отвернулся и продолжил идти в строю. Остальные люди не обратили на историка никакого внимания, словно во сне продолжая двигаться в только им ведомом направлении.
   Ян сжал кулаки. Неужели они начисто стерли ему память? Сволочи!.. Теряя надежду, он крикнул:
   - Акан, иди сюда, к забору!
   Может быть, что-то изменилось в его интонации, может, захлестнувшее душу отчаяние резко прозвенело в сухом воздухе, насытив его голос властными нотками, но на старика этот выкрик произвел какое-то воздействие.
   Он остановился, снова посмотрел на Яна и затем, покинув строй, пошел к забору, к нему.
   Ян обрадовался - Акан его услышал. Значит, что-то еще помнит старый подпольщик...
   Старик приблизился, встал напротив Яна с той стороны "колючки". С непониманием посмотрел на него, словно чего-то ожидая.
   Ян проговорил:
   - Здравствуй. Это я, Ян... помнишь меня?
   Акан продолжал смотреть на него с непониманием. Вряд ли он узнавал своего бывшего товарища. По крайней мере, взгляд его был достаточно равнодушным... Словно во сне... Может, все это и есть сон? Дурной непрекращающийся кошмар...
  
   Ян внезапно со всей ясностью ощутил, что приходить ему сюда не следовало. И приводить своих спутников, наверное, тоже. Хотя - пусть это будет лишним подтверждением его слов. Впрочем, наверное, они бы поверили ему и без этого...
   Акан его не узнавал, он подошел только потому, что Ян его позвал. Видимо, решил, что Ян обладает какой-то властью над ним и теперь ждал приказа. Куда ему идти и что делать, например. Вот и все. Простое объяснение, которое меньше всего хотелось бы слышать, принимать... Но все было именно так.
   Ян вновь сжал кулаки. Где же эта чертова Спасательная Миссия? Когда все это закончится? И закончится ли вообще?.. Может, следующим, кто пойдет по этой дороге из бетонных плит, будет он сам?..
  
   Историка окликнули, он обернулся. Его спутники собирались уходить, звали его. Ян посмотрел на Акана, тот по-прежнему стоял напротив, равнодушно смотрел на него, сквозь него. Затем историк вновь перевел взгляд на своих спутников и опять вернулся к Акану...
   Старик внезапно разлепил свои потрескавшиеся губы и отчетливо произнес:
   - Иди. Тебя зовут.
   Неужели он узнал меня? - подумал Ян. - Или просто хочет, чтобы я ушел и не мешал ему, не смущал опустошенную душу?..
   Ответ последовал уже в следующее мгновение:
   - Иди, - повторил старик, - это твой строй. - Он замешкался, отвернулся, посмотрел вслед удаляющейся по дороге колонне, затем вновь обратился к Яну, - А мне нужно догонять свой...
   И Акан пошел прочь от забора. Ян проводил взглядом его удаляющуюся фигуру. Мысли в голове перемешались, превратились в какой-то сумбур. Узнал его старик или все-таки не узнал? Как разобраться? И что бы могли значить его слова?..
   Сбитый с толку Ян пошел назад к своим спутникам. Все было слишком запутано и с каждым днем становилось еще запутанней.
  
   Дезертир вел свой отряд через лес на новое место. Теперь они делали это почти каждый день. Баба Яга вычислила лагерь на болоте и послала туда Хранителей, приходилось запутывать следы.
   Взрослый, которого они встретили в Красной Зоне, шел с ними. Он поведал ребятам свою запутанную историю, больше похожую на сказку. Страшную сказку.
   Его звали Ян, и, кажется, он знал Ксению... Взрослый сказал, что девчонка попалась в лапы плохих людей - агентов.
   Он же рассказал Дезертиру про существование Красной Зоны для взрослых, они нашли ее и побывали там. Впрочем, Дезертиру хватало и того, что он видел в Красной Зоне для детей. Но это лишний раз подтвердило слова взрослого, Яна...
   Дезертир поверил ему сразу. Но для других детей нужны были доказательства. Игра была не просто сильным мифом, она была миром, в котором эти дети выросли и которому верили. Красная Зона с подвергнутыми "Социализации" (Ян, наконец, объяснил Дезертиру и остальным, зачем она нужна) детьми и точно такая же для взрослых - это было весомо. От этой правды сбитых с толку детей не смогут увести никакие Хранители.
   Дезертир искал место для нового лагеря и обдумывал свой план. То, что поведал взрослый, который прекрасно знал историю мира и смог выстроить воедино сделанные Дезертиром самостоятельно страшные открытия, подталкивало его к началу самых активных действий. Игру нужно прекращать немедленно и вытаскивать из нее детей. Как - подсказал все тот же взрослый.
   Следует созвать совет командиров, как это делают Хранители, но на этот раз втайне от них. Для этого потребуется человек, который имеет авторитет среди воюющих детских армий. И такой человек у Дезертира был.
   Бывалый - его слушали и уважали подчиненные, с ним считались командиры соперников.
   План вызрел сам собой. Ян, с которым посоветовался Дезертир, его одобрил. Оставалось переговорить с Бывалым...
  
   Отряд углубился в дремучий ельник, в котором царил вечный полумрак, прошел по нему где-то с полкилометра, и вышел на заросшую мхом и заваленную сухими стволами поляну.
   Дезертир оглядел ее наметанным взглядом, дал знак следовавшим за ним ребятам. Сегодня лагерь будет здесь.
   Он скинул с плеч ружье и рюкзак, положил их на подстилку из мха. Глазами отыскал Бывалого.
   Тот стоял, прислонившись к древесному стволу, и что-то объяснял не отходившему от него ни на шаг Огемону. Дезертир задержал свой взгляд на них. Вот на кого вся надежда теперь.
  
   После путешествия в Красную Зону Ян не находил себе места. То, что стало с Аканом, ужаснуло его. Старого подпольщика сломали, задавили, превратили в послушный механизм. Все разговоры о гуманности программы Изоляции и Улучшения в очередной раз оказались пустыми словами.
   Человека не улучшали, его перекраивали на свой лад, превращая в раба. Кому от этого становилось лучше - разве что только Ведьмам. Потому что нет послушнее раба, чем тот, который себя таковым не считает. А всего-то и надо - стереть память, уничтожить в человеке его естественное стремление к свободе. Или разучить человека критически мыслить... Что, впрочем, одно и то же. Ян прекрасно помнил, как работали средства массовой информации во Внешнем мире...
   История - очень противоречивая наука. То, что сегодня считается добром, завтра может с легкостью оказаться злом - и наоборот. Это ее свойство постоянно используют политики для пропаганды своих сиюминутных целей.
   Например, можно напасть на соседа под предлогом исторического права на его территории. Или превратить население своей страны в послушных дураков, объясняя это тем, что дураки по определению более счастливы, так как не замечают творящегося вокруг зла... Ведьмы охотно пользовались этим.
   Информационное общество - самое уязвимое. Потоки информации, подобно бомбам сбрасываемые на социум и при этом не поддающиеся никакой верификации, способны искажать и деформировать человеческое сознание.
Так Ведьмы научили людей путать патриотизм с одержимостью, а откровенную подлость обосновывать благородными порывами. Ведь многие всерьез полагали, что Изоляция детей - на их же благо, а шныряющие повсюду агенты действительно борются с происками внешних врагов, желающих нанести стране вред. Ведьмы затуманили им мозг.
  
   И вот Акан... Даже он дрогнул, хотя знал о Ведьмах практически все.
   Но что же он хотел сказать своими последними словами? Быть может, что-то большее, нежели показалось Яну тогда, у "колючки"?.. У каждого свой строй.
   Его строй сейчас - эти дети, которых он повстречал у выхода из тоннеля...
   Первое, что он увидел тогда - солнце и дети. Может, это одно и то же? И дети должны принести свет в их почивший во мраке взрослый мир?.. Но как? Кто-то ведь должен их повести...
   Конечно, у них есть свои лидеры, Ян уже успел в этом убедиться. Но они совершенно не представляют себе реалий Внешнего мира; он тщательно скрываем от них теми, кого называют Хранителями...
   Хранители - обычные агенты, обделывающие свои темные дела под видом высшего блага. Вся надежда на Спасательную Миссию, в которую, как ни странно, верят и здесь. Но где она? Когда придет? Сколько еще людей должно пасть жертвами режима Ведьм перед тем, как она явится?..
   Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Реальная жизнь и борьба были намного сложнее лекций, которые он читал в Университете. Ян не был уверен, что он сможет справиться с той ролью, в которую ему приходилось вживаться. Он привык кропотливо разбираться в перипетиях истории, но сейчас история вершилась прямо на его глазах. И что он мог сделать? И что должен был?..
  
