Аннотация: Мама ничего не говорила, просто шла, задумчиво глядя вперед, и рука ее была теплой и мягкой. А Димка смотрел то на нее, то на асфальтированную дорожку перед собой и даже боялся вспоминать сегодняшний день...
В который уже раз Димка пытливо заглядывал в мамино лицо и никак не мог определить, сердится ли она или нет. Они шли не спеша и, как всегда, держась за руки. На улице уже темнело и зажглись кое-где фонари. В окнах, за разноцветными занавесками, уютно и по-домашнему тепло горел свет. Под ногами шуршала опавшая осенняя листва, пестрым ковром устилавшая землю, а над головой бежали пышные, как вата, редкие облачка. Погода стояла ясная.
Мама ничего не говорила, просто шла, задумчиво глядя вперед, и рука ее была теплой и мягкой. А Димка смотрел то на нее, то на асфальтированную дорожку перед собой и даже боялся вспоминать сегодняшний день.
* * *
А началось все как обычно. Сначала вся группа дружно позавтракала детсадовской овсяной кашей, щедро заправленной куском сливочного масла, затем, галдя и обгоняя друг друга, высыпала во дворик на прогулку. Дворик был скорее похож на сад, аккуратно засаженный яблоньками, с увитыми плющом деревянными беседками. Гулять в нем было всегда приятно. Началась обычная игра. Кто-то сразу занял качели, кто-то бросился собирать кленовые листья, девчонки шептались о чем-то, сбившись в тесный кружочек, а мальчишки смеялись над ними, стоя чуть в стороне. Анна Сергеевна - старшая воспитательница, внимательно наблюдала за всеми.
Димке было скучно. Он сидел один верхом на скамеечке и не знал, чем ему заняться. Искоса он наблюдал за стайкой девчонок, среди которой ярко белел вязанный берет, а под беретом серели большие серьезные глаза. Будто нарочно они не смотрели в Димкину сторону. И от этого ему захотелось сделать что-нибудь особенное, заметное, чтобы белый берет обратил на него внимание. И Димка кое-что придумал.
Он выбрал в саду самую большую яблоньку с толстым, корявым стволом и, с замирающим не то от волнения, не то от радости сердцем, ловко взобрался на ее развилку, а затем, подумав, стал лезть выше. Пару раз нога его предательски соскользнула, но он удержался. Боясь смотреть вниз, Димка карабкался на самую вер-хушку, до тех пор, пока под ним не оказались самые тоненькие ветки яблоньки. Земля теперь казалась так пугающе далеко, что он судорожно вцепился в дерево и крикнул срывающимся голосом:
- Эй! Смотрите!
И тут же начался всеобщий переполох. Анна Сергеевна, девчонки и мальчишки сбежались на Димкин зов и в волнении обступили яблоньку. Сначала они переговаривались друг с другом, затем, молча и не отводя глаз, уставились на верхушку дерева, на которой в неловкой позе восседал Димка. Лицо его раскраснелось, а блестящие глаза были прикованы к белому берету, который с высоты выглядел совсем маленьким. И вдруг, серые глаза посмотрели на него с удивленным любопытством.
Слезать оказалось труднее чем подниматься. Едва Димка попробовал это сделать, как почувствовал, что нога его неуверенно находит хрупкую опору. Ему стало страшно, и он боялся разжать руки. Внизу Анна Сергеевна взволнованно пыталась успокоить Димку и помочь ему, но он никак не мог пересилить себя и так и стоял на тоненькой веточке, вцепившись в другую - еще более тоненькую. Позвали дворника дядю Пашу, и он принес лестницу. Хотя она и была коротковата, но все же дотянулась до половины дерева и до Димки уже было рукой подать. Но тут он вдруг почувствовал, что наверху ветер сильнее, и руки у него замерзли. В отчаянии он решил, что лучше уж совсем не слезет и замерзнет здесь как герой, чем упадет вниз, где над ним наверняка будут смеяться ребята, а воспитательница непременно накажет. И ему стало мучительно стыдно за себя и свой поступок. И пока Димка размышлял обо всем об этом, дядя Паша залез на лестницу и тихонько потянул его за штанину, рукой указывая куда поставить ногу.
