Они сидели на полу и молчали. Каждый о своем. Все слова были сказаны, а повторяться ни один из них не любил - вот они и молчали. Герман безуспешно силился придумать хоть какое-нибудь продолжение разговора, но лишь еще раз убедился, что говорить не о чем. Все его мысли сводились к одному: сейчас он встанет, оденется и, не прощаясь, уйдет. ...Ушел. Не прощаясь. А Тоня осталась сидеть. Через пол часа выражение безразличия медленно сошло с ее лица. Поскольку на его место желающих не было, Тоня быстро устала - не самое легкое занятие сидеть полностью без выражения на лице - и уснула.
Проснувшись на следующее утро, Герман вспомнил вчерашнее, поразмыслил и понял, что теперь он может, наконец, пожить для себя, потакать всем своим желаниям, сделать то, что давно хотел сделать. Начал он с самых примитивных желаний: праздник плоти, оргия. Он был главным ее действующим лицом (и не только лицом). Именно во время этого пиршества Герман удовлетворил свои самые низменные инстинкты. Если в жизни он был скромным и застенчивым романтиком, то в компании такого количества тел от романтизма просто ничего не осталось. Герман отдохнул на славу, до полного изнеможения.
После физического отдыха понадобился отдых моральный. Мораль отдыхала гораздо дольше, чем тело. Но зато через неделю Тоня восстановила способность ясно мыслить.
-Какой же он кретин. Как я раньше этого не видела? С ним ведь не о чем говорить. Скучный, робкий, неинтересный ботаник. Пустышка. А поначалу возомнила: вот он - принц на белом коне, идеальный мужчина, один из миллиона, тот самый. Романтика... Чушь какая. Носилась с высунутым языком по городу без всякой цели под ручку с ним. Непонятно чему радовалась при встрече. Чувствовала себя школьницей у доски. Эти отношения с самого начала были одной большой ошибкой. В первую очередь - моей ошибкой. Но теперь я наконец одна. А он со своей нерешительностью пусть посыплет голову пеплом и уйдет в монастырь. Я заслуживаю большего чем он. Лучше буду одна, чем с ним.
Гневные мысли не были новостью для Германа. Это только перед Тоней он представал невозмутимым истуканом. Но сейчас все мысли были как бы заморожены. После удавшейся оргии появилось немного ностальгии: - Как все было прекрасно, а я все испортил. Теперь в глазах Тони я навсегда - серая амеба, неудачник. Хотя, романтики никогда не выживают. А, ладно, пойду поохочусь.
Вертолет уже ждал, пилот вылез из кабины, чтобы поздороваться и вручить Герману винтовку, из которой сейчас тот будет охотиться ... на людей. А чего тут стесняться? Разве хотя бы половина из них заслужила право на жизнь? Да хоть бы один. Люди никогда его не понимали. Вот пусть теперь и умрут из-за этого. Роль вершителя вселенского правосудия показалась Герману занимательной. И началось. Целые города превращались в одно сплошное месиво из бывших людей. Улицы тонули в крови. Террор.
-Нет, не интересно. Больше одного дня не интересно. Знаю ведь, что стоит захотеть, и все люди опять оживут. Надоело быть палачом. Хочу быть супер мировой звездой.
-Где ваши рукиии?!!! Поднимите свои руки и пойте со мной!!! Я не слышу вааас!!!
Остаток его слов утонул в десятитысячной толпе. Остальные сорок миллионов фанатов по всему миру - те, что не смогли приехать - смотрели на Германа по телевизору.
- Ну вот. Что мне еще нужно? Альбомы продаются тысячами в день, последний - занял первые места во всех хит-парадах планеты, книга рекордов Гиннеса, Нобелевская премия за вклад в мировую музыку, мое лицо знает почти каждый человек в мире.
-Не то. Что-то мне все-таки не нравится. Чего не хватает. Знать бы, чего. Хмм. Придумал. Хочу стать невидимым. Ой, меня уже нет.
Начиная с этого момента в городе стали происходить странные вещи. Сначала многие люди стали натыкаться на воздух. Просто воздух становился очень плотным и не пропускал никого. Через секунду эта плотность появлялась уже в другом месте, внося еще больше оживления в движение людей. Городская больница пополнялась новыми больными. Большинство из них становилось также пациентами местной психушки. Врачи отказывались верить в новые свойства простого, как апельсин, воздуха. Через несколько дней многие боялись показаться на улице, но даже смельчаки ходили медленно, с опаской. Тогда воздух стал сам нападать на людей.
Потом стали летать предметы. Но не просто ложки-блюдца, а кое-что покрупнее: телевизоры, велосипеды. Особый интерес представляли летающие собаки. Несчастные псины сами не понимали, что с ними происходит, хватались зубами за поводок, но продолжали висеть в воздухе. Город окончательно опустел.
-Нет, все равно не то. Какая-то в этих желаниях ошибка. Знать бы, какая. Вот оно!!! Вспомнил. Всю жизнь мечтал полетать. Во сне каждую ночь летаю. Все, хочу летать.
Герман поднялся на ближайшую многоэтажку, подошел к самому краю крыши, закрыл глаза и прыгнул вниз. В сантиметре от земли он остановился и полетел вверх. Прямо как во сне. То же ощущение свободного полета, только не боишься в ненужный момент проснуться. Герман и не просыпался. Он летал. Летал высоко, пугая птиц, летал низко, приводя в ужас прохожих (хотя прохожие могли бы и привыкнуть), просто летал, отдаваясь потокам воздуха.
Герман испытал все, что хотел испытать, сделал все, что хотел сделать, но чего-то не хватало.
-Да, летать хорошо. Лучше не бывает. Но все равно есть какая-то ошибка, чего-то не хватает. Я вроде уже все перепробовал, ничего не помогает. Остается одно, интересно, что со мной после этого случится? Хочу вернуться к тому месту, с которого начались эти ошибки.
...Они сидели на полу и молчали. Каждый о своем. Все слова были сказаны, а повторяться никто из них не любил...