Он посмотрел на неё. Ниже него примерно на пол головы, черные с каштановым оттенком волосы, карие глаза, гармонично сложенное тело. Определённо симпатичная.

- А что ...вы ...ещё любите читать? - вопрос получился у него необычайно коряво, но он чувствовал что разговор надо во что бы то ни было продолжать.

... На самом деле он оказался там совершенно случайно. Когда он ехал с занятий по экономике, он подумал, что надо бы купить запасной блок для тетради. Он зашел в Московский Дом Книги, но там все отделы канцтоваров были на переучете. Делать все равно было нечего и он поднялся на верх, в книжный отдел. Побродив пару минут с умным видом между рядами компьютерной литературы, он вырулил к стенду зарубежной фантастики, напротив которого он увидел полку с книгами В.Пелевина, где и начался этот разговор.

После того как они договорились обращаться друг к другу на ты, выяснилось, что ещё она любит читать Стругатских, слушает русский рок, а вообще зовут её Света. Он ответил, что ему очень приятно. Пока они выходили из магазина, он мысленно ощупывал свой бумажник, прикидывая, хватит ли ему денег сводить её куда-нибудь. Мысленный анализ финансов подсказал, что денег ему не хватит даже на пачку сигарет. Небрежно предложив её сопровождать, фразой типа Тебе в какую сторону?...Ах, туда? Мне, в общем, тоже, он уже составил дальнейший план действий. Возле метро он предложил ей как-нибудь на днях куда-нибудь сорваться, и под этим предлогом попросил у неё телефончик.

443...Гольяново. Хотя нет, Кунцево. Точно Кунцево. Там Куля живет, у него телефон тоже на 443 начинается, - думал он в метро, по пути домой.

Утром другого дня он подсчитал все свои финансы и понял, что если он не нароет денег, то сорваться они смогут только в Макдональдс, и то только один раз.

Подумав пару минут, он взял телефон и набрал номер.

С Максом, который жил тремя этажами ниже, Кирилл был знаком уже лет десять. С Максом у него были связаны большинство детских воспоминаний. Он был старше Кирилла на четыре года, но ниже ростом и поуже в плечах. В армии он не служил из за гипотрофии, а когда его спрашивали почему, он отвечал, что таких толстых не берут. Кирилл, взяв у Макса деньги, он поболтал с ним минут двадцать и опять поднялся к себе. Ну что ж, теперь можно даже в кино. Закурив, он посидел пару минут в раздумье, мысленно составляя фразы своего будущего разговора, и стал набирать Светин номер. Ему было довольно трудно собраться с духом для этого звонка. Ему никто не ответил, что его слегка огорчило, но и успокоило. Он, решив, что перезвонит через полчаса, докурил сигарету и спустился вниз в киоск, купил себе пива. Ежась от холода, он выпил его возле подъезда и отдал пустую бутылку, проходившей мимо сморщенной старушке. Поднявшись к себе, он заглянул в заведомо пустой холодильник. Родители не приедут ещё как минимум неделю, а все деньги которые они оставили на еду, кончились ещё позавчера. Еще не до конца потеряв надежду, он заглянул на полку для хлеба и обнаружил там дешевую китайскую лапшу. Срок годности вроде ещё не истёк. Он поставил электрический чайник и достал с полки тарелку, весьма относительной чистоты, и подумал, что приглашать сюда кого-либо, а тем более девушку не стоит. Он во второй раз взял телефон и набрал Светин номер. На том конце подняли трубку и его сердце учащенно забилось. Мысленно успокоив себя он спросил:

...К половине шестого он, чисто выбритый, причесанный и благоухающий туалетной водой от Армани, стоял возле памятника, держа в руках три красных розы и два билета. Билеты он выбил по дешёвке, у одного знакомого, который одному ему известными путями доставал контрамарки, а потом толкал их в полцены.

Свету он заметил, когда она ещё выходила из метро. На ней был синий костюм и легкая дубленка. Они встретились взглядами, и он улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Было видно, что она заметно смущена и приятно удивлена видом цветов. Она подошла к нему и поцеловала в щеку.

Два часа сеанса проскочили для него незаметно. Он даже толком не понял о чем был фильм, хотя смеялся вместе со всеми. Он смотрел на нее, и она казалась ему самой прекрасной в свете лучей кинопроектора. Он любовался её лицом, её волосами. В отличие от других девушек она не вызывала в нем половое влечение. Точнее это чувство было, но оно скрывалось за каким-то другим ощущёнием. Она была для него не только объектом похоти, но чем-то большим. Он чувствовал необходимость быть рядом с ней, ощущать аромат её духов, впитывать её тепло.

После фильма он предложил прогуляться вдоль по Тверской до Манежки. Они шли рядом, просто по-дружески, но, если приглядевшись внимательнее, становилось заметно, что они шли ближе друг к другу, чем просто друзья. Чуть-чуть ближе. Они разговаривали. Точнее говорила она, а он только иногда поддакивал. Он слушал, слушал и не слышал её слов. Он упивался своим состоянием, состоянием эйфории, охватившем его целиком и полностью. Он аккуратно положил руку ей на талию, внутренне проклиная себя и готовясь к буре. Бури не случилось, а она лишь прижалась к нему плотнее.

Проводив её до дома, уже в метро он попытался понять, что же с ним происходит. Неужели любовь? - ворвалась в голову шальная мысль. Но следующая, универсальная, убила первую наповал: Да ну, бред! Просто мандраж. Но чтобы так... Они и раньше приглашал девчонок в кино и в тот же вечер спал с ними, но все это было не так. Привет - привет...чмок-чмок...трах-трах... разбежались-и-больше-не-встретимся... Примерно так. А то что произошло сейчас - так было в первые.

С такими мыслями он вышел из метро, застегнул куртку, и привычно свернул во дворы, срезая путь. Было уже достаточно темно и не горело ни одного фонаря, но это его не смущало дорогу от метро до дома он прошел бы и с закрытыми глазами. Привычно перепрыгивая через лужи и рытвины, он шел, не оглядываясь по сторонам и всё ещё пытаясь прийти к выводу что же все-таки с ним происходит. Вдруг совершенно неожиданно он уперся в железные ворота школы. Сколько он себя помнил, эти ворота никогда не закрывались. В крайнем случае, в них где-то была дырка. Он ощупал ворота, но тщетно: дырки не было. Никак новые поставили... - подумал он. Перелезать через них было в лом, да и довольно скользко. Не долго думая, он повернул в сторону и свернул в темный дворик, в котором была старая, сильно обшарпанная детская площадка, с покосившейся деревянной беседкой в центре. Краем глаза он увидел сидящих в беседке трех человек. Нарики... - безошибочно определил он. На душе появилась какая-то тяжесть. Не то, чтобы он испугался троих наркоманов, нет. Тем более, что он им также нужен, как и они ему. А в крайнем случае и побегать будет не зазорно. Он продолжал движение, правда слегка увеличив шаг.

Трое поднялись почти одновременно. Они были гораздо шире, чем казалось на первый взгляд. Крепкие, одетые, непривычно прохладно для такой погоды в одинаковые спортивные костюмы и кроссовки. Зрачки одного из них были почти точками. Они медленно, лениво, вышли из беседки и пошли на перерез Кириллу. Кирилл остановился.

Кирилл среагировал мгновенно. Правой рукой он съездил ткнувшего его парня по челюсти снизу вверх, одновременно разворачиваясь к обглюченному и нанося ему левой прямой удар в нос. Всего на несколько секунд он выпустил третьего из поля зрения, но этих нескольких секунд хватило. Мощный удар в затылок заставил Кирилла упасть на одно колено. Он попытался подняться, но второй удар в голову, с ноги, свалил его в грязь. Следующее, что он почувствовал были удар по ребрам. Он пытался закрыться, но от ударов с трех сторон не укроешься. Он чувствовал адскую боль, хруст ломающихся ребер. Глаза его застилала мутная пелена. Его перевернули на спину. Он видел ухмыляющиеся рожи. Последнее, что он увидел, был огромный ботинок опускающийся на его лицо. Сознание милосердно покинуло его, и следующих ударов он не почувствовал...

Он стоял в каком-то тоннеле. Странном тоннеле. Круглом, голубоватого света. Там, вдалеке, он увидел свет. Странный, яркий, режущий глаза, но манящий свет. Он сделал несколько робких шагов и остановился.

В голове его была полная каша. Он ещё не до конца отошёл от дозы. Ему ещё было хорошо, но мир с каждой секундой становился всё более реальным. Дико хотелось пить. А ещё кончились деньги. И события последних дней.

Ну замочили парня пару месяцев назад, ну что. Совесть не мучила. А мусора хер что пришить смогли. Ну да это всё ботва. Но теперь ещё Бобса замочили. А двумя днями позже - Гарю. Говорил же этим мудокам, нельзя бадяжить товар Поляка. Нет, бля, разбавили-таки. Ну сорвали пару доз, а теперь...Ну меня-то там не было, с меня взятки гладки... - думал он лежа на диване. Он посмотрел на часы. Было двадцать минут шестого. Утра.

Из состояния душевного равновесия его вывел звонок в дверь. Мгновенно покрывшись холодным липким потом он вскочил с дивана. Что делать? Прыгнуть из окна? - лихорадочно соображал он: С седьмого-то этажа?. В том, что пришли по его душу он не сомневался. А может пронесет? - подумал он направляясь к входной двери, стараясь не шуметь. Подойдя к двери, он посмотрел в глазок, но увидел там только черный круг. Он переступил с ноги на ногу, ничего не понимая и соображая что же делать дальше. Стараясь даже не дышать, он опять посмотрел в глазок. Предательски скрипнула половица под ногой. Твою мать... - подумал он...

Он напряженно вслушивался. Вдруг за дверью раздался скрип. Он нажал на курок. Легкий хлопок, треск пробитого глазка, звук падающего тела за дверью. Он удовлетворительно хмыкнул и стал спускаться по лестнице. Приоткрыв дверь подъезда, он убедился, что на улице никого нет, и тихо выскользнул оттуда. Аккуратно ступая, он вышел через палисадник к Яузе. Ещё раз оглянувшись, он вытащил из за пазухи револьвер с глушителем. Зачем-то открутил глушитель. Открыл барабан. Три неиспользованных патрона и три пустых гильзы. Задвинув барабан на место, он крутанул его. Барабан, сделав несколько оборотов, с сухим треском остановился. Пистолет был небольшой, но в худых, бледных руках он выглядел довольно грозно.

Повертев его в руках ещё пару минут, он решился. Столько бабла отвалил! - мелькнуло в голове, но он с негодованием отмёл эту мысль. Сильно размахнувшись он кинул револьвер в воду. Глушитель полетел следом. Посмотрев на круги на воде, он повернулся по пошагал вдоль набережной. Где-то далеко звякнул первый трамвай.

Вдоль набережной шагал парень лет двадцати двух - двадцати трех. Только он был очень худ и узок в плечах. В армии он не служил из за гипотрофии...

Румпель

as known as

[WP] Rumpelshtiltskin

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"