Аннотация: Девчонка попала в плен и пережила жестокие истязания.
Наступил декабрь... Пока шли кровопролитные бои на фронтах, в тылу развернулась партизанская война. Впрочем, наряду с партизанами действовали полицаи и предатели. Партизанка Лариса Михеенко попала в засаду. Девочка отстреливалась, и потом швырнула гранату, надеясь забрать больше врагов с собой. Но граната не взорвалась. Фашисты схватили Лару и отвезли ее в комендатуру. Там ее допрашивал Штурмбанфюрер СС Краузе, тот самый что ранее допрашивал и Андрейку.
Краузе посмотрел не девочку. Лара была уже довольно высокой, девчонкой-подростком, с уже формирующейся фигурой. Симпатичная, с медно-красными волосами, которые спускались ниже плеч, на голове платок. Одета довольное бедно, башмаки грубые, с деревянной подошвой, черные, рваные колготки.
Смотрит на фашистского следователя прямо и нагло.
Краузе на русском языке довольно внятно спросил:
- Ты партизанка?
Поскольку Лара попала в плен сражаясь отрицать, не было смысла. Девочка смело ответила:
- Да партизанка!
Краузе плотоядно улыбнулся и спросил:
- С какой целью ты пришла в деревню?
Девочка крикнула, скаля зубы:
- Чтобы убивать вас сволочей!
Краузе нахмурился и заметил:
- Кто еще в деревне связан с партизанами?
Лара показала язык и дерзко ответила:
- Не скажу!
Краузе с кислой миной заметил:
- Тогда я прикажу подвергнуть тебя пытке!
На лица Лары не дрогнули и мускул. Девочка крикнула:
- Вся равно ничего не скажу! Моя воля не сломлена!
Краузе сухо приказал двум сидящим на скамейке полицаям:
- Приступайте!
Рослые полицаи подскочили к девочке, сорвали платок и полушубок. Схватили за рыжие волосы. Наклонили. Усатый полицай достал из-за пояса плетку и принялся хлестать Лару по спине. Личико у девочки перекосилось, и партизанка закусила губу, стараясь под пыткой не вымолвить ни звука.
Полицай лупил девчонку по спине размеренно и умело.
Краузе с досадой поморщился и приказал:
- Проволокой ее!
Полицай прекратил бить, отошел к столику. Взял руки пук проволоки, достал ножик и стал оголять провод. Краузе мрачно улыбнулся и мягко произнес:
- Мы будем очень долго и больно мучить тебя девочка. Спешить нам некуда. Назови явки, и мы не только избавим тебя от боли, но и подарим корову и тысячу марок!
Лара мотнула головой и ответила:
- Я готова умереть за Родину! А Красная армия все равно вас победит! И придет сюда, а ты будешь повешен!
Краузе скептически усмехнулся и заявил:
- Мы рядом с Москвой, уже наш Кавказ. Взят Мурманск. Что вы можете противопоставить нам! Нам, чьи войска захватили Австралию, Африки, и поделили с Японией Азию! Мы непобедимы!
Лара в ответ запела:
- Ведь от тайги до британских морей, Красная армия всех сильней!
Краузе в ответ заорал:
- Заткни ей глотку! Бей!
Полицай поднял пук проволоки и стеганул Лару по спине. Девочка охнула, но туже прикусила губу.
Краузе жестко скомандовал:
- Бей крепче!
Полицай стал лупить девочку со всего размаха, а другой пособник фашистов крепче держал Лару за волосы. От ударов лопнуло платье, и полилась кровь. Лара застонала, но рыкнула:
- Не скажу!
Краузе проревел во всю глотку:
- Говори стерва! Или ты умрешь!
Лара провизжала:
- Не скажу!
Полицай бил. Кровь капала с ее разбитого платья. Девочка шептала и стонала, крича:
- Не скажу! Будьте вы прокляты!
Личико Лары сильно побледнело, и она потеряла сознание. Краузе сделал жест. Полицай прекратил бить. Другой отпустил рыжие волосы Лары, и двинулся к углу. Там стояло ведро, в котором плавали куски льда. Полицай вылили на девочку воды. Лара открыла глаза. Ее девичье личико стало бледным как смерть.