Через минуту Димка был бережно спущен вниз и передан в руки воспитательнице, которая от переживаний не знала даже, радоваться ли ей или отругать его как следует. А КАК следует отругать Димку за это происшествие знала заведующая садиком Вероника Львовна, которая тоже, так некстати, оказалась рядом. Строго посмотрев на Димку, она не о чем не стала расспрашивать его, а лишь крепко взяла за руку, будто боялась, что он снова заберется на дерево и отвела его в игровую комнату, где и оставила в наказание в углу, на виду у всех. И Димка, глотая слёзы, уткнулся в него лбом, лишь бы не видеть ни друзей, ни серых глаз...
Он стоял и думал, что же теперь Вероника Львовна скажет маме, и как мама поступит с ним, ведь ей наверняка неприятно будет узнать, что ее сын такой непослушный хулиган. Больше всех на свете Димка любил свою маму, любил ее за добрую улыбку и теплый взгляд, за то как она садилась перед сном к нему на кровать и желала спокойной ночи, ероша его непослушные волосы, и ещё за множество разных мелочей, которые в пересказе могут показаться комуто смешными. И больше всего на свете Димка боялся огорчить своего самого любимого человека. Так промучился он в углу до самого вечера. И когда мама наконец-то пришла за ним, он не мог посмотреть ей прямо в глаза, а лишь молча разглядывал свои ботинки, чувствуя, как пылают от стыда его уши. Все то время, пока Вероника Львовна рассказывала маме про Димкин проступок, он сидел скромно на низенькой скамеечке за дверью кабинета заведующей, положив обе руки на колени.
Димка не слышал всего разговора, а уловил лишь его обрывок в то время, когда его мама открывала дверь, прощаясь с Вероникой Львовной.
- Знаете, - говорила заведующая, - дети ведь склонны всё перенимать друг у друга, здесь стоит только пример подать, а с другим ведь может всё иначе случиться.
- Но в данном случае, пожалуй, ничего страшного не произошло, - спокойно ответила ей мама, пристально глядя на закусившего губу сына.
- Ну что ж, - произнесла Вероника Львовна довольно строго, - всё же надеюсь, что Вы не оставите эту ситуацию без внимания.
- Конечно. Не беспокойтесь, пожалуйста.
Затем они все попрощались друг с другом, и Димка с мамой пошли домой.
* * *
И вот теперь они молча брели по осенней улице, думая каждый о своем. Уже почти у самого дома, проходя мимо скверика, мама чуть сильнее сжала Димкину руку.
- Давай немного посидим на скамеечке, - сказала она ему.
Они сели и продолжали молчать. А потом мама внимательно посмотрела на сына и спросила:
- Ну что же ты так переживаешь? Рассказывай. Зачем же ты всё-таки полез на эту яблоню?
- Прости меня, мамочка... - робко попросил Димка. - Я больше не буду... Мне... очень стыдно. Понимаешь, я...
И сначала запинаясь, сбивчиво, а затем уже смелее Димка рассказал ей, как всё получилось. И про серые глаза, и про то, как ему захотелось совершить что-нибудь заметное, и про то что из этого вышло, про свой страх и стыд. А мама слушала его внимательно и серьезно, как умела слушать только она одна. А когда он закончил, улыбнулась по-доброму и сказала:
- Ну что ж, теперь я, кажется, понимаю.
- Ты не сердишься? - в Димкином взгляде сквозило некоторое беспокойство. - Ты не будешь меня ругать?
Она задумалась на секунду и поняла, что невозможно запретить мальчишкам лазить по заборам или деревьям, потому что никакой силой не удержать их от геройских поступков, не обуздать их запальчивый нрав, и, потрепав сына за упрямый подбородок, мама сказала лишь:
- Ах ты Димка-дымка... В следующий раз только помни, что прежде чем залезть на дерево, будь уверен, что не упадешь с него, что сможешь самостоятельно спуститься вниз и, что не причинишь ему никакого вреда. И лучше, - засмеявшись она коснулась Димкиного лба своим, - не делай этого в детском садике, - и он тоже засмеялся ей в ответ, весело и звонко.
Стояла теплая осенняя погода, самое радостное, пестрое время года. Высоко в небе зажглись звезды, и свежий ветерок трепал пожелтевшие деревья. У Димки на душе было легко и спокойно. Он шел и думал, какая все-таки внимательная и чудесная у него мама. Как с ней просто. Настоящий друг. И что-то сладко замирало у него в сердце. Мама...