Долгие годы она лежала, свернувшись калачиком в темной сырой коморке. Когда становилось совсем грустно, скулила тихонько и старалась отряхнуть пыль с потемневших длинных усов. Рядом, постоянно подпирая ногами в бок, ворочался американский пришелец, Снупик. Он всегда сильно задавался, потому, что он был говорящей игрушкой - внутри большого полого тела был вмонтирован настоящий магнитофон. Когда-то в него вставляли кассету, и Снупик пел, открывал рот и даже размахивал в такт музыке передними лапами. Кассета давно потерялась и Снупик замолчал навсегда. Но главное было не в этом. Главным было, что с магнитофоном он или без, теперь он оказался таким же ненужным, как и все остальные игрушки. Общая беда заставила подружиться Каштанку и Снупика, к тому же, оба они были собаками, хоть и разной породы.
Вместе они замерзали в холодные зимние дни. Именно тогда было по настоящему страшно - люди покидали дом и в него стекались мыши и крысы. Однажды мыши даже свили гнездо в их коморке - так они называли свое постоянное место жительства. Они, о ужас! - выщипали у Каштанки усы, а у Снупика оборвали мех на пушистом животике, скрутили все это в уютное гнездо и вывели еще мышей! Маленьких, писклявых, тонкохостых мышей - много много!И везде были мыши, мыши, мыши!
Да, и страшные же были зимы.
Но и лето было безрадостным. Всеми покинутые, давно забытые и ненужные игрушки лежали и пылились день за днем, год за годом.
Только однажды за несколько лет случилось чудо. Хозяйка приподняла верхнюю часть кровати, под которой хранились старые игрушки и стала на ощупь искать что-то. Она дотронулась до Каштанки рукой. Настоящей, человеческой, теплой! От этого прикосновения, от обжигающе-яркого света, внезапно проникшего в "коморку" под кровать Каштанка вспомнила все... Всю ночь она скулила, а потом жалела, что зимой мыши не растрепали ее всю - так, ей казалось, было бы гораздо легче. Разве это не счастливое завершение жизни для старой, надоевшей игрушки, которая отслужила свой век?
Безжизненно тянулось время. И вскоре даже мыши забыли свое прежнее жилище, должно быть, подыскали для себя в доме более теплые места или атаковали другие игрушек для своих гнезд - Снупик и Каштанка этого не знали. Они только вспоминали о том, как жили раньше. Как когда-то Снупик пел свои американские песенки, говорил "ай лав ю" и смешно вертел головой, а Каштанка... ой, она даже ходила гулять на поводке! Именно поэтому на ней есть пятна грязи и из нежно-голубой она давно стала серой. Но она не жалела об этом. Столько интересного видела она на прогулках - настоящую зеленую траву, настоящие мокрые лужи, настоящее желтое солнце. А Снупик в это время отсиживался в целлофановом пакете, потому, что его особенно оберегали. Его доставали только в особых случаях - спеть песенку. А Каштанка была везде. И очень радовалась этому. И еще она радовалась, что маленькая девочка каталась на ней верхом. Да-да. Каштанка не была большой, просто девочка была совсем маленькой...
И вот они опять вспомнили. Вспомнили, что девочка давно выросла...
Собаки скулили - зачем, ну зачем же их хранят столько лет в этом темном, пыльном, сыром ящике под кроватью?
В следующее лето в доме было шумно - стоял какой-то пронзительный визг, было много людей, много разговоров. Осенью все как обычно стихло, и зима опять завладела летним жилищем. Во все щели проникал мороз, ветер выдувал остатки тепла, мыши заполонили дом... Правда, и на этот раз не забрались под кровать, а расположились поблизости - я ящиках комода. Было скучно.
А когда наступило лето - опять все завертелось и закружилось, шум, гам, грохот, топанье маленьких ножек и радостные вскрикивания.
Тогда Каштанка догадалась - рядом ребенок! Да, да! А ребенку нужны игрушки. И она (это была тоже маленькая девочка) она будет с ними играть! Жизнь! "У нас будет вторая жизнь!" - прокричала она Снупику о своей догадке.
Он помолчал немного, видимо, обдумывая возможные варианты развития событий, а потом сказал гордо, как говорил когда-то:
- У меня будет, а вот у тебя нет. Посмотри на себя - ты вся грязная, пыльная и пощипанная мышами. А я, я лежу в пакете целлофановом. Я белый и пушистый. Это меня сохраняли здесь для нового поколения, а ты - не нужна.
Каштанка промолчала. Она не стала напоминать Снупику, что его также пощипали мыши, которые давно прогрызли его защитный пакет и что он тоже весь в пыли. Она просто радовалась от всей души, радовалась и надеялась...
Но... дни проходили, стало холодать (а значит приближалась осень), и никто не вспомнил про игрушечных собак. Так и провалялись они весь сезон, как валялись вот уже много лет. Дом опустел, пришла зима.
- Прости меня - впервые за это долгое время заговорил Снупик. Мы вместе никому не нужны. Я просто так обрадовался, что только о своем счастье и думал. Ты тоже хорошая игрушка, тебя везде брали... А я просто особенная игрушка, вот я и подумал..., но нет. Видимо, вечность лежать нам в этом ящике...
- Да, сейчас наверное другие игрушки. Наверное, они более пушистые и мягкие. И музыкальные.
- Я тоже музыкальный! - начал было Снупик, но как-то сразу сник. - Да, сейчас не то, сейчас те, что играют, делают это лучше и громче. А может, сейчас игрушки даже умеют ходить. А может и бегать и прыгать и танцевать....
- Давай все же будем надеяться, - тихо сказала Каштанка. - а то без надежды нельзя жить.
И однообразные дни вновь потянулись один за другим.
Наступило лето. Все повторялось. Брошенные собаки только беззвучно ворочались ночами и плакали.
Вот уже маленькая девочка стала прыгать на кровати, под которой лежали игрушки. В эти минуты Каштанка и Снупик замирали от блаженства - им казалось, что раз над ними прыгают, с ними все же играют... И они старались приподняться, прильнуть к верхней стенке кровати, чтобы почувствовать толчок маленьких ножек.
И вот однажды. Однажды опять вдруг ослепительный яркий свет заполнил коморку. Кровать приподняли. Хозяйка что-то искала и стала шарить под кроватью. Наткнувшись на Каштанкины усы, на ощупь напоминавшие паутину она испугалась, отдернула руку, но тут же... вернулась и достала старую потрепанную собаку.
- Каштанка... - ласково сказала она, - Я так любила в тебя играть! - и это были лучшие слова, которые когда-либо слышала старая игрушка.
Собаку вытащили на улицу. О, какая здесь была жизнь. Все вокруг звенело! Пели птицы, стрекотали кузнечики, шелестела листва и трава, ослепляло солнце, обдувал ветер, пахло молодой зеленью...
Вот она, жизнь! Вот оно - счастье - видеть, ощущать, чувствовать!
А еще большим счастьем было, когда маленькие, теплые, самые нежные на свете ручки обхватили старую собачку, тоненький голосок заговорил с ней, и маленькая девочка опять стала придумывать новые игры, а значит, и новую жизнь для Каштанки.
Девочка еще не выговаривала "Каштанка", а почему-то говорила "Очака" - и игрушка быстро привыкла к новому имени. Она чувствовала себя прекрасно, ведь ее хоть и не постирали (хотя планировали, как она узнала из разговоров), но все же хорошо выбили от пыли и мышиных нечистот. А потом поселили в доме, где она провела долгих тридцать лет, только теперь она гордо сидела на кровати, ну или иногда валялась на полу, что тоже было здорово - ведь в нее играли! Да, на ней делали "тю-ня-ня" - это означало кататься верхом. И каталась не только девочка, но и розовый слон, и старая обезьяна и даже рыжая кошка. А Овчака радовалась и этому, хотя вообще-то она не любила кошек...
Скоро у Овчаки появилась своя семья: Роки - мохнатый черный пес, который умел забавно качать головой и Эльфик - маленькая самошитая собачка, очень симпатичная и смешная. Для Овчаки это были дети, и она звала их то кушать, то спать, то кататься.
Было весело!
А еще - еще она встретила много старых друзей. Друзей тридцатилетней давности, с которыми они были знакомы еще новыми игрушками.
Оранжевый слон теперь потерял оба уха.