   Опять болото и холм. Вновь закатное солнце скользит своими лучами по круглой макушке холма. Теплые дни бабьего лета тают на глазах, в лес уже забралась осень.
   Бывалый видит, что листва тронута желтизной, которая словно ржавчина расползается все дальше и дальше, не желая останавливаться. Лягушек на болоте не слышно, они зарываются в ил, чувствуя, что ночью будет заморозок. Бывалый вспоминает, что чуть больше недели назад здесь все было иначе.
   Но за эту неделю слишком многое поменялось. Бывалый знает, что его жизнь уже не будет прежней. Игра закончилась для него там, в Красной Зоне. Игра разлетелась на осколки как разбитое стекло после встречи с взрослым...
   Ян - он на многое открыл им глаза. Они думали, что сами решают, как им быть, сами выбирают Игру, войну за нашивки, Кощеев Кодекс и прочее, но оказалось, что этот выбор уже давно сделан за них. Другими. Взрослыми. С только им ведомыми жестокими целями...
   Теперь он должен рассказать о своем открытии другим, заставить выслушать, убедить их. Таков план, придуманный Яном, и Бывалому отведена в нем ведущая роль. Он должен справиться, потому что иначе все останется таким же, каким и было, и... нет, никаких допущений - он должен справиться! В любом случае.
   Бывалый шагает уверенно и легко. Но в сердце его таится тревога. Слишком быстро все меняется, слишком быстро. Лето ушло и, кажется, это было его последнее лето. По крайней мере, тут. Другого такого лета уже не будет.
   Бывалый не знает точно - хорошо ли это или плохо, - но факт остается фактом. Наступающая осень многое решит, поменяет навсегда.
  
   Чуть больше недели его не было в отряде - как встретят соратники? Неизвестно, что могли наговорить детям Хранители...
   Но Бывалому тоже есть что сказать. Он должен убедить их и уж он постарается.
   Хрустят сучья под ногами, в ветвях негромко перекликаются вечерние птицы. Где-то в стороне дороги Бывалый слышит голоса и, сжимая покрепче арбалет с взведенным механизмом, движется туда.
   Его должны услышать!..

Часть 3. Миссия - не мессия.

1.

  
   Помещение освещала одна-единственная лампа под потолком, тусклый свет от которой практически не нарушал царивший повсюду полумрак. В центре помещения, под лампой, стоял длинный стол, заставленный различным оборудованием; среди переплетений проводов и коробочек с цветными индикаторами мерцали голубоватым свечением мониторы.
   За столом сидел сосредоточенный агент и вглядывался в экран одного из них; за спиной агента, во мраке, монотонно жужжали работающие системы охлаждения серверов.
   Агент разглядывал зеленоватую диаграмму на экране. Нагрузка на центральный процессор постепенно возрастала в последний час. Какая-то программа, не замеченная ни одной специальной утилитой во время прошлых атак, опять проявляла активность. По частям она загружала свой код в оперативную память Бабы Яги.
   Значит, готовилась очередная атака...
  
   Агент действовал в соответствии с полученной с утра инструкцией, он выжидал. Смотрел, как увеличивается процент задействованной памяти, как растут значения загруженности процессора. Кто-то, так и оставшийся до сих пор неизвестным, уверенно проникал сквозь все заслоны системы ГРИФ и вторгался прямо в мозг и сердце Бабы Яги.
   Цель неизвестных хакеров до сих пор была не ясна, но последствия атаки можно было предугадать. Когда системе переставало хватать ресурсов процессора и оперативной памяти, она начинала отключать задействованные приложения, компьютер банально зависал и висел до тех пор, пока программа-взломщик не отработает свой цикл.
   В этом крылась суть всех предыдущих сбоев Бабы Яги. Из-за этого агенты в последнее время несколько раз теряли контроль над Игрой. Всему виной была эта программа, которая и сейчас потихоньку загружала себя, забирая ресурсы суперкомпьютера.
   Агент сделал глоток остывшего кофе из пластикового стаканчика. Эта программа напоминала головную боль - возникающую внезапно, в одном из отделов мозга, а затем ширящуюся, охватывающую весь череп. Эта головная боль разрушала Бабу Ягу, агент был уверен.
   Но инструкции есть инструкции - он ждал. Тем более что по его прикидкам сделать что-либо сейчас было невозможно. Агент смотрел, как растут пиковые значения на зеленоватой диаграмме. Словно биения сердца, готового вырваться из груди...
   В определенный момент эти значения достигли максимума, суперкомпьютер, борясь с перегрузкой, как и в прошлые разы, принялся отключать задействованные приложения - одно за другим. Агент видел, как высвобождается оперативная память и тут же занимается неизвестной программой, расползающейся подобно раковой опухоли.
   Через несколько минут Баба Яга обрабатывала только одну - ту самую, неизвестную - программу. Все остальные приложения были отключены. Такого прежде не было.
   Сверившись с диаграммой, агент отметил, что и сейчас Баба Яга работает на пределе своих возможностей.
   Следуя полученным инструкциям, он снял трубку стоявшего рядом телефона и набрал внутренний номер. Через десять секунд напряженной тишины в трубке ответили.
   - Да?
   - Она загрузилась, - отрапортовал агент.
   - Хорошо. Продолжайте наблюдение, - трубка выплюнула новые указания, - Заново отрапортуете через час.
   - Слушаюсь, - агент положил трубку.
   В этот момент на экране монитора открылось окно приложения, агент увидел синий индикатор загрузки. Индикатор несколько секунд поморгал, затем синий столбик пополз из левого угла окна в правый.
   Когда он достиг крайней правой позиции, свидетельствующей о стопроцентной загрузке, на экране появилось окошко поменьше, в центре которого была размещена надпись, выполненная золотистыми заглавными буквами:
  

"СПАСАТЕЛЬНАЯ МИССИЯ! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!"

2.

  
   Солнечные лучи опутывают голые ветви деревьев, растерявшие свои листья на осеннем ветру, и, не встречая там никакого сопротивления, проникают сквозь них, забираются в окно, ползут по гладкой полированной столешнице и немного слепят Яна, сидящего за столом.
   Несколько дней назад началась календарная зима, но холодов и снега еще нет, дни стоят солнечные, теплые. Ян жмурится, смотрит в окно на опустевший университетский двор и размышляет.
   Приход Спасательной Миссии и падение правительства Ведьм должны начать новый этап в развитии этой многострадальной страны, но его как ученого, имеющего дело со столь противоречивым историческим материалом, терзают смутные сомнения - начнут ли?..
   Ведь они, лучшие умы Подполья, уже много раз ошиблись, пожалуй, даже слишком много. Ждали Спасательную Миссию - живых людей: повстанцев, солдат, бородатый десант с "Гранмы", да кого-угодно... а на деле Миссией оказалась компьютерная программа. Та, которая заблокировала Бабу Ягу - суперкомпьютер, управлявший всеми процессами программы Улучшения и Изоляции. И ведь никто не мог предположить, что этого окажется достаточно, чтобы все так резко изменить...
   Кто запустил программу и - главное - какие цели преследовал этот неведомый демиург до сих пор остается загадкой, и это тоже терзает историка.
   Ведь он, Ян, привел детей во взрослый мир, когда появилась такая возможность, вызванная бездействием Бабы Яги, и теперь он же во многом чувствует за них ответственность.
   Он вместе с Дезертиром и Бывалым смог убедить остальных, что Игра - величайший обман, направленный против детства, надувательство, штампующее моральных калек...
   Он внушил им мысль, что их возвращение и воссоединение с позабытыми родителями смогут изменить оба мира - детский и взрослый - смогут дать импульс к созданию нового общества благоденствия.
   И вот теперь дети здесь, а он не может с полной уверенностью сказать, что дальше все будет так, как он им говорил...
  
   Неделю назад в Университете начались внеплановые каникулы, связанные с последними событиями. Ян понимает, что надо с чего-то начинать.
   Раньше ему как преподавателю доводилось иметь дело только с Социализированными - теми, кто был подвергнут процедуре Социализации в Красной Зоне со всеми вытекающими отсюда последствиями: преклонением перед правительством Ведьм, легковерием и отсутствием критического мышления; теперь же надо будет преподавать вернувшимся детям, сознание которых можно в известной мере сравнить с чистым листом. Листом, на котором придется писать новую историю...
   Ян прекрасно знает, что за десятилетие можно кардинально изменить направление развития общества: из слаборазвитого превратить в индустриальное и, наоборот, сделать роковой шаг из Просвещенной Эры в глубокое Средневековье с его бездумной религиозностью и кострами для еретиков. Так уже было при Ведьмах. Все зависит от того, кто это направление задает.
   После прихода детей многие взрослые впали в самый настоящий ступор, ведь они уже успели позабыть об их существовании. Посещаемость Торговых Центров критически упала, как и доверие к программе Изоляции и Улучшения, да и к курсу Ведьм в целом.
   Не последнюю роль тут сыграли агенты ЦПиЭ, которые почти поголовно перешли на сторону противников Ведьм. Ян иногда даже начинает думать, что они каким-то боком примазаны к этой истории со Спасательной Миссией...
   Конечно, Ведьмы не сдались сразу. Как ни странно, они даже получили некоторую поддержку на Периферии, которая их же стараниями превратилась в мертвую зону с низким уровнем жизни и повсеместным отчаянием, словно болезнь охватывающим все на своем пути.
   Но, видимо, уж так устроено порочное общество этой страны, да и прежняя пропаганда постаралась на славу, раз именно там часть населения встала на защиту свергнутых Ведьм. Ян слышал, что очаги сопротивления сохраняются до сих пор...
   А Спасательной Миссией здесь, во взрослом мире, окрестили детей. Им стали поклоняться, как спустившимся с неба богам. Им, которых без зазрения совести променяли на воскресный шопинг и дисконтные программы всего лишь полтора десятилетия назад...
   Молодой ученый, хорошо знакомый с историей человечества, знал, что таковы неизменные законы бытия: так было и так будет, люди склонны быстро забывать творимое ими зло.
  
   Ян смотрит на солнечные лучи, рассыпающиеся бликами по поверхности стола, и понимает, что преподавать по-старому уже не получится. Раньше в его задачи не входило преподавание как таковое, историк должен был лишь подтверждать на историческом материале верность курса Ведьм, теперь же ему придется пересмотреть подход к своему предмету. Впрочем, это только радует Яна.
   Придется переписывать учебник. Ян хмурится. При одних только Ведьмах это делали несколько раз, следуя меняющейся конъюнктуре. Но что поделать...
   Ян думает о предопределенности. Теперь он понимает неотвратимость свержения правительства Ведьм.
   Если вся история развития общества - это программа, представляющая собой набор отлаженных команд и операторов, выполняющих их, программа, не знающая творческой искры, то рано или поздно следует ожидать сбой. Система откажет, повинуясь своей внутренней ошибке, внезапной и роковой, но, тем не менее, заложенной в нее изначально. И не важно, какое участие в этом примешь лично ты, это должно будет произойти объективно.
   Теперь Ян - герой для детей. Его авторитет неоспорим. Бывшие агенты, многие из которых теперь формируют новое правительство, уже успели это оценить: Яну поступил целый ряд предложений о вхождении в состав кабинета министров.
   Но он не спешит давать ответ. Все это уже знакомо ему, и потому сомнения гложут историка...
  
   В дверь раздается стук, который выводит Яна из раздумий. Он смотрит на дверь, громко говорит в пространство:
   - Войдите!
   Входит Ксения, здоровается. Теперь она - видный руководитель в аппарате Детской Контрольной Комиссии - органа, призванного расследовать прошлые злоупотребления взрослых и не допустить их в будущем.
   - Как дела, профессор? - спрашивает она, присаживаясь рядом с Яном на стул, любезно пододвинутый ей историком.
   - До Нового года у нас каникулы, - разводит руками Ян, - день за днем я умираю со скуки.
   - Почему-то мне кажется, что вы лукавите, - улыбается Ксения, - сомневаюсь, что ученый вашего уровня не найдет себе работы даже на каникулах.
   - Да, - Ян делает задумчивую паузу, - я немного драматизирую, конечно. Работы хватает и сейчас. С Нового года мы начинаем преподавать по новой программе.
   - Дети очень рассчитывают на вас.
   - Помимо детей у нас есть еще тысячи Социализированных, придется учить их заново.
   - Почему-то мне кажется, что вы справитесь.
   - Почему-то мне кажется, что я попал в какую-то дурную бесконечность...
   Ксения смеется:
   - Не сгущайте краски. Разве не этого вы ждали, когда состояли в Подполье?..
   Ян в отличие от нее очень серьезен, ему не до шуток, ведь сейчас невольно поднят вопрос, все эти дни мучающий и терзающий его
   - Вы видели состав нового правительства? - хмурится историк, - там каждый второй - бывший агент.
   - Ничего не поделаешь, - Ксения разводит руками, - сейчас такой период, придется мириться. И потом - других людей взять просто неоткуда; все, кто есть, - либо бывшие агенты, либо рабы Торговых Центров. Да вы сами все знаете...
   - В том-то и дело...
   Ксения встает со своего стула, подходит к окну. Солнечные лучи скользят по ее лицу и волосам.
   - Радуйтесь жизни, профессор! Погода-то какая чудесная! - она поворачивается к Яну, на лице ее по-прежнему улыбка.
   Ян поражается тому, каким оптимизмом дышит молодость. Неужели он и сам был таким?..
   Историк вздыхает. Был. Когда вступал в Подполье - он верил в свою борьбу, ждал этого дня...
   - Остается надеяться на лучшее. Что история не пойдет в очередной раз по кругу...
   - Профессор, - Ксения возвращается от окна, обращается по имени, - Ян... Бросайте свой кабинет. Пойдемте - подышим воздухом! - Она берет историка за руку, тянет за собой, увлекая, - нас ждут ваши друзья!..
   Ян невольно поднимается вслед за ней, вдохновленный ее энергией. Скепсис на время покидает его. Ладно, надо и в самом деле пройтись - почему нет? Засиделся он среди своих книг и раздумий...
   Он окидывает взглядом свой кабинет: шкафы с книгами, стол, окно. Никуда все это не денется. Надо бы действительно навестить детей, его уже не раз звали.
   Решение принято, и они вместе с Ксенией покидают кабинет, провожаемые желтыми улыбками солнечных лучей.

3.

  
   Бетонный забор почти целиком был заклеен выцветшими плакатами, оставшимися после губернаторской предвыборной кампании двухлетней давности. С плакатов на Яна с Ксенией взирало потрепанное и поблекшее лицо бывшего губернатора, увенчанное размашистой надписью лозунга, который острые умы Подполья в свое время остроумно перефразировали в "обещаю продолжать обещать". Бывший губернатор любил публично давать обеты, которые хронически не выполнялись, да и в большинстве своем были фактически невыполнимы.
   Выборы. Как ни странно, Ведьмы ни разу не покусились на них. Выбор у народа был всегда. Между галереей бутиков и супермаркетом, например. Между аква-парком или прыжком с парашютом. Каждому по потребностям - так это называлось.
   Реальная оппозиция уничтожалась без лишнего шума вездесущими агентами ЦПиЭ, а то, что рисовалось телевизионной пропагандой в качестве оппозиции официальной, представляло собой довольно жалкую клику сатрапов. По сути это были те же Ведьмы, но только с другими именами и под другими флагами...
   Ян вспомнил, что слышал на днях, будто бывшего губернатора арестовали бывшие же агенты, и теперь в столице готовится показательный процесс над ним, как над одним из ярчайших представителей свергнутого Правительства Ведьм.
   Ян вздохнул. Бывший губернатор, бывшие агенты... - дурная бесконечность.
   Говорили также, что самого Главу Правительства Ведьм - Питона отравили еще до прихода Спасательной Миссии, но подтверждения этих данных никем не приводилось, и потому в очагах сопротивления на Периферии бытовала легенда о том, что Питон все-таки жив...
   Положа руку на сердце, историк мог сказать только одно: его не устраивал ни первый, ни второй вариант, но он прекрасно понимал, что третьего история не уготовала. Все по кругу - только и думал Ян.
  
   Они миновали заброшенную фабрику, пропустили шедший навстречу детский патруль, вооруженный арбалетами и саблями, самострелами и копьями.
   Игра никак не могла покинуть детей: даже здесь, во взрослом мире, они по инерции продолжали играть. Потребуется немало времени, чтобы изжить последствия программы Изоляции и Улучшения.
   После заброшенной фабрики следовал Торговый Центр, сейчас тоже пустой и заброшенный. Люди сидели по домам, разочаровавшись в своих еще вчера казавшихся незыблемыми идеалах. Им тоже понадобится время, чтобы вернуться к созидательной жизни. Если они вообще смогут вернуться, конечно...
  
   Наконец из-за домов показался шпиль телевышки, а еще через несколько минут Ян с Ксенией вышли к серому зданию телецентра. Здесь расположился временный центр Детской Контрольной Комиссии.
   Прошли в здание центра сквозь вертящиеся стеклянные двери, Ксения показала свое удостоверение охраннику на входе - их пропустили. На лифте поднялись на четвертый этаж, где располагался пресс-центр.
   Там их встретили Дезертир, к которому вернулось прежнее имя Триангл, и Бывалый. Ян был рад видеть детей, а они - его.
   Хотя какие они теперь дети? - подумал Ян. Им теперь предстоит решать судьбу вверенной страны, а тут уж не до ребячества...
  
   - Как ваши дела? - спросил историка Триангл-Дезертир.
   - Ничего, осваиваюсь в новых условиях, - ответил Ян.
   - Мы планируем большую пресс-конференцию по итогам прихода Спасательной Миссии. Людям нужно объяснить, как жить дальше. Поучаствуете?
   - Возможно.
   - Мы на вас очень рассчитываем!
   - Хорошо...
   На самом деле, Яну совершенно не хотелось участвовать ни в каких публичных мероприятиях, связанных с громкими заявлениями, потому как он банально не знал, что сказать народу, ведь он по-прежнему ни в чем не был уверен. Но подвести детей, которые, безусловно, возлагали на него свои надежды, не мог.
   Опять я ни на что не могу решиться, - только и подумал историк, - Опять меня ведут другие.
  
