Дерюга без пуговиц и застежек срывалась просто - через голову, тем более она висела свободно, на несколько похудевшей в заточении Акулине. Да уже заорала во всю глотку. Оказаться голой в присутствии чужих мужчин, да еще и басурман. И княжна оказала отчаянное сопротивление, хотя у палачей и руки толще её ягодиц и много опыта усмирения строптивых. Акулина вырывалась, но держа её за лодыжки и кисти истязатели уверено ставили девчонки конечности в зажимы. Распяли в специальном кресле с тупыми шипами. В нем поверхность не прокалывала до крови кожу, но вызывала сильное зудение, которое усиливалось по мерее пребывания в "прокрустовом ложе". Специальная пытка для женщин - не повреждая кожу причинять сильную боль.
Акулина быстро ощутила это мучительный словно при чесотке зуб всей спиной, ягодицами и бедрами... Заерзалась от чего стало еще хуже и мучительнее... И опять красавица разревелась и наконец простонав:
- Ну чего вы от меня хотите?!
Главный палач сразу же взял быка за рога:
- Говори где твой отец спрятал сокровища царицы Тамары?
Акулина тяжело простонала:
- Откуда мне это знать!
Главный истязатель из Европы рассмеялся:
- А от верблюда! Не хочешь говорить - заставим!
Паша шепнул:
- Жаровню...
Старший палач кивнул:
- Конечно... Только будем делать интеллигентно.
Пока помощники готовили агрегат к использованию, старший палач подошел к связанной девушке держа в руках тазик с шампунем. Достав мочалку, он принялся водить её по почерневшей от хождения по тюремному полу подошве. Приговаривая:
- Не хорошо иметь княгине, ноги грязные словно у последней, крепостной крестьянке. Тебе нужно привыкать к чистоте в гарема!
Из-за сильного зуда и чесания в пяточном ложе Акулина даже забыла, что она лежит совершенно нагая. Но теперь стыд вернулся к ней и бледное личико покраснело. Палач у которого руки в крови, даже не по локоть, а по плечи лапает её изящные словно у принцессы ножки и еще ухмыляется. Хочется плюнуть в эту мерзкую харю... И страшно, ведь она совершенно беспомощная и скованная. Самый страшный кошмар, что может получится у девушки, да еще рода древнее чем царский.
Невольно снова ревешь и просишь пощады... Главный палач и сам чувствует, что вряд ли девчонка что-то ценное знает, но... Раз Орал-паша хочет получить удовольствие, то со своим начальником лучше не сориться. Сам же старший палач не находил в своей работе особого удовольствия, но и жалости к жертвам не испытывал. Ну как опытный мясник на бойне - вряд ли он с азартом и радостью крушит коровам головы и перерезает шеи, но лить сентиментальные слезы не идиот.
А вот Орал-паша иной человек... Ишь каким сладострастным блеском горят его черные глаза, как причмокивает губами. Он словно пожирает взглядом её сочное тело, так что даже по подбородку стекают сладкие слюни. Нравиться этому извергу боль, чужая боль, особенно прекрасной женщины... Ну, Орал-паша достаточно богат и влиятелен чтобы позволить себе это.
Немало есть палачей, что любят свою работу - причинять боль. Есть и такие которых мучает совесть, и колет жалость, но нет другого способа заработать на жизнь. Но подлинный палач, палач по призванию в первую очередь профессионал, и он никогда не мучает ради муки - выполняет поставленную цель - разузнать или наказать.
В данном случае надо разузнать и довести дело до конца. Вот например тщательно втираешь в подошвы девушки-княгини кокосовое масло. Теперь они не подгорят, не почернеют от огня. И пытку можно будет потом повторить не раз.
Жаровню ставишь на расстоянии, и регулируешь высоту и жар пламени краниками, плюс её можно приблизить и отдалить огонь. Сначала конечно же жар на минимуме.
Зябнувший в последние дни босые ножки княжны поначалу ощутили блаженное тепло и Акулина даже заулыбалась, зуд в спине слегка отступил.
Но затем стало понемногу припекать, а чесотка усиливаться. Хотя внимание все больше и больше привлекал жар нежный подошвах девчонки. Главный палач не спешил установив пламя на одном уровне, но теплота накапливалась и княжна не выдержав истошно завопила. При этом можно было разобрать:
- Ой не надо! Я все скажу! Ой не надо!
Главный палач чуть отодвинул нажатием педали жаровню и спросил Акулину:
- Так где твой отец спрятал сокровища царицы Тамары?
Девушка дергая покрасневшими от жара ножками, они были похожи на пропаренные в чане с горячей водой простонала:
- В горах, в горах пан...
Орал-паша злобно проскрипел зубами:
- Это не ответ! Пали её снова!
Пламя жаровни стало больше и плита пододвинулась ближе. Но все равно огонь пока не причинял серьезных повреждений и не грозил спалить хорошо помасленную кожу. Но Акулина опять заорала, и кричала:
- Я все скажу не надо! Все расскажу! Не надо!
И залилась слезами, я её белое( поскольку княжне загорать нагой не престижно!) тело стало покрываться росинками пота и само напоминала натирания маслом. Крепкие от природы, но не тренированные мышцы Акулины судорожно напрягались, стараясь вырваться из оков, даже ложе из отличной, закаленной и нержавеющей стали содрогалось и скрипело от её скоков и плача.
Мальчишка которого сняли с дыбы, но еще не увели обратно в камеру, попытался вскочить, и не обращая внимания на ожоги и волдыри на ногах подбежать к княжне. Его остановили крепкие руки палачей, но мальчик вцепился зубами, и лягнул второго помощника в пах. Зубы у юного невольника крепкие, ни одной дырочки, хотя понятия не имели об пасте. Не щадя обожженной пятки мальчика долбанул в палача в достоинство. Затем с разбегу лбом в подбородок третьему. И так удачно, что палача тряхнуло и опрокинуло на спину. Пацан схватил раскаленные щипцы и по морде четвертому. Первый палач не смотря на боль схватил пацана за расцарапанные плечи и получил кончиком щипцов прямо в глаз. А когда так бьют по зенкам, болевой шок сильнейший. И снова ногой в живот "инквизитору". Даже странно откуда взялось столько сил в мальчишке которую за раз прописали более двух сотен плетей, и успели раскаленным железом погладить пятки. Но пацан закалился физически работая наравне со взрослыми рабами, достраивая стену Карса, возводя плотину, перетаскивая множество тяжелый каменей и работая молотом. Плюс еще ярость.
Палач пробует двинуть восставшему узнику по затылку ребром ладони - чтобы капитально отключить, но мальчик-раб успел наклонится и щипцами попасть прямо в кадык горла. Хоть шея и бычья, но если приложить прямо в слабое яблочко. Железо щипцов к тому же не успело остыть. Рукоятки тоже горячие, но покрыты слоем дерева и за них вполне можно держаться.
Орал-паша выхватывает пистолет, но главный палач с усмешкой отводит дуло в сторону:
- Отдай его меня - пуля слишком милосердна!
И огромный кат сам бросается на звереныша используя плетку. В руках умелого человека это страшное оружие. Хоть мальчика силен и ловок, но траектория полета жала бича непредсказуема. Вот оно обхватывает сильную шею мальчишки и после дерганье валит его на гранитную плитку пола. Пацан теряет создание и затихает. Помощника палача пытаются подняться. Однако не все - том кому попала по горлу похоже смертельно ранен, а еще один навсегда окривел... Малолетний невольник здорово врезал истязателям. Те даже трясутся от злобы.
Старший кат зловеще пообещал:
- Не трогайте его! Мы отомстим изощренно! Будем мучить мальчишку каждый день и целый и нет только его и всех тех невольников с кем он дружил!
Турецкий офицер охотно подтвердил:
- Да его захватили еще грудным младенцем. Ту мать, что его скормила мы помучаем, да так что она будет умолять от о смерти! И тех мальчишек с нем он жил в бараке и...
Орал-паша прервал его:
- Ладно, а теперь я сам займусь русской княгиней.
Но едва пузатый сановник-турок сделал шаг к пыточному ложу, как по коридорам раздался истошный крик: