А в реальности все куда суровее, злее и печальнее...
Известие о тяжелом ранении сразу двух величайших воинов царской России Алексея Сотникова, и Михаила Скопина-Шуйского через голубиную почту, в считанные часы достигло границ Польши.
Радость, охватившая наемников и ляхов, была настолько иступленная и дикая, что ее трудно описать.
И король Сигизмунд, у которого уже скопилось более ста тысяч разноплеменного войска, отдал приказ о выступлении. Две огромные армии под барабанный бой и гул сотен труб двинулись с места сбора.
Развевались знамена. Стоял гул от многих тысяч копыт.
Впереди ехала легкая кавалерия, следом тяжелая, далее пехота и обоз.
Скрипели тяжелые и средние пушки. Колеса вдавливались в сырую, весеннюю землю.
Король Сигизмунд, королевич Владислав, герцог Барбаросса неторопливо следовали на скакунах. Лишь иезуит одиннадцатого года семенил за ними на осле. Но этот вроде бы не слишком шустрый скакун, легко поспевал за великолепными жеребцами.
Огромная армия, одна из самых больших за всю историю средневековой Европы, вступала в русскую землю.
Герцог Барбаросса, чей громадный желудок не терпел пустоты, жадно чмокая, жевал бычью ногу.
По подбородку гиганта стекал жир и соус. Капало на позолоченные доспехи.
Иезуит одиннадцатого прошипел, подъехав поближе к польскому королю:
- К сожалению, наш чародей сам погиб при исполнении своей миссии. Но зато два главных изверга человечества выбыли из строя. И теперь мы можем смело выступить...
Монарх сдержано кивнул.
Наследник Владислав забыв про то, как он сам утекал от русских сабель, пропиликал:
- Да я бы этого Скопина-Шуйского взял бы и повесил... Нет, посадил бы на кол!
Король Польши нервно потер перстень с бриллиантом.
Герцог Барбаросса расхохотался и прокудахтал:
- Отличная идея! Именно так мы и поступить. А его правую руку Лешку будем мучить еще несколько месяцев. Говорят, он очень красив, а значит пытать, смазливого юношу будет вдвойне приятно!
И громила со злостью отшвырнул обглоданную кость.
Король Сигизмунд обратился к иезуиту. В его тоне звучала озабоченность:
- Город Смоленск превращен в настоящую крепость. Это сильнейшая цитадель на пути к Москве. Вы можете обещать нам помощь в сдаче данной крепости?
Барбаросса махнул кулаком по воздуху.
Иезуит после паузы ответил:
- Мы послали своего шпиона с мешком золота к Шеину. Но русский воевода приказал его утопить, а золото пустил на оборонительные нужды. Но мы наняли несколько осведомителей из числа купцов, которые помогут подобрать ключи к городу.
Герцог промычал что-то не слишком внятное.
Король Сигизмунд недовольно заметил:
- Но я ожидал чего-то более действенного от вас. Осада в любом случае не должна затянутся.
И монарх нервно удали каблуком своего крупного жеребца.
Иезуит недовольно пробурчал:
- А зачем нам брать Смоленск? Достаточно оставить двадцать тысяч на крепкую блокаду и остальным идти к Москве!
Барбаросса, жуя мясо, снова неразборчиво пробулькал.
Король Польши не согласился:
- Оставлять в тылу себя такую крепость опасно. Да и речь идет о престиже королевства!
Герцог булькнул:
- Давить всех!
Иезуит зашипел словно кобра:
- Скопин-Шуйский тяжело ранен, но этот медведь еще может подняться. Нам нужно действовать со всей решительностью!
Барбаросса жуя, мотнул головой на бычьей шее.
Сигизмунд жестко предложил:
- Так пошли еще одного убийцу! Добить проще, чем смертельно ранить!
И тоже откусил мяса.
Иезуит тихо прошептал:
- Ведьма забрала Скопина-Шуйского, и где сейчас великий князь никому не ведомо. Но мы сделаем все, чтобы его отыскать и прикончить!
Барбаросса откусил крепкими зубами, часть кости.
Владислав взмахнул саблей, и нанес несколько ударов по ветвям попавшегося на пути дерева. После чего задорно произнес:
- Я бы прикончил Шуйского сам. Он мне не соперник!
И снова рубанул, срубая сук.
Сигизмунд ласково похлопал по плечу своего сына:
- Ты настоящий воин. Но в ратном деле огромную роль играет хитрость. И мы должны действовать против русских максимально коварно!
Молодой королевич презрительно буркнул:
- Добить...
Герцог Барбаросса догрыз бычью кость и отшвырнул её подальше, за кусты. Затем спросил у иезуита:
- А когда выступит шведский король?
Представитель ордена, который стал считаться воплощением коварства, прошепелявил:
- Новый король очень молод и горяч. Он хочет ратных подвигов и славы. Думаю, то, что он выступит в самые ближайшие дни! Разумеется, для начала его войска пойдут на Новгород и Псков. Так что к Москве мы поспеем раньше.
Барбаросса довольно улыбнулся: предвкушая неслыханные грабежи.
Принц Владислав воскликнул:
- И я стану русским царем. Буду драть с москалей три шкуры, а на каждом зубце Кремля будет болтаться веревка!
Иезуит испугано оглянулся.
А Сигизмунд одобрил подобное:
- Правильно сынок. С русскими нужно обращаться только как с быдлом. Не ведать к ним жалости и сострадания.
Владислав снова рубанул саблей по ветке, посыпались листья.
Иезуит громким шепотом заметил:
- Главное это вера. Следует немедленно заставить патриарха присягнуть Римскому Папе, и считать его кардиналом и Архиепископом Московским. Мы не должны упустить из-под своего влияния Россию. А вопрос веры есть вопрос и власти.
Глаза князя церкви зловеще сверкнули.
Сигизмунд хвастливо заметил:
- У нас в Польше не дали воли протестантам, заполонившим всю Европу. Мы тверды в вере и вся Речь Посполитая предана Папскому престолу. А скоро и Русь избавится от остатков язычества, после чего мы возьмемся за сарацин!
Барбаросса крякнул.
Иезуит, понизив голос, прошипел:
- Турецкий султан наш союзник в войне с Московией. Когда мы подойдем к Москве с запада, то с юга надвинутся ногайцы и крымцы. И будет тогда пожар в Российской столице.
Барбаросса снова неразборчиво булькнул.
Королевич Владислав расхохотался:
- Будет русским большой кукиш с маслом! Мы обставим виселицами Москву и разорим все боярские гнезда!
Польский король скептически покачал головой.
Иезуит попытался успокоить наследника:
- Часть бояр на нашей стороне. Они хотят, чтобы и в России установились такие же вольные права олигархов как в Польше. Так что у нас будет немалая поддержка. Не стоит их отпугивать прежде времени!
Король тихо шепнул:
- Коварство - есть сила!
Владислав надменно пробурчал:
- У нас достаточно сил, чтобы обойтись и без предателей-бояр. И я не намерен ни с кем делиться властью!
Иезуит кротким тоном произнес:
- Когда возьмем власть, тогда и зажмем их всех. А до этого на посуле, как стуле! - Корпус представителя церкви изогнулся, и последовало заунывное. - Обещай, обещай, будто всем будет рай!
Обещай, обещай и загонишь как скот всех врагов в сарай!
Беседа "совета четырех" прервалась. Впереди искрила подожженная ляхами деревня. Вверх устремлялись языки пламени, казалось готового лизать небо.
Трескались бревна, разлетались головешки.
Слышались стоны насилуемых женщин и убиваемых детей.
Одну девушку имели прямо на дороге. Она громко орала от боли и стыда, по лицу стекали слезы. При этом красавицу еще и дергали за пышную, русую косу.
Иезуит показал на пяток торчащих виселиц. В петле болталось трое мужчин, женщина и ребенок. Представитель якобы самой гуманной религии мира, заметил:
- Вот такие методы управления, как правило, наиболее эффективные. Особенно если использовать еще и костры для ведьм!
Молодая женщина была обнажена, и видно кто перед казнью, ее успели крепко высечь.
Королевич Владислав, молодой, задорный парень произнес со всей искренностью:
- Женщин лучше не убивать, не вешать, не сжигать, а... Тешиться с ними! Ну почему католическая церковь не узаконит гаремы и многоженство!
Король многозначительно кивнул - мол, почему?
