Аннотация: Иногда хочется забиться в угол и пускать пузырями слюни
Когда стены давят на тебя, когда небо над тобой уже много лет - сплошной кусок картона, когда уже не можешь, но должен держаться.
Я видел нескончаемые повороты формы и цвета, казалось, таких цветов не может существовать в природе, а они все расплывались пятнами Роршаха, спрашивая, что же я вижу в их размазанных рожах. А я видел всего лишь никчемных улиток.
Кто они такие, зачем они явились и раздробили мою черепную коробку на миллионы атомов? Огромный глаз взирал на меня - маленького и убогого человечишку. Смотрел на меня через щель в картонной коробке из-под плазменного широкоэкранного телевизора, с диагональю не меньше тридцати дюймов, о таком размере я мечтал когда-то, а сейчас все - вода. Я обливаюсь холодным потом, кажется, вспотели даже коленные чашечки, забиваюсь в самый дальний угол, как будто он меня там не достанет.
Кричу на него, что есть сил, до звона в ушах. Когда на тебя смотрит огромный глаз, когда стены давят, а потолок - кусок картона, когда не можешь, но ты должен держаться.
Я дрожу, свожу сильнее колени, чтоб не обделаться при виде его огромных конечностей, в страхе я просыпаюсь и кричу. Истошно так кричу, чтобы разбудить весь дом, чтобы они тоже кричали. Кричали от злости, а я бы их колотил, со всей дури.
Сижу на кровати под слоем толстых одеял, простыня вся в липком поту свисает живописной паутиной с люстры и хрюкает, покачиваясь в такт моему сознанию, напевающему "Солнечный круг". Вот цветные кляксы становтся угольно черными, они вылезают из угла, из-под кровати, из-под двери, даже из фрамуги показалась парочка размазней. Началось. Теперь я вижу только кляксы, улитки не прельщают мой мозг. Вот скачет маленькая перееханная автобусом девочка, рядом бабуля, которая не подружилась с камазом, а зря, как оказалось.
В такие моменты хочется прикинуться психом, сесть в уголочке и обсасывать собственный локоть, пуская пузырями слюни. Но я понимаю, что сознание еще при мне и очень не хочется с ним расставаться. Пятна подползают ко мне, и я хватаюсь за одно, оно похоже на труп пятилетнего мальчика, я укрываюсь им с головой, потому что уже пора.
Я замечаю, что небо становиться ребристым, он приходит за мной неслышным шагом маньяка, тянется ко мне и хочет схватить, но я ему не дамся. Я забьюсь в дальний угол, где он не сможет до меня дотянуться, а будет лишь глазеть единственным кровавым оком.
Когда стены давят, а потолок-лист картона, когда совсем нет сил, когда пот заливает твои опухшие глаза, я должен держаться.
Я хватаю первые попавшиеся чернильные пятна, не разглядывая картинок, укрываюсь ими в несколько слоев и жду. Жду пока он уйдет, расстроившись, как и вчера, и позавчера, и поза-поза вчера...
Но он все ярче начинает светить на меня белесыми белками, зрачок сужается до крохотных размеров, и вот его глаз уже одно пятно с желтыми подтеками. Я вижу его длинные пальцы, тянущиеся ко мне, они извиваются как змеи, огибая препятствия. Приходиться сильнее укрыться в тени угла, зацепив пару расплывшихся пятен, которые тоже его боятся и разбегаются в разные стороны, когда сияние от его глаза пролетает со скоростью света мимо них.
Я дрожу, я плачу и почти уже кричу, когда его длиннющие ногти подползают ко мне, сейчас он схватиться за мою ногу, дернет со всей силы, оторвет ее, разбрызгивая вокруг мою горячую кровь.
Еще совсем чуть-чуть. Волна накатывает на меня ледяным айсбергом.
Но все стихает. А вокруг чернота.
Глаз исчез, картонное небо и дыра в пространстве скрылись, стены слились в гладкую слезинку за мгновенье.
Я думаю: все засосала огромная черная дыра, иначе он бы не ушел по собственной воле, так не бывает. А если не огромная пасть безвоздушного пространства, то это космическая струна пронзила мое сознание и оно схлопнулось со скоростью во много раз превышающей скорость света, схлопнулось в маленький атом вместе с этим домом, городом, его обитателями, континентом и вместе со всей планетой.
Пятна Роршаха оседали на пол черными тенями от стола и от огромного платяного шкафа. Солнце и Луна, повстречавшись на секунду, решили разойтись по своим углам, следуя в разные стороны тихой проступью, освещая маленькую комнату густыми лучами, от чего потолок казался странно ребристым, как картон. Меня начинала колотить дрожь. Снова.