Аннотация: "Беглец - 2". Продолжение истории беспризорного в мире магии и холодного оружия, по сути, фанфик по Скайриму. Главы с 9 по 15. Родина нордов.
Глава девятая, в которой Крюк отчаянно сражается
На это невысокое сооружение Крюк вышел в сумерках. Между скал, на ровной площади, было огромное, приземистое сооружение. Оно и снаружи выглядело так, словно стремилось вниз, казалось покатым и округлым.
Древнее, нордское. Если храм, то храм подземный.
Крюк долго приглядывался, затаившись среди валунов. Переползал на новую точку, вновь приглядывался. Временами пытался ощутить, как выглядит со стороны место, где он прячется. Это была его новая игра, увидеть себя чужим взглядом. Либо не увидеть.
Вот сейчас он представлял склон горы, на нём два куста, за ними ещё один. А себя словно вычёркивал из этой картинки. Вот валуны, что рядом. А его между ними опять словно нет.
Отвлёкся от картинок, заметил движение впереди.
Переключился на того, кто там ходит - как для него будет выглядеть местность? Вот скалы и вот стена скал. Вот обрыв и дорога к нему ведёт. А его, Крюка, нигде нет, и занятый им склон ничем не выделяется из остальных.
Ходок издали походил на дикаря - полуодетый, тело смутно белеет в сумерках. В руках что-то держит, оружие, наверняка. А вот и напарник его. Как-то они странно ходят, словно не дикие люди, а военные, по маршрутам, как будто.
Поискал взглядом среднего или бокового, кто мог бы за ними присматривать, и не увидел.
Украдкой, держась тени и шагая с носка на пятку, дошёл до здания. Затаился, слушал ночь.
Опять представил картинку - вот стена, к которой он примостился, каменные плиты пола. А его, Крюка, здесь нет. Зато есть каменные плиты пола за этой перегородкой, и там ... пространство. До следующей стенки... А за ней опять пространство.
Перестал выжидать и плавно пошёл - действительно, у входа пусто. Прошёл до самых ворот. Вновь слушал. Поглядывал на площадь, нет ли кого нового, не изменился ли характер движений двух ходоков. Опять послушал, прислонив ухо к воротам. Наконец, рискнул потянуть толстую створку.
Ворота его впустили, даже не зашумев. Задержал взгляд на петлях, показалось, что увидел мокрые пятна масла.
За воротами открылся просторный и нежилой зал. Грязно, каменный мусор, пыль.
Но горят масляные лампады, натыканные в углубления в колоннах, в стенах и больших каменных обломках. Даже если это магические светильники, здесь кто-то регулярно бывает.
Решился. Двинул по кругу. Ноги сами шли с пятки на носок, с высоким подъёмом колена, игры в ходьбу не прошли напрасно, ноги поумнели и не требовали столько внимания, как по началу.
Пошёл у левой стены, всматривался, вслушивался.
Остановился вдруг, не дойдя до середины. По центру зала стоял стол, и Крюк сейчас рассмотрел, что на нём лежит. Это было тело. Кто-то принёс из склепов тело древнего мертвяка, уложил здесь и творил над ним какую-то магию.
Для чего же, если не для скверных магических занятий эти инструменты на столе, ещё свечи и эликсиры.
Уйти ещё можно, но можно и задержаться - прикинул Крюк. У стен темно, укрыться смогу.
Покрутил головой - стол посередине между воротами наружу и ходом вниз. Пойдём вниз.
Подземные галереи не походили на виданные недавно тоннель или пещеры. Пол ровный, но по полу и стенам бугрятся местами корневища каких-то растений. Есть освещение - опять лампадки.
Шёл осторожно, всё время слушал и словно вёл себя со стороны, представляя картинку местности и привыкая стирать из неё своё присутствие.
Ногами тоже старался не шуметь и лишними следами не следить - ступал на твёрдое, предпочитал камни и где пыли нет, по неровному вышагивал с носка на пятку, по гладкому не медлил, перекатывал подошву с пятки на носок.
Осматривал стоящие у стен вазы. Дважды рискнул пошарить в сундуках. Нашёл полупрозрачные камешки, прилично собрал монет. Забрал украшения - пару разных наголовных обручей, кольца. Кажется, драгоценные. Встретил ещё столы и даже верстаки. Нашёл на них крупные камни, гранёные. В крохотной комнатке нашёл боевой молоток. Ну, для взрослых он молоток, или клевец. А ему здоровая кирка, один конец бойка острый, другой плоский, квадратный. Оружие приглянулось тем, что по древку мерещилось что-то красное, волной перебегало с бойка на рукоять, когда в руках вертел. Очень штука заинтересовала.
Прибавилось в мешке и эликсиров.
А ещё нашёл старый костёр из книг.
Здесь, в подземном храме, кто-то собрал очень много книг, и затем безжалостно сжёг.
Похоже, что сюда свезли целую городскую библиотеку, или две.
Умертвия встретил за очередной дверью.
Умертвие - тот же мертвяк, только его подняли злой и неправильной волей. Да и не мертвяк там уже.
Шевелят его руками - ногами не крепкие мышцы, а непонятно, что. По сторонам оно смотрит не глазами, которые когда-то были, вместо глаз из черепушки синие огни тускло светят, эти огни и смотрят. Ну, наверное. Крюк постарался не встречаться взглядом с этими злыднями из страшных детских сказок. Затаился, и посматривал как-то рассеянно, всматриваясь в картину вокруг в целом, наверное - обобщённо, есть в хороших книжках такое слово.
Умертвия ходили по помещению, устроенному в два этажа, и в их прогулках опять чувствовалось военное, шаблонное. Были правила в их перемещениях. Один ходит только по низу. Другой строго по верхним площадкам, регулярно переходит мостик между ними. Ходят в одинаковой манере оба, не чудят и не отвлекаются.
Крюк выждал момент и скользнул вперёд, с нового места заметил третьего немёртвого, видел, до куда доходят первые двое.
Рискнул пошуметь - дотянулся сверху до шкафа, что стоял под площадкой у двери. Ударил несильно ногой. Приготовился ускользнуть в дверь, если побегут к нему. Но нет, на звук дёрнулся только один сторож, что ходил по низу. Ушёл со своего маршрута, обошёл шкаф, выждал, потерял интерес и снова ходит, где приказано.
Крюк совсем осмелел. Перебрался с площадки на шкаф, взял молот обеими руками, представил несколько раз, как пользуются киркой опытные рабочие - бьют не руками, работает опять незаменимая спина. Руками лишь вывести инструмент над головой, разогнуть спину ... ага! Придётся бить наискось, чтоб кирке за спиной хватило места до стены. Ещё пару раз представил ход рук, ощутил смену напряжения ног. Наконец, вживую, плавно, медленно опробовал удар по воображаемой цели. Дозрел.
Умертвие подманил, опять пошумев ударом ботинка.
Чудовище приблизилось, прошло возле шкафа, выждало и собиралось уйти. Вот здесь Крюк и рубанул! Ударил по черепушке сзади, ожидая, что раскрошил или снёс напрочь... Клевец не подвёл - ударило с хрустом, к удару прибавилась огненная плюха, и враг воспламенился. Языки пламени заплясали по загривку противника, запахло палёным.
Однако противник устоял. Его качнуло, но мертвяк обернулся, синие огни оглядели шкаф и заметили Крюка. Парнишка обмер.
Пришла спасительная мысль - враг не дотянется. Отшагнул назад, прилип к стене спиной, вперёд выставил железную головку клевца.
Мертвяк взмахнул длинным мечом вертикально, конец лезвия врубился в толстую верхнюю доску шкафа, на секунду застрял. Немёртвый спокойно освободил оружие, отвёл было его в замахе и... опустил. Он потерял цель в темноте.
Крюк добил мертвяка только с третьей попытки, ударить успевал уже раза по два, пока враг ответит. Колотилось сердце, волосы взмокли от пота, странно, но пот бежал со лба, мешал глазам, а телу словно и не было жарко. Верхний сторож не пошёл помогать нижнему. Он не видел Крюка сам, а нижний сторож не умел, или не мог звать подкрепление.
Наверх Крюк не полез, напал на умертвие верхней площадки снизу, уложил за пару атак, с третьего удара. Этот был с луком и колчаном. Дальше рисковать расхотелось, и Крюк поторопился на выход. Опять украдкой, упражняясь в ходьбе без следов и прощупывании пространства.
На верху уже стоял день, и удалось разглядеть ходоков - это были тоже немёртвые. Один в ответ заметил Крюка, и пришлось бежать. Незаметность нуждается в тенях...
Это было самым рискованным приключением за дни вылазок.
Разве что зайти в шахту, захваченную дикарями, было не менее рисковым делом. Но шахту удалось и разведать изнутри, и благополучно покинуть. Заметили его опять только снаружи и опять днём.
Банда дикарей лишила будущего ещё один посёлок нордов, отняв у них шахту и ферму.
Когда выбрался наружу, они как раз подтянули бойцов и напали на таверну. Жителям придётся покинуть и эту деревушку. Ему тоже досталось, ранило стрелами в руку и плечо.
Лечиться пришлось по-серьёзному, эликсирами.
Но и тут нашлась интересная игра. Раскупорив магический флакон, не стал проглатывать зелье, чуть пригубил, и сосредоточился на ощущениях, слушал, как медленно оно растаивает во рту, какой привкус даёт, как отзывается ощущениями тело. В раневой канал, дырку от стрелы, что сломал и вытянул, тут же полил того же зелья и опять вслушивался, всматривался - пенится ли, встречаясь с сукровицей или кровью, как оставляет на ранке корочку из свернувшейся крови и как обтягивает края раны розовой новой кожицей.
Пока не знал, зачем, но было важно.
Остатки из флакона допивать не стал, попробовал зачерпнуть им речной воды, черпнул совсем чуточку, и флакон быстро ответил - пошёл трещинками по границе зелья и воды, затем весь враз посерел и выскользнул из пальцев, оставив от себя грязную кляксу на траве.
Магия по имперским правилам.
Глава десятая, о тактике и стратегии
Крюк пил из любимого своего котелка негорячий травяной отвар и вчитывался в две книги по очереди, такова была задуманная им тактика изучения магических наук.
Два магических томика, один должен был обучить магической технике нагревания, другой охлаждения.
Назывались они, конечно, чуточку иначе, про магию огня и магию льда.
Крюк начал их листать с конца и ожидал увидеть, что в них общего. А должно бы всё быть общим, если бы это были лишь обучающие книги, разве что названия действий могут отличаться противоположным смыслом.
Но нет, скомпонованы тексты были, как назло, не очень похоже.
Одинаковыми были толщина томиков, стиль повествования и приёмы обращения с читателем.
Заметно было многократное повторение фраз на странице, у написанного ощущался самый настоящий ритм, если прислушаться - он создавал тяжесть в голове и погружал в состояние между сном и бодрствованием.
Крюк регулярно отвлекал себя от чтения на питьё из котелка, затем менял книгу и опять листал страницы.
Вчера перед сном он допёр, что фразы, наподобие "чем больше я вдумываюсь в ..., тем больше я чувствую, как необходимо ..." - это самая настоящая манипуляция, скрытое внушение и обман того, кто купил книгу, и желает по ней обрести умения.
А сегодня он заметил, что обе книги организованы поблочно, и очень похожие куски текста у них раскиданы в разные места. Как будто для того, чтобы специально запутать, отвести внимание от того, что за идеи эта книга вкладывает в читателя на самом деле.
К закату Крюк допил весь котелок отвара и устал думать. Зато нашёл зацепку - среди неслучайных слов, к которым подводят скрытые внушения, есть те, что связаны только с эльфами и ... вампирами.
К тому, что связано с этими словами, обе книги, кажется, закладывают в читателе безусловное доверие, и, возможно, подчинение.
Вот ведь магия, имперского стандарта.
Устав читать и думать о магии, Крюк встал, немного походил, затем улёгся уже основательно, и принялся обдумывать иную тему - в столичном порту были имперцы, много. Военные тоже были.
Пост секретной службы имперцев стоит в посёлке Драконов Брод.
Но совсем неподалёку, западнее Шахт, действуют самые разные силы, с которыми бы и воевать имперским легионам, а здесь военных нет.
В чём же стратегия их присутствия здесь?
Нордская крепость занята дикарями и перекрывает дорогу, связывающую Берград со столицей. Почему не военными занята?
Все посёлки нордов севернее Берграда истреблены дикарями и остатки растащены бандитами. Опять бы вмешаться имперцам и опять их не было.
Зато возникает подозрение, что и дикарями, и бандитами управляет кто-то один.
Наконец, подземный храм. В нём поработали чужие маги. У нордов обычая осквернять умерших нет, но есть такая магия у эльфов, и у имперцев.
Почему дикари целенаправленно наступают, выживают нордов с этих земель? На самом западе, у Высокогорья, их теперь нет, значит, они вправду идут на восток.
Почему дикари не истребили всех бандитов?
Почему не нападают на магов в подземном храме?
А ещё, чем занимался воин-имперец, погибший в подземном тоннеле, и был ли он один, или это группа, работавшая на пост спецслужбы в Драконовом Броде?
Крюк не стал искать определённости, и оставил сомнения сами по себе. Утром они превратятся в новый путь, дадут новые решения.
Глава одиннадцатая, которая посвящена учению
Ночь унесла с собой вопросы, сомнения потеряли остроту и значимость. Но ответов утром не появилось, наверное, ответы не приходят сами по себе.
Крюк размялся, призадумался. Вроде бы, стоит посетить Шахты. Последний посёлок нордов здесь, на западной окраине.
А, с другой стороны - зачем туда ходить?
Ведь и так ясно, норды там живут, копают в шахтах руду, за рудой приезжают приказчики, временами торговцы. Кто-то же привозит им товары, люди сытые, одетые, жизнь у них налажена.
Кто из взрослых мне расскажет секреты этой жизни, да кто вообще станет с подростком разговаривать? Крюк опять сомневался, даже появились мысли всё оставить, как есть, ведь уже не сыскать ни родных, ни хотя бы земляков.
Уйти, или даже уехать на большой наёмной повозке, которые регулярно проезжают все города и большие деревни.
Монет за полсотни бравые извозчики отвезут хоть в богатый Крыловград, хоть в загадочный Стужин. Хоть обратно, в столицу.
На мыслях о столице Крюк вспомнил, что до сих пор он оборванец и бродяга, помрачнел.
Заняться решил трофейным оружием. Он прятал в тайниках лук со стрелами и клевец, добытые в ночной схватке с немёртвыми. Ещё у него хранилась стрела, которой его оприветил первый встреченный норд, она тогда порвала рубаху, пробила заплечный мешок, запасную одежду, и запас солонины. Удержал её только металлический котелок.
Клевец был уже опробован, Крюк полюбовался этой большой для него вещью, при свете солнца были видны насечки и завитушки на древке... нет, древко же - если из дерева? А ручка, это за что руками держать, вот она, не кожаная и не деревянная, чуток упругая под пальцами и очень шершаво ощущается. Как не высохла до каменного состояния в тех подземельях? Ещё непонятно, как насажена на ... если не древко, то на металлический стержень, держащий и рукоять и боёк, гранёный прут металла с этими завитушками и ... узорами, наверное.
Крюк вглядывался в завитки, крутил оружие в руках и заметил, что узор не был симметричен. С двух сторон завитушки сходились от бойка и от рукояти к небольшому округлому утолщению, и выглядели похожими, но разными. Вот в начале узора большая изогнутая линия, и вот похожая в конце узора на другой стороне. Но у бойка она дорисована двумя поперечными чёрточками. А на другой стороне - двумя косыми. Поискал взглядом, нашёл ещё отличия.
Как будто мастер оставил хитрую надпись внутри узора, тайное сообщение.
Рыжеватый отсвет всё так же переливался с древка на головку молота - оружие было готово бить огненной магической техникой.
Крюк наклонил голову в бок, опять всмотрелся в отсветы на клевце. Поглядел как бы мимо него, рассеянным взглядом. Наконец, совсем зажмурился и тут понял - есть какое то ощущение от волшебного предмета, но оно не то видно, не то кажется видимым совсем не через глаза.
Помотал клевец из стороны в сторону, и убедился - чувство присутствия рыжего отсвета тоже двигалось... кажется. Помотал из стороны в сторону зажмуренной головой, проверяя опять - и что-то в нём утомилось, наверное, с непривычки.
Взял лук, осмотрел и отложил. Здесь тоже было не понять, из чего он и как сделан. Узоры были тоже с хитрыми знаками, но другие.
Вот стрелы сравнить было интереснее.
Нордская стрела была из дерева, древко жёлтое, трижды перемотано нитяной обмоткой - дважды по оперению и ещё разок под наконечником.
Крюк мог бы и сам так намотать - была бы нить ... и клей. Клеем были промазаны аккуратно все намотки и на клею держались два рыжих пера на хвосте стрелы. Крюк всмотрелся и понял, что это не было сплошное перо, мастер потрудился аккуратно, по безупречно ровной линии отрезать от птичьего пера часть, повдоль, и приклеил к древку стрелы. Птичьи перья несимметричные, одна сторона всегда больше другой, но здесь мастер потратил два пера, чтобы подобрать одинаковые части, или одинаково подрезал обе части одного.
Дальше оба отрезка перьев он старательно приматывал к древку, в начале и в конце, и так же тщательно вклеил в расщеп спереди наконечник, а затем затянул обмоткой и его, возвращая расщеплённому древку прочность.
Крюк подивился - сколько труда надо вложить в одну стрелу, а ведь их тратят, не жалея, и часто стрела ломается, попадая в цель.
Нордские стрелы из подземелья были чёрными, выглядели так, словно сделаны из цельного куска и одинаковы, как горошины из одного стручка. Узоров на древках не было.
Наконечник казался каменным, но древко было чуточку упругим.
По длине современная стрела была немного короче, а по весу они были довольно похожими.
Крюк учился тянуть тетиву. По наитию, не раздумывая. Почему-то так легче приходило понимание сути вещей.
Понял, что этот лук лично ему надо держать вертикально. Опорную руку выпрямлял, но не до конца, не до залома наружу в локте. Тетиву тянул без стрелы, в холостую, до уха не дотянул, сил не хватало, но понял, что и здесь работа для спины, не только для рук.
Пробовал отпускать тетиву, поначалу слабо, затем оттянув посильнее, вспомнил, что некоторые воины носили всего один наруч. Кажется, именно лучники, и берегли они руку не только от противника, но и от своей тетивы.
До вечера Крюк наигрался с луком и пращей до болей в руках и ломоты в спине.
На занятия стрельбой выделил себе две стрелы, одну нордскую и одну... древненордскую.
Думал поменять наконечники на тупые, но портить и переделывать поленился. Привязывал к наконечникам защитные полоски из древесной коры. Хватало на раза по два, иногда больше. Бил в полсилы, старался уловить постоянство в накладывании стрелы, в постановке рук и потяге спиной. Может быть, делал чего неправильно, но учителей рядом нет. На обе руки намотал, как браслеты, верёвки. Учился сразу с обеих рук, попеременно, чтобы и уставать поменьше и наука закреплялась получше.
Пращу тоже крутил попеременно.
Праща давалась легче. Камни радовали доступностью и огорчали непостоянством прилёта.
К концу дня Крюк сделал выводы - если нужен один точный выстрел, надо брать лук и подкрадываться близко. Но праща удобнее во всём, кроме точности.
Закончился день неожиданно. Крюк находился по пойме реки, настрелялся, устал и уже хотел возвращаться на свою стоянку, когда на него напали шакалы. Насторожили звуки, и он развернулся - на шорох камней под звериными лапами. Волкошакалы мчались на Крюка сверху по склону, без рыка, молчком.
А выручили опять ноги - умные-разумные, не споткнулись, не запнулись, отшагали враскоряку налево, выводя нападающих в одну линию, подшагом приблизили вбок и ещё вперёд-влево, к первому хищнику, скрутились, помогая удару клевцом, так, что задняя стопа встала на носок, тут же отскок с поворотом, и опять подшаг, вперёд и в сторону, с ударом по второму врагу.
Два удара с обеих рук, две вспышки огня, и много - много работы ногами.
Откуда в вас столько соображения и чуткости, усталые вы ноги? Всё же, есть некая польза от "игры в ходьбу", не зря не бросаю её, хоть давно уже прошли следы от побоев древком алебарды, и сами те события не тревожат и забываются.
Крюк недолго размышлял о хорошем, переключился на необходимое и интересное - опять поранил, опять руку. Кто-то из волков, которые шакалы, полоснул выше локтя.
Крюк почистил неглубокую рану, почти царапину, ртом, отплёвывая кровь, затем стянул сдвоенный порез ладонью, поднял раненую конечность вверх, и стал ... потряхивать. Раны, конечно, можно и во вред растрясти, когда тяжело раненого не довозят, про такие случаи ребята слыхали от старших. Но Крюк кое-чего понял, ещё когда впервые работал с эликсиром, и хотел сейчас же проверить догадки.
Руку он потряхивал, постоянно изгибая в локте и подбирая напряжение мышц, до тех пор, пока не поймал момент, когда рука дрожала без принуждения, почти самостоятельно. Было это непривычно, чуточку пугало и немного веселило.
Крюк вспомнил ощущения от лечения раны эликсиром - вкус и ... привкус, или послевкусие? Как изменялись ощущения возле раны. Дрожь в мясе он уже создал сам, её даже следовало смягчить и сделать помельче. Остались припекание и щекотка.
Поднять в руке тепло и нагнать его к месту вокруг пореза было трудно, и Крюк помогал себе, воображая картинку и ощущения, как если бы это уже ему удалось, как должно это тепло двигаться и ощущаться. Эти воображаемые ощущения и мешал с настоящими, подправлял себя мысленно. В руке широко зародилось тепло и шло к порезу, там ему становилось тесно, оно усиливалось и грело так, словно почти печёт. А щекотка была лёгонькая, совсем неслышимая, и место ей нашлось неглубоко под шкурой, по краям повреждений.
Если бы Крюк знал слово "визуализация", то им бы и воспользовался, но у него и без непонятных слов получалась новая игра. Не так ловко, как с розовым эликсиром, но рана почти не кровила, и кровь внутри порезов сгущалась.
Пока добрёл до стоянки, руку уже без опаски опустил, кровотечения больше не было.
К ночи Крюк уже смело сгибал правую руку, но тряпичную повязку держал, пусть подстрахует.
Вообще, можно было вылечиться от раны эликсиром, но Крюк не хотел тратить зелья, и не столько из жадности, сколько экономил средства для важного дела. Да и понять хотелось, как то ведь те же звери раны себе залечивают, а эликсирами их никто не обеспечил. Магия у них лесная, или своё соображение есть, а ведь чем-то похоже на его игру.
Глава двенадцатая, в которой Крюку совсем плохо
Новое утро было серым и блёклым.
Крюк размялся, поиграв в правильную ходьбу. Ходил по всем правилам игры - с пятки на носок, с носка на пятку, плечом вперёд и прямо, держал спину ровно и лицо в горизонт, хватало внимательности и соблюдать правильное дыхание.
Всё делал правильно, но ни лёгкости, ни радости не было.
Кот - алхимик собрал торбы и на рассвете ушёл на север. Он с вечера предупредил, что уезжает по делу, вернётся не раньше, чем недели через две.
Крюк чуть взгрустнул, но свои дела намечались и у него.
Назрел момент снова посетить Шахты.
Либо там найдутся ответы, либо просто зайду в лавку алхимика, попробую продать зелья, и свои, и трофейные - так думал Крюк.
Дорога была лёгкой, но парень дошёл совсем уставшим. Что-то было не так, ему нездоровилось.
Крохотный посёлок был неприветлив.
Кудахтали куры, мемекали козы, шумели босоногие детишки, сельская жизнь тихонько шла. Благополучная жизнь в последней деревушке на Краю Земли - так называют эту местность, между Берградом и столицей. Крюк это узнал не так давно, от учительницы младшей школы Астрид Бюллербю из дальнего посёлка Линдгрен, что расположен к востоку от Шахт и подчинён богатому владению Крыловграда.
А западнее Шахт посёлков уже нет.
Крюк доходил до самого Берграда, и видел этот огромный город, огороженный с трёх сторон скалами, и с четвёртой стороны двумя рядами каменных стен. Город - крепость, пока что нордская.
В город не пошёл, но побывал на пригородных фермах. Овощи с них - это всё, чем кормит себя огромный город. Как они живут, и долго ли продержатся, отсиживаясь за каменными стенами?
Алхимика в лавке не оказалось, за прилавком стоял его помощник, парень немного старше Крюка.
Он и ответил, что хозяин рано утром уехал в столицу - с котом сговорились - подумал Крюк.
Парень торговался грубо и жадно, было даже неприятно, и Крюк надолго в лавке не задержался.
Продал разноцветные трофейные эликсиры, хотел присмотреть незнакомых травок из недорогих, чтобы на них алхимии поучиться, но хозяин их или увёз, или за ними и поехал - Крюк остался ни с чем.
На улице вновь кудахтали куры, шумели детишки. К ним прибавились и взрослые голоса. Звучали они недовольно, даже сердито. Крюк было прислушался, но его одёрнул один, резкий, как оплеуха - "Чего уши греешь? Понаехали чужаки."
Было досадно слышать такое, он ведь с чужбины на Родину вернулся.
Прошёл по улице, смотрел по сторонам, и, хоть не сразу, но понял - шахты встали. Шахтёры и ходят по деревушке, недовольные простоем в работе.
Дошёл до дома старосты, это был молодой, породистый инородец в богатых одеждах.
Он только что давал отповедь троице пожилых шахтёров, наверное, бригадирам, и теперь встал под навесом у своего дома, заложив руки за спину, глядел в пространство.
Крюку было уже совсем нехорошо. Появилось чувство озноба, голову временами "обносило".
Кажется, заболел - подумал он отстранённо.
Что делать, не знал, поэтому пошёл делать то, что мог.
Пошагал смотреть шахты.
В первой было тихо, пусто и лежала пыль, она засыпала следы шахтёров - здесь никто давно не работал. Может быть, уже в первое посещение Крюком посёлка.
Дошёл до второй шахты. Внутри, у входа, встретил военного с мечом. Он держался, почти как истый имперец, но подводила дисциплина - взрослый воин пьяным голосом заявил мальцу, де - "это теперь наша шахта, не суйтесь сюда".
Однако, пройти не мешал. Внутри было освещено, но шахтёров и здесь не было. В шахте засели наёмники.
Крюк вышел, говорить с людьми не хотелось, хотелось упасть и не вставать.
Наверное, в этом есть смысл - подумал он, и занялся приготовлениями для лечения.
Дошёл до первой шахты, проверил - плавильня у входа горячая, кто-то поддерживает в ней жар. В ногах уже ощущался лёгкий зуд, надо было успевать.
Дальше походил по лужку, пока голова ещё понимает, отыскал зверобой, мяту, нашёл ещё лаванду, добавил чертополоха. Больше ничего собрать не сумел, нарвал травы посуше и бурьян пожилистей, в роднике набрал котелок воды.
Вскоре вода вскипела, в ней заваривались травы, а Крюк плёл из бурьяна и сухостоя что-то вроде циновок. От сквозняка прикроют, уже здорово.
Лёжку он себе обустроил за плавильней старой шахты.
Работы сейчас у местных нет, вряд ли кто сунется. А кто в плавильню дрова да уголь подкидывает, авось, поленится все углы проверять.
Когда заваливался в тёплую щель, на сноп травы, под боком у круглой жаркой плавильни, голова уже плохо соображала. Предметы вокруг казались то совсем близкими, то страшно далёкими.
Крюк настроился на ощущение растущего изнутри тепла, отпил немного из котелка, и был готов потемпературить.
Мослы уже зудели, в ушах шумело. Организм боролся с заразой.
До середины ночи Крюк лечился - радовался внутреннему жару тела, был благодарен тёплому боку плавильни и копне сухой травы, берегущим его собственное тепло и силы, терпел тяжесть в голове и трудность дыхания. Когда приходил в себя, старался дышать ровнее, тянул выдохи.
Несколько раз вспотел, несколько раз набирал в рот тёплое питьё из верного котелка, часть пил, часть выплёвывал на тряпицу, и обтирал отваром тело, понимал, что пот сейчас ядовит, он вынес из тела болезнь, его необходимо смыть, тогда кожа не впитает яд обратно.
Голоса услышал, когда небо было совсем чёрным, как бывает перед рассветом. Голова прояснилась, смотрел на звёзды в небе и рези в глазах больше не появлялось.
- чего там?
- да здесь чужак, пришлый щенок, кончается, от гремучки, похоже.
- оставь там, днём бригадир разберётся.
- да он заразу к нам притащил! Надо его выволочь за обрыв, и все его вещи сжечь.
Крюк почувствовал, как крепкая рука ухватила за ногу и тащит его в холод из тёплой щели.
Угадал мгновение, согнул ногу в колене и другою ногой сунул наугад, в темноту.
Рука отпустила, и тут же последовал удар ногой, за ним ещё и ещё. Крюк крутился и извивался, закрывая бока локтями. Наконец, по наитию вскинулся всем телом перед очередным пинком и ухватил злую ногу, навалился, придавил своим невеликим весом, помогая ногами, накатился на неё и даже попробовал выкрутить обеими руками врагу ступню.
Взрослый рухнул, заматерился ещё пуще, застонал, но драться больше не мог.
Не дожидаясь, пока и второй взрослый полезет драться, Крюк вскочил на ноги, не разгибаясь, готовый и отпрыгнуть и перекатиться кубарем из-под ног. Но больше его не трогали. Второй шахтёр стоял поодаль.
- говорю же, оставь. Бригадир сам лучше нас разберётся.
Лежачий перестал стонать, и опять забранился, поминая пришлых чужаков, шахтный труд и сами здешние земли.
Крюк подхватил котелок, ощупал, не пропал ли с пояса нож, и ушёл в ночь. Просто поспать можно и на своей стоянке, а здесь - спасибо за тепло, дали пропотеть, но отдыха не будет.
Шёл по тропке, небо посветлело и было видно, куда шагаешь. Мыслями перебирал недружелюбных шахтёров - злой, что собирался его выкинуть из посёлка и ругался на чужаков, сам был неместный. Эльф, или полукровка. А осаживал его, хоть и не вступаясь за больного - орк.
Вот тебе и земли предков, Родина нордов.
На душе было муторно, Крюк дошёл до своей стоянки, обошёл вокруг, высматривая перемены, и стал готовить лёжку. Есть совсем не хотелось, и была догадка, что это связано с ещё не прошедшей болезнью. Наверное, усвоить пищу - тоже работа для тела человека, а оно ещё занято лечением от заразы и на лишнюю работу сил нет.
Глава тринадцатая, в которой Крюк готовится к войне
Поднялся Крюк после обеда. Выспался.
Есть по-прежнему не хотел, но заварил травяной сбор и с удовольствием его пил.
Перебрал запасы зелий в мешке. Хитрых, разного цвета, не осталось, продал все, монеты занимают меньше места. А вот розовых, исцеляющих от ран, накопил полдесятка. Должно хватить на пару рисковых стычек.
Отдельно держал красные пузырьки. Кот говорил, что в них получился яд. Не особо сильный, но можно им обмазать наконечник стрелы или копья.
Проверять Крюк не стал - если отравленным оружием охотиться, как бы не отравиться своей добычей, а шакалы и разбойники нападут сами и не успеешь приготовить никакие яды.
Мысль появилась - а подействует яд на умертвие? Они же из мертвяков сделаны, они неживые.
Но тут точно проверять не захочется, умертвия по одиночке не ходят, а над ними ещё опытный злой колдун наверняка верховодит.
Лук и стрелы завернул в мешковину. От людских глаз не скроет, но и ругаться не будет причины, не бряцаю оружием, мирный человек, ещё и не взрослый.
Подумал, и спрятал туда же клевец.
Проверил нож и пращу. Помечтал - вот бы такой эликсир научиться варить, чтобы флакон с ним разбивался и ... вспыхивал, хотя бы. Это было бы посильнее лука. Осмотрел голыши, подобранные для пращи - гладкие, ровные, похожие друг на друга, набрал у реки. Пусть ждут случая, рядом с пращей.
В руки взял палку - трость. Ну, к вылазке приготовлен, пора выступать.
В Шахты вернулся к вечеру.
Бродить не стал, пошёл к дому старосты, и попал под разговор. Староста посёлка разговаривал с шахтёрскими бригадирами, сразу ясно, что не в первый раз и без успехов, потому что его несло и он даже заговаривался.
- Поймите вы, я делаю всё, что возможно! Я предложил им отступные, но у отряда приказ, они его исполняют!
Бригадиры что-то негромко возражали, и староста вновь запричитал во весь голос - "Ну почему меня всегда подозревают?! Вы обвиняете, будто я за дикарей. А дикари подозревают, будто я за нордов!"
Он дальше продолжал свою отповедь, но Крюк ухватился за оговорку - это что же значит, получается, что у местного старосты есть общение дикарями? Он ведёт с ними дела ... против нордов?
Либо у него есть какое-то начальство, наверняка неофициальное, и оно единое с начальством того, кто ... дикарями командует?