- Не пойму - что она нашла в нём? Сумасшедший учёный, да ещё с этим вечным аллергическим насморком...
--
Ну, не скажи. Семён - человек интересный. Да к тому же, он очень её любит. Я понимаю, ты скажешь, что в наше время это уже мало кого интересует. Но и Рита ведь необычная девушка - по-своему, конечно.
--
Вот именно! Я-то замечаю, как ты пялишься на её сиськи!..
Семён Александрович Тормахов не мог слышать этот разговор. Он в это время находился на значительном расстоянии от собеседников и отчаянно ломал голову над проблемой, которая внезапно возникла перед ним, мгновенно заслонив собою всё остальное...
***
--
Рита, успокойся! Успокойся, слышишь? Я не верю, что всё так серьезно. Нам надо вместе подумать и решить, как поступить...
--
Сеня! Да что ты такое говоришь?! Что ты вообще знаешь об этих людях?!. У них - всё по-другому! Они живут в другом мире, ты это понимаешь?..
--
Хорошо. Давай обратимся в милицию. Заявим, что тебе угрожают.
--
А факты? Что мы можем доказать? И потом, я ведь и сама во многом замешана. Ты хочешь, чтобы меня тоже посадили?
--
Рита! Да ты с ума сошла!
Семен Александрович достал из кармана носовой платок.
--
Черт возьми, опять этот проклятый насморк! Ну, давай позвоним Колесовым. Попросим их о помощи. Зиновий ведь умный, он наверняка что-нибудь придумает...
--
Что-то я не слышу в твоем голосе уверенности. Колесовы! Ты считаешь, что они действительно твои друзья? Наверняка сидят сейчас и перемывают наши с тобой косточки: ах-ах-ах, бедного Сеню охмурила эта стервоза! А Зиновий - так тот прямо жрёт меня глазами. Мечтает меня трахнуть со дня нашего знакомства...
--
Перестань, Рита! Ты же знаешь, что я не приемлю этот жаргон!
--
Короче, надо искать выход. Вазген так просто не отстанет. Ему нужна я. Он бесится, что я ушла от него к тебе. Но разобраться он хочет именно со мной - потому что я знаю кое-что о его делишках. Он поставил мне условие - или я возвращаюсь к нему, или...
--
Что - или? - спросил Тормахов, в упор глядя на Риту.
--
Сам знаешь. Или мне не жить...
***
Тормахов вышел из подъезда, взглянул, прищурившись, на небо.
"Жаркий будет день",- подумал он. И направился к ближайшему газетному киоску. Он не заметил, что из припаркованной неподалеку иномарки за ним внимательно наблюдают двое молодых, крепко сбитых парней...
Взявшись за массивную металлическую ручку, Семен Александрович распахнул скрипучую дверь подъезда и шагнул внутрь... Страшный удар обрушился на него, свалил с ног. Кто-то огромный и бесформенный склонился над ним и зашипел громко, в самые уши:
--
Слушай, ты, интеллигент вшивый! Заруби себе на носу - Вазген такого не прощает! Ты у него Ритку увёл и ответишь за это! Лучше тебе разбежаться с ней по-хорошему, пока не поздно!..
Тормахов не помнил, как поднялся по лестнице, как доплелся до двери своей квартиры...
Рита открыла ему и сразу же в ужасе отступила вглубь прихожей.
--
Что с тобой, Сеня? У тебя кровь...
--
Ничего-ничего, пустяки... Я упал.
--
Не ври! Это ведь они, да? Это Вазген?
Семен Александрович опустился в кресло.
--
Налей мне чего-нибудь. Там, в холодильнике, водка есть.
--
Я знала, - прочитала Рита, наполняя стакан. - Знала, что это добром не кончится!
--
Ради Бога, прекрати,- слабым голосом попросил Тормахов. -Ты мешаешь мне собраться с мыслями.
Взяв из рук Риты стакан, он быстро, двумя большими, судорожными глотками осушил его, закашлялся, выругался; тут же покраснел, виновато глядя на Риту. И протянул руку к трубке телефона...
***
Их роман одни восприняли настороженно, другие - с завистью, третьи - благожелательно. Но никто - равнодушно. Провинциалка, недоучившаяся на журфаке, обаятельная стриптизерша и вчерашняя подруга грозного криминального авторитета Вазгена внезапно без памяти влюбилась в профессора Тормахова, случайно забредшего в ночной клуб, чтобы как следует напиться и хоть ненадолго позабыть о своей душевной боли после развода с женой.
Все друзья Семена Александровича (а Колесовы - в особенности) поначалу просто удивлялись - как это можно? Переспать со смазливой девчонкой моложе себя на два десятка лет, которую подцепил в дорогом кабаке - это да, это правильно, так многие делают. Но поселить ее в своей квартире, задаривать подарками и всерьез говорить о скорой свадьбе?!.
Реакция же бывшего Ритиного возлюбленного была просто ужасающей. Он принялся названивать ей на мобильный, присылал своих подручных к ней в клуб и даже приказал сжечь дотла ее белую "девятку".
"Вернись ко мне, - требовал он. - Иначе я тебя прикончу. В ментуру тебе обращаться бесполезно - ты знаешь, я их всех там купил. И профессор твой тебя не защитит. Вазген Апресян никогда не отдаёт то, что ему принадлежит. А ты - моя. Моя и ничья больше".
От этих его слов Рите делалось жутко; она ведь достаточно близко знала Вазгена и прекрасно понимала, что он не шутит. Со своими конкурентами в уголовном мире он расправлялся не задумываясь. Пару раз он делал это даже в ее присутствии.
У нее промелькнула было шальная мысль, что можно уехать с Семеном куда-нибудь далеко-далеко. Но как бросить тяжелобольную мать? И вообще, это ведь ее город. Да, она родилась в другом месте, но теперь, спустя столько лет, она привыкла к этим широким улицам, к этим магазинам, ко всему, что ее тут окружает. Да и захочет ли Семен бросить всё ради неё?.. Возвращаться к Вазгену было для нее смерти подобно. Он ей разонравился уже давно. Но не было шанса порвать с ним. А теперь, когда в ее жизни появился Тормахов, она всё для себя решила. Они, конечно, очень разные во всём, начиная с возраста. Но с ним ей хорошо. Уютно. Хотя он далеко не так богат, как Вазген. И не так крут. А его друзья-коллеги смотрят на нее как на диковинного зверька. Ну и чёрт с ними! Они привыкнут. Примут её. Главное сейчас - это избавиться от Вазгена. Любыми средствами...
***
--
Да, Семен... Проблема у тебя нешуточная. Про этого гада я немало наслышан. Серьезный дядя, очень серьезный. Он от вас не отстанет, судя по всему. Но то, о чем ты просишь...
--
Кирилл, у меня нет иного выхода! Я не за себя боюсь, а за Риту, понимаешь? Она с ума сходит, от каждого стука в дверь шарахается. К бутылке прикладываться стала. Я-то ладно, я - старый пьяница. А она?
Собеседник профессора помолчал. Затем достал из ящика стола трубку и принялся набивать ее табаком.
--
Если б речь шла об обычном человеке с улицы, то я бы с радостью тебе помог. Мои ребята быстренько вправили бы ему мозги. Но Вазген... С ним воевать я не могу. У нас что? Ножи, цепи, газовые хлопушки... Что это против ихних "калашей"? Сам понимаешь, Сеня.
Тормахов вздохнул. Кирилл Морозов был его давним приятелем, ещё с института. Дороги их разошлись - Тормахов продолжил обучение в аспирантуре, а Морозов вдруг увлекся идеями русского национализма, стал искать сторонников, несколько раз угодил в милицию, издавал газету, выступал на собраниях, безуспешно баллотировался в Госдуму и, в конце концов, встал во главе группы "скинхедов", которые давно уже решили объявить себя политической партией и находились в поисках духовного лидера, который закамуфлировал бы их оголтелые расистские вопли какой-то более-менее приличной демагогической оболочкой.
Тормахов не раз до хрипоты спорил с Кириллом по поводу воззрений последнего на так называемый "русский вопрос". Но это не мешало им время от времени встречаться за рюмкой чаю. Правда, однажды Тормахов дал себе слово, что никогда больше не подаст Морозову руки. Это случилось после того, как Семен прочитал в газете заметку о нападении группы бритоголовых юнцов на двух рыночных торговцев с Кавказа. Торговцы серьезно пострадали и были отправлены в больницу. Тормахов влетел в офис Кирилла и бросил газету с заметкой ему на стол.
--
Ваша работа?!
Морозов лениво глянул на заметку.
--
Ну, может, и наша... Что с того?
--
А то, что можно сколько угодно критиковать тех, кто тебе не нравится, но убивать и калечить - нельзя! Это против Бога! Кирилл, неужели ты этого не понимаешь!?.
--
Не кричи, ты не на митинге, - отмахнулся Морозов. - Сядь, Сеня, и послушай меня. Ты идеалист, я знаю. Ты всегда был таким, ещё с института. Прости, конечно, за прямоту, но твой хреновый идеализм сейчас только во вред. Нас дрючат все, кому не лень, а такие, как ты, в упор не хотят этого замечать.
--
А ты, Кирюш, считаешь, что всё дерьмо в России идёт только от инородцев? И мы при этом белые и пушистые? Евреи и кавказцы портят нам жизнь, так? - Тормахова трясло от возмущения.
--
Не только, - нарочито спокойно отреагировал Морозов. - Ещё есть китайцы, негры, турки-месхетинцы и прочие, и прочие, и прочие...
--
И ты что же, хочешь их всех убить, да? Замочить, выражаясь вашим языком?
--
Всех - не получится,- развёл руками Кирилл. - А вот припугнуть кое-кого, показать им, что Россия ещё может постоять за себя - это наша цель.
--
Ты - чудовище, Кирилл,- сказал Тормахов. - Как же я раньше не разглядел тебя?
Морозов хмыкнул.
--
Придёт день, и ты поймешь, что я прав, Сеня...
...Голос Морозова вернул Семена из мира воспоминаний в реальность.
- ...я же говорил тебе, что ты рано или поздно признаешь мою правоту. Тебя, русского человека, интеллигента, ученого оскорбил и унизил мафиози по имени Вазген. После этого ты тоже будешь продолжать твердить, что я - чудовище?
--
Это случайность, Кирилл,- подавленно пробормотал Тормахов. - Это нелепый случай, что он оказался... На его месте мог быть и русский бандит. А на моём - какой-нибудь профессор с грузинской или армянской фамилией...
--
Да, но случилось-то как раз наоборот! Извини, Сень, я понимаю - сейчас не время читать тебе нотации. Так вот, брат, сам я помочь тебе, к сожалению, не в силах. Но с человечком одним могу свести. Правда, услуги его дорого стоят. У тебя деньги есть?
Тормахов задумался.
--
Н-ну... Если очень напрячься, продать кое-что, то тысячи три долларов смогу наскрести, наверное...
Морозов коротко хохотнул.
--
Ты хоть представляешь, сколько стоит заказ на такую фигуру, как Вазген?
--
Нет,- честно признался Тормахов.
--
Я тоже не очень. Но думаю, минимум "штук" сто, а то и сто пятьдесят. "Зеленью", конечно.
--
Значит, тупик,- прошептал Тормахов, отрешенно следя за струйкой сизого дыма из трубки Морозова.
--
Не совсем. Я думаю, что мог бы тебе посодействовать... при определенных условиях.
Возникшая пауза продлилась совсем недолго, может быть, секунд пятнадцать-двадцать. Но Тормахову они показались вечностью.
--
Скажи, Сеня - а сколько примерно может стоить твоя коллекция?
Предательская дрожь пробежала по телу Семена Александровича. Коллекция... Ну конечно же, коллекция! Кирилл давно присматривается к ней. И не потому вовсе, что сам коллекционер, нет (это было б ещё не так обидно!). А просто в силу того, что Кирилл Морозов всегда и всюду ищет свою выгоду. Да и русофилия его эта, ура-патриотизм - напоказ. Просто нашёл дураков, которые дают под это средства. Ублюдок!..
--
Не знаю, Кирилл. Никогда не задумывался. Ты ведь знаешь, эту коллекцию начал собирать ещё мой дед.
--
Знаю. Только выхода для тебя я и впрямь не вижу. Вазгена грохнуть - это ты хорошо придумал. Заметь - ты, а не я. Но за такую работу надо платить. Денег, как я понимаю, у тебя нет. Если начнешь продавать коллекцию сам - потеряешь время. Да и кинуть тебя могут. А я предлагаю простое решение: ты всё передаёшь мне, и я оплачиваю твой заказ.
--
Ну, если уж на то пошло, коллекция стоит не сто тысяч долларов, а гораздо дороже,- сказал Тормахов, внутренне уже почти согласившись с идеей Кирилла.
--
Конечно, иначе зачем она мне? Мне понадобится, конечно, какое-то время, но я надеюсь выручить за неё тысяч двести-триста. Считай, что я тебе ссудил "бабки" в долг под процент.
--
А... этот человек? Ну, о котором ты говорил... Он - надёжный?
--
Надёжней не бывает, Сеня. Дай мне сутки. Я сам тебе перезвоню, лады?
***
Заснуть не удавалось, несмотря на лошадиную дозу алкоголя и сумасшедшую усталость за день. Если б ещё месяц назад кто-нибудь сказал Семену Александровичу, что он обратится за помощью к Кириллу Морозову, да еще попросит его "убрать" человека, да еще отдаст в уплату за это свою знаменитую на весь город коллекцию старинного оружия - Тормахов бы просто высмеял этого фантазёра и выгнал бы его вон. Но всё случилось именно так.
"Я - убийца,- думал Тормахов. - И я не сберёг коллекцию. Отец не простил бы мне..."
А рядом мирно спала Рита. Она всецело доверилась Тормахову и теперь чувствовала себя спокойно. Чего нельзя было сказать о самом профессоре...
***
Убийство Вазгена Апресяна всколыхнуло весь город. Средь бела дня кто-то взорвал его джип; погибли сам авторитет и двое его охранников. Это событие активно обсуждалось в газетах, на телеканалах и просто среди обывателей. Все строили предположения - кому выгодна смерть одного из видных воров в законе, обладателя многомиллионного состояния и без пяти минут политика городского масштаба. Милиция начала обыски и аресты. Отрабатывались все связи покойного. Вызывали на допрос и Риту. Она не отрицала, что была знакома с убитым, но упрямо твердила, что ничего не знала о его делах.
Через месяц-полтора всё улеглось. Разве что излишне настойчивые журналисты звонили Рите пару раз. Но она не соглашалась ни на какие интервью.
Её отношения с Тормаховым становились всё хуже день ото дня. Страшная тайна, связывавшая их теперь, не давала покоя обоим. Семен Александрович сделал неудачную попытку бросить пить; попытка закончилась трехдневным запоем. Рита устроила ему скандал.
--
Ты бесишься из-за своей коллекции! - кричала она. - Не можешь простить мне, что тебе пришлось пожертвовать ею...
--
Да причём здесь это! Неужели ты никак не возьмешь в толк? На мне - грех, и мне нечем искупить его!
--
Грех? Интересно, какой? Уж не эту ли сволочь ты жалеешь?! Туда ему и дорога, он же бандит! Рано или поздно его бы всё равно кто-нибудь ухлопал!
Такие разговоры между ними стали в последнее время происходить всё чаще и чаще. Тысячу раз Тормахов спрашивал себя - а был ли другой выход? Что было бы, если б он не взял на душу этот тяжкий груз? Да и вообще - к чему все эти мучения? Вон Морозов - свёл его с киллером, потребовал за это его бесценную коллекцию и спит теперь спокойно. А киллер, что отправил Вазгена на тот свет? Тоже, небось, не казнится по ночам, а жирует себе, наслаждается жизнью в ожидании нового выгодного заказа. Тормахов, правда, не видел его в лицо - имел дело лишь с посредником - но предполагал, что убийца вряд ли задумывался о том, насколько аморален его поступок. Выходит, что бессовестным морозовым живётся на свете легче?..
***
В один прекрасный день Рита собрала вещи и ушла. Насовсем. Она ещё мирилась как-то с бесконечными пьянками Тормахова. Но ежедневно взирать на него, мучимого совестью, оказалось выше её сил...