Краузе подскочил к девчонке, схватил ее за волосы, и просипел:
- Будешь говорить?
Лара проскрипела зубами:
- Нет!
Краузе отпустил волосы девочки, и просипел:
- Пожарьте это девке пятки!
Полицай подошел к Ларе, и резким движением сорвал с нее ботинки и чулки. Девочка вздрогнула. Другой пособник фашистов схватил за руки юную партизанку. Усатый полицай извлек из кармана зажигалку, и полыхнул красным пламенем. Потом поднес огонек к босой подошве девочке. Лара вскрикнула и дернулась. Полицай схватил девчонку за ногу, и снова поднес зажигалку к круглой, розовой пятке. Лара заскрежетала зубами, но сдержала крик. Ее бледное лицо, стало пунцовым от боли.
Полицай умело водит пламя, по ступне. Стараясь поджарить всю поверхность, но не спалить полностью. Подошвы у девочки были жесткие, мозоли еще не успели размягчиться. Лара бегала босой от мороза до мороза, и даже некоторое время и после того, как выпал снег.
Краузе глядя на безупречные, красивые ножки, почти взрослой девчонки ощутил в себе желание. Ему даже захотелось не торопиться с добычей информации, а мучить, и наслаждаться пыткой такой красивой девчонки...
Краузе приказал:
- Давай вторую ножку, и не покалечь!
Полицай очень противно усмехнулся, и кивнул:
- Я уже имею опыт! Пытку можно будет и повторить!
Лара снова задергалась, заскрежетав зубами. Но сдержала крики, хотя тяжелое дыхание, и сбегающий по красному лицу пот говорил, что девочке это дается нелегко.
Краузе жадно смотрел, наслаждался болью, которую испытывала юная партизанка. Вот так... Закричит или не закричит? На босой подошве у девочки много нервных окончаний, и от огня производиться жуткая, ни с чем несравнимая боль. Лара чувствует на своем языке кровь. Ей очень больно. Девочка старается отвлечься. Представляет, что она бегает по горячему пляжу. А это не страшно... Вот Краузе тоже не страшный. Пузатый паршивый фашист.
Гитлеровцы, наверное, заключили завет с темными сверхъестественными силами, раз смогли завоевать половину мира, и значительную часть СССР. Однако не все потеряно, раз стоит столица Москва. Да Сталинград, судя по последним новостям, все еще держится. Как сообщал Левитан - изматывая противника, Красная армия удерживает Сталинград. С этим городом связаны надежды на то, что удастся переломить ход войны.
Лара через силу растянула губы в улыбке.
Фон Краузе стукнул кулаком по столу и проревел:
- Уведите ее, завтра на рассвете повезем на расстрел!
Лару подхватили под руки, и поволокли в подвал. Девочка нашла в себе силы крикнуть:
- Смерть фашистским палачам!
Полицаи выволокли, сидящая в углу женщина в белом халате и темных очках спросила у штурмбанфюрера:
- И что девчонка так дешево отделается?
Фон Краузе напыщенно заявил:
- Ее расстрел будет ложным! Пускай девочка трясется от страха перед неизбежной смертью!
Женщина в белом халате кивнула и заметила:
- Упорная девчонка, для нас было бы делом чести ее сломать и заставить признаться!
Фон Краузе тяжело вздохнул и заметил:
- Как ни странно, но наиболее упорно молчат подростки. Толи юный организм обладает более высоким болевым порогом, толи эти сопляки не понимают ценности жизни.
Женщина в темных очках кивнула:
- Скорее подростки даже сильнее чувствуют боль, чем взрослые. Но маленький герой живет в сердцах. Они сильнее верят в коммунистические бредни, и более искренние в своем мужестве. Но мы пропустим Лариску через ад, и будем на ней проводить эксперименты истязаний!
Краузе усмехнулся и, потирая руки, заметил:
- Да я люблю такие эксперименты! Это будет реальный выбор!
Лару вместе с другими пленными женщинами заперли в подвале, за кованной железом дверью. Девочка легла на гнилую солому, но зверски болела исполосованная спина. Лара перевернулась на живот. Саднили покрытые волдырями подошвы и, девочка приложила их к холодной стене.