Иезуит холодно ответил:
- Потому что Иисус воплощенный Господь Бог говорил: кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует в мыслях. А если мы бы после таких слов и гаремы утвердили бы...
Князь церкви развел когтистыми лапами.
Владислав заносчиво заметил:
- Но Иисус учил: ударили тебя по правой щеке - подставь левую! Но никто этому не следует, даже священники. Точнее, вы в самую первую очередь бьете наотмашь. Кто вдохновлял крестовые походы.
Юноша рубанул саблей, и чуть не потерял равновесие, не достав по ветке.
Иезуит чуть-чуть приподнял балахон. Нижняя часть лица открылась, и её осветила мрачная улыбка. Голос стал чуть веселее и звонче:
- Наш Бог Иисус как учит католическая церковь имел ввиду, что подставлять другую щеку должны рабы и крепостные, и те кто находится в подчиненном положении. А мы хозяева получили иную заповедь. Ибо сказано Христом: не мир я принес, но меч! И кто не со мной, тот против меня! - Князь церкви улыбнулся еще шире, но это улыбка с железными зубами казалась еще кошмарнее. - Так что мы чему учит то и делаем. Начальствующий недаром носит меч свой!
Глаза принца загорелись похотью.
Владислав подъехал к виселице. Женщина была молодой и привлекательной. Королевич схватил её за еще теплую, босую ножку, и дернул. Засмеялся, произнеся:
- А в постели была бы краше!
Барбаросса похотливо засопел.
Иезуит тяжело вздохнул:
- Такую точеную как у статуи ножку, бы обуть в испанский сапог! Ух, и повизжала бы она.
Владислава даже затрясло от возбуждения.
Герцог Барбаросса заметил:
- Тут еще есть красотки! Может, спустимся и порезвимся с ними?
Королевич облизнулся, и энергично закивал башкой, что едва не слетел золотой шлем.
Сигизмунд солидно заметил:
- Королю, не пристало вот так, по грязному насиловать своих подданных. Да и подхватить тут можно нехорошие болезни.
Владислав недовольно заурчал...
Иезуит кивнул, прокудахтав:
- Куда большее удовольствие доставляет пытка! Это лучше чем просто мужчина с женщиной!
Королевич явно не был согласен.
Герцог Барбаросса все-таки соскочил с коня. Как раз рыцари раздевали свежую красотку. А ему захотелось их опередить. Увидав знатного вельможу в золоченных латах псы-воины вытянулись во фунт. Красивая, юная крестьянка оказалась уже обнажена. Она, почувствовав свободу, ринулась бежать. Но герцог Барбаросса только на вид толстый и неуклюжий. А так он весьма проворный воин. Резко скакнул и настиг нагую девчонку.
Ну просто медведь подминает лань.
Повалил её на дерн, перевернул. Легко своими сильными руками раздвинул ей ноги. Девушке пришлось удовлетворять животную страсть, которую герцог проявлял со всех деликатностью кабана во время течки.
Слышались стоны страдания и сладострастия.
Девушка к своему счастью, уже не была девственницей и поэтому ей, немного легче сносить подобное унижение. Но такое крупное тело в своей необузданной страсти причиняет сильную боль и девчонке, пусть и довольно рослой не позавидуешь.
Хотя одновременно женское тело испытывает и истому от энергичных толчков в чувствительное место, от чего невольно деревенскую красотку, начинает охватывать и сладострастное блаженство.
Нашел себе жертву и королевич Владислав. Он, правда, не такой большой как Барбаросса, и более деликатный с дамами. Но тоже добрая свинья. А иезуит предпочел чинить допрос, наслаждаясь воплями и криками девушек. Ему видимо так было, куда в больший кайф, чем человеческие плотские отношения.
Тут в ход идет и дыба, и кнут, и раскаленное железо. Особенно иезуит любит палить обнаженные груди и босые пятки красивых девчонок.
Король Сигизмунд не стал слезать с коня. Он призадумался. В Речи Посполитой власть короля ограничена сеймом. Это типа помещичьего парламента.
Не очень-то то ты разгонишься. Да и законы принимает сейм, в стиле Британии. Не сравнить с самодержавной властью русских царей, что была при Иване Грозном. Нынче и на Руси не то...