   Потом они еще какое-то время общались. Вспоминали недавние события в Игровой Зоне: восстание детей, крах Хранителей и Бабы Яги, поход во Внешний мир.
   Обсуждали настоящее и будущее.
   Улыбаясь, Ян отвечал на вопросы детей, теперь уже, конечно, бывших, пытаясь разрешить заботившие их проблемы управления государством.
   Наконец, они оставили его. Ксения ушла вместе с ребятами: их всех ждали дела и заботы, связанные с подготовкой к грядущей пресс-конференции. Ян отошел к окну.
   Глядя сквозь мутное стекло на площадку перед телецентром, Ян вновь думал о судьбе своей страны, о ходе ее странной, наполненной ошибками истории...
  
   Телецентр был сердцем режима Ведьм. Отсюда они промывали мозги наивным обывателям, внушая им, что только курс Ведьм является исторически верным. Все преступления Ведьм генерировались в этом здании, и здесь же копилась темная энергия, которой они питались.
   И вот теперь тут расположился штаб нового правительства...
   Неужели все движется по кругу? Не хотелось бы в это верить.
   Но дети - у них ведь нет никакого культурного базиса, кроме Игры, с ее правилами, Кощеевым Кодексом, придуманным опять же Ведьмами. Как они смогут построить будущее, если бессознательно будут реализовывать установки из прошлого, а иных им и не дано?.. Вторгаясь в историю раз, мы ломаем ее ход навсегда...
   На площадке перед телецентром вновь появился детский патруль. Глядя на него сквозь мутное стекло, историк вспомнил, что каких-то полгода назад точно такие же патрули состояли из казаков и солдат, только взрослых. Дети просто копируют модель.
   Ян провел рукой по волосам, нервно почесал затылок. А вдруг все они... нет, лично он, историк со стажем, ошибся? И приход детей вовсе не означает прихода Спасательной Миссии?.. Вдруг не будет никакого нового этапа в истории страны, а будет повторение уже пройденных этапов, только в новом антураже? И что тогда?..
   Сомнения. Вот и все, что, пожалуй, ему оставалось.
  
   Ян огляделся: вокруг сновали погруженные в свои мысли люди, дети и взрослые; в этой сутолоке никто не обращал на него внимания, все были заняты подготовкой к предстоящей пресс-конференции.
   Монтировщики передвигали конструкции декораций, электрики тянули провода, за стеной кто-то проверял микрофон, повторяя в него детские скороговорки и считалки. История не останавливалась ни на миг, она продолжала вершить саму себя и дальше.
   Наверное, так и должно быть. Мы бессильны перед временем, умеющим самостоятельно врачевать свои раны.
   В последний раз бросив взгляд на площадь перед телецентром, историк медленно пошел к лифту.

Эпилог

  
   Серые тучи медленно плыли над лесом, цепляясь за верхушки елей, похожие на наконечники копий. Холодный ветер, гнавший тучи, время от времени стремительно пикировал вниз и трепал голые ветви деревьев, теребил сухую листву на земле, студил лицо.
   Ян ступал по прихваченной заморозком лесной земле, слушая ветер. Это был ветер зимы, настоящей зимы, которая, наконец, шла властвовать над землей. Припозднилась она в этом году, но теперь уж свое возьмет, не упустит. Всех нас ждут долгие ночи холода и грустной надежды на весенние оттепели.
   Бывший подпольщик вспомнил, как шел этой же тропой несколько месяцев назад, на исходе лета. Тогда он вынужден был таиться, опасаться преследователей, случайных глаз. Теперь все переменилось, и он может ступать спокойно, не шарахаясь от каждой тени и не прячась под еловыми лапами, едва заслышит звук, похожий на гул вертолета. Вот только радости от этого Ян не испытывал.
   Все дело в старике, в Акане. После прихода Спасательной Миссии он пропал. Исчез бесследно, и все поиски, предпринятые Яном, не дали никаких результатов.
   Кто-то из бывших членов Подполья говорил, что после промывки мозгов в Красной Зоне Акан выступил на стороне защитников Ведьм и сейчас ведет партизанскую войну на Периферии.
   Это было похоже на правду, но принимать такую правду сердце Яна не желало. В глубине души историк надеялся, что рано или поздно старик все-таки вернется в свою избушку в лесу...
   Разумом Ян понимал, что надежды рискуют так и остаться надеждами, но, тем не менее, не оставлял их. Акан, его прошлая и нынешняя судьба, не давали ему спать и бодрствовать спокойно.
  