"Ну и что, зато в меня играют, мне и без ушей хорошо, с дырочками!" - гордо говорил он другим, новым игрушкам, которые прожили еще совсем короткую жизнь. Откуда им было знать (ведь они только недавно появились на свет на фабрике), что значит ждать годами, когда в тебя поиграют.
Эти новые, современные игрушки ужасно переживали, если с ними вдруг случались неприятности.
- Ай-яй-яй, на мне пятна от чая, - плакала ночами белая мышь.
- О, а меня хватают грязными руками, - жаловалась ей в ответ медведица, которую назвали Фима.
- Главное - мы живем, в нас играют! - говорил ее сыночек- медвежонок, у которого не было ушек, а один глазик отклеился и потерялся.
- Нет, чем превратиться в такое страшилище через пару лет, как вы, старье - так лучше я б в магазине всю жизнь просидела, - сказала одна кукла. Она и правда была еще очень красивая, недавно купленная. Кукла эта умела танцевать и петь песенки, размахивать руками, хлопать глазами. Она и правда была очаровательной и если бы не дурной характер и постоянное недовольство, которое так и читалось на ее хорошеньком кукольном лице - ее можно было бы назвать красавицей.
- Да вы же не знаете, - не выдержала Каштанка! - Вы совсем не знаете, что значит ждать. Ждать без всякой надежды на то, что еще когда-то в тебя будут играть, ну или хотя бы просто посадят в светлом углу комнаты, чтобы ты могла видеть чужую жизнь. Ну или хотя бы... хотя бы выбросят на помойку, чтобы собаки разорвали тебя на клочья или мыши растащили на свои гнезда. Это легче, чем ждать и ждать и ждать бесконечно...
- Так бывает только с такими неинтересными игрушками, типа тебя, никчемная собака, - перебила ее кукла, - У меня-то точно не будет такой судьбы. В меня всегда будут играть, и не так, как с вами. Меня будут беречь и любить. Я самая лучшая, я королева, я особенная, я, я...
Но Каштанка ее уже не слушала. Она соскочила с места и ринулась в другую комнату, к кровати, под которой в целлофановом пакете все также лежал Снупик.
- Снупик, Снупичек, - позвала она неуверенно. - Прости меня, прости, мой верный друг. Я забыла о тебе, я так счастлива была, что совсем забыла, что ты все еще здесь, в коморке.
Ответа долго не было. Каштанка услышала через деревянную стенку кровати, что Снупик скулит и плачет.
- Ты живи, Каштанка. Живи, пока есть возможность. А я сам виноват, я думал, что я особенный. А теперь я навеки тут, а ты там.
- Нет, нет же, Снупик. - тебя тоже вытащат. Может просто ждут, когда девочка чуть подрастет и вытащат. Может тебя берегут, чтобы не испачкать и не сломать...
- Не думаю, наверное, про меня просто забыли... - и он опять заскулил.
С тех пор Каштанка-Овчака приходила к нему каждую ночь и рассказывала о жизни, которой жила - о том, как ее снова водили гулять и от этого она стала еще грязнее, о чем нисколько не сожалела. Рассказывала о старых и новых игрушках. О гордой кукле, которую, кстати, и правда убрали от остальных подальше - на телевизор. Оттуда она кричала каждую ночь - "Я королева, я особенная, меня берегут..."
Каштанка рассказала и о своей новой семье... А Снупик все спрашивал, спрашивал... ему так хотелось снова видеть мир, хоть и чужими глазами.
Так прошло еще одно лето. Самое счастливое лето в жизни игрушек, которых достали из пыльных ящиков и вновь стали в них играть.
Приближались холода и люди стали паковать вещи, готовясь к отъезду в город. Новые игрушки скидывали в коробки. Среди них попадались и некоторые старые, которые особенно любила девочка. Все семейство мишек отправлялось в дальний путь. Особенно радовался медвежонок, у которого не было глаза и ушек. И их безлапый дедушка Мишка тоже нашел свое место в уютной коробочке.
- Вас всех сваливают, как хлам, - хохотала из своего угла красивая кукла, восседавшая не телевизоре, - А меня, меня положат в особую коробку, вот увидите. И я поеду как королева!
Каштанка в эти дни как-то загрустила. Она боялась зимы, боялась снова остаться в холодном пустом доме, и надеялась, что ее возьмут в город.