Хорошо бы воспользоваться походом на восток и свою власть увеличить. Его сын Владислав, может и поднять значение царского престола. У Василия Шуйского власть ограничена, а авторитет стремиться к нулю. А легитимность сомнительная. Как и у Бориса Годунова. По большому счету Годуновы еще менее легитимны, чем Шуйские. Те хоть из рода рюриковичей, а эти, откуда взялись?
По какому праву захватили престол:
Так что Владислава, если хотя бы часть русского боярства согласится можно будет и возвести на престол. Тогда у него будет держава, в несколько раз превосходящая по площади Речь Посполитую. И сын, возможно, станет сильнее отца. Но в будущем, возможно, слить обе империи в одну. Тогда возникнет сильнейшая держава мира. Возможно, самая большая на планете, если не считать Испанию с её заморскими владениями.
Потом и в самом деле поход под благословением Ватина на юг и покорение Османской империи.
Далее и шведы свое получат... И вперед до Индии...
Какие получаются захватывающие перспективы. Но кто будет управлять сей державой?
Возможно, что вовсе не короли.
Папский престол и особенно всесильный орден иезуитов претендует на абсолютную власть над Речью Посполитой, а то и всем миром. Реформация только усилила претензии Ватикана на Вселенскую власть. После крушения Византийской империи, Православие сосредоточилось почти исключительно в России. И Греция, и Болгария оказались под османами. И тогда возникла мысль, создать против Московии коалицию, чтобы насадить волю Римского Папы.
А затем задавить и протестантов!
Вторжение Ивана Грозного в Ливонию сплотило антироссийские силы. Несмотря на мужество русских солдат, и умелые действия полководцев, противостоять коалиции оказалось слишком сложно. Да и массовые измены боярства, особенно князя Курбского и боярина Челядина, ослабили Российскую империю.
Не повезло Ивану стать королем Польши и Литвы. Объединение славян не состоялось.
После двадцати пяти лет войны Россия потеряла все свои приобретения в Ливонии, и уступила немного земли полякам и шведам. Но победить Московию и пройти дальше Пскова, увы, не удалось. Стефан Баторий получил немало средств от Ватикана, но все равно увяз в затяжной осаде Пскова. Героизм русских людей, умелые полководцы в лице тех же Скопиных-Шуйских, заставили прекратить войну против Московии.
Потом Стефан Баторий умер, и началась борьба за власть. И поляки сочли за благо, временно замириться с Россией.
Особые надежды Папский престол связывал с Лжедмитрием первым. Тот тайно принял католичество и очень красиво рассуждал о том, что как прекрасно было бы стать единым Христианскому миру.
И сумел победить, в том числе и благодаря подстроенное иезуитами смерти Бориса Годунова.
Но на Московском престоле не удержался. Да и ляхам не понравилось то, что царек не спешил отдать им смоленские и новгородские земли.
Лжедмитрия заменили Шуйские. Самые хваткие из боярских родов.
Тем не менее, в России разразилась смута. Особенно опасным оказалось крестьянское восстание Болотникова. Его, правда, Василий Шуйский подавил, но потери оказались ощутимыми. А затем второй самозванец.
Сейчас все расчеты связаны с тем, что русские ослаблены и им не выдержать тройного удара: Польши с запада, Швеции с севера, и татар с юга. А если учесть что Скопин-Шуйский лежит парализованный, то у русских тем более нет шансов.
Эх, ну до чего похотлив его сынок. А ведь может подхватить заразу, а том будет весьма мучительно и долго болеть.
Король Сигизмунд сообразил, что он думает уже одно и то же. А надо бы что-то более оригинально придумать.
Барбаросса уже выдохся. Боров здоров, но запала у него явно не хватает. И выносливости тем более.
Уже темно и войско остановилось. Солдаты устраиваются на ночлег и тут нелегко всем найти место и кровь. Попробуй, снабди подобную крупную группировку. Эта задача кажется почти непосильной.
Особенно если переходишь на чужую территорию.
Но если Баторий провел сто тысячную армию, значит должен пройти и Сигизмунд.
Может зря все же он король Польши отказал себе в утехе? Ведь можно найти для монарха девственницу и получить наслаждение.