Стало чуть легче, но Лару стало знобить. Женщины в камере тоже были полураздеты, босиком. Все молодые, а три и вовсе девочки не старше юной партизанки. Одна из них, худенькая, с синяками на лице, прикрыла Лару платком. Две женщины легли с правого и левого боку девочки, от чего было немного теплее. Камеру не топили, но женщин много, и они согревали помещение своими телами. Пленниц разули, многим били и прижигали пятки. Ноги у всех мерзли, и вообще сидеть в камере мучительно.
Солома подгнила, с потолка капало. Оконце в самом верху, и забрано решеткой.
Лара тяжело вздохнула. Завтра ее расстреляют. Не хочется умирать в четырнадцать лет. Впрочем, наверное, не хотят идти на тот свет и в другом возрасте.
Будет ли жизнь после смерти? Или уйдет в прах и впереди небытие? Это типа того, что тебя опустили в темный подвал. Только ты ничего не чувствуешь. Ни звука, ни вздоха, ни чувств, ни света, ни мыслей... Несуществование! Это страшно! Так учат атеисты!
Но в последнее время отношение к церкви стало меняться. И люди молятся, и патриархат в Москве восстановлен, а значит, Бог вроде бы уже и есть...
Во всяком случае, не так категоричны коммунисты в утверждении, что Бога нет. А по религии после смерти есть жизнь. Остается душа, а потом воскресение мертвых. Далее идут одни в жизнь вечную, а другие в муку вечную.
Лара бывала в церкви, но выполняя особое задание партизан, и поддерживала связь. Была пионеркой, и уже собиралась вступать в комсомол. Успела взорвать мост с немцами, видно кого-то убила. Девочка и сама не знала, куда ее отправят, если Бог есть в рай или ад. Может быть и в рай. Она юная, патриотка своей страны, борется с фашистами. И даже мученица, прошедшая пытку.
Лара закрыла глаза и стала погружаться в тяжелый сон. Конечно, когда спина исполосована до крови проволок, а ступни в волдырях хорошего не со соснишь.
Ларе казалось, что она плывет на корабле, скованная цепями. Волны раскачивают бригантину. Девочке больно, ноет спина, давит на живот. Оковы натирают ноги. Она каторжница. Дочь герцога, приговоренная к пожизненному заключению и продаже в рабство. И ее везут, скованную, и избитую вместе с другими пленницами. Корабль штормит, и Лара страдает от морской болезни. И ей так дурно, что даже тошнит. Потом обжигает плетью...
Далее партизанка уже не помнила. Утром едва стало светать ее подняли и поволокли на двор. На обожженные ноги было тяжело ступать, и только шагнув на снег, боль чуть-чуть утихла.
Лара была лишь в ветхом, изодранном платье, и на морозе ее затрясло. Полицай, приложил девочке лечь на сено воза, и укрыл рогожей. Юная партизанка укуталась сильнее, и зарылась в солому, стараясь согреться. Особенно коченели, босые, подпаленные ноги. Двое гитлеровских солдат уселось на воз. Еще одна машина поехала за ними сзади. Лара вздохнула.
Остались жить считанные минуты. Скоро ее расстреляют.
Воз подгонял полицай пугой. Немцы ехали, одевшись в полушубки, и валенки. Декабрь и конечно же очень холодно. Машина, что ехала сзади имела колеса с шипами и пулемет. Так просто не отобьют.
Лара вздрогнула, когда воз тряхнула, иссеченной проволокой спине, очень больно. Девочка простонала, и повернулась на бок. Ужас... Если бы продолжились пытки, надолго бы ли ее хватило бы?
А впереди смерть. Она кажется такой колючей и холодной.
Тут Лара увидела впереди мальчика. Она был рваном полушубке и неуклюжих валенках. Младше Ларисы. Девочка узнала Миколку и откинула рогожу. Мальчик тоже узнал Лару. Девочка, была бледной, платье изорвано и в крови, ноги красные от ожогов и холода. Но Лара нашла в себе силы улыбнуться, и задрала руку в пионерском салюте. Ее дунул ветер, и медно-красные волосы девочки, развернулись словно пролетарское знамя.
