Убаюканный блурной луной,
Интегрированный неуютно,
Вдруг глотаешь гортанный пароль
И читаешь, срывая глаза:
"Я боюсь быть застигнутым за
Этой жизнью и этой борьбой!"

Веришь будто и дергаешь сон:
"Чтоб ты сдохло златое сусальство!"
Снег за окнами впился в бетон..,
Кровь со смехом в чужих голосах!
Но там, дальше... Что дальше там за
Этим мигом, в который влюблен?!


Естество разревелось не в такт:
Пальцы выхватили пустоту,
Разорвался язык; жгу назад,
Как рыхлящая сталь... слеза?
Я не прав и последую за
Сумасшествием смазавших в ад

за кустом. Нет ни ветра, ни свеч;
Страшно пляшут хрустальные волки.
И, забывшись, касаешься плеч
Мертвецов, в заводной самоволке,
Обдирающих иглы на елке
Коростой: "Сохрани мою речь!"


Хороводящих тронул, - и пыль
Обжигает, осыпавшись, руки!
Их рождественский гнойный эфир
Разрывает и ест по кускам:
"Я теперь остолоп, а ты - храм!
Докажи, я действительно жил!"

Только звуки... Проснувшись в поту
Под игрушечным небом стихий,
Зыбко вспомню твою маету,
Тьма, искрящаяся, как звезда.
И, боясь быть застигнутым за
Нашей встречей, кую немоту.


Мой Орфей, подскажи, чертов шкет,
Где здесь выход?! - Гирлянды в снегу...
Все теплее темнеет подъезд,
Где она жадно рвет тормоза,
И не страшно быть пойманным за
Нарушением хода планет!

Я ж могу!.. Но трезвею безбожно.
Праздник прячется, дико скуля.
Ассемблированная в порожних
Небоскребах, молитва "прощай"
Размывает порядок и край...
"Дальше - двигаться осторожно,

Якоря..."


		~22.12.02