   Вот и сейчас он шел в лес, надеясь, что, быть может, старик объявится в своем партизанском жилище, с которым у него немало связано.
   Он так любил лесных птиц... Да, пусть сейчас зима, и, конечно, никаких птиц в помине нет, но все же... А вдруг...
   Ян был уверен, что после всего случившегося Акан не сунется ни в один из крупных городов страны. Ему просто нечего там делать, он отвык от городской жизни. Разве что где-нибудь на Периферии...
   Но принимать версию о том, что Акан теперь сражается на стороне свергнутых Ведьм, историку действительно не хотелось.
   Мерзлые листья звенели под ногами, словно горсти рассыпанных монет. Ветер не утихал, небосвод разрезали тяжелые крейсерские тучи, несшие холодную влагу. Рано или поздно небо должно было разрешиться...
  
   Ян шел привычной тропой, которой ходил не один раз; все здесь, в этом лесу, ему было знакомо.
   Вот дерево, несколько лет назад рассеченное молнией, под которым можно отыскать большой муравейник, вот темная яма с водой, в которой плавают листья и сухие сучья. Еще дальше - спуск в Сырой лог. Туда-то ему и надо.
   Раздвигая покрытые инеем стебли чертополоха, Ян принялся спускаться по подмерзшему склону.
   По дну оврага, как и прежде, бежал небольшой ручей. У берегов его уже образовалась корка льда, довольно толстая, и лишь посередине все еще струилась мутная полоска воды. Ян пошел вдоль ручья.
  
   И вот избушка старого подпольщика. Рассохшиеся рамы в окнах, покосившаяся дверь. Солнечные батареи, умело смонтированные на крыше, - источник электричества. Акан сам обустраивал свое убежище.
   Ян стоит несколько минут, не решаясь войти, и вяло осматривает избушку снаружи. Никаких признаков того, что здесь кто-то живет. От покинутого жилища веет запустением.
   Потом он, наконец, входит внутрь, долго ищет в темноте электрический рубильник, наконец, находит и зажигает свет. В избушке все перевернуто вверх дном - видимо, агенты постарались, когда брали старика. Компьютера нет, исчезли и книги.
   Последний факт настораживает Яна: вряд ли книги могли понадобиться кому-то из ЦПиЭ. Может, Акан все-таки возвращался сюда?..
   Впрочем, никаких других следов присутствия здесь вообще кого-либо историк не обнаруживает. Пустые упаковки из-под супового концентрата, банки от консервов.
   Ах, Акан... Ян вспоминает, как в последний раз он просил принести ему картошки...
   Ян осматривает избушку по второму разу и по третьему, но никаких обнадеживающих доказательств того, что старик появлялся здесь, так и не обнаруживает.
   Но книги исчезли - и это может быть зацепкой. Впрочем, рациональная часть его сознания прекрасно понимает, что когда чего-то очень сильно желаешь, все может быть зацепкой...
  
   Ян выключает свет и покидает заброшенную обитель. Тучи в небе хмурятся сильнее, порывы ветра усиливаются. Надежда покидает историка. Кажется, правы те, кто говорит, что Акана следует искать на Периферии...
   Он идет прочь, пиная ногами сухие листья, невидяще смотрит в пустоту. Сумбурное мелькание ветвей и поваленных стволов, девственный хаос древнего леса.
   Внезапно его взгляд цепляется за что-то темное вдалеке, между деревьев. Ян замедляет шаг, старательно вглядывается в лесной сумрак.
   Как будто мелькнул человеческий силуэт.
   Ян бежит туда со всех ног, надеясь увидеть знакомую фигуру, лицо...
  
   Но там никого нет. Призрак растаял в лесном сумраке. Несколько минут Ян тщательно осматривает местность, но никого не находит.
   Однако листва в одном месте примята, словно кто-то и впрямь стоял тут недавно. Все может быть. Слабая надежда вновь теплится в сердце Яна.
   В то же время он прекрасно понимает, что, если Акан сейчас здесь, в лесу, то вряд ли он хочет с кем-то встречаться, раз так быстро исчез. Что ж ладно. Если дело обстоит подобным образом - старика можно понять...
   Историк оставляет свою затею с поисками и начинает обратный путь в город. Пусть будет так. Главное, что надежда вновь с ним.
   В это время по верхушкам елей проносится особенно сильный порыв ветра и с неба начинает падать первый снег.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"