Темные века. Погружение в онтогенетические аномалии.
Пустой ночной коридор, нервный тик пригашенных ламп, жужжание в кварцующихся палатах, стоны, плач, постукивание ложки о край чашки, неровными движениями размешивающей сахар в давно остывшем чае.
Аномалии бытия. С момента зачатия известно лишь одно - в любом случае пелевинские лучи смерти "Бубном нижнего мира" достанут тебя и низвергнут в яму двух метров глубиной.
Тени. Руки на стенах, сломанные в жалобных жестах. Яростный горячечный шепот с просьбами вернуть или убить. С криками "За что?!".
Пятна крови на простыне. Кровь, стекающая по бледным ногам с неровно сбритыми волосками. Кровь, вяло капающая в тапочек. Кровь в шприце, густая, венозная с пока еще неизвестными тебе рельсами, ведущими тебя в ту самую яму двух метров глубиной.
Темные века. Матриархат. Каре, строгие глаза, жужжание УЗИ и что-то сугубо медицинское, прохладно-техническое, проникающее в тебя, растягивающее и надавливающее на внутренности в поисках боли, хоть малейшего ее отголоска. Надавливающего с такой силой, чтобы боль отозвалась после 3 доз обезболивающего, превратившего меня в биотехническое изделие из натуральной кожи с зелеными глазами, смутно реагирующее на внешние раздражители и освоившее функцию речи на уровне односложных фраз.
Пятна на простынях завораживали. Было странно: кто-то тут был до тебя, кто-то рождал или убивал, кто-то проливал эту кровь и эти не до конца отстиранные пятна сейчас под тобой внушают тебе все эти декадентские мысли. Было страшно и терпко. Ноги несли в больничный душ, чтобы хоть как-то смыть с себя если не кровь, так хоть бредовые суждения. В душ, где утром кто-то еще заливал свежей кровью кафельную ванну. Кто-то, утром лежавший в твоей палате, в твоей чеховской палате "Љ6", кто в перерывах между приступами боли слышал, как ты спишь.
Единственное, чем Эрос заглушал Танатос посреди ночного коридора, была мысль о том, что в филогенезе Темные века сменились Возрождением.