снова прыгнул, ему удалось лапой сорвать с девчонки набедренную повязку, обнажив крепкие ягодицы. Фюрер провыл:
- Вот так лева молодец!
ловко набросила сеть, и лев запутался в ней. Зверь отчаянно попытался распутаться, но запутывался еще больше. Его дерганье приобрели истеричный характер.
Гитлер провопил:
- Ну ты и ловка дуреха! Так льву и надо!
со всего размаху попробовала пронзить своего противника трезубцем. Но острие было недостаточно острым, чтобы пробить толстую львиную шкуру. Зверь лишь получал царапины и ревел в ответ. Монстр даже попытался даже перемещаться ползками, волоча за собой по снегу сеть.
Гитлеру было весело:
- Ни и умора! Вот это я понимаю бой!
Гимлер ответил:
- А храбрая чертовка!
Фюрер согласился:
- Очень храбрая!
Борман предложил:
- Может бросить ей другой трезубец!
Гитлер спросил:
- А что это плох?!
Борман кивнул:
- Туповат!
Гитлер отмахнулся:
- Нет! Я люблю наблюдать длительную агонию жертвы!
Борман ответил:
- Пускай помучится!
продолжала отскакивать, и колоть льва, всаживая трезубец. Она вынуждена была все время перемещаться так как холод кусал ее за босые пятки. И все же сделав несколько яростных выпадов, она смогла серьезно зацепить льва. Полилась довольно густая кровь:
Гитлер заметил:
- Вот она моя любовь к животным!
Борман захихикал:
- Может высечем бабу!
Гитлер возразил:
- Не надо!
Борман спросил ехидно:
- Почему?
- Потому что она храбрая!
Девушка продолжала прыгать, ее ноженьки уже стали синеть от холода, тело содрогалось.