Лара крикнула:
- Всегда готова!
Миколка салютовал в ответ! По щеке мальчишки скатилась слеза. Но Лара не сломлена это верно! Девочка помахала рукой на прощание.
Близится время смерти. Трясет немного воз, шуршит снег. Бьют по льду копыта. С каждым мгновением все ближе к концу.
Вот, наконец, они подъехали к небольшому холму и за ним стоящему оврагу. Вокруг намотана колючая проволока и стоит пулеметная вышка. Тут расстреливают людей.
С Лары срывают рогожку и выталкивают из телеги. Босые, покрытые волдырями ноги девочки становятся на сугроб. Холодит, немного колко. Лара набирает полную грудь воздуха. И делает первых шаг. Немец кричит:
- Шнель! Шнель!( Быстрее!)
Девочка, наоборот, старается шагать медленнее. Вдыхает в себя морозный воздух. Старается запомнить ощущения. Скоро конец, и ее тела не будет. И ничего что спина исполосована и мучительно ноет, а босые и обожженные ноги ранит корка льда. Это жизнь, и даже боль показывает, что девчонка еще на земле, а не на том свете!
Лара шагает медленно, и гитлеровец подталкивает ее прикладом. Исполосованной спине очень больно, и юная партизанка едва не упала. Но устояла и пошла чуть быстрее. Лара старалась держаться прямо и мужественно, хотя ей это давалось с трудом, точнее титаническими усилиями.
Не хотелось умирать, было желание броситься и умолять о пощаде. Но Лара подавила его. Смерть так смерть! Она умрет, как положено пионерке, без пять минут комсомолке.
И даже хорошо, что ее расстреляют, а не повесят! Вот идет она босиком на расстрел, словно Зоя Космодемьянская и должна произнести что-то особое в последнем слове.
Но что сказать? Ларе не приходило на ум ничего оригинального. Что-то банальное типа: Да здравствует Сталин! Или - Слава Родине!
Лара подошла к краю оврага. Последовала команда:
- Повернись!
Девочка развернулась, стала лицом. Уже довольно высокая, на бледном лице ни кровинки, волосы красной медью развиваются по ветру. Рваное, окровавлено платье, выше колен, пунцовые от холода ноги. И изумрудные глаза горят, и пылают гневом. В них нет страха, а только решимость пройти до конца.
Лара во всю глотку крикнула:
- Смерь фашистским палачам! Слава Родине!
Гитлеровцы подняли автоматы, и ждут команды. Лара думает: "вот сейчас она узнает, где новый свет"!
И тогда... Встретить с Иисусом и дедушкой Лениным. И все то осталось... Наверное будет не слишком больно, когда пули вонзятся в живот и грудь. Во всяком случае, не большее, чем обжигающее пламя по пяткам, и стальная проволока, рвущая кожу на спине.
А потом уже конец, и сразу в рай. Увидеть там своего дедушку. И многих других бойцов, что уже сложили головы в войне с фашизмом. А потом они все встречаться в счастливой вечности! И будут жить в радости и блаженстве!
Лара смотрит прямо... Без страха, не обращая на холод, и ледяной ветер, продувающий рваные лохмотья ее старого изорванного платья.
Следует команда и, немцы открывают огонь. Девочка заставляет себя смотреть прямо. Смерть это только конец мучениям, а вовсе не жизни.
Пули пролетают над головой, одна из них даже срезает прядь красных волос, но ни одна не задевает Лару.
Следует повторная команда, и снова фашисты стреляют... Пули проносятся мимо. Пара их них пробила подолы короткого платья. Лара удивляется и хихикнув произносит:
- Мазилы!
Гитлеровский командует:
- Взять ее и отвезти в тюрьму!
Девочку грубо хватают за волосы, и снова волокут к возу. Ларе приходиться заплетать ноги и идти согнувшись. И снова боль и волосах, и в спине, подошвы сводит от холода, и ледяной корки, от которой лопаются волдыри.
Лара вместо облегчения, что расстрел миновал, ощутила досаду. Вместо близкого рая снова мучения, и пытки. И ей придется это выдерживать.
Ну, что же следует собрать все мужество и держаться до конца.