В Бога Сигизмунд не сильно верит: те же священники живут не Евангелию. А в мире, столько зла и несправедливости, что вряд ли существуй Всемогущий на самом деле, Он бы такое допустил. Так что лучше наслаждаться жизнью пока можно.
Лагерь постепенно успокаивается. Вельможи тоже ложатся спать. Остается только иезуит. Он словно и не нуждается во сне. Сидит себе, скрестив ноги и, смотрит на весеннюю луну. О чем он думает?
Наверное, не о том, как осчастливить всех людей на Земле.
Красный скорпион убит, а равного ему воина и мага сложно найти. У русских, оказывается, тоже есть сильные колдуны и с этим приходится считаться. Особое беспокойство у иезуита одиннадцатого года вызывает Алексей Сотников. Кто этот странный юноша, введший столько интересных новаций в русскую армию? Откуда у него такие знания.
Может, это чародей, очень сильный колдун? Все же, действительно встречаются люди, что творят непостижимые вещи. И женщины бывают способные исцелять, наводить порчу и даже летать.
Когда он один из самых влиятельный иезуитов сообщил об этом генералу ордена, то тот, нахмурившись, пробурчал:
- Это птица из другого времени!
И сделал вид, что потерял интерес к разговору. Так что пока вопрос об Алексее остается открытым. И тут следует побольше, выяснить.
И под силу ли дьяволу перемещаться во времени? Может, быть, это колдун из какой-то далекой страны, или тибетских гор.
Иезуит поднялся и двинулся по лагерю. Он шел словно лисица почти бесшумно. Присматривался, принюхивался, словно хотел что-то стащить.
Типичная лиса, под султанкой.
Появился посыльный мальчишка, и принес ему голубя.
Размотал оголец лапку и протянул кусок пергамента.
Иезуит посмотрел записку. Скопин-Шуйский неизвестно где, как и князь Сотников. Ничего существенного это не добавила. Князь церкви швырнул мальчугану монет. Тот не смотря на ночную прохладу, не носил обувки, и мелькнув голыми, пыльными пятками растворился в темноте. Один из прислуживающих послушников, проворный, но нищий.
А ведь грязь еще покрыта тонкой ледяной коркой, ночью мороз. И в такую погоду довольно мучительно, неприятно ходить босиком. Пусть даже мальчишка конечно привычен и закален, а кожа на ногах огрубела, словно козий рог.
Иезуит плотоядно оскалился, представив как он подносит к голым пяткам мальчугана факел, заставляя того реветь от боли.
Смотреть, как мозоли на подошве мальчика покрываются волдырями и обугливаться.
Да приятные ощущения, когда мучаешь другого... Впрочем, посыльного пока можно и поберечь, а мальчишку для порки использовать другого.
Почему бы себе не отказать в удовольствии.
Иезуит щелкнул кнутом. Подошел к связанным пленникам. Выбрал мальчика лет тринадцати посимпатичнее, достал плеть. И засвистело. От сильного удара лопнула рубашка, и разрослась красная полоса на теле. Пацан заревел, и получил снова. Иезуит лупил с оттяжкой. Он не задавал вопросов, не разводил душевных бесед. Просто наслаждался криками. Несколько воинов проснулось, но узнав питомца иезуитов, отвернулись.
И их самих затрясло...
Все боялись этого черного демона. Всем хотелось выпустить ему кишки или перекреститься, но страх парализовал волю.
Оголец выл и дергался, отчаянно стараясь порвать, крепкую, конопляную веревку.
А иезуит продолжал работать кнутом. Когда мальчуган затих, потеряв сознание, князь церкви взял в руки факел и поднес его к голому животу ребенка. Тот вскрикнул, и пришел в себе. Иезуит сунул огонь к лицу мальчишки, и тот дико прокричав, снова отключился.
Потом палач поднес факел к пыльным пяткам. Тело хлопца рефлекторно дернулось, но в себя он так и не пришел.
Жестокому тирану в султане стало скучно, да и спать захотелось. И он отправился на свое ложе. Все-таки пытка это и в самом деле одно из самых интереснейших занятий в мире.
Особенно если у тебя под рукой есть все необходимые инструменты.
Но бывают вещи и более яркие, чем просто истязания. Это когда ты мучаешь что-то по-настоящему прекрасное. И иезуиту приснился сон.