Однажды, в осеннее промозглое утро маленькая девочка пристегнула к ее шее поводок и потащила собаку на улицу, прямо по холодной мокрой траве. Она погуляла с ней немного, да так и бросила валяться возле бани. Днем пошел дождь и промочил игрушку - от старого ватина пошел неприятный запах.
- Вот и все, - подумала Каштанка, - Но и это лучше, чем опять ждать. Но..., но ведь девочка еще не выросла, еще впереди несколько лет. И она так любила в меня играть! Может, она вспомнит и заберет меня с собой. В город. Или хотя бы унесет в дом, чтобы я смогла пережить эту зиму, а то ведь пойдет снег и весной то, что от меня останется, выбросят на помойку или сожгут, а может меня утащат дикие звери или растреплют птицы... - страшные мысли так и крутились в голове бедной собаки.
Наступил вечер, а маленькая девочка не пришла. Она уехала в этот день и новые впечатления так захватили ее, что она совсем забыла о брошенной у бани собаке, которую она не привела с собой с прогулки.
Она вспомнила о ней только через несколько дней, заплакала и сказала: "Мама, Овчака у бани, моя Овчака".
А когда дедушка с бабушкой поехали на дачу, игрушки там уже не оказалось.
Овчака больше не вернулась к девочке.
В ту ночь, когда она оказалась на улице, на небосвод взошла волшебная звезда, которая появляется только раз в тысячу лет. Своим ярким лучом она посветила на игрушку, и та превратилась в живую собаку.
Каштанка залаяла, заскулила по-настоящему и сама испугалась звука своего голоса. Она обежала кругом знакомый ей участок, обнюхала все, бросилась к дверям дома, долго скреблась в запертую дверь. Убедившись, что все усилия напрасны, она заглянула в подвал, обследовала все щели и абсолютно случайно нашла дырку, оставленную специально для кошек, чтобы те могли проникнуть в дом. С огромными усилиями, изодрав шерсть в клочья собака пролезла в дырку и оказалась на веранде. Там она нашла большой пакет кошачьего корма и быстро, с аппетитом, съела его весь. Потом она долго прыгала, чтобы нажать на ручку и открыть дверь в сам дом. Наконец, это ей удалось. Дверь открылась, она с замирающим сердцем вошла, прижалась к еще теплой печке, свернулась калачикам на коврике и уснула. А под утро все же стало нестерпимо холодно - ветер с веранды выдул из дома тепло. Она забралась на кровать, под которой хранился Снупик и тут вспомнила!
"Снупик, Снупик" - жалобно завыла она. Но он не отвечал. Она попыталась поговорить с другой забытой игрушкой - с пеликаном на колесиках, с которым раньше дружила. Но и тот не отвечал, а только смотрел куда-то в сторону безжизненными нарисованными глазами. Каштанка поняла, что больше не может разговаривать с игрушками, ведь она стала другой, живой собакой...
Нужно было начинать новую жизнь.
Каштанка окинула дом прощальным взглядом.
"Нет, я не могу так уйти. Как же Снупик..." И она когтями стала обрывать обивку кровати, а потом грызть и грызть деревянную стенку. Та поддавалась легко, потому, что была старой и иссушенной временем. Щепки летели по сторонам, неприятно застревали в пасти, кололись... Нужно было много грызть, чтобы вытащить пакет со Снупиком, ведь он был большой. Она старалась изо всех сил. Так она прогрызла кровать до самого вечера, а потом - и до утра... Наконец схватив зубами целлофановый пакет, она выволокла на свет Снупика. Разорвала пакет, аккуратно вытащила игрушку и усадила на диван.
- Прощай друг, прощай дом. Мне нужно учиться жить заново...
Она напоследок прошлась по дому, обнюхала все углы. И случайно, за телевизором, в пыли и паутине нашла самую красивую куклу. Ту, что звала себя королевой. Собака вытащила куклу. Видимо, она упала, и от удара об пол в ней сломался механизм. Глаза куклы были чуть прикрыты, вывернутые руки застыли в неестественной позе. Когда Каштанка посадила ее на диван, рядом со Снупиком, ей показалось, что на глазах прекрасной игрушки заблестели слезы.
Каштанка попрощалась со старыми друзьями и убежала из дома, чтобы начать новую жизнь.