Лару волокут к возу, угрожая сорвать скальп. Потом девочку привязали за руки веревкой к крыше спине воза. И уселись за коней.
Нашли новую пытку. Заставили босой, и полураздетой бежать за возом по снегу.
Лара задыхалась от бега. Голодная, измученная девочка, мчалась за возом. Фашисты выбирали скорость, так чтобы Лара едва успевала перебирать, босыми, подпаленными, и сбитыми ногами. Юная партизанка испытывала головокружение, но продолжала мчаться.
Немцы гнусно хихикали. Указывали на девочку пальцами. Лара, собрав силы крикнула:
- С вас шкуру сдерут!
И в ответ смешки. Возница подхлестнул коня, веревка натянулась, и Лара упала на живот, ее поволокло. Девочка закричала от боли. Драло грудь, разрывало кожу.
Некоторое время Лару волокли, пока она не потеряла сознание. Потом ее подняли, положили на воз и укрыли. Отвезли в тюрьму.
Опытный немецкий врач вколол укол, и девочка снова пришла в себя.
Фашист заметил:
- Пусть сегодня отдохнет!
Лару буквально отнесли в камеру. Девочка провела там полдня и ночь, полузабытье. Но под утро пришла в себя и заговорила. На завтрак узницам дали плохо испеченного хлеба и крапивного супа. Лара поела и, ей стало немного легче. Но было очень больно. Болела и содранная грудь, и живот и исполосованная спина, и сбитые, покрытые лопнувшими волдырями ноги. Побаливали и волосы, за которые дергали, и покрытые синяками кисти рук.
Да пытали ее изрядно. Лара вздрогнула. Что ей сулит следующий день?
Будут ли пытки?
Вскоре снова появились фашисты, и поволокли едва прикрытую окровавленными лохмотьями девочку-подростка, на допрос. На сей Лару ввели в специальный кабинет, стены которого увешаны различными пыточными приспособлениями.
Фон Краузе сидел на кожаном кресле. Рядом суетились палачи, в красных масках. По правую руку от штурмбанфюрера стояла женщина в белом халате и дающих зеркальные блики очках. На руки она одела резиновые перчатки.
Фон Краузе ласковым тоном спросил:
- Ну, ты передумала? Будешь говорить? С кем ты поддерживаешь связь в деревне?
Ларе стало в этом подвале по-настоящему страшно. Горел камин, на котором грелись приспособления. Пахло паленым мясом, и засохшей кровью с мочой. Очень жуткое место.
Но Лара дрожащим голосом произнесла:
- Не скажу!
Фон Краузе рявкнул:
- На дыбу ее!
Лару поволокли к дыбе. Палач одним движением сорвал, и без того еле державшиеся, окровавленные лохмотья. Обнажилось, худенькое, но жилистое тело девчонки. Уже сформировались небольшие, исцарапанные о ледяную корку сугробов груди, прорисовалась тонкая талия. Все спина была в шрамах и порезах от проволоки. Через пару лет Лара обещала стать симпатичной, фигуристой девушкой. Руки и ноги казались тонкими, но с мышцами, икры выделись резче, так как Лара каждый день проходила десятки километров.
Фон Краузе усмехнулся, и растянул губы в плотоядной улыбке. Ему нравилось пытать девчонок и молодых женщин. Неплохо также и мальчиков. А это девочка ничего симпатичная. И много с ней он проведет приятных часов.
Ларе закрепили сзади руки и стали поднимать вверх, выкручивая суставы. Босые, измученные ноги оторвались от каменного пола, захрустели кости.
Девочка наклонилась вперед, и палач взял за узкие плечи и резко ее дернул, провернув в суставах.
Охнув, Лара провернулась в лопатках. Другой из палачей нацепил специальные, изготовленные для пыток детей колодки с узкими дырочками, и закрепил их на лодыжках. Дополнительный вес колодки усилил боль в плечах.
Фон Краузе усмехнулся и произнес:
- Ну, Лара... у тебя есть выбор - терпеть лютую боль, или все рассказать нам. Мы в этом случае тебя простим, вылечим, отправим учиться в Германию! Ну говори с кем ты поддерживала связь?
Лара в глазах ее светилась боль, упрямо произнесла:
- Не скажу!
Фон Краузе холодно произнес:
- Начинайте!
Палач принялся размеренно, неторопливо, словно выбивая ковер, лупить пленную партизанку семихвостатой плетью по спине и ягодицам. Лара стиснула в титаническом усилии зубы и молчала. Хотя боль страшнейшая, тем более, что удары ложились на уже исполосованную ранее проволокой спину.
Девочка дышала тяжело, из губы потекла струйка крови, но молчала. Ни крика, ни стона.
Фон Краузе в досаде приказал:
- Сильнее! Давай сильнее!
Рослый, широкоплечий палач стал больше вкладываться в каждый удар. Открылись раны, и полилась кровь. Но Лара упорно молчала. На сотом ударе рыжая голова девочки мотнулась, и она потеряла сознание.
Опытный палач плеснул заранее припасенным ведром воды со льдом. Женщина в белом халате подошла к Ларе. Положила руку в белой перчатке на грудь и стала слушать пульс. Затем с улыбкой ответила:
- У нее здоровое и сильное сердце! Можно и далее пытать!
Лара пришла в себе, со стоном. Но тут же прикусила губу и замолчала. Юная партизанка с ненавистью смотрела на гитлеровцев. Фон Краузе жестко произнес:
- А теперь жаровню!
Один из палачей стал смазывать Ларе босые подошвы ножек, а другой подтянул жаровню с регулятором. Девочка простонала:
- Не скажу! Все равно не скажу!
Жаровню подвели к ногам, истязатель щелкнул зажигалкой, и загорелось пламя. Огонь пылал на определенном расстоянии от голых пяток девочки.
Фон Краузе рявкнул:
- Будешь говорить?
Лара отрицательно мотнула головой. Палач повернул краник и пламя стало больше.
Фон Краузе проорал:
- Довольно! Если спалить ей ноги полностью, она перестанет их чувствовать! А мы с ней так скоро не расстанемся!
Палач повернул краник обратно уменьшив пламя. Другой истязатель взял в руки резиновый стек, и снова стал наносить несильные, но болезненные удары, по исполосованной спине Лары.
Гитлеровский палач сделал плаксивое лицо и прорычал:
- Ох, как больно!
Действительно боль страшная. Лара застонала, но потом снова сжала челюсти. Ее покрытые алым налетом зубы заскрежетали. Зеленые глаза девочки-партизанки мучительно блестели.
Фон Краузе чтобы лучше было видно, достал из кармана линзу и посмотрел на Лару через увеличительное стекло. Красивая девочка с искаженным от боли личиком. Ей постепенно поджаривают уже и так подпаленные ранее огоньком пяточки.
Но она молчит, стиснула зубы. Удивляешься, какое мужество проявляют эти русские. Просто фанатизм. И дети в том числе. Почему-то даже подростки ломаются реже, чем взрослые. Вот это девочка смотрит с ненавистью и терпит боль.
Фон Краузе в досаде произносит:
- Присоедините датчики и электроды!
Женщина в белом халате удивлено произнесла:
- Вы хотите попробовать ток?
Краузе энергично кивнул:
- Вот именно!
Женщина, будучи опытным палачом, заметила:
- Она уже и так растянута на дыбе, ее хлещут плетью, и жарят пятки. Еще ток и болевой шок погасит сознание!
Краузе прошипел:
- Я заставлю эту чертовку вопить от боли! Или я не король палачей!
Женщина сухо приказала:
- Выполняйте!
Палачи стали присоединять электроды к шее, груди, коленкам девочки.
Протянули провода... Лара снова выкрикнула:
- Не скажу!
Фон Краузе приказал:
- Врубите минимальный разряд! Я не хочу, чтобы девчонка окочурилась от шока!
Палач в красной маске повернул деление. По телу девчонки прошли разряды.
Лара содрогнулась, боль стала невыносимой и ее суммарность вырывала из горла крик. Палач усилил ток, заставив девочку трястись от муки. Слезы брызгали из глаз.
Лара понимала, что еще вот-вот и разревется, начнет вопить и молить о пощаде. И тогда девочка, вдруг ощутив вдохновение, запела;