Будто поймали великого мечника, и князя Алексея, и приготовили к пытке. А вместе с ним и Аленушку. Как приятно посмотреть на этот истязующий процесс, хотя бы и в мечтах сна.
Да порой грезишь откровенный бред!
Для большей убедительности Алексея Сотникова и агента "нежную кобру"(Так называли поляки и иезуиты Алену), свели вместе в одном пыточном помещении. Правнуку Стеньки Разина, и первому мечу королевства, на вид лет пятнадцать-шестнадцать. Хотя юноша сильно измучен допросами и пытками. Под глазами темные круги, на теле синяки, кое-где глубокие ожоги, суставы мучительно ноют - сильно их выкрутили на пыточных станках.
Босые подошвы у безбородого юноши покрылись волдырями.
Главный Архипалач ордена Иезуитов, веселый вежливый человек с добродушным лицом густой бородой и в чинной рясе, культурный священник, а не мерзостный кат. Ласково, почти нежно допрашивает пленного князя:
-Расскажи, нам, где находятся скрижали счастья и могущества. Не будь эгоистом, они должны принадлежать все людям на этой планете!
Палач палит мальчишке грудь огоньком.
Алексей Сотников с трудом разлепил губы, зубы уже все просверлили, и они ужасно болят, челюсть буквально сводит судорогой.
Но голос звучит твердо:
-Вы палачи и эгоисты, вам нельзя давать такую власть.
Помощник палача воткнул в живот князя иглу.
Главный истязатель, пуская сизые слюни, просипел:
-Мальчик, ты еще такой нежный, знаешь ли ты что такое Содомский грех!
Палач стал медленно засовывать иголку под ноготь большого пальца, обожженной ноги вечного мальчишки.
Алексей вздрогнул, неужели они посмеют его изнасиловать.
А это страшнее раскаленных игл, вывернутых суставов.
-Да я вижу, ты испугался, не бойся, мы не согрешим Содомом, ибо здесь святая земля. - Архипалач говорил с явным сожалением. А вот посадим тебя, на козий пустотелый рог и будем каплю за каплей вливать в задницу раскаленное олово, больно и никаких следов.
Помощник палача стал медленно водить новую иголку в пятку.
Князь Алексей задергался:
-Суки, черви, мандавошки!
И гнусное хихиканье катов в ответ.
-Что страшно! - Истязатель неожиданно красиво произнес. - Палач он как художник с величайшим искусством рисует картину боли, ужаса, страдания. Огонь, расплавленный металл, кровь, иглы, растяжки, и многие другие орудия, создают скульптурные композиции. Это выражение черного, злого, терроризирующего сознание.
Помощник палача стал ломать щипцами пальцы на ногах.
-Все равно я вам ничего не скажу, можете меня убить! - Прокричал князь Алексей. - Вас накажут русские боги!
Помощник истязателя, сломал мизинец, но юноша даже не охнул.
Архипалач кисло усмехнулся:
-Я слуга наместника Всевышнего Бога в этом мире, но хорошо кинь взор. Ты увидишь, как мы будем допрашивать девушку. Ожидание истязания мучение сознания - хуже самой сильной телесной боли.
Помощник палача отложил щипцы и рыкнул:
- Да с тебя хватит!
Спектакль, если можно назвать спектаклем такое варварство был поставлен мастерски, внешне юную, но с весьма развитыми формами девушку, били, жгли - пока она не отключилась. И хотя пытка была не совсем настоящей, досталось воительнице Аленушке по самые гланды, и сознание она потеряла на самом деле.
Золотые волосы едва не вырваны - все тело девушки в ссадинах и кровоподтеках.
Иезуит приказал изуверу!
-Подрумяним, ей соблазнительные ножки.
Истязатель извлек из жаровни пылающий жаром кусок металла. Облизнулся - до чего же красивая девушка. Так хочется такую помучить и по терзать.
Палач так увлекся, что раскаленным железом слишком сильно погладил оголенные круглые девичьи пятки, тем самым едва не сорвав побег. Он плотоядно брызгал слюной и втягивал свиными ноздрями паленное мясо. А голосок ну такой елевый:
-Хорошая девочка, тебе я вижу приятно, давай я тебе выколю рисунок. Посмотри, какой красивый единорог на груди у князя.
Главный истязатель, подтверждая, кивнул:
-Делай рисунок мастер!
Раскаленные иглы вошли в бархатно-оливковую кожу восхитительно прекрасной девчонки. Хотя она отчаянно дергалась, рисунок получился красивый - хищный цветок смесь осьминога и астры, эффектно покрыл плечо и часть груди.
Палач присвистнул и пробулькал:
-Великолепно, теперь спиртиком протрем, чтобы наколка не воспалилась!
Жгучая жидкость полилась на выжженное тавро.
Девушка-ведьма опять потеряла сознание, искусство требует жертв. Когда истязания окончились, ее окатили ведром студеной воды. Княжича уже не трогали, так у него может сил на бегство не хватить, должно ведь все выглядеть натурально.
И так измучили парня, на мускулистом теле и живого места не осталось.
Их отнесли в просторную и чисто вымытую камеру, такой бесценный пленник не должен умереть от заражения или инфекции. К стене приковывать не стали, и так кисти рук были словно мертвые, достаточно ошейника, а вот девушку-воительницу, красавицу из красавиц Аленку приковали. Попробуй уснуть стоя в кандалах, "нежная кобра-ведьма" хотела убить всех тех, кому пришла в голову такая замечательная мысль. Посеченная кнутом и исколотая иглой спина болела по настоящему, ныли вывихнутые суставы, даже говорить было больно.
А ее пятки - они даже почернели от ожогов... Ну ничего страшного у нее такое зелье есть, что на коже ни единого следа не останется. Будет она как новенькая.
Иезуит проснулся на самом интересном моменте, на физиономию капнуло дождиком. Уже светало, и вот-вот протрубит сбор, и войско отправится в поход.
Уже бежит знакомый, босоногий мальчишка, чтобы разбудить горнистов. И тогда...
Князь церкви благословил спящий лагерь, и прогнусавил:
- Скоро конец Руси. Мы уже собрали много сил!
И с нами Бог с Его наместником на Земле - Римским папой.
Но это, скорее всего, было самоуспокоением. Инквизитор достал меч и принялся фехтовать с воображаемым противником. Слишком уж мрачные у него были предчувствия связанные с походом. Что-то не верилось в скорую и неизбежную победу. Даже наоборот русские казались сильным.
Еще бы у них территории в восемь раз больше, чем у поляков. И сам народ - прирожденный воин с колыбели.
Если бы Алексей и Алена действительно оказались бы убиты, то можно было бы успокоиться. Но сейчас они эти русские черти главная угроза походу. Может их можно считать опаснее самого Скопина-Шуйского. Народный трибун Цицерон говорил: как не силен полководец лев, если он предводительствует баранами, то будет согнуть в рог. А тут такая подобралась команда у Скопина-Шуйского...
А ведь выглядят всего лишь подростками, а единолично истребляют в бою сотнями. Да еще и делают изобретения чудные...
Подошедший сзади Барбаросса иронически отметил:
- Воображаемый противник всегда очень искусен, но обречен на поражение! И ты видно не можешь рубиться с настоящим бойцом!
И тряхнул своим бычьим корпусом.
Иезуит гневливо предложил:
- Так может и ты, со мной сразишься?
Смело предложение если учесть что Барбаросса как минимум втрое тяжелее.
Герцог выхватил из-за пояса клинок и прошипел:
- С удовольствием!
И тряхнул тяжелым мечом.
Иезуит был высок, почти вровень с Барбаросса, но на фоне бычьего телосложения последнего, казался практически тростинкой. Тем не менее, считать соотношение сил безнадежным никак нельзя. При первом же выпаде герцог убедился, что его визави худощав и быстр. Несколько взмахов и клинок иезуита коснулся лица Барбаросса. Тот, рассвирепев, рванулся на иезуита, но попался под подножку и грохнулся, на землю.
Даже латы помялись, и осыпалось золото.
Герцог попытался стать, но острие клинка коснулось его бычьей шеи. Иезуит прошипел, словно спущенная шина:
- Ну что...Настоящий боец, ощутил остроту меча?
Какое унижение для герцога - прославленному на всю Европу бойцу